Исцеление духовных болезней

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Достигнув конца нашего исследования; мы надеемся, что сумели показать не только важность для всей православной церковной традиции, но еще и правильность того, что мы назвали в начале «врачебным образом», дабы выразить и состояние падшего человечества, и образ его спасения согласно домостроительству Святой Троицы, надеемся, что сумели показать в то же время, как православная аскетика создает подлинную медицину, способную с помощью благодати Божией дать духовно больному человеку средства к возвращению здоровья.

Сама природа нашей работы принуждает нас представить аналитическим образом (то есть разделяя, иногда даже изолируя части) живую реальность, все составляющие которой на самом деле органически связаны, взаимозависимы и непрестанно взаимодействуют. Мы надеемся тем не менее, что немного уменьшили определенными повторениями или, скорее, определенными добавлениями этот характерный недостаток, произошедший от приема «кругового» подхода самих восточных отцов.

Такие повторы были тем более необходимы, что духовная жизнь, являющаяся долгим процессом возрастания, предполагает ступени, что каждая из ее форм, как более низкая, так и более высокая, заслуживает рассмотрения и что все они сосуществуют и взаимодействуют, в особенности главные духовные установки (вера, покаяние, молитва…), необходимые в некоторой степени в начале духовного пути и всегда присутствующие в совершенстве в его итоге.

Это одна из причин, по которым очень трудно сказать, в какой именно момент своего возрастания в духовной жизни человек вновь обретает духовное здоровье.

Крещение, конечно, полностью воссоздает это здоровье, поскольку делает человека в полной мере причастным благодати спасения, которую стяжал для человечества Богочеловек. Но мы увидели, что эта благодать Крещения становится действенной для крещаемого лишь в той мере, в какой он своими подвижническими усилиями открывается благодати и сообразуется с ней.

Мы показали, что состояние болезни падшего человека, во всех формах, по существу вызвано тем, что он отвернулся от Бога, извратив таким образом все свои способности, направленные по природе на Бога, и изменив свое бытие, созданное, чтобы обрести полноту в Нем и Им. Поэтому можно сказать, что человек уже обретает здоровье в начале духовной жизни, как только обращается к Богу, поворачивается к Нему, начинает вновь направлять на Него все силы своего существа. Человек остается больным в полной мере, пока остается привязанным к этому миру, и в полной мере исцеляется и возвращает здоровье, когда отказывается от мира, чтобы, соответственно, прилепиться к Богу.

На пути исцеления, в процессе которого человек призван возрастать, решающим этапом является бесстрастие. Его действительно достигают совсем не многие, но к достижению его призваны все. Бесстрастие — это духовное состояние, при котором человек может считаться полностью исцеленным по благодати Божией от духовных болезней, вызванных страстями, а последние вытеснены добродетелями, место которых страсти занимали противоестественным образом. Добродетели вновь приводят человека в согласие с его подлинной природой, вновь сообщают всем его способностям и силам подобающий им порядок и начинают применять их согласно их естественной конечной цели. Следовательно, добродетели возвращают человеку здоровье.

Именно бесстрастию соотвётствует состояние, которое часто обозначается термином «святость»[5647]. «Тот, кто освободил свои члены от рабства страстям и поставил их на путь правильного служения, вошел в освящение Духа Святого»[5648], — пишет преподобный Никита Стифат. Значит, правильно будет провести параллель между здоровьем и святостью[5649]: Можно сказать, что святой — это совершенно здоровый, потому что с помощью богочеловеческой аскезы он стал соответствовать норме человеческой природы, какой ее создал Бог и какая Ему угодна, потому что святой несет в себе первозданную красоту образа Божия и делает его все более подобным Божественному образцу.

Тот, кому была дана благодать встретить святого, с необходимостью ощутил, что перед его лицом находился некто, в ком человечество обрело свою полноту, кто был совершенным человеком, ибо не был падшим, отрезанным от части самого себя, искалеченным в своей природе, но был человеком уже в какой-то мере обоженным, носителем Духа, ставшим по благодати человекобогом по подобию Богочеловека.

Но если верно, по замечанию преподобного Исаака Сирина, что само совершенство подразумевает ступени, то можно сказать, что еще более полное здоровье становится доступным тому, кто имеет исключительную благодать познания/видения Бога. Таковой ощутил уже в этом мире конечную цель, ради которой был создан; в опыте обоживающего Света, общей энергии Трех Лиц Святой Троицы, он в полной мере обрел свое завершение, свое совершенство.

Однако в земном мире этот опыт не может быть длительным, за исключением редких случаев. К тому же телесно человек остается связанным с непостоянством падшего космоса. То, что святые получают здесь, — это задатки Духа. То, что они переживают, — это начатки Царства. И именно в будущем веке, после воскресения, они смогут, благодатью Божией, познать в постоянстве и полноте обожение и его плоды. Именно тогда тот, кто будет признан этого достойным, сможет неизменным и окончательным образом радоваться всем своим существом (духом, душой и телом) в полноте возможностей тому, что Бог при сотворении дал ему божественные блага, к получению которых он был предназначен по природе, — иначе говоря, к получению Самого Бога, соединяющего всё в Своих нетварных энергиях.

Мы надеемся, что в достаточной мере показали, что понятия болезни, исцеления и здоровья являются важным ключом, который предлагают православное богословие и православная антропология и аскетика для того, чтобы понять состояние падшего человечества и способы его спасения в Боге.

Но не следует забывать, насколько христианская реальность выходит далеко за пределы способа ее выражения, каким бы подходящим он ни был. Если этот способ хорошо и, без сомнения, лучше, чем другие, передает то, что касается спасения (точное соответствие, осуществляющееся в самой этимологии этого понятия), то он оказывается ограниченным, когда речь идет об обожении, которое является дополнительным центром притяжения в духовной жизни человека, согласно благому Промыслу Божию.

Дабы не исказить наше представление о христианской духовной жизни, необходимо было сказать о познании/видении Бога, которое является самым полным ее осуществлением в этом мире. Но, очевидно, заметно, что в нашем длительном рассуждении, этому посвященном, тема спасения и здоровья заняла довольно скромное место. Если действительно можно сказать, что в этом состоянии человек достигает здоровья еще более совершенного, чем в предыдущих, поскольку его ум, а также душа и тело осуществляют в полноте свое предназначение, то не надо забывать, что такое состояние сильно превосходит понятие здоровья. И если бы мы недостаточно его показали, то это, без сомнения, стало бы одним из недостатков последней части нашего исследования.

Притом из нашего труда не следует делать вывод, что цель человека, живущего во Христе, — это только исцеление болезней и стяжание здоровья, что серьезно уменьшило бы значимость работы. Надо понимать, что здоровье, даже духовное, не самоцель. Оно является лишь условием для того, чтобы человек мог стать новой тварью (Гал. 6, 15), вести новую жизнь, осуществить свое предназначение, которое в конечном счете заключается в том, чтобы прославлять Бога достойно и в полноте возможностей, данных человеку Создателем, и жить полностью в Боге, будучи самому обоженным благодатью.

Объяснение самого спасения с помощью медицинской терминологии, заимствованной из лечения тела и психики, может казаться равно имеющим некоторые недостатки. Как всякое образное выражение, оно подразумевает частичное соответствие своему объекту, но также и частичное несоответствие, которое возникает в данном случае из-за специфического характера духовной области, к которой это выражение применяется.

Хотя мы настаивали на догматическом, даже иногда техническом характере православной аскетики и на основополагающем значении человеческого усилия, мы надеемся, что в достаточной мере показали отличие лечения духовного от лечения просто человеческого.

Здесь напомним только, что речь идет о лечении поистине божественно-человеческом, в котором усилие человека, каким бы определенным оно ни было в своей направленности и формах, является необходимым, но не достаточным элементом синергии, с помощью которой осуществляется лечение. Человеческое усилие, совершаемое независимо от благодати, могло бы принести некоторые результаты, но они с необходимостью остались бы ограниченными. Они были бы особенно тщетными духовно, ибо конечная цель аскезы, повторяем, заключается в том, чтобы позволить человеку быть в полноте причастным жизни Трех Божественных Лиц.

Ценность христианского лечения и его цель состоит именно в том, что в христианской терапии нормой здоровья и совершенства является осуществовавшееся человечество, такое, каким нам его показало в Своей Личности воплотившееся Слово Божие, Иисус Христос.