Искушай меня в сумерках (ЛП)

Глава 10 (перевод – Milli, бета-ридинг – Москвичка, вычитка – Фройляйн)

Проходя по особняку Норбери, Лео был крайне удивлен, встретив некоторых своих приятелей – молодых лордов, по сравнению с распутством которых, даже его былые кутежи казались безобидной забавой – теперь же они были аккуратны и сдержанны, с безукоризненными манерами. Не впервые Лео отметил, насколько несправедливо было то, что мужчинам спускалось с рук гораздо больше, чем женщинам.

Это искусство манер, например... Он видел, как его сестры изо всех сил пытались запомнить сотни пунктов этикета, которые требовались в высшем обществе. Это при том, что главным интересом в правилах этикета для самого Лео было ломать их. И ему как мужчине с титулом прощалось, что угодно. Леди же во время вечерних трапез критиковали за их спинами, если они взяли не ту вилку для рыбного блюда, в то время как мужчины могли злоупотреблять алкоголем или сделать неуместное замечание, и все до единого делали вид, что не замечают этого.

Лео беспечно прошел по бальному залу и остановился поблизости от дверного проема тройной ширины, осматриваясь по сторонам. Уныло, уныло, уныло. Его окружал бесконечный ряд девственниц с компаньонками и группки сплетничающих дам, все это напомнило ему курятник. Его внимание было привлечено видом мисс Маркс, наблюдающей как Беатрис и ее партнер танцуют.

Маркс, как обычно, выглядела напряженной, ее стройная, облаченная во все темное, фигура была пряма, словно она аршин проглотила. Компаньонка никогда не упускала возможности продемонстрировать свое презрение к Лео, и относилась к нему так, словно его интеллектуальный уровень не превосходил уровня устрицы. И она категорически не воспринимала его заигрывания и юмор. Как любой здравомыслящий человек, Лео прикладывал максимум усилий, чтобы избегать ее.

Но к своему огорчению он никак не мог перестать задаваться вопросом, как она будет выглядеть после ночи, полной страстных любовных утех.

Ее очки полетят прочь, волосы рассыпятся свободным водопадом, а бледное тело освободится от этого хитроумного изобретения – корсета и шнуровок.

Внезапно все в зале перестало интересовать его в такой степени, в какой заинтересовала компаньонка его сестер.

Лео решил пойти побеспокоить ее.

– Привет Маркс, как...

– Где вы были? - разъяренно прошипела компаньонка, а ее глаза гневно сверкнули за стеклами очков.

– В комнате, где играют в карты. А затем я немного поужинал. Где я еще должен был быть?

– Вообще-то вы должны были помогать Поппи.

– Помогать как? Я обещал, что буду танцевать с ней, и я здесь, – Лео осмотрелся вокруг. – А где она?

– Я не знаю.

Рэмси нахмурился:

– Как вы можете не знать? Вы хотите сказать, что потеряли ее?

– В последний раз, когда я ее видела, примерно десять минут назад, она шла танцевать с мистером Ратледжем.

– Владельцем гостиницы? Он не появляется на таких мероприятиях.

– Этим вечером появился, – сказала мисс Маркс, сохраняя пониженный тон. – И теперь они исчезли. Вместе. Вы должны найти ее, милорд. Сейчас. Иначе она погубит себя.

– Почему вы не последовали за нею?

– Кто-то должен следить за Беатрис, иначе она тоже исчезнет. Кроме того, я не хотела привлекать внимание к исчезновению Поппи. Пойдите найдите ее, и побыстрее.

Лео продолжал хмуриться.

– Маркс, если вы не заметили, другие слуги не отдают приказы своим хозяевам. Так что, если вы не возражаете...

– Вы не мой хозяин, – задохнувшись от его нахальства, Кэтрин все же сумела ответить надменно.

"О, я хотел бы им быть", – подумал Лео, сердито ощущая просыпающееся возбуждение, каждый волосок на его теле становился дыбом. Как и одна особенность его анатомии. Он решил удалиться прежде, чем эффект от этого станет очевиден.

– Хорошо, пригладьте перышки, я найду Поппи.

– Начните искать в тех местах, куда бы вы утащили женщину, чтобы скомпрометировать ее. Их не так уж много.

– Да нет, много. Вы были бы поражены разнообразием мест, которые я бы...

– Пожалуйста, – пробормотала компаньонка, – мне и так уже тошно.

Окинув взглядом бальный зал, Лео заметил ряд французских дверей в дальнем конце комнаты. Он достиг балкона, пытаясь идти с такой скоростью, которая не привлекала бы внимание. Благодаря его проклятой "удаче" Лео дважды останавливали, втягивая в разговор, один раз его друг, который хотел узнать его мнение по поводу одной леди, а второй – вдова, которая полагала, что пунш был несвежим и хотела узнать пробовал ли Лео этот пунш. Наконец, ему удалось проскользнуть через одну из дверей наружу.

Глаза виконта расширились, когда он увидел ошеломляющую картину.

Поппи, сжатая в объятиях высокого черноволосого мужчины... и наблюдающая за ними небольшая группа людей, вышедших на балкон через другие двери. Одним из этих людей был Майкл Бэйнинг, бледный от ревности и дерзого посягательства на его территорию.

Мужчина с черными волосами поднял голову, пробормотал что-то Поппи, и бросил невозмутимый взгляд на Майкла Бэйнинга.

Триумфальный взгляд.

Это длилось всего одно мгновение, но Лео увидел и понял все, как надо.

– Черт, – прошептал Лео.

Его сестра попала в большую передрягу.

Если Хатауэи вызывали скандал, они никогда не делали этого на половину.

К тому времени, когда Лео привел Поппи обратно в бальный зал и забрал мисс Маркс и Беатрис, сплетни уже начали распространятся. В мгновение ока их нашли Кэм и Амелия, и семья дружно сплотилась вокруг Поппи.

– Что случилось? – спросил Кэм, как обычно выглядя обманчиво расслабленным, но его ореховые глаза выражали тревогу.

– Гарри Ратледж, – пробормотал Лео. – Я объясню все коротко. Пока, давайте, уедем отсюда поскорее и встретимся с Ратледжем в гостинице.

Амелия наклонилась, чтобы прошептать в ярко-красное ухо Поппи:

– Все в порядке, дорогая. Чтобы там ни было, мы со всем разберемся.

– Вы не сможете, – прошептала Поппи. – Никто не сможет.

Лео смотрел поверх голов своих сестер и видел приглушенно-перешептывающуюся толпу. Все уставились на них.

– Такое чувство, будто наблюдаешь за волнующимся океаном, – заметил он. – Можно буквально лицезреть зарождение скандала через всю комнату.

Кэм выглядел ироничным и покорным.

– Gadjos! – пробомотал он. – Лео, почему бы вам не проводить сестру и мисс Маркс к своему экипажу? А мы с Амелией попрощаемся с Норбури.

Ошеломленная, Поппи позволила Лео вывести ее на улицу и усадить в экипаж. Все они молчали, пока экипаж, резко накренившись, не отъехал от особняка.

Беатрис заговорила первой.

– Тебя скомпрометировали, Поппи? – спросила она обеспокоенно. – Как Уин в прошлом году?

– Да, – ответил Лео, в то время как Поппи испустила тихий стон. – Это плохая привычка, которую подхватила наша семья. Маркс, вы должны написать поэму об этом.

– Этой катастрофы можно было бы избежать, – коротко ответила ему компаньонка, – если бы вы нашли ее раньше.

– Этого, может быть, можно было избежать, если бы вы изначально не потеряли ее, – парировал Лео.

– Это моя вина, – вступила в разговор Поппи, ее голос приглушенно звучал в плечо Лео. – Я ушла с мистером Ратледжем. Я увидела Бэйнинга в зале, и словно обезумела, а мистер Ратледж попросил меня танцевать, но мне был нужен свежий воздух, поэтому мы вышли на балкон...

– Нет, я виновата, – перебила мисс Маркс, выглядя жутко подавленной. – Я позволила вам танцевать с ним.

– Так мы не найдем виноватого, – сказал Лео. – Что сделано, то сделано. Но если кто и ответственен за все, то это – Ратледж, который, очевидно, приехал на бал с определенной целью.

– Что? – Поппи подняла голову и посмотрела на него в замешательстве. – Вы думаете, он... нет, это была случайность, Лео. Мистер Ратледж не намеревался скомпрометировать меня.

– Все произошло преднамеренно, – сказала мисс Маркс. – Иначе Гарри Ратледж никогда бы не попался. Если он был замечен в компрометирующей ситуации, то лишь потому, что хотел быть замеченным.

Лео подозрительно посмотрел на компаньонку:

– Откуда вы столько знаете о Ратледже?

Компаньонка вспыхнула. Казалось, даже для нее нелегко было выдержать его пристальный взгляд.

– Наслышана о его репутации, конечно же.

Внимание Лео было отвлечено, потому что Поппи уткнулась ему в плечо:

– Я умру от унижения, – сказала она.

– Не умрешь, – ответил Лео. – Я – эксперт по оскорблениям, и если бы это было фатально, я бы уже давно умер с десяток раз.

– Нельзя умереть десяток раз.

– Можно, если ты – буддист, – вмешалась Беатрис.

Лео пригладил волосы Поппи.

– Я надеюсь, что Гарри Ратледж им является.

– Почему? – спросила Беатрис.

– Потому что мне больше ничего так не хочется, как прикончить его несколько раз кряду.

Гарри принял Лео и Кэма Роана у себя в библиотеке.

Любая другая семья в подобной ситуации была бы предсказуема... они потребовали бы, чтобы он поступил по правилам, были бы обговорены сроки и сделаны все необходимые приготовления. Из-за огромного состояния Гарри большинство семей приняло бы такое положение вещей охотно. Он не был пэром, но обладал большими средствами и был влиятельным человеком.

Однако, Гарри знал, что от Кэма и Лео не следует ожидать предсказуемой реакции. Общими мерками их мерить не следует, поэтому вести с ними дело следовало более осторожно. Но Гарри совершенно не беспокоился. У него бывали переговоры и гораздо более трудные, влекущие более серьезные последствия, чем честь женщины.

Обдумывая события ночи, Гарри был преисполнен безнравственным чувством триумфа. Нет, не триумфа... эйфории. Все оказалось намного проще, чем он предполагал, особенно с непредвиденным появлением Майкла Бэйнинга на балу у Норбури. Этот идиот фактически вручил ему Поппи на серебряном блюде. И когда возможность предоставилась, он ею воспользовался.

Кроме того, он чувствовал, что заслужил Поппи. Любой мужчина, который позволил сомнениям помешать обладанию такой женщиной, как она, был дураком. Он вспомнил, какой она была в бальном зале: бледная, хрупкая, сломленная. Когда Гарри к ней приблизился, он ни на минуту не усомнился в том, что она испытала облегчение. Девушка доверилась ему и позволила себя увести.

А когда Гарри вывел ее на террасу, его удовлетворение быстро сменилось новым ощущением... желанием облегчить ее боль. Тот факт, что он может принести ей новое горе, был прискорбен, но цель оправдывает средства. И как только Поппи станет его, он окружит ее всем самым лучшим, станет заботиться о ней так, как никогда не смог бы Майкл Бэйнинг.

Сейчас же ему необходимо уладить дело с семьей Поппи. Они, естественно, оскорблены тем, что он скомпрометировал ее. Что нисколько его не волновало. Он не сомневался, что сможет убедить Поппи выйти за него замуж. И не зависимо от того, сколько Хатауэи будут возмущаться, в конечном итоге они все равно достигнут соглашения.

Бракосочетание с ним будет единственной возможностью восстановить честь Поппи. Все это понимают.

С невозмутимым выражением лица, Гарри предложил вина Лео и Кэму, когда они вошли в библиотеку, но те отказались. Лео подошел к каминной полке и оперся о нее, скрестив руки на груди. Кэм уселся на обитый кожей стул, вытянув перед собой ноги.

Гарри не обманул их небрежный вид. Гнев, мужская агрессивность так и витали в воздухе. Сохраняя спокойствие, Гарри ждал, пока один из них начнет разговор.

– Вы должны знать, Ратледж, – сказал Лео вкрадчивым тоном, – что я собирался убить вас сразу же, но Роан говорит, что для начала нам нужно поговорить хотя бы несколько минут. Я думаю, он хочет остановить меня, чтобы получить удовольствие убив вас самолично. И даже если я или Роан не убьем вас, то вряд ли мы будем препятствовать нашему шурину Меррипену осуществить это.

Гарри полусидел на краю письменного стола из красного дерева.

– Я предлагаю вам подождать, пока мы с Поппи поженимся, таким образом, она, хотя бы, станет почтенной вдовой.

– И с чего это вы взяли, – спросил Кэм, – что мы позволим вам жениться на Поппи?

– Если она не выйдет замуж за меня, то потом на ней уже никто не женится. А посему, сомневаюсь, что кто-то из вашей семьи будет желанным гостем в любой лондонской гостиной.

– Не думаю, что сейчас мы там слишком уж желанны, – ответил Кэм, сузив ореховые глаза.

– Ратледж, – начал Лео с обманчивой небрежностью, – до того, как я унаследовал титул, Хатауэи так долго жили вне лондонского общества, что нам ровным счетом наплевать – будут нас принимать или нет... Поппи не должна выходить замуж по какой-либо другой причине, кроме как ее собственного на то желания. И, по мнению самой Поппи, вы с ней друг другу не подходите.

– Мнения женщин часто меняются, – ответил Гарри. – Позвольте мне поговорить с вашей сестрой завтра. Я смогу убедить ее согласиться с лучшим выходом из ситуации.

– Прежде, чем уговорить Поппи, – сказал Кэм, – вам следует сначала убедить нас, потому что то немногое, что я о вас знаю, чертовски меня беспокоит.

Конечно, у Кэма Роана имелись некоторые сведения о нем. Его прежнее положение в игорном клубе давало Роану возможность доступа ко всякого рода личной информации. Гарри было интересно, как много тому известно.

– Почему бы вам не сказать, что вы разузнали, – лениво предложил Гарри, – а я скажу, правда это или нет.

Ореховые глаза смотрели на него оценивающе, не мигая:

– Вы родом из Нью-Йорка, где ваш отец был хозяином гостиницы среднего класса.

– Буффало, если точно.

– Но вы не работали с ним. Вы нашли себе других наставников. Вы поступили на обучение в механические мастерские, где вы прославились своими способностями как инженер-конструктор. Вы запатентовали несколько новшеств в разработке клапанов и котлов. В возрасте двадцати лет вы уехали из Америки в Англию по неизвестным причинам, – Кэм сделал паузу, чтобы оценить эффект от его декламации.

Непринужденность Гарри испарилась, его плечи судорожно напряглись. Он постарался расслабиться и не поддаться искушению пожать ими, чтобы ослабить судорогу, которая свела его затылок.

– Продолжайте, – предложил он спокойно.

Кэм продолжил:

– Вы объединили группу частных инвесторов и купили целый ряд зданий обладая незначительным собственным капиталом. Вы арендовали здания, сносили их, скупали остальную часть улицы, и построили эту гостиницу. У вас нет семьи, за исключением вашего отца в Нью-Йорке, с которым вы не поддерживаете отношений. У вас есть горстка преданных друзей и уйма врагов, многим из которых вы, кажется, нравитесь несмотря ни на что.

Гарри отметил, что у Кэма, должно быть, очень влиятельные связи, если он сумел раскопать такую информацию.

– Есть только три человека в Англии, которые так много обо мне знают, – пробормотал он, задаваясь вопросом, кто же из них проболтался.

– Теперь пять, – заметил Лео. – Но Роан забыл упомянуть об очаровательном открытии, что вы стали любимчиком в военном министерстве после того, как произвели кое-какие усовершенствования стандартной армейской винтовки. Но мы предполагаем, что вы не только связаны с британским правительством, вы также поддерживаете деловые отношения с иностранцами, членами королевской семьи и преступниками. И все это наводит на мысль, что единственные интересы, которые вы когда-либо защищали, это ваши собственные.

Гарри холодно улыбнулся:

– Я никогда не лгал ни о себе, ни о своем прошлом. Но я пытаюсь сохранить все в тайне, если такое возможно. И я никому ничем не обязан.

Гарри подошел к буфету и налил себе бренди. Держа бокал в руке, он посмотрел на мужчин. Он готов был побиться об заклад, что Кэм знал куда больше, чем только что сообщил. Но это обсуждение, резюме так сказать, ясно дало понять, что со стороны семьи не будет никаких попыток сделать Поппи "честной женщиной". Хатауэи ни черта не заботились о приличиях и при этом не нуждались ни в его деньгах, ни в его влиянии.

Именно в том, что он, собственно, и мог предложить Поппи.

– С вашим одобрением или без, – сказал он Кэму и Лео, – но я собираюсь сделать предложение вашей сестре. Выбор за ней. И если Поппи согласится, то никакая сила на земле не помешает мне жениться на ней. Я понимаю ваши сомнения, но позвольте мне заверить вас, что она ни в чем не будет нуждаться. Ее будут холить, лелеять, даже баловать...

– Вы не имеете ни малейшего представления о том, как сделать ее счастливой, – сказал Кэм спокойно.

– Роан, – Гарри скупо улыбнулся, – я преуспел в том, чтобы делать людей счастливыми или, по крайней мере, заставлять их думать, что они счастливы, – он помолчал, чтобы посмотреть на выражение их лиц. – Вы собираетесь запретить мне поговорить с нею? – спросил он будничным тоном.

– Нет, – ответил Лео. – Поппи не ребенок и не домашнее животное. Если она захочет поговорить с вами, то так и будет. Но знайте, что все, что вы сделаете или скажете, чтобы убедить ее выйти за вас замуж, будет идти вразрез с мнением ее семьи.

– И есть еще кое-что, – вступил Кэм с обманчивой мягкостью, которая маскировала все чувства. – Если вы преуспеете в том, чтобы жениться на ней, мы не потеряем сестру. А вот вы получите полноценную семью, готовую защищать ее в любом случае.

Этого было почти достаточно, чтобы охладить пыл Гарри.

Почти.