Искушай меня в сумерках (ЛП)

Глава 21 (перевод – Lovepolly, бета-ридинг – Nara, вычитка – Фройляйн)

Поездка Гарри в Гемпшир была долгой, однообразной и утомительной. Его одиночество нарушали лишь собственные неясные и тревожные предчувствия. Он попробовал задремать, но для человека, испытывающего проблемы со сном даже в благоприятной обстановке, уснуть в трясущемся на ухабах экипаже и при солнечном свете было невозможно. Все это время Гарри приходили в голову различные нелепые угрозы, с помощью которых он мог бы заставить свою жену повиноваться. Затем предался фантазиям, каким образом он приструнит Поппи, пока эти мысли не распалили его еще больше.

Черт бы ее побрал! Его не бросают!

Гарри никогда не занимался самоанализом, считая свое сердце слишком сложным и ненадежным предметом для изучения. Но он не мог не вспоминать о более раннем периоде в своей жизни, когда слова "мягкость", "удовольствие", "надежда" еще имели для него какой-то смысл. И тогда он был вынужден нападать, защищая свою жизнь. А стратегия выживания подразумевала, что он не мог себе позволить нуждаться в другом человеке чаще одного раза.

Гарри попытался отвлечься от своих мыслей, осматривая окрестности. Хотя было уже девять вечера, солнце все еще сияло на небосклоне и было по-летнему светло. Посетив много мест в Англии, он еще ни разу не бывал в Гемпшире. Они ехали южнее Даунс по направлению к лесу и плодородным полям возле Нью Фореста и Саутгемптона. Бурно развивающийся торговый городок Стоуни Кросс располагался в одном из самых живописных уголков страны. Тем не менее, он и его окрестности являлись не просто красивым пейзажем: этот город обладал каким-то мистическим свойством, чему было трудно подобрать определение. Казалось, Гарри проезжал места, где время остановилось, мимо древних деревянных строений, словно сошедших со страниц волшебной сказки. Смеркалось. Над долиной сгустился туман, расползающийся по дороге, границы которой потеряли свою четкость, отчего она приобрела еще более загадочный вид.

Экипаж свернул на частную дорогу, ведущую к имению Рэмси, миновал одни ворота, потом другие, проехал мимо серо-голубого каменного домика смотрителя. Главное здание представляло собой смешение архитектурных стилей, которые, по определению, не могли сочетаться вместе, однако, каким-то непостижимым образом прекрасно дополняли друг друга.

Поппи была где-то там. Знание этого заставляло Гарри мучительно стремиться увидеть ее. Охватившее его чувство было не просто отчаянием. Потеря Поппи стала бы невосполнимой утратой, поэтому Гарри одновременно боялся этой встречи и был в ярости оттого, что не видел выхода из создавшегося положения. Все эти чувства вылились в один мощный позыв: он ни за что не расстанется с Поппи.

Словно затравленный волк Гарри помчался через парадную дверь, не дожидаясь, когда его сопроводит дворецкий. Ему удалось проникнуть в холл, высотой в два этажа, обшитый декоративными панелями кремового цвета отличного качества, в глубине которого располагалась изогнутая каменная лестница.

На лестнице его встречал Кэм Роан, одетый в повседневную рубашку без воротничка, брюки и открытую кожаную куртку.

– Ратледж, – он любезно обратился к Гарри. – Мы как раз заканчиваем ужинать. Тебе накрыть?

Гарри нетерпеливо покачал головой.

– Как себя чувствует Поппи?

– Пойдем, выпьем вина и кое-что обсудим...

– Поппи сейчас тоже ужинает?

– Нет.

– Я хочу с ней увидеться. Прямо сейчас.

Выражение лица Кэма не изменилось.

– Боюсь, придется подождать.

– Позволь мне перефразировать: я собираюсь увидеться с ней, даже если мне придется разнести это место в пух и прах.

Кэм никак на это не отреагировал, лишь пожал плечами.

– Тогда, пожалуй, выйдем.

Его готовность помахать кулаками приятно удивила Гарри. Ярость кипела в его крови, угрожая взорваться изнутри.

Какой-то частью сознания он понимал, что не в себе, четкая работа мозга нарушена, а самоконтроль утрачен. Присущая ему холодная рациональность покинула Гарри. Все, что его занимало в данный момент, это желание быть рядом с Поппи, и если для этого надо драться, значит, так тому и быть.

Он последовал за Кэмом по боковому коридору на улицу в небольшую открытую оранжерею и сад, освещенный светом двух фонарей.

– Вот что я тебе скажу, – заметил цыган, обращаясь к Гарри, – в твою пользу говорит лишь то, что твой первый вопрос был не "где Поппи", а "что с Поппи".

– Иди ты к дьяволу со своими оценками, – прорычал Гарри, срывая с себя пальто и отбрасывая его в сторону. – Я не прошу у тебя благословения, чтобы забрать свою жену. Она моя, и я возьму ее, будьте вы все прокляты.

Кэм повернул к Гарри лицо, отблески фонарей отражались в его глазах, сияли на черных волосах.

– Она часть моей семьи, – проговорил он, начиная двигаться вокруг Гарри. – Ты вернешься без нее, если только не найдешь способ заставить Поппи захотеть быть с тобой.

Гарри также начал обходить Кэма, его мысли стали приходить в порядок по мере того, как внимание концентрировалось на сопернике.

– Без правил? – грубо бросил он.

– Без правил.

Гарри нанес первый удар, который Кэм легко парировал. Приспосабливаясь, выбирая тактику боя, Гарри стал отступать, Кэм нанес удар справа. Поворот, и Гарри ответил кроссом слева. Кэм слишком медленно отреагировал, лишь частично отразив град ударов.

Тихое проклятье, грустная усмешка, и Кэм восстановил свою оборону.

– Жестко и быстро, – одобрительно произнес он.- Где ты учился драться?

– В Нью-Йорке.

Кэм сделал выпад и уложил противника на землю: – Западный Лондон.

Перекат, и Гарри снова почувствовал почву под ногами. Поднимаясь, он успел пихнуть Кэма локтем в солнечное сплетение.

Роан захрипел. Схватив Гарри за руку, он ногой ударил его под лодыжку и снова уложил на землю. Они перекатились один раз, второй, пока Гарри не отпрыгнул и не отступил на несколько шагов.

Тяжело дыша, он не отрывал взгляда от встающего на ноги Кэма.

– Ты мог бы придавить мне горло, – заметил Кэм, отбрасывая волосы со лба.

– Я не хотел его тебе повредить, пока ты не скажешь, где моя жена.

Кэм усмехнулся. Прежде чем он ответил, беспокойное семейство Хатауэй шумно влетело в оранжерею. Лео, Амелия, Беатрис, Меррипен и Кэтрин Маркс. Как с грустью заметил Гарри: все, кроме Поппи. Черт возьми, где же она!

– Что это? Послеобеденные забавы? – с сарказмом поинтересовался Лео, выходя вперед. – Спроси вы мое мнение, я бы предпочел карты.

– Рэмси, ты следующий, – Гарри хмуро посмотрел на него. – После того, как я закончу с Роаном, я собираюсь раздавить тебя за то, что ты увез мою жену из Лондона.

– Ну уж нет, – убийственно спокойно произнес Меррипен, сделав шаг вперед. – Следующим буду я. Это я собираюсь раздавить тебя за то, что ты сделал с моей свояченицей.

Лео перевел взгляд с хмурого лица Меррипена на Гарри и закатил глаза.

– Забудьте о моем предложении, – сказал он, развернувшись чтобы уйти. – После того, как с ним поработает Меррипен, от Ратледжа вряд ли что-нибудь останется.

Поравнявшись с сестрами, он едва слышно проговорил, обращаясь к Уин:

– Тебе лучше вмешаться.

– Почему?

– Потому что Кэм просто хочет преподать ему урок. А Меррипен на самом деле намеревается прикончить Ратледжа, и это совсем не понравится Поппи.

– А почему ты сам ничего не предпримешь, чтобы остановить Кева? – ехидно спросила Амелия.

– Потому что я пэр. Мы, аристократы, всегда стараемся переложить работу на кого-нибудь другого, прежде чем делать ее своими силами.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

– Положение обязывает, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Мисс Маркс мрачно взглянула на него, нахмурившись:

– У выражения "положение обязывает" совсем другой смысл.

– А это мое собственное определение, – проговорил Лео, наслаждаясь ее негодованием.

– Кев, – спокойно позвала Уин, делая шаг вперед, – я хочу тебе кое-что сказать.

Меррипен, всегда очень внимательно относившийся к своей жене, хмуро посмотрел на нее:

– Прямо сейчас?

– Именно сейчас.

– Это не может подождать?

– Нет, – в тон ему отозвалась Уин.

Видя, что он колеблется, она добавила: – Я в положении.

Меррипен моргнул.

– В каком положении?

– У нас будет ребенок.

На глазах у присутствующих лицо Меррипена стало мертвенно-бледным.

– Но, как...? – сумел произнести он, приближаясь к Уин, едва не теряя равновесие.

– Как? – повторил Лео. – Меррипен, разве ты забыл о нашем разговоре на одну интересную тему перед твоей брачной ночью?

Он ухмыльнулся, когда Меррипен бросил на него предупреждающий взгляд. Наклонившись к Уин, он пробормотал ей в ухо:

– Высший класс. Но что ты собираешься сказать, когда Меррипен поймет, что попался на твою уловку?

– Никаких уловок, – нежно произнесла Уин.

Улыбка Лео померкла, он хлопнул себя по лбу.

– Иисусе, – пробормотал он. – Где мой бренди?

И скрылся в доме.

– Уверена, Лео хотел сказать "прими мои поздравления", – безмятежно произнесла Беатрис, последовав в дом вместе со всеми. Кэм и Гарри остались одни.

– Видимо, я должен объясниться, – обратился Кэм к Гарри. Выглядел он при этом слегка смущенным.

– Уин всегда была болезненной, и хотя она окончательно выздоровела, Меррипен все еще опасается, что рождение детей не для нее.

Он сделал паузу.

– Мы все этого опасаемся, – признался он. – Но Уин хочет иметь детей, и да поможет Бог тому, кто попытается сказать "нет" кому-нибудь из Хатауэйев.

Гарри изумленно покачал головой.

– Ваша семейка...

– Я знаю, – отозвался Кэм. – В конце концов, ты к нам привыкнешь.

Пауза. Затем он проговорил сухим тоном.

– Ну что, снова будем драться или обойдемся без этого и пойдем пропустим по глоточку бренди с Рэмси.

Одно было для Гарри очевидно: его новоявленные родственники – люди не совсем нормальные.

Одной из приятных особенностей лета в Гемпшире являлось то, что, несмотря на солнечную погоду и высокую температуру в течение дня, вечера были прохладными, как раз для посиделок у камина.

Поппи уютно устроилась у небольшого потрескивающего очага в домике смотрителя. Она читала при свете лампы. Читала одну и ту же страницу, не в состоянии думать о чем-либо, кроме предстоящей встречи с Гарри. Она видела, как экипаж Гарри проехал мимо по направлению к Рэмси-Хаус, и прекрасно понимала, что встреча с ним была лишь вопросом времени.

– Ты не увидишь его, – сказал ей Кэм, – пока я не решу, что он достаточно остыл, чтобы прийти к тебе.

– Он никогда не причинит мне боль, Кэм.

– Все равно, сестренка, я собираюсь потолковать с ним кое о чем.

Она переоделась в плиссированное платье бледно-розового цвета с кружевной вставкой и низким лифом, принадлежащее Уин. Так как Уин отличалась более изящным телосложением, платье было несколько тесновато, и грудь так и норовила выбраться из-под кружева корсажа. Зная, что Гарри имел слабость к ее распущенным волосам, Поппи расчесалась и оставила волнистые пряди свободно лежать на плечах блестящей пушистой пелериной.

Снаружи раздался какой-то звук, затем в дверь настойчиво постучали. Поппи резко подняла голову, сердцебиение участилось, а в желудке как будто что-то перевернулось. Отложив книгу, она подошла к двери, повернула ключ и нажала на ручку. В следующее мгновение она оказалась лицом к лицу со своим мужем, стоящим на лестнице одной ступенькой ниже.

Гарри был сам на себя непохож, он выглядел уставшим, помятым дикарем с двухдневной щетиной на лице. Однако подобная неряшливость шла ему, придавая его привлекательности оттенок грубой естественной сексуальности. Он смотрел на нее так, как будто детально продумал, по крайней мере, дюжину различных способов наказания за побег. Его пристальный взгляд заставил ее поежиться.

Глубоко и тяжело вздохнув, Поппи отступила, позволяя ему войти, затем осторожно закрыла дверь.

Тишина угнетала, воздух вибрировал от эмоций, которым она не могла подобрать названия. Под пристальным взглядом Гарри, у нее пульсировало все тело: колени, локти, низ живота.

– Только попытайся еще раз убежать от меня, – прозвучала тихая угроза, – и ты даже не представляешь, что тебя ожидает...

Он продолжал говорить что-то еще о правилах, которым она должна подчиняться, о недопустимости разного рода вольностей, которые он не намерен терпеть, о том, что если ей нужно преподать урок, он с радостью научит ее уму-разуму.

Несмотря на его гневный тон, Поппи почувствовала, как ее накрыла волна нежности. Он словно спрятался в панцирь и выглядел бесконечно одиноким, отчаянно нуждающимся в заботе и ласке.

Повинуясь импульсу, Поппи бросилась вперед, в два шага преодолев расстояние между ними. Ее руки легли на твердый подбородок мужа, она встала на цыпочки, прижалась к нему всем телом и заставила замолчать поцелуем.

Ее нежное прикосновение вызвало в Гарри целую бурю. Его дыхание стало прерывистым, он схватил девушку за плечи и оттолкнул назад, недоверчиво всматриваясь в лицо. Поппи почувствовала его силу, способность переломить ее, если у него возникнет такое желание. Казалось, то, что муж прочел в ее взгляде, заставило его замереть на месте.

Умирая от желания, Поппи решила проявить настойчивость и снова потянулась к его губам. Поцелуй продлился лишь мгновение, Гарри снова оттолкнул ее. Он судорожно сглотнул. Если первый поцелуй Поппи лишил его дара речи, то второй полностью обезоружил.

– Поппи, – хрипло произнес он, – я не хотел причинить тебе боль, я старался быть нежным.

Поппи ласково обняла его за шею.

– Ты думаешь, это заставило меня уехать от тебя, Гарри?

Он замер от ее нежности, губы разомкнулись в безмолвном вопросе, на лице появилось беспомощное выражение. Поппи поймала тот миг, когда муж отбросил всякую надежду понять происходящее.

Со стоном он обнял ее и поцеловал.

Поппи готова была растаять от удовольствия, ощущая жар его рта, чувствуя, как их языки страстно переплетаются. Она пылко ответила на поцелуй Гарри, отбросив все запреты, позволяя ему делать все, что заблагорассудится. Поппи оказалась в кольце его рук. Гарри обхватил ее за ягодицы и притянул к себе еще ближе.

Стоя на цыпочках, Поппи подчинилась его призыву, поддавшись вперед и почувствовав Гарри всем своим телом: сдавленной грудью, бедрами. Он был дико возбужден, его восставшая плоть прижалась к ней и бесстыдно пульсировала так, что любое, даже слабое, движение доставляло огромное наслаждение.

Его губы гуляли по ее шее, заставляя откинуться назад, пока лиф платья не натянулся на грудях. Гарри зарылся носом в ложбинку между ними, нежно лаская языком кожу. Поппи чувствовала его горячее дыхание сквозь белую паутину кружев, его рот увлажнил ее кожу. Неожиданно Гарри впился в ее сосок. Но он был скрыт плотной мягкой розовой тканью. В отчаянии она изогнулась в его руках, желая ощутить его губы на отвердевшей вершинке, как и на всем теле.

Поппи попыталась что-то сказать, возможно, предложить перебраться в спальню, но лишь застонала. Ее колени подогнулись. Гарри дернул корсаж, обнаружив целый ряд потайных крючков. Он расстегнул платье с пугающей быстротой и отбросил его в сторону, оставив жену обнаженной.

Гарри потянулся к ней, повернул к себе спиной и перебросил вперед блестящие локоны. Его губы прижались к ее шее, целуя, покусывая, дразня языком, в то время как руки скользили по груди и животу. Одной ладонью он обхватил ее грудь, нежно пощипывая отвердевшие соски, другая рука пробралась между ее бедер.

Поппи немного подалась вверх, едва дыша от ожидания, когда его рука, наконец, доберется до цели. Она инстинктивно шире расставила ноги, как бы предлагая себя, чем заслужила его довольное урчание прямо в шею. Гарри заключил Поппи в объятия, лаская каждый изгиб ее тела, наполняя своими пальцами, пока она не откинулась назад, вжимаясь обнаженными ягодицами в его возбужденный ствол. Он сумел разбудить у Поппи жажду страсти, удовлетворяя ее пробудившуюся чувственность.

– Гарри, – задыхаясь, проговорила Поппи, – я сейчас упаду.

Они медленно опустились на ковер, словно бросая якорь в водовороте охватившей их яростной страсти. Гарри все еще находился у Поппи за спиной. Он бормотал ей прямо в шею, как нуждается в ней, как восхищается ею. Ощущение мужских губ на обнаженной коже, влажный бархат его рта и покалывания небритого подбородка вызвали у Поппи дрожь удовольствия. Гарри проложил дорожку поцелуев вдоль ее позвоночника.

Поппи повернулась, чтобы добраться до его рубашки. С трудом ей удалось расстегнуть четыре пуговицы. Казалось, пальцы отказывались ей повиноваться. Гарри сдерживал себя, лишь его грудь прерывисто поднималась и опускалась, а переменчивые зеленые глаза ни на миг не отрывались от нее. Он снял свой жилет, кожаные подтяжки и стянул через голову рубашку. Его широкий торс пересекали бугры железных мускулов, покрытые шелковистой светлой порослью. Дрожащая рука девушки нежно скользнула по его груди и опустилась к брюкам, пытаясь нащупать застежку.

– Позволь мне, – отрывисто проговорил Гарри.

– Я сама, – настаивала Поппи, решительно настроенная освоить этот урок супружеской жизни. Костяшками пальцев она задевала его живот, твердый, как дерево. Обнаружив скрытую пуговицу, девушка принялась расстегивать ее обеими руками, пока Гарри заставлял себя оставаться неподвижным. Они оба чуть не подпрыгнули, когда ее любопытные пальчики неосторожно задели его восставшую плоть.

Гарри издал сдавленный стон, что-то между рычанием и смехом.

– Поппи!

Он задыхался.

– О, черт, пожалуйста, позволь мне самому...

– Мне было бы гораздо легче, – запротестовала она, в конце концов, расстегивая пуговицу, – если бы твои брюки не были такими тесными.

– Обычно они и не тесные.

Осознав, что он имел в виду, она остановилась и встретилась с ним взглядом, на ее губах появилась робкая, смущенная улыбка. Он обхватил ладонями лицо Поппи, пристально разглядывая с такой страстью, что нежные волоски у основания ее шеи невольно приподнялись.

– Поппи, – устало произнес он, – я думал о тебе каждую минуту во время своей двадцатичасовой поездки. Решал, как мне заставить тебя вернуться. Я все для этого сделаю. Брошу к твоим ногам половину Лондона, если ты захочешь.

– Мне не нужна половина Лондона, – едва слышно произнесла она.

Ее руки обвились вокруг талии мужа. Перед ней был Гарри, которого она прежде не знала: все его защитные барьеры рухнули, он говорил с ней предельно честно.

– Знаю, мне следует попросить у тебя прощение за то, что я встал между тобой и Бэйнингом.

– Следует, – сказала Поппи.

– Но я не могу. Я никогда не буду сожалеть об этом. Потому что, если бы я не вмешался, сейчас бы ты была с ним. А он хотел тебя, не прилагая к этому никаких усилий. Я же готов на все, чтобы обладать тобой. Я хочу тебя не из-за твоей красоты, ума, доброты, очарования, хотя, Бог свидетель, всех этих качеств у тебя в избытке. Я хочу тебя, потому что ты единственная женщина на свете, со взгляда на которую я хотел бы начинать каждый новый день своей жизни.

Поппи уже открыла рот, чтобы ответить, когда Гарри провел большим пальцем по ее нижней губе, умоляя подождать, пока он закончит:

– Ты знаешь, что представляет собой маятник?

Она слегка кивнула.

– Он присутствует в любых часах, обычных или наручных. Он двигается взад-вперед без остановки. Именно маятник издает тиканье и заставляет стрелки часов двигаться вперед, отмечая минуты. Без него часы перестанут работать. Поппи, ты – мой маятник.

Он замолчал, его пальцы неосознанно прошлись по изгибу ее подбородка к уху.

– Я потратил сегодняшний день, обдумывая, за что я могу попросить у тебя прощение и при этом оставаться хотя бы наполовину искренним. И, в конце концов, я нашел, что тебе сказать.

– Что же?- прошептала Поппи.

– Прости, что я не такой муж, о котором ты мечтала.

Потом он резко добавил:

– Но, клянусь жизнью, если ты мне скажешь, в чем нуждаешься, я внимательно тебя выслушаю. И сделаю все, что бы ты ни попросила. Только больше не уходи.

От удивления Поппи широко распахнула глаза. Наверное, большинство женщин сочли бы этот разговор о часовых механизмах совсем не романтичным, но только не она. Она поняла, что Гарри пытался ей объяснить. Возможно, она поняла его лучшего его самого.

– Гарри, – нежно произнесла она, осмелившись ласково коснуться его подбородка, – ну что мне с тобой делать?

– Все, что угодно!

Его пылкий ответ почти заставил ее рассмеяться. Потянувшись вперед, Гарри зарылся лицом в ее шелковистые локоны.

Поппи продолжила ознакомление с пуговицами на его брюках. Ей удалось расстегнуть еще две. Она нежно обхватила его плоть своими дрожащими пальчиками. Гарри зарычал от удовольствия, его руки заскользили по ее спине. Не зная точно, как надо касаться его естества, Поппи нежно обхватывала и осторожно сдавливала его, осторожно проводила кончиками пальцев по всей длине. Ее очаровало сочетание шелковистой гладкости, твердости и скрытой силы, и то, как все его тело задрожало в ответ на ее нежные прикосновения.

Он полностью завладел ртом жены, отгоняя все ненужные мысли. Гарри приподнялся над ней, как хищник, готовый к мощному броску, изголодавшийся по наслаждениям, которые были ей еще плохо знакомы. Как только он прижал ее к ковру, Поппи поняла, что он готов взять ее прямо здесь и сейчас вместо того, чтобы воспользоваться удобствами спальни. Он едва ли осознавал, где они находятся, его взгляд был прикован лишь к Поппи, кровь бросилась ему в лицо, воздух тяжело проходил через легкие, которые раздувались, как кузнечные меха.

Поппи протянула к нему руки, чуть слышно произнося его имя, а Гарри боролся с оставшейся на нем одеждой. Потом он потянулся к ее груди и устроил себе настоящий пир: прикосновения его горячего влажного рта, ласки неутомимого языка... Девушка пыталась удержать его на себе, зацепиться и обрести равновесие в его объятиях. Она нащупала его твердую горячую плоть и попыталась ввести в себя.

– Боже, нет, – сдавленно пробормотал Гарри, – подожди... Я должен убедиться, что ты готова.

Но Поппи настаивала, все сильнее сжимая его. И он отозвался хриплым смехом, который прорвался сквозь осипшие стоны. Гарри лег на нее, раздвинул бедра и замер, пытаясь обрести хоть немного самоконтроля. Поппи беспомощно извивалась под ним, чувствуя нарастающее давление...словно медленная пытка, сводящая с ума, острая, сладкая мука.

– Тебе больно?

Гарри задыхался, приподнявшись над ней, перенеся свой вес на руки, чтобы не раздавить.

– Мне остановиться?

Забота на лице мужа заставила Поппи окончательно капитулировать, все ее тело наполнилось теплом. Она обвила руками его шею, покрыла поцелуями щеки, шею, уши, все, куда могла дотянуться, и прижалась к нему еще теснее.

– Мне нужно больше, Гарри, – прошептала она. – Ты нужен мне весь, без остатка.

Он простонал ее имя и подался вперед, следуя желаниям жены: то замедляя темп, то вторгаясь в нее до упора, когда она приподнималась, – каждый его выпад сопровождался волнами удовольствия. Ее руки свободно порхали по его гладкой гибкой спине, наслаждаясь горячей шелковистостью кожи, ощущая все его тело.

Ее ладони опускались все ниже и ниже по его рельефной спине, пока не добрались до упругих ягодиц. Поппи принялась поглаживать их нежными круговыми движениями. Его реакция не заставила себя ждать, движения стали более мощными, тихий стон сорвался с его губ. "Ему понравилось!" – пронеслось в голове у Поппи, и она бы улыбнулась своим мыслям, если бы Гарри освободил ее губы. Поппи хотела узнать о Гарри все, изучить все способы, как доставить ему удовольствие, но собственное наслаждение все нарастало и нарастало, пока, наконец, не достигло пика. Волна удовольствия окатила Поппи с головы до ног, унося мысли прочь.

Ее охваченное страстью тело сжимало его в сильных спазмах. Последний резкий выпад. Дрожь освобождения.

Поппи испытала ни с чем не сравнимое удовлетворение, чувствуя его разрядку внутри себя, наслаждаясь его силой и одновременно уязвимостью. Но самым прекрасным было то, как он обмяк в ее объятиях, как его голова склонилась ей на плечо. Настал тот самый момент истинной близости, о котором она мечтала.

Она стала его укачивать. Шелковистые волосы Гарри нежно щекотали ей руку прямо на сгибе, дыхание увлажняло кожу. Нежная грудь царапалась о его небритое лицо, но ничто на свете не заставило бы ее отодвинуться.

Дыхание мужа замедлилось, тело обмякло и стало ужасно тяжелым. Поппи поняла, что он засыпает. Она попыталась растормошить его:

– Гарри!

Он заморгал и скатился набок, находясь в полной прострации.

– Пойдем в кровать, – пробормотала Поппи, поднимаясь. – Спальня здесь рядом.

Она тихо его подбадривала, ведя за собой.

– У тебя есть с собой какие-нибудь вещи? – спросила она. – Предметы первой необходимости?

Гарри посмотрел на нее так, будто она говорила с ним на непонятном языке.

– Предметы первой необходимости?

– Ну да, одежда, туалетные принадлежности...

Осознав, что Гарри полностью опустошен, Поппи улыбнулась и покачала головой:

– Не имеет значения. Утром мы все устроим.

И потащила его в спальню.

– Пойдем. Пора спать, завтра поговорим. Ну, еще один шаг и еще один...

Деревянная кровать была простой, но достаточно просторной для двоих. Белоснежное постельное белье благоухало чистотой, сверху лежали стеганые одеяла. Гарри без колебаний улегся поверх одеял, почти рухнув на кровать, и мгновенно уснул.

Поппи замерла и пристально посмотрела на огромного небритого мужчину в своей кровати. Даже сейчас, когда Гарри выглядел таким растрепанным и помятым, от его дьявольской красоты захватывало дух. Его веки подрагивали, он был во власти сна. Такой невозможный, замечательный, сумасшедший. И вполне способный любить. Просто ему нужно показать, как это делать.

И Поппи снова, как и несколько дней назад, подумала: "И именно за этого мужчину я вышла замуж".

Но кое-что изменилось: подумав об этом теперь, она почувствовала радость.

______________

1. Гемпшир (англ. Hampshire)- графство на юге Англии. Входит в состав региона Юго-Восточная Англия. Столица – Винчестер, крупнейший город – Саутгемптон. Хэмпшир – популярное место отдыха, в нем расположено множество приморских курортов, также туристов привлекают судоходные гавани в Портстмуте и музей двигателей в деревне Бьюли. В пределах графства находится национальный парк "Нью-форест" и значительная часть возвышенности Саут-Даунс, которая также станет национальным парком. В Хэмпшире расположены два морских порта, одни их крупнейших в Англии. Графство славится как место рождения Джейн Остин и Чарльза Диккенса.

2. Даунс, Норт-Даунс и Саут-Даунс (North Downs, South Downs), холмистые гряды на Ю.- В. Великобритании. Длина Норт-Д. около 120 км, высота до 294 м; длина Саут-Д. около 100 км. высота до 271 м. Д. представляет собой куэстовые асимметричные гряды, обращенные крутыми склонами к расположенному между ними холмистому понижению Уилд. Луга. Местами сохранились буковые леса. (БСЭ)

3. Нью-Форест (New Forest) – старинный самый крупный заповедник в Юго-Восточной Англии, расположенный между Саутгемптоном и Борнмутом на южном побережье острова. В прошлом Вильгельм Завоеватель объявил этот уголок с редкими уже в то время лесами и живописными лугами своими охотничьими угодьями. Для особ некоролевской крови охота и вырубка была запрещена. Промышленная революция, однако, нарушила королевские традиции, почти все леса были в этот период вырублены. С XIX в. начались посадки лесов и угодья постепенно вновь заселились дикими оленями, невиданными со времен Робин Гуда, лисами, барсуками, куницами и дикими пони. Особое внимание уделяется поддержанию видового разнообразия птиц и насекомых. Для туристов в поселке Линдхерст работает информационный центр. В Нью-Форесте есть и памятники старинной промышленности (этому в Британии уделяется большее внимание, чем в остальной Европе). В Бойлье (Beaulieu) Национальный музей двигателей предлагает вниманию свыше 300 старинных машин, а Баклерс-Хард (Buckler's Hard) демонстрирует свои старинные верфи.

4. Саутге?мптон (англ. Southampton) – город и порт на южном побережье Великобритании, в графстве Гэмпшир в Англии, на берегу Солентского пролива. Население 222 тыс. жителей (2005). Площадь 49,84 км. Город возник на месте древнеримского поселения Clausentum, известного с 43 г н.э. В средние века Саутгемптон превратился в один из ведущих портов Английского королевства. Отсюда вывозили шерсть и кожу, а взамен ввозили вино из Аквитании. Для Плантагенетов это был мост, соединяющий их французские владения с Англией. В 1447 г. Саутгемптон был наделен правами графства. В XVII и XVIII вв. саутгемптонский порт пришел в упадок и ожил только с приходом железнодорожного сообщения с Лондоном в 1840 г. Глубина бухты позволила разместить здесь современный док, к которому могли причаливать гигантские морские суда. Именно из Саутгемптона отправился в свой роковой круиз "Титаник". Здесь же начинались рейсы и его собрата "Олимпика".

Значительная часть города была перестроена после разрушений Второй мировой войны. О славном прошлом Саутгемптона напоминают:

• сохранившиеся фрагменты средневековых стен из нормандского известняка,

• романская церковь св. Михаила,

• северные городские ворота Баргейт (XII век),

• т. н. дом короля Джона (XII век) – один из древнейших примеров английской гражданской архитектуры.