ГЛАВА 16

Уильям

Гамильтон-Хаус был украшен именно так, как я распорядился – хрусталь и свечи, камелии и японские пионы… И музыка Чайковского. Поскольку я жил уединенно, оставаясь недостижимым для большинства обитателей Саванны, мои приемы походили на званые вечера в Европе времен монархий. Пышность и блеск. Мне нравилось удивлять смертных… и обирать их карманы для своих собственных целей.

Плохо лишь то, что звездой вечера сегодня окажется Ридрек. И он станет последним моим воспоминанием, которое я заберу с собой в ад.

Я отвлекся от великолепия интерьеров и сосредоточился на Ридреке. Мне нужно остановить его. Иначе все, кого я любил, умрут… снова. Стоя в фойе, я гадал, что же придумал Джек.

Что он приготовил для нашего создателя?

Именно в этот миг я нашел взглядом Элеонору – и у меня перехватило дыхание. Она вовсе не сгорела. Это была всего лишь очередная пытка, придуманная Ридреком. Что ж, шутка удалась на славу. В подобных делах ему не было равных. Впрочем, мерзавец все равно сожжет Элеонору, если я проиграю.

Она увидела меня, и на ее лице отразилось невероятное облегчение – словно Элеонора весь вечер ждала, когда же я наконец войду в эти двери. Моя прекрасная леди была одета в вечернее платье, которое вполне могло оказаться частью коллекции Джеки О;[54] ее длинные темные волосы были скручены в причудливый узел на затылке. Даже в своем скромном наряде Элеонора могла дать сто очков вперед многим в этом зале. Я, впрочем, помнил слишком много ночей, когда эти волосы были рассыпаны по моей груди и животу, а Элеонора готовилась подарить мне высшее наслаждение…

Сегодня она превратилась в холодную неприступную королеву, а этот мир – мой мир – был определенно более жестоким, чем Камелот.[55] А может, и нет. Элеонора молча смотрела на меня, а я мог лишь сказать ей безмолвное последнее «прости», прежде чем вновь обернуться к своему создателю.

Взмахом руки Ридрек утихомирил публику, точно искусный гипнотизер. Люди замерли в тех позах, в которых их застигло заклинание Ридрека. Время застыло. Музыканты продолжали играть, но звуки, которые они извлекали из своих инструментов, были нестройными, беспорядочными – одна хриплая нота, растянутая до бесконечности. Даже я был поражен. Сейчас в зале собралось трое отпрысков Ридрека, и силы у него хватало с избытком.

Я же был ослаблен до последней степени – и совершил ошибку. Не стоило надолго задерживать взгляд на Элеоноре, но я не сумел совладать с собой. В следующий миг Ридрек подошел к моей женщине, увиваясь вокруг нее, словно надоедливая пчела, кружащая над росистой лилией. Он наклонился к шее Элеоноры, вдыхая ее запах, но взгляд старого вампира был прикован ко мне.

– Она пахнет дымом. Какая досада, что ее чудесный домик сгорел. – Ридрек печально вздохнул. – Полагаю, я разберусь с этой малышкой, когда закончу с тобой, – сказал он. Вывалив язык, как довольный пес, Ридрек лизнул шею моей женщины, оставив влажное пятно. – Из нее получилась бы отличная секс-рабыня. Как ты полагаешь?

Я видел растерянность в глазах Элеоноры, но она не могла сдвинуться с места. Элеонора не видела это страшное создание, однако смутно осознавала опасность. Я мог унять ее страх, но не стал этого делать. Пусть лучше боится. Я загородил мысли моей женщины от Ридрека и сам старался не думать о ней, когда мы двинулись дальше и вошли в зал.

– Если у тебя столько отпрысков, почему ты явился один? – спросил я. – Почему не привел свору своих псов?

Он колебался лишь мгновение, прежде чем ответить, но между слов я уловил мимолетное видение – звук раздраженных голосов в темной комнате.

– Ты мой, – сказал Ридрек. – И мне не нужна ничья помощь, чтобы избавиться от тебя.

– Возможно. Но почему бы не привести с собой безупречных свидетелей? Или собираешься провернуть все втайне? Я-то думал, ты хочешь покрасоваться перед своими друзьями. А откуда им знать, что здесь произошло? Только с твоих слов? Они не поверят, что это правда.

– Поверят. Потому что твоя маленькая контрабандная авантюра закончится… Потерпит крах, как говорится.

А ты станешь королем Запада, – мысленно сказал я. Ридрек не стал со мной препираться. Его рука легко коснулась груди Элеоноры.

– Стоит ли игра свеч? – спросил я. – Если ты убьешь меня, то потеряешь энергию моего гнева. Зачем разбазаривать собственное имущество?

Моя уловка удалась. Ридрек отвлекся от Элеоноры и обернулся ко мне.

– Как будто ты был моим имуществом с той поры, как переехал в это богом забытое место. Слыхал о законе сокращающегося дохода? Я вложил в тебя две сотни лет, но после твоего побега с каждым голом получал все меньше и меньше. Ты бесполезен. Я раздавлю тебя, а заодно и твоих друзей.

Друзья…

Я оглядел комнату и увидел Джека с Оливией. Еще – Мелафию и Рени. Я быстро отвел от них взгляд, стараясь унять тревогу, потом мельком глянул на Конни. Они не были заморожены, подобно всем прочим гостям в зале, хотя Конни двигалась невероятно медленно, словно лунатик. Ридрек не мог этого не заметить.

Мы сошлись с Джеком, Мелафией и Рени в центре комнаты.

– У тебя в кармане и впрямь флакон с кровью вуду или ты просто пришел меня повидать? – сказал Ридрек Джеку, ухмыляясь во весь рот.

Джек проигнорировал его и уставился на меня. Он был одет в тот самый синий пиджак с магией вуду и одну из моих лучших рубашек. Пока я разглядывал Джека, он демонстративно поддернул манжеты, сверкнув моими серебряными шпонками.

Настоящий бунт на корабле. В другое время я бы или рассмеялся, или дал ему в зубы. Но время зуботычин прошло. Гонг возвестил о начале боя в тяжелой весовой категории.

– Ты выглядишь лучше, чем можно было ожидать, – скачал Джек.

– Ты тоже, – кивнул я. – Рубашка тe6e к лицу.

Он поморщился. Ридрек держал меня за плечо. Теперь рука его соскользнула и переместилась мне на шею. Предупреждение или готовность убить – все было возможно. Когда Джек отдаст флакон, Ридреку я стану не нужен. Я чуть повел плечами и придвинулся поближе к нему. Если он вздумает подкинуть меня в воздух или толкнуть на Джека, я постараюсь ему помешать. В мои планы отнюдь не входило сдаваться без борьбы.

– Где кровь, Джек?

– У меня в кармане, как мы и договаривались, – отозвался он.

Ридрек протянул руку.

– Ну?

– О, сперва нам нужно обсудить пару вопросов.

– Кажется, мы уже все обсудили. – Сознание Ридрека снова потянулось к Джеку, но на этот раз я был наготове. Видение – неон, гоночная машина и полицейская красавица Конни. Горячий ветер пустыни, вопящие толпы и восхищенные женщины. Все, чего только может пожелать мальчишка.

Свобода.

Так вот что он предложил Джеку. Я отказывался даже разговаривать с ним о таких вещах. Да, Ридрек умел искушать. Если бы я не знал, что он живет на свете всего-то тысячу лет, то держал бы пари, что именно Ридрек стал прототипом христианской версии Сатаны. Все мифы на чем-то основаны.

Джек смотрел в одну точку в пространстве, ничего не видя вокруг себя. Перед его мысленным взором разворачивалось шикарное шоу Ридрека. И мой отпрыск хотел все, что видел. Разумеется, он хотел…

Ледяная рука сжала мое мертвое сердце. Глаза Джека стали красновато-черными, в них отражалась жажда крови. Он готов был убить за свою мечту. Нет, я боялся не за себя. Если бы я беспокоился о собственной шкуре, то давно бы зачах – этот страх просто раздавил бы меня. Но здесь были те, кого я любил. Я боялся за Мелафию, Рени, Элеонору, даже за человечество в целом. Одному Богу известно, что способны учинить в мире Ридрек и Джек, работающие вместе и ничем не связанные. Более же всего я страшился за самого Джека – единственного своего отпрыска, которого знал с тех пор, как потерял Уилла. Некогда я угрожал убить Джека, лишь бы не отдать его во власть Ридрека. Сумел бы я это сделать? Хватило бы мне воли и стойкости спасти своего отпрыска от того монстра, в которого старый мерзавец желал его превратить? Если да, то я ненадолго пережил бы его. Я не желал провести остаток вечности, горюя по Джеку, погибшему от моей руки. А ведь может выйти так, что у меня не останется иного выхода… От этой мысли мне стало больнее, чем от всех пыток Ридрека.

Внезапно я услышал настойчивый шепот, доносящийся будто бы из самого далекого далека. Он обволакивал меня как дым, притягивая внимание.

Мы готовы…

Ты не один…

Убьем его…

Наверняка Ридрек тоже слышал голоса, поскольку видение начало истончаться. Он отпустил сознание Джека и оглядел комнату. Его взгляд был устремлен на Тоби. Тот стоял у двери, ведущей в сад, в компании трех человеческих женщин, замороженных в момент флирта. Издав громкое злобное шипение, Ридрек обнажил клыки и крепче сжал мою шею.

Тоби был одет в костюм китайского мастера боевых искусств. Словно только что явился из Шаолиня. Самый подходящий наряд для убийства. Тоби выглядел спокойнее, чем я ожидал. Он поставил пустой бокал из-под шампанского на поднос, который держал неподвижный официант, и неторопливо направился в нашу сторону.

Второй ночной кошмар – с Ридреком и моими друзьями – начинал сбываться.

– Уходите отсюда!..

– О, слишком поздно. Ты ведь никуда не уходишь, верно, Тобиас?

Шепоты вернулись.

Мы попробуем уделать его… Беги… Оставь его нам…

Ридрек оглядел зал.

– Нам?..

Кажется, шепчущие голоса скорее позабавили, чем напугали его.

Из расфуфыренной толпы неподвижных гостей вынырнули Ибан и Герард.

– Ах, как мило! – почти пропел Ридрек. – Вы пришли сказать мне «привет»?

– Вообще-то, – мрачно произнес Тоби, – мы пришли, чтобы тебя съесть.

Дальнейшие события разворачивались очень быстро. Ридрек подался вперед, но я ударил его каблуком по ступне, а потом подсек ногу. Вместо того, чтобы взлететь, какой собирался сделать, Ридрек выпустил мою шею, и я, получив простор для маневра, резко толкнул его вперед. Старый мерзавец не устоял на ногах и рухнул на пол, и четверо вампиров одновременно накинулись на него. Тоби яростно вгрызся в яремную вену Ридрека, а потом развернул его так, чтобы Ибан и Герард сумели найти себе по сочному местечку.

– Держись от него подальше! – крикнула Оливия, оттащив меня назад. Потом она тоже кинулась к Ридреку и впилась ему в пах.

Верм издал громкий вопль и присоединился к драке номером пятым, ухватив Ридрека за лодыжку. С пыхтением и бульканьем ком тел подкатился под ноги Джеку. Кровь Ридрека брызнула во все стороны, заливая лица и вечерние костюмы. Серебристые волосы Оливии стали красными. Джек стоял, завороженный, так же неподвижно, как и наши смертные гости.

Опомнившись, я огляделся по сторонам, и во мне затеплилась надежда. Предложение Оливии было очень трогательным: она пыталась оградить меня от того вреда, который я неизбежно получил бы, нападая на своего создателя. Однако я не собирался оставаться в стороне. Моя жажда мести не будет утолена, пока Ридрек жив. И все же я хорошо знал своего создателя и понимал, что легкая и быстрая победа нам не светит.

От крика Ридрека, исполненного всепоглощающей ярости, задребезжали оконные стекла. Мой создатель вовсе не собирался сдаваться. Нескольких застывших людей, стоявших ближе всего к месту схватки, раскидало в стороны, словно ударной волной. Включилась сигнализация машин, припаркованных вдоль улицы, в отдалении раздался звук сирены. Казалось, в голове у меня звенят церковные колокола. Я схватил Оливию сзади за платье, пытаясь оттащить ее назад, но Ридрек оказался проворнее. Его тело изогнулось, поднимаясь над полом, словно повисшие на нем вампиры ничего не весили. Резко изогнувшись, Ридрек кинул молнию – ослепляющую электрическую вспышку, которая обожгла мои пальцы.

Все стихло. Впрочем, быть может, я просто оглох. До меня долетел запах горелой плоти. В ужасе я наблюдал, как мои друзья, будто мертвые жуки, отваливаются от Ридрека. Губы их были обожжены, кожа почернела в тех местах, где ее коснулась кровь Ридрека, тела безвольно распластались по полу.

Ридрек встал на четвереньки, а потом поднялся на ноги. Он был ранен и ослаблен, но отнюдь не мертв. А это значило, что всем нам конец. Мы были обречены с самого начала…

Из наших соратников остались на ногах лишь те, кто не нападал на Ридрека – я сам, Джек, Мелафия и Рени, прятавшаяся за пестрой юбкой матери.

– Бегите! – крикнул я. – Прочь отсюда!..

Я оттолкнул Мелафию в сторону и с яростным криком врезался в Ридрека. Моя ярость добралась до него раньше, чем я сам. Ридрек с удивлением смотрел на капельки красного тумана, повисшие перед его лицом. А потом мои руки сомкнулись на горле старого вампира. Я схватил Ридрека и взмыл в воздух. Закачались люстры. Я укусил его за горло, раздирая кожу на шее. Ридрек не остался в долгу и впился клыками мне в плечо. Рыча, как волки в смертельной схватке, мы врезались в потолок. Хрустальная люстра разлетелась вдребезги, осыпав людей внизу мириадами осколков. Известь и обрывки дранки окружили нас пыльным облаком. Позабыв обо всем, я рвал горло Ридрека, и в мире не осталось ничего, кроме жажды убийства.

Его кровь была точно кислота, обжигающая меня эссенцией чистого зла. Неважно, сколько я выпью – все равно мне не удастся убить Ридрека; однако я могу поранить его, лишить силы, приостановить. Хотя бы на чуть-чуть. Алый туман моей ярости окружал нас; собрав жалкие остатки своей силы, я взвыл и снова впился Ридреку в горло.

На краткий миг я ощутил вкус его страха. Мне требовалось хоть какое-нибудь преимущество, и я сделал обманное движение, пытаясь попасть Ридреку в глаз. Удалось. Влажный «хлоп» прозвучал сладчайшей музыкой, и влага из растерзанной глазницы хлынула мне на руку.

Старый вампир ударил меня в грудь, разрывая шерсть и лен одежды. Мой создатель допустил одну ошибку, но я знал, что второго шанса он мне не предоставит. Острые когти, все еще горячие после энергетического удара, раздирали мою кожу и мышцы, пытаясь добраться до сердца и вырвать его. Они проникали все глубже, из раны хлынула кровь. Однако я ухитрился сместиться в сторону ослепшего глаза Ридрека, и мне удалось вывернуться. Я упал на пол рядом со своими друзьями, зажимая рану ладонью.

Мелафия, прикрывая собой Рени, двинулась ко мне. Она сорвала с шеи синий шарф и подсунула его под мою руку, чтобы остановить кровь.

– А теперь, Джек, дай мне флакон, – распорядился Ридрек.

Кровь вуду, кровь Лалии снова сделает Ридрека сильным, сильнее, чем он сам способен представить. Я видел, что Джек колеблется, прикидывая варианты действий.

– Не делай этого! – крикнула Мелафия. – Кровь принадлежит мне, моей семье. Ты не имеешь права ею распоряжаться!

– Тихо, женщина! – рявкнул Ридрек. – У тебя нет здесь власти.

Он отмахнулся от Мелафии как от надоедливого москита, а потом обернулся к Рени. Девочка издала тихий удивленный вскрик, когда Ридрек поднял ее в воздух. Жрица вуду схватила дочь за руку, но не смогла удержать. Рени брыкалась изо всех сил, пока не повисла в воздухе перед лицом Ридрека.

Краем плаща мой создатель вытер свою кровоточащую пустую глазницу.

– Твоя семья, говоришь? – сказал он, смерив Рени недобрым оценивающим взглядом.

– Вот, возьми. – Джек вытащил из кармана флакон.

Я ощущал тревогу моего отпрыска, когда он смотрел на крошечную беспомощную Рени. Но вместе с тем Джек все еще желал тех темных даров, которые предлагал Ридрек. В нем все смешалось. Я чувствовал его жажду власти, богатства, славы и крови, и одновременно я ощущал оставшуюся в нем человечность… Ту самую человечность, которую я берег и лелеял и нем как сокровище. Сейчас ее ожидало суровое испытание.

Я снова вспомнил видение, дарованное раковинами Лалии. В тот раз я увидел будущее, которое стало теперь настоящим. Джек в синем бархатном пиджаке, предающий меня – и всех нас… Вот и пришел конец моей слишком долгой жизни. Если у Джека и был какой-то собственный план, он уже наверняка провалился.

– Это честная сделка, – сказал мой отпрыск. – Ты можешь убить их в другой раз.

Итак, Джек хотел получить награду и убедить Ридрека отпустить близких ему людей. Мало же он знал о своем прародителе, который никогда не держал слова. Но так ведь это я не взял на себя труд просветить своего отпрыска, не рассказав ему об истинном зле – так же, как и о многих других вещах. И моя нынешняя человеческая семья разделит судьбу Дианы.

– Дядя Джек… – Тихая мольба Рени, казалось, позабавила Ридрека.

– Ну уж нет. Давай-ка я сам определю условия нашей «честной сделки», как ты ее называешь. Вот они: ты убьешь их. Сейчас. Пора положить конец этому бунту крови. Ты был создан, чтобы править смертными, обращать их в своих рабов. Настало время доказать, что ты достоин называться вампиром. Возьми сперва эту козявку. Как там поется в песне? «Ты всегда ранишь тех, кого любишь?»

Ридрек протянул Рени за руку, словно собираясь помочь ей, но вместо этого провел ногтем по запястью девочки, вскрывая вену. Хлынула кровь. Она потекла по пальцам малышки и закапала на пол.

– А потом я прикончу твоего создателя…

Джек выпустил клыки. Его зрачки расширились до предела, отчего глаза Джека стали огромными и бессмысленными, как у куклы. Он сосредоточил взгляд на Рени, будто никогда не видел ее прежде. Внезапно связь с разумом Джека порвалась, как лопнувшая струна, и я более не мог сказать, о чем он думает, что он решил.

А потом Джек подмигнул мне, и это было ответом. Я всегда понимал, что может настать день, когда он отречется от меня. Но я умру, точно зная: мой отпрыск не предаст Мелафию и Рени.

Я по-прежнему верил ему.

И я пошел ва-банк, отдавая остатки своих сил, чтобы восстановить ментальный контакт с Джеком. Я мог спасти его – или же толкнуть на путь зла, превратив в чудовище страшнее Ридрека…

К черту последствия! Я распахнул сознание для своего сына.

Джек

Поток мыслей Уильяма обрушился на меня с такой силой, что я едва не задохнулся, хватая ртом воздух, точно пловец, выброшенный на песок приливной волной. Этот поток подхватил меня и кинул назад по времени. В прошлое.

– Давай, Джек, ты должен укусить. Глубже. Сильнее. – Голос Уильяма эхом отдавался от стен моей памяти. Я был мертвым солдатом, и живот мой прилип к спине от голода. Уильям учил меня, как правильно кусать, как сделать это быстро и не потерять самую лучшую кровь. Он смеялся над моим малодушием, когда я заикнулся насчет убийства. Уильям взял умирающего солдата за волосы и откинул его голову назад, обнажая горло. – Эти бедняги страдают. Ты можешь освободить их.

Черт, я ведь убивал для генералов, почему не убить для себя? Я впился в горло солдата как тигр, желая порадовать своего спасителя и заодно унять адский голод. Уильям знал, что я голодал большую часть своей земной жизни и обещал, что этого больше не будет.

– Так-то лучше, – сказал он. Сам того не зная, за одну ночь мой создатель выдал столько похвал, сколько мне не досталось от отца за всю жизнь.

Потом я смотрел глазами Уильяма. Он стоял на колокольне собора святого Иоанна, и я ощущал его стремление защитить и охранить город от чудовищ, скрывающихся во тьме, поджидающих удобного случая, чтобы захватить новую территорию. Более того: теперь я знал, что Уильям пытался защитить меня. Не только от других вампиров. Он не хотел говорить мне, что они вообще существуют. Сколько раз он сражался за Саванну, не прибегая к моей помощи, даже не рассказывая мне о своих битвах? На краткий миг я увидел исполненный ярости взгляд и стиснутые зубы, алые от крови. Я вздрогнул и отшатнулся – такова была сила этого прикосновения к моему разуму. С трудом проморгавшись, и сосредоточил взгляд на настоящем лице Уильяма.

Все, что я хотел знать, все «где», «когда» и «почему» обрушились на меня в единый миг. Поток информации – слишком бурный, чтобы воспринять его целиком и сразу. Но сквозь все эти нагромождения образов ярким лучом прорезалась одна ясная, доступная мысль. Нет, просто эмоция.

Полное и безоговорочное доверие Уильяма…

А потом послышался голос Ридрека:

– Он мог освободить тебя в любой миг, но держал в рабстве не полторы сотни лет.

Я лгал, чтобы защитить тебя, – прошептал голос Уильяма у меня в голове.

– О чем вы говорите?

Жуткое понимание замаячило на краю моего сознания. Я не был уверен, что хочу разбираться в этом, но выбора не было. Уильям обманывал меня. Все эти годы он дурил мне голову, хотя я мог бы уже давно жить в мире своей мечты.

До меня донесся неприятный смешок Ридрека.

– О, как мило. Как трогательно. «Я только хотел защитить тебя», – передразнил он высоким голосом. – Твой создатель изображает доброго и мудрого учителя, но на самом-то деле он ничем не лучше меня. Все, что ему следовало сделать, – это освободить тебя от клятвы. Тогда ты мог бы путешествовать по миру, как полноправный член нашего маленького вампирского клуба. Спроси у него, почему он не отпустил тебя навстречу собственной судьбе? Пусть назовет истинную причину.

Видения горячих гоночных машин и горячих девчонок из Вегаса поплыли перед моим мысленным взором. Здесь было все, чего желало мое сердце. Я проигнорировал Ридрека и сосредоточился на мыслях Уильяма.

Ридрек захихикал. Его дразнящий смех ранил мой слух. Я сражался одновременно и с ним, и с Уильямом, пытаясь обрести контроль над собственным разумом. Часть сознания, которая все еще каким-то чудом принадлежала мне, старалась вызвать к жизни воспоминания – мои собственные, а не навязываемые Уильямом. Я старался понять, что происходит. Память вытащила на поверхность один из дней, когда я переправлял контрабандный товар. Это было в те старые добрые старые дни, когда я еще ничего не знал о своем прасоздателе и ему подобных. Уильям явился как призрак в ночи и о чем-то предупредил меня.

Что же он сказал?..

Уильям сам помог мне вспомнить:

Я хочу сказать тебе, Джек: что бы ни случилось в будущем, прости меня. Я действительно… беспокоился о тебе. Не доверяй Ридреку. Прощай, Джек…

Наконец-то я понял. Уильям явился ко мне и произнес слова, которые я страстно желал услышать от своего смертного отца, но так и не услышал. Я почувствовал здесь правду, непохожую на отравляющую ложь, которой потчевал меня Ридрек. Уильям заботился обо мне, и именно поэтому не хотел отпускать. Он старался защитить меня. Однако была еще одна вещь, которую я хотел знать.

– Почему я, Уильям? Почему из всех бедных умирающих ребят на том чертовом поле боя ты выбрал меня?

Даже Ридрек перестал хихикать и замолк, ожидая ответа. Тишина в комнате сделалась словно живой, почти материальной – невидимый зритель, с затаенным дыханием ожидающий правды.

Уильям помолчал немного.

– Ты знаешь, что обычно делает умирающий солдат, Джек? – спросил мой создатель. – Он использует свои последние силы на то, чтобы расстегнуть мундир и осмотреть рану. Вот почему эти люди лежат на поле в расхристанной одежде, будто они пытались почесаться. Но ты вел себя совсем иначе, Джек.

– Я не помню…

Уильям вымученно улыбнулся. – У тебя уже не было сил, но ты привстал, чтобы позаботиться о парне, умирающем возле тебя. Кровь хлестала из твоей раны, но ты старался приподнять голову солдата, чтобы он не захлебнулся в луже, в которой лежал лицом вниз. – Уильям с трудом перевел дыхание и продолжал. – Вот так ты должен был умереть – помогая своему товарищу. Вот так я и нашел тебя… Твоя человечность могла поддержать те крохи добра, которые еще оставались во мне самом. Ты и еще дух Лалии – вот и все, что держало меня на стороне света последние сто сорок лет.

Черт подери!.. Вот ведь черт подери! Всю жизнь я считал себя неудачником и полным дерьмом, и вдруг, причем совершенно неожиданно, оказался благородным спасителем. Пока я пытался уложить все это у себя в голове, Ридрек рявкнул: – Много я слышал в жизни всякой слезливой и сопливой чепухи, но подобной ерунды – еще никогда! Пора прекратить эти излияния…

– Он отпихнул Мелафию, навис над Уильямом и всадил в него клыки, уже алые от крови.

Уильям, кажется, едва заметил это. Его взгляд держал меня очень крепко.

– У тебя кровь на лице, – сказал он.

Выпей ее, Джек, – проговорил он в моих мыслях. Я выудил из кармана пузырек с кровью вуду, вынул пробку и отсалютовал флаконом моим создателю и прасоздателю.

– Пей до дна!..

Я проглотил половину, прежде чем Ридрек сумел среагировать. Он взвился в воздух с диким воплем:

– Не смей!..

Ридрек коршуном налетел на меня, но я успел заткнуть горлышко большим пальцем и спрятать флакон обратно в карман.

– Нет? Ну ладно, возьми его! – крикнул я и швырнул пузырек ему в грудь.

Вот только пузырек-то был другой. Не с кровью вуду, а со святой водой, презентованной мне Конни. Жадные пальцы Ридрека ухватили бутылочку и раздавили стекло. Брызги разлетелись в разные стоны, щедро окропив Ридрека и Уильяма.

Закон Мэрфи: невозможно прицелиться святой водой. А эта вода, кажется, была высокооктановой. Ридрек взвыл и начал извиваться, словно тасманский демон из мультика, какие показывают по утрам в субботу. Только этот демон вдобавок орал и дымился. Уильям скорчился на полу у ног Ридрека. Я подался вперед, чтобы помочь ему, но не успел сделать и двух шагов, как начались странности. Сперва я почувствовал запах корицы, ванили и рома…

Лалия.

Едва чистая кровь Лалии смешалась с моей собственной, артерии словно вспыхнули огнем. Думаю, нечто подобное чувствуют наркоманы, втыкая иголки себе в вены. Наконец-то я в полной мере понял, что значит «поймать кайф». Шипение сменилось нежным напевом, и страх прошел. Мой дух – или то, что от него осталось, – начал разрастаться, стремясь вверх, словно тело было недостаточно велико, чтобы его вместить. Выше, выше… В скором времени я смотрел на извивающегося Ридрека сверху вниз. Черт! Мне доводилось встречаться с самыми разными опасностями и самыми гадскими негодяями, но никогда прежде я не имел дела с угрозой, исходившей изнутри меня самого. То, что поселилось там, могло уничтожить все – и тело, и проклятую душу, – а могло сделать великаном десяти футов ростом.

Но Лалия не причинит мне вреда. Ее шепот раздавался под моей кожей – шепот душ ушедших предков, живущий в стенах домов их пра-пра-пра-внуков. Нет, она не причинит мне вреда. Лалия защитит свою собственность, даже если ей придется перекинуть меня в иное измерение.

Прикоснувшись к каждой клеточке тела, могучая чистая сила вышла из моего рта. Звук, раздавшийся при этом, вызвал странный эффект. Ноги Рени коснулись пола, и она побежала к Мелафии. Они упали на колени, глядя вверх – на меня. Их губы шевелились, словно в молитве. Уильям перестал корчиться. Я не знал, мертв ли он или же просто потерял сознание. В голове осталась одна-единственная мысль.

Я должен остановить его.

Я с трепетом наблюдал, как моя рука поднимается и указывает на Ридрека. Из пальца повалил зеленовато-желтый дым, окутав моего противника. Отчетливо запахло серой. Все-таки интересная штука эта магия вуду. Пока я раздумывал, что дым может сделать старому вампиру, из-под моих ногтей вырвался огонь. Мерцающие языки пламени прошли сквозь дымные кольца, окружив Ридрека, отчего тот приобрел сходство с украшенной свечами рождественской елкой. Теперь Ридрек вращался медленнее, пламя замерло в нескольких миллиметрах от одежды вампира.

Ридрек оказался в ловушке.

Я уменьшился до своих нормальных размеров, но все еще чувствовал себя огромным автомобилем, прущим на зеленый свет. Подойдя к Уильяму, я поднял его. Уильям нуждался в помощи. Я всего лишь хотел стать таким же сильным, как он… Внезапно мне на глаза попался полупустой флакон с кровью вуду. Я поднес ее к губам Уильяма и произнес с каким-то странным акцентом: – Пей до дна.

Уильям открыл глаза и уставился на меня.

– Ты вернулся, – будто в предсмертном бреду прошептал мой создатель.

Я не был уверен, что он разговаривает со мной. Уильям походил на призрака. От святой воды половина его лица словно расплавилась. Раны на шее и груди по-прежнему кровоточили.

– Ну, давай же, пей, – настаивал я. – Он сделал маленький глоток. – До дна, – приказал я.

Хотя мне и понравилось быть выше всех, одного раза вполне достаточно. Пусть и Уильям взглянет на вместилище дикого духа Лалии.

Я залил ему в рот остатки крови из флакона. Казалось, опасность миновала. Ожоги от святой воды начали затягиваться. Из груди Уильяма донеслись странные булькающие звуки: плоть срасталась с плотью. Это походило на дьявольское чудо – если такое вообще возможно. Полная противоположность тому, что Уильям сделал для меня на поле брани. Плата. Погашение долга. Кровь за кровь.

Я прислонил Уильяма к ближайшей стене и протянул пузырек Мелафии. Потом я присел на корточки, и Мелафия с Рени кинулись ко мне, едва не повалив на пол.

– Маман… – радостно прошептала жрица вуду, крепко обняв меня. В ее глазах стояли слезы. Мелафия облегченно вздохнула. – Маман Лалия, вы с Джеком спасли всех нас.

Не знаю, что Мелафия искала в моих глазах, но ей требовался ответ.

– Я… – вот и все, что мне удалось сказать. Рене все еще обнимала меня за шею.

– Я всегда рядом, – сказала Лалия моими губами. – Иди ко мне, детка. Дай посмотрю, что этот плохой дядя сделал моей крошке.

Я осторожно высвободился из объятий Рени. Пусть Лалия сама сделает все, что надо.

Кровь, – сказала она мне. Я поводил пальцем по горлышку пузырька, пока он не стал влажным и красным. Затем помазал рану на руке девочки. Она зажила мгновенно. Вокруг нас разлился запах корицы и ванили.

– Спасибо, моя милая. Теперь все хорошо.

Рене коснулась моей руки крошечными пальчиками.

– Спасибо, маман.

– Я знаю, что ты хорошая девочка и слушаешься маму. В скором времени ты будешь похожа на меня, да? И поможешь спящей богине найти свой путь?

– Да, маман.

– Все верно. Нечего бояться. Моя кровь охраняет тебя и всех, кто вокруг…

– Джек? – Уильям потряс меня за плечо. – Отнеси Рид-река вниз, в туннели. Я разгребу тут это дерьмо, а потом мы доставим его на речной склад.

Прежде чем я успел спросить, как он себе это представляет, Уильям взял флакон из моей руки и направился к неподвижным телам вампиров. Он смазывал их рты и раны каплями крови вуду, и они исцелялись, постепенно начиная приходить в себя. А я-то думал, что с ними все кончено.

Звон стекла заставил меня обернуться. Уильям заставил разбитую люстру подняться в воздух. В тот момент, когда она долетела до потолка, Уильям взмахнул рукой – не хуже, чем Ридрек, – и люди в зале очнулись от своего странного оцепенения. И в этот миг люстра снова рухнула на пол и разбилась в второй раз. Мой босс, как обычно, все предусмотрел.

Через минуту мы спускались по лестнице, ведущей в подвал. Мелафия шла впереди, все остальные – кроме Уильяма и Тоби – следовали за ней. Я замыкал процессию, Ридрек плыл за мной, точно воздушный шарик. Всякий раз, как он полетал слишком близко к потолку или стене, в воздухе вспыхивали яркие искры. Надо быть осторожнее, иначе мы рискуем поджечь дом, подумал я, а потом, используя зрение Лалии, мгновенно нашел вход в туннель, скрытый за пыльной стойкой для бутылок в восточной части подвала.

Пока мы толпились в подвале, Оливия коснулась моего лица, словно увидела меня впервые.

– Ишь ты! Кажется, у тебя под кожей бушует гроза. Удивительно, как одежда не загорается. – Она в шутку обнажила клыки. – Хотела бы я знать, какова эта сила на вкус.

Ее взгляд переместился к Ридреку, неподвижно висевшему в воздухе.

– Наверху мне не удалось попробовать.

Я ощутил, как дух Лалии снова вздымается во мне.

– Держи зубки при себе. Ты поступила очень опрометчиво, попытавшись совладать с Ридреком, – сказала Лалия. – В ту ночь, когда ты явилась в Саванну, капитан дал тебе кровь. Именно она и спасла тебя, иначе ты бы не выжила. Так что больше не делай глупостей.

Уильям

Нам потребовались два часа и вся сила обаяния Тоби, чтобы успокоить гостей. Пока Тоби развлекал их историями о великих чародеях и их самых грандиозных провалах, я быстро переговорил с присутствующими городскими чиновниками о проблемах с электропроводкой и нарушении строительных норм. Поскольку никто из смертных не пострадал, они были не прочь продолжить вечеринку. Кстати, я использовал неприятный инцидент, чтобы еще раз доказать необходимость постройки нового больничного крыла и создания банка крови. Деньги и реклама – так называлась эта игра. Надеюсь, Джек поймет, почему мне пришлось задержаться.

Была и еще одна причина. Я хотел успокоить Элеонору.

Она почувствовала зло и поняла, что сюда явился грозный враг, но оставалась спокойной и невозмутимой, как Афродита. Элеонора находилась рядом, пока я успокаивал гостей и смеялся над происшествием, и в ее взгляде я видел море незаданных вопросов.

Увы. Я не мог ничего ей объяснить, как не мог и пообещать безмятежного «завтра». Я знал, что мне, вечно живущему, предстоит свидание со смертью. Моя судьба ждала меня внизу, в туннелях.

Загрузка...