Искушение вампира

ГЛАВА 9

Кто-то стучал в дверь.

– Пять минут, – пробормотал я.

– Джек!.. – послышался приглушенный голос Дейлода. Я застонал. Память вернулась ко мне. Инициация Шейри. Ее жуткие крики. Слишком много виски. Я даже не мог вспомнить, как забрался в гроб.

– Джек, солнце садится. Мелафия велела напомнить, что у тебя еще масса дел. А Уильям сказал, что ты слишком много выпил, и велел мне разбудить тебя, иначе ты проспал бы все на свете.

– Наш босс везде поспевает, верно? – Я приподнялся на локте, размышляя, какого черта у меня так болит запястье. Потом вспомнил и об этом. Я откинул крышку гроба и воззрился на Дейлода.

– Да-да-да. Встаю. Уже встаю.

Он вздохнул с заметным облегчением.

– Я иду наверх. Дай мне знать, если что-то понадобится. – Человеко-пес развернулся на каблуках и исчез в коридоре.

Я посмотрел на гроб Шейри. Она больше не долбила изнутри по его крышке как по маримбе[31] и не визжала так, что закладывало уши. В подвале стояла тишина. Мертвая тишина, если тут будет уместно такое сравнение. Я выпрыгнул из гробa. Едва ноги коснулись пола, я почувствовал себя так, словно кто-то бил меня по макушке чугунной сковородой. Если вы думаете, что у вампиров не бывает похмелья, то сильно ошибаетесь.

Мне было худо, очень худо. Подозреваю, я и выглядел не лучшим образом. Один из тех дней, когда радуешься, что не видишь своего отражения в зеркале. Иначе немудрено и заикой стать. Я осмотрел свою одежду. Джинсы в грязи, рубашка измята, а магический пиджак заляпан кровью, Шейри бросит на меня один-единственный взгляд и снова заорет. Особенно когда я расскажу ей о финальном этапе сотворения женщин-вампиров.

Наверное, пиджак лучше снять и положить в укромное местечко для пущей сохранности. Ему и так уже здорово досталось. Я похлопал по карманам и обнаружил, что святая вода по-прежнему здесь. И что мне делать с этой штуковиной, скажите на милость?

Можно, например, устроить публичную акцию протеста – разбить пузырек и облить себя водой. Мое воображение мгновенно нарисовало эту картину: вот от меня поднимается пар, вот я начинаю кипеть. «Прошу прощения. Не возражаете, если я тут слегка подымлюсь»? Я подумал: может, просто-напросто выплеснуть воду в раковину? Но кто знает, не пригодится ли она в один прекрасный день. В крайнем случае, я верну ее Конни, когда с этим Ридреком будет покончено. То есть, если я, конечно, переживу эту историю.

Я прошелся по коридору, рассматривая алтари Мелафии, потом, воровато оглядевшись по сторонам, быстро вынул флакон из кармана и спрятал его за статуэтку какого-то святого – или кто он там. Затем подождал несколько секунд, чтобы удостовериться, что он не загорится, но все выглядело нормально.

Повесив пиджак в шкаф, я вернулся к гробу Шейри. Пригладил волосы, как мог, и подумал, не принять ли душ. Ладно, обойдусь. Уильям говорил: все должно произойти сразу, как только Шейри проснется. Я легонько побарабанил по гробу, чувствуя себя подростком, стучащим в дверь девушки перед первым свиданием. Я припомнил, что Шейри была раздета. Что ж, меньше времени уйдет на глупости. Потом; вспомнил, что несколько часов назад она выла как дикий зверь и извивалась как дервиш.

– Эй, кто-нибудь дома? – окликнул я и отпер засов. Крышка гроба распахнулась так резко, что повисла на петлях и чуть не захлопнулась снова. Однако существо внутри было невероятно быстрым. Оно подскочило вверх и опустилось на пол, приземлившись прямо передо мной – колени полусогнуты, словно свежеиспеченная вампирша готовилась к решительной схватке на чемпионате по борьбе. Я не удивился. Сам я выскочил из могилы таким же образом. Ну, может, не в точности так же…

– Привет еще раз, – сказал я, потирая ладони. – Как ты себя чувствуешь? Готова ли к безумной любви?

Шейри смотрела на меня, округлив глаза, и будто бы чего-то ждала. Ее руки висели вдоль тела, как плети. Кожа имела нездоровый вид. То есть я не собирался придираться, но выглядела она не лучшим образом. Ее волосы были сухими и безжизненными, груди обвисли, в глазах плескалась пустота. В этом существе не осталось ничего от прежней Шейри. Оживший мертвец, зомби, как их показывают в кино, – вот на что она была похожа.

– Теперь ты не очень-то разговорчива, а? Ну и ладно. Ты ведь понимаешь, что произошло, верно? То есть Уильям сказал, что предупредил тебя насчет превращения в вампира… – Я помедлил, ожидая ответа или хотя бы какой-то реакции. Ничего. Шейри тупо смотрела на меня.

– Ладно… хм… Тут такое дело. Есть еще один этап, который надо пройти, и тогда…

Она толкнула меня с такой силой, что я отлетел назад. Под колени ударил край дивана, и я с размаху шлепнулся на него, нелепо взмахнув руками. А в следующий миг девушка уже сидела на мне верхом, раздвигая мои бедра.

– Ого! – сказал я. Это уже интересно.

– Эй, ты… – Она схватила меня за грудки и рывком распахнула рубашку. Пуговицы разлетелись в стороны, стукаясь о стены со звуком пулеметной очереди.

Ладно, она хотя бы обрела дар речи. Хороший знак.

– Рад, что язык у тебя не отсох.

– Да? Сейчас ты в этом убедишься. – Вампирша наклонилась и впечатала мне в губы яростный поцелуй. Язык проник мне в рот, пытаясь добраться до самых миндалин. А руки Шейри искали кое-что еще.

Я с трудом оторвался от ее губ и проговорил:

– Дай я тебе помогу, а? Стой, не рви ремень, это натуральная крокодиловая кожа и пряжка с эмблемой «Наскара», совсем новая. Друг мне привез его с последних гонок в Чамптоне…

Она отпустила ремень, и я его расстегнул. Потом уперся каблуками в ковер и приподнял зад над диваном, прежде чем Шейри успела разорвать джинсы. Мои любимые потертые заслуженные джинсы. Было бы жалко их потерять.

Она стянула джинсы до колен, а я кое-как ухитрился скинуть свои ковбойские сапоги и стряхнул штаны на пол. Затем Шейри ухватила меня за самое дорогое. Я поймал ее руку.

– Поосторожнее с этим, детка, лады? Остынь немного. – Я никогда не возражал против хорошего секса, но тут просто-напросто испугался, как бы Шейри в порыве страсти не оторвала мое хозяйство.

Одним стремительным движением она вывернулась, стиснула мои запястья и задрала обе руки над головой, так что ее груди оказались прямо у меня перед носом. На этот раз, должен признать, я заинтересовался. Ничто так не привлекает внимания, как пара торчащих женских сосков. Шейри стиснула бедрами моего дружка, и тот мгновенно отозвался. Ощутив, что я готов к бою, новоявленная вампирша одним быстрым движением оседлала меня – и пустилась вскачь.

С трудом переводя дыхание, я взглянул на нее. Шейри изменялась на глазах. Лицо порозовело, губы набухли и увлажнились, груди стали полными и округлыми. С каждым новым движением ее волосы становились все красивее. Она откинула голову назад; кожа на горле разглаживалась, становясь мягче и нежнее. Когда я вновь увидел лицо девушки, ее глаза были живыми и яркими.

Наши губы снова встретились. Я подумал о Конни и ощутил укол вины – но недостаточно сильный, чтобы прервать поцелуй. В конце концов, это была часть необходимого ритуала. Однако в следующим миг я подумал еще кое о чем – ну, насколько мужчина способен думать в такой ситуации. Как будут развиваться наши отношения с Шейри? Кем я стану для нее? Будет ли она подчиняться мне, как я подчиняюсь Уильяму? От этих мыслей у меня закружилась голова. Неужели наконец-то появится тот, кто будет принадлежать мне? Я больше не останусь один? Оставалось надеяться, что Шейри окажется милой, что я понравлюсь ей.

Когда поцелуй закончился, я сказал:

– Любишь «Наскар»?

Не прекращая ритмичного движения, Шейри посмотрела на меня, словно стараясь понять смысл вопроса. Потом сказала:

– Что, уже готов? Пытаешься отсрочить? Теперь настала моя очередь недоумевать.

– А?..

– Я слышала, некоторые парни думают о бейсболе, чтобы не кончить слишком быстро. Но гонки тоже годятся.

– Ничего подобного! Я просто хотел сказать… А, ладно, проехали. – Впереди еще куча времени, можно вернуться к этому и попозже. Я опять вспомнил о Конни. Она действительно нравилась мне, но если мы будем вместе, Конни в конце концов поймет, кто я, и, вполне возможно, не сумеет принять меня таким, каков я есть. А кто бы сумел, скажите на милость? Так что все к лучшему, ей-богу.

Я взял в каждую руку по груди и нежно поласкал их. О, да. То, что надо. Шейри оживала – в буквальном смысле – прямо на мне. Ей тоже нравился процесс. Она оглаживала ладонями мой торс, не слишком нежно дергая меня за волоски на груди. Эй, почему я все эти годы не делал женщин-вампиров?

Шейри застонала. О, это было совсем не похоже на звуки из гроба. Я слышал стоны живой человеческой женщины, приближающейся к экстазу. Я взял Шейри за задницу, чуть приподнял и вошел в нее снова. Теперь и я сам не мог сдержать стона. Мы оба были почти на вершине. Шейри стиснула меня бедрами и выгнула спину.

Я ускорил темп, а она все подгоняла и подгоняла меня. До финиша мы дошли одновременно… Цветные огни, колокола, свист, гром и молнии, Дайтона-500, все девять ярдов. Тело Шейри выгнулось в спазме высшего наслаждения. Пора, Джеки.

Она расслабилась – мгновенно и полностью. А что еще надо после хорошего секса? Я придержал ее, ожидая, пока девушка переведет дыхание. А потом понял, что она вообще не дышит.

Что-то было не так. Чертовски не так…

– Шейри? Милая? – Я приподнялся и заглянул ей в лицо. Ее чудесные глаза цвета меда были широко распахнуты. По-прежнему яркие, теперь они стали пустыми и неподвижными. То, что с ней творилось, не очень-то походило на расслабленность после оргазма.

Это походило на смерть.

Я схватил Шейри за плечи и хорошенько встряхнул.

– Вернись! – умолял я. Мной овладела паника. Что же делать? Я схватил голову Шейри и повернул к себе, зажал нос и сделал искусственное дыхание рот в рот. Никакого эффекта. Массаж сердца? Я несколько раз нажал ладоням на грудь девушки, и лишь потом опомнился. Что я творю? У вампиров не бьется сердце, и массаж их не оживляет. А что оживляет вампиров? Я готов был отдать свои жизненные силы Шейри прямо сейчас, да вот только не представлял, как такое сделать.

Я стоял над ней, вцепившись руками в волосы и мучительно размышляя. Этого не может быть! Пять минут назад она была счастлива и полна жизни. Теперь же ее кожа снова становилась сухой, щеки посерели, тело снова умирало. Как же так? Ведь смерть настигает нас только один раз.

И где дьявол носит Уильяма, когда он мне так нужен? Что он там говорил? Все внятные мысли разом куда-то подевались. Да и что толку вспоминать? Даже если я соображу, где напортачил, это не обратит время вспять. И, как обычно, когда дела идут хуже некуда и надо шевелить мозгами, мне в голову полезла всякая чепуха. Я подумал об этой старой книге, «Волшебник страны Оз». Она не была «едва мертва». Она была по-настоящему, категорически мертва.

Я опустился на колени и завыл от гнева и боли. Во имя ада, что я наделал? Пару дней назад эта прелестная юная женщина жила полной, яркой жизнью. А теперь из-за пары злых кровососов она умерла и гнила у меня на глазах. Я убил невинного человека, не заслужившего смерти. Вот теперь я стал истинным, настоящим вампиром. Можете меня поздравить.

Я внезапно заметил, что плачу, утирая глаза кулаками. Не знаю, не помню, когда мне доводилось плакать последний раз. И почему я плакал? О Шейри? Или потому, что спустя полторы сотни лет реальность наконец-то обрушилась на меня?

Я – чудовище.

Краем глаза я заметил, что в подвал кто-то вошел.

– Джек! Я слышала, как ты кричал. Что случилось? – Ко мне спешила взволнованная Мелафия.

– Она умерла! Ты можешь что-нибудь сделать? Песнопение или заклинание? Или… что-нибудь?..

Мелафия подошла к телу, коснулась пальцами шеи девушки и заглянула в ее глаза. Потом аккуратно положила ладонь на веки Шейри и закрыла их.

– Нет, Джек. Я ничего не сумела бы сделать, даже если бы пришла раньше.

Жрица вуду подошла и положила свои мягкие золотистые руки мне на щеки. Я знал Мелафию с ночи ее рождения, помогал растить ее. Никого из нас не волновала моя нагота, но все же я поднял с пола джинсы и натянул их на себя.

– Что я сделал не так? Почему она умерла?

Мелафия села подле меня и обняла за плечи.

– Такое иногда случается. Вряд ли кто-то знает, почему именно. Многие люди умирают в процессе трансформации. И мужчины, и женщины, но женщины чаще. Ты не сделал никакой ошибки, поверь. Я понимаю, как тебе тяжело, но не вини себя.

Я прижался своей небритой Щекой к ее щеке – гладкой и нежной. Мелафия знала все о таинственных сумрачных пространствах, пролегающих между жизнью и смертью. Она была сведуща в магии, разбиралась в таких вещах, о которых люди даже не подозревали. Знания и сила, доступные лишь божественным существам, принадлежали ей по праву рождения. Жрица была мудра не по годам.

Я опустил глаза, взглянув на руку Мелафии, гладившую мою ладонь. Слеза упала на ее гладкую кожу. Она была розоватой от той крови, которая оживляет мое тело, и я почувствовал отвращение при мысли, что слеза коснулась Мелафии. Впервые я стыдился самого себя.

Я опустил голову и вытер глаза. Подумать только, в краткие моменты экстаза я имел глупость мечтать о другом существе, похожем на меня. Существе, которое я мог бы назвать своим. Ты идиот, Джек Макшейн.

– Не плачь, прошу тебя. Все пройдет. – Мелафия снова погладила меня по лицу и поцеловала в щеку. Я чувствовал запах ее чистой, ничем не замутненной человечности – и отстранился, чтобы не запачкать собой.

– Что ты делаешь здесь в такой час? – сипло спросил я.

– Беспокоилась за вас с Уильямом. Ридрека до сих пор не обнаружили, и Оливия куда-то ушла. Так что решила тебя проведать.

– А где Рени? Разве ей не пора спать?

– Она наверху с Рейей и Дейлодом, делает уроки. С ней все в порядке.

Мне снова стало стыдно при мысли о том, что я только что занимался безудержным, бурным сексом под одной крышей с маленькой дочкой Мелафии. Щемящая нежность к этим двоим сдавила мне сердце, и по лицу снова покатились слезы. Однажды я потеряю их, как потерял мать Мелафии, ее бабушку и прабабушку. Со всеми своими знаниями и мудростью они не были, подобно мне, бессмертными. Я знал всех женщин в роду Мелафии с того момента, как началось мое вампирское существование, держал их на руках, когда они приходили в мир, и стоял рядом с плачущим Уильямом, когда они умирали на руках у него. Эти женщины были нашей семьей, и все же они никогда не станут подобными мне, а я – похожим на них.

– Ты должна отвести Рени домой и уложить спать. Со мной все нормально.

– Я не оставлю тебя одного. Кроме того, мне надо кое-что сделать. – Мелафия кивнула на тело. – Для нее.

– О чем ты?

– Сложно объяснить. Нужно провести ритуал. Произнести заклинания над бедной девочкой, чтобы духи, которые у вас тут шныряют повсюду, не забрались в ее тело.

– Здесь никого нет, иначе я бы почувствовал.

– А не было ли тут духа по имени Джек Дэниелс? – Мелафия потрепала меня по голове.

– Очень смешно… Я говорю о призраках и привидениях. И всяких сущностях, которые стращают людей по ночам.

– Пугают людей по ночам. – А, какая разница.

– Я знаю, что ты чуешь мертвых, но все же мне нужно произнести заклинания. Это самое малое, что мы можем для нее сделать.

– Самое малое и единственное, – пробормотал я. – Могу я чем-то помочь?

– Положи Шейри в этот пустой гроб. Кто знает, когда вернется Оливия? Если она явится, мы добудем ей другой. А больше ты ничем не поможешь. Я иду наверх. Нужно взять кое-какие книги и приготовить эликсиры. Потом я вернусь и позабочусь о Шейри.

– А Уильям ушел искать Оливию? – Я натянул джинсы и аккуратно положил девушку в гроб.

Мелафия сложила руки Шейри на груди и сотворила крестное знамение. Я отвернулся, когда она закрывала крышку.

– Да. Он оставил мне записку… Еще надо приготовить кое-что для банкета. Уильям оставил указания и тебе.

– И какие же? – Мелафия отлично знала, как я ненавидел эти чертовы вечеринки своего босса. А в особенности – их организацию.

– Тебе не понравится.

– Не сомневаюсь. – Я поднял с пола лохмотья, некогда бывшие моей рубашкой, осмотрел их и решил, что это уже не лечится. Убитая рубашка отправилась в мусорную корзину. – Итак? Что он сказал?

– Сказал, чтобы ты бросил напиваться и помог ему с подготовкой банкета.

– Вот дерьмо! Можно подумать, мне больше нечем заняться.

– Это не самое худшее.

– О, нет!

– Он хочет, чтобы ты занял там место хозяина. Голова снова загудела.

– Какого черта? Почему?.. – Если уж вампиры подвержены похмелью, то они могли бы, подобно людям, спасаться аспирином. Или сексом. Куда там! Нет в мире справедливости.

– Уильям сказал, что важные дела требуют его присутствия в другом месте.

– Футы нуты. Чем он думал, а? Я не могу пойти на эту вечеринку! Я не могу стать Уильямом! У меня нет приличного костюма, я не помню все эти великосветские титулы, я не умею вести дурацкие разговоры ни о чем. Даже ругнуться толком нельзя. Это будет кошмар! А еще там будут вампиры со всей Америки. Что мне с ними делать? До сих пор меня никуда не приглашали, я не умею общаться с вампирами, ничего не знаю о вампирской жизни. Я буду там белой вороной… или черной овцой. Совершенно чужим на этом празднике жизни.

– Послушай, я приду туда и помогу тебе. Но сейчас у нас есть, и другие проблемы, поважнее. Думается мне, я знаю, почему Уильям хочет отправить тебя на этот прием. Он боится, что не сумеет отделаться от Ридрека. А ему еще предстоит разыскать Оливию!

Внезапно я осознал, насколько сильно Мелафия взволнована.

Беспокойство за Уильяма было новым ощущением для нас обоих. До сих пор никто – то есть вообще никто – не представлял для него угрозы. Он был царем джунглей. Всемогущим и пуленепробиваемым. Теперь же, как мрачно подумал я, все разительно изменилось.

Настала моя очередь утешать Мелафию. Я нежно приобнял ее за плечи.

– Не волнуйся. Сейчас пойду и разыщу босса. Вдвоем мы сделаем того парня, точно тебе говорю. Вот увидишь, все будет хорошо.

– Ты никуда не пойдешь. Тебе и так уже досталось, и ты провел без сна почти весь день. Нужно отдохнуть, Джек, так кто полезай в свой гроб и сиди там, пока не вернется Уильям. Сам подумай: ты даже не представляешь, где его искать. Не так ли?

Я начал было протестовать, но понял, что Мелафия права. Найти Уильяма будет не проще, чем мелкую рыбешку в реке Саванна. Вдобавок я действительно чувствовал себя странно. Хорошо, но странно.

– Ты права, моя милая. Как обычно. – Я прижал Мелафию к груди. Пушистые волосы щекотали мой подбородок. Я отпустил ее и подергал один из упругих завитков, который жрица отобрала у меня в притворном возмущении. – Что бы мы без тебя делали?

– Вот именно. Я отправлю Рейю охранять вашу компанию, так что ты будешь не один. Уильям заглянет к тебе, когда вернется. А теперь забирайся в ящик. К тому времени, как я все приготовлю и вернусь, уже будешь видеть десятый сон.

– Слушаюсь, шеф. Поцелуй от меня Рени.

– Обязательно. Когда все уладится, я приведу ее к вам на уик-энд. Сможем все вместе сходить в кино на вечерний сеанс или еще куда-нибудь.

Непринужденный разговор. Для того, чтобы придать уверенности нам обоим. Надо надеяться на лучшее, даже если строишь планы в расчете на самый неблагоприятный исход.

– Жду не дождусь, – сказал я.

Мы пожали друг другу руки, и Мелафия ушла наверх. Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, потом пошел к бару и смешал еще один кроваво-алкогольный коктейль. Головная боль отступила, но я все еще чувствовал себя странно. С одной стороны, Мелафия права: мне и впрямь следовало отдохнуть. Биологические часы мертвого тела – забавная штука. Ты обязан спать днем, иначе неприятные последствия обеспечены. Но в то же время я чувствовал себя… очень сильным. Будто мог без проблем поднять лошадь.

К тому времени, как я допил коктейль, в подвал вошла Рейя, облаченная во что-то шелковое и розовое. Я поставил стакан, она обвила руками мою шею и сообщила:

– Мелафия велела составить тебе компанию.

– Чудесно, солнышко. У меня был тяжелый день. – Я погладил Рейю по длинным светлым волосам и прижал ее к себе не несколько долгих минут. Затем забрался обратно в свой гроб, а Рейя устроилась рядом, опустив голову мне на грудь.

– Скажи «спокойной ночи», Рейя.

– Спокойной ночи, Рейя, – отозвалась она.

Ридрек напевал себе под нос:

– На охоту мы идем, хей-хо, хей-хо! На охоту мы идем…

Даже за все богатства мира я не сумел бы ответить на вопрос, с чего это он вдруг так повеселел. Было совершенно очевидно, что Ридрек собирается уничтожить меня – раньше или позже. Однако сейчас, насколько я мог судить, он был очень доволен жизнью. Я не доверял ему ни на, как это сейчас говорится, миллисекунду, блокировал свой разум, отстраняясь от его шуток, концентрировался на собственной ярости… Или страхе людского мира.

Мой персональный обеденный колокольчик…

Усевшись за руль машины, принадлежавшей мэру, я отвез Ридрека в одну из самых неблагополучных частей города. Думаю, для данного конкретного внедорожника это была первая поездка в подобные кварталы. Они состояли из старых обшарпанных домов, добрая треть которых была заброшена. Жители этих кварталов вынуждены ходить по темным, неосвещенным улицам – отличная приманка для любого убийцы. На сей раз настала наша очередь.

Я заглянул в себя, проверяя на прочность свой гнев. Если уж охотиться – то делать это здесь, среди уголовников и обитателей притонов. Все лучше, чем пить кровь невинных.

Нужно думать о деле. Сейчас я не мог позволить себе роскошь беспокоиться о Джеке или о том, что могло случиться между ним и Шейри в мое отсутствие. Джек уже большой мальчик, и ему пора это доказать.

Отыскав в себе эти необходимые сейчас темные мысли, я погасил фары и притормозил перед полуразрушенным трехэтажным домом, который уже давно стал ночлежкой для бездомных. Исполинские дубы свешивали во двор свои ветви, закрывая от взгляда верхние этажи. Дверь была заколочена, как и окна первого этажа, но внутри находились люди. Я слышал, как они скребутся там, точно крысы. Еще в доме кто-то орал пьяным голосом.

Я вышел из машины и отдался во власть своего гнева. Мне потребовалось немало времени, чтобы научиться контролировать его, выпуская наружу лишь в самые черные дни. Сегодня я снова высвобожу чувства, дабы уверить моего создателя, что я опять принадлежу ему безраздельно.

Ридрек улыбнулся.

– Идем?

Я кивнул. Едва мы достигли крыльца, как где-то внутри раздался выстрел.

– Так даже лучше, – сказал Ридрек. – Люблю, когда людишки дерутся.

Без малейших усилий я отодрал доски от входной двери.

– После тебя, – сказал старый вампир с церемонным поклоном. Я не стал тратить время и убеждать его, что гости входят первыми. Ярость бурила во мне, как сексуальное возбуждение.

Длинный темный коридор, воняющий нечистотами, делил дом на две половины. Справа поднималась изъеденная термитами лестница, лишенная половины ступеней. Пол в холле зиял темными провалами. Когда мы вошли, какое-то существо, отдаленно напоминающее человека, поспешно скользнуло в одну из дыр, укрывшись в темноте подпола. Я увидел несколько пар красных глаз, мигающих из углов, и ощутил легкое тепло их бегущей по венам крови. Это место не предназначено ни для людей, ни для тварей. И все же мы пыли здесь – и те, и другие.

Откуда-то послышались крики, эхом разнесшиеся по всему пространству дома. Раздался еще один выстрел. Отринув класть рассудка, я отдался на волю инстинкта, и тот привел меня к дверному проему одной из комнат. Тускло мерцала керосиновая лампа, в полуразрушенном камине горел огонь, сломанная мебель и несколько старых матрасов составляли убогую обстановку комнаты. Пахло прелой одеждой, мочой и спиртом. В стенах я увидел дыры от пуль, оставшиеся, надо полагать, от других подобных ночей. Человек с пистолетом в руках был так пьян, что не заметил нашего появления. Он сосредоточил внимание на женщине и двух детишках, сжавшихся у камина.

– Я ж велел сготовить мне ужин, с-сука! – Мужчина попел пистолетом в сторону женщины и пнул разломанный ящик, подвернувшийся ему под ногу.

Женщина крепче обняла детей, прикрывая их своим телом.

– Не из чего готовить, – сказал она едва слышно.

– Найди че-нить! – приказал «стрелок», с трудом удерживая пистолет на весу, – А не то… – Внезапно он заметил меня. – Что за…

Взгляд Ридрека остановился на детях. Он испытывал особую тягу к юным и невинным. Я глянул на женщину, обнажил клыки и прошипел:

– Бегите!..

Мгновенно сообразив, что у нее появился шанс на спасение, женщина сгребла в охапку детей и исчезла в дверном проеме.

С видимым сожалением мой создатель повернулся к мужчине. Пьяный ухитрился еще раз нажать на курок, прежде чем Ридрек вынул пистолет из его дрожащих рук и отшвырнул в сторону.

Невероятно, как быстро инстинкт убийцы вернулся ко мне. Охота вдвоем похожа на танец или секс. Никакой спешки, никаких резких движений. Брать и отдавать, делая вежливые паузы, дабы партнер мог отыскать аппетитное местечко для укуса. Потом наступает время пить кровь…

Мы вздернули жертву в воздух. Ридрек пристроился с одной стороны, а я с другой. Мужчина издал последний клокочущий злобный вопль – и наши губы едва не соприкоснулись в кровавом поцелуе. Клык к клыку… Только горло жертвы разделяло нас. Потом мы насыщались – в тишине, без спешки и суеты. Один ботинок свалился с ноги мужчины и шлепнулся на пол. До меня донесся свежий запах мочи. Я заблокировал все свои чувства кроме жажды крови. Наверху тоже были люди, еще больше сладкого тепла, чудесной красной влаги – если придет их черед. Я ощущал чужой тихий страх, но злобы не было – лишь смирение и покорность.

А потом послышался вой сирен. Какой-то добрый самаритянин решил вызвать полицию.

Один вампир высасывает человека досуха примерно за пять минут. Двое могут сделать это гораздо быстрее, не потеряв не капли живительной влаги. Видимо, потому, что дух соревнования обостряет голод. Мы осушили жертву как раз в тот момент, когда полицейские фонари осветили холл. Что ж, копы оказались достаточно отважны, чтобы войти в эти темные покои. Здешние жители имели оружие, и кто-то из стражей закона мог поплатиться жизнью за свою работу. Если бы полицейские знали о нас, неуязвимых для их оружия, они, возможно, поумерили бы пыл. Ведь каждому хочется жить.

Ридрек подошел к заколоченному окну, выбил доски и выпрыгнул наружу, укрывшись в темном кустарнике. Я остался. Придерживая жертву, я созерцал две раны на ее горле, и жажда убийства не отпускала меня. Однако инстинкт самосохранения пробился сквозь кровавую эйфорию. В конце концов, Саванна была моим городом, и я потратил две сотни лет, чтобы упрочить здесь свое положение. Даже если эта ночь окажется для меня последней, я не стану предметом шумихи и сплетен, связанных с вампирами. Ведь Джеку еще жить в этом городе, даже если меня здесь уже не будет. Во всяком случае, стоило на это надеяться. Пойдя к огню, я порылся среди кухонных принадлежностей и нашел то, что искал. Нож. У него не было рукоятки, ну да ничего страшного. И так сойдет.

– Всем выйти! – крикнул полицейский в холле. Я вернулся к жертве и перерезал ей горло от уха до уха, проведя лезвием по отметинам клыков. Человеческий эксперт заметит отсутствие у жертвы артериальной крови, но навряд ли свяжет это с вампирами. Не идеальный вариант, но у меня было слишком мало времени. Ничего не поделаешь. Я отшвырнул нож, подобрал сравнительно чистый кусок какой-то тряпицы и последовал за Ридреком.

Сердце у меня колотилось, как у страстного любовника в преддверии оргазма. После еды кровопийцу охватывает эйфория сродни наркотическому экстазу. Кроме приятного чувства насыщения, человеческая кровь дает нам силы.

«Еще, – шептало мое тело. – Я хочу еще».

Тряпицей мы утерли кровь с лиц и наблюдали за драмой на улице. Внедорожник мэра оказался заблокирован четырьмя полицейскими машинами. Несколько соседей – если это слово вообще применимо в таком районе – вышли опознать труп. И вот тогда я увидел офицера Консуэлу Джонс. Она разговаривала со свидетелем, но неожиданно замолчала. Будто ощутив мой взгляд, Консуэла обернулась и посмотрела прямо на меня.

Я покосился на Ридрека.

– Пора убираться отсюда, пока эти господа не стали задавать нам ненужные вопросы.

Он ухмыльнулся.

– А как же моя машина?

– Она не твоя. Между прочим, кое-кто здесь меня узнал. Ридрек глянул на офицера Джонс.

– А, маленькая подружка Джека. Жаль, что мы не встретились с ней при меньшем… – он оглядел толпу, – стечении народа.

– А что до машины… – Я кивнул в сторону внедорожника. – Кажется, один из офицеров ею очень заинтересовался.

Полицейский с блокнотом записывал номер. В скором времени он выяснит, кому принадлежит автомобиль. Наш мэр будет, прямо скажем, не в восторге.

В дальнем конце улицы показалась карета «скорой помощи».

– Наш новый приятель заимел собственный транспорт. – Ридрек вновь усмехнулся. Его зубы были красными от крови.

Жизненная энергия прошла сквозь меня как электрический разряд. Мною овладевало возбуждение: я привык к сексу после еды. Впрочем, нынче ночью секса не предвидится… вдобавок нужно спрятать воспоминания об играх с Элеонорой в самый дальний уголок сознания. Иначе Ридрек может прочесть мои мысли и узнать слишком много. Тогда он обратит Элеонору в собственную рабыню для удовольствий и вволю наиграется с ней перед тем, как сожрать ее сердце.

– Пойдем. Есть и другие места для охоты, – сказал я, направляясь прочь от места событий.

Мы отыщем немало жертв еще до того, как полиция закончит оформлять этот труп.

Теперь мы шли пешком по разбитым выщербленным тротуарам. Мои обостренные чувства звенели камертоном. Я улавливал обрывки разговоров за стенами домов, слышал плач ребенка, вздохи обколотого наркомана, стоны пары, занимающейся любовью. На миг мне захотелось остановиться, но я двинулся дальше. Пусть я нарушил сегодня множество собственных правил, кое-что остается неизменным. Гнев и ярость по-прежнему вели меня. Не прошло и десяти минут, как мы с Ридреком отыскали новую жертву.

Я уже проваливался в сон, когда до моих ушей долетел странный звук. Горестные рыдания – тихие и жалобные. Я откинул крышку гроба, перевалился через Рейю, не обращая внимания на ее сонные протесты, и выбрался наружу. В первый миг мне показалось, что плач исходит от гроба Шейри, и я поспешно открыл его – в безумной надежде, что ужасы прошедшего дня (боже, как давно это было!) оказались ошибкой или дурным сном, а моя лапочка жива.

Увы! Я увидел лишь неподвижное бездыханное тело и опустил крышку на место.

– Я здесь, – произнес тихий голос. Мне следовало догадаться. Как я уже говорил, призраки побили меня, хотя не сказал бы, что это чувство взаимно. Да, я их боюсь, ясно вам?

Девушка стояла, скрестив на груди полупрозрачные руки. От нее исходило странное мерцание, какое иногда встречается у привидений. Шейри!..

Знаю, это звучит глупо, но призрак походил на принцессу Лею в «Звездных войнах» – в тот момент, когда она появляется в виде голограммы и говорит: «Помоги нам, Оби Ван. Ты – наша единственная надежда». Мне казалось, что Шейри вернулась в поисках помощи и защиты. А я отнюдь не был Оби Ваном.

Я неопределенно помахал рукой.

– Ну, как ты тут вообще?..

В ответ девушка засветилась немного ярче и издала еще один скрипучий тихий стон.

– Этого я и боялся. Ты не можешь… ну… отправиться к свету или что-нибудь в этом роде?

– Здесь нет света. Тут темно и страшно. И повсюду странные звуки. Они пугают меня. Что-то движется в тенях. Мертвые, злые вещи. – Шейри покрепче обхватила себя руками. – И мне холодно…

– Слушай, мне очень-очень жаль, правда. Я сделал все возможное, чтобы превратить тебя в вампира, но ты умерла. Не знаю, как тебе помочь. Может, ты останешься в нашем мире? Даже если у тебя нет больше тела. Просто… ну… будешь обитать тут… или как-нибудь? – Мне очень хотелось помочь, но что я знал обо всех этих законах жизни после смерти? И кто вообще мог знать? Я хочу сказать: никто не даст тебе инструкцию или что-нибудь подобное. И никто не расскажет всей правды. Хотя, конечно, мертвые иногда говорят со мной…

– Нет, я больше не в вашем мире. Я застряла здесь. Мне страшно, тут кругом какой-то ужас, я не знаю, что это… – Шейри снова заплакала, жалобно и безнадежно. Бедная крошка. Ее рыдания разбивали мне сердце.

– Мне кажется, кто-то… какие-то твари гонятся за мной, и…

– Как они выглядят?

– Я не могу их увидеть. Я только слышу… и чувствую. Вот сейчас кто-то противный и скользкий притронулся ко мне!..

Черт бы их побрал, кем бы они ни были! Я хотел защитить Шейри, очень хотел, но не представлял, как это сделать, и чувствовал себя абсолютно беспомощным.

– Так там нет света? И выхода нет?

– Не-еееет! Пожалуйста, помоги мне!

Поговорим о чувстве вины категории «А». Если мне когда-нибудь снова придет в голову гениальная идея сотворить вампира, я пойду и брошусь на кол самостоятельно. С другой стороны, это была не моя идея. Уильяму просто следовало оставить эту девочку в покое… но нет же, ему непременно надо было связаться с Шейри в этом клубе, потом не углядеть за ней и позволить Ридреку ее укусить.

От этой мысли мне внезапно сделалось холодно. Как ни крути, я совершил туже самую ошибку с Конни, показав Ридреку, что она дорога мне. Черт! Надеюсь, Конни будет носить ожерелье, не снимая, как и обещала.

Мои мозги едва не кипели от мысленных усилий, когда в комнату вошла Мелафия с полным подносом всяких эликсиров и трав. Под мышкой она несла большую, очень старую книгу.

– Ты зачем вылез из гроба? Кажется, я велела тебе поспать.

Я указал на девушку.

– Видишь это?

Мелафия прищурилась.

– Нет. Но я чувствую что-то… Призрак… Это Шейри?

Жрица Вуду чуяла духов почти так же хорошо, как и я.

– Да. Она говорит, что попала в страшное темное место, там какие-то твари, и Шейри очень боится. Она просит о помощи.

Положив поднос и книгу на стул возле гроба девушки, Мелафия обратилась к маленькому привидению:

– Если ты чувствуешь что-то дурное, если оно приближается к тебе – убегай. Беги как можно быстрее.

– Л… ладно, – проскулила Шейри. – А куда мне бежать?

– Я слышала ее! – Мелафия ответила на вопрос до того, как я успел его задать. Ее лицо погрустнело. – Я знаю о месте, в котором ты сейчас находишься, – сказала она, обращаясь к девушке. – Никто из нас, тех, кто ходит по земле, никогда не бывал в этом измерении. И никто не возвращался оттуда, чтобы рассказать о нем. Знаю лишь одно: если что-то пугает или беспокоит тебя – беги прочь.

– Такого здесь очень много. Ты не можешь помочь мне?

– Я постараюсь. Посмотрю, что можно сделать отсюда, чтобы злые сущности не смогли тебя захватить.

Шейри издала еще один протяжный стон, будто лишь сейчас в полной мере поняла опасность, которая ее подстерегала. Она вся сжалась и засветилась еще ярче.

– А сейчас ты должна вернуться обратно в свое тело, сказала Мелафия. – Постарайся стать сильной и храброй, если можешь.

Шейри кивнула и начала таять. Наконец от нее не осталось ничего, видимого глазу. По крайней мере, здесь, на земле.

– Спасибо, – выдохнул я. – Спасибо еще раз.

– Обращайся, если что, дядя Джек, – устало улыбнулась Мелафия. Она давно уже не называла меня так, и при этих ее словах мне стало немного легче. Думаю, жрица знала, что так и будет. – А теперь полезай в гроб. И не высовывайся, даже если дьявол собственной персоной явится тебя будить.

– Не каркай. Учитывая все последние события, с него и впрямь станется заглянуть. – Я забрался в свой гроб и улегся рядом с Рейей.

Удастся ли мне отдохнуть? Мы, вампиры, спим беспробудно. Мы же нежить, в конце концов! Своего рода воплощение ночных кошмаров. Впрочем, это не значит, что кошмары не снятся нам самим.