Искушение чародея

Мир без Кира Булычева

Ощущение это пришло не сразу. Прошло уже несколько дней… Видимо, оно должно было вызреть, как-то сформироваться. Это была не грусть. И не скорбь. Ближе всего это ощущение было к отчаянию.

Я пришел вечером домой, сел на край дивана и задался вопросом: как можно жить в мире, где больше нет Кира Булычева? Я не могу похвастаться тем, что очень часто общался с ним. Хотя я знал, что могу позвонить в любой момент, последние несколько лет, кроме домашнего телефона Игоря Всеволодовича, у меня был и телефон мастерской, где он работал днями и который давался далеко не всем. Просто я знал о том, насколько занятой он человек, и чувствовал себя не вправе лишний раз отвлекать его — вдруг именно в этот момент он пишет какой-нибудь новый рассказ. Я хорошо помню, как Игорь Всеволодович почти по-детски жаловался на то, что его опять настоятельно зовут куда-то встречаться с детьми и что он и отказаться не может и очень жалеет о времени, которое будет потеряно, и силах, которые будут затрачены… Поэтому общение происходило в основном на каких-то семинарах или конвентах. Впрочем, и там не хотелось особенно досаждать ему. Да и какая разница, как часто мы встречались, — ведь все годы своей жизни я знал, что есть Кир Булычев, ученый, прозаик, кинодраматург, человек большого интеллекта и эрудиции, а самое главное — огромной порядочности и такта. Если к кому-то из наших современников применимо определение «человек эпохи Возрождения», то именно к нему. Если бы мне в школьные годы пришлось писать сочинение на тему: «С кого я хотел бы брать в жизни пример», я бы написал о нем. В то время меня привлекала его разноплановость и нежелание останавливаться на чем-то одном: успешный переводчик становится ученым, благополучный ученый начинает писать фантастическую прозу, популярный писатель-фантаст начинает работать для кино…

Для людей моего поколения Кир Булычев был ни с чем не сравнимой фигурой — казалось, он был всегда и везде! Одно из первых воспоминаний — 1979 год, «Звездолет на Вяте». Книг в те времена было мало. Особенно интересных. Особенно в провинции — свое детство я провел в Краснодаре. К тому же на его окраине, откуда до ближайшей серьезной библиотеки нужно было ехать не меньше часа. Поэтому я старался как можно больше всего выписывать — газеты, журналы. Без «Пионерской правды» тогда было нельзя — квитанция о подписке служила пропуском в школу. Но какой материал из тех времен удастся вспомнить сейчас, через четверть века? А я помню, хоть и не перечитывал с тех пор: «Пароль — Чарльз Диккенс, ответ — Оливер Твист». Таким образом герои повести «Звездолет на Вяте» спасались от козней пришельцев, которые умели принимать их вид. Книга «Приключения Оливера Твиста», надо сказать, у меня появилась намного позже — тогда же эти два сочетания слов для меня были подобны тайному коду, расшифровать который мне удалось лишь с годами. Повесть печаталась с продолжением, причем все обставлялось так, будто читатели помогают автору ее писать — этот нестандартный ход притягивал внимание наряду с увлекательным сюжетом… Через несколько лет этот же трюк был повторен с повестью «Ловушка», а еще позже — с повестью «Каникулы в космосе, или Планета Пять-Четыре». Все три раза успех был потрясающим — дети собирали газеты, подшивали вырезки, обменивались ими в школе…

Потом был журнал «Юный техник», который я выписывал несколько лет подряд. В нем печатались уже более взрослые произведения: «Два билета в Индию», «Геркулес и гидра», «Черный саквояж», «Фотография пришельца». Удивительное дело — с книгами Кира Булычева можно взрослеть! В его творческом багаже найдутся произведения на любой возраст — от 6 до 60.

Должен признаться, что читать фантастику в большом количестве я начал довольно поздно. Причину я уже указал выше — отсутствие поблизости надежного источника хорошей литературы. В те годы мне была доступна только махонькая библиотека, которая существовала при малосемейном общежитии Северокавказского Института Фитопатологии и располагалась на расстоянии двух домов от моего места жительства. Книги туда, похоже, последний раз поставлялись в начале 60-х. Хочу похвастаться, что уже тогда у меня был неплохой вкус: из всей до— и послевоенной фантастики мне понравились только «Плутония» и «Земля Санникова» Обручева. Еще я к тому времени прочитал «Затерянный мир» Конан Дойля. Третьим моим открытием в области фантастики был Кир Булычев. Уверенно могу сказать, я на нем вырос. На тех самых повестях, что печатались в «Пионерской правде» и «Юном технике», а потом на рассказах, которые выходили в замечательных научно-популярных журналах «Химия и жизнь» и «Знание — сила». Я вырос в семье биологов, поэтому такого рода литературы у меня в доме всегда было много. Первую книгу Кира Булычева я увидел уже в середине 80-х, хотя к тому времени уже больше пяти лет (для ребенка огромный срок!) числил его среди ведущих мировых фантастов.

Когда в кинопрокате появился фильм «Через тернии к звездам», я лишний раз убедился в правильности своего суждения. Ну, по чьему же сценарию может быть снят такой фильм? Конечно, Кира Булычева! Сказать, что в момент своего выхода в свет этот фильм был популярен, — практически ничего не сказать. На него по выходным дням ходили целыми семьями, а в будни старшеклассники сбегали с уроков. Фильм удивительным образом оказался в равной степени интересен и подросткам, и взрослым людям. Такое в кинематографе случается весьма редко. На Западе существует целое направление так называемых «фильмов для семейного просмотра» — «Один дома», «Бетховен» и др. — их смотрят дети вместе с родителями. Но так, чтобы один и тот же фильм вместе с родителями смотрели и подростки, настроенные на отрицание всего, что предлагает им мир взрослых…

Я хорошо помню вопрос кого-то из близких: «Ты уже видел „Через тернии к звездам“?» Сказано было не «Советую сходить на фильм» и не «Собираешься ли ты на него сходить?», а именно так — без доли сомнения, что этот фильм рано или поздно посмотреть необходимо. Можно сколько угодно говорить, что феномен этого, а также других фантастических лент режиссера Ричарда Викторова в том, что российский зритель в те годы не видел фильмов, которые снимались на Западе, а своего фантастического кино у нас не было. Неправда! Эти картины точно попали в ритм моего поколения. Нигде больше я не чувствовал той замечательной смеси лирики и оптимизма, веры в человека и обеспокоенности его судьбой. Дело же не в спецэффектах…

В один год с кинофильмом «Через тернии к звездам» на экраны вышел полнометражный мультфильм «Тайна третьей планеты». О нем я узнал из журнала «Наука и жизнь»…

Ну и, конечно, телефильм «Гостья из будущего». Его нам никак не обойти. Я подозреваю, что этот фильм превосходит все киношедевры всех киноклассиков вместе взятых по тому, сколько судеб он изменил! Обаяние булычевской Алисы Селезневой в этой картине вошло в резонанс с обаянием Наташи Гусевой, исполнившей эту роль, и образовавшаяся ударная волна была столь сильна, что разбила не одно мальчишеское сердце. Сейчас мне остается добавить к этому только признание: и я пострадал среди них… Зато именно с этого момента я уже стал активно искать книги Кира Булычева, а не дожидаться, когда что-нибудь новенькое выйдет в журналах или газетах.

Очень хорошо помню такую историю. Мой отец уезжал на какое-то генетическое совещание в Москву, и я категорически заказал ему привезти книг Кира Булычева. Вернувшись, отец обескураженно рассказал о том, как, потеряв надежду найти заказанные книги в обычных книжных магазинах, он зашел в букинистический — кажется, на Мясницкой. Он спросил: «У вас Кир Булычев бывает?» «Конечно, бывает! — радостно воскликнул продавец. — Только что видел его. Может быть, еще не вышел, посмотрите в антикварном отделе». Отец был удивлен: «Я имею в виду книги Кира Булычева…» «А-а-а, — сразу же погрустнел продавец, — книг его не бывает. А вот сам он частенько заходит…»

На почве увлечения произведениями Кира Булычева я нашел нового друга, с которым в отличие от остальных приятелей школьных времен поддерживаю взаимоотношения до сих пор. А тогда мы собирали все повести и рассказы любимого автора по газетам и журналам. Повторю: я жил тогда на окраине южного города Краснодара — рядом с моим микрорайоном был Комбинат строительных материалов, в просторечии — Рубероидный завод. Там действительно делали рубероид, а еще асбестовые трубы и что-то другое — полезное для строительства. Для нас же — мальчишек — он был настоящей Зоной. Территория завода была огорожена забором и охранялась сторожами, и мы лазили тут за приключениями. Это когда я был помладше… А когда вырос — заметил, что туда в качестве сырья для того же рубероида свозится со всего города макулатура. Туда-то мы с другом, которого, как и моего кумира, тоже звали Игорь, совершали экспедиции за недостающими номерами газет и журналов. Удавалось находить совершенно поразительные вещи! Например, нам посчастливилось найти полную подшивку «Пионерской правды» за 1976 год — с повестью «Заграничная принцесса»! Правда, макулатура на заводе хранилась прямо под открытым небом — так что вырванные из подшивки газеты пришлось старательно сушить. А потом произошло чудо, о котором мы не смели и мечтать. Перепрыгнув с одной кучи бумажного мусора на другую, я обнаружил лежащую на спрессованном блоке часть книги «Чудеса в Гусляре»! Его тоже пришлось долго сушить под гнетом, чтобы он не пошел «пропеллером», к тому же текст обрывался на середине рассказа «Так начинаются наводнения», но все равно это была поразительная по своему значению находка. Пользуясь знаниями, почерпнутыми из этой книги (точнее, ее части), я занял третье место на конкурсе, который проводил в одном из кинотеатров города Краснодарский клуб любителей фантастики. Нас с Игорем пригласили вступить в клуб, и опять же обладание этим обрывком книги сделало из нас «булычевскую фракцию». Мы были самыми молодыми в клубе, потом пришли другие и тут же примкнули к нашей «фракции». Я стал ее неформальным лидером. И, как говорится, с тех пор я такой…

В этом клубе мне дали прочитать и сборники рассказов «Люди как люди», «Поступили в продажу золотые рыбки», «Летнее утро», повести «Перевал», «Чужая память», роман «Последняя война». Эти же люди дали мне книги Стругацких, «Мастера и Маргариту» Булгакова и многие, многие, многие замечательные книги, без которых я себя уже совершенно не мыслю. А началось все с Кира Булычева…

Окончив школу, я поехал в Москву, где у меня было множество родственников по маминой линии. Я в одиночестве бродил по Москве, ходил по кинотеатрам, музеям… При этом у меня было страстное желание повстречаться с любимым автором. Однажды я сам не знаю для чего обратился в киоск «Горсправки». Сказал: «Можейко Игорь Всеволодович, 1934 года рождения…» И мне за сколько-то там копеек выдали квитанцию с его адресом. Так просто. Что делать с этим, я не знал — просто хранил квиточек в ящике стола. Храню его до сих пор. Как я тогда не понимал, для чего беру его в «Горсправке», так и сейчас не понимаю, для чего храню…

Впервые я увидел Кира Булычева в 1989 году. Было это в Свердловске на фестивале фантастики «Аэлита». Это была, пожалуй, самая большая «Аэлита»: только зарегистрированных иногородних гостей было около семисот, а еще ведь приходили свердловчане — не какие-нибудь активные фэны, а простые люди с улицы… В тот самый год кооператив «Текст» (тогда еще не издательство, а кооператив!) выпустил книгу «Глубокоуважаемый микроб, или Гусляр в космосе». Эта книга была одной из самых долгожданных — отрывки из нее печатались и в «Юном технике», и в «Уральском следопыте», и даже в «Литературной газете». И вот, наконец, повесть вышла полностью отдельной книгой! Мало того, Фонд Фантастики привез на «Аэлиту», похоже, не одну сотню ее экземпляров и продавал в фойе Дома Культуры, в котором проходило открытие фестиваля, с какой-то небольшой нагрузкой! Когда официальная часть завершилась, кто-то из организаторов объявил в микрофон о том, что никому не нужно никуда ломиться, а Кир Булычев будет всех ждать в том же фойе и всем даст автографы… Это надо было видеть! К столику, за которым сидел Игорь Всеволодович, выстроилась очередь, как в войну за хлебом. Любители фантастики стояли тихо, не толкались… Но их было столько!

Когда дошла очередь до меня, я стал свидетелем жуткой картины. День был майским и солнечным. Игорь Всеволодович был в солидном сером костюме. Он ставил автографы на протянутых книгах один за другим, не забывая при этом непременно спрашивать имена и фамилии, а потом, не выпуская из ладони шариковой ручки, рукавом вытирал со лба пот. Когда я протянул ему свой экземпляр, рукав был мокрым до самого плеча…

Второй раз я встретился с Киром Булычевым лично в том же 1989 году, но уже осенью. А может быть, в весной 1990-го. Встречу с ним организовал Максим Качелкин — председатель Клуба любителей фантастики МАИ. Пройти она должна была в ДК этого института, там, где сейчас все перестроено под рок-концерты… Макс занимался организацией зала, а меня просил встретить Игоря Всеволодовича у дверей здания, потому что я был единственный, кто знал его в лицо. «Какой он?» — спрашивали меня возбужденные студенты, любители фантастики. «Высокий и с бородой», — отвечал я. «Это не он?» — спрашивали меня, когда на улице появлялся какой-либо мужчина. «Мелковат!» — заявлял я, пока действительно не показался Кир Булычев.

Позднее я вспоминал эту историю, когда, беседуя с Игорем Всеволодовичем о всяческих окололитературных дрязгах в фантастике, услышал от него очень характерную для него фразу. «Нам с тобой, высоким мужчинам, — сказал он, похлопывая меня на правах мэтра по плечу, — не к лицу все эти споры и дискуссии, развязанные людьми невысокого роста». Кир Булычев был крупным человеком — и физически, и в творческом плане…

Годом спустя мне посчастливилось познакомиться с Киром Булычевым лично. Я тогда уже работал в редакции первой специализированной газеты фантастики «Плюс-минус бесконечность». Было безумное время: первый номер этого издания, сделанный впопыхах и непрофессионально, разошелся в Москве влет, второй завис, а третий уже не вышел совсем… Но тогда мы с друзьями по редакции еще не знали, что номеров больше не будет, и поехали в Питер, тогда еще Ленинград, потому что в его пригороде — в Репино — проходил Семинар по кинофантастике. Кажется, Андрей Синицын мне посоветовал: «Поезжайте в Репино, найдите там Нину Матвеевну Беркову, расскажите ей о себе, попроситесь на семинар, может быть, не прогонит». Мы так и сделали. И провели несколько изумительных дней на берегу заснеженного Финского залива. Кроме мультипликатора Владимира Ильича Тарасова, с которым мы к тому времени были уже хорошо знакомы, там были Аркадий Натанович и Борис Натанович Стругацкие, Александр Николаевич Житинский и много-много других замечательных людей. Между делом скажу, что именно там я познакомился с молодыми кинематографистами, студентами ВГИКа, и это знакомство решило мою судьбу — вместо того, чтобы третий раз пытаться поступать на факультет психологии МГУ, я решил подать документы на сценарный во ВГИК… Приехал туда и Кир Булычев. Кто я был тогда? А ведь он меня запомнил. Он дал мне свой телефон, предложил звонить в Москве. Я позвонил и попросил что-нибудь для газеты. Надо сказать, что просьба была несколько нескромной — в те годы фантастика шла нарасхват, и рассказы Кира Булычева — и новые, и из стола — расходились влет. За них боролись крупные издательства и популярные журналы. А тут никому не известная газетка, выпускавшаяся, как сейчас помню, кооперативом «Марабу». Но Кир Булычев не смог отказать в этой просьбе: он выбрал из старых залежей несколько своих самых ранних рассказов, тех, что написал в качестве забавы, еще не мысля о писательской карьере, и не просто отдал их надоедливым горе-издателям, а сопроводил комментариями так, что вышло цельное произведение под названием «Так вступал я» — о том, как он начинал свой писательский путь. Произведение это вышло смешным и поучительным, и я до сих пор очень горжусь, что был причастен к его созданию. Напечатан этот текст был в сборнике фантастических рассказов «Послание к Фениксу», который готовился как приложение к газете «Плюс-минус бесконечность», но был нелепым образом украден и вышел без нашего ведома…

В 90-е годы возникало и гибло множество самых неожиданных проектов. Неудивительно, что в них решительно участвовали люди моего возраста, но Кир Булычев тогда был маститым автором, пожалуй, единственным российским фантастом, имя которого на обложке книги стопроцентно гарантировало ей успех, и тем не менее он так же легко отзывался на весьма и весьма смелые предложения. При этом он моментально забывал про неудачи, если таковые случались, и вновь был открытым для контактов. Не могу не вспомнить такую историю… Один мой приятель работал в компании, выпускавшей компьютерные видеодиски (напомню, DVD тогда еще не было). Он убедил свое начальство, уже снявшее со своего корабля пиратский флаг, но еще не спешащее убирать его далеко, выпускать компьютерные игры. Одной из самых перспективных показалась идея сделать игрушку по мультфильму «Тайна третьей планеты». Мне были поручены два задания: написать сценарный план и решить все вопросы, связанные с авторскими правами. Я честно сказал Игорю Всеволодовичу: дело новое, и что из него выйдет, предсказать невозможно. Он же — словно и не слышал меня — с ходу согласился. Он разрешил мне делать с сюжетом повести «Путешествие Алисы», впоследствии давшим основу популярного мультфильма, все, что угодно, даже не спросив о размерах своего авторского гонорара. Как я потом понял, — вовсе не от беспечности. Во-первых, он меня считал «своим» и был уверен, что ничего плохого я с его сюжетом не сделаю. Во-вторых, ему и впрямь было интересно, что можно сделать с Алисой при помощи компьютера. Он был предельно открыт для любого творческого контакта, если идея захватывала его, казалась перспективной. Я лишний раз убедился в этом, когда принес Игорю Всеволодовичу на подпись контракт. Он даже не стал листать эту стопку бумаги. Он спросил: «Ну, ты сам-то его читал?» Я ответил: «Да, конечно». «Там все нормально?» — снова спросил он. «По-моему, да, — ответил я. — У вас покупается неэксклюзивное право один раз использовать ваш сюжет». «Ну, тогда я и очки надевать не буду», — сказал он и подмахнул контракт.

Неоценим вклад Кира Булычева в организацию самого крупного на сегодняшний день фестиваля фантастики — «Роскона». До 2001 года, как это ни удивительно, регулярные «сборища» писателей, издателей и любителей фантастики проходили в самых разных городах — Свердловске, Санкт-Петербурге, Волгограде — но только не в Москве. Казалось, проводить конвент в столице слишком дорого, а потому — невыгодно. Скорее всего, долгое время так оно и было. Однако потом ситуация изменилась, и группа энтузиастов, назвавшись оргкомитетом, приступила к подготовке первого в Москве фестиваля фантастики. Нужно было придумать что-то уникальное, специфическое, сугубо московское… Одной из таких «придумок» стала премия «Алиса» — награда, вручавшаяся лично Киром Булычевым за лучшее фантастическое произведение для детей и подростков. Идея была достаточно нова — детская фантастика находилась далеко не на высоте, и никаких других способов ее поощрить не имелось. Игорь Всеволодович сразу же откликнулся, охотно приехал на «Роскон» и вместе с Наташей Гусевой вручил первую «Алису» Андрею Саломатову. Надо сказать, что кандидатура эта была принята единогласно, поскольку конкурентов у него просто не было. Андрей — автор целой серии замечательных произведений для детей. Так что в первый год проблем у нас не возникло… Да только нельзя же вручать премии из года в год одному и тому же человеку! Впрочем, в 2002 году решение найти удалось — как раз годом раньше вышел роман Сергея Лукьяненко «Танцы на снегу», который в отличие от большей части произведений этого автора в первую очередь был адресован подростковой аудитории. А вот в 2003 году проблема встала во всей своей сложности — оказалось, что ни один сколько-нибудь известный автор ничего хорошего для детей не написал. Оргкомитет предложил в качестве кандидата Андрея Белянина — автора хоть и не очень детского, но зато весьма известного. Игорь Всеволодович прочитал несколько книг этого писателя и пришел к твердому решению, что давать ему приз нельзя — ну, недетский он, недетский! И вот тогда возникла кризисная ситуация: до конвента несколько недель, а «Алису» вручать решительно некому. Игорь Всеволодович предложил даже совсем ее не присуждать — так и сказать: «Некому!» Но я отговорил его, ведь именно в тот год после долгих творческих поисков «Алиса» наконец обрела свой облик. Первые два года лауреатам вручались абстрактные статуэтки, в которых можно было найти сходство с девичьей фигурой, причем каждый раз — разные. И наконец, тогда было решено сделать полную копию миелофона — того, что снимался в телефильме «Гостья из будущего»…

Несколько дней я собирал по всем знакомым детские фантастические книги, вышедшие за прошлый год, и таскал их Киру Булычеву. Нет, конечно, заведомую графоманию и конъюнктурное ремесленничество я отсекал сам, а вот все, в чем был хоть проблеск таланта, попадало на стол Игорю Всеволодовичу… Несладко ему пришлось в те дни! Каждое утро он звонил мне по телефону и удрученно жаловался: «Ну, ничего хорошего, решительно ничего!» При этом он не просто огульно хаял прочитанные книги, а подробно разбирал их и объяснял мне, почему тот или иной кандидат не может быть награжден. Он проделал работу, для которой, если по-хорошему, нужно нанимать целую комиссию… И вот однажды утром меня разбудил очередной звонок Игоря Всеволодовича — признаюсь, он не был особенно ранним, просто я сова и встаю довольно поздно. От одной интонации голоса в трубке у меня сон как рукой сняло. «Андрей! Я прочитал последнюю книгу, и она хорошая! Ей можно вручать „Алису“! Записывай — Татьяна Дегтева, „Муза села на варенье“. Конечно, это не фантастика, но это очень оригинальное, свежее произведение». Он искренне радовался тому, что нет нужды поступаться своими эстетическими принципами и вручать награду недостойному, он радовался тому, что есть еще хорошие авторы и талантливые книги. И его радость передалась мне. В тот же день я принялся выяснять, кто же такая эта Дегтева, и оказалось, что это совсем еще юная девушка, а «Муза села на варенье» — ее первая книга. А еще позднее выяснилось, что именно ее неоднократно выделял писатель Эдуард Успенский. Вот так два корифея российской детской литературы, не сговариваясь, сошлись во мнениях о молодом, никому еще не известном авторе! И это было небольшим, но все-таки открытием.

И еще одна конфликтная тема возникала перед началом каждого очередного «Роскона». Мы, оргкомитет мероприятия, хотели вручить Киру Булычеву главный приз — «Большой Роскон». А он наотрез отказывался. Однажды, когда я в очередной раз начал уговаривать его принять без сомнения заслуженную награду, он едва ли не накричал на меня. «Вы дождетесь, — сказал он, — что я вообще откажусь приезжать на „Роскон“. Потому что буду опасаться, что вы меня обманете: я приеду, а вы возьмете и вручите мне приз. И мне, сидящему в зале, ничего не останется, как влезть на сцену и получить его. А я не хочу быть многоуважаемым шкафом! Не хочу, чтобы вы мне вручали приз за старые заслуги! Я хочу написать большой хороший роман, я надеюсь, что я его напишу… И вот тогда я с удовольствием приеду на „Роскон“ и приму ваш приз!» Нет смысла как-то комментировать его слова…

О том, какое значение имел Кир Булычев — его книги и его личность — для людей моего поколения, можно судить хотя бы по тому факту, что он, пожалуй, единственный писатель, персонаж которого был удостоен не просто памятника, а целой рябиновой аллеи с гранитным камнем и лавочками… В 2001 году вокруг интернет-сайта поклонников фильма «Гостья из будущего» «Миелофон. Ру» сплотилась группа инициативных и беспокойных молодых людей. Воспитанные на романтических книгах и фильмах 80-х годов, они не хотели вести обывательское существование. Общество потребления не удовлетворяло их потребностей. Идеалы «прекрасного далека» не давали покоя… Они общались, встречались, помогали друг другу… Впрочем, почему я пишу все в прошедшем времени? Они общаются, встречаются и помогают друг другу по-прежнему. А тогда они затеяли нечто более серьезное. Инициаторами выступили Денис Мурашкевич, мой давний друг Игорь Борисенко, Сергей Зорик, ну и, конечно, редакторы сайта Александр «Лас» Ульянов и Вячеслав Яшин. Я, как это модно теперь говорить, осуществлял информационную поддержку. Русский американец, выходящий в Интернет под именем Навигатор — я не знаю даже его настоящего имени, — внес довольно большую сумму денег, больше трети необходимого. Остальное собрали россияне. Еще один американец — сын русских эмигрантов Дмитрий Шулындин — нарисовал эскиз бронзовой таблички… Так совместными усилиями в парке Дружбы, что находится возле метро «Речной вокзал», появилась рябиновая аллея имени Алисы Селезневой!

Посадка деревьев, состоявшаяся 6 октября 2001 года, была похожа на старый добрый субботник. Хотя в основном рябинки сажали специалисты, на которых вышли через Общество охраны природы, все остальные — в том числе и исполнительница роли Алисы в телесериале «Гостья из будущего» Наталья Гусева — им старательно помогали. Через две недели — 20 октября 2001 года — поставили гранитный камень с бронзовой табличкой. На ней — Алиса (из телефильма «Гостья из будущего»), на плече которой сидит Говорун (из иллюстраций к книгам издательства «Детская литература»). Мы постарались сделать это открытие максимально торжественным — я пригласил Кира Булычева и Андрея Саломатова, первого лауреата премии «Алиса». Игорь Всеволодович сначала сомневался, стоит ли, а потом сказал: «Завтра приедет из Челябинска Миша Манаков, у нас с ним тут дела. Вот приедет Миша — Миша нас рассудит…» У Игоря Всеволодовича была замечательная способность общаться с людьми и ценить их деловые качества, невзирая на возраст. Он неоднократно называл без каких бы то ни было оговорок Мишу своим другом. И меня иногда ошарашивали его звонки по телефону: «Алло. Андрей? Это Игорь…» Так же просто общался он с людьми, выросшими на его произведениях, в парке «Дружба». Денис Мурашкевич принес несколько бутылок марочного дагестанского коньяка, и кумир вместе со своими поклонниками пил его из пластиковых стаканчиков…

Последний раз встретились мы с Игорем Всеволодовичем на съемках телепередачи «Линия жизни». Это такое необычное ток-шоу на канале «Культура», в котором вообще нет ведущего. Редактор заранее оговаривает с героем передачи его речь, а потом слушатели из зала задают вопросы. Поэтому важно, чтобы в зале оказались люди, хоть немного знакомые с творчеством «солирующего».

Перед записью мы встретились в фойе Культурного центра имени Мейерхольда. Игорь Всеволодович пожал мне руку. Он был заметно возбужден. «Не представляю, что говорить, — пожаловался он мне. — Я думал, что придется выступать перед залом, полным детей… А тут собрались люди, которые и так все знают. Тут все свои». Сказано было так, что становилось понятно — слово «свои» для него далеко не пустой звук. Свои — это те, перед которыми нет надобности кокетничать, оправдываться, которым не нужно объяснять какие-то базовые понятия, которые поймут с полуслова… При всем при этом именно для своих надо предельно точно находить эти самые «полслова». Ведь с ним не пройдет никакая фальшь. Именно такого общения хотелось Киру Булычеву — видимо, жалко было тратить время на пустые разговоры и выступления.

Не могу не нарушить хронологию и не вспомнить одну историю, произошедшую чуть раньше… Один мой знакомый пытался завязать сотрудничество с газетой «Аргументы и факты». Ему предложили сделать интервью с Киром Булычевым, он обратился ко мне за помощью. Я сказал, что, только переговорив с Игорем Всеволодовичем, только с его разрешения, могу дать ему номер. «Ну что же, давай ему телефон, пусть приезжает, — без особого энтузиазма отозвался Игорь Всеволодович. — Хотя, конечно, лучше, если бы интервью брал кто-нибудь из своих… Не хочется вновь отвечать на глупые вопросы…» Когда вышло интервью, я понял, почему Кир Булычев был так скептически настроен — он оказался абсолютным прозорливцем: моему другу не удалось задать писателю ни одного интересного, неожиданного вопроса, не удалось никак заинтересовать его. Он спрашивал о том же самом, о чем спрашивали Булычева множество раз. И результат был таким же — ответы ничем не отличались от тех, что уже неоднократно звучали. Более того, если бы я лично не устраивал их встречу, я был бы уверен, что интервьюер вообще в глаза не видал своего героя, а скомпилировал текст из его старых выступлений! При этом я лично минимум раз пять брал интервью у Кира Булычева на самые разные темы, и каждый раз после расшифровки наших бесед получался интересный, оригинальный, живой текст…

Меньше чем за год до ухода Игоря Всеволодовича я и Ксения Молдавская — сотрудница газеты «Книжное обозрение», отвечающая за детскую литературу, — как раз брали у него интервью. Мы говорили о детской литературе, о том, какой ее видит Кир Булычев… Он считал, что детская литература должна не только забавлять, но и серьезно воспитывать. Сейчас именно этот текст лег в основу работы комиссии по премии «Алиса», которая обязательно должна остаться как память об Игоре Всеволодовиче. Мы собрали людей, выросших на произведениях Кира Булычева, и, руководствуясь его словами и критериями, хотим продолжать награждать лучших фантастов, пишущих для детей, стараясь при этом отмечать именно тех, кого бы отметил он сам…

Однако в 2004 году мы в первый и единственный раз удостоили этой награды роман, который сам Кир Булычев никогда бы не наградил. У нас не было другого выбора — по общему мнению, он был лучшим детским произведением, напечатанным в 2003 году. Я имею в виду роман самого Кира Булычева «Убежище». Когда мне пришлось озвучить это решение на «Росконе», я очень волновался — как расценят этот шаг приехавшие на фестиваль? Никогда не видел столь единогласной реакции на объявление лауреата! Более того, впервые на моей памяти предложение почтить память минутой молчания прозвучало не со сцены, а из зала, как веление души человека, оставшегося неизвестным! Есть много популярных писателей, есть много хороших писателей, но мне трудно вспомнить писателя, который был бы таким же любимым, как Кир Булычев…

И вот скоро будет год[8], как мы живем в мире, в котором нет Кира Булычева. Это трудно. Потому что он для нашего поколения в каком-то смысле был мерилом справедливости, морали и порядочности. И его произведения, и он сам… Причем он практически не говорил об этих материях напрямую, в лоб, а все как-то исподволь, но при этом очень точно…

На записи телепередачи «Линия жизни» я спросил Кира Булычева из зала, даже не задумываясь о серьезности своего вопроса, что из написанного им он считает самым важным, что ему самому больше всего дорого. Игорь Всеволодович, почти не задумываясь, ответил, что есть у него дело если не всей жизни, то, по крайней мере, последнего десятилетия, но он его, по всей вероятности, не закончит… Он говорил о большом книжном проекте «Река Хронос». К огромному сожалению, Кир Булычев оказался прав — цикл оказался незаконченным. Уже после ухода Игоря Всеволодовича читатели смогли познакомиться с его детективом «Дом в Лондоне», прилегающим к циклу… Миша Манаков рассказал мне, что нашел в архиве Игоря Всеволодовича листок с планом последнего романа из цикла «Река Хронос». Снова фантастического. В нем герои расстаются, Андрей переносится в будущее, а Лидочка остается в нашем настоящем. Потом они встречаются снова, уже в будущем — у Андрея новая семья. Герои понимают, что не могут жить врозь — Лидочка переносится в будущее, а Андрей ее догоняет. Теперь они снова ровесники, но уже довольно пожилые люди. Они вновь куда-то переносятся, где их ждет Теодор. Но они попадают в неустойчивое «ответвление» и гибнут вместе с этим миром. А Теодор где-то ждет их, чтобы «научить быть бессмертными»… С одной стороны, жаль, что этот роман не был написан, а с другой — даже хорошо. Пусть эти герои останутся живыми. Так же как живым в нашей памяти навсегда останется сам Кир Булычев. Ведь и у нас остается возможность верить, что он не ушел от нас насовсем, а просто с помощью волшебных часов перенесся в будущее, о котором писал свои книги, мечтать о котором научил нас. Когда-нибудь мы нагоним его и обязательно встретимся. Только сейчас нам нельзя расслабляться — нужно мечтать и работать, как мечтал и работал он на протяжении всех своих 69 лет.

Это эссе было написано для книги «Кир Булычев и его друзья», которую любовно составил и аккуратно издал в Челябинске Михаил Манаков, самый большой знакток творчества Кира Булычева, его дотошный библиограф и исследователь. Очень хорошая вышла книга, но, к сожалению, тираж ее был очень мал…

В разные годы я написал целый ряд статей о Кире Булычеве. Все они очень разные. Поскольку каждая писалась не только в определенное время, но и для определенного издания. А у каждого издания — свой формат, соответствовать которому мне удавалось не всегда. Поэтому многие статьи выходили, претерпев значительные сокращения и правки. Другие же статьи выходили очень давно или в провинциальных, недоступных большинству изданиях. Пользуясь попущением редактора и составителя, хочу привести эти тексты почти в оригинальном виде — как писал их тогда: без редакторских правок, но в основном и без собственных исправлений новейших времен[9].

1. Третья жизнь Кира Булычева

Эта статья — мой первый текст о Кире Булычеве. Кроме того, это — мой первый опыт эссеистики и публицистики… (Я же говорил, что вся моя творческая жизнь была связана с Киром Булычевым.) Писалась для краснодарской газеты «Киноэкран Кубани», которая представляла собой в те, перестроечные, годы четыре листочка формата А4. На двух из них печаталось расписание сеансов краснодарских кинотеатров, а еще на двух — статьи и рецензии на фильмы.

Трудолюбие этого человека воистину фантастическое, кажется даже, что он проживает не одну, а три жизни сразу.

Первая жизнь началась в 1934 году. Только тогда он еще не был ни Киром, ни Булычевым — он был Игорем Можейко. Под этим именем он защитил кандидатскую и докторскую диссертации по истории средневековой Бирмы, преподавал в Институте Стран Азии и Африки. Вторая жизнь началась в 1964 году — тогда в сборнике «Мир приключений» вышел фантастический рассказ «Девочка, с которой ничего не случится». Это было первое литературное произведение, подписанное псевдонимом «Кир Булычев». Выбор этого имени Игорь Всеволодович объясняет так: «Булычева — это фамилия моей матери, а Кира — имя жены». Во второй своей жизни Кир Булычев тоже сделал немало — им написано более двухсот фантастических произведений. Издатели книжной серии «Миры Кира Булычева» даже не заикаются на тему, сколько томов будет в ней…

Третья жизнь стала логическим следствием второй. Такой популярный писатель не мог долго оставаться не замеченным кинематографистами. Уже в 1980 году на экраны вышли сразу два фильма, снятые по его сценариям.

Известный мультипликатор Роман Качанов (автор фильмов про Гену и Чебурашку) снял полнометражный мультфильм «Тайна третьей планеты». Алиса Селезнева, замечательно нарисованная художницей Натальей Орловой, со страниц повестей переселилась на экраны. В основу мультфильма легла повесть «Путешествие Алисы».

Оригинальный сценарий двухсерийного кинофильма «Через тернии к звездам» был написан Булычевым совместно с режиссером Ричардом Викторовым, автором замечательной фантастической кинодилогии «Москва — Кассиопея» и «Отроки во Вселенной». Выдумка, с которой создавались на съемочной площадке роботы, инопланетяне, невесомость и другие фантастические атрибуты, вызывает восхищение. В свое время фильм был оценен по заслугам и зрителями и прессой — весь коллектив авторов был удостоен Государственной премии СССР.

Оба режиссера решили продолжить творческое сотрудничество со столь успешным дебютантом. Однако новый двадцатиминутный мультфильм Качанова «Два билета в Индию» оказался весьма заурядной мультяшкой. Викторов не решился вновь браться за «космическую» картину — фильм «Комета» он замыслил как сатирическую фантазию. Однако болезнь и смерть помешали Ричарду Николаевичу завершить эту работу в том виде, в котором она планировалась. Фильм был смонтирован и озвучен режиссером Юрием Чулюкиным и вышел на экраны в 1983 г.

Жанр трагикомедии всегда был близок Булычеву, поэтому неудивительно, что судьба свела его с Георгием Данелия, признанным мастером этого жанра в кино. Третьим соавтором сценария был драматург Александр Володин. Отправной точкой для написания сценария «Слезы капали» послужила сказка о том, как тролли разбили волшебное зеркало и развеяли по всей Земле осколки. Кому в глаз попадет осколок — тот все видит в мрачном свете. Главную роль в фильме блистательно сыграл Евгений Леонов.

Частенько мелькает на ТВ и есть на видеокассетах фильм «Шанс», еще одна комедия, снятая по мотивам повести «Марсианское зелье». Поставил ее Александр Майоров, ранее уже снявший короткометражку по рассказу «Поступили в продажу золотые рыбки». Оба фильма повествуют о жителях города Великий Гусляр, придуманного Булычевым. Героям «Шанса» сказочно повезло, они получили возможность выпить эликсира молодости и прожить жизнь заново. Но, оказывается, это не всем на пользу… Есть те, кто состарился в молодости, а есть — кто до старости остался молодым.

Огромный успех выпал на долю пятисерийного телефильма Павла Арсенова «Гостья из будущего», снятого по мотивам повести «Сто лет тому вперед». По горячим следам этой удачи режиссер снял кинофильм «Лиловый шар» — снова об Алисе, снова с Наташей. Однако этот фильм не имел и части успеха «Гостьи…» Лучше всего сказала об этом одна маленькая девочка: «Фильм хороший, только ниточки видно…» Ребенок, конечно, имел в виду лески, за которые водили кукол, но, к сожалению, такие же «нити» видны и в режиссуре, и в игре некоторых актеров — как-то все натянуто…

Однако последующие постановки повестей об Алисе — телеспектакль с двойным названием «Миллион приключений. Остров Ржавого Генерала» и кукольный мультфильм «Узники «Ямагири-Мару» — были еще менее удачными.

Телефильм Л. Горовца «Поляна сказок» нельзя назвать совсем уж провальным. Это злая «перестроечная» сатира. Но по духу она — едкая и пессимистическая — глубоко чужда светлой и доброй прозе Кира Булычева. Это тем более обидно, поскольку ранее этот же режиссер сделал очень симпатичный короткометражный фильм «Родимое пятно», в котором Булычев даже снялся сам.

К сожалению, до сих пор остается неоцененным очень необычный получасовой мультфильм «Перевал». Снял его известный мультипликатор Владимир Тарасов, автор таких картин, как «Контакт», «Контракт», «Пуговица» и др. Режиссеру удалось пробраться в зрительское подсознание, фильм интересен и визуально, и с точки зрения смысла.

Дважды привлекала внимание представителей экранных искусств повесть «Похищение чародея». Первая постановка была осуществлена на Ленинградском телевидении, вторая — на Свердловской киностудии. Пожалуй, это самая неудачная из всех киноработ Кира Булычева. Хорошие актеры Владимир Гостюхин и Андрей Болтнев скованны и в прямом, и в переносном смысле: Гостюхин вынужден все время корчиться, изображая уродца-горбуна, а Болтнев большую часть экранного времени был облачен в доспехи и шлем с забралом.

Может показаться, что режиссер Владимир Кобзев сделал все возможное, чтобы испортить отличный материал. Хотя скорее наоборот — он использовал беспроигрышный сценарий, чтобы скрыть свою серость.

На пресс-конференции, которая состоялась еще в конце восьмидесятых годов в Свердловске, на фестивале фантастики «Аэлита», Булычева спросили: «Вам не стыдно за некоторые свои фильмы?» Писатель смущенно ответил, что действительно иногда бывает стыдно. Еще он добавил, что так и не нашел режиссера, который понимал бы его, и что, наверное, он больше не будет работать для кино…

Кир Булычев сдержал слово. Фильм «Подземелье ведьм», который на момент разговора уже был в производстве, стал его последней работой в большом кино. Снял его Юрий Мороз, режиссер, до этого защитившийся во ВГИКе короткометражным фильмом по рассказу Булычева «Юбилей-200». (Работа получила престижный приз в Лос-Анджелесе, называемый «Малым Оскаром», но российскому зрителю незнакомая совершенно.) Позднее он же собирался снимать фильм «Перевал», и Кир Булычев даже написал сценарий, в котором объединил в одну историю сюжеты двух частей романа «Поселок», однако картина не состоялась.

Еще одна работа, не увиденная зрителями, — это двадцатиминутка «Альтернатива» по рассказу Булычева «Выбор». Сняла его дочь Ричарда Викторова — Анна. Зато несколько кукольных мультфильмов, сделанных в Саратове, показывались по ТВ…

К сожалению, Кир Булычев так и не нашел «своего» режиссера, а сценарист в кино значит слишком мало… В начале девяностых годов Московский драматический театр-студия «Лаборатория» поставил пьесу Булычева «Товарищ Д.» Может быть, это начало новой, театральной, уже четвертой по счету жизни Кира Булычева?..

2. Человек, проживший три жизни

Однажды найденный образ человека, проживающего одновременно несколько творческих жизней, мне показался очень удачным. Особенно в отношении к Киру Булычеву. И я решил его использовать вновь уже в 2006 году, когда писал статью для журнала «Мир фантастики».

Всего три с небольшим года назад, 5 сентября 2003 года, не стало Игоря Всеволодовича Можейко — удивительного человека, известного четырем поколениям любителей фантастики под именем Кир Булычев… Есть знаменитая суфийская притча о том, как несколько слепцов ощупывали слона, а потом спорили, какой он из себя. Один описал хобот, другой ухо, третий ногу, но никто так и не представил себе животное целиком. Кир Булычев был таким же элефантом российской фантастической и научно-популярной литературы. Он и сам-то был человеком немаленьким — часто повторял, комментируя внутриписательские дрязги: «У нас, крупных мужчин, комплексов быть не должно!» И работал, работал, не оглядываясь на созданное уже. Его творчество потрясает своими объемами. Кто-то знает его детские истории о приключениях Алисы Селезневой, кто-то юмористические рассказы о жителях города Великий Гусляр, кто-то «взрослые» рассказы, написанные в традициях классической НФ, кто-то «забойные» приключенческие подростковые повести об Андрее Брюсе или Коре Орват, кто-то научно-популярные книги о пиратах Индийского океана и правителях Средневековья… Чтобы все это издать в одном собрании, потребуется с полсотни томов. Кажется, для того, чтобы все это написать, мало одной жизни. А ведь Игорь Всеволодович Можейко действительно жил параллельно три жизни…

Родился будущий ученый и писатель 18 октября 1934 года в Москве, в Банковском переулке возле Чистых прудов. Так началась его первая жизнь — та, в которой он был Игорем Можейко. В столице в основном прошли его детство и юность; за исключением года, проведенного в эвакуации в Чистополе, — уже в 1942-м его семья вернулась в Москву, одними из первых эвакуированных.

После школы Игорь Можейко поступил в Московский Государственный педагогический институт иностранных языков им. Мориса Тореза, который окончил в 1957 году. Поступил не по собственному желанию — было в то время в Советской России понятие «комсомольская разнарядка». Стране были нужны переводчики, хочешь получить высшее образование — учи языки. В институте Игорь Можейко активно писал стихи — строка об этом есть в книге «Альбом для марок» его соученика Андрея Сергеева, много лет спустя, в 1996 году получившей престижную Букеровскую премию. «Самый ранний приятель в ИНЯЗе — Игорь Можейко. Легкий человек, кое-какие стихи…» В год окончания института он женился на студентке Архитектурного института Кире Алексеевне Сошинской, ставшей его спутницей на всю жизнь и одним из его художников-иллюстраторов.

Женатым в те годы сравнительно просто было выехать за рубеж — есть гарантии, что не останется. И Игорь Всеволодович был направлен в Бирму, где советские специалисты помогали на строительстве Технологического института. Здесь он был и переводчиком, и завхозом, а потом и корреспондентом Агентства печати «Новости» и журнала «Вокруг света».

Влюбившись в загадочную восточную страну, Можейко занялся исследованием ее истории и культуры и по возвращении в Москву поступил в аспирантуру Института востоковедения АН СССР, которую окончил в 1962 году. А в 1965 году защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Паганское государство (XI–XIII века)».

Первыми текстами будущего писателя были очерки о Бирме для «Вокруг света». В этом же журнале вышел его первый художественный рассказ «Маунг Джо будет жить», подписанный еще настоящим именем.

Однако уже в 1965 году его повесть «Девочка, с которой ничего не случится» предложили напечатать в альманахе «Мир приключений». Это было первое произведение об Алисе Селезневой — подборка веселых и трогательных историй, случившихся с отцом и дочерью в далеком тогда еще XXI веке, навеянных реальным общением с дочерью Алисой.

О появлении псевдонима Игорь Всеволодович рассказывал так:

«Я к этому времени уже заканчивал аспирантуру и представил себе, как приду в институт, когда это будет напечатано, и мне скажут: «Вот вы, товарищ Можейко, на овощную базу не пришли, к товарищу Ивановой не по-товарищески отнеслись, опоздали на собрание и еще пишете фантастику!» Мне стало так страшно, что я решил скрыться за псевдонимом. А так как времени на это не было, то я взял имя своей жены Кира, фамилию мамы Булычева, составил из этого такое вот механическое образование и подписал произведение: «Кир Булычев». И подпись эта — она как бы оторвалась от меня и уже звучала, существовала сама по себе. И менять ее мне как-то было уже неудобно — перед этим Киром Булычевым. Вот так он и остался».

Остается только добавить, что не все редакторы с пониманием отнеслись к этой конструкции, поэтому в ранних публикациях появились вариации: «Кир. Булычев» (с точкой-сокращением) и «Кирилл Булычев».

Вот так началась его вторая жизнь — жизнь популярного писателя Кира Булычева.

В самых первых своих рассказах Кир Булычев нашел ту неповторимую, ту уникальную интонацию, которая во все годы отличала его от других писателей. В те годы все писали о будущем — о том, какие героические будут люди, какие невероятные подвиги и открытия они совершат, какие удивительные приключения выпадут на их долю… Все это есть и в первых произведениях Кира Булычева, но отличие их в том, что ему важны не подвиги, открытия и приключения, а эти самые люди, которые, несмотря на невероятность мира и груз событий, остаются простыми, добрыми — человечными! Не зря одна из первых его книг называлась «Люди как люди». Так, в повести «Половина жизни» обыкновенная земная женщина, попавшая в плен злобных инопланетян, отдает жизнь в борьбе за свободу негуманоидных существ. А герой рассказа «О некрасивом биоформе», внешность которого радикально изменена для работы на далекой планете, трогательно боится, что таким увидит его возлюбленная…

Темы произведений подсказывала сама жизнь. Из адресной книги XIX века Кир Булычев выписал имена персонажей, которыми заселил небольшой городок Великий Гусляр, который от других среднерусских населенных пунктов отличается только тем, что уж больно часто в нем происходят чудеса. Вот история создания одного рассказа из Гуслярского цикла:

«В «Искателе» — приложении к журналу «Вокруг света» — случилась беда. Тиражом в триста тысяч экземпляров была напечатана обложка, а рассказ, к которому на обложке была иллюстрация, зарубила цензура. Рассказ был какой-то переводной, и почему он вылетел, сейчас уже не важно. Главное, что существовала обложка, и если делать новую, то все лишатся премии и у всех будет масса неприятностей. И тут у кого-то родилась светлая идея — взять и написать рассказ по существующей обложке. А на ней был изображен стул, на стуле — банка; в банке — динозавр… Кончилось тем, что рассказов было всего два или три, поэтому конкурс у меня был небольшой. Как-то лень всем стало: пошутили и разошлись. Но я написал и поставил, таким образом, редакцию «Искателя» в положение, когда они вынуждены были этот рассказ напечатать, — или иначе они лишались премии». Так появился рассказ «Когда вымерли динозавры?», который потом переиздавался не менее шести раз.

Книги Кира Булычева выходили одна за другой, а в конце 70-х годов фантастикой всерьез заинтересовались кинематографисты. Так началась третья жизнь Кира Булычева — жизнь кинодраматурга, по сценариям которого снято больше всего фантастических фильмов.

Первыми соавторами Кира Булычева в кино оказались такие маститые режиссеры, как автор мультфильмов о Чебурашке и крокодиле Гене Роман Качанов, постановщик популярно фантастической кинодилогии «Москва — Кассиопея» и «Отроки во Вселенной» Ричард Викторов и ведущий российский комедиограф Георгий Данелия. Результатом их совместного творчества стали фильмы «Тайна третьей планеты», «Через тернии к звездам» и «Слезы капали». За два первых Кир Булычев получил Государственную премию. Официальное правительственное сообщение об этом событии раскрыло инкогнито, сообщив, что «Кир Булычев — псевдоним Игоря Всеволодовича Можейко».

Дело в том, что первая и вторая жизнь к этому времени не прекратились, а продолжались параллельно. Под своим родным именем Игорь Можейко выпустил целый ряд научно-популярных книг, среди которых «7 и 37 чудес», «Пираты, рейдеры, корсары», «1185 год». В 1981 году он защитил докторскую диссертацию по теме: «Буддийская сангха и государство в Бирме». В это самое время вся страна засматривалась самым ярким российским фантастическим фильмом «Через тернии к звездам», а юные читатели с нетерпением ждали очередного номера газеты «Пионерская правда», в которой печатались повести об Алисе Селезневой…

В 1990 году вышел фильм «Подземелье ведьм», снятый по одноименной повести 1987 года. Действие происходит на планете Эвур, где дикие племена коварством и хитростью уничтожают станцию землян… Идея и повести, и фильма в том, что развитое общество, руководствующееся гуманизмом и либерализмом, может оказаться бессильным против дикого сообщества, руководствующегося интересами клана. Агенту Космофлота Андрею Брюсу, роль которого играл специально накачавший мускулы Сергей Жигунов, приходится взять в руки меч и отказаться от всех интеллигентских принципов, чтобы спасти оставшихся в живых землян, а вместе с ними и зачатки гуманизма на планете… А через 12 лет, в 2002 году, в российский прокат вышла картина Алексея Балабанова «Война», основная идея которой — ровно в том же! Но между этими двумя фильмами — две Чеченские войны! И второй был основан на их страшных событиях, а первый — рожден писательской фантазией. Но чем объяснить то, что Дмитрий Певцов, игравший вождя дикарей Октина Хаша, и выглядит, и ведет себя абсолютно как чеченский полевой командир из телехроники гораздо более поздних времен. Только прозрением писателя и режиссера!

Кроме киносценариев Кир Булычев писал и пьесы. «Осечака-67» была поставлена на Ленинградском телевидении, а «Товарищ Д.» — в Московском театре «Лаборатория».

За несколько месяцев до смерти Кира Булычева состоялась запись телепередачи «Линия жизни» с его участием. Первый раз ее показали через месяц, а второй — изменив сетку канала «Культура», в день его ухода. Игорь Всеволодович в ней просто рассказывал о своей жизни, о чем-то шутил, о чем-то вместе с залом размышлял, но через несколько месяцев, увы, эта видеозапись прозвучала как своеобразное подведение итогов. Среди множества интересных вопросов, заданных писателю, был и такой: «Что из написанного вы сами считаете самым важным, что вам самому больше всего дорого?» Вопрос прозвучал буднично, и Игорь Всеволодович так же буднично, почти не задумываясь, ответил, что есть у него дело, если не всей жизни, то, по крайней мере, последнего десятилетия, но он его, по всей вероятности, не закончит… Он говорил о большом книжном проекте «Река Хронос». Фантастический прием помог Киру Булычеву представить историю России в XX веке как историю одной семьи — герои цикла Андрей и Лидочка Берестовы получили от пана Теодора необычный артефакт, он помогает им прыгать вперед во времени, иногда даже попадая в альтернативные варианты событий.

К огромному сожалению читателей, Кир Булычев оказался прав — цикл остался незаконченным. Хотя работа над ним продолжалась до последних дней. В мае Кир Булычев съездил в Крым и значительно отредактировал первые три романа цикла: «Наследник», «Штурм Дюльбера» и «Возвращение из Трапезунда», действие которых происходит с 1913 по 1917 год. Увы, Игорь Всеволодович чуть-чуть не успел увидеть книжное издание романа «Дом в Лондоне», вышедшего в издательстве «Омега», — это самый последний по хронологии роман цикла, его действие происходит уже в начале XXI века. А между ними был «Заповедник для академиков» (1934–1939 годы), «Младенец Фрей» (1992), «Усни красавица» и «Таких не убивают» (тоже 90-е годы). В архивах Кира Булычева была найдена почти законченная рукопись «Покушения» — четвертой части, действие которой происходит в 1918 году… Ах, как же та ситуация перекликается с событиями времен распада Советского Союза!

Много нового открывает читателю ненумерованное собрание сочинений Кира Булычева, выходящее в «Эксмо» в рамках серии «Отцы-основатели. Русское пространство». В нем много забытых произведений, публиковавшихся всего один раз, но от этого не менее интересных.

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Самой любимой экранизацией своего произведения Кир Булычев называл небольшую короткометражку «Золотые рыбки», снятую Александром Майоровым. Впечатления, полученные на съемочной площадке этой картины, отразились в рассказе «Петушок».

Художник-постановщик мультфильма «Тайна третьей планеты» Наталья Орлова живет в том же подъезде, что жил Кир Булычев. Именно с него она нарисовала капитана Зеленого, а Алису — со своей дочери, сейчас актрисы театра и кино Екатерины Семеновой.

Игорь Всеволодович Можейко был заядлым коллекционером. В разные годы он собирал старинные военные головные уборы, монеты, ордена и другие знаки различия. Его книгу «Награды» специалисты считают лучшей в этой области. И. В. Можейко был членом Президентского совета по наградам.

3. Кир Булычев и его любимые женщины

В 90-х годах, точную дату не помню, прошлого века в Краснодаре появилась газета «Мужской клуб». И я решил для нее взять у Кира Булычева интервью о женщинах в его жизни. Ведь именно у него, как ни у кого из фантастов, так много ярких женских образов. Получилось очень интересное интервью. Но газета перестала выходить после второго или третьего выпуска, и интервью так и не вышло. Не удалось мне его где-то напечатать и позднее. Только Михаил Манаков напечатал его в своем фэнзине в полном виде.

Однако материал пригодился. В 2009 году мне предложили что-то написать для журнала «Звезды» — приложение к знаменитому женскому изданию «Бурда». Тема «слабого пола» должна была присутствовать обязательно. Сначала я легко и непринужденно написал статью о женах и любовницах Чарли Чаплина, а потом предложил более тонкую тему: «Кир Булычев и его любимые женщины». Статья писалась долго и трудно, много раз переписывалась — я старался вставить побольше анализа творчества и любопытных литературных историй, от меня желали подробностей личной жизни. Статья вышла, но сильно отличалась от того, что прислал я. А сейчас я еще и вставил в нее наиболее интересные куски из того интервью…

Когда встал вопрос о публикации его первого фантастического произведения и он решил подписать его не своим настоящим именем, а псевдонимом, на память сразу же пришли образы его любимых женщин. Он взял имя своей жены — Кира — и фамилию мамы — Булычева. Так ученый-востоковед Игорь Можейко стал писателем Киром Булычевым, и под этим именем он известен трем поколениям читателей… А главная героиня этого — самого первого его — произведения носила имя его дочери. Ее звали Алиса. И вскоре она стала, бесспорно, самым известным женским образом российской фантастики…

Долгое время считалось, что фантастическую литературу пишут мужчины, о мужчинах и для мужчин… Чуть больше десятилетия назад милая писательница Мария Симонова жаловалась мне, что никак не может найти издателя на свои произведения — ей говорят: «Кто это будет читать? Это же фантастика… Но необычная, женская фантастика!» Аркадия Стругацкого как-то спросили: «Почему в ваших произведениях так мало женских образов?» Ответ был кратким и саморазоблачительным: «Ну, не знаю я их, не знаю!» Даже женщины-писательницы на протяжении многих лет старались героями своих произведений сделать мужчин. Это и наша Ольга Ларионова, и американка Урсула Ле Гуин. Несколько десятилетий хранилось в тайне, что под именем Уолтер Миллер-младший (а имя это осыпано множеством литературных наград США) скрывается дама… Сейчас многое изменилось, и Мария Симонова, а также множество других прекрасных писательниц активно пишут и издаются…

Но, пожалуй, первым этот нелепый стереотип разбил Кир Булычев. Он первым сделал главным героем своих приключенческих произведений — не одного, а целого цикла! — не мальчишку-сорванца, а девочку — Алису Селезневу. И это далеко не единственный женский образ в его творчестве. Через целую череду рассказов проходит образ руководительницы научной лаборатории Калерии Петровны. Женщина с символическим именем Надежда, похищенная инопланетянами и прожившая трудную жизнь среди чуждых ей негуманоидных существ, — героиня его прекрасной ранней повести «Половина жизни». В главном его художественном труде — романном цикле «Река Хронос» — от книги к книге Лидочка постепенно затмила своего потерявшегося во времени мужа Андрея и в последних романах уже действовала в одиночестве. Последний свой литературный проект он сам для себя называл «Мисс Марпл от Кира Булычева» — писатель успел закончить три детективные повести, в которых страшные тайны раскрывала энергичная, хоть уже и не молодая дама Зоя Платоновна…

Сам писатель объяснял мне обилие женских персонажей в своем творчестве просто:

«Дело в том, что фантастика — это все-таки паралитература и в наших условиях до «большой литературы» немного недотягивает… А раз уж пишут ее в основном мужчины, то и происходит то, о чем вы говорите. Ведь если реалистическая литература занята выяснением отношений между людьми, а люди — это обязательно или мужчины или женщины, то в фантастической литературе — в нашей — этот принцип художественной литературы часто забывается. То есть идет подмена отношений — на место отношений между мужчиной и женщиной ставятся отношения другого рода — между человеком и обществом, человеком и техникой, человеком и наукой, человеком и машиной и так далее… И выходит, что машина, наука и другие подобные штуки начинают служить заменителем женщин… Что мне кажется определенного рода извращением.

Что же касается меня, то если вы возьмете мои вещи и посчитаете честно и благородно по персонажам, то вы увидите, что объем, который занимают женщины, все-таки меньше, чем тот, что занимают мужчины. Вот, например, город Великий Гусляр — это полностью мужской город; доктор Павлыш и его истории — это все-таки в основном мужские истории и так далее… В общем, никакого реального превышения числа женщин над числом мужчин нет, а есть какой-то определенный баланс, который был характерен — ну, прости, — для Льва Толстого, который писал и про Анну Каренину, и про Наташу Ростову, и никто не видел в этом ничего странного. Потому что это реалистическая литература и должна рассказывать, в первую очередь, об отношениях людей между собой. А так как фантастика — это тоже род художественной литературы, то почему же мы должны подходить к ней с другими мерками?»

Игорь Можейко, известный всем под псевдонимом Кир Булычев, в отличие от многих своих уважаемых коллег по перу, хорошо знал женщин, понимал их психологию, умел убедительно описывать. Дело в том, что он по-настоящему любил их. Так, как только и может любить высокий дородный мужчина. Когда я просил его прокомментировать внутриписательские дрязги, каких бывало много за время его творческой деятельности, но от которых он всегда старался дистанцироваться, он сказал: «Вся эта мышиная возня от комплексов, которые бывают у мужчин маленького роста оттого, что их недостаточно любят женщины. А у нас, крупных мужчин, комплексов быть не должно!» Игорь Всеволодович любил женщин, и с этим связана забавная история, которую он с удовольствием рассказывал:

«В конце 90-х я был в городе Виневе Тульской области. Выступал перед читателями. И вдруг меня спросили, как я отношусь ко всякого рода сексуальным меньшинствам. Я сказал, что я не могу относиться к ним плохо, потому что я сам извращенец… И тут в зале наступила гробовая тишина. Картина: на сцене перед залом, в котором сидит больше тысячи человек, стоит старый, толстый дядя с бородой и заявляет, что он представитель сексуального меньшинства… Потом кто-то спросил: «Ну, а какого?» И тогда я сказал: «Я отношусь к редкой категории. Я — лесбиянец. Я люблю женщин…» Зал еще около минуты был в растерянности, и только потом раздался первый вздох облегчения… Так что, возможно, до какой-то степени на моем творчестве сказывается то, что я — редкий случай мужчины-лесбиянца…»

Игорю Всеволодовичу очень повезло: при том что он беззаветно любил женщин, его всю жизнь окружали, может быть, самые лучшие представительницы прекрасного пола. Именно под их влиянием Кир Булычев стал таким писателем, каким он был, только благодаря им он написал те произведения, которые сделали его широко известным.

В своей книге воспоминаний «Как стать фантастом» Кир Булычев замечает:

«Теперь, пытаясь понять, почему же из меня вышел писатель-фантаст, а не иллюзионист, физик-экспериментатор, палеонтолог или черт знает кто, я сообразил, что в значительной степени этим обязан маме и, в частности, маминому окружению».

В этой книге писатель кратко рассказывает о своих предках в нескольких коленах; о большинстве — сухо и с иронией и только о маме — с настоящей теплотой и искренним трепетом. Это и неудивительно — в детские и юношеские годы она была для него всем.

Игорь Можейко родился 18 октября 1934 года в Москве. У его родителей — Всеволода Можейко и Марии Булычевой — была тогда комната в Банковском переулке, что недалеко от Чистых прудов. Туда его и привезли из роддома имени Грауэрмана. «В то время все достойные граждане Москвы рождались в роддоме имени Грауэрмана на Арбатской площади», — иронично заметил писатель в упомянутой выше книге.

Хотя встретились родители будущего писателя еще в 1923 году в городе на Неве, а в 1925-м там же поженились. В чем дело — отчего у молодой пары так нескоро появился первенец? Дело в том, что, опять же судя по воспоминаниям писателя, его родители в эти годы не так уж много времени проводили вместе.

Всеволод Можейко был юристом. Он в пятнадцать лет ушел из семьи бухгалтера и, объявив себя сиротой, поступил учиться на рабфак — так он формально «приобрел» пролетарское происхождение, без которого тогда не могло быть никакого карьерного роста. А он на это всерьез рассчитывал. Он делал карьеру трижды. Первый раз в Ленинграде (точнее, Петербурге, городу тогда на какое-то время вернули довоенное название), где он окончил юридический институт и заявил о себе как о профсоюзном работнике. Очень скоро он стал председателем Ленинградской коллегии адвокатов. И тут нашлись «доброжелатели», которые откопали уникальное по своей глупости следственное дело: оказывается, отец молодого и активного адвоката был арестован, поскольку его приняли за… избежавшего расстрела императора Николая II! Потом, правда, выяснилось, что вся царская семья была уничтожена, и формулировку поменяли — теперь он был виноват в «связях с белогвардейцами», поскольку служил бухгалтером при всех режимах. Вот «за сокрытие белогвардейского прошлого отца» Всеволода Можейко и выгнали с работы со строгим выговором. Не дожидаясь более серьезных неприятностей, он уехал в Саратов, где работал его сокурсник. К 1932-му Всеволод Можейко уже был прокурором этого города, а еще год спустя — главным прокурором всей Средней Волги. Но и тут над его головой сгустились тучи — кто-то сообщил ему, что «под него копают». Всеволод Можейко не вернулся домой, а сел в проходящий поезд и приехал в Москву…

Мама будущего писателя была сиротой по-настоящему, и ей пришлось перепробовать немало совсем не женских профессий. Ее приемная мать — Елизавета Гавриловна Булычева — умерла в 1921 году. Марии Михайловне тогда было 16 лет. Она перешла из обычной школы в вечернюю и устроилась работать на фабрику Хаммера, где делали карандаши. Мария Булычева была хорошей спортсменкой и благодаря этому имела серьезный приработок — вместе со своими друзьями, в будущем знаменитыми советскими теннисистами, она выступала в качестве спарринг-партнера на корте и этим самым помогала детям нэпманов приобщиться к спорту. Потом энергичная девушка поступила в автодорожный институт и параллельно пошла работать шофером. Получив диплом инженера-механика, она продолжила обучение и поступила в Военную академию химической защиты им. Ворошилова. В 1933 году она получила звание военного инженера 3-го ранга и была распределена на должность коменданта Шлиссельбургской крепости, в которой в те годы был устроен склад боеприпасов…

Лишь в 34-м муж и жена воссоединились в Москве, где и родился их сын — будущий ученый и писатель. С Банковского переулка они переехали в трехкомнатную квартиру на Сивцевом Вражке. Однако спокойная семейная жизнь продолжалась недолго. Третья карьера Всеволода Можейко оказалась самой успешной — в конце 30-х годов приказом Маленкова он был назначен Главным арбитром СССР. Это назначение изменило его характер — как пишет Кир Булычев, он «стал московским светским львом, полюбил бега, актрис и теннис в Гаграх». Он увлекся молодой начинающей артисткой и ушел из семьи, за которой, слава богу, удалось оставить квартиру. Хотя в одну из трех комнат подселили сослуживца отца.

Мария же, оставшаяся с пятилетним ребенком на руках, работала химиком в Институте экспериментальной химии. Довольно быстро она вышла замуж за доброго и талантливого человека — доктора наук Якова Бокиника. Семья была дружной — дядя Яша быстро поладил с юным Игорем. А вскоре у мальчика появилась сестренка — Наташа. Однако и эта идиллия длилась недолго — началась Великая Отечественная война. Яков Бокиник в первый же ее день ушел в ополчение. Он прошел весь страшный путь и погиб 8 мая 1945 года, когда его уже ждали домой…

С ужасом Игорь Всеволодович вспоминает эвакуацию:

«Я стараюсь никогда не отражать в прозе собственные воспоминания или переживания. Неловко.

Но одно воспоминание кошмаром возвращается многие годы. И я его воссоздал в повести «Чужая память».

Состав теплушек долго тащился к Волге, и мы привыкли к его полудневным стоянкам в степи.

Вот и в тот день мама взяла нас с Наташкой, подобно прочим несчастным мамашам в поезде, и повела гулять в степь. Там еще сохранилась зеленая трава и даже какие-то цветочки. Мама с двухлетней Наташкой собирали букет, а я гонялся за кузнечиком. А потом оглянулся и увидел, что наш поезд дернулся и медленно двинулся. И только после этого до нас донесся предупреждающий гудок.

Не знаю, не помню, что подвигнуло машиниста совершить такой поступок, но люди, разбредшиеся на сотни метров от полотна, кинулись, подхватывая детей, к поезду.

Мама схватила Наташку — ей ведь не добежать! А мне крикнула, чтобы не отставал.

Я бежал и трясся от ужаса, что поезд уйдет и мы останемся в степи.

Я ненавидел Наташку, потому что мама успеет донести ее до поезда, а меня забудет.

Я догнал маму и стал дергать ее за юбку. Не знаю уж, зачем я ее дергал. Но помню ощущение материи.

Мы успели, может, поезд остановился — не помню.

И поехали дальше…»

Зато вернулась семья будущего писателя из эвакуации одной из первых. Уже летом они покинули Чистополь, где прожили около года. Вызов прислал отец — он хоть уже давно и не жил с семьей, но заочно помогал ей в основном благодаря своему положению и влиянию. Помогал деньгами и продовольственными карточками.

Они вернулись в свою квартиру на Сивцевом Вражке. С этим адресом связано все творческое становление будущего писателя Кира Булычева, пришедшееся на тяжелые послевоенные годы. Игорь Можейко уже в те годы был выдумщиком и заводилой. Они с друзьями ходили в походы, создали общество Кто Во Что Горазд — сокращенно КоВЧеГ, все без исключения писали стихи и рассказы, издавали рукописные журналы. Конечно, все это существовало благодаря той атмосфере, которую создавала в доме мама. Эрнст Ангаров, друг детства писателя, вспоминает:

«Их небольшая квартира на Сивцевом Вражке была Домом Открытых Дверей… Почти всегда, в любое время любого дня, с предупреждением или без, один или с компанией, туда мог войти любой знакомый Игоря или Наташки. Новый знакомый входил — и становился вхож. Если, конечно, Мария Михайловна не находила противопоказаний. В подавляющем большинстве случаев она их не находила. Наоборот! Посреди чуть ли не ежедневной толчеи она, придя с работы, находила уголок и расставляла шахматы, потом выбирала себе партнера, с коварным выражением лица манила его… И не отыграть положение было даже неприлично».

Квартира была на первом этаже, и с весны до осени окно не закрывалось; это заметно облегчало мальчишескую жизнь — некоторые друзья, чтобы не идти во двор, обходя весь дом, лезли прямо с улицы через подоконник.

Мамины друзья, которые также часто посещали дом, — а среди них в основном были ученые и другие яркие личности, — стали для мальчика, растущего без отца, примером мужской доблести… Неудивительно, что в такой обстановке вырос творчески активный человек с пытливым умом.

А ведь времена были голодные, непростые. Мария Булычева брала работу на дом, она раскрашивала шелковые платки или диапозитивы для коридоров районных поликлиник — «на гигиенические темы», как потом заметит в своей книге Кир Булычев. «Конечно, мы с Наташкой не голодали, — пишет он, — а мама порой голодала. И у нее долго еще сохранялись привычки голодных времен». Так, уже даже в «сытные» времена она не могла есть апельсины — не любила, не приобрела привычки к этим заморским фруктам.

«Бог дал мне изумительную, необыкновенную мать, которой я всем обязан», — признается писатель.

После школы Игорь Можейко поступил в Московский Государственный педагогический институт иностранных языков им. Мориса Тореза. Поступил не по собственному желанию (поначалу он хотел стать художником, а потом геологом) — было в то время в Советской России понятие «комсомольская разнарядка». Стране были нужны переводчики, а точнее, разведчики со знанием иностранных языков: хочешь получить высшее образование — учи языки.

В институте Игорь Можейко продолжил активно писать стихи. Мало этого, Игорь Всеволодович возглавил малотиражный студенческий литературный альманах «Наше творчество» — в нем кроме Андрея Сергеева печатались стихи молодого Павла Грушко, который впоследствии прославился прекрасным либретто музыкальной драмы «Звезда и смерть Хаокина Мурьеты», с успехом поставленной в «Ленкоме» Марком Захаровым и вышедшей на киноэкраны. Тогда же Игорь Можейко занялся переводами фантастики. Его первой работой (совместной с однокурсником Леонидом Седовым) на этом поприще стал рассказ Артура Кларка «Пацифист» — его напечатал журнал «Знание — сила».

Институт Игорь Можейко окончил в 1957-м. В этом же году он женился на студентке Архитектурного института Кире Алексеевне Сошинской, ставшей его спутницей на всю жизнь и одним из самых тонких его художников-иллюстраторов.

«Мы познакомились за год до этого, когда я увидел ее на вечеринке у общего знакомого, — вспоминал писатель, — вошел с опозданием, Кира стояла у стены — помню платье с большими карманами, — и я впервые в жизни подумал: я на этой девушке женюсь. А ведь до этого были романы, драмы, но такой мысли не возникало. Мне очень не хотелось жениться».

Со студентами-архитекторами Игорь познакомился в доме отдыха под Лениградом. Один из них устроил вечеринку и пригласил нового приятеля. Кроме уже знакомых были и новые лица. А вот как об этом же вспоминает Кира Алексеевна:

«Мне очень не хотелось идти, но мама меня уговорила: «Ну, что ты будешь сидеть дома — пойди развлекись!» Была обычная студенческая вечеринка, которую устроил мой знакомый по архитектурному институту, — танцевали, шутили. Мне стало скучно, и я решила пораньше уйти домой. И уже когда я выходила из квартиры, я обратила внимание на молодого человека, который стоял у окна, и у меня моментально пролетела мысль: я за него выйду замуж. Хотя до этого никакого желания немедленно создавать семью у меня не было. Я потом только узнала, что у него возникла такая же мысль».

Это было в марте 1956 года. Молодые люди договорились встретиться летом в Крыму — у бабушки Киры Сошинской в Симферополе был маленький, вросший в землю домик. Но Игорь Можейко работал переводчиком в группе лесоводов, приехавших в СССР из разных стран, и к назначенному времени не успел. На почтамте в Симферополе он нашел оставленную «до востребования» записку: «Никому нельзя верить…»

Однако давно известно, что от судьбы уйти нельзя. С интернациональной компанией лесоводов Игорь объехал всю Украину и вновь оказался в Крыму. На том же почтамте он нашел вторую записку — уже не такую строгую: в ней говорилось, что Кира уехала в Алушту, и сообщался адрес. Руководитель группы доверил Игорю личный автомобиль и разрешил отлучиться. У них было всего два часа. Они сидели на склоне горы под грецкими орехами и смотрели на море… Много лет спустя Крым станет местом действия первых двух романов цикла «Река Хронос» — местом, где встретились и полюбили друг друга его главные герои Андрей и Лида.

А в январе 57-го Игорь и Кира поженились.

Кира Сошинская тогда не знала, что уже одним этим фактом она изменила не только личную, но и общественную жизнь Игоря Можейко, а возможно, и творческую… На момент окончания института на курсе было всего шестеро женатых мужчин со знанием английского языка. Двое из них пошли работать в КГБ, а четверых оставшихся направили в Бирму — там российские специалисты строили несколько объектов. Холостых в то время за границу не пускали, а женатые — другое дело: есть гарантии, что не попросят политического убежища.

В Бирме Игорь Можейко был и переводчиком, и завхозом, а потом и корреспондентом Агентства печати «Новости» и журнала «Вокруг света». Влюбившись в загадочную восточную страну, он занялся исследованием ее истории и культуры и по возвращении в Москву поступил в аспирантуру Института востоковедения АН СССР, которую закончил в 1962 году. А в 1965 году защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Паганское государство (XI–XIII века)». Работал он в Институте Стран Азии и Африки.

Первыми текстами будущего писателя были очерки о Бирме для «Вокруг света». В этом же журнале вышел его первый художественный рассказ «Маунг Джо будет жить», подписанный еще настоящим именем.

Написав научно-популярную книгу «7 и 37 чудес», Игорь Всеволодович предложил своей супруге проиллюстрировать ее. В тексте говорилось о величайших сооружениях Восточной Азии, и архитектурное образование оказалось весьма кстати. Кире Алексеевне очень понравилось заниматься иллюстрацией, и она оформила книгу Игоря Всеволодовича об истории пиратства «В Индийском океане», а потом начала иллюстрировать и сборники его повестей и рассказов. Семейным тандемом созданы прекрасные книги: «Чудеса в Гусляре», «Люди как люди», «Летнее утро», «Смерть этажом ниже», «Похищение чародея», первое издание «Реки Хронос»…

Кроме всего прочего Кира Сошинская стала ангелом-хранителем Игоря Можейко. Она понимала серьезность и важность научного и литературного творчества своего мужа, работавшего за столом по несколько часов, и брала на себя большую часть нагрузок по дому. Творческий успех очень часто зависит от понимания со стороны супруги! Впрочем, начинающий писатель и молодой ученый тоже не скрывался в Башне из Слоновой Кости — каждый раз, возвращаясь из института домой, он непременно заботливо приносил что-нибудь вкусненькое. Но тут же садился за стол — он невероятно много читал и так же много писал. Он проглатывал книгу за книгой, журнал за журналом, и все это копилось в его голове, а потом превращалось в увлекательнейшие научно-популярные и прекраснейшие художественные произведения.

Супруга ревностно берегла покой Игоря Всеволодовича. Если бы не она, многих его произведений попросту не было бы написано. На них не хватило бы времени. Особенно это было важно в те годы, когда он приобрел невероятную читательскую популярность, с которой могла сравниться только слава братьев Стругацких. Дело в том, что Кир Булычев совершенно не умел говорить «нет» — ему звонили из разных городов и литературных клубов, звали, просили устроить творческую встречу… Детям он не мог отказать совсем, а вот когда к нему прорывались взрослые поклонники творчества, фильтром выступала Кира Алексеевна. И ее заслуга в этом огромна.

В 1960 году у Игоря и Киры родилась дочь — ее назвали Алиса. Молодая семья тогда жила в маленькой двухкомнатной квартире вместе с родителями жены. У родителей была комната в 12 квадратных метров, у Игоря с Кирой — в 10. В будние дни ребенок ночевал с бабушкой и дедушкой, потому что отец, вернувшись из института, допоздна работал над текстами, на выходные девочку забирали родители… Это был очень важный период метаморфоз, когда Игорь Можейко из простого «легкого человека» превращался в профессионального писателя — сначала популяризатора, а потом и прозаика. Кира Алексеевна вспоминает:

«Игорь не был хорошим отцом в общепринятом смысле этих слов. Он вообще не любил выражать свои чувства активно, в этом смысле он был очень сдержанным человеком. Но Игорь не просто любил Алису — он ее тихо обожал. Иногда я незаметно для него обращала внимание на то, какими глазами он на нее смотрел, когда она этого не видела».

Самым лучшим доказательством этого «тихого обожания» стало его первое художественное произведение. В 1965 году он написал повесть «Девочка, с которой ничего не случится». Это была подборка веселых и трогательных историй, случившихся с отцом-профессором (правда, не истории, а космозоологии) и его непоседливой дочерью по имени Алиса. Еще важное отличие в том, что жили они в середине тогда еще далекого XXI века. Невероятно трогательна миниатюра о том, как отец укладывает дочку спать и грозится позвонить по видеофону Бабе-яге, но попадает… в Марсианское посольство. Потом Алиса, гуляя в саду, находит миниатюрных пришельцев, потом убегает в прошлое… Ну, конечно же, эти истории были навеяны реальным общением писателя с дочерью Алисой.

Повесть приняли к печати в альманах «Мир приключений».

Как это бывает часто, литература тоже повлияла на жизнь. Кира Алексеевна вспоминает:

«Вот что любопытно — со временем у нашей реальной Алисы проснулись черты Алисы литературной. Так, например, у нее появилась страсть к путешествиям, которой не было изначально… Хотя, конечно, это она унаследовала от отца, ведь он был самым настоящим непоседой. Ему постоянно хотелось куда-то поехать — ну, хоть на два дня в Ленинград! То же самое и у нашей Алисы — все деньги, что она зарабатывает, тратит на путешествия».

Конечно, были в жизни Игоря Всеволодовича Можейко, известного как Кир Булычев, и другие прекрасные женщины. Конечно, сыграли они не такую важную роль, но были. Это и живые люди, и персонажи его произведений, и те, с кем он работал, и те, с кем дружил. О каждой из них можно написать отдельную новеллу…

Это и сестра Наталья — обладательница невероятно красивых волос, с которыми так трудно было жить в военной и послевоенной Москве. В нее влюблялись все его друзья, посвящали ей стихи…

Это и загадочная и совершенно неземная Елена Метелкина, сыгравшая Нийю в кинокартине «Через тернии к звездам». Она в момент покорила весь Советский Союз, сыграла еще две роли в кино, а потом многие годы незаметно работала продавцом-консультантом в доме моделей. Она так и осталась настоящей инопланетянкой…

Это и Наталья Гусева, сыгравшая Алису в телесериале «Гостья из будущего». Обладательница удивительно выразительных глаз.

Это и Лидочка из романного цикла «Река Хронос». Кира Алексеевна рассказала, что у этой героини был прототип — ее тетка, трогательная женщина, которую иначе чем с уменьшительно-ласкательным суффиксом никто не именовал…

Это и Зоя Платоновна, три повести о которой пришли к читателям только в этом году, благодаря сборнику «Многоуважаемый микроб»…

Но главными были и остаются — мама, жена и дочь… И это так символично отразилось в его творчестве. И эта новелла — о них.

«Я не могу сказать, что Игорь лучше других мужчин понимал психологию женщин, — задумалась над моим вопросом Кира Алексеевна Сошинская, — Нет… Но любопытство, желание их понять у него было огромное».

4. Кир Булычев — несостоявшийся автор аниме

В начале 1981 года на киностудии «Союзмультфильм» заканчивалась работа над большим проектом — полнометражным фантастическим мультфильмом «Тайна Третьей планеты». Снимал режиссер Роман Качанов («Варежка», «Чебурашка», «Крокодил Гена» и др.) по сценарию, в основу которого легла повесть Кира Булычева «Путешествие Алисы». Параллельно на студии развивался другой глобальный проект, следы которого прошедшим летом обнаружил в архивах «Союзмультфильма» исследователь советской мультипликации Георгий Бородин.

«Начало переговоров о советско-японской мультипликационной постановке относится, видимо, к 1979 году, — рассказывает Георгий. — Во всяком случае, в марте 1980-го уже была выбрана тема — вольная экранизация романа Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан» и сформирован первый состав съемочной группы с советской стороны: сценарист Альберт Иванов, режиссер Анатолий Петров («Полигон», «Геракл у Адмета» и др.), художник-постановщик Галина Баринова, композитор Шандор Каллош. Японская сторона представила сценарий «Записки пятнадцати ребят из дрейфа», написанный Исимори Сиро по мотивам романа Жюля Верна. 30 января 1981 года старший редактор «Союзмультфильма» Елена Михайлова дала отрицательный отзыв об этом сценарии, где говорилось, что он имеет слишком мало общего с первоисточником, а по сюжету и характеру очень напоминает фильм «Пираты Тихого океана». Предлагалось вернуться к роману Жюля Верна, переработав его с участием советского драматурга. Переработка была поручена Киру Булычеву».

Уже в апреле 1981 года Кир Булычев предложил на студию сценарную заявку, она была одобрена и 23 апреля направлена во всесоюзное объединение «Совинфильм». В семистраничном либретто рассказывается о том, как капитан Степан Водяной из Одессы, юнга Денис (Дик!), кузен Бенедикт и его племянница Мэри отправляются на поиски Морского змея. В одном из портов на борт корабля под видом кока проникает Негоро. Потом путешественники спасают с полузатопленной лодки японского мальчика Кэйдзи и собаку Динго. Дальнейшие приключения этого экипажа отчасти напоминают коллизии романа Жюля Верна, отчасти же его травестируют в мультипликационной форме. Уже в сценарной заявке Кира Булычева есть множество забавных и ярких эпизодов. Так, Негоро в соответствии с сюжетом романа-первоисточника кладет под компас нож, но собака Динго его достает и выкидывает за борт. Злодей кладет топор, но умный пес выкидывает и его. В конце концов за бортом оказываются все металлические предметы, включая ложки и вилки, — экипажу нечем есть.

«13 мая 1981 года между японской кинокомпанией «Никкацу — детский фильм» и «Союзмультфильмом», представляемым «Совинфильмом», было заключено предварительное соглашение о создании фильма, — продолжает рассказ Георгий Бородин. — Литературный сценарий Булычев и Исимори должны были представить на утверждение сторон до конца июля, работу над режиссерским сценарием планировалось провести с августа по октябрь, в ноябре утвердить режиссерский сценарий и не позднее 1 декабря в Москве подписать договор о совместной постановке. Создание мультипликата брала на себя советская сторона. Соавтором Анатолия Петрова должен был стать японский режиссер, композитора тоже выдвигала японская сторона. Пленку «Фудзи» обещали предоставить японцы, они же брали на себя лабораторную обработку материала и монтажно-тонировочные работы. Хранение негатива оставалось за СССР. В архиве Анатолия Алексеевича Петрова сохранились эскизы к этому фильму, в которых он использовал типажи героев законченной в 1980 году и сильно искалеченной цензурой картины «Мореплавание Солнышкина». Эти эскизы экспонировались во ВГИКе на выставке памяти режиссера. Однако 29 сентября «Совинфильм» и Главная сценарная редакционная коллегия Госкино поддержали изначальный японский сценарий. Они порекомендовали доработать его, освободив от религиозных мотивов, исключив «приметы буржуазной действительности, а также показ представителей вооруженных сил одной из капиталистических стран», усилив социальные моменты, «более соответствующие времени действия», а также «более познавательно и изобретательно, с учетом специфики мультипликации разработать приключения детей на экзотическом острове». Студии предлагалось повторно определить советского сценариста. Тогда же была декларирована целесообразность съемки совместного полнометражного мультфильма для детей 1–2 классов, и советские представители (директор студии Д. К. Зотов и режиссер А. А. Петров) согласились рассмотреть предложенную японцами повесть Томико Инуи «Сказка о пингвине». В конце концов этот сюжет, доработанный Виктором Мережко, и лег в основу первого совместного советско-японского фильма «Приключения пингвиненка Лоло» (1986–1987, реж. Г. Сокольский и К. Есида)».

А Кир Булычев в свою очередь продолжал собственную работу. В архивах «Союзмультфильма» сохранилось еще одно либретто мультфильма — космический вариант «Пятнадцатилетнего капитана». В нем в космос отправляются капитан Иван Котов, его сын Степан, робот Стах и собака Динго. Они получают сигнал бедствия с японского корабля «Сакура» и опускаются на астероид, где попадают в плен к роботам, но находят девочку Сузуко и ее отца ученого Като. Пленников на потеху деградировавших человечков хотят бросить на съедение ледяным драконам… Но астероид оказывается древним космическим кораблем, и герои спасаются… Мультфильм по этому сюжету, как мы знаем, поставлен не был, зато знатоки творчества Кира Булычева в представленной истории легко распознают основу повести «Ловушка», которая печаталась в «Пионерской правде» в соавторстве с ее читателями, а потом была переработана уже в авторский вариант — «Пленники астероида».

История эта о том, как Кир Булычев чуть было не стал автором сценария советского аниме, отчасти грустная, а отчасти вполне оптимистическая — ведь у настоящего художника напрасной работы не бывает. Все, что придумывает настоящий писатель, рано или поздно воплощается в интересные и любимые читателями произведения.

5. Вдоль по «Реке Хронос»

В 2005 году издательство «АСТ» решило издать незаконченную четвертую часть романного цикла Кира Булычева «Река Хронос». Непосредственного продолжения приключений Андрея и Лидочки в неспокойные времена 1918 года читатели ждали много лет. Кир Булычев работал над романом, отвлекаясь на другие произведения. И вроде даже закончил его. Однако законченной рукописи не оказалось ни в домашнем архиве, ни в редакции. Но все тот же неутомимый Михаил Манаков нашел почти законченную рукопись и черновики с дальнейшими планами развития цикла. Сотрудники редакции, возглавляемой Николаем Науменко, предложили мне написать предисловие к книге, в которую бы впервые вошли не три, а четыре романа «Реки Хронос» и комментарии к незаконченному роману. Я предложил соавторство Михаилу, но он не тронул написанный мною текст, а лишь уточнил кое-какие даты и вставил очень важную цитату. За что ему большое спасибо.

В 1992 году в издательстве «Московский рабочий» под одной обложкой, в виде непривычно большого для фантастики тома вышли романы «Наследник», «Штурм Ай-Тодора» и «Возвращение из Трапезунда» — первые три книги из цикла «Река Хронос». Несмотря на то что в оглавлении они значились именно «книгами», они все-таки производили впечатление единого произведения, где действие плавно перетекает из одной части в другую. Читатель «вступает» в Реку Хронос в августе 1913-го, потом вместе с главными героями «перепрыгивает» из октября 1914-го в март 1917-го и расстается с ними в декабре 1917-го… Главные герои — Андрей и Лидочка — с первых страниц очаровывали читателя, богатая неожиданными поворотами интрига затягивала, а неожиданный для приключенческого романа неспешный ритм располагал читателя к продолжительному чтению. К тому же финал третьей книги — «Возвращение из Трапезунда» — недвусмысленно намекал на возможность продолжения. Видимо, уже тогда — в начале 90-х — у Кира Булычева в общих чертах сформировалась канва четвертой книги…

Продолжение не заставило себя долго ждать — в 1992-м частично, а в 1994-м целиком вышел роман «Заповедник для академиков». Вот только действие в нем происходило в 1932 и 1939 годах. Как Андрей и Лидочка пережили Гражданскую войну, слом эпох и формаций, разруху и голод — оставалось тайной. Автора легко понять: тема репрессий 30-х годов тогда только выходила из-под запрета, она была абсолютно не освоена писателями-фантастами, казалась интересной и злободневной. Киру Булычеву самому хотелось написать об этом страшном времени, обнажавшем людские характеры.

Новое время также требовало к себе пристального внимания, и результатом этого стали три детектива — «Усни, красавица», «Таких не убивают» и «Дом в Лондоне» — действие их происходило уже в наши неспокойные дни, в середине и в конце 90-х соответственно. В начале последнего десятилетия XX века была написана повесть «Младенец Фрей», которая со временем разрослась в роман, основное действие которого проходит в 1992 году. Новые и новые дела и проекты отвлекали Кира Булычева от четвертой книги «Хроноса».

«Действие третьей книги (в издании «Московского рабочего» — первого тома, объединявшего три книги) заканчивается Рождеством 1917 года, — писал Кир Булычев в апреле 2000 года. — Зимой 1918-го герои отправляются сначала в Киев, где попадают в переворот, затем подаются на север и чудом добираются до Москвы в замерзающем вагоне. События в Москве должны быть связаны с убийством Мирбаха, покушением на Ленина, эсеровским «мятежом» и переплетением судеб персонажей романа и исторических персонажей. Этот том, который пока написан у меня до приезда в Москву, то есть на треть, должен завершаться альтернативой — иным режимом, иной историей. Будь я человеком разумным, бросил бы все и дописал эту книгу, тем более что грех ей лежать частично написанной больше пяти лет». Писатель очень трепетно относился именно к этому своему циклу, он не хотел писать новую книгу впопыхах, между делом — он с самого начала ставил перед собой очень высокую планку.

В канун 2003 года члены оргкомитета фестиваля фантастики «Роскон» намекнули Киру Булычеву, что хотели бы вручить ему приз «Большой Роскон» — за вклад в российскую фантастику. Однако писатель наотрез отказался. «Не хочу, чтобы вы мне вручали приз за старые заслуги! Я хочу написать большой хороший роман, я надеюсь, что я его напишу… И вот тогда я с удовольствием приеду на «Роскон» и приму ваш приз!» По всей видимости, он имел в виду роман «Покушение» — эту самую недостающую четвертую часть «Реки Хронос». В начале 2003 года, давая интервью для газеты «Книжное обозрение», Кир Булычев сказал: «У меня четвертый том уже написан до половины три года назад. И я боюсь садиться его заканчивать. Восемнадцатый год до половины дописан. Они уже приехали в Москву и поселились в квартире мамы Врангеля…»

Основная работа над книгой пришлась на весну 2003 года. Судя по всему, в мае — июне текст в первой редакции был готов, и писатель отложил его, чтобы через какое-то время вернуться к редактуре и шлифовке. В это время он занялся подготовкой новой редакции первых трех книг «Реки Хронос».

В конце июля Игорь Всеволодович лег в больницу — как казалось поначалу, для плановой проверки. Он был полон творческих замыслов: собирался съездить за границу, сесть за чтение книг — кандидатов на премию «Алиса», ну, и, конечно же, многое написать, дописать, отредактировать… 5 сентября 2003 года Игоря Всеволодовича Можейко не стало. Отложенные им дела остались недоделанными.

Рукопись «Покушения» была обнаружена в его архиве. В ней не хватает нескольких десятков последних страниц, однако найденный там же план позволяет понять, как должно было заканчиваться это произведение. Часть рукописи обильно покрыта исправлениями (свидетельства тщательной работы писателя), другая же — чиста, до нее писатель еще не добрался. В таком виде этот текст и вошел в книгу. Внимательный читатель может обнаружить в нем некоторые шероховатости и даже небольшие «несостыковки» — конечно же, писатель устранил бы их при дальнейшем редактировании. Но не успел… И все равно даже в таком, не доведенном до идеала виде текст дает достаточно полное представление о замысле Кира Булычева, считавшего «Реку Хронос» главным делом своей жизни.

К огромному сожалению читателей, цикл остался незаконченным. Хотя новые книги, входящие в него, продолжают выходить и после смерти писателя. Игорь Всеволодович не успел увидеть книжного издания романа «Дом в Лондоне», вышедшего в издательстве «Омега». Это самый последний по хронологии роман цикла. В архивах Кира Булычева была найдена почти законченная рукопись «Покушения» — четвертой части, действие которой происходит в 1918 году…

«Река Хронос» — это уникальный литературный проект, в котором нашли воплощение обе творческие стороны Игоря Всеволодовича, обе его главные ипостаси: история и литература. В этом проекте органично соединились самые разные литературные направления: и семейная сага, и классическая фантастика, и альтернативная история, и детектив, и роман о любви, и сатира, и глубокая трагедия. Его главные герои — супруги Андрей и Лидия Берестовы.

Первая книга цикла вышла в 1992 году в издательстве «Московский рабочий». Она сразу же привлекла к себе внимание как нечто неординарное. Неожиданным был сам формат книги — она оказалась огромной, словно старинный фотоальбом. Эту иллюзию укрепляли иллюстрации, сделанные супругой писателя Кирой Алексеевной Сошинской, — они были стилизованы под старинные фотографии и открытки. При том что этот фолиант было довольно неудобно читать, он настраивал на очень правильный лад — казалось, что вместе с каждой страницей романа ты переворачиваешь страницу российской истории XX века. Под массивной обложкой с золотым тиснением «Река Хронос» вышли первые три книги цикла — «Наследник», «Штурм Ай-Тодора» и «Возвращение из Трапезунда». Действие первой книги происходит в 1913–1914 годах, во второй и третьей — в 1917-м. Юные герои романа — Андрей и Лидочка — встречаются, влюбляются и женятся. При этом они оказываются в самой гуще событий с начала времен реакции и Первой мировой войны, а потом Февральской и Октябрьской революций. Дело в том, что Андрей получает в наследство необычный прибор — он позволяет переноситься вперед по времени, помогает нырнуть в одном месте «Реки Хронос», а вынырнуть гораздо ниже по течению. Иногда, выныривая, герои попадают в альтернативные, но при этом нестойкие «ответвления» времени. Так, например, они оказываются в ситуации, когда Россия победила в Первой мировой, взяв штурмом Стамбул-Константинополь, где и был повенчан на царствование малолетний наследник, сын Николая… Однако этот мир распался, едва герои успели его покинуть.

Первые три тома потом с дополнениями были переизданы в «АСТ».

«Сейчас в АСТ вышли первые три книги «Реки Хронос». Это «Наследник», «Штурм Дюльбера» и «Возвращение из Трапезунда», — писал Кир Булычев весной 2000 года. — Эти книги несколько отличаются от первого издания «Хроноса» в «Московском рабочем». Во-первых, вторая книга иначе называется. Раньше она именовалась «Штурм Ай-Тодора». Виновен в этом только я, потому что с опозданием узнал, что во время описываемых событий часть царской семьи находилась именно в Дюльбере. К тому же мне показалось полезным дописать для второго тома большую главу об убийстве Распутина, так как это событие определяло цепочку сцен, описанных в томе. Поэтому в этом издании второй том листа на два больше, чем в первом. Кроме того, по тексту всех трех томов прошли изменения и поправки. Иногда существенные».

Примечательно, что, выпустив ту или иную книгу цикла, писатель не мог забыть ее, как это бывает часто со многими беллетристами, — он снова и снова возвращался к ней, переделывал, дописывал. В результате в мае 2003 года Игорь Всеволодович передал в издательство совершенно новую, заметно отличающуюся от всех прежних версию первых трех романов. Они вышли также в составе одной книги в конце 2004 года. В последний год жизни Кир Булычев активно работал над романом «Покушение», сюжет которого непосредственно продолжает действие этих трех книг.

Неизвестно, собирался ли Кир Булычев писать про 20-е годы, но действие следующего романа — «Заповедник для академиков» — происходит уже в 1932 году. Здесь же кроме реального исторического процесса описывается еще и альтернативный — она так и разделена на две части: «КАК ЭТО БЫЛО» и «КАК ЭТО МОГЛО БЫТЬ». Книга вышла в 1994 году как приложение к газете «Криминал», а потом в издательстве «Текст». Нетрудно понять, почему автора привлек именно этот период российской истории. В начале 90-х он только открывался для большинства россиян. Уже вышло немало художественных произведений, описывающих, КАК ЭТО БЫЛО, но пока еще никто не посмел задуматься, КАК ЭТО МОГЛО БЫТЬ. Для этого нужно быть историком и писателем-фантастом одновременно. У писателя, которого многие по инерции мышления считали детским, получилась необычайно пронзительная и страшная книга. Редко когда фантастика оказывалась настолько исторически и психологически достоверной. Один из посетителей сайта Кира Булычева даже упрекнул его в том, что он вставил в книгу реальную трагическую историю. Писателю осталось только развести руками — все персонажи книги были вымышленными, они не имели прямых прототипов, все их истории также были придуманы, а не взяты из жизни. Однако книга оказалась настолько правдива, что не обошлось без совпадений. Кир Булычев писал о том, что МОГЛО БЫТЬ, но получилось так, словно это БЫЛО… К теме страшных 30-х Кир Булычев вернулся позже в своем романе «Операция «Гадюка», вышедшем в 2000 году. Книга эта является заключительной частью трилогии «Театр теней», хотя некоторыми по ошибке также относится к циклу «Река Хронос» (так написано на обложке книги, вышедшей в серии «Миры Кира Булычева»). Новый трехтомник должен исправить эту досадную неточность.

О том, насколько дорог был писателю цикл «Река Хронос», многое говорит история создания романа «Младенец Фрей». Небольшая повесть о том, как Ленин, почувствовав опасность, начал стремительно молодеть, пока совсем не превратился в младенца, была написана довольно давно — по всей вероятности, еще в середине 80-х. Однако по тем временам она была абсолютно «непроходной», поэтому не один год пролежала в столе без движения. В начале 90-х писатель вернулся к ней и первым делом заменил главную героиню… Сейчас это трудно представить, но первоначально героиней этого произведения была Калерия Петровна, научный сотрудник Института Экспертизы; повесть прилегала к рассказам «Письма разных лет», «Добряк», «Кому это нужно?» и др. Сохранилась рукопись с обильной правкой — по всему тексту вместо Калерии появилась Лидочка! В 1993 году эта повесть была напечатана в минском журнале «Фантакрим-МЕГА», но спустя несколько лет писатель снова вернулся к тексту — к 2000-му он разросся до размеров романа и вышел в серии «Миры Кира Булычева» издательства «АСТ».

Лидия Берестова вновь появляется на страницах трех детективных романов: «Усни, красавица» (первое издание — 1994 год), «Таких не убивают» (1998) и «Дом в Лондоне» (2003). На первый взгляд, эти произведения по отношению ко всему творчеству Кира Булычева стоят особняком. В издательстве «Омега» они даже вышли потом под лозунгом «Знакомый незнакомец». Издатели практически не лукавили. Да, в этих книгах был представлен новый и неизвестный пока Кир Булычев. Да, в них были собраны четыре детектива, написанные популярным мастером совсем другого жанра — фантастики. Однако эти книги были сделаны очень тонко: те читатели, которые, кроме них, у Кира Булычева не читали ничего, ни на единой странице не почувствуют себя в чем-то ущемленными и прочтут добротный криминальный триллер, те же, кто читал другие произведения из цикла «Река Хронос», обязательно заметят их тесную связь. Эти детективы продолжают темы и сюжеты, начатые в фантастических произведениях Булычева. Но любителям современной криминальной литературы совсем не обязательно было знать, что «дама бальзаковского возраста», смело вступающая в противоборство с бандитами и «новыми русскими», родилась в конце XIX века…

Прием с необычным прибором для прыжков во времени позволил Киру Булычеву описать историю нашей страны как историю семьи. Причем, проходя по шкале времени, герои почти не стареют — Первую мировую они встретили, когда им было по 17–18, а во времена постперестроечного беспредела им немногим за тридцать. Таким образом, герои догнали своего автора — дальше прыгать во времени было некуда. Вот тогда-то и появились эти три романа и одна повесть. Андрей Берестов в них уходит на второй план — он то уезжает в экспедицию, то еще куда-то — а на первом плане оказывается Лидочка. Неугомонная молодая женщина «ненашего воспитания» не может пройти мимо, бросив кого-то в экстремальной ситуации. Поэтому и попадает в довольно опасные перипетии. Действие романа «Усни, красавица» происходит в Москве. В нем фигурирует шкатулка, в которую когда-то, в прошлых книгах, Андрей и Лидочка спрятали важные документы. Трагедия, описанная в романе «Таких не убивают», разворачивается в подмосковном дачном поселке, а третья книга, «Дом в Лондоне» заносит Лидочку в современный Лондон, в семью неожиданно разбогатевшего «советского ихтиолога». Кстати, она едет туда по поручению пана Теодора, фигурировавшего еще в книге «Наследник» — родственника Андрея, члена сообщества бессмертных и Управления судьбами Земли, научившего молодых людей перемещаться вперед по времени. Кир Булычев хотел вернуться к этому роману и «насытить» его фантастикой — он собирался подробнее прописать «миссию» Лидочки и ее связь с сообществом бессмертных. Увы, это все осталось в области МОГЛО БЫТЬ…

Повесть «Купидон» — это даже не детектив, а скорее психологическая зарисовка, потому что в конце выясняется, что никакого преступления не было совершено. Она возвращает читателей в середину 80-х годов. Повесть дважды печаталась в таком виде, однако потом писатель решил «вывести» ее из цикла «Река Хронос» — он переписал ее, «отдав» своей новой героине — Зое Платоновне. Киром Булычевым было написано несколько повестей, собирающихся в общий цикл «Мисс Марпл от Кира Булычева»; найденные в архивах писателя рукописи небольших повестей вместе с уже публиковавшимся «Купидоном через сорок лет» составят хороший сборник, но эта книга еще ждет своего издателя.

Детективы Кира Булычева отличаются от других произведений этого жанра необычной плавностью и неспешностью. Автор точно замечает типажи и подробно прописывает персонажей, он затягивает читателя в повествование, а потом ошарашивает неожиданным финалом. Булычев всегда был непримирим к пошлости, стяжательству и всем формам непорядочности. Он очень тонко чувствовал фальшь и то, что называется «некрасивый поступок». Никогда такого не прощал. Все это нашло воплощение в его детективных историях, в которых страшные убийства совершают не профессиональные бандиты или патологические маньяки, а заурядные обыватели, ослепленные жадностью и эгоизмом…

Как это было и как могло быть

Уход Кира Булычева был большой потерей не только для российской фантастики, но и для всей общественной жизни нашей страны. Ведь это именно ему удалось создать тот образ будущего, который вдохновлял наше поколение. Это «прекрасное далеко», в котором иные планеты исследуются смелыми биоформами, тела которых изменены в соответствии с суровым неземным климатом, где космический корабль «Сегежа» всегда готов прийти на выручку представителям любой цивилизации, где непоседливая Алиса борется со злом, которое осталось только в далеком космосе… Ради такого будущего хотелось жить и работать. К нему хотелось стремиться. Достигать.

У нынешнего поколения такого яркого образа будущего нет. Было очень странно слышать, когда юный радиодиджей назвал «прекрасным далеком» не будущее, а прошлое. Он, наверное, не видел мини-сериала «Гостья из будущего» и песни не слышал… А это ведь очень многое говорит об обществе: в чем видят больше света его представители — в прошлом или в будущем. От этого зависит развитие этого общества. Кто-то пошутил в Сети: я хочу вернуться в прошлое, потому что тогда было будущее.

Жизнь сегодняшним днем имеет много побочных эффектов. Это и коррупция, и стяжательство — мол, бери от жизни все сегодня, сейчас… Это и наркомания, и преступность малолетних — будущего-то нет…

В какой-то момент, посетив несколько писательских встреч на телевидении и обычных «круглых столов», я понял, что в обществе зреет четкий «социальный заказ»: создать этот самый светлый образ будущего. Людям нужно представлять себе будущее, «в котором хотелось бы жить». «Придумайте нам будущее!» — словно просят наши современники и соотечественники.

Эх, был бы жив Кир Булычев — он бы что-нибудь придумал. Он всегда был далек от официальной социалистической пропаганды, но образ-то будущего, не противоречащий ей, все же создал. И какой! Уверен, он и сейчас нашел бы выход. Он создал бы, придумал привлекательное будущее, которое могло бы вырасти из нашего не самого презентабельного настоящего. Он создал бы его непротиворечиво и ярко. И, я уверен, многое бы изменилось. В нашем мире прибавилось бы оптимизма, прибавилось бы желания работать и творить.

Да, если бы Кир Булычев писал бы сейчас, он мог бы что-то придумать. Но его нет. Альтернативные версии развития исторических событий стремительно разрушаются… И нам важно вовремя покинуть эти ответвления, вернуться в основное течение реки Хронос. Но уже с багажом увиденного в других потоках…

Нам придется создавать новое «прекрасное далеко» уже самим. Читая при этом книги Кира Булычева. Учась у него. Изучая его уникальные рецепты. Рецепты человечности, рецепты доброты.