Ирландский трон

8

КОННОР

Сначала я не был уверен, как мне удастся договориться о встрече с Нобурой и Кайто Накамурой, но это оказалось проще, чем я думал. Я ожидал, что Сирша разозлится и заявит, что я хочу провести какую-то часть нашего “медового месяца“, или чего там еще в этой поездке, вдали от нее, но она оказалась на удивление покладистой. Может быть, она наконец начинает понимать, что эта штука, чем бы она ни была, ненадежна. Может быть, она рада побыть немного в одиночестве. Эта мысль не должна вызывать у меня ни малейшего разочарования, и я отбрасываю ее в сторону, садясь в машину, которая отвезет меня в дом Накамуры недалеко от Токио. Возможность этой встречи была единственной причиной, по которой я вообще согласился на спонтанное, безрассудное решение Сирши отправиться в эту поездку. Даже если она забыла об этом, я знаю, что в то время она задавалась вопросом, почему я вдруг согласился.

Вот почему.

Мне нужно больше союзников, если я собираюсь успешно захватить королей и удержать их. Якудза были бы отличным дополнением к нашим деловым альянсам и значительным плюсом для меня, поскольку с ними, как известно, трудно вести переговоры.

Вспомни, зачем ты на самом деле все это делаешь, отчитываю я себя, откидываясь на спинку кресла в прохладной, затемненной машине, вдыхая окружающий меня аромат кожи и средства для чистки обивки. Эта поездка не ради Сирши, наших отношений или даже того, чтобы она действительно забеременела. Отсутствие стресса и отвлечений здесь могло бы быть полезным, но, в конце концов, мы могли бы работать в этом направлении так же хорошо в Бостоне, как и здесь. Привязанность между нами прошлой ночью и сегодняшним днем была приятной, но это отвлекающий фактор, который мне не нужен. Я бы никогда не позволил себе разрушить все свои стены вокруг любого другого делового партнера или союзника. Независимо от того, как долго я работаю с Виктором, Лукой или кем-либо еще, я всегда буду присматривать за ними и быть начеку, чтобы не допустить признаков предательства. То же самое должно быть и с Сиршей. Она пришла ко мне с предложением, и, в конце концов, то, что мы подписали, это просто еще одно деловое соглашение. Она могла бы попытаться изменить или предать, если бы это было в ее пользу. Нашла бы людей, которыми она могла манипулировать в своих целях точно так же, как она это делала, чтобы заполучить меня сюда в первую очередь.

Я не могу забыть, кто она такая, кем ее воспитали и кто ее отец. В жилах Сирши течет жадность, власть и манипулирование, и я не могу позволить себе быть уязвимым или слабым с кем-то подобным. Это вполне может привести к моей смерти. Точно так же, как я не могу позволить своей привязанности к брату ослабить мои суждения.

Дом Накамуры величественный, построенный в старинном японском архитектурном стиле, с каменным внутренним двором и фонтаном. Мою машину встречают трое мужчин в черных костюмах, которые молча провожают меня до входной двери дома, где я остаюсь ждать в минималистичной комнате со светлым полом, обшитыми панелями стенами и старомодными произведениями японской живописи. Набор самурайских доспехов находится в дальнем конце одной из стен, и мне кажется, что где-то в доме я слышу рычание крупного животного, почти как у большой кошки, тигра или леопарда.

Хотя это кажется нелепым.

Через несколько минут открывается одна из обшитых панелями дверей, и входит пожилой японский джентльмен с редеющими черными волосами. Его возраст отражается на лице, но его осанка по-прежнему прямая и элегантная, и в нем безошибочно чувствуется сила.

Я почтительно склоняю голову.

— Накамура-сама. Спасибо, что встретились со мной так быстро. Ваш сын присоединится к нам?

— Мой сын опаздывает, — резко говорит Нобура. — Но он присоединится к нам. Я рад познакомиться с вами, Макгрегор-сан. Я имел честь встречаться с вашим покойным отцом в прошлом. Я сожалею, что позже в жизни он сделал такой неправильный выбор.

— Как и все остальные члены его семьи, — криво усмехаюсь я. — Я надеюсь, что не повторю их ошибок.

— Хм. Сюда, Макгрегор-сан. — Нобура делает жест, и я следую за ним через обшитые панелями двери направо в кабинет. Он более современный, чем остальная часть дома, с книжными полками от пола до потолка на дальней стене, большим письменным столом из красного дерева перед ними, диваном и стульями из темной кожи. В комнате, отделанной панелями из темного дерева, разбросаны предметы антиквариата. Здесь сильно пахнет деревом, полиролью для кожи и сигарным дымом.

— Вы курите? — Нобура устраивается в одном из кожаных кресел, вместо того чтобы сесть за свой стол, и тянется за коробкой из-под сигар. При этом он нажимает на маленький колокольчик, и когда я открываю рот, чтобы принять предложенную сигару, дверь снова открывается, и на пороге появляется красивая женщина в шелковой тунике и леггинсах, с черными волосами, заплетенными в косу до поясницы.

— Саке, пожалуйста, Айя. — Нобура открывает коробку с сигарами, протягивает ее мне, и я беру одну, держа ее между пальцами.

Женщина безмолвно кивает и мгновенно исчезает.

— Мы можем подождать с переходом к делу, пока не приедет мой своенравный сын, — говорит Нобура, протягивая мне нож для резки сигар. — Как долго ты в Токио?

— Со вчерашнего вечера. Моя жена спланировала поездку.

— Мм. — Нобура поднимает седеющую бровь. — И она знает, что ты здесь? Пытаешься заключить союз с якудзой?

Я ухмыляюсь.

— Вы рассказываете своей жене обо всех своих деловых операциях, Накамура-сама?

Он смеется.

— Я не знаю. Значит, ваш брак более традиционного типа?

— А какой еще? — Хладнокровно спрашиваю я, закуривая сигару. — Я имею в виду, для таких мужчин, как мы?

Нобура пожимает плечами.

— Молодые люди в наши дни получают неправильное представление о любви. Браки ради удовольствия, привязанности и тому подобной ерунды. На самом деле, совсем недавно…

Он замолкает, когда обшитая панелями дверь снова открывается и входит Айя с подносом с сакэ и тремя бокалами, за которым следует высокий молодой человек, которым, как я предполагаю, может быть только Кайто Накамура.

Я сразу понимаю, почему на лице Нобуры появляется слабое выражение, напоминающее отчаяние, каждый раз, когда он говорит о своем сыне. Кайто выглядит полной противоположностью своему величественному традиционному отцу во всех отношениях, от длинных светлых волос с темными корнями, рассыпающихся по плечам, до полупрозрачной белой рубашки, которую он носит, наполовину расстегнутой, тонкие цепочки и кожаные ожерелья покоятся на его груди, когда он открыто разглядывает Айю. Все в нем выглядит мятежным, даже опасным, и мне интересно, каким будет будущее дома Накамура с этим человеком в качестве наследника. Это заставляет меня хоть немного усомниться в возможности альянса, и я полагаю, Нобура это знает.

— Макгрегор-сан. — Кайто обращается ко мне достаточно уважительно, и я встаю, склонив голову.

— Накамура-сан.

— Недавно я имел сомнительную честь познакомиться с вашим братом, — говорит он со смехом. — Вы совсем другой. Я это уже вижу.

Я хмурюсь, прищурившись, глядя на него.

— Лиам?

Кайто ухмыляется, с важным видом подходит к кожаному дивану и лениво плюхается на него. По тому, как Нобура поджимает губы, я вижу, что в его поведении нет ничего необычного, даже перед гостем.

— Он искал женщину. Пришел сюда в сопровождении Левина и какого-то священника.

Я чувствую, как у меня сжимается челюсть.

— И вы помогли ему, предоставив информацию, необходимую для поиска указанной женщины?

Улыбка Кайто расплывается в улыбке, но она не встречается с его глазами.

— Ты мне скажи.

— Достаточно. — Голос Нобуры резкий и чистый, он не повышается ни на октаву. — Кайто, будь уважителен к нашему гостю. Он старший сын важного дома.

— И все же его брат возглавляет королей, не так ли? — Темные глаза Кайто не отрываются от меня ни на секунду. — Должно быть, он нашел ту женщину. Ты выглядишь взбешенным при одном упоминании о ней.

— Вы очень много знаете о том, что происходит с нашим бизнесом в Штатах, — натянуто говорю я. Возможно, это была не та хорошая идея, о которой я думал.

— Мы считаем своим долгом быть в курсе деловых отношений всех других важных криминальных группировок, — осторожно говорит Нобура, затягиваясь сигарой. Пока Кайто был занят противостоянием со мной, Айя налила саке и выскользнула из комнаты. Теперь Нобура протягивает мне маленькую фарфоровую чашечку, изящно расписанную лесным пейзажем. Через мгновение он тоже вручает одну из них своему сыну.

— Я рад, что вы относите нас к числу важных семей. — Я слегка пригубил саке. — Это хорошее предзнаменование для того, о чем я пришел сюда поговорить с вами сегодня.

— Я бы хотел предупредить вас, что мы в якудзе редко заключаем союзы за пределами наших собственных домов, — осторожно говорит Нобура. — И даже тогда мы часто не в ладах. Но опять же, вы, конечно, это знаете. Вы старший сын своего отца.

— И все же его брат лидирует, — ухмыляется Кайто. — Вас долго не было. Что вы делали, Макгрегор-сан, пока все думали, что вы мертвы? Мы не задавались этим вопросом, — добавляет он небрежно. — Жизнь одного американского ирландца для нас ничего не значит.

— Учился прокладывать свой собственный путь. — Я снова обращаю свое внимание на Нобуру. — Накамура-сан, это правда, что мой брат по-прежнему занимает высокое место за столом королей. Но я работаю над тем, чтобы вернуть себе свое право по рождению. Я женился надлежащим образом и привез с собой своих людей из Лондона и альянса дублинских королей, а также альянсов с мафиозной семьей Романо и Виктором Андреевым…

— Все это прекрасно, — перебивает Кайто, залпом выпивая саке, вместо того чтобы потягивать его маленькими глотками, как это делали мы с его отцом. — Но что вы можете предложить нам такого, чего Лиам уже не может?

— Я только что сказал… — Мой тон мрачнеет, и Нобура бросает на меня взгляд, предупреждающий, чтобы я был осторожен в разговоре с его сыном.

— Кайто несдержан в своих формулировках, — говорит Нобура, — но он прав. Твой брат уже занимает кресло. Мы не заинтересованы участвовать в войне.

— Лиам один, — говорю я прямо. — Он удерживает место только потому, что отказывается уходить, и я предупредил любого, кто причинит ему вред, что я буду добиваться крови за кровь. Этот вопрос должен быть решен между ним и мной, и мы его уладим. Когда я займу это место, я хочу сделать это со всей силой, которую я могу предложить королям, и вернуть наследие моей семьи.

— Это все еще на грани гражданской войны в вашей организации, — говорит Нобура, качая головой. — Мы, якудза, знакомы с этим. У меня нет интереса участвовать в чьей-либо еще.

Я открываю рот, чтобы ответить, не желая пока сдаваться, но Кайто заговаривает раньше, чем я успеваю.

— Почему бы не править вместе? — Небрежно спрашивает он. — У тебя есть право первородства и больше знаний, у твоего брата есть желание и напористость. Я вижу по твоим глазам, что ты делаешь это по долгу службы, а не потому, что хочешь быть здесь или даже там. Так почему бы не объединить свои сильные стороны, а не разобщать их?

Я пораженно смотрю на Кайто. Переход от ленивой беспечности к проницательному допросу сбивает меня с толку, и я знаю, что он сделал это намеренно. Тогда мне приходит в голову, что, хотя его поведение и раздражает его отца, это похоже на притворство. Осторожный поступок, чтобы скрыть, насколько он проницателен на самом деле. И это работает. Меня одурачили, и мне интересно, скольких других так же одурачили. Интересно, недовольство им его отца тоже является частью этого поступка?

— Похоже, вы многое знаете о моей семье, — осторожно говорю я. — Но это предположение.

Кайто пожимает плечами.

— Я знаю твоего брата. Хорошо известно, что ты бросил королей, когда между тобой и твоим отцом была вражда. Твой брат держал их вместе в отсутствие вас обоих. — Он наклоняется вперед, ожерелья качаются, когда он пронзает меня своими проницательными черными глазами. — Твой брат — человек, полный страсти. Я помог ему, потому что уважал это. Человек, не желающий позволять другим отнимать у него то, что он любит. — Он откидывается на спинку дивана, снова раскинув руки. — Тебе не удастся победить так легко, как ты думаешь, Макгрегор-сан. Ты слышал историю о Хару Накамуре?

Я хмурюсь.

— Нет, не слышал.

— Конечно, — ухмыляется Кайто. — Американцев так мало волнует история кого бы то ни было, кроме их собственного происхождения. Даже тех, с кем они хотят вступить в союз.

Нобура бросает на сына предупреждающий взгляд.

— Простите грубость моего сына, Макгрегор-сан, — осторожно произносит он. — Он упоминает об этом, потому что эта история мало чем отличается от ситуации, в которой вы оказались сейчас.

Я смотрю на него.

— О?

— Мой отец не был старшим сыном в нашем клане, — медленно произносит Нобура. — Его брат, Хару, был. Однако мой дедушка решил нарушить традицию и передать роль кобунта моему отцу, а не Хару. Он чувствовал, что темперамент моего отца лучше подходит для лидерства, хотя у моего отца не было реального желания играть эту роль. Тем не менее, долг — это все для нас, и мой отец согласился. — Он делает паузу. — Я полагаю, вы можете предсказать, к чему это привело дальше.

Я киваю, но ничего не говорю, позволяя ему продолжать.

— Хару был обижен и разгневан тем, что его обошли. Он ждал, когда мой дедушка скончается, и когда мой отец официально стал мадекумичо, он напал со своими людьми. Между моим отцом и дядей была великая гражданская война. Она длилась месяцы и была чрезвычайно кровопролитной. Клан Накамура разделился между братьями. Во время нападения на дом моего отца люди Хару убили первую жену моего отца, жену, на которой Хару женился бы, и ребенка внутри нее. В результате мой отец дал клятву крови. После этого клан сплотился вокруг моего отца, и Хару пустился в бега, но мой отец поклялся, что никогда не будет знать покоя, пока его кровь не пропитает землю, где пролилась кровь его жены. Он притащил своего брата обратно и казнил его вон в том дворе, — Нобура указывает на внешнюю часть дома, — на глазах у всего клана. Его тело оставили в лесу на съедение зверям, а голову похоронили у подножия могилы жены моего отца. — Он делает паузу, глядя на меня черными глазами, такими же пристальными, как у его сына. — Мой отец, конечно, снова женился, и клан Накамура силен, как и прежде. Но проклятие насилия остается с нами. Клан Накамура теперь известен как самый кровавый из якудз. Я бы предпочел более мирное руководство, но теперь мы должны править с помощью страха, а не уважения, как это было раньше. Это то наследие, которое я передаю своему сыну.

Нобура переводит дыхание, наклоняясь вперед.

— Эта история, конечно, не такая, как ваша. Но мой отец хотел помириться со своим братом. Если бы Хару с самого начала не пришел к нему с насилием и гневом, мой отец, возможно, нарушил бы традицию и нашел способ разделить роль кумича со своим братом. Они могли бы вместе начать новую эру якудзы, время, когда роль кумича в будущем достанется не старшему сыну, а сыну, способному лучше всех руководить, который подошел к этой роли со страстью, силой и преданностью, а не со слепым долгом. Но этому не суждено было произойти из-за отказа Хару прогнуться. Услышать, чего на самом деле хочет его брат, и положиться на узы семейной любви, а не на самодовольный гнев.

Я чувствую на себе взгляд Кайто, пока говорит его отец. Слова оседают где-то в моей груди, застревая плотным комком и заставляя меня чувствовать себя усталым и измученным. История не такая, как у меня с Лиамом, она отличается во многих отношениях, и роли всех вовлеченных, братьев и жены, не одинаковы. Но, в конце концов, суть этого находит отклик.

Прежде всего, я вижу, как вражда между мной и Лиамом, если ее не разрешить в ближайшее время, может закончиться столь же кроваво. Это не то, чего я хочу. Я тоже не верю, что это то, чего он хочет. Но мир? Кажется, что это за гранью возможного. Я не понимаю, как после всего этого времени, со всеми нашими различиями и после всего, что произошло, мы с Лиамом могли бы просто отложить все это в сторону и возглавить Королей вместе.

— Мне жаль говорить, что я не могу дать вам ответ, на который вы надеялись, — говорит Нобура, вставая. — Но я надеюсь, что вы подумаете над тем, что услышали здесь сегодня, Макгрегор-сан. Возможно, в будущем все может быть по-другому.

Ничего не остается, как уйти. Ясно, что я не получу того, за чем пришел. Я достаточно хорошо знаю якудзу, чтобы понимать, что мне не следует раздувать проблему или делать что-либо, чтобы выставить Нобуру Накамуру с плохой стороны. Я тоже встаю, наклоняю голову и чувствую на себе взгляд черных глаз Кайто, который все еще развалился на диване.

— Спасибо за ваше время, Накамура-сама. И за вашу мудрость Накамура-сан. Я наклоняю голову в сторону Кайто, и тут обшитая панелями дверь открывается, появляются трое мужчин в черных костюмах, чтобы сопроводить меня обратно к моей машине.

Я чувствую тяжесть на обратном пути, отягощенный рассказом Нобуры и предстоящей ночью. Я знаю, Сирша захочет моего внимания, чтобы наша ночь была романтической. Поскольку я не собираюсь сообщать ей, с кем я разговаривал или что произошло между мной и Накамура, мне нужно вести себя так, как будто ничего не случилось, как будто я просто встретился со старым другом, чтобы выпить.

Ложь на лжи. Гора притворства, игр, опирающихся друг на друга, пока я не почувствую себя измотанным этим. В моей жизни нет никого, с кем я мог бы быть полностью собой. Даже с Джейкобом, потому что, в конце концов, Джейкоб все еще выполняет мои приказы. Он мой друг, но между нами всегда будет разница во власти.

Я откидываю голову на спинку сиденья, чувствуя усталость. Чего я хочу, так это вернуться в гостиничный номер и поспать, но это не вариант. Мой телефон жужжит, и я вижу, что это сообщение от Сирши. Онсэн через час. Частная трапеза и бармен. Рядом с ним смайлик с сердечками, и я хмурюсь.

Весь этот уик-энд, возможно, был ошибкой. Мне не только не удалось заполучить союзника якудзы, но я слишком сильно ослабил бдительность с Сиршей. Я теряю из виду, что важно, и какую опасность она представляет для меня, если она играет в свою собственную игру. Всю свою жизнь я извлекал простейший урок этой жизни — никому не доверять полностью. На самом деле, лучше доверять как можно меньше. Но я также начинаю понимать, что это одинокое существование.

Когда я поднимаюсь в комнату, чтобы переодеться, Сирши уже нет. Я нахожу ее внизу, в комнате, где находится онсэн на открытом воздухе, сидящей на низком диване и ковыряющейся в тарелке с фруктами. Кроме нее, в комнате никого нет, на двери табличка, предупреждающая, что она зарезервирована, и играет та же тихая музыка, что и в массажном кабинете. За баром бармен протирает бокалы, специально для нас. Клубящийся пар от онсэна выливается на балкон, откуда открывается потрясающий вид на национальный парк, расположенный сразу за ним.

Сирша поднимает глаза, когда я вхожу, и ее лицо расплывается в улыбке.

— Они позволили мне выбрать музыку на вечер. Но я не была уверена, что тебе понравится.

— Все прекрасно. — Я подхожу, чтобы сесть рядом с ней, замечая на столе бумажное меню. — Ужин?

— Я попросила омакасе, — объясняет она, продолжая ковырять фрукты. — Я надеялась, что ты не слишком наелся на ужине с другом. Дегустации, подобранные шеф-поваром, всегда веселые.

— У нас были только напитки. — Я тоже тянусь за фруктом, стараясь не отвлекаться на то, как красиво она выглядит. На ней черное бикини, которое не оставляет простора для воображения, что меня удивляет, и прозрачный золотой саронг на одном бедре, который оставляет обнаженным одно кремовое бедро, и мне приходится сопротивляться желанию провести по нему рукой.

— О, хорошо. — Сирша выглядит успокоенной. — Ты хорошо провел время?

— Было приятно наверстать упущенное. — Мне не терпится отойти от этой темы. Я не хочу, чтобы она слишком совала нос в мои дела и случайно заставила меня оступиться и упомянуть что-нибудь о визите в дом Накамуры. — Хочешь выпить?

— К еде будут подавать саке в паре, — объясняет Сирша. — Но коктейль был бы неплох. Можешь взять на свой выбор. — Я иду в бар и заказываю виски для себя и какой-нибудь сладкий коктейль с личи для нее, поводя плечами, чтобы попытаться немного ослабить напряжение. Я уже подумываю о том, чтобы пойти дальше и скользнуть в онсэн, просто чтобы позволить жаре расслабить мои мышцы. Я чувствую, что раны затянулись сильнее, чем когда-либо с тех пор, как мы приехали сюда.

— Ты в порядке? — Спрашивает Сирша, когда я возвращаюсь с нашими напитками, и я киваю.

— Я в порядке. Просто немного устал. В последнее время я не часто совершал длительные пешие прогулки. Или вообще проводил много времени в тренажерном зале. — С тех пор, как я приехал в Бостон, мы с Джейкобом несколько раз тренировались на ринге, но я был так поглощен Лиамом, бизнесом королей и устройством моего нового брака, что не стал продолжать.

— Ты выглядишь так, будто не пропустил ни одного дня, — нахально говорит Сирша, скользя взглядом по моим рукам и груди. — Такой же красивый, как всегда.

Ее случайный комплимент трогает что-то во мне, как бы сильно я ни старался этого не допустить. Ее голос звучит искренне, как будто она действительно это имеет в виду, и я встаю, не раздумывая, снимаю рубашку, чтобы пойти погрузиться в воду, и потому, что хочу снова увидеть на себе ее взгляд. Мне не привыкать к женщинам, которые смотрят на меня с вожделением. Я переспал с половиной Лондона до приезда Сирши, а до этого нанес изрядный урон Бостону. Но что-то в том, как Сирша смотрит на меня, кажется другим. В ее глазах появляется собственнический блеск, почти мужской, как будто она, сама того не желая, думает, что я принадлежу ей всякий раз, когда смотрит на меня.

Мне это не должно нравится. Это должно меня беспокоить, потому что, как только мы решим проблему с ее беременностью, моногамия исключается. Но когда она жадно смотрит на мою обнаженную грудь, я чувствую, что возбуждаюсь от этого блеска в ее глазах. Мне нравится чувствовать себя желанным для такой женщины, как Сирша. Мне нравится чувствовать, что она хочет обладать мной. Никогда раньше меня не радовала мысль о том, что я потеряю свою сексуальную независимость из-за женщины, которая, возможно, захочет присвоить меня целиком. Но, в частности, после этих выходных мне становится все труднее представить, чего я мог упустить.

Когда я захожу в онсэн, чувствуя, как жар проникает в мою кожу, я пытаюсь представить ту великолепную рыжеволосую стриптизершу на моем мальчишнике. Мне нравилось наблюдать за ее танцем, она меня заводила. Но даже когда ее лицо всплывает у меня в голове, оно заменяется Сиршей. В конце концов, они были очень похожи.

Ты сходишь с ума, строго говорю я себе. Но когда я погружаюсь глубже в воду, поворачиваясь лицом к Сирше, мое сердце и мой член подпрыгивают при виде того, как она, покачиваясь, приближается ко мне, сбрасывая свой саронг, чтобы присоединиться ко мне в онсэне.

— Что насчет ужина? — Я улыбаюсь ей, когда она плывет ко мне, и она смеется, убирая свои темно-рыжие волосы на макушку.

— Нам подадут его здесь, — говорит она, пожимая плечами, и я обнимаю ее за талию, притягивая к себе через воду так, что она прижимается ко мне от груди до бедер, мой твердый член прижимается к ней. — Ничего подобного, — добавляет она, поддразнивая. — Мы не можем здесь трахаться. Нас вышвырнут.

— Не искушай меня, — предупреждаю я ее, одной рукой обхватывая ее задницу. — Я трогал тебя в бассейне, когда все наши друзья и семья были рядом, помнишь?

Сирша достаточно горячо краснеет, давая мне понять, что она действительно помнит.

— Я хочу, чтобы ты был в нашей постели сегодня вечером, — шепчет она. — Всю ночь.

Мой член пульсирует от того, как легко она это говорит, как будто слышать, как моя жена говорит мне, что хочет, чтобы я трахал ее всю ночь напролет, не является чем-то необычным. Дома секс между нами каждый раз был на грани драки, но в эти выходные все было именно так, как Сирша хотела. Романтично, нежно, страстно. И нам даже не пришлось так уж сильно стараться.

Опыт, который она организовала для нас, превосходит все ожидания. В онсэн подают нам маленькие тарелочки и дегустационные блюда, расставленные так, чтобы мы могли откусывать от еды, плавая в горячей воде под прохладным ветерком, дующим из парка, и освежаясь саке с каждым новым блюдом, которое приносят. Бармен также подливает нам напитки, и к тому времени, когда нам приносят мороженое с зеленым чаем и моти с вишневым цветом, мы с Сиршей наелись и расслабились от хорошей еды и избытка алкоголя, паря в объятиях друг друга.

Я поворачиваю ее так, что она прислоняется спиной к моей груди, и мы оба смотрим на великолепный вид парка, пока я кормлю ее моти. Она тихо вздыхает, и в кои-то веки я испытываю простое удовольствие от того, что держу ее в своих объятиях, ощущаю мягкую тяжесть ее тела, сливающегося с моим, пока мы едим десерт и смотрим на луну над видом за нами.

— Я думаю, это рай, — тихо говорит Сирша. — Я бы хотела, чтобы мы могли остаться здесь навсегда.

— Мы бы разорились через месяц. — Я нежно кусаю ее за ухо. — Я знаю, что мы оба богаты, но…

— Это было не так уж дорого. — Сирша закатывает глаза, поворачивается, чтобы слегка поцеловать меня в подбородок. — Нам скоро нужно идти наверх.

— О? — При этих словах мои бедра инстинктивно выгибаются навстречу ей, мой член набухает при мысли о том, что мы будем делать наверху. — Это звук моей жены, умоляющей о моем члене?

Сирша прищуривается, глядя на меня, ее поцелуй в мою челюсть превращается в мягкий укус.

— Я ни о чем не прошу мужчину.

— Это мы еще посмотрим. — Я мрачно улыбаюсь ей, вылезая из онсэна, и подавая ей руку. Камень прохладен для моих босых ног, и вид Сирши, выскользнувшей из темной воды, ее черное бикини, облегающее бледную кожу, заставляет меня напрячься еще больше. — Нам нужно подняться наверх, пока я не опозорил нас обоих, — говорю я ей, притягивая ее для поцелуя, чтобы она почувствовала, какой я твердый.

Сирша слегка хихикает, у нее во рту вкус моти и саке, и я подхватываю ее на руки, неся к лифту, который доставит нас в наш номер. Еще одна такая ночь. Мы притворимся еще на одну ночь. Я хочу ее, и мои чувства затуманены алкоголем, моя защита ослабла. Я не могу притворяться, что не испытываю к ней тоски прямо сейчас. После моей сегодняшней неудачи в доме Накамура я еще больше стремлюсь добиться успеха в достижении своей цели, сделать Сиршу беременной моим наследником. Это обязанность, но чертовски приятная.

Мне просто нужно не слишком увлекаться этим.

Я опускаю Сиршу на пол в нашей комнате, и она мгновенно поворачивается ко мне, теплая и влажная, когда приподнимается на цыпочки, чтобы ее рот нашел мой. Мои руки сжимают ее задницу, от ее мокрого бикини вода разливается по полу, и она смеется.

— Дай мне раздеться, — говорит она, вырываясь из моих рук. — Ты можешь следовать за мной, если хочешь.

Сирша подмигивает через плечо, когда говорит это, покачиваясь в сторону ванной, и я ничего не могу сделать, кроме как последовать за ней. Я уже хочу снова прикоснуться к ней своими руками и ртом. Я безумно хочу ее, и все, что я могу сделать, это надеяться, что еще через несколько таких ночей я смогу удовлетворить это желание в нас обоих и двигаться дальше.

Ради нас обоих.