Искусство осады

Осады Цезаря в Галлии, 57–51 годы до н.э.

К эпохе войн Цезаря римские легионы уже давно славились своим искусством в строительстве полевых укреплений. Лучше всего оно проявлялось в том, как они каждый вечер окапывали лагерь после дневного марша. Часто упоминается, что при осаде строился такой же лагерь, а то и два, как, например, у Сципиона в Нуманции. Однако немецкий ученый Вилли Либенам считал, что можно выделить особый стиль осады, когда римляне вообще отказывались от подготовительных работ ради внезапности. Забавно, что на эту мысль его натолкнула осада Гомфи, городка в Греции, который Цезарь подверг «решительной атаке» (repentina oppugnatio) в 48 году до н.э., когда город закрыл перед ним ворота. Но ведь даже здесь его легионеры первым делом построили лагерь около города, затем соорудили лестницы, крытые галереи и переносные щиты (Цезарь «Гражданская война» 3.80). Приступ, когда до него дошло дело, действительно был стремительным, но приготовления Цезаря велись со всей тщательностью.

Очень похожей была и ситуация в Кенабе (нынешний Орлеан во Франции) за четыре года до этого. Подойдя к городу слишком поздно, чтобы организовать атаку в тот же день, войска Цезаря остановились и окопали лагерь. Однако когда горожане под покровом темноты попытались бежать из города, легионеры мгновенно перешли к активным действиям — они подожгли городские ворота, без сомнения для того, чтобы осветить весь этот хаос, затем начали грабить и поджигать город (Цезарь «Галльская война» 7.11).

Известно не менее семнадцати осад, проведенных самим Цезарем, и во многих использовались строительные навыки его воинов. Ярче всего это проявилось в 52 году до н.э. при Аварике (современный Бурже), городе, почти со всех сторон окруженном болотами, кроме южной стороны, где единственную дорогу пересекал глубокий овраг. Осадив город, Цезарь вынужден был построить большую насыпь, чтобы дать возможность огромной массе воинов перейти через овраг и достичь верхнего края стен; за двадцать пять дней массивная насыпь шириной 330 футов (98 м) и высотой 80 (24 м) была построена. Такой же поразительный объем работ был выполнен на следующий год при Укселлодуне (Пюи д'Иссолю). Там Цезарь приказал возвести насыпь высотой 60 футов (18 м), чтобы десятиэтажная осадная башня, вооруженная артиллерией, могла бы вести огонь по источнику, снабжавшему жителей водой и тем самым продлевавшему их сопротивление.

Чаще насыпи служили в качестве подъездных путей, по которым тяжелые машины могли вплотную подойти к стенам осажденного города. Эту функцию выполняла насыпь Суллы при Пирее, насыпь Лукулла при Фемискире и Помпея при Иерусалиме. Этого же типа была и насыпь Цезаря при Новиодунте в 57 году до н.э.: «После того как навесы были быстро доставлены к городу, сооружена насыпь и возведены башни, галлы были потрясены размахом работ, ничего подобного которым они не видели и не слышали, и, встревоженные скоростью римлян, они послали к Цезарю послов, чтобы обсудить возможность сдачи» (Цезарь 2.12).

Точно так же, «когда адуатуки увидели, как вдалеке строят осадную башню, когда были установлены крытые галереи и построена насыпь, они сначала смеялись и потешались со стен, почему такая машина построена так далеко» (Цезарь 2.30). Но когда башня начала неуклонно двигаться к их стенам, насмешки сменились тревогой, и они немедленно запросили мира.

Во всех этих случаях именно конкретные топографические особенности, как, например, овраг при Аварике, делали насыпь необходимым условием успеха. При других обстоятельствах штурм мог состояться и без нее. Например, в 52 году до н.э. при Герговии, расположенной на высокой горе, доступной только с юга, Цезарь решил двигаться вперед по труднодоступной почве, утрамбовывая землю по мере продвижения. Разбив первый лагерь внизу к востоку от горы, он захватил Рош-Бланш, небольшой холм к западу, и «протянул двенадцатифутовый двойной ров от большого лагеря к малому, так что даже в одиночку можно было ходить из одного в другой, не опасаясь неожиданного нападения врагов» (Цезарь 7.36). К несчастью, его планы были нарушены: из-за своей нетерпеливости римские войска вынуждены были принять бой в невыгодной позиции и потерпели поражение. Во время отступления, сопровождавшегося боем, пало не менее сорока шести центурионов.

В 1862 году остатки земляных укреплений Цезаря были найдены полковником Юджином Стоффелем, который проводил археологические раскопки по заданию Наполеона III, собиравшего материалы для своей «Истории Юлия Цезаря». Недавняя работа Ассоциации по исследованию Железного века в Оверни (ARAFA) подтвердила существование двух лагерей Цезаря. Интересно, что ров, по большей части двойной, имел несколько участков, где был найден только один ров шириной 5 Уг футов (1,7 м) и глубиной 3¹/₄ фута (1 м). Это показывает, что укрепления могли и не быть одинаковыми по всей длине.

Фортификации при Герговии были очень скромного размера и напоминали скорее полевые укрепления (например, рвы и позиции артиллерии на боевой линии при Аксоне в 57 году до н.э.: «Галльская война» 2.8), нежели осадные. Однако сам факт обнесения валом вражеского города вызывает удивление, так как техника «перитейхизма», применявшаяся Сципионом при Нуманции, не использовалась, насколько нам известно, в течение двадцати пяти лет. Ее последним приверженцем был Сулла, который при осаде Пренесте «окружил город на большом расстоянии рвом и стеной» (Аппиан «Гражданские войны» 1.88). За четыре года до этого, при Афинах, он «приказал армии окружить город рвом, чтобы не один не мог убежать тайком» (Ann. «Мит.» 3§). Видимо, Цезарь в 50-е годы до н.э. оценил эту тактику, так же как Сулла — в 80-е.

Возможно, столь обширные земляные работы помогали поддерживать дисциплину в обстановке бездействия, сопутствующего подчас ведению осады. И действительно, Плутарх пишет, что, когда М. Луциний Красс в 71 году до н.э. загнал армию рабов под предводительством Спартака на самую оконечность Италии и велел обнести полуостров валом, одним из его побуждений было «дать солдатам занятие» (Плутарх «Красс» 10.7).

В равной степени такие опытные воины, как Сулла и Цезарь, должны были учитывать деморализующий эффект, который ограждение оказывало на врага. В 52 году до н.э., после того как Цезарь потратил два дня, окружая Веллаунодун, «на третий день из города были посланы послы, чтобы сдаться» (Цезарь 7.11). Если б этого не случилось, Цезарь скорее всего начал бы штурм. Во всяком случае, именно так он поступил в следующем году при Укселлодуне. Перед прибытием Цезаря его легат Г. Каниний Ребил устроил три лагеря на трех холмах поблизости и «сооружал вал вокруг города» (Цезарь 8.33). Впрочем, сдаться город заставило нападение Цезаря на их источник воды. Годами ранее, с целью удержать адуатуков в их стенах, пока он сооружает насыпь, Цезарь обнес город «валом 15 000 футов (4,4 км) длиной, с близко расположенными фортами» (Цезарь 2.30). Здесь блокада была лишь прелюдией к мощному приступу. Современник Цезаря, плодовитый писатель Цицерон, рассказывает, что применил эту же наступательную тактику, когда осаждал Пинденисс в 51 году до н.э. Подводя итоги всей операции в письме своему другу М. Порцию Катону, он писал: «Я обнес город валом и рвом, окружил шестью укреплениями и огромным лагерем, осадил при помощи насыпи, навесов и башен» (Цицерон 15.4.10).

Осада Алесии, 52 год до н.э.

Забавно, что не стремительная атака Цицерона на Пинденисс, а блокада Цезарем Алесии часто приводится в качестве типичного примера римского стиля осады. Топографически расположение Алесии на плато Монт-Оксуа поразительно напоминает Нуманцию, и избранная Цезарем стратегия была совершенно идентична стратегии Сципиона. Установив полную блокаду, он измором вынудил город сдаться.

Сам Цезарь так описывает последовательность событий: сначала армия была размещена по лагерям в удобных местах; затем было построено кольцо из двадцати трех фортов, чтобы вести наблюдение за городом; наконец, город был полностью окружен, и кольцо блокады замкнулось. Результаты раскопок полковника Стоффеля в 1862–1865 годах никогда полностью не публиковались, поскольку они предназначались в качестве вспомогательного материала для труда Наполеона III «История Юлия Цезаря», но недавно остатки осадных сооружений были изучены франко-германской командой под руководством Мишеля Редде с использованием современной археологической техники.

Наполеон в свое время пришел к выводу о наличии цепи из восьми лагерей, обозначенных с А до D, с G до I, и К. Основываясь на весомых археологических свидетельствах, лагеря А и В поместили на горе Флавиньи, а С на горе Бюсси; действительно, в 1860-е годы валы лагеря В все еще стояли, а аэросъемки 1986–1995 годов позволили поразительно подробно увидеть лагерь С. Однако помещение Наполеоном лагеря D у подножия Монт-Рея малообоснованно. Стоффель мог проследить там только отдельные участки рва, в то время как Наполеон вызывает в воображении картины отчаянной обороны лагеря; он заявляет, что смесь из поломанного оружия и домашнего мусора, включающего осколки глиняной посуды и мельничных жерновов, «может привести нас к предположению, что римляне бросали на наступающих все, что попадалось под руку». Основанная на столь малых и сомнительных свидетельствах, версия лагеря D уже давно подвергается сомнению.

Ни один из других лагерей Наполеона не показывает особого сходства с осадными строениями. Участок на Плен-де-Грезиньи, который он обозначил как лагерь G, лежит слишком открыто и далеко вне осадных линий, как и складки местности на Плен-де-Лем, где он предполагал лагеря Н, I и К. И действительно, недавние раскопки показали, что лагерь I датируется как послеримский, так что нужно быть очень осторожными в приписывании остальных лагерей Цезарю.

Еще хуже дело обстоит с двадцатью тремя «редутами» Наполеона, так как даже он сам признавал, что фактически установлены только пять, а остальные он наметил «в наиболее удобных местах», кольцом вокруг МонтОксуа. Из пяти установленных мест только № 10 на плане Наполеона, на северном склоне горы Флавиньи, достоверно является одним из фортов (castella) Цезаря. Пункт № 22, расположенный на высотах Монт-Рея, является доисторическим городищем, а три других, расположенных на горе Флавиньи (№ 11) и горе Бюсси (№№ 15 и 18), возможно, действительно являются лагерями, устроенными Цезарем. Военные действия были ограничены с трех сторон Монт-Оксуа долинами рек, но открытый луг на Плен-де-Лем к западу представляет вероятный маршрут как для массового исхода из города, так и для подхода внешней помощи. Поэтому Цезарь обезопасил это направление, прокопав ров предположительно шириной 20 футов (6 м) с вертикальными стенками. Стоффель нашел его, идущего дугой от реки до реки, но размеры рва скромнее, чем заявляет Цезарь. В 1996 году археологи сделали его поперечный разрез и увидели ров с плоским дном, шириной примерно 3,1 м и глубиной 1,3 м.

Цезарь описывает свои главные рубежи осады, представлявшие замкнутую линию длиной 11 миль (16 км), как состоящие из двух рвов, внутренний из которых был наполнен водой, и вала с частоколом наверху и с башенками через каждые 80 футов (24 м). Раскопки, проводимые в 1990-х годах на Плен-де-Лем, подтвердили главные очертания схемы Цезаря, но острее выявили различия в деталях. Например, ширина внутреннего рва, ближайшего к врагу, колебалась от 4 до 6,5 м, и нигде он не был глубже полутора метров, тогда как Цезарь говорил о ширине и глубине в 15 футов (4,5 м). Через пять метров шел другой ров, на всем протяжении имеющий ширину 2,7 м, но глубина опять нигде не превышала 1,5 м. Удивительно, но в полутора метрах позади был открыт третий ров, идущий вплотную к валу; он изменялся от 1,1 м до 3,2 м ширины и от 0,8 до 1,4 м глубины. Сам вал был дополнен четырехгранными башенками примерно через промежутки 15 м. Более мелкие различия в деталях были найдены на Плен-де-Грезиньи, где не обнаружили третьего рва, а между первыми двумя рвами были найдены остатки плетня.

Цезарь писал, что добавил и другие препятствия, «чтобы укрепления можно было защищать меньшими силами» («Галл, война» 7.73). Во-первых, там было по пять рядов бревен с заостренными сучками, вкопанных в пятифутовые (1,5 м) рвы и с грубоватым юмором называемых cippi — «могильные столбы». Затем шло восемь рядов ям глубиной 3 фута (0,9 м), расположенных в шахматном порядке и прикрытых сверху хворостом, в них вертикально ставились заостренные колья. Эти ямы называли лилиями. А перед всем этим без всякого порядка в землю целиком вкапывались колья длиной фут (0,3 м) с железными крючками, называемые stimuli — «шпоры».

Археологические исследования на Плен-де-Лем выявили небольшие расхождения с описанием этих препятствий: шесть рядов маленьких ямок, имеющих всего 1 фут (0,3 м) в диаметре, заполняли широкую полосу между вторым и третьим рвами в шахматном порядке. Они походили на «лилии» Цезаря, но были намного меньше. Там же, где линия поворачивала, огибая Монт-Рей, хотя и был найден только один ров, но перед ним было шестьсемь рядов маленьких ямок, опять в таком же шахматном порядке.

Дальше к востоку, на Плен-де-Грезиньи, внутренний ров имел впереди две параллельные узкие канавы на расстоянии 5 футов (1,5 м) одна от другой. Если это были канавы под «циппи», как предположили археологи, то мы имеем еще одно незначительное отступление от описания Цезаря. Цезарь говорит о «рядах по пять», но так и нет ясности, имел ли он в виду пять рвов или пять рядов бревен во рву. Наполеон предпочел первое объяснение, что повлияло на все последующие реконструкции осадных сооружений при Алесии, но специалист по классической эпохе Томас Райс Холмс считает, что вторая интерпретация более точно соответствует латыни Цезаря. К сожалению, траншеи Плен-де-Грезиньи, каждая около 10 дюймов (25 см) глубиной и 8 дюймов (20 см) шириной, слишком малы, чтобы вместить несколько рядов бревен.

Закончив одну линию укреплений, Цезарь построил еще одну, «точно такую же, но обращенную наружу, именно против ожидаемого извне неприятеля» («Галл, война» 7.74). Раскопки на Плен-де-Лем обнаружили, что перед внешним валом был ров шириной 11 футов (3,5 м), дальше шел промежуток 26 футов (8 м) и еще один ров шириной 19 футов (5,7 м).

Эта линия включала также поля заграждений между рвами и за внешним рвом. Исследователь и иллюстратор Питер Коннолли придумал термин «бициркумвалляция* для двойных линий обороны, когда одна из них обращена внутрь, а другая — наружу. Впервые подобный вид укреплений мы можем видеть при Агригенте в 262 году до н.э. и позже в Капуе в 212 году до н.э., и это в высшей степени разумное решение в обстоятельствах, когда атаку можно было ждать и извне, и изнутри. Однако победоносная римская армия редко оказывалась в подобном положении, что, несомненно, свидетельствует о ее высоких боевых качествах.

Осталось отметить одну деталь фортификаций при Алесии, а именно — укрытие, найденное между линиями обороны на Плен-де-Лем; его назвали «4 бис», и оно расположено примерно там, где Наполеон поместил кастеллум 4. Поперечные параллельные валы, как выяснилось, образовывали помещение, примерно размером 100 кв. м, между внутренней и внешней линиями; каждый вал имел впереди ров шириной 3,8 м и глубиной 1,1 м, а вход в образовавшееся пространство шел через ворота, расположенные там, где каждый вал смыкался с основными линиями обороны. Кажется, это первое помещение, которое вполне может быть одним из фортов Цезаря, а остальные, вероятно, еще будут найдены также внутри осадных рубежей.

Осада Цезарем Алесии, 52 год до н.э.

Окруженные осадными укреплениями Цезаря, галлы изготовили плетни и вооружились лестницами и баграми. Плетни предназначались для преодоления рвов, наряду с заполнением их землей. Лестницы нужны были для залезания на вал, а багры для сбрасывания римских парапетов. Атаку поддерживали стрелки из пращ и лучники. Цезарь отмечает, что римляне заставили галлов отступить «с помощью пращей, стрелявших камнями весом 1 фунт, а также кольями, которые были расставлены внутри укреплений, и свинцовыми пулями», и добавляет, что «много снарядов было выпущено из метательных машин» («Галл, война» 7.81). Многие, кто уцелел при стрельбе, напоролся на острия или попал в ямы с «лилиями» в полосе заграждений, подготовленной Цезарем, и атака, наконец, захлебнулась.

Мы обратились к самым последним находкам, чтобы дать возможно более точную картину укреплений Цезаря на Плен-де-Лем; отметьте, например, близко расположенные башенки и легкие заборы, разделяющие части внутреннего рва. Самое интересное — это помещение между двумя линиями осады (известное как «4 бис»), которое было реконструировано как «кастеллум» — помещение, позволявшее разместить под крышей около половины когорты легионеров (Адам Хук Оспрей паблишинг Лтд).

Осады гражданской войны, 49–31 годы до н.э.

Завоевание Цезарем Галлии было в основном закончено к 50 г. до н.э.; встревоженный все возраставшей враждебностью своего бывшего союзника Помпея, он решил вернуться в Рим. Последовавшая за этим борьба между партиями Цезаря и Помпея затронула весь римский мир и привела к нескольким известным осадам. Поразительно, но Цезарь продолжал использовать свою хорошо знакомую технику блокады. Например, в 49 г. до н.э. его силы подошли к стенам Корфиния и стали лагерями по обеим сторонам города. Чтобы не дать никому уйти, пока город не обнесен валом и рвом, войска расставили «в виде непрерывной цепи караулов и постов, так чтобы они имели связь друг с другом и заполняли все укрепления» (Цезарь 1.21). Через семь дней, прежде чем дошло до военных действий, город пал в результате предательства. Это случилось слишком рано, чтобы можно было понять, собирался ли Цезарь блокировать его, подобно Алесии, или хотел принять более активные меры, как, например, в городе адуатуков.

В нескольких случаях римлянами явно предпочиталась стратегия блокады. В 49 году до н.э., когда Помпей собирался вывезти свои войска из Италии через порт Брундизий, Цезарь попытался блокировать гавань. Опять его легионеры показали свое строительное искусство, проведя в море с каждого берега по молу и связав их понтонным мостом с достаточным количеством башен. Но тяжелые суда оказались способны прорвать незаконченное ограждение, и Помпей все-таки вывез свои войска в тот момент, когда Цезарь брал город с помощью лестниц.

На следующий год Цезарь обложил Помпея на Адриатическом побережье и попытался помешать ему дойти до своей базы в Диррахии (современный Дюррес в Албании), возведя кольцо земляных укреплений вокруг его позиций. В ответ Помпей начал строить свои укрепления внутри этого кольца, вынуждая врагов растягивать свою внешнюю линию, пока она не достигла 17 миль (25 км). «Это был новый и необычайный способ ведения войны, — пишет Цезарь, — как по очень большому количеству редутов, по огромному протяжению, по сложности фортификационных работ, по системе блокады, так и во всех других отношениях» («Гражд. война» 3.47). После множества мелких стычек Помпей увидел, что Цезарь слабее всего на юге, где он замкнул свое кольцо, возведя двойные валы до моря на расстоянии 600 футов (175 м) друг от друга, но еще не соединил их по берегу. (Если бы это было закончено, то напоминало бы один конец Сципионовых укреплений при Карфагене в миниатюре и отчасти фортификации при Алесии.) Объединенная атака с суши и с моря позволила Помпею преодолеть укрепления Цезаря, так что тот уже не стал их достраивать.

Самой интересной здесь является, однако, история с Кв. Кассием Лонгином, пропретором Цезаря в Испании. В 47 году до н.э., поссорившись со своим квестором М. Клавдием Марцеллом, он стал лагерем около города Улии, который считал верным себе. Однако и его войско, и город были окружены Марцеллом, чьи укрепления были, видимо, уменьшенной копией тех, что возводились при Алесии. Говорится, что силы, идущие на помощь Лонгину, были отбиты «с внешнего рубежа укреплений» («Александрийская война» 62). Вскоре губернатор той провинции М. Эмилий Лепид прибыл, чтобы рассудить дело, и приказал Марцеллу разобрать свои укрепления.

Конечно, не все осады того периода проходили как блокады. Например, нападение Цезаря на Атегуа в 45 году до н.э. напоминает его же более ранние действия при Веллаунодуне и Укселлодуне. Первым шагом было окружение занятого Помпеем города земляными укреплениями; после этого было начато строительство насыпи, хотя работам мешали атаки поджигателей. Часть стены была разрушена, нет сомнения, что именно тараном (текст «Испанской войны» в этом месте поврежден), но вокруг осадных укреплений продолжались мелкие стычки, и Цезарь был вынужден установить кольцо воинов вокруг города. Наконец, осада закончилась, но не вследствие приступа, а вследствие сдачи потерявших надежду атегуанцев.

Более красочный пример наступательной осады дает нападение на прибрежный город Массилия одного из военачальников Цезаря Г. Требония в 49 году до н.э. Он начал строить две насыпи в разных точках той стороны, которая обращена была к суше, но ему страшно мешала городская баллиста, спроектированная для стрельбы 12-футовыми (3,5 м) дротиками с железными наконечниками вместо обычных круглых камней. Плетеные галереи легионеров (винеи) не могли защитить от такого обстрела, так что Требоний велел построить галереи из досок толщиной 1 фут (30 см). Кроме этого, прямо около города было кирпичное убежище площадью 30 кв. футов (9 м), где рабочие были укрыты за стенами толщиной 5 футов (1,5 м). Требоний быстро сообразил, как полезна здесь будет башня, и опять использовал для ее возведения строительные навыки легионеров. Работы велись под постоянной угрозой обстрела, пока башня не достигла шести этажей. Теперь можно было двигаться дальше, и Требоний велел построить массивную галерею длиной 60 футов (18 м), идущую от кирпичной башни к городской стене. Осознав всю опасность этого, горожане бросали на нее со стен камни и бочки горящей смолы. Но артиллерия в кирпичной башне вынудила их отступить, а их импровизированные снаряды не причиняли вреда островерхой крыше толщиной 2 фута (60 см), покрытой глиной и слоем кож. Тогда, скрытые галереей, легионеры Требония подкопали городскую стену, после чего горожане потеряли всякую веру в победу и сдались.

Убийство Цезаря в 44 году до н.э. вызвало новый виток гражданской войны, в которой участвовали его приемный сын Октавиан (будущий император Август) и его бывший легат М. Антоний (известный по пьесе Шекспира). И опять искусство осады явило себя во всей полноте. Например, в конце 44 года до н.э. Антоний окружил Мутину (город Модена в Северной Италии), где нашел убежище один из убийц Цезаря, Децим Брут, но ему все в большей степени угрожали прибывающие к Бруту подкрепления, и весной следующего года он отошел. Октавиан, видимо, извлек урок из неудачи Антония. В конце 41 года до н.э., заманив в ловушку брата Антония, Луция в Перузии (ныне Перуджа), он построил сложную систему осадных укреплений «с двумя фронтами, обращенными один к осажденным, один — вовне» (Аппиан «Гражд.» 5.33); Аппиан добавляет, что ограждение длиной 10 км было укреплено деревянными башнями, а в ров были вбиты заостренные пики. После отчаянной, но безуспешной попытки прорваться из окружения Луцию пришлось сдаться.

В 40 году до н.э., когда Брундизий (современный Бриндизи — городок в самом каблуке «итальянского сапога») закрыл ворота перед Антонием, тот обнес город стеной и рвом и подготовил осадную технику, но поблизости стал лагерем Октавиан, и два полководца в конце концов пришли к соглашению.

Армии, действующие в восточных провинциях, с большей готовностью обращались к эллинской технике осадного дела, то ли потому, что там она была более известной, то ли потому, что усовершенствованные укрепления городов требовали особых мер. В 43 до н.э. еще один из убийц Цезаря, Г. Кассий Лонгин, перегородил стеной перешеек полуострова Лаодикея, поймав в ловушку правителя Сирии П. Корнелия Долабеллу, находящегося в расположенном там городе. Поражение на море не позволило Долабелле бежать морским путем, подобно Помпею из Брундизия, а Кассий продолжал строить насыпь, угрожая городской стене. Правда, пал город в результате предательства.

На следующий год, когда Кассий пошел дальше, осаждать Родос, его сообщник по заговору, Марк Юний Брут, напал на Ксанф. Горожане разобрали все дома вокруг крепости, чтобы лишить завоевателей дерева для строительства, более того, они выкопали пятидесятифутовый (15 м) защитный ров, но войска Брута работали день и ночь, чтобы выровнять почву, и вскоре римская осадная техника подошла к стенам. Жители города сразу же подожгли ее. Плутарх пишет, что перемена ветра понесла пламя обратно на город, вызвав пожары (Плутарх «Брут* 30–31), но Аппиан утверждает, что, когда римляне ворвались в город, его жители сами поджигали свои дома, принимая в них смерть (Аппиан «Гражд.» 4.80). Как бы там ни было, разрушение города расстроило Брута, который хотел только получить добычу и набрать воинов себе в войско.

Использовать весь набор осадной техники пришлось также в 37 году до н.э., когда Ирод Великий в союзе с одним из командиров Антония Ц. Сосиус попытался отбить Иерусалим у отступника Антигона. Как и при осаде города Помпеем в 63 году до н.э., были построены насыпи для продвижения осадных башен и стенобитных машин к мощным городским фортификациям, а укрепления на храмовой платформе были взяты приступом с помощью лестниц.

Антоний, подойдя к столице парфян Прааспе в 36 г. до н.э., видимо, планировал похожую по типу операцию, но его обоз отстал, и триста возов с осадной техникой стали легкой добычей парфян. Хотя Антоний и возвел осадные насыпи, видимо, надеясь использовать их для пехотного штурма, как это сделал Цезарь при Аварике, но вскоре был вынужден спасаться позорным бегством, во время которого потерял около двадцати тысяч легионеров.

Конечно, сложные земляные работы и осадная техника того времени поражают воображение, но римские армии все еще не потеряли интереса к простой лобовой атаке. Например, в 43 г. до н.э. П. Корнелий Долабелла (которому суждено было умереть через несколько месяцев в Лаодикее) взял город Смирну классическим приступом под покровом ночи. Когда командующий силами осажденных Ц. Требоний приказал взявшим его в плен солдатам отвести его к Долабелле, те ответили, что их начальник хочет видеть только голову Требония (Аппиан «Гражд.» 3.26).

В 35 г. до н.э. Октавиан попытался взять штурмом Метул, город в нынешней Хорватии, построив насыпи у стен и перебросив четыре моста на стены. Когда три из них обрушились под весом яростно дерущихся солдат, воины отказались использовать четвертый, пока сам Октавиан не взошел на него. И хотя и этот мост тоже рухнул, горожане были достаточно напуганы и сдались.