Искушение вампира

ГЛАВА 8

Теперь можно отдохнуть, Джек. Мы сделали для Шейри все, что могли, остальное не в нашей власти. Хозяева тьмы либо помогут ей, либо заберут к себе…

И тогда ее неприкаянная душа будет обречена на вечные скитания.

Из гроба раздался неприятный скрежещущий звук. Джек поморщился, но, к счастью, не задал ни единого вопроса. Он, конечно, не согласится со мной, но в мире есть множество вещей, которые ему лучше не знать. И процесс сотворения вампира – одна из них. После смерти Дианы я утешался лишь тем, что ей не пришлось мучиться, как мучилась сейчас Шейри. И я – в свое время. Слава Богу, мой сын Уилл был слишком мал, чтобы сгодиться Ридреку для чего-нибудь, кроме еды.

Ридрек… Всюду Ридрек!

Джек сделал свой выбор. Я гордился им: он сумел преодолеть себя и провести ритуал, несмотря на свое трепетное отношение к людям. Однако рано праздновать победу, у меня еще много дел. Нужно проверить, нет ли новых писем от Похитителей, а потом надо разыскать Ридрека и Оливию.

Выйдя из подвала, я едва не споткнулся об Рейю и Дейлода, которые ждали у порога. Еще один крик эхом разнесся по коридору за моей спиной; заплясало пламя свечей на алтарях; холодный порыв ветра овеял нас. Рейя упала на ковер, зажав лапами уши. Дейлод смотрел на меня грустным взглядом, будто хотел помочь, но не знал, как. Я присел на корточки возле него.

– Она в пути. Сейчас нам остается только ждать.

Собаки последовали за мной в кабинет, то ли намереваясь приободрить меня, то ли желая укрыться от жутких Звуков. Не знаю. Какая разница? Я уже давно научился ценить их молчаливую компанию.

На компьютере появилось новое письмо:

Фредерика покинула Амстердам. Она в безопасности, хотя сильно пострадала. Лилит позаботится о ней.

Что ж. Выходит, я соврал Ридреку лишь отчасти. Прекрасно. Вампиры плохо переносят ограничение свободы. Боюсь представить, какие ужасы пережила Фредерика в плену у Ридрека. Надеюсь, наши женщины сумеют ей помочь. Лилит знает, что делать. Если она не сумеет избавить Фредерику от последствий пыток, то просто прервет ее страдания.

Не сообщить ли моим американским друзьям, что Ридрек в Саванне? Они, конечно же, захотят узнать подробности, попытаются помочь, а это может означать всеобщую войну. Нет, лучше не торопить события. Представители кланов прибудут на мой прием, в день Хэллоуина – тогда и посмотрим, что можно сделать. А пока я попытаюсь поподробнее разузнать о планах Ридрека и выяснить, могу ли я хоть как-то ему противостоять.

Но для этого мне нужно его найти.

– Дейлод, ступай, открой сумку мисс Оливии и принеси мне что-нибудь из ее одежды, – приказал я.

Спустя пару минут он вернулся с шелковой рубашкой, тонкой, как паутина.

Костяная коробочка оказалась теплее, чем обычно – будто ожидала моего прикосновения. В прошлый раз раковины привели меня к Ридреку; я полагал, что они могут сделать это снова, если я задам правильный вопрос. Но сперва нужно разыскать Оливию. Я сел и устало потер глаза. Уже три часа, как рассвело. Надеюсь, недостаток сна не помешает мне воспользоваться подарком Лалии.

Я поднес рубашку вампирши к лицу, вдохнул ее запах. Затем встряхнул коробочку и вывалил ракушки на пол.

Оливия? Где же ты, Оливия?

Раковины раскатились в разные стороны, а потом собрались в причудливый магический узор. В тот же миг стены моего кабинета истончились и исчезли. Я снова оказался в туннелях под городом, паря над полом. Тихие шепоты и шорохи окружили меня. Влажная паутина смещенного времени липла к лицу и рукам. Поворот направо. Потом налево. Мертвые лица глядели на меня из серого воздуха.

Оливия…

Я нашел их в самом глубоком туннеле, где мне самому доводилось бывать всего пару раз. Кажется, я вошел в чужую могилу. Удобный склеп, но расположен в сыром, полном червей суглинке. Глубокие борозды пересекали стену туннеля, все кругом было завалено грязью. В углах вяло шевелились сонные змеи, забравшиеся под землю, чтобы переждать зиму. Здесь пахло смертью – тленом и гниением. Я спросил себя, что же заставило пламенную Оливию отправиться в это мрачное, холодное место, и тут увидел ее.

Яркая прядь серебристых волос мерцала во мраке подобно огню маяка. Вампирша спала, свернувшись клубочком. Спала в объятиях моего врага. Ридрека.

Оливия…

Она вздрогнула и приподняла голову, вглядываясь в окружающий сумрак, но тяжесть дня, безраздельно властвующего в людском мире, вновь погрузила ее в сон. Оливия поплотнее прижалась к Ридреку и закрыла глаза. Пальцы старого вампира сомкнулись на ее запястье. Я услышал его безмолвный призыв.

Останься.

Тут я понял, что глаза Ридрека открыты. Он смотрел в пустоту, будто ожидая… Чего? Возможно ли, чтобы злобный создатель побаивался своего мятежного отпрыска? Хотелось бы верить.

Жаль, что сейчас я не могу нанести ему удар. Ах, как было бы славно, если б мои рассеянные в пространстве молекулы проникли к нему в легкие вместе с этим заплесневелым воздухом и удушили Ридрека изнутри… Должно быть, я улыбнулся при этой мысли, но предупреждающее шипение старого вампира вернуло меня к реальности. Ни одна змея не сумела бы более ясно обозначить свои намерения. Однако Ридрек не двигался. Он не знал наверняка, есть ли опасность. Так или иначе, мы потеряли Оливию. Если Ридрек до сих пор не убил женщину, значит, лелеет какие-то планы на ее счет. Он собирается держать Оливию в плену и использовать против нас. Эта мысль пронзила меня, как удар кинжала.

Я сильная. Я справлюсь, – шептал разум Оливии.

Маленькая глупышка. Ты не понимаешь, с кем связалась. Я проиграл. Элджер был моим другом, и я должен защищать его отпрысков. А это значит, что я приду за тобой.

Я сделал еще шаг вперед, намереваясь… Сам не знаю, что я собирался сделать. Проплывая над ними, я попытался дотянуться до Ридрека, но пальцы схватили лишь пустой воздух. Знакомое чувство. Всю свою вампирскую жизнь я пытался сражаться с Ридреком, но до сих пор не нанес ни одного серьезного удара.

Пока я предавался этим мрачным мыслям, послышался свистящий звук, и туннели вокруг меня внезапно начали двигаться, проносясь мимо с такой скоростью, словно я видел их из окна курьерского поезда. Раковины тянули меня вперед по времени, пока не привели в пункт назначения. Свист прекратился, и воцарилась тишина.

Глаза мои были открыты, но полное отсутствие света ослепляет даже вампира. Я стоял в темноте и тишине, посреди пустого царства темных сущностей и проклятых душ. Но вот послышался скрежет, потом – негромкие проклятия. Я ждал. Если уж меня забросило в эту непроглядную тьму, значит, у Лалии были на то причины.

Где-то вдалеке мелькнул крошечный отблеск света, за ним другой. Какие-то искры заплясали перед глазами, крутясь и сливаясь в мерцающий шар. Потом свет обрел форму и стал таким ярким, что я невольно сощурился.

Передо мной стоял Джек. Но не тот добродушный, улыбчивый и твердолобый Джек, которого я знал. Этот парень был хозяином положения, господином в синем пиджаке, властелином всего сущего. Я стоял перед ним – беспомощный и беззащитный. Он держал мою жизнь в своих руках. Улыбнувшись, Джек протянул Ридреку флакон с кровью Лалии. Я забился, пытаясь вырваться из невидимых пут, тянущих меня к земле, потому что понимал: в этот миг все мы – Джек, Ридрек и я – ждем восхода солнца. И у каждого есть на то свои причины.

– Боже всемогущий! – в ужасе заорал я и отпрыгнул от гроба, будто он был объят ярким пламенем.

Казалось, этот жуткий визг и хрип никогда не прекратится. Стоны и причитания, которые я слышал от раненых солдат на поле боя, не шли ни в какое сравнение с жалобными криками Шейри. Она неимоверно страдала. Я закрыл уши ладонями, но это не помогло. Может, я что-то сделал неправильно? Выпил слишком много крови? Или слишком мало? Да-да, Уильям сказал, что так и должно быть… Я проверил засовы. Конечно, обычные гробы не запираются снаружи, но этот ящик был сработан на заказ. Сами понимаете, почему.

Так что конкретно говорил Уильям? Охваченный паникой, я никак не мог припомнить. Да, верно, он предупреждал, что Шейри будет орать, и ни в коем случае нельзя выпускать ее из гроба, как бы она ни умоляла.

Хрип прекратился – ровно настолько, чтобы девушка успела набрать в легкие новую порцию воздуха, а потом раздался дикий, непрекращающийся вой, от которого у меня заломило зубы. Пошатываясь, я добрел до бара и смешал себе коктейль – кровь пополам с алкоголем. Расправившись с выпивкой, я взял початую бутылку, пододвинул к гробу стул и сел. Это будет долгая ночь. Или день. Или что там, черт возьми, творится наверху. В подземном убежище Уильяма очень легко потерять чувство времени.

Вой сменился канонадой злобных проклятий. Я сделал добрый глоток прямо из горлышка. Гроб затрясся и начал вибрировать. Черт меня побери! Я сожру свою шляпу, если она не переворачивается в гробу в буквальном смысле слова.

Бог ты мой, как же наша новоявленная вампирша будет выглядеть на закате, когда выберется из своего гроба?.. И вот этого монстра мне придется трахать? Я слыхал о парнях, борцах сумо, которые могут засунуть член в собственную задницу. И черт меня побери, если я не чувствовал себя так, как будто со мной это самое и происходило. Я попытался представить самую жуткую, истеричную бабу, которую только могло нарисовать воображение. Получилось нечто среднее межу Кортни Лав[27] и Франкенштейном в женском обличии. Детка-конфетка.

Я не преувеличивал. Грохот, трясущийся гроб, сводящий с ума вой – все это было похоже на сцену из «Экзорциста» с участием Линды Блэр,[28] только еще хуже. Я отлично понимал, как ужасно страдает сейчас Шейри. Хотя, если вдуматься, откуда мне было это знать?.. Может, дело было в той связи с мертвыми, которую я имел и которая позволяла мне общаться с духами?.. Или…

Внезапно меня осенило.

Я сам прошел через все это!

Мне стало неуютно. Пришлось снова хлебнуть из бутылки. Да, теперь начинаю вспоминать. Дело было давно, но я помнил всех мертвых солдат, окружавших меня. Уильям проводил ритуал прямо на поле боя, и никакого гроба у него, разумеется, не было. Я приобрел свои клыки дедовским способом – Уильям закопал меня в землю.

Вспомнил! Боже ты мой, я вспомнил все!.. Когда началась агония, я пытался выкопаться из земли, убежать от этого демона, который мучил меня. Но кто-то мешал мне выбраться. Он! Конечно же, он. Клыкастый красноглазый дьявол, спросивший, хочу ли я жить. Обещавший спасти меня. И что он сказал мне тогда? Поклялся, что я больше не буду голодать?

Однако мне пришлось заплатить жуткую цену, ведь ничто и никогда не дается даром. Казалось, будто меня выворачивало наизнанку. Стальные когти раздирали тело, скручивались жилы и трещали кости, я горел, точно в огне. Боль была невероятной. Я умолял прекратить ее. Бился, вырывался, но не мог сдвинуться более чем на дюйм. Наконец мне удалось высвободить два пальца на левой руке. Подняв пальцы над землей, я почувствовал, как их обдувает ветер и греет солнце. Становилось все теплее и теплее… пока пальцы не вспыхнули.

Я помню, как отдернул руку, спрятав ее обратно в землю. Что происходило со мной? Чем я становился? Затем пришла жажда – страшная, непереносимая, хотя в тот момент я не знал, чем она вызвана. Я хотел… нет, алкал чего-то, еще не понимая, что со мною творится. Казалось, это продолжается дни… годы. Мое тело менялось, превращаясь во что-то другое, чужое и странное. Я не узнавал его, мне были внове ощущения собственной плоти.

Потом наступила ночь. Я чувствовал ее, осознавал своим новым, преображенным мозгом. Давящий вес надо мною исчез, и я выбрался из земли. Кто-то посадил меня, точно семя, и теперь снимал урожай. Я стал вампиром.

Передо мной стоял Уильям, одетый в офицерский мундир. Он был ничуть не похож на чудовище, возникшее перед моим угасающим человеческим взором, и я узнал его не столько по виду, сколько по запаху. Пятна крови исчезли.

Сапоги сияли. Он был просто образчиком блестящего офицера и джентльмена.

– Рядовой Макшейн, ты готов к новой жизни?

Я огляделся. Стояла ночь, но все вокруг было отлично видно – даже без помощи лунного света, освещавшего призрачный пейзаж. Незнакомые запахи плыли по ветру, необычные звуки нарушали тишину земли и леса. Я уставился на Уильяма. Тот стоял передо мной, прямой, как струна, и задумчиво рассматривал меня, видно, пытаясь понять, что за существо он привел в мир.

– Так точно, господин капитан, готов, – услышал я собственный голос.

Жалобный вой вернул меня к реальности. Я был уже изрядно навеселе, но не переставал ужасаться страданиям несчастной Шейри.

Я отлично знал, что она испытывает в этот момент.

– Помоги-ииии мне-ееее! – вопила девушка.

Теперь ее крики стали осмысленными. Наверное, это хорошо. Я похлопал по крышке гроба и тихонько пропел:

– Все в порядке, милая, все в порядке. Я здесь, я с тобой и никуда не уйду. Ты не одна, слышишь?

– Выпусти меня-аааа!

Я пожал плечами.

– Не могу. Это будет нехорошо. Верь дяде Джеку. Нет ничего хуже, чем наполовину приготовленный вампир. Во всяком случае, мне так сказали. – Я выразительно рыгнул.

Шейри заорала и разразилась проклятиями. Она кляла меня и моих предков вплоть до каменного века. По ее мнению, женская линия моего рода просто никуда не годилась.

– Ну-ну, – проворковал я. – Скоро будешь как новенькая.

– Не-еееет! Выпусти меня-а! Мне бо-ооольно!

– Потерпи, солнышко. Через пару часов все закончится, ты ничего и не вспомнишь. Станешь сильной, сможешь жить вечно, и у тебя будут большие… зубы. Так что сиди тихо.

Забавно. Когда тебе плохо или когда ты пьян, трудно рассуждать о достоинствах вампирской жизни. Во всяком случае, мне.

Из гроба послышался еще один вопль. Потом Шейри крикнула:

– Выпусти меня, а не то я тебя убью! – Ее голос значительно изменился. Она ворочалась и билась в гробу как профессиональный борец.

– Тише, тише. Ты же знаешь, что это невозможно. И потом, я и так уже мертв. Понимаешь?

– Мне больно, а ты – гребаный урод, сволочь, сукин сын! – заявила она.

– Ничего, у меня много положительных сторон, – сказал я и осмотрел пустую бутылку из-под скотча. Я не стал говорить ей, что через пару часов нам предстоит от души потрахаться. Скоро сама все узнает. Боюсь, это не будет похоже на романтическое свидание.

Никогда не умел успокаивать женщин в истерике, но на этот раз все было иначе. И дело не только в том, что Шейри заперта в гробу и не может кидаться всякими предметами. Я понимал, что причастен к судьбе этой девушки. Это я заставил ее балансировать между двух миров, на границе света и тьмы. Мне оставалось только надеяться, что она сделала правильный выбор, и Уильям был прав, отказавшись везти ее в больницу.

Он часто говорил мне, что я мыслю не как вампир. Если честно, я никогда и не чувствовал себя полноценным вампиром. До сегодняшнего дня, во всяком случае. Я всегда хотел понять, что такое настоящий вампир.

Будь осторожнее со своими желаниями…

– Джек? Ведь так тебя зовут, да? – Дыхание Шейри было хриплым и прерывистым, словно она из последних сил сражалась с болью.

– Угу.

– Как ты думаешь, я ему нравлюсь?

– Кому?

– Этому красавчику с зелеными глазами.

Господи! Она была игрушкой Уильяма и даже не знала его имени.

– Думаю, очень нравишься, милая.

– Как его зовут?

– Уильям.

Я вздохнул, вспоминая, как Оливия едва ли не целовала ему ноги при первой встрече. Теперь у него появилась новая поклонница. Я оказался в самом центре мыльной оперы для нежити. «Юные влюбленные вампиры». Как вам такой поворот?

Видимо, Шейри скрутил новый приступ боли, потому что она взвыла громче прежнего. Я снова поплелся к бару, выудил из ящика две старых винных пробки, подстрогал их немного ножом и засунул в уши наподобие затычек. Вернувшись на стул возле гроба, я похлопал по крышке, чувствуя, как мало-помалу проваливаюсь в пьяное полузабытье.

– Тише, тише…

Я очнулся в кабинете, на полу. Холодный мокрый нос Рейи тыкался мне в ухо. Кружилась голова, словно я был пьян. Образ Джека неотступно преследовал меня, и я чувствовал растерянность, которая постепенно превращалась и злость.

Зачем Джеку предавать меня? Или я сам как-то подтолкнул его к нарушению клятвы? Не хотелось в это верить. Или же искушение Ридрека слишком сильно даже для того, кто защищен кровью вуду, и Джек не сумеет ему воспротивиться?

Я отстранил Рейю, сел и прислушался, но все было тихо. Кажется, я отсутствовал несколько часов, однако по-прежнему чувствовал свет утреннего солнца. Надо поспать, отдохнуть хоть немного перед грядущей схваткой. Я должен спасти Джека от того, что он, возможно, намеревался сделать. Пусть мне не по силам спасти весь вампирский мир, но уж Джека я Ридреку не отдам. Сопровождаемый Рейей, я отправился разыскивать его.

Джек сидел на стуле, уронив голову на гроб Шейри, и спал мертвым сном. Одна рука свешивалась, касаясь пустой бутылки у его ног. Еще две такие же посудины валялись рядом. Я потряс Джека за плечо и окликнул, но он лишь застонал и покрепче стиснул горлышко добившей его бутылки.

Ощутив мое присутствие, зашевелилась Шейри. Она забилась в своем гробу и крикнула:

– Уильям! Помоги мне!

Откуда девушка узнала мое имя? Наверное, мне следовало разозлиться, только вот на кого?..

– Тише, – сказал я.

– У… Уиль… Уильям?

Я не стал отвечать. Страдать ей осталось недолго. Я проверил замок на крышке гроба, потом осторожно вынул бутылку из пальцев Джека и отнес его в гроб. Расправив бархатные лацканы магического пиджака Мелафии, я закрыл крышку.

Сегодня мне не удастся отдохнуть. Я не смогу выяснит, когда и почему Джек решит предать меня. Будущее не определено – и неважно, что показали раковины. В любом случае мне не стоит впутывать Джека в свои разборки с Ридреком. С создателем – со своей судьбой – я должен встретиться один на один. Может быть, удастся спасти хотя бы Оливию.

Я снял рубашку и швырнул ее в огонь, потом извлек из шкафа свежую вместе с темно-синим модельным пиджаком. Этот пиджак не обладал магическими свойствами, зато он был от Армани. Облачайтесь в лучшие свои одежды, идя в последний бой…

Присев к столу, я набросал короткую записку для Мелафии.

Дорогая!

Я ухожу по важному делу и не знаю, когда вернусь. Оставляю Джека вместо себя. Пусть он закончит то, что мы с ним сегодня начали. Присмотри за ним. Возможно, Джеку придется исполнять роль хозяина на нашем приеме в День всех святых. Передай ему, что я на него полагаюсь.

Твой Уильям.

Я еще раз сходил наверх – в компании Дейлода, который не отставал от меня ни на шаг, – положил заклеенное письмо на буфет в кухне и вернулся в подвал. Человеко-пес по-прежнему был со мной.

– Охраняй, – приказал я ему и дождался, пока Дейлод займет свое обычное место в коридоре, ведущем в дом. А затем открыл дверь туннеля и вошел в холодную темноту.

Туннели казались пустынными. Я долго шел по ним – точно так же, как во сне, навеянном магическими раковинами. Наконец я почувствовал, что приближаюсь к Ридреку.

Он выпрямился, когда я вошел в его каменное убежище. Не обращая внимания на старого вампира, я созерцал шевелящуюся массу змей, заполонивших комнату. Некоторые расположились вокруг головы Оливии, предавая ей вид древнегреческой Медузы.

– Оливия, проснись.

Она беспокойно пошевелилась, вынимая из серебристой копны волос запутавшуюся в них змейку. А в следующий миг Ридрек оказался подле меня. На расстоянии удара. Его дыхание пахло могилой. Я стоял перед ним без оружия, без магического пиджака, без ожерелья. Никакой защиты, кроме магии моей измененной крови.

Я перевел взгляд на вампиршу.

– Ты в порядке?

Ты уже принадлежишь ему? Или готова уйти со мной?

– Более чем, – сказала она, стараясь выдержать мой взгляд. Руки Оливии были сложены на груди – олицетворение покорности. Я не знал, что осталось от ее воли. И не было времени выяснять, кому она верна.

– Пойдем домой, Оливия, – сказал я, а потом обернулся к Ридреку. – Ты воняешь хуже гниющего трупа. Жрешь мервечину, не иначе. А?

Вампирша поднялась на ноги, но не трогалась с места.

– Говорю тебе: пошли домой.

Я ожидал, что Ридрек попытается отменить мой приказ, но он просто улыбнулся.

– Ах, как многое в этом мире остается неизменным. Ты снова готов пожертвовать собой ради женщины, как и во время нашей первой встречи. Как благородно. Как бессмысленно… – Он перевел взгляд на Оливию. – Все правильно, детка. Иди домой. Нам с моим рыцарственным отпрыском есть о чем поболтать.

Не колеблясь более ни секунды, вампирша кинулась к двери и исчезла в темном туннеле. При мысли, что она в безопасности, я почувствовал некоторое облегчение, потом, отодвинув зазевавшуюся змею носком начищенного ботинка, сказал:

– Замечательное укрытие ты нашел. Разным тварям удобно в нем прятаться. Местечко как раз по тебе.

Ридрек стряхнул землю с рукава пальто.

– Может, найдем норку поуютнее? Которая отвечала бы твоему утонченному вкусу, – предложил он. – Ты живешь в этом городе. Наверняка знаешь и другие убежища.

Я повел Ридрека по туннелям в противоположную от моего дома сторону. Чем бы ни кончилась наша встреча, пусть она происходит как можно дальше от тех, кто мне дорог. Мы остановились в хорошо известном мне месте – небольшом подземелье недалеко от реки. Здесь были гладкие сухие стены, вдобавок комната имела прочную стальную дверь. Скорее всего, ее выстроили пираты, чтобы хранить здесь свое добро и прятать его от блюстителей закона. В центре стоял стол, сделанный из тяжелой каменной плиты, по обе стороны от него размещались две скамьи. В стенной нише горела лампа. Кто-то поддерживал порядок в этом месте, хотя я никогда не встречал здесь ни человека, ни вампира, ни какого-либо другого существа.

Удовлетворенно оглядевшись по сторонам, Ридрек сел, снял пальто, вытряхнул заблудившуюся в нем змею и положил одежду на скамейку. Я уселся напротив. Не утруждая себя долгими предисловиями, старый вампир перешел прямо к делу.

– Что это за история насчет магической крови вуду?

Я почувствовал, как что-то сжимается у меня внутри, хотя был уверен, что на лице не отразилось ничего.

– О чем ты?

– Не крути. Я знаю о твоей смешанной крови. Оливия рассказала мне.

Оливия… Мне следовало быть осмотрительнее.

– Она моя, ты же понимаешь, – сказал Ридрек с неприятным смешком. – Твоя жертва бессмысленна. Я отправил ее с наказом привести ко мне Джека.

– Оливия ничего не знает. Неужели ты думаешь, что я стал бы доверяться чужачке, взявшейся неизвестно откуда?

Ридрек печально покачал головой.

– Нет. Полагаю, что нет. Но ты ведь доверяешь Джеку, не так ли?

В самые черные дни своей жизни я иногда представлял, как Ридрек мучает или убивает Джека, чтобы отомстить мне. Посредством раковин Лалии я увидел истинную опасность – самую ужасную из всех возможных. Ридрек заставит парня предать меня… Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Мне нужно спасти Джека и остановить старого мерзавца. Но как сражаться с ним? Для меня он неуязвим.

– Знаешь, из Джека ничего путного не вышло, – сказал я с печальным вздохом; – Мне хотелось сделать из него свое подобие, но в нем до сих пор остается слишком много человеческого. – Я покачал головой с самым что ни на есть удрученным видом. – Если честно, никто и ничто по эту сторону большой Атлантической лужи меня особо не радует.

– Ай-ай-ай. Бедный мальчик. Не говорил ли я тебе, что за дыра эта Саванна? Жуткое убожество. – Ридрек обвел рукой окружающее пространство. – Никакого духа состязательности, никаких интриг. Подумать только, контрабандисты и пьяные ирландцы. Ты позабыл Англию? А Елизавету? Черт тебя побери, Уильям! Ты же трахал королеву!

Кто бы мог забыть Бесс? Она была мне ровней во многих смыслах. Не вампиром, нет. Она бы никогда не захотела для себя такой судьбы. Елизавета обрела иное бессмертие – имя помазанницы божьей, законной королевы Англии. Я же много лет был ее ночным советником, доверенным лицом и любовником. Как-то она даже отправила меня в Тауэр к своей ненавистной кузине Марии.[29]

– Если б ты сделал ее одной из нас, мы были бы непобедимы, – прошептал Ридрек. – А вместо этого ты просто имел ее во все дыры.

– …Пока ты убивал ее придворных. Елизавета никогда тебя не любила, сам прекрасно знаешь. Она мирилась с твоим присутствием из-за меня.

Ридрек ухмыльнулся.

– Потому что я не ублажал «королеву-девственницу» так славно, как ты. В то время я спускал тебе с рук все эти развлечения.

Елизавете всегда нравились мужчины. Она беззастенчиво флиртовала с доброй половиной высшего света. В этот миг королева предстала перед моим мысленным взором – ангельское лицо в обрамлении золотисто-рыжих кудрей. Она стояла у камина, завернувшись в меха, чтобы уберечься от холодного английского ветра. В свете пламени Елизавета казалась очень бледной, словно всю ночь плясала с эльфами.

– Расскажи о кузине Марии. Как она живет в заключении?

Я запустил пальцы в мех, погладив нежную теплую щеку королевы. Я видел, как ее кожа розовеет от нарастающего возбуждения, и решил, что солгу лишь чуть-чуть.

– Мария рассержена и напугана, и это старит ее. – Довольная улыбка тронула губы королевы. – И все же она по-прежнему прекрасна, – добавил я. Улыбка исчезла, Елизавета оттолкнула мою руку.

– Уолсингему[30] нет дела до красоты. Он несет службу протестантской Англии как крест Господа нашего.

– Мария тоже носит четки за корсажем. – Я умолчал о том, что мне стоило немалых усилий приблизиться к католической реликвии. Елизавета послала меня напугать Марию, и это не составило труда. Достаточно было забраться в высокое неприступное окно ее комнаты в Тауэре и показать клыки. Однако я уловил ее злость и вошел внутрь. У Марии был вкус вереска и безнадежности.

Елизавета повернулась ко мне и неожиданно кинулась на защиту своей кузины.

– В конце концов, она тоже королева. А Уолсингем снимет твою красивую голову, если узнает, чем мы тут занимаемся вдвоем. – Англичане всегда с готовностью жгли ведьм. Страшно подумать, что они сделают с тварью вроде меня. Я не стал отвечать на ее угрозы, а просто налил в чашу меда. Елизавета вздохнула, поднялась на ноги и подошла ко мне – так близко, что я ощутил тепло ее тела. Под горностаевой накидкой на ней не было ничего. Бесс взяла чашу из моих рук и отпила.

– Я твоя королева. А ты здесь затем, чтобы ублажать меня, не так ли? – В ее глазах мелькнула тень сомнения и тут же пропала.

Я улыбнулся.

– Повинуюсь. Я весь ваш. – Более не тратя слов, я отшвырнул чашу, подхватил Елизавету на руки и кинул на кровать, заглушив удивленный вскрик долгим поцелуем. Она сопротивлялась, пока мы оба не начали задыхаться. Наконец и оторвался от ее губ, и королева ухмыльнулась.

– У тебя вкус крови, – прошипела она.

– Да. Это кровь королевы Марии. – Я думал, что Елизавета снова закричит и оттолкнет меня, но она умела удивлять. Облизав губы, королева потянулась ко мне, чтобы попробовать еще раз…

Голос Ридрека вернул меня в реальность.

– Да, я позволял тебе развлекаться. Потом учил тебя охотиться.

После смерти Елизаветы – смерти такой же естественной, как и рождение – я едва не сошел с ума, а потом, утонув в своем горе, опять сошелся с моей вечной любовницей – яростью. Я рыскал по Лондону, охотясь на пару с Ридреком, будто мы были лордами этой земли. Словно право убивать и калечить было дано нам свыше.

Но нет; божественная воля не имела с нашими делами ничего общего.

Однажды вечером мы поднялись на торговый корабль, недавно приплывший из южных стран, груженный рабами и специями. Мне вспомнился запах корицы, карри и давленых оливок. Я метался по палубе, убивая команду, пока Ридрек освобождал рабов от их цепей и их крови. Словно зачарованный, я наблюдал, как он обезглавил одного раба, потом удушил другого. Вместо того чтобы бросить очередную жертву на палубу, Ридрек держал ее на весу, раздирая артерии, наслаждаясь криками и судорогами. В конце концов, мы так раздулись от крови, что едва добрались до своих гробов. И все же я не чувствовал ни удовлетворения, ни покоя.

– Или ты не помнишь, как это было? Мы ели, когда хотели и сколько хотели. Бродили по улицам и пили сладкую кровь… – Ридрек смотрел на меня в упор, и я знал, что он ищет слабину. – Как давно ты в последний раз ел? Я хочу сказать: ел по-настоящему, до полного насыщения и удовлетворения?

Возможно, никогда. Во всяком случае, очень и очень давно, хотя я не собирался в этом признаваться. Я научился контролировать свою жажду и способен сдержать себя, если речь заходит об охоте. С помощью Элеоноры я нашел несколько добровольцев-доноров и довольствовался этим.

– Я утоляю жажду другими способами, – отозвался я, увильнув от прямого ответа.

– Покажи мне, – сказал Ридрек. – Стань моим проводником в Новом Свете. Покажи, как здесь умирают и как обедают.

Он бросал мне вызов, желая узнать мои привычки и склонности. Сосредоточившись, я закрыл от него мысли об Элеоноре и обо всем, касавшемся моей измененной крови. Если бы мне удалось убедить Ридрека, что у него есть шанс обратить меня на свой путь, я выиграл бы время. И тогда, возможно, я сумел бы отыскать способ разделаться с ним. Во всяком случае, есть вероятность на время отвлечь его от Джека.

– Где ты бросил машину мэра?

– На парковке возле какой-то вашей церквушки. Такая симпатичная, с золотым крестом в витражном окне. Отличная шутка; не находишь? А почему ты спрашиваешь?

– Потому что она нам понадобится, – ответил я. – Как только сядет солнце, я повезу тебя на охоту.