Испытание

Глава 25

Люк повис в кружащемся столбе звёздных мух, которые умерли — внезапно и все сразу, — а затем погрузились, тускнея, в темноту внизу. Целую вечность он неподвижно парил в безмолвном мраке наедине со своими мыслями и ледяной болью старой раны. Он поймал себя на том, что задаётся вопросом, увидит ли он когда-нибудь Бена снова. Интересовало его и многое другое: как он найдёт Хана и Лею, что предвещала боль в его ране, наткнулись ли в конце концов Крефы на Мортис.

Тёмная сторона кружилась вокруг него — горячий, раздражающий ветерок, который обжигал глаза и вызывал лёгкую тошноту. Что-то невидимое зашуршало поблизости, и воздух затвердел у него под ногами. Чёрные очертания начали сливаться в высокие каменные колонны, которые у основания и наверху расширялись, переходя в пол и потолок огромных, пахнувших сыростью катакомб.

Вдалеке Люк увидел пару крошечных золотых ореолов, располагавшихся бок о бок и постепенно уменьшавшихся и тускневших. Он бросился за ними, затем зажёг световой меч, чтобы лучше видеть — и тысячи теней с шёпотом разбежались прочь. Когда он пошёл, тени начали скользить по полу, сползать со столбов и шипеть ему вслед, неуклонно подкрадываясь ближе. Время от времени он останавливался, чтобы прислушаться к их словам, но каждый раз, когда он прекращал движение, шипение затихало, сменяясь тишиной. Один раз он обернулся, чтобы посмотреть назад, и ему показалось, что он заметил десяток блеклых глаз, наблюдавших за ним из-под линии тёмных бровей. Но тени с шелестом отступили в темноту так быстро, что он не мог сказать наверняка, были ли они реальными или воображаемыми.

Через несколько десятков шагов окружавшее пространство озарилось золотистым сиянием. Люк посмотрел вниз и обнаружил, что всё его тело начало светиться — за исключением того места, где Абелот ударила его в грудь: там виднелась тёмная дыра размером с кулак.

Он продолжал двигаться к далёким ореолам, надеясь, что это могли быть Хан и Лея. Два сияния, казалось, удалялись, поэтому Люк зашагал быстрее. Последние тени упали с колонн, и колонны побелели, затем покрылись белёсой корой и превратились в стволы деревьев. Когда Люк поднял глаза, он обнаружил огромный зелёный лесной полог там, где несколько мгновений назад виднелся потолок пещеры.

Через несколько секунд — или часов, кто мог сказать? — всё ещё далёкие ореолы начали становиться всё больше и ярче по мере того, как он стал их догонять. За двумя огнями следовала быстро приближавшаяся толпа тёмных аморфных масс. Люк деактивировал световой меч и повесил его на инструментальный пояс, затем сложил ладони рупором, чтобы позвать… и услышал, как прямо у него за спиной ожил ещё один световой меч.

— Мандалорский адепт Силы? — спросила Лея. — Это… редкость.

Она шла рядом с Ханом. Они проходили через открытую колоннаду огромных размеров; белые колонны поднимались на сотню метров в небо, клубившееся голубой дымкой. Лозы спиралью поднимались вверх по колоннам буквально перед их глазами, стаи ярко окрашенных птиц кружили над головами. Лея держала светящуюся, полупрозрачную руку Хана и чувствовала себя счастливее, чем когда-либо за долгое время. Может, они и пытались выследить пару супергениальных массовых убийц, которые желали их смерти, но, по крайней мере, они делали это вместе. Пока у них было это, у них было всё.

Хан покачал головой.

— Ты упускаешь главное, — сказал он. — Бардуун был своего рода несчастным случаем. Он не был рождён чувствительным к Силе, и он не был результатом одного из экспериментов с биотами. Он был обычный парень, который вообще не мог использовать Силу — до тех пор, пока Крефы не отправили его сюда. Как будто в него что-то вселилось.

— Ты думаешь, он был одержим? — спросила Лея. Она знала о других случаях, когда дух Тёмной стороны захватывал контроль над другим существом, но ни один из них не был связан с искажающими пространство-время вратами, функцию которых она не могла понять. — Я полагаю, что это возможно. Но не думаю, что нам следует делать поспешные выводы.

— А кто их делает? — спросил Хан. Он махнул рукой в сторону катакомб, которые они покинули некоторое время назад. — Ты видела эти тени. Тебе не показалось, что они слишком уж хотели подружиться?

— Может быть, — сказала Лея. — Хорошо, давай предположим, что ты прав, и это были духи Тёмной стороны. — Она обернулась и посмотрела через плечо. — Ты хочешь сказать, что Крефы пришли сюда, потому что на самом деле хотят стать одержимыми?

Входа в катакомбы позади больше не было видно. Вместо этого увитые лозой колонны вдалеке уступили место белым стволам деревьев, а небо над этой частью колоннады превратилось в насыщенно-зелёный свод. Далекая фигура — её брат Люк, подумала она, — стояла среди деревьев, отвернувшись в сторону. По лесу, приближаясь к фигуре с трёх разных сторон, крались три тёмные, аморфные массы — полосы тени, которые, казалось, скользили по лесу, как чернильно-чёрный туман.

— Крефы весьма высокомерны, — продолжил Хан, по-видимому, не подозревая о том, что происходило у них за спиной. — Может быть, они думают, что смогут перехитрить духов Тёмной стороны.

Наконец Хан тоже оглянулся, и как раз в этот момент изнутри средней тени вспыхнул алый световой клинок.

Люк развернулся и прыгнул, совершив серию кульбитов, и колесом покатился по лесу. Нападавшая на него фигура вышла из тени, свирепо глядя дикими глазами. Она была гротескной карикатурой на Вестару Каи, с огромными карими глазами и большой овальной головой, похожей на головы колуми. Она наступала, нанося удары ногами и рубя мечом; её движения были полны ярости и совершенно лишены мастерства.

Все ещё крутясь, Люк поднял ладонь вверх. Сила ворвалась в него с дикой, обжигающей яростью. Затем он выпустил такой мощный заряд энергии, что сорвал плоть со сделанного из ван-сплава скелета противницы — вот неожиданность, — и она разлетелась на куски. Алый клинок биота прочертил спираль в темноте.

Плечо Люка скользнуло по дереву. Он потерял равновесие и упал на землю, дезориентированный и немного ошеломлённый необузданной мощью, которую только что высвободил. Сила ворвалась в него чистым неоформленным потенциалом, и он убил с её помощью — скорее от неожиданности, чем по необходимости.

Слишком просто… слишком заманчиво.

Люк услышал жужжание силового тела слева от себя и почувствовал опасность справа. Он зажёг световой меч, сорвав его с пояса, и перекатился через плечо; лес взорвался пушечным огнём с обоих направлений. Люк развернулся, доверяя Силе свои руки, и начал посылать разряды в тени, которые, как он теперь видел, приближались к нему с флангов. Однажды он услышал треск разрывающегося контейнера с бластерным газом. Дважды он уловил глухой шипящий звук энергии, ударяющей в плоть. Но каждый раз, когда он пытался скрыться от опасности, атаки усиливались и заставляли его снова отступать под перекрёстный огонь.

Плохо быть светящимся существом, сражающимся с тенями.

Затем металлические снаряды начали отскакивать от камня, и Люк понял, что нападавшие — скорее всего, Крефы, скрывавшиеся в своих теневых облаках, — пытались измотать его своим первым нападением в надежде застать врасплох, переключившись на новую тактику.

И их стратегия сработала.

Люк швырнул заряд энергии Силы в теневое облако справа от себя, услышал гул силового тела и треск дерева. Но атаки слева продолжались, и череда резких ударов прошла вверх по его спине: металлические пули плющились о броню скафандра. Последняя из них пробила её насквозь и глубоко погрузилась под лопатку.

Рука Люка с мечом обмякла, и его защита ослабла. Он послал себя в нырок по дуге, помогая себе Силой. Ещё две пули попали ему в шею, заставив его закружиться, и он врезался в гладкий белый ствол дерева.

Люк рухнул как подкошенный у подножия дерева, завеса боли и тьмы уже опускалась вокруг него.

Хан заметил Люка, лежавшего у подножия огромного ствола дерева, его лицо было искажено болью. В то время как тело Хана всё ещё ярко светилось, тело Люка поблекло до тусклого отсвета, а из двух отверстий в его шее хлестали потоки крови.

Хан бросился к Люку.

— Эй, приятель, — сказал он, опускаясь на колени. — Ты не волну…

Он резко остановился, когда увидел глаза. Они смотрели на него из ран в шее Люка — большие жёлтые глаза с узкими зрачками, тщетно пытавшиеся сморгнуть кровь.

Хан отложил бластерную винтовку в сторону, затем открыл набедренный карман на скафандре Люка и вытащил аптечку.

— С тобой всё будет в порядке, — продолжил он, решив не упоминать о жёлтых глазах. — Доверься мне.

Наконец Люк, казалось, заметил присутствие Хана и выдавил слабую улыбку, потом его взгляд сместился влево, и улыбка исчезла.

— Люк, не уходи, приятель, — Хан на ощупь открыл аптечку и поискал большой бинт с бактой. — Это ерунда. Помнишь Хот? Эй, это ерунда, ты слышишь меня, Люк?

Он нашёл бинт и разорвал стерильную упаковку.

— Люк?

Лея, прикрывавшая фланг Хана, подошла к нему сзади.

— Хан, беда!

Хан наложил повязку на рану на шее Люка, затем сменил аптечку на бластерную винтовку и повернулся. Лея теперь находилась в двух шагах слева от него и глядела поверх его головы. В одной руке она держала гудящий световой меч, а другую руку вытянула вперёд в отталкивающем жесте, и Хан услышал, как что-то тяжёлое с грохотом пронеслось по лесу позади него.

Но позади неё тоже что-то было — полоса тени, скользнувшая между деревьев и направлявшаяся к ним. Хан услышал гул включающейся бластерной пушки.

— Беги! — велел Хан. — Того, что позади тебя, я возьму на себя.

— Хорошо! — крикнула Лея, пробегая мимо. — Будь осторожен!

Как будто он бы её послушал.

Надеясь отвлечь огонь от Люка, Хан уже прыгал зигзагами. Он послал два бластерных разряда, с визгом улетевшие в темноту, затем крутанул сальто как раз перед тем, как поток пушечного огня прилетел в ответ. Он приземлился в тени, поднялся и обнаружил, что стоит лицом к лицу с массивным силуэтом приближавшегося силового тела.

Хан выстрелил снова. Силовое тело развернулось и начало смещаться вбок. Продолжая вести огонь, Хан бросился в атаку, слыша, как его разряды отскакивают от брони. Разверстая пасть пусковой установки повернулась к нему.

Хан сделал вид, что ныряет вправо. Пусковая установка повернулась в этом направлении и послала мини-ракету, устремившуюся к земле. Хан увернулся и перекатился через плечо, затем вскочил и обнаружил, что силовое тело откидывается назад, чтобы пустить в ход всё наличное оружие.

Хан снова открыл огонь. На этот раз он был достаточно близко, чтобы увидеть, что Люк — или кто-то ещё — уже превратил силовое тело в измятую, обугленную, исходившую паром развалину. При этом его пилот — Крейтеус Креф — выглядел ещё хуже. На самом деле, Хан в жизни не видел таких странных ран от бластера. Синяя опухоль пульсировала в отверстии на голове колуми, а толстые мясистые губы окружали зиявшую дыру в его животе. Одна из рук была полностью оторвана, и Крейтеус, казалось, отрастил хвост, чтобы заменить её. Но пушечная рука силового тела всё ещё работала. Когда она повернулась в сторону Хана, он продолжил стрельбу и всадил ещё два разряда в огромный череп Крейтеуса.

Колуми открыл ответный огонь — после того, как в него попали, и из двух свежих дыр в его голове заструился дым.

Невозможно.

Нога Хана онемела и подогнулась. Затем всё его нутро пронзила жгучая боль, и он почувствовал, как его отбрасывает в сторону.

Автоматический огонь. Иначе быть и не могло, потому что Крейтеус должен был быть уже мёртв.

Хан всё равно продолжал стрелять, разворачиваясь в падении и всаживая выстрел за выстрелом в силовое тело и мозг большеголового. Он не хотел рисковать — ведь следующей целью колуми должна была стать Лея.

Приглушённый грохот взрывающегося приводного двигателя прокатился по лесу. Хан упал на землю, охваченный болью — как будто крыса-вомп вырывала его внутренности, — и едкие пары горящих химикатов заполнили его ноздри.

Мгновение спустя силовое тело Крейтеуса врезалось в дерево и взорвалось во второй раз. Мини-ракеты начали летать по лесу, срубая сучья с деревьев и вызывая цепочку отдалённых взрывов.

Теперь Крейтеус был мёртв.

Хан повернулся на звук второго взрыва и увидел разбитое и горевшее силовое тело, лежавшее у основания расколотого дерева.

Он должен был быть мёртв.

Лея двинулась вперёд, вращаясь и прыгая. Её тело изгибалось и поворачивалось, когда она уворачивалась в стороны от визжащих мини-ракет и уклонялась от шипящих флешетт, а её световой меч плёл цветную сеть, отбивавшую пушечные разряды обратно в нападавшего, скрытого тенью. Она была едина с Силой, её сияющее золотое тело стало вихрем, кружившимся в диком потоке, все её существо было водоворотом холодной решимости и сосредоточенной ярости, подчинённым единственной всепоглощающей цели: убивать.

Марвиду удалось выровнять своё тело после её последнего удара энергией Силы, и сейчас он отступал от неё в кривом полёте, так что половина его пушечных выстрелов разлеталась куда попало. Внутренний элемент питания прямо над его плечом взорвался, оставив рваную дыру в бронированном корпусе и покрыв половину головы и тела Марвида едкими химикатами. Полученные ожоги выглядели по-настоящему ужасно: большие ромбовидные волдыри прямо на глазах у Леи заживали, превращаясь в медного цвета чешую ящерицы.

Она быстро догоняла колуми, и они оба знали, что всего лишь через несколько ударов сердца она сократит дистанцию до нуля. Лея протанцевала мимо вереницы флешетт, отбила в сторону пушечный разряд и с помощью Силы перепрыгнула последние пять метров. Затем она бросилась на него и направила свой световой меч вниз, к его голове.

Пара оглушительных ударов сотрясла деревья позади Леи, и она почувствовала ужасный разрыв в Силе, когда Хан упал. Холодная волна ошеломлённого неверия захлестнула её, и она, должно быть, заколебалась, потому что внезапно Марвид протянул свою новую руку, прижав её закруглённый конец к её животу. Глубоко внутри силового тела Крефа начал нарастать низкий гул.

— Ты проиграла, джедайка, — сказал Марвид. — Я…

Лея уже поворачивалась, скользя вдоль таинственной руки и опуская световой меч вниз, на ключицу Марвида. Клинок затрещал, наполняя воздух кровью, дымом и искрами, разрезая ван-сплав и плоть.

Низкий гул превратился в гудение. Передняя половина скафандра Леи попросту расплавилась, а кожа на её животе начала покрываться волдырями и обугливаться. Она развернулась, чтобы отпрянуть назад, но её внутренности взорвались вулканом кипящей боли.

Хан лежал на лесной подстилке, стеная в агонии, часы, дни, может быть, даже недели. В животе у него была дыра размером с кулак вуки, а нога от колена и выше превратилась в одну большую жгучую боль. Ниже колена он чувствовал только холодное пульсирующее онемение, которое напугало бы его до смерти, если бы он не был уверен, что уже мёртв.

Потому что никто не смог бы так долго терпеть такую сильную боль и пережить её.

Но это не могло длиться так долго. Хан всё ещё слышал вопли Марвида, когда световой меч Леи заискрился и пробил себе путь сквозь силовое тело колуми, и он слышал те же самые звуки с того момента, как упал на лесную подстилку. Может быть, всё именно так и происходит, когда кто-нибудь умирает. Может быть, разум мертвеца просто попадает в замкнутый круг, и он проводит вечность, вспоминая последний момент своей жизни.

Нечестно.

Провести вечность Хан хотел вовсе не так. Он хотел провести её, держа Лею за руку и вспоминая хорошие времена — их свадьбу в Кантамском доме на Корусанте, их медовый месяц, когда они наблюдали за кометами Корфелиона, рождение их детей, все эти годы совместной жизни, борьбы и любви… всё это. Именно так он хотел провести вечность — а не валяться на какой-то лесной подстилке с вырванными кишками.

Вечный миг закончился низким, гулким гудением.

Лея закричала и с глухим стуком упала на землю где-то позади него, затем её световой меч замолчал — и она тоже.

Хан заставил себя перестать стонать и прислушаться, и он услышал мучительный стон, издававшийся таким тихим и искажённым голосом, что он мог распознать в нём только то, что это была женщина — и это могла быть только одна женщина. Он хотел позвать Лею по имени, услышать, как она скажет ему, что это стонет кто-то другой, а с ней всё в порядке, но его рот отказался повиноваться. Каждый раз, когда он открывал его, чтобы позвать её, наружу вырывался лишь стон его собственной боли.

Сияние начало исчезать с тела Хана, и тени принялись нашёптывать ему, приближаясь и поедая маленькое кольцо света, которое всё ещё окружало его.

«Мы можем помочь».

Слова были такими тихими и еле слышными, что Хан не был уверен, действительно ли он их слышал или просто воображал в шелесте теней вокруг себя.

«Мы можем спасти тебя».

«Да ну?» — Хан попытался произнести это слово вслух… и обнаружил, что достаточно просто подумать об этом. — «А во что мне это обойдётся?»

Тени ничего не сказали, но они оставались поблизости, шепча между деревьями, превращая их стволы из бледных в тёмные, где бы они ни проходили. Хан вспомнил тень, которую он мельком увидел во время игры в сабакк с Бардууном, и задался вопросом, не отсюда ли она взялась, не прошёл ли мандалорец через врата до него и не был ли достаточно глуп, чтобы принять то, что предлагали тени.

Хан закрыл глаза и прислушался. Он всё ещё слышал стоны женщины.

Лея.

Он упёрся в лесную подстилку пяткой своей неповреждённой ноги и почувствовал, что поворачивается. Хороший знак. Мертвецы не могли переворачиваться сами — по крайней мере, за пределами монолита. Но здесь — кто знает? Хан начинал думать, что время и пространство — это нечто такое, что существовало только внутри разумных существ. И если это было правдой, то, возможно, это было верно и в отношении жизни и смерти. Быть может, время и пространство, жизнь и смерть были всего лишь линзами, через которые разумные существа воспринимали существование.

Лея продолжала стонать. Хан упёрся ногой, чтобы повернуться дальше… а затем его глаза открылись, и он увидел Лею — светящееся существо, свернувшееся в позу эмбриона, раскачивавшееся назад и вперёд и стонавшее в агонии. В нескольких метрах от неё лежал Марвид, дымящаяся куча из силового тела и плоти, неподвижная и окутанная тенью. И ещё Хан мог видеть Люка, по-прежнему лежавшего у подножия дерева, где он упал, но высоко державшего голову и светившегося глубоким золотым светом.

Взгляд Хана вернулся к Лее. Он хотел положить конец её страданиям даже больше, чем своим собственным: он будет мучиться от своих страданий вечно, до тех пор, пока её страдания наконец не закончатся.

«Мы можем ей помочь».

Тени снова зашептались, на этот раз так близко, что полностью съели кольцо света, окружавшее его. Они приблизились настолько, что, казалось, уже вытягивали сияние из его собственного тела.

«Мы можем спасти её».

Хан не спросил, во что ему это обойдётся, потому что и не хотел знать. Он отдал бы почти всё, чтобы спасти Лею: своё зрение, свой слух, своё здравомыслие, свою жизнь, свой дух — всё, что делало его Ханом Соло. Но Хан жил среди адептов Силы с того дня, как встретил Люка на Татуине, и этого было достаточно, чтобы понять соблазны Тёмной стороны. Если бы он попросил сохранить жизнь Леи, он бы не спас её — он бы приговорил их всех. Вот так и работает Тёмная сторона. Она соблазняет и обещает, а иногда даже и даёт. Но какой ценой? Цена всегда была слишком высока. Тёмная сторона забирала всё, чем был человек, и большую часть того, кем были его близкие. Хан и Лея поняли это, когда Джейсен перешёл на Тёмную сторону. Вся семья Соло заплатила за это — особенно Джейна, сестра-близнец Джейсена, которая была вынуждена выследить его и положить конец его царству террора.

«Подите прочь».

Хану показалось, что он почти произнёс эти слова, и шелестящие тени действительно отступили — но только на расстояние вытянутой руки. Тени были терпеливы. Они знали, что вечность — это слишком долгий срок, чтобы выслушивать страдания любимого человека, поэтому они будут ждать. Мнение Хана изменится… в конце концов.

В мгновение ока.

— Подите… прочь, — на этот раз Хану всё-таки удалось заговорить вслух, и тени с шёпотом унеслись прочь, обратно в лес. После себя они оставили клубившееся облако дыма и нараставший треск огня. Жёлтая завеса пламени появилась в узком пространстве между Леей и Марвидом, пока что всего в несколько сантиметров высотой, но быстро поднимаясь.

Хан заставил себя сесть. Это усилие вызвало волны агонии, пробежавшие по нему, и он быстро ослабел и начал дрожать. Но он не позволил себе рухнуть — не мог позволить себе рухнуть, пока Лея и Люк не будут в безопасности. Он указал на поднимавшуюся стену пламени.

— Эй, Лея! Люк! — его голос был не слишком громким и раскатистым, но его было слышно. — Вставайте! Пожар!

Люк, пошатываясь, поднялся на ноги. Лея просто повернулась, достаточно для того, чтобы посмотреть в сторону Хана. Затем она повернулась ещё немного и поднесла руки ко рту, как будто пыталась крикнуть. Когда у неё это не получилось, она сдалась и просто указала пальцем.

Хан оглянулся через плечо и увидел позади себя метровую стену пламени, поднимавшуюся перед разрушенным силовым телом Крейтеуса. Хан попытался встать… и рухнул, измученный и страдающий от боли. Он оглянулся на Лею и обнаружил, что она сияет ярче, чем когда-либо, и уже поднимается на ноги. Что стало с Марвидом, сказать было невозможно. Пламя позади Леи поднялось до двух метров, и оно было слишком ярким, чтобы сквозь него можно было что-то разглядеть.

Едкий дым начал подниматься с деревьев, заполняя лёгкие и живот Хана. Он закашлялся и уронил голову, чуть не теряя сознание от боли.

Прошла секунда, а может быть, целая вечность, а затем из дыма появилась пара золотых фигур, таких ослепительных, что у Хана заболели глаза при взгляде на них. Но он всё равно уставился. Это были Люк и Лея, исцелённые Силой и выглядевшие сильнее — и могущественнее — чем когда-либо.

Лея подошла к нему. Сквозь сияние Хан мог видеть, что её скафандр был расплавлен на животе, открывая широкую полосу шероховатой кожи, которая выглядела почти как броня. Она опустилась на колени рядом с ним, просунула руку ему под голову, и его агония начала утихать.

— Хан, — сказала она. — Я же говорила тебе: будь осторожен.

— Кто бы… говорил, — ответил Хан, с трудом переводя дыхание. — Я… хотя бы не… совался в горячее фузионное ядро.

— Ты всегда был умным парнем.

Улыбаясь, Лея наклонилась, чтобы поцеловать его, и Хан почувствовал, как к нему начинают возвращаться силы. Она всегда на него так действовала.

Люк откашлялся.

— Простите, что прерываю, но нам нужно двигаться дальше, — используя Силу, он создал проход в стене пламени, затем жестом пригласил их следовать за собой и двинулся вперёд. — Эта битва ещё не закончена, и если мы дадим Крефам шанс перегруппироваться, всё только усложнится.

— Перегруппироваться? Ты серьёзно? — спросил Хан, потянувшись за своей бластерной винтовкой. — Марвид, может быть и выжил, но мыслями о Крейтеусе можешь голову не забивать. Я всадил полдесятка разрядов из бластера ему в мозг, а затем взорвал его силовое тело — вместе с ним.

— И в тебя попали два пушечных разряда, а я тем временем получила микроимпульс прямо в живот, — заметила Лея. Используя Силу, чтобы поднять Хана вместе с собой, она встала и направилась за Люком. — С чего ты решил, что Крефов в этом месте легче убить, чем нас?

— Сила здесь велика, — добавил Люк. — Очень велика. Она исцеляет даже тех, кто не использует Силу, и исцеляет быстро.

— Кого ты пытаешься обмануть? — Хан указал на участок покрытой толстыми пластинками кожи на животе Леи. — Если ты называешь это исцелением…

— И она дикая, — перебил Люк. Он указал на раны Хана. — А это означает, что здесь Сила не всегда исцеляет в соответствии с изначальной формой.

Некоторое время Хан боялся посмотреть. Когда же он это сделал, то увидел, что пушечный разряд, попавший в живот, опалил большую часть его тонкого лабораторного халата и прожёг глубокую дыру в животе. И теперь дыра была закрыта полупрозрачной мембраной, которая мало походила на кожу. Но, по крайней мере, нижняя половина его ноги, видимая из-под опалённой по колено штанины, выглядела вроде как нормально. Она была подходящего размера и формы, но такой волосатой, что могла бы принадлежать вуки.

— Сила запуталась? — спросил Хан, всё ещё глядя на свою ногу. — В самом деле?

— Не запуталась, — уточнил Люк. — Она просто… сырая и бесформенная, я думаю. И невообразимо мощная. Здесь мы буквально созданы из Силы — и это тоже делает нас более могущественными. — Его взгляд опустился на живот Хана. — И немного недоформировавшимися.

Хан секунду изучал свою рану, затем пожал плечами. Быть «немного недоформировавшимся» всё же лучше, чем мёртвым. По крайней мере, он на это надеялся.

Они прошли через брешь в огненной завесе, которую Люк только что открыл. Оказавшись на другой стороне, они увидели опалённый огнём пейзаж, усеянный тонкими базальтовыми шпилями, которые поднимались невероятно высоко. Ковёр золотистого лишайника покрывал каменистую почву, возвышаясь до колен, и на глазах превращался в колючие жёлтые кусты, а они, в свою очередь, переходили в высокие бочкообразные кактусы. Между двумя самыми дальними кактусами, но всё ещё достаточно близко, чтобы Хан мог разглядеть их огромные круглые головы, покачивавшиеся на крошечных телах, виднелись фигуры двух колуми.

Они шли.

Не плыли в силовых телах, а шли на своих крошечных кривых ножках, ковыляя по пустыне, как пара пузатых нерфопасов.

Лея опустила ноги Хана на землю, затем медленно начала ослаблять свою хватку в Силе.

— Стоять можешь?

Хан проверил свою способность удерживать равновесие и, обнаружив, что у него достаточно сил для этого, сделал пару неловких шагов.

— Со мной всё будет в порядке, — он снял спусковой крючок бластера с предохранителя. — Пойдём.

Он с неудовольствием почувствовал на своём плече руку Люка, потянувшую его назад.

— Прости, Хан, но в этой операции ты будешь резервистом.

— Резервистом? — Хан покачал головой. — Я, может, и туговато соображаю, но ты не будешь сражаться без меня.

Лея остановилась перед ним.

— Хан, у нас нет выбора, — сказала она. — Ты не можешь использовать Силу.

Хан нахмурился.

— Да, но и Крефы тоже не могут.

— Теперь могут, — сказал Люк. — Когда тени предложили помощь, Крефы не отказались.

— Мы должны остановить их здесь, до того как они выберутся отсюда, — Лея коснулась щеки Хана, затем добавила:

— И есть только один способ сделать это внутри монолита — так же, как Люк уничтожил биота Вестары. Используя Силу.

— Да? Ну, я уже нанёс Крейтеусу довольно серьёзный ущерб, — запротестовал Хан. — Это должно чего-то стоить.

— Но ты не убил его, — возразил Люк. — Не навсегда. Лучшее, что ты можешь сделать для нас сейчас, — это следовать за нами так быстро, как только сможешь, а затем оставаться в резерве. Ты можешь понадобиться нам, чтобы прикрывать наше отступление.

Сердце Хана упало, но они были правы, и он это знал. Крейтеус уже дважды возвращался из состояния, близкого к смерти, и, насколько мог судить Хан, и он, и сами джедаи должны были уже быть мертвы. Он вздохнул, затем кивнул.

— Ага, понял я, — сказал он. — Идите. Я вас догоню и приготовлюсь прикрывать отступление.

Лея приподнялась на цыпочки и поцеловала его, долго и крепко.

— До свидания, Хан, — сказала она. — Я люблю тебя.

Прежде чем Хан успел ответить, она отстранилась и отвернулась, затем зажгла свой световой меч и бросилась бежать. Люк сделал то же самое, и они вместе помчались прочь по цветущей пустыне. Хан двинулся за ними, набираясь сил с каждым шагом.

— Я тоже, Лея, — прошептал он. — Я тоже тебя люблю.

Люк целую вечность мчался через пустыню, и Лея была рядом с ним. Они открыли себя для Силы полностью, и та вливалась в них со всех сторон, сырая, мощная и бесформенная, не тёмная, не светлая, пока она не входила в них и они не делали её такой. Она пожирала их, одновременно поддерживая, наполняя кипящей бурей мощи, которую их тела не могли выдержать долго.

Крефы были в нескольких сотнях метров впереди, пара тёмных пятнышек, мчавшихся по устланному цветами ущелью к далёкому сияющему кругу. Мерцавшая фигура выглядела как пруд, за исключением того, что пруд этот стоял вертикально по отношению к земле и располагался у основания далёкого базальтового шпиля.

— Люк, это, должно быть, врата, — сказала Лея. — Мы не можем позволить им добраться до них.

— Согласен, — ответил Люк. Лея повторила то, что Хан рассказал ей о Бардууне, поэтому Люк понял, что если Крефам удастся сбежать, они станут не просто адептами Силы, но безумными адептами Силы, пропитанными тьмой, которую он ещё не понимал. — Мы остановим их сейчас. Тянись.

Говоря это, Люк потянулся в Силе. Он быстро нашёл Крефов — пару тёмных, маслянистых присутствий в Силе, обжигавших холодом. Он начал тянуть, а затем они с Леей оказались там, в тени нависавшего шпиля, кружась по устланному цветами ущелью, ловя зигзаги молний Силы на свои световые мечи, подбираясь всё ближе к двум колуми.

Тёмный взрыв энергии Силы поразил Лею прямо в грудь. Она пошатнулась и начала падать назад, затем опустила руку и оттолкнулась, подпрыгнула и при помощи Силы сделала сальто, оказавшись на расстоянии десятка шагов от их добычи.

То, что произошло дальше, Люк лишь почувствовал: невидимая рука Силы сдавила ему горло. Его поле зрения мгновенно сузилось. Приток крови к его мозгу был перекрыт. Пять секунд, подумал он. Пять секунд, и он потеряет сознание. Может быть, меньше.

Он потянулся в Силе, пытаясь найти Крефа, который напал на него — пытаясь найти любого Крефа — но у него уже слишком кружилась голова. Его слух начал ослабевать, поле зрения сузилось до нуля.

Три секунды. Может быть.

Люк Силой бросил себя в прыжок, выписывая своим клинком рисунок джедайской атаки, нанося слепые резкие удары как носками, так и пятками ног. Его слух отказал, и он почувствовал, что начинает падать… Затем под ногами у него оказалась земля, и колени его подогнулись.

Отчаявшись обнаружить нападавшего, Люк простёр чувства во все стороны и потянул наудачу, хватая каждое существо, которое мог ощутить. Он почувствовал толчок удивления от Леи и отпустил её. Прямо впереди, на большом расстоянии друг от друга он нашёл двоих существ, полных страха, гнева и ненависти. Он потянул сильнее и почувствовал, как они скользнули к нему; их страх перерос в панику, а гнев — в ярость.

Хватка в Силе ослабла, и кровь с рёвом хлынула обратно в голову Люка. Его слух вернулся первым, и в нескольких метрах справа от себя он услышал Лею: её световой меч трещал и шипел, когда она блокировала молнии Силы. Затем поблизости раздался ещё один треск молнии, на этот раз с высоты стен ущелья. Люк попытался развернуть свой световой меч, чтобы отразить атаку, но его рефлексы всё ещё были слишком слабыми. Удар молнии Силы застал его врасплох, и каждый мускул в его теле свело судорогой.

Люк проигнорировал боль и толкнул, а затем почувствовал, как молния Силы соскользнула, когда нападавший отшатнулся назад. Он вскочил — вернее, попытался вскочить — и сумел подняться на ноги. Его зрение прояснилось, и он смог увидеть Крефов в двадцати шагах впереди, сражавшихся в противоположных сторонах ущелья. Крейтеус отрастил полдюжины роговых шипов там, где Хан издырявил его голову бластерными разрядами, и он находился на полпути вверх по правому склону, швыряя тёмные вспышки, направляя энергию на неуклонно продвигавшуюся Лею. Марвид был на противоположной стороне промоины, наполовину покрытый ромбовидной чешуёй ящерицы, он всё ещё пытался оправиться от толчка Люка в Силе.

Оба колуми не столько стояли на своих кривых ногах, сколько парили над землёй. Их серые безносые лица стали тёмными и призрачными, в глубине их огромных глаз сиял зловещий жёлтый блеск. Их руки двигались с жуткой грацией, которая делала их больше похожими на щупальца, чем на настоящие конечности.

Очевидно, оба джедая больше сражались не с Марвидом и Крейтеусом Крефами. Они сражались с чем-то гораздо худшим, с чем-то, чего Люк ещё не понимал, — возможно, с проявлениями чистой ненависти Тёмной стороны или даже с древними призраками тёмных лордов, отчаянно пытавшимися вернуться в мир живых.

И путь в этот мир находился менее чем в пятидесяти метрах, он проходил через круг мерцавшего света, слишком яркого, чтобы видеть сквозь него.

Люк активировал свой клинок и начал продвигаться рядом со своей сестрой, поворачиваясь и уклоняясь, проскальзывая мимо взрывов Силы и отклоняя один зигзаг молнии Силы за другим. Крефы отступали так же быстро, как наступали джедаи. Врата находились от них в тридцати метрах, затем в двадцати пяти… А Люк и Лея не сокращали дистанцию.

По промоине прокатился раскатистый смех:

— Глупцы-джедаи, — голос Марвида стал глубоким и зловещим. — Вы не можете победить. Теперь мы тоже владеем Силой.

На самом деле, Люк считал более вероятным, что это Сила владела ими, но он этого не сказал. Время для разговоров прошло.

Десять метров.

Слева от себя Люк заметил валун, покоившийся на краю ущелья. Он послал его кувырком в голову Марвида.

Руки колуми быстро взметнулись вверх и швырнули валун обратно в него. К тому времени Люк был переполнен Силой. Он чувствовал себя так, словно горел изнутри, сжигаемый необузданной энергией, текущей в него и через него. Он перемахнул через валун.

— Сейчас, Лея! — Люк повернул руку к Марвиду и погрузился в яростный поток Силы. — Мы покончим с этим сейчас!

От удара Марвид упал. Его голова раскалывалась, грудь болела. Атака Скайуокера должна была убить его — он знал это. Он чувствовал переломы в своём черепе, чувствовал, как его глаза вылезают из орбит. Но законы биологии внутри монолита были иными. Здесь Сила поддерживала всё сущее, омолаживала его и делала сильным.

Даже колуми.

Итак, вместо того, чтобы умереть, Марвид влетел в своего брата, и вместе они закувыркались в зарослях пустынных колючек. Их тонкие конечности болтались сами по себе, а большие головы раз за разом ударялись о землю.

Потом они остановились. Теневые духи внутри них начали призывать Силу, втягивая её в их израненные тела, используя её, чтобы срастить сломанные кости и залечить кровоточащие органы. Затем они с братом поднялись, встав на свои собственные тонкие ноги.

Это заставило Марвида почувствовать себя первобытным и жестоким, таким живым, каким он никогда раньше себя не ощущал. Он был как животное — как злобное, голодное животное, которое знало только желание, страх и ярость.

Крейтеус встал рядом с ним.

— Ты чувствуешь это, Марвид? — спросил он, поворачиваясь обратно к базальтовому шпилю, где находились врата. — Могущество?

— Чувствую, — ответил Марвид, тоже поворачиваясь. Скайуокер и его сестра были примерно в двадцати метрах от них. Скайуокер двигался по дуге слева от них, в то время как женщина Соло перемещалась так, чтобы преградить им путь к вратам. — Сила наша. Галактика наша.

— Галактика наша, — согласился Крейтеус. — После того, как мы убьём Скайуокера.

Теням эта идея не понравилась. Марвида охватило внезапное желание броситься на женщину Соло, сбить её со своего пути молнией Силы и убежать через портал прежде, чем Скайуокер сможет остановить их. Он не поддался этому желанию. Тени слушались только своего собственного страха, пытаясь избежать непосредственной опасности, чтобы вырваться в галактику и удовлетворить свои аппетиты.

Но Марвид думал иначе. Он был умнее. Чтобы они с Крейтеусом смогли достичь реальной власти в галактике, Скайуокер и его сестра должны были умереть — сейчас, внутри монолита. Марвид направился обратно к шпилю.

— Мы проведём ложную атаку у врат, — сказал он, — затем развернёмся к Скайуокеру и захватим его врасплох.

— Отлично, — согласился Крейтеус. — Мы уберём их по одному за раз. Без Скайуокера у женщины Соло не будет ни единого шанса.

Желание напасть на женщину Соло становилось всё более настойчивым. Напади на неё сейчас же, убеждали тени. Марвид проигнорировал их и подошёл к брату. Примитивные инстинкты теней не шли ни в какое сравнение с силой разума колуми.

Хан помчался за Леей и Люком, стараясь не отставать, насколько мог, — но это ему даже близко не удалось. Он видел, как их силуэты кружились в жёлтом ущелье далеко впереди, отскакивая от высоких кактусов и тёмных базальтовых шпилей, постоянно становясь всё ярче и больше. Он снова чувствовал себя достаточно сильным, чтобы сражаться, но как бы быстро он ни бежал, он никак не мог догнать их.

Как бы он смог? У них была Сила, а у него её не было.

Оба джедая превратились в золотые шары молний, скользя взад и вперёд между грохочущей тьмы двух братьев Крефов. Бой превратился в битву, битва — в войну, а война — в пожар, бесконечную бурю грома и крови, которая бушевала над жёлтой пустыней целую вечность.

Увидев, как колуми повернулся к Лее и вратам, Люк протянул свободную руку, схватив их обоих невидимой хваткой Силы. Он дёрнул их обратно к себе, и они полетели, бросившись прямо на него — полностью контролируя себя. Он увидел, как они кружатся в воздухе, их руки поднимаются для атаки, и понял, что попался на уловку.

Люк ослабил хватку. Слишком поздно. Колуми уже поливали его энергией Тёмной стороны, обрушивая на него потоки холодной, сокрушительной мощи. Люк пошатнулся и чуть не упал, поймав один поток на световой меч, и оружие вырвалось у него из рук. Он начал отступать, пытаясь удержать равновесие и поднять собственные руки.

Крефы приземлились в четырёх шагах перед ним. Их огромные глаза стали ещё больше, а маленькие подбородки опустились. Люк догадался, что они недооценили его силу. Они ожидали, что он упадёт сразу, а он застал их врасплох. Крейтеус отвёл руки назад, готовясь к новой атаке.

А затем Лея прыгнула за спину колуми, одной рукой держа световой меч, а другой ударила Крейтеуса волной энергии, такой яростной, что она превратилась в жёлтый поток пламени. Марвид в изумлении отшатнулся от брата, давая Люку полсекунды на то, чтобы повернуть ладонь вперёд и высвободить свой собственный взрыв золотой энергии. Марвид взмахнул рукой, чтобы блокировать удар, и два потока противоположной энергии встретились. Плоть колуми превратилась в дым, а его кости — в пепел; Люк мельком увидел тень, отброшенную ударной волной. Затем его захлестнула жгучая агония, когда волна энергии Силы захватила и его тоже, одновременно сжигая его тело и исцеляя его, пожирая его и обновляя.

Люк висел в этом последнем моменте, зажатый между смертью и жизнью, целую вечность. Он был в конце своей жизни и в её начале, погружённый в агонию и наполненный блаженством, и начал понимать, что такова и есть сущность Силы. Сила была жизнью, а жизнь была ростом: что не менялось, то и не росло.

А перемены — это разрушение.

Вот почему существовала Тёмная сторона. Жизнь порождала смерть, смерть питала жизнь, разрушение предшествовало возрождению. И боль приходила раньше исцеления. Тёмная сторона была так же необходима для жизни, как и Светлая сторона. Без этого молодые миры замерли бы в своём развитии, а галактические империи правили бы вечно. Люк видел всё это и даже больше, видел, что конфликт так же необходим для прогресса, как и гармония, что страдание так же необходимо для мудрости, как и радость. Возможно, не было ни чистого добра, ни абсолютного зла. Была только жизнь, только перемены и рост, страдания и радость… смерть и возрождение.

Была только Сила.

Хан увидел, как Люк и Лея сошлись вместе, зажав между собой Крефов, не более чем в двадцати шагах от мерцавших врат. Он услышал свистящий рёв высвобождаемой Силы, а затем увидел лишь свет — ослепительный золотой блеск, от которого у него заболели глаза и зазвенело в ушах. Он пронзил его взрывом обжигающего жара, от которого перехватило дыхание, а всё тело наполнилось пылающей болью.

Затем шпиль дрогнул. Его перерубленное основание с оглушительным грохотом ударилось о землю. Мгновение тёмная колонна стояла, покачиваясь, а затем, наконец, опрокинулась, рухнув с такой силой, что земля вздрогнула, а воздух вскипел от грохота.

Поднявшаяся пелена пыли прокатилась по пустыне, и Хан обнаружил, что бежит сквозь серую дымку, потерянный и одинокий, и зовёт Лею.