Искушай меня в сумерках (ЛП)

Глава 16 (перевод – barsa, бета-ридинг – Москвичка, вычитка – Фройляйн)

Сидя за туалетным столиком, Поппи припудрила нос и слегка подкрасила розовой помадой губы. Этим вечером они с Гарри должны были присутствовать на обеде в одной из частных гостиных отеля, где проходил официальный прием в честь прибывшего с визитом монарха Пруссии, короля Фридриха Вильгельма IV, с участием иностранных дипломатов и высокопоставленных чиновников из правительства. Миссис Пеннивистл показала Поппи меню и иронично отметила, что с десятью переменами блюд обед закончится лишь поздней ночью.

На Поппи было ее лучшее платье из фиолетового шелка, переливающегося на свету всеми оттенками синего и розового. Уникальный цвет платья был достигнут благодаря использованию новых искусственных красителей, и настолько поражал взгляд сам по себе, что платью требовался лишь минимум украшений. Лиф платья словно окутывал тело Поппи, оставляя ее плечи обнаженными, а многослойные юбки тихо шелестели при малейшем движении.

Как только она припудрилась, в дверном проеме появился Гарри и медленно обвел ее внимательным взглядом.

– Ни одна женщина не сравнится с вами сегодня вечером, – тихо произнес он.

Поппи улыбнулась и поблагодарила его.

– Вы тоже очень мило выглядите, – сделала она ему ответный комплимент, хотя "мило" было совершенно неподходящим словом, чтобы охарактеризовать внешность ее мужа.

Гарри был красив суровой красотой, подчеркнутой официальной черно-белой гаммой одежды, галстук накрахмален и ослепительно бел, ботинки начищены до блеска. Он носил одежду с такой элегантностью и естественной легкостью, что в сочетании с мягкими обходительными манерами и притягательностью его личности, было легко забыть о том, насколько расчетлив он был.

– Нам уже пора спускаться? – спросила Поппи.

Гарри извлек из кармана часы и сверился с ними.

– Осталось еще четырнадцать... Нет, уже тринадцать минут.

Поппи в удивлении приподняла брови, заметив, какими потертыми и исцарапанными были его часы.

– Бог мой, да они у вас, наверное, целую вечность.

Он помедлил, сомневаясь, но все-таки показал ей часы. Поппи осторожно взяла их – маленького размера, но при этом довольно тяжелые для ее ладони, золотые, металл все еще хранил тепло его тела.

Откинув крышку, она увидела, что исцарапанный в мятинах металл не хранит никаких надписей и ничем не украшен.

– Откуда они у вас? – полюбопытствовала Поппи.

Гарри забрал у нее часы и спрятал в карман с непроницаемым выражением лица.

– Часы дал мне отец, когда я сообщил ему, что уезжаю в Лондон. Он рассказал, что давным-давно ему их, в свою очередь, тоже подарил его отец с наставлением, чтобы он, когда достигнет успеха, отпраздновал это, приобретя себе часы получше. Отец передал их мне с точно такими же словами.

– Но вы так и не купили другие?

Гарри покачал головой.

Немного растерянная улыбка тронула ее губы.

– Но я бы сказала, что вы более чем преуспели, и вполне заслужили новые часы.

– Еще нет.

Она подумала, что он, должно быть, шутит, но выражение его лица опровергало ее предположение. Поппи одновременно и возмутилась, и восхитилась свои мужем, и все гадала, какого же еще богатства он намерен достичь, насколько расширить свое влияние и власть, чтобы счесть свое положение достаточно удовлетворяющим его амбициям.

А может, такого понятия как "достаточно", для Гарри Ратледжа не существовало вовсе?

Поппи совсем растерялась и расстроилась из-за своих мыслей, когда Гарри достал что-то из кармана фрака, оказавшееся плоским прямоугольным кожаным футляром.

– Подарок, – пояснил Гарри, протягивая его Поппи.

Ее глаза расширились от удивления.

– Вы вовсе не обязаны дарить мне что-либо. Но все равно спасибо. Я не ожидала...О!

Она замолчала, открыв коробочку и увидела там бриллиантовое ожерелье. Поппи молча разглядывала его, выглядевшее словно лужица из сверкающего огня на бархатной подкладке. Оно было выполнено в виде цветов, перемежавшихся звеньями четырехлистника.

– Вам нравится? – будто мимоходом спросил Гарри.

– Да, конечно... От него просто дух захватывает.

Поппи даже никогда и не мечтала владеть такой драгоценностью.

Единственное ожерелье, которое у нее было, это цепочка с подвеской в виде одинокой жемчужинки.

– Мне... Мне надеть его сегодня вечером?

– Думаю, оно подойдет к вашему наряду.

Гарри вынул ожерелье из футляра, встал за спиной Поппи, и осторожно застегнул его на шее девушки. Холодная тяжесть бриллиантов и теплое прикосновение его пальцев к затылку и шее под ним заставили ее затрепетать. Муж стоял позади Поппи, его руки легко касались плавных изгибов ее шеи, после чего согревающими поглаживающими движениями передвинулись на ее обнаженные плечи.

– Восхитительно, – прошептал он. – Ничто не может быть прекраснее, чем ваша обнаженная кожа.

Поппи невидящим взглядом смотрела в зеркало, но не на свое вспыхнувшее лицо, а на руки мужа на своей коже. Они оба неподвижно застыли, как каменные изваяния, глядя на их общее отражение в зеркале.

Руки Гарри двигались нежно, как будто он дотрагивался до бесценного произведения искусства. Кончиками пальцев он обвел линию ключицы до ложбинки у основания шеи.

Взволнованная Поппи вывернулась из его рук и встала перед мужем, обойдя пуф, стоящий перед туалетным столиком.

– Спасибо, – все, что ей удалось выговорить.

Девушка осторожно подошла к нему, чтобы обнять, ее руки скользнули по плечам Гарри.

Поппи не собиралась этого делать, но мелькнувшее в глазах Гарри выражение тронуло ее. Она уже видела подобное на лице Лео, когда тот был еще совсем ребенком, и, набедокурив, шел с букетом цветов или каким-то другим маленьким подарком извиняться перед матерью.

Руки Гарри обвились вокруг ее тела, прижимая к себе как можно теснее. От него исходил восхитительный аромат, его тело было таким твердым под слоями льна, шелка и шерсти. Прерывистое дыхание Гарри опаляло шею Поппи своим жаром.

Закрыв глаза, Поппи прильнула к нему. Гарри целовал ее шею, продвигаясь вверх к нежной коже под ушком. Теплая волна поднялась от кончиков пальцев и омыла ее до головы. В объятиях Гарри она неожиданно почувствовала себя в безопасности. Их тела хорошо подходили друг к другу: ее мягкость и податливость – его твердость и напряженность. Казалось, что каждый изгиб ее тела был идеально подогнан под мужественные очертания тела Гарри. Она была бы не против постоять так рядом с ним, в защитном кольце его рук, еще совсем немного.

Но Гарри захотел взять больше, чем ему было предложено. Обхватив затылок Поппи, он запрокинул голову девушки назад, чтобы поцеловать ее. Гарри быстро накрыл ее рот своим. Поппи выгнулась и отпрянула от него, еле избежав при этом неловкого столкновения головами.

Лицо девушки выражало отказ.

Ее бегство ошеломило Гарри. Искры гнева вспыхнули в глазах, как будто она обманула его в самом сокровенном.

– Отказ от представлений девственницы оказывается уже забыт.

– Я не считаю, что отвернуться и прервать нежеланный поцелуй – это представление, – отрезала Поппи с преувеличенным достоинством.

– Бриллиантовое ожерелье за один поцелуй – разве это плохая сделка?

Щеки девушки зарделись.

– Я благодарна вам за щедрость, но вы ошибаетесь, думая, что можете купить или обменять на драгоценности мою благосклонность. Я не ваша любовница, Гарри.

– Очевидно, что нет. Так как в благодарность за такой подарок любовница охотно легла бы в постель, где предложила бы мне все, что бы я ни захотел.

– Я никогда не отказывала вам в осуществлении супружеских прав, – ответила Поппи. – Если хотите, я прямо сейчас лягу в постель и сделаю все, что вы пожелаете. Но это произойдет не потому, что вы подарили мне ожерелье, я просто выполню свою часть сделки.

Гарри, далекий от того, чтобы успокоиться, рассматривал жену со все возрастающим гневом.

– Мне вовсе не нужно, чтобы вы лежали на супружеском ложе с видом мученицы, приносящей себя в жертву.

– Почему вам не достаточно того, что я хочу уступить и покориться? – в свою очередь разозлилась Поппи. – Ну почему я должна страстно желать лечь с вами, если вы совсем не тот муж, о котором я мечтала?

Поппи пожалела о своих словах в тот самый момент, как только они сорвались с ее губ, но было уже слишком поздно. Взгляд Гарри стал ледяным. Его губы разжались и девушка собралась с духом, ожидая уничижительный комментарий в свой адрес.

Вместо этого он повернулся и вышел из комнаты.

Покориться.

Это слово звучало в голове Гарри, жаля его, как оса, снова и снова.

Покориться ему... как будто он был каким-то отталкивающим или омерзительным существом наподобие жабы. И это, когда самые прекрасные женщины Лондона добивались его внимания. Чувственные, совершенные женщины с умелыми губами и руками, жаждущие удовлетворить самые экзотические из его фантазий... в самом деле, он вполне мог бы провести эту ночь с одной из них.

Когда гнев Гарри улегся и его мозг смог нормально работать, он вернулся в спальню жены и сообщил ей, что пора спускаться. Поппи, осторожно взглянула на него, как будто хотела сказать ему что-то, но у нее хватило ума промолчать.

Вы совсем не тот муж, о котором я мечтала.

И он никогда им не станет. Можно сколько угодно строить хитроумные планы и манипулировать, ничто не сможет изменить этого.

Но Гарри будет продолжать свою игру до конца. Поппи по закону принадлежит ему, и, видит Бог, наличие денег дает ему преимущество, а время позаботится об остальном.

Официальный прием имел огромный успех. Каждый раз, бросая взгляд на другой конец стола, он убеждался, что Поппи держится превосходно: она вела себя раскованно, улыбалась, и, общаясь, очаровывала своих собеседников. Именно этого он и ожидал от своей жены – те же самые качества характера и манеры поведения, которые осуждались в девушке на выданье, являлись предметом восхищения в замужней женщине. Живой ум Поппи, ее точные наблюдения, а также получаемое ею удовольствие от оживленной и интересной беседы делало ее намного более интересной по сравнению со сдержанными скромными мисс из высшего общества с вечно потупленным взглядом.

От вида Поппи в фиолетовом наряде перехватывало дыхание, ее тонкая шея была подчеркнута бриллиантовым ожерельем, а густые волосы отсвечивали темным огнем. Природа наградила его жену роскошной красотой, но неотразимой ее делала именно улыбка, такая сладкая и в то же время ослепительная, что она согревала его изнутри.

Ему хотелось, чтобы Поппи улыбалась так ему, своему мужу. И вначале так и было. Должно же быть что-то, что убедит ее смягчиться и вновь испытывать по отношению к нему симпатию. Потому что у каждого есть слабое место.

Пока же Гарри при малейшей возможности украдкой бросал взгляды на свою жену, такую прекрасную и такую далекую... и пьянел от улыбок, которые она дарила другим.

Следующим утром Ратледж проснулся в обычное время. Он умылся, оделся и сел завтракать, просматривая газету и поглядывая на дверь комнаты Поппи. Он предположил, что она будет спать дольше обычного, так как накануне они вернулись с приема глубоко за полночь.

– Не будите миссис Ратледж, – приказал он горничной. – Этим утром ей нужно как следует отдохнуть.

– Да, сэр.

Гарри позавтракал в одиночестве, пытаясь сосредоточиться на газете, но дверь спальни жены словно притягивала его взгляд.

Он уже привык видеть Поппи за завтраком каждое утро. Ему нравилось начинать свой день вместе с ней. Но Гарри понимал, что прошлой ночью он повел себя с женой по меньшей мере грубо, подарив драгоценности и потребовав платы за это. Он должен был предвидеть исход.

Просто он так отчаянно, до боли ее хотел, и настолько привык поступать по-своему, особенно если это касалось женщин. Гарри подумал, что ему, пожалуй, не повредит попытка учитывать еще чьи-либо чувства, кроме своих.

В особенности, если это ускорит процесс получения того, чего он так жаждал.

После утренних отчетов от управляющих и Джейка Валентайна, Гарри отправился с ним в цокольный этаж отеля, чтобы оценить ущерб, причиненный незначительный затоплением.

– Нам нужна оценка инженерных работ, – заключил Гарри, – и еще я хочу, чтобы была проведена инвентаризация поврежденных предметов.

– Да, сэр, – ответил Валентайн. – К сожалению, в подтопленных помещениях хранились турецкие ковры, но я не в курсе, как колер...

– Мистер Ратледж! Взволнованная горничная, сбежав по лестнице, бросилась к ним. Между затрудненными вдохами она едва могла говорить.

– Миссис Пеннивистл приказала... разыскать вас, потому что... миссис Ратледж...

Гарри резко взглянул на девушку.

– Что с ней?

– Она ушиблась, сэр... упала...

Его охватило острое чувство тревоги.

– Где она?

– В ваших апартаментах, сэр.

– Пошлите за доктором, – приказал Гарри Валентайну, и побежал вверх по лестнице, перескакивая сразу через две-три ступеньки. К тому моменту, когда он добрался до апартаментов, его захлестнула волна всеобъемлющей паники. Он попытался приглушить это чувство, пытаясь вернуть способность ясно мыслить. У двери в номер столпилась стайка горничных, и он плечом проложил себе путь через их ряды в гостиную.

– Поппи?

Голос миссис Пеннивистл раздался из выложенной кафелем ванной комнаты.

– Мы здесь, мистер Ратледж.

Гарри пересек растояние до ванной в три шага, его желудок сжался от страха, когда он увидел жену на полу, откинувшуюся на поддерживающие руки экономки. Чтобы не смущать Поппи, ее обернули в полотенца, но руки и ноги были обнажены и выглядели уязвимыми на фоне холодной твердой поверхности серого кафеля.

Гарри присел рядом с ней на корточки.

– Поппи, что случилось?

– Мне так жаль.

Ее лицо выражало одновременно боль, подавленность и сожаление.

– Все вышло так глупо. Я выходила из ванны и нога просто поехала в сторону, я поскользнулась на плитке и упала.

– Благодарение небесам, одна из горничных как раз пришла убрать посуду после завтрака, – рассказала ему миссис Пеннивистл, – и услышала крик миссис Ратледж.

– Я в порядке, – попыталась успокоить всех Поппи. – Я просто слегка растянула лодыжку.

Она бросила на экономку мягкий и в то же время осуждающий взгляд.

– Я вполне уже могу подняться, но миссис Пеннивистл не разрешает мне вставать.

– Я боялась позволять ей двигаться, – пояснила экономка.

– Вы абсолютно правы, – ответил Гарри, ощупывая ногу девушки. Кожа лодыжки была бледной, и нога уже начала распухать. Даже легкое касание его пальцев было настолько болезненным, что Поппи вздрогнула и резко втянула воздух.

– Не думаю, что нуждаюсь в услугах врача, – сказала девушка. – Если бы вы наложили тугую повязку, и я бы выпила чашечку настоя из ивовой коры, то...

– О нет, вас осмотрит врач, – прервал ее Гарри; беспокоясь о жене, он был непреклонен в своей заботе о ней. Взглянув на лицо Поппи, он увидел следы слез, и, потянувшись к ее лицу, с предельной нежностью коснулся щеки. Ее кожа была гладкой, как пилированное мыло1. Посередине ее нижней губы, которой она, вероятно, ударилась, виднелась красная отметина.

Что бы она ни заметила в выражении его лица, это послужило причиной того,

что глаза ее расширились, а щеки покраснели.

Миссис Пеннивистл поднялась с пола.

– Ну что же, – оживленно заметила она, – теперь, когда я могу вверить ее вашим заботам, мистер Ратледж, может, мне принести бинты для перевязки и мазь? Мы можем начать лечение поврежденной лодыжки и до прибытия доктора.

– Да, – отрывисто сказал Гарри. – И пошлите за вторым врачом – я хочу располагать еще одним мнением.

– Да, сэр.

Экономка поспешила удалиться.

– Но мы еще не слышали даже первого мнения, – запротестовала Поппи. – Вы делаете из мухи слона. Это всего лишь незначительное растяжение или вывих и... что это вы делаете?

Гарри положил два пальца на верхнюю часть стопы, двумя дюймами2 ниже лодыжки, пытаясь нащупать пульс.

– Хочу удостовериться, что кровообращение не нарушено.

Поппи закатила глаза.

– О, боже! Все, что мне на самом деле сейчас нужно – это посидеть где-нибудь с поднятой вверх ногой.

– Я собираюсь отнести вас в постель, – сказал он, просовывая одну руку под спину, а вторую – под колени жены. – Вы можете обхватить меня за шею?

Девушка вспыхнула от макушки до пальцев ног, и исполнила его просьбу, сопроводив это невразумительным бормотанием. Одним медленным легким движением он поднял Поппи с пола. Она дернулась, когда полотенца начали сползать с ее тела, и задохнулась от боли.

– Я что, задел больную лодыжку? – встревожился Гарри.

– Нет. Мне кажется... – робко начала она. – Мне кажется, я еще немного ударилась спиной, когда упала.

Гарри негромко выругался, что удивило Поппи, и отнес ее в спальню.

– Впредь, – сурово заявил он, – вы не сделаете и шага из ванной, если рядом не будет кого-нибудь, кто вам поможет.

– Но я не могу, – возразила девушка.

– Почему нет?

– Мне не нужна помощь, когда я принимаю ванну. Я уже не ребенок!

– Поверьте мне, я в курсе, – заметил Гарри. Он осторожно опустил жену на постель и расправил вокруг нее покрывала. Стащив с девушки влажные полотенца, он поправил подушки.

– Где ваша ночная рубашка?

– В ящике комода, на дне.

Гарри подошел к комоду, резко выдвинул ящик и вытащил белую рубашку. Вернувшись к постели, он помог Поппи одеться, его лицо напряженно застыло от тревоги за жену, когда он увидел, как она вздрагивает от боли при малейшем движении. Ей нужно что-нибудь обезболивающее. Ей нужен врач.

Почему в их апартаментах так тихо, черт возьми? Ему хотелось, чтобы вокруг суетились люди, и, пытаясь помочь, приносили какие-нибудь, пускай даже не нужные вещи. Ему хотелось действовать.

Как следует укрыв Поппи, он широкими шагами вышел из комнаты.

Три горничных все еще стояли в холле, переговариваясь между собой. Гарри нахмурился, и они, заметив его, разом побледнели.

– C-сэр? – нервно спросила одна.

– Почему вы все еще здесь? – требовательно поинтересовался Ратледж. – И где миссис Пеннивистл? Я хочу, чтобы одна из вас немедленно пошла за ней, и передайте, чтобы она поспешила! А остальные две, принесите все необходимое.

– Что именно, сэр? – уточнила одна из горничных.

– То, в чем сейчас нуждается миссис Ратледж. Бутылку с теплой водой, лед, лауданум, чашку чая, книгу, что угодно. Мне, черт возьми, все равно, что именно, просто принесите все, что нужно!

Девушки бросились прочь, словно испуганные белки.

Прошло полминуты, и ни одна из них еще не вернулась.

Где, к дьяволу, этот доктор? И почему сегодня все так чертовски медлительны?

Услышав, что жена зовет его, Гарри развернулся на пятках и почти бегом вернулся в апартаменты. В мгновение ока он уже стоял у постели.

Поппи лежала неподвижно в маленьком коконе из одеял, простыней и подушек.

– Гарри, – раздался ее голос откуда-то из подушек, – вы что, кричите на людей?

– Нет, – не замедлил соврать он.

– Хорошо. Потому что ничего страшного не случилось, и никто, естественно, в этом не виноват...

– Для меня – случилось.

Поппи откинула покрывало с усталого лица и взглянула на мужа так, как будто он был кем-то, кого она уже встречала раньше, но так еще и не решила, к какому типу людей его отнести. Слабая улыбка тронула ее губы. Неуверенно, как бы сомневаясь, девушка протянула руку к Гарри и маленькие пальчики сжали его ладонь.

Это простое пожатие сотворило что-то странное с сердцем Гарри. Его пульс забился неровными резкими ударами, а грудь опалило жаром незнакомого ощущения. Он взял ее руку в свою, их ладони нежно сжали друг друга. Ему так хотелось держать Поппи в своих руках, но не в страстном объятии, а лишь для того, чтобы ей было как можно удобней. Даже если его объятие – последнее, чего она действительно хотела.

– Я вернусь через минуту, – предупредил он, выходя из комнаты. Гарри устремился к буфету в своем личном кабинете, наполнил маленький бокал французским коньяком и принес его жене.

– Попробуйте это.

– Что это?

– Коньяк.

Поппи попыталась сесть, вздрагивая от каждого движения.

– Не уверена, что он мне понравится.

– Это не важно, просто выпейте.

Гарри старался помочь ей, чувствуя себя при этом необъяснимо неловко... и это он – тот, кто на женской территории ощущал себя, как рыба в воде. Он осторожно подложил ей под спину еще одну подушку.

Девушка сделала маленький глоток коньяка, и поморщилась.

– Уфф.

Если бы Гарри не испытывал такой сильной тревоги за жену, то его бы позабавила ее реакция на коллекционный марочный коньяк, возраст которого исчислялся, по крайней мере сотней лет. Пока она пила маленькими глотками, он подтолкнул к постели стул.

К тому времени, как Поппи покончила с коньяком, ее лицо утратило отчасти свою напряженность и раccлабилось.

– Вообще-то, он действительно немного помог, – признала она. – Лодыжка все еще болит, но, кажется, уже не так сильно, как раньше.

Гарри забрал у нее бокал и поставил рядом с кроватью.

– Очень хорошо, – мягко произнес он. – Вы не против, если я опять вас ненадолго оставлю?

– Я против, если вы снова собираетесь кричать на служащих, а они и так уже сделали все, что от них зависит. Останьтесь со мной.

Она потянулась и взяла его за руку.

Опять это сбивающее с толку ощущение... как будто частички мозаики притираются друг к другу и встают каждый на свое место. Казалось бы, невинное прикосновение, одна рука в другой, и дает такое полное чувство удовлетворенности и покоя.

– Гарри?

Поппи так мягко и нежно произносила его имя, что у волосы Гарри вставали дыбом не только на затылке, но и на руках.

– Да, любимая? – хрипло спросил он.

– Вы не могли бы помассировать мне спину?

Гарри с трудом удалось скрыть свою реакцию на вопрос Поппи.

– Конечно, – ответил он, стараясь сохранить при этом небрежность в интонации.

– Вы сможете отодвинуться от края кровати?

Начав с поясницы, Гарри увидел слегка выделяющиеся мышцы с обеих сторон от позвоночника. Поппи отпихнула в сторону подушки и легла на живот. Гарри растирал ей спину, двигаясь вверх, к плечам, разминая напряженные мышцы. Услышав легкий стон, он остановился.

– Да, тут, – сказала она, и явственно прозвучавшее в ее голосе наслаждение отозвалось напряжением в паху Гарри. Он продолжил массировать спину Поппи уверенными и щедрыми движениями пальцев. Девушка глубоко вздохнула.

– Я отрываю вас от работы.

– У меня ничего не запланировано на это утро.

– У вас на каждое утро составлен план, в котором предусмотрено минимум десять пунктов.

– Нет ничего важнее вас.

– Вы кажетесь почти искренним.

– Я искренен с вами. Почему должно быть по-другому?

– Потому что для вас работа важнее всего, даже важнее людей.

Хотя Гарри был раздосадован замечанием жены, но промолчал и продолжил массаж.

– Простите меня, – произнесла Поппи через некоторое время. – Я не это имела в виду. Не знаю, почему я так сказала.

Ее слова подействовали на раздраженного Гарри, как успокаивающий бальзам.

– Вы режете без ножа. Но вы опьянели. Так что все в порядке.

C порога донесся голос миссис Пеннивистл.

– Ну вот, наконец, и я. Надеюсь, этого будет достаточно до приезда доктора.

Она держала в руках поднос, нагруженный различными предметами, включая свернутые льняные бинты, горшочек с мазью, и два или три больших зеленых капустных листа.

– А это еще зачем? – полюбопытствовал Гарри, беря с подноса один из листьев. Он вопрошающе уставился на экономку. – Капуста?

– Это очень действенное средство, – пояснила миссис Пеннивистл. – Оно способствует уменьшению отека и рассасыванию синяков. Надо только убедиться, что сердцевина листа разломлена, еще немного подавить ее, после чего обернуть капустный лист вокруг лодыжки и поверх него наложить повязку.

– Я не хочу пахнуть капустой, – запротестовала Поппи.

Гарри сурово посмотрел на нее.

– Меня не волнует, чем вы будете пахнуть, если это улучшит ваше состояние.

– Вас это не волнует только потому, что не вам придется носить на ноге овощные листья!

Но он, конечно, настоял на своем, и Поппи неохотно, но вытерпела процедуру сооружения компресса из капустного листа.

– Здесь, – сказал Гарри, накладывая аккуратную повязку и завязывая ее вокруг лодыжки. Закончив, он прикрыл ноги Поппи краем ночной рубашки. – Миссис Пеннивистл, не могли бы вы...

– Да, я пойду посмотрю, не приехал ли доктор, – сказала экономка. – А также переговорю с горничными. По совершенно неизвестной причине они нагромоздили целую кучу каких-то странных вещей прямо перед входом в ваши апартаменты...

Врач, наконец, приехал. Будучи по сути своей стоиком, он игнорировал невнятные комментарии Гарри о том, что тот надеется, что дoктора не всегда приходится так долго ждать, когда его пациенты нуждаются в неотложной медицинской помощи, в противном случае, эти самые пациенты могут испустить дух прежде, чем врач появится на пороге их жилища.

После осмотра лодыжки Поппи доктор констатировал легкое растяжение и назначил лечение в виде холодных компрессов на опухший участок. Он также оставил бутылочку с обезболевающим средством для приема в случае сильной боли, баночку жидкой мази для растирания потянутой мышцы в районе плеча и посоветовал миссис Ратледж, прежде всего, больше отдыхать.

Если бы не ее стесненное положение, Поппи бы на самом деле получала удовольствие от того, как заканчивался этот день. Несомненно, Гарри принял решение, что ее должны обслуживать еще более усердно, чем обычно. Шеф-повар Бруссар прислал поднос с выпечкой, свежими фруктами и взбитыми сливками. Миссис Пеннивистл принесла набор диванных подушек на выбор, чтобы Поппи было удобнее лежать. Гарри послал лакея в книжный магазин, и тот вернулся с целой кипой новых изданий.

Вскоре после этого горничная принесла девушке поднос с аккуратными коробочками, перевязанными лентами. Открыв их, Поппи обнаружила, что одна из них – с ирисками, другая – с карамелью и леденцами, а третья – с рахат-лукумом. Но самое прекрасное было в том, что еще одна коробочка была наполнена новым видом конфет, называемых "шоколад-который-можно-есть", который пользовался огромной популярностью на Лондонской выставке.

– Откуда это? – спросила Поппи у мужа, когда он вернулся в ее спальню после короткого визита в кабинет правления.

– Из кондитерского магазина.

– Нет, я имею в виду вот это, – она показала ему съедобный шоколад. – Никто не может его достать. Производители, "Фэллоуз и сын", закрыли свой магазин, когда переехали на новое место. Дамы на благотворительном ленче говорили об этом.

– Я послал Валентайна в особняк Фэллоуза с просьбой изготовить для вас специальную партию шоколада.

Гарри улыбнулся, увидев, разбросанные по покрывалу, бумажные обертки.

– Вижу, вы попробовали конфеты.

– Да, одну, – с достоинством заявила Поппи.

Гарри покачал головой.

– А я не люблю сладкое.

Но любезно наклонил голову к жене, когда она жестом попросила его приблизиться. Поппи дотянулась до него, ее пальчики обхватили узел его шейного платка.

Улыбка Гарри исчезла, когда Поппи, слегка усилив хватку, потянула мужа вниз, на себя. Он завис над ней надвигающейся мощью мускулов и воплощением мужественной силы. Как только ее сладкое дыхание коснулось губ мужа, она ощутила пронизавшую его тело дрожь. При этом Поппи полностью осознавала только что установившееся между ними ощущение равновесия, сочетания желания и любопытства. Гарри застыл, предоставляя ей возможность делать то, что она хочет.

Она подтянула его еще ближе, пока ее губы не скользнули по его рту. Прикосновение было таким легким и одновременно обжигающим, полным жизни.

Поппи осторожно отпустила Гарри и он отодвинулся.

– Вы не стали целовать меня за бриллианты, – произнес он хрипловатым голосом, – зато целуете за шоколад?

Поппи кивнула. И хотя Гарри отвернулся, она смогла заметить, как его губы растянулись в улыбке.

– Тогда я внесу шоколад в ежедневный заказ.

____________________

1 высший сорт мыла – пилированное, получают при перетирании высушенного ядрового мыла на валиках пилирной машины. При этом улучшается структура мыла...

один дюйм равен 2,54 см