Исторические записки. Т. IV. Трактаты

ГЛАВА 28 ФЭН-ШАНЬ ШУ — «ТРАКТАТ О ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯХ НЕБУ И ЗЕМЛЕ»[471]

Разве было с древности так, чтобы императоры и ваны, получившие повеление [Неба], не приносили жертв фэн и шань? По-видимому, [среди них] имелись такие, которые, не обладая надлежащими [качествами], все-таки совершали такие службы, но не было таких, которые после появления благовещего знамения не отправились бы на гору Тайшань. [Вместе с тем одни] хотя и получали повеление [Неба], но заслуги их были невелики; [другие] хотя их заслуги и были велики [Лянфу], но добродетели не были совершенны; [у третьих] хотя добродетели и были совершенны, но они не имели времени совершить такие службы, поэтому [в конце концов] такие жертвы приносились редко[472]. Традиция передает: «Если три года не исполняют ритуала, то этот ритуал непременно исчезает; если три года не исполняют музыку, то эта музыка непременно разладится»[473]. В каждом веке в периоды процветаний жертвы фэн и шань отвечают [своему времени], когда же наступает упадок [в государстве], то [жертвы] прекращаются. Далекие церемонии жертвоприношений [отделены от нас] сроком в тысячу и более лет, близкие церемонии [отделены от нас] сроком в несколько сотен лет, поэтому в принятом тогда ритуале жертв мало что известно, [многое] пропало и подробности служб невозможно узнать, чтобы записать услышанное.

В Шан шу говорилось, что Шунь стал наблюдать в астролябию сюань-цза юй-хэн, [чтобы проверить] расположение семи ведущих [светил][474]. Вслед за тем [Шунь принес] жертву лэй Верховному владыке, жертвы инь шести почитаемым, жертвы ван горам и рекам, жертвы бянь различным духам[475]. [Шунь] собрал пять знаков власти, выбрал благоприятный месяц и день для приема старейшин и вождей и для вручения им знаков их власти[476]. Во второй луне года [Шунь] выехал на восток для объезда владений и доехал до горы Дайцзун. Дайцзун — это и есть Тайшань. Он возжег там [жертвенный] костер и по порядку принес жертвы ван [известным] горам и рекам. Затем [Шунь] принял вождей восточных [земель]. Восточные хоу — это [154] владетельные князья. [Он] привел в соответствие сезоны и месяцы, выправил [обозначения] дней, ввел одинаковые музыкальные тоны, меры длины, объема и веса, упорядочил пять ритуалов[477], [установил] подношения пятью видами яшмы, шелком трех цветов, двумя живыми и одной мертвой тварью[478]. В пятой луне [Шунь] выехал для объезда владений и достиг южной вершины. Южная вершина — это Хэншань. В восьмой луне [он] выехал для объезда владений и достиг западной вершины. Западная вершина — это Хуашань. В одиннадцатой луне [Шунь] выехал для объезда владений и достиг северной вершины. Северная вершина — это Хэншань[479]. И везде совершались церемонии, так же как на горе Дайцзун. Центральной вершиной считалась гора Сунгао[480]. Каждые пять лет [Шунь] совершал один объезд владений.

Юй последовал этим ритуалам. Через четырнадцать поколений наступило [время правления] императора Кун-цзя, [он] нарушал добродетели и любил духов, но духи пренебрегли им, и оба дракона покинули его[481]. Через три поколения после него [Чэн] Тан, покарав Цзе, хотел перенести жертвенник дома Ся, но не смог и составил «Жертвенник дома Ся»[482]. По прошествии восьми поколений наступило время императора Тай-у. [При нем] два дерева шелковицы выросли во дворце, за вечер достигнув толщины в один обхват, что испугало [Тай-у]. И-чжи сказал: «Нечистая сила не одолеет добродетели». Тай-у стал совершенствовать свои добродетели, и шелковицы сгинули. И-чжи хвалил шамана У-сяня, и с этого началось возвышение У-сяня [при дворе]. Через четырнадцать поколений император У-дин обрел Фу Юэ и сделал его первым советником. Инь вновь расцвело. [У-дин] был назван Гао-цзуном — «Высоким предком». Когда фазан сел на ушко треножника и закричал, У-дин испугался. Цзу-цзи сказал: «Совершенствуйте добродетели». У-дин последовал его совету и правил долго и в спокойствии. Через пять поколений император У-и пренебрег духами и был убит громом. Через три поколения [пришел] император Чжоу, он был распущен и беспорядочен, и У-ван покарал его[483]. Отсюда видно, что в начальный период [династии] всегда благоговейно [служили] духам, но потом постепенно проявляли нерадивость в этом.

В сочинении «Чжоуские чиновники»[484] говорится, что в день зимнего солнцестояния приносят жертвы Небу в южных предместьях [столицы], встречая [предстоящее] удлинение дня; в день летнего солнцестояния приносят жертвы духу Земли. Все эти жертвы сопровождаются музыкой и танцами, и тогда духи могут принять эти жертвы и церемонии в их честь. Сын Неба приносит жертвы известным горам и великим рекам Поднебесной, пять [священных] гор он рассматривает в качестве трех гунов, а четыре [великие] реки — в качестве чжухоу. [155] Владетельные же князья приносят жертвы известным горам и большим рекам, [расположенным] внутри их территорий. Четыре [великие] реки — это Янцзы, Хуанхэ, Хуайхэ и Цзишуй. [Здания для наставлений и церемоний] Сына Неба назывались Минтан и Биюн, [такое же здание] у владетельных князей называлось Паньгун[485].

Когда Чжоу-гун стал советником Чэн-вана, он принес [духу] Хоу-цзи жертвы цзяо, чтобы стать достойным [воли] Неба; принес Вэнь-вану родовые жертвы в зале Минтан, чтобы стать достойным [повелений] Верховного владыки[486]. Со времени возвышения Юя были установлены жертвоприношения духу Земли, [а с тех пор] как Хоу-цзи стал заниматься хлебосеянием и сбором хлебов, появились молельни в честь [духа] Хоу-цзи. Жертвы духам Земли и жертвы цзяо приносились с самых давних времен.

После победы дома Чжоу над [династией] Инь прошло четырнадцать поколений, и с каждым поколением [дом Чжоу] все больше приходил в упадок, ритуалы и музыка были отброшены, чжухоу действовали по своему произволу, а когда Ю-ван потерпел поражение от племен цюаньжунов (771 г.), чжоу[ский двор] переехал на восток, в Лои. Циньский Сян-гун напал на жунов, чтобы помочь дому Чжоу, и тогда впервые вошел в число владетельных князей. Циньский Сян-гун, став хоу и находясь на западной окраине [Поднебесной], считал, что должен ведать [жертвами] духу Шао-хао, для чего построил жертвенник Сичжи. В нем он приносил жертвы [как предку] Белому императору. В жертву приносились рыжий жеребенок с черной гривой, желтый бычок и баран[487]. После этого через шестнадцать лет (756 г.) циньский Вэнь-гун отправился на восток поохотиться в междуречье Цяньшуй и Вэйхэ, там он гадал [о возможности] поселения в этом месте и [получил] благоприятный ответ. Вэнь-гун во сне увидел, как желтая змея спустилась с небес на землю, ее голова лежала на склоне горы Фу. Вэнь-гун спросил астролога Дуня [о значении сна]. Дунь ответил: «Это предзнаменование от Верховного владыки, вам, правитель, следует принести жертвы его духу». Тогда построили жертвенник Фучжи, где принесли жертву цзяо Белому императору в числе трех животных[488]. До того, как был сооружен жертвенник Фучжи вблизи Юн, на южной стороне горы Ушань, издавна имелся жертвенник Учжи, а к востоку от Юн — жертвенник Хаочжи, но они оба пришли в негодность, и жертв там не приносилось[489]. Некоторые говорили: «С древности в области Юнчжоу было скопление горных вершин, и она стала покоями для духов и местом проявлений [их воли], поэтому именно здесь сооружали жертвенники для принесения жертв цзяо Верховному владыке, для жертв всем остальным духам, и все это сосредоточивалось здесь. Вероятно, даже во времена Хуан-ди уже исполняли эти [156] службы, тем более позднее, при [династии] Чжоу, тоже подносили жертвы цзяо». Однако эти слова не обнаружишь в классических писаниях, а чиновники, носящие таблички за поясом[490], не толковали [об этом].

Рассказывают, что через девять лет после сооружения жертвенника Фучжи (747 г.) Вэнь-гун добыл что-то похожее на камень и к северу от города Чэньцан, на склоне горы, сложил стену, где приносил жертвы [духу находки]. Этот дух то не являлся целый год, то являлся по нескольку раз в год; обычно его появление происходило ночью и сопровождалось светом, подобным потоку [ярких] звезд. Дух этот прибывал с юго-востока и садился на стене жертвенника, он был похож на петуха, голос его был громким, наподобие крика дикого фазана ночью. Ему подносили в жертву одно лао скота, назвав его Чэнь-бао («Драгоценность из Чэнь»)[491].

Через 78 лет после сооружения жертвенника Фучжи (677 г.) к власти пришел циньский Дэ-гун. Он стал гадать [о том, что сулит ему] поселение в Юн, [и получил ответ, что в результате] его потомки будут поить лошадей в Хуанхэ. Тогда он основал столицу в Юн, и с этого времени службы всем духам в Юн стали процветать. [Дэ-гун] принес в жертву триста лао скота у жертвенника Фучжи[492]. Установил жертвы [в периоды] фу, тогда разрывали на части собак, [развешивая куски их] на четырех воротах для защиты от ядовитых насекомых и всякой нечисти. Дэ-гун умер, пробыв у власти два года. Через [шесть] четыре года (672 г.) циньский Сюань-гун соорудил жертвенник Мичжи к югу от реки Вэйхэ, на котором поднес жертвы духу Синего императора — Цин-ди. Через [четырнадцать] тринадцать лет (659 г.)[493] к власти пришел циньский Му-гун. [Как-то он] заболел и спал пять дней не просыпаясь; когда же проснулся, то рассказал, что видел во сне Верховного владыку, который приказал ему, Му-гуну, покончить со смутой в Цзинь. Историографы записали это и спрятали записи в [государственной] палате. Последующие поколения все говорили, что циньский Му-гун вознесся на небо.

На девятом году правления циньского Му-гуна (651 г.) циский Хуань-гун стал гегемоном. [Он] собрал владетельных князей в Куйцю[494] и вознамерился принести жертвы фэн и шань — Небу и Земле. Гуань Чжун сказал ему: «В древности жертвы [Небу] на горе Тайшань и жертвы [Земле] на горе Лянфу приносили семьдесят два дома, но я, И-у, припоминаю лишь двенадцать из них[495]. В далеком прошлом [глава] рода Ухуай-ши[496] принес жертвы фэн на горе Тайшань, жертвы шань на горе Юньюнь; Фу-си принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на горе Юньюнь; Шэнь-нун принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на горе Юньюнь; Янь-ди принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на [157] горе Юньюнь; Хуан-ди принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на горе Тинтин; Чжуань-сюй принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на горе Юньюнь; Дику принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на горе Юньюнь; Яо принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на горе Юньюнь; Шунь принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на горе Юньюнь; Юй принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на горе Гуй-цзи; Тан принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на горе Юньюнь; чжоуский Чэн-ван принес жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань — на горе Шэшоу. Все они получали повеление [Неба] и после этого имели [право] принесения жертв фэн и шань»[497].

Хуань-гун сказал: «Отправившись на север покарать шаньжунов, я прошел Гучжу; отправившись на запад покарать царство Дася, я переходил через зыбучие пески; связав коней и сцепив повозки, я поднимался на гору Биэршань; пойдя походом на юг, я достиг Чжаолина, поднялся на гору Сюнэршань, чтобы принести жертвы ван рекам Янцзы и Хань[шуй][498]. Я трижды собирал [князей] с боевыми колесницами и шесть раз — с обычными колесницами[499]; всего я собирал владетельных князей девять раз, я объединил и навел порядок в Поднебесной, и никто из чжухоу не ослушивается меня. В прошлом [правители] трех династий тоже получали повеление [Неба], какая же разница [между ними и мной]?» Тогда Гуань Чжун, видя, что Хуань-гуна невозможно убедить словами, [попытался] сделать это с помощью примеров. Он сказал: «При жертвах фэн и шань в древности применяли просо шу из Хошана, злаки из Бэйли, благодаря чему жертвы были пышными[500]; [употребляли] трехстебельчатый тростник мао из мест, находившихся между реками Янцзы и Хуайхэ, делая из него подстилку[501]. Восточное море посылало им одноглазую рыбу бимуюй, плавающую парами. Западное море посылало им птицу об одном крыле бииняо, летающую парами, после чего все другие [удивительные] существа даже без зова прибывали к ним сами, числом до пятнадцати[502].

Ныне же фэнхуаны и цилини не прилетают, благовещие растения не появляются, зато бурно растут полынь пэнхао, лебеда ли, сорные травы юмао, развелись совы чисяо[503], и [в этих условиях] разве допустимо стремиться принести жертвы фэн и шань?» И тогда Хуань-гун прекратил [свои попытки]. В этом году (651 г.) циньский Му-гун поставил И-у правителем в княжестве Цзинь. После этого в Цзинь трижды ставили правителей, пока не усмирили беспорядки в нем[504]. Пробыв у власти 39 лет, Му-гун умер.

Более чем через сто лет после этого Конфуций стал толковать о шести искусствах[505], передавать в кратких словах [158] [истории] о том, как приходили к власти разные фамилии, и о том, что более семидесяти ванов подносили жертвы фэн на горе Тайшань, а жертвы шань на горе Лянфу. Но какие использовались в этих церемониях жертвенные сосуды, было неясно, и поэтому о них трудно было говорить. Кто-то спросил [учителя] о значении жертвы ди. Конфуций ответил: «Не знаю. Тот, кто знает суть жертвы ди, тот [может управлять] Поднебесной так же, как он видит свою собственную ладонь»[506]. В стихах говорилось[507], что, когда Чжоу[-синь] был на престоле, Вэнь-ван получил повеление [Неба], но его правление не доходило до [района] горы Тайшань. Через два года после своей победы над Инь У-ван скончался, но Поднебесная [к этому времени] еще не была успокоена[508]. И добродетели дома Чжоу гармонически развились лишь при Чэн-ване. То, что Чэн-ван [первым] принес жертвы фэн и шань, ближе [к истине]. В дальнейшем, когда у власти стояли и правили слуги государевых слуг, Цзи-ши поднес жертвы люй на горе Тайшань, но Чжун-ни [Конфуций] высмеял это[509].

В это время Чан Хун, используя искусство магии, служил чжоускому Лин-вану, а когда владетельные князья перестали являться на аудиенции к чжоускому вану и влияние дома Чжоу уменьшилось, Чан Хун [решил] продемонстрировать действия добрых и злых духов и устроил стрельбы по головам диких кошек. Головы диких кошек [изображали] тех из чжухоу, которые не прибывали [ко двору]. Используя животных и такого рода магические действия, он хотел призвать владетельных князей. Но чжухоу не последовали этому призыву, а [позднее] цзиньцы схватили и убили Чан Хуна. Чжоусцы говорили, что магические действа начались с Чан Хуна[510].

Через сто с лишним лет после этого (в 422 г.) циньский Лин-гун построил на южной стороне горы Ушань жертвенник Шанчжи («Верхний жертвенник») для принесения жертв Хуан-ди и жертвенник Сячжи («Нижний жертвенник») для принесения жертв Янь-ди. Еще через 48 лет (374 г.) чжоуский историограф Дань посетил циньского Сянь-гуна и сказал ему: «Вначале Цинь составляло с Чжоу одно целое, побыв вместе, они разъединились, пройдет пятьсот лет, и должно произойти новое соединение, после семнадцати лет такого объединения в [стране] появится ван-деспот»[511]. Когда над Лияном прошел железный дождь (в 367 г.), циньский Сянь-гун посчитал это знамением стихии металла и соорудил в Лияне жертвенник Сичжи, на котором принес жертвы Бай-ди — Белому императору[512].

Через сто двадцать лет после этого (в 255 г.) Цинь покончило с Чжоу, а символы власти — девять треножников дома Чжоу — перешли к Цинь. [В свое время] кто-то сказал, что сунский алтарь духу Земли в Тайцю исчез, а треножники утонули в реке Сышуй, у стен Пэнчэна. Через сто пятнадцать лет после [159] указанных событий Цинь объединило Поднебесную[513]. Когда Цинь Ши-хуан, объединив Поднебесную, стал императором, кто-то сказал: «Хуан-ди пользовался [покровительством] стихии земли, при нем появились Желтый дракон и земляной червь. Дом Ся пользовался [покровительством] стихии дерева, тогда Синий дракон остановился в пригороде [столицы], травы и деревья пышно расцвели. Дом Инь пользовался [покровительством] стихии металла, и тогда серебро стало вытекать прямо из гор; дом Чжоу пользовался [покровительством] стихии огня, и тогда явилось знамение в виде Красного ворона. Ныне Цинь сменило Чжоу, [наступило] время стихии воды. В прошлом циньский Вэнь-гун, выехав на охоту, поймал Черного дракона, и это было знамением [господства] стихии воды». После этого [император] Цинь изменил название реки Хуанхэ, наименовав ее Дэшуй («Река добродетели»), десятую луну зимой сделал началом года, выше всего поставил черный цвет, за основу размеров взял число «шесть», в музыке на первое место поставил тон да-люй, в делах превыше всего поставил закон[514].

Через три года после вступления на императорский престол (219 г.) [Ши-хуан] объехал области и уезды на востоке, где принес жертвы предкам на горе Ишань, [в уезде] Цзоу, восхваляя при этом заслуги дома Цинь[515]. Затем он призвал из княжеств Ци и Лу ученых-конфуцианцев в числе семидесяти человек и прибыл с ними к подножию горы Тайшань. Некоторые из ученых-конфуцианцев советовали Ши-хуану: «В древности при жертвах фэн и шань укутывали травой [колеса] колесниц, боясь навредить земле, камням, травам и деревьям на горе, подметали землю и только тогда приносили жертвы; для циновок использовали солому и стебли злаков, говоря, что [таким путем] легко следовать [ритуалу жертв]». Ши-хуан, услышав такие странные и необычные советы, которые трудно было исполнить, тут же [приказал] прогнать ученых-конфуцианцев. Затем проложили дорогу для колесниц, и государь поднялся на вершину Тайшани с южной стороны и поставил там камень [с надписью], восхваляющей добродетели Цинь Ши-хуанди и делающей очевидным то, что он приносил здесь жертвы фэн. По северной дороге он спустился вниз и принес жертвы шань на горе Лянфу. В этих церемониях он в большей части применил те же действия, которые главный жрец использовал при жертвоприношениях Верховному владыке в Юн. Но так как [все подносимое] при жертвах фэн пряталось и скрывалось, [последующие] поколения ничего не узнали и не записали об этом.

Когда Ши-хуан поднимался на гору Тайшань, на середине склона неожиданно налетел ураганный ветер с дождем, [император] укрылся от урагана под большим деревом. Ученые-конфуцианцы, будучи изгнаны, не могли принять участия в церемонии поднесения жертв фэн, но, услышав о том, что на [160] Ши-хуана неожиданно налетел ветер с дождем, стали насмехаться над ним.

Затем Ши-хуан проследовал на восток к морю, там он исполнил церемонии поднесения жертв знаменитым горам, большим рекам и восьми духам, [отправил людей] на поиски небожителя Сянь-мэня и подобных ему. Жертвы восьми духам приносились с древности, некоторые говорили, что их ввели со времени Тай-гуна [Люй-шана]. Княжество Ци называлось так потому, что оно было как бы средоточием небесных сил[516]. [Потом] эти жертвоприношения прекратились, и никто уже не знал о времени их возникновения. В число восьми духов входили: первый дух, который звался Тянь-чжу — Небесный владыка, жертвы приносились ему в Тяньци, а Тяньци — это была пучина вод, помещающаяся под горой, в южных предместьях Линьцзы[517]; второй дух, который звался Ди-чжу — Земной владыка, жертвы приносились ему на горе Лянфу, близ Тайшаня. Так как Небо любит силу инь, то жертвы ему должны были приноситься под высокой горой, на вершине небольшой горы, [причем место жертв] называлось чжи — жертвенник. Земля высоко ценит силу ян, поэтому жертвы ей нужно было приносить на круглом холме, в середине болот. Третий дух звался Бин-чжу — Владыка войны, жертвы ему приносились на [могиле] Чи-ю, которая находилась в Цзяньсяне [уезда] Дунпинлу, что на западной оконечности княжества Ци[518]. Четвертый дух назывался Инь-чжу — Владыка силы инь, жертвы ему приносились на горе Саньшань. Пятый дух звался Ян-чжу — Владыка силы ян, жертвы ему приносились на горе Чжифу. Шестой дух звался Юэ-чжу — Владыка Луны, жертвы ему приносились на горе [Чжи] Лайшань. Все эти места находились на севере княжества Ци, вблизи моря Бохай. Седьмой дух звался Жи-чжу — Владыка Солнца, жертвы ему приносились на горе Чэншань. Отрог горы Чэншань спускался в море, располагаясь в самом северо-восточном углу княжества Ци, встречая там восход солнца. Восьмой дух звался Сыши-чжу — Владыка четырех времен года, жертвы ему приносились в Ланъе. Ланъе располагалось на востоке княжества Ци. Таким образом, отсюда и начинался год[519]. Всем этим духам подносили в жертву один лао скота, но маги и жрецы то увеличивали, то уменьшали подносимые жертвы, включая в них разное количество яшмы и жертвенной ткани.

Со времени правления циского Вэй-вана (378-343) и Сюань-вана (342-324) последователи Цзоу-цзы после обсуждения изложили его [учение] о движении пяти стихий-добродетелей [в своей последовательности] от начала и до конца[520]. Когда [правитель] Цинь стал императором, писцы представили ему это учение, и Ши-хуан принял и использовал его. Однако Сун У-цзи, Чжэн, Бо-цзяо, Чун Шан и Сянь мэнь-Гао, который явился [161] последним[521], — все были родом из княжества Янь. Они в своей магии использовали учение о небожителях, [считая, что] тела небожителей как бы растворяются, а те превращаются [в святых]. Они опирались при этом на действия земных и небесных духов. Цзоу Янь, составив [главу] о круговороте главных сил — инь и ян, стал известен владетельным князьям[522]. Но маги и шаманы, проживавшие в княжествах Янь и Ци, по берегу моря, [стремились] распространять искусство [чудес], хотя и не смогли осуществить их, а раз так, то с этого времени вошли в силу люди, играющие на сверхъестественном, занимающиеся лестью, подделывающиеся [под обстоятельства], и число их нельзя было пересчитать.

Со времени Вэй-вана и Сюань-вана [в Ци] и Чжао-вана (311-279) в Янь стали посылать людей в море на поиски [священных гор] Пэнлай, Фанчжан и Инчжоу. Эти три священные горы находились в море Бохай. Когда посланные подходили к ним ближе, на них тут же обрушивалась беда, суда подхватывались ветром и отгонялись. Те, кто когда-то достигал этих гор, рассказывали, что там находятся небожители и эликсир, дарующий бессмертие, и что все предметы, все птицы и звери на островах белого цвета, а дворцы и башни сделаны из золота и серебра. Те же, кто не достигал [гор], видели их подобно облакам; когда же они подходили ближе, то эти три священные горы уходили под воду. Когда приплывали на то место, то ветер внезапно увлекал корабли прочь, [и посланные] в конце концов так и не могли добраться [до цели]. Среди правителей, однако, не было такого, кто не желал бы достичь этих гор. Когда Цинь Ши-хуан объединил Поднебесную и прибыл к морю, рассказов магов об этом было не перечесть. Хотя Ши-хуан и прибыл к самому морю, но опасался, что [ему самому] не добраться [до священных мест], поэтому он послал людей [собрать] мальчиков и девочек, чтобы они, очистив себя постом, отправились в море на поиски [небожителей]. [Капитаны царских] кораблей, пройдя центр моря, [решили] все свалить на ветер и доложили, что не смогли дойти до цели, а только видели горы издали.

На следующий год (218 г.) Ши-хуан вновь прибыл на берег моря, достиг горы Ланъе, проехал гору Хэншань и через область Шандан вернулся [в столицу]. Через три года (215 г.) [Ши-хуан] проехал к горе Цзеши, там проверил дела магов, отправленных в море, и через область Шанцзюнь вернулся [в столицу]. Через пять лет (210 г.) Ши-хуан отправился на юг, доехал до горы Сяншань, затем поднялся на гору Гуйцзи, проехал по берегу моря в надежде заполучить удивительный эликсир с трех священных гор в море. Но не добыл его. Возвращаясь обратно, доехал до Шацю, где и умер[523].

В первый год своего правления Эр-ши отправился на восток [162] в объезд своих владений, доехал до горы Цзеши, проследовал вдоль моря на юг, проехал гору Тайшань и достиг горы Гуйцзи, везде согласно [принятому] ритуалу принося жертвоприношения духам, вырезая на стелах, водруженных Ши-хуаном, сбоку надписи, в которых прославлялись заслуги и добродетели Ши-хуана. Той же осенью владетельные князья восстали против Цинь. На третьем году правления (207 г.) Эр-ши погиб от руки своего подданного. Через двенадцать лет после принесения жертв Небу фэн и жертв Земле шань Ши-хуаном дом Цинь погиб. Все ученые-конфуцианцы ненавидели дом Цинь за то, что он сжег Ши цзин и Шу цзин и казнил просвещенных людей, байсины были недовольны его законами, поэтому [Поднебесная] восстала против него. Все ошибочно говорили: «Когда Ши-хуан поднимался на гору Тайшань, он был задержан ураганным ветром с дождем и не смог принести жертв Небу и Земле». Но разве это не говорит и о тех, кто, не обладая надлежащими добродетелями, все-таки совершал такие службы?[524].

В древности [правители] трех династий все находились между реками Хуанхэ и Лошуй, поэтому гора Сунгао считалась центральной вершиной, а остальные четыре вершины находились каждая в своем направлении. Четыре большие реки все находились к востоку от гор. Когда [правитель] Цинь объявил себя императором и основал столицу в Сяньяне, то пять [священных] гор и четыре [великие] реки все оказались расположенными на востоке. От пяти императоров [древности] до Цинь [жертвы горам и рекам] то процветали, то забрасывались; из знаменитых гор и больших рек некоторые находились в руках чжухоу, другие — в ведении Сына Неба, поэтому церемонии в их честь, то нарастая, то спадая, отличались в каждом поколении, и невозможно все это записать. Но когда Цинь объединило Поднебесную, то [император] приказал чиновникам-жрецам по возможности собрать [сведения] о том, как обычно приносились жертвы Небу, Земле, знаменитым горам и великим рекам, земным и небесным духам, и все это привести в порядок.

Таким образом, от гор Сяошань к востоку оказалось пять знаменитых вершин и подносились две жертвы большим рекам. Горы эти назывались: Тайши, то же, что Сунгао, Хэншань, Тайшань, Гуйцзи, Сяншань; реки назывались Цзишуй и Хуайхэ[525]. Весной в качестве годичных жертв сразу же за таянием льдов подносили вино и сушеные овощи; осенью, когда становился лед [на реках], и зимою, когда все замерзало, молились и приносили благодарственные жертвы[526]. Всегда подносили по одному быку и теленку, вместе с ними в жертву включали яшму и шелк, но каждый раз по-разному.

От горы Хуашань к западу находилось семь известных гор [163] и четыре большие реки. Горы назывались: Хуашань, Фушань; она же Шуайшань, Юэшань, Цишань, Уюэшань, Хунчжун, Душань, она же гора Вэньшань в царстве Шу[527]. Реки назывались: Хуанхэ, жертвы которой приносили в Линьцзине; Мяньхэ, жертвы которой приносились в Ханьчжуне; Цзяоюань, жертвы которой приносили в Чаоно; Цзяншуй, жертвы которой приносили в Шу[528]. Так же как известным горам и рекам на востоке, здесь молились во время таяния льдов весной и ледостава осенью. В жертву приносилось лао скота, состоящее из быка и теленка, и различное количество яшм и шелка. А на четырех больших могилах на вершинах гор Хуншань, Цишань, Ушань и Юэшань подносили, [кроме того], плоды земли.

Когда приходило время приносить жертвы духу «драгоценности из Чэнь», то на [берегах] Хуанхэ дополнительно подносили местное вино. На жертвы в местах, находившихся в области Юнчжоу и вблизи столицы государя, Сын Неба ездил на колеснице, запряженной четверкой гнедых лошадей с черными гривами.

Реки Ба[шуй], Чань[шуй], Чаншуй, Фэн[шуй], Лао[шуй], Цзин[шуй] и Вэй[хэ] не были крупными реками, но из-за того, что они располагались вблизи от Сяньяна, все они удостаивались жертвоприношений, как и другие [знаменитые] горы и реки, хотя и без дополнительных подношений[529]. Реки Цяньшуй и Лошуй, Эръюань («Два потока») и озеро Минцзэ, горы Пушань, Юйсюйшань и другие были небольшими реками и горами, но на них всех также подносились жертвы по случаю зимы, весны и осени и совершались годичные моления, но церемонии эти не обязательно везде были одинаковыми[530].

Кроме того, в области Юн насчитывалось более ста храмов в честь Солнца, Луны, созвездий Шэнь, Чэнь, Нань-доу, Бэй-доу, планет Ин-хо (Марс), Тай-бо (Венера), Суй-син (Юпитер), Чжэнь-син (Сатурн), Чэнь-син (Меркурий), 28 зодиакальных созвездий[531], в честь князя ветра Фэн-бо, пастыря дождей Юй-ши, четырех морей, девяти и четырнадцати [заслуженных] чиновников, Чжу-бу — всех звезд, Чжу-янь — всех дорог, Чжу-цю — всех духов людей, которым приносятся жертвы совместно[532]. На западе также имелось несколько десятков жертвенников. В Ху находился жертвенник чжоускому Сыну Неба; в Сягуй находился [жертвенник] небесному духу. В Фэн и Хао приносились жертвы духу Чжаомин и духу озера Сына Неба. В [Шэ] Ду и Бо стояли три жертвенника Владыке земли и жертвенник звезде Долголетия — Шоусин. В то же время в храме Цзяньмяо в Юн приносились также жертвы Ду-чжу. Ду-чжу в прошлом был правым военачальником дома Чжоу. В землях Циньчжун он принадлежал к тем святым, которые обладали самым малым земным духом. Каждому из этих духов подносились жертвоприношения по сезонам года[533]. [164]

На четырех [главных] жертвенниках в Юн самыми почитаемыми [из божеств] были Верховные владыки. Но озарял-народ и двигал его лишь дух «драгоценности из Чэнь»[534]. Издавна на четырех [главных] жертвенниках в Юн весной совершались годичные моления. [Весной] по случаю таяния льда, осенью по случаю замерзания рек и зимой с приходом морозов приносились благодарственные жертвы. В пятой луне подносился жеребенок, в каждый второй месяц сезона подносились месячные жертвы и одна жертва, когда подходил день «драгоценности из Чэнь». Весной и летом обычно бралась рыжая лошадь, осенью и зимой — гнедая лошадь с черной гривой. На [главных] жертвенниках подносились четверо жеребят, сделанная из дерева четверка драконов в колеснице, сделанная из дерева четверка лошадей с колесницей, каждая из них окрашенная в цвет духа того императора, [которому это подносилось]. Желтые телята и ягнята подносились по четыре штуки, яшма и шелк — в определенном для каждого случая количестве. Все эти животные заживо зарывались без использования какой-либо жертвенной посуды. Раз в три года приносились жертвы цзяо. Поскольку Цинь началом года сделало десятую луну зимой, то обычно в десятой луне государь останавливался в пригородах столицы для очищения и жертв, разводил там костры, совершал земные поклоны недалеко от Сяньяна. В одежде господствовал белый цвет, в то время как подношения были такими же, как при других жертвоприношениях. На жертвенниках Сичжи и Сюй-чжи, подношения совершались, как и прежде, но государь туда лично не являлся[535].

Все эти жертвоприношения обычно возглавлялись главным жрецом тайчжу, который подносил жертвы и возносил моления в соответствии с сезонами года. Что касается жертв другим известным горам и рекам, разным злым духам и восьми небесным духам, то, когда государь здесь проезжал, они подносились, уезжал — прекращались. Жертвы духам областей, уездов и дальних мест народ всегда приносил сам, без участия жрецов Сына Неба. Среди жрецов имелись дворцовые тайные жрецы мичжу, которые при плохих предзнаменованиях подносили жертвы и молились о том, чтобы переложить ошибки [государя] на нижестоящих.

Затем возвысился дом Хань. Когда Гао-цзу был еще маленьким человеком, он убил большую змею. Явилось [необыкновенное] существо, которое сказало: «Змея — это сын Белого императора, а убивший ее — это сын Красного императора»[536]. Когда Гао-цзу поднял впервые восстание, он устроил моление на алтаре Белого вяза — Фэньюйшэ в Фэн. Овладев землями Пэй, он был поставлен Пэй-гуном и тогда принес жертвы [духу] Чи-ю, обмазал жертвенной кровью барабаны и знамена[537]. Затем в десятой луне он прибыл в Башан, совместно с [165] владетельными князьями умиротворил Сяньян и был поставлен Хань-ваном. Поэтому он и оставил десятую луну в качестве начала года и выше всего стал ставить красный цвет.

На втором году правления (205 г.) [Хань-ван] на востоке атаковал Сян Цзи, а затем вернулся и вступил в пределы застав, где спросил: «В прошлом, при династии Цинь, каким высшим императорам приносили жертвы в храмах?» Ему ответили: «Жертвы приносили четырем [небесным] императорам — Белому, Синему, Желтому и Красному». На это Гао-цзу оказал: «Я слышал, что на небе пять императоров, почему же [служили] только четырем?» Никто не знал, как объяснить это. Гао-цзу следом сказал: «Я знаю это. Ждали лишь меня, чтобы представить [в жертвах] всех пятерых». Он соорудил жертвенник Черному императору — Хэй-ди, назвав его Бэйчжи — Северный жертвенник. Его юсы — управители и чиновники — посещали этот жертвенник, но император лично туда не ездил[538]. [Гао-цзу] приказал собрать всех прежних жрецов династии Цинь, вновь назначил главного жреца, главного управителя дацзай[539], все церемонии и обряды [велел] проводить, как и прежде. Затем приказал в уездах соорудить официальные алтари духу Земли. Издал эдикт, в котором говорилось: «Я весьма ценю жертвы предкам и почитаю жертвоприношения. Ныне, что касается жертвоприношений Верховным владыкам — императорам и должных жертв духам гор, рек и всем другим духам, то следует каждое из них подносить в свое время с необходимыми церемониями, как прежде».

Через четыре года (201 г.), когда Поднебесная была усмирена, [Гао-цзу] издал эдикт, в котором главному цензору юйши повелевалось со всей тщательностью соорудить в Фэн алтарь Белого вяза для духа Земли, на котором постоянно во все четыре сезона [приносить жертвы], а весной приносить в жертву барана и свинью[540]. Повелел чиновникам, ведающим службами, соорудить кумирню [духу] Чи-ю в Чанъани. В Чанъани учредили должности чиновников, ведающих службами и молениями, [должности] шаманок [и шаманов]. Среди них были шаманы из Лян, приносившие жертвы Небу, Земле, духу небесного алтаря, духу небесной воды, духам дома, духу, живущему на доме; шаманы из Цзинь, приносившие жертвы духам пяти императоров, духу восточного господина — Солнца, духу повелителя облаков, духу [звезды] Сымин, алтарю шаманов, кумирне шаманов, духам своих сородичей, духу очага; шаманы из Цинь, приносившие жертвы владыке алтаря Земли, охранителю шаманов, духу Цзу-лэя; шаманы из Цзин [Чу], приносившие жертвы духу, живущему под домом, предкам шаманов, духу [звезды] Сымин, духу того, кто ведает приготовлением риса; шаман Девяти небес приносил жертвы девяти небесам. Все [эти шаманы] приносили жертвы по сезонам года внутри [государевых] [166] дворцов. Шаман реки Хуанхэ приносил ей жертвы в Линьцзине, а шаман гор Наньшань приносил там жертвы [Цинь-]чжуну. Цинь-чжун — это был Эр-ши-хуанди. Для каждого [жертвоприношения] был установлен сезон и [месяц] день[541].

Через два года после этого (199 г.) кто-то сказал, что, когда поднялся дом Чжоу, он обосновался в Тай, соорудил храм духу Хоу-цзи, и до сегодняшнего дня [этому духу подносят] кровавые жертвы по всей Поднебесной[542]. Затем Гао-цзу эдиктом повелел главному цензору: «Настоящим повелеваю в областях, владениях и уездах соорудить храмы духу звезды Лин и постоянно приносить этому духу по сезонам года жертвы быками»[543]. На десятом году правления Гао-цзу (в 197 г.), весной, управители и чиновники попросили издать приказ уездным [властям] регулярно подносить барана и свинью во время жертвоприношений на алтаре Земли и злаков во второй (третий) месяц весны и во время жертв ла[544], а на алтарях Земли в селениях приказать народу в службах исходить из своих средств. Император на это начертал: «Делать так».

Через восемнадцать лет после этого (в 179 г.) на престол вступил император Вэнь-ди. На тринадцатом году правления (167 г.) он издал эдикт, в котором говорилось: «Ныне дворцовый тайный жрец мичжу перекладывает [наши] ошибки на нижестоящих... Мы никак не можем допустить этого. С настоящего времени ликвидируем эту должность»[545].

С начала жертвоприношений знаменитым горам и большим рекам, которые находились [на землях] чжухоу, жертвы подносились жрецами владетельных князей, чиновники Сына Неба ими не руководили. Когда же владения Ци и Хуайнань были упразднены, [император] повелел главному жрецу полностью взять на себя все подношения и церемонии по сезонам года [в этих княжествах], как это проводилось ранее. В этом же году эдикт [императора] гласил: «Мы к настоящему времени находимся на престоле уже тринадцать лет. Только опираясь на чудотворный дух храма наших предков, на счастье, [даруемое нам] алтарем Земли и злаков, можно было достичь спокойствия внутри страны и устранить страдания народа. За это время год от года поднимались [урожаи]. Как при наших несовершенствах [отплатить] жертвами за это? Все это даровано нам Верховным владыкой и всеми духами. Ведь известно, что древние, принося жертвы добродетелям [духов], непременно получали воздаяния за свои заслуги. [Мы] желаем, чтобы были увеличены жертвы всем духам. По совету управителей и чиновников [мы решили] увеличить на одну колесницу кортеж к каждому из пяти [главных] жертвенников в Юн, с тем чтобы запряженные кони были оснащены сбруей. На жертвенниках Сичжи и Сюй-чжи использовать сделанные из дерева колесницу и четверку лошадей тоже с полной сбруей; при жертвах духам рек [167] Хуанхэ, Цзяо[юань], Ханьшуй подношения увеличить на две яшмы. Что касается всех [остальных] храмов, то в каждом из них расширить площадь под жертвенник, подношения яшмы, шелка, жертвенной посуды увеличить [по важности жертв] в разных количествах. Но молящиеся о счастье сейчас желают счастья только нам [императору), а байсинам его не вымаливают. Отныне, служа со всем почтением, не следует больше так молиться».

Гунсунь Чэнь родом из Лу подал государю доклад, в котором говорилось: «Дом Цинь пользовался [покровительством] стихии воды, ныне дом Хань преемствовал [от него] власть и согласно порядку кругооборота стихий при Хань должна [господствовать] стихия земли, а в качестве знамения стихии земли должен показаться Желтый дракон. Значит, необходимо изменить [месяц] начала года, сменить цвета [казенной] одежды и выше всего поставить желтый цвет». В это время первый советник Чжан Цан, который хорошо разбирался в правилах музыки и в календаре, считал, что дом Хань пользуется [покровительством стихии воды и знамением этого явилось разрушение дамбы Цзиньти, на Хуанхэ[546]. [Следовательно], год должен начинаться c зимней десятой луны, в цвете [одежды] снаружи [должен преобладать] черный цвет, а внутри — красный, что соответствовало бы стихии [воды]. Так как мысли Гунсунь Чэня были [признаны] неверными, их обсуждение прекратили. Через три года (в 165 г.) в Чэнцзи показался Желтый дракон. Вэнь-ди тогда призвал к себе Гунсунь Чэня и назначил его на должность боши — ученого мужа, чтобы он вместе с остальными учеными составил проект изменения календаря, цвета придворной одежды и других дел. Этим же летом был издан эдикт, в котором говорилось: «Дух необычайного существа явился в Чэнцзи[547], но он не нанес вреда народу, значит, год будет урожайным. Мы лично будем молиться и принесем жертвы цзяо Верховным владыкам — императорам и всем духам. Пусть чиновники, ведающие церемониями, обсудят [их порядок] и не боятся утрудить нас». Управители и чиновники сказали: «В древности Сын Неба летом лично отправлялся в окрестности столицы, где приносил жертвы Верховным владыкам, поэтому [эти жертвы] и называются цзяо». Тогда в четвертой луне, летом, Вэнь-ди впервые принес жертвы цзяо на пяти [главных] жертвенниках в Юн, в одежде у всех [присутствовавших] преобладал красный цвет.

На следующий год (164 г.)[548] Синьюань Пин, уроженец княжества Чжао, увидев издали [необыкновенные] испарения, явился к императору и сказал ему: «К северо-востоку от Чанъани появились чудодейственные испарения, составленные из пяти Цветов, [они образуют облако], подобное шапке человека». Кто-то другой сказал, что «на северо-востоке находится обиталище [168] духа света Шэньмин, а на западе — могила этого духа[549]. Когда Небо ниспосылает предзнаменование, нужно соорудить храм для жертв Верховным владыкам, чтобы этим соответствовать знамению». Тогда на северном берегу Вэйхэ соорудили храм пяти императорам под общим сводом, каждому императору отводился один зал, и на все стороны выходило пять ворот, каждые из которых имели цвет своего духа — императора. Используемые в них жертвы и проводимые церемонии были такими же, как на пяти [главных] жертвенниках в Юн.

Летом, в четвертой луне, Вэнь-ди лично отправился на место слияния рек Башуй и Вэйхэ, чтобы там принести жертвы цзяо пяти императорам на северном берегу Вэйхэ. Храмы пяти императорам стояли у самой реки Вэйхэ с юга, а на север от нее проходил канал до озера Пучи[550]. Там [император] разжег костры, принося жертвы [пяти императорам], так что свет огней как бы достигал неба. Затем [император] пожаловал [Синьюань] Пину титул старшего сановника шандафу и подарил ему тысячу цзиней золотом. Он приказал боши и всем остальным ученым, используя то, что содержится в шести канонах, составить Ван чжи — «Установления вана» и при этом наметить и обсудить дела, связанные с объездом [императором] своих владений и с жертвоприношениями фэн — Небу и шань — Земле[551].

Император Вэнь-ди выехал через ворота Чанъ[ань]мэнь[552]. Ему показалось, что к северу от дороги он увидел пять человек; затем он проследовал прямо на север, где соорудил насыпной жертвенник пяти императорам, на котором поднес в жертву пять лао скота. На следующий год (163 г.) Синьюань Пин послал человека с яшмовым кубком передать донесение императору и вручить кубок. В докладе императору Пин писал: «О император! Появились пары драгоценной яшмы». [Когда император] посмотрел, то действительно обнаружил на подаренном ему яшмовом кубке вырезанную надпись, которая гласила: «Владыку людей ожидает долголетие». [Синьюань] Пин, кроме того, докладывал: «Я, ваш слуга, ожидаю, что солнце вновь появится в середине [неба]». Через короткое время солнце [действительно] отошло назад и вновь заняло центр [неба][553]. Тогда впервые [император] [изменил счет годам правления], семнадцатый год [его правления] стал первым годом, было приказано устроить по всей Поднебесной большое пиршество. В докладе [Синьюань] Пина далее говорилось: «Треножник дома Чжоу пропал в водах реки Сышуй. Сейчас воды Хуанхэ поднялись и залили реку Сышуй. Я, ваш слуга, на северо-востоке, в Фэньинь, наблюдал [поднимающиеся] пары от металлической драгоценности. Не чжоуский ли треножник порождает эти пары? Если увиденное знамение [должным образом] не встретить, то и [треножник] не заполучить». Тогда [169] государь отправил своих посланцев построить храмы к югу от Фэньиня и вблизи реки Хуанхэ, надеясь с помощью жертв обнаружить треножник дома Чжоу[554].

Нашелся, однако, человек, написавший государю о том, что все разговоры Синьюань Пина об эманациях и духах — обман. Пин был отдан на разбирательство [судебным] чиновникам, [по решению которых] Синьюань Пина казнили вместе с тремя поколениями его родственников. С этого времени Вэнь-ди охладел к делам по изменению начального месяца года и цвета [казенных] одежд, к делам духов. Принесение жертв пяти императорам к северу от реки Вэйхэ и у Чанмэня осуществлялось под руководством посланных им чиновников, которые в положенное время совершали все церемонии. [Сам император] туда не ездил.

На следующий год (в 162 г.) сюнну несколько раз вторгались в [наши] границы. [Император] поднимал войска для защиты и отражения [врага]. В последующем урожаи были малыми, не было изобилия.

Несколько лет спустя на престол вступил император Сяо-цзин. За шестнадцать лет его правления (156-141) чиновники, ведающие жертвоприношениями, каждый [на своем месте] по сезонам года приносили жертвы, как и прежде, и не было таких [жертв], которые бы [особенно] процветали. Так продолжалось до нынешнего нашего Сына Неба.

Как только нынешний Сын Неба вступил на престол, он с особенным почтением стал относиться к принесению жертв земным и небесным духам — гуй и шэнь[555].

На начальном году [правления Сяо-У-ди] (140 г), поскольку со времени воцарения Хань прошло уже более шестидесяти лет и Поднебесная мирно управлялась, все носившие за поясом памятные дощечки — чиновники ждали, что Сын Неба принесет жертвы Небу и Земле, изменит систему начала года и действующие установления, но императора влекло к учению конфуцианцев, он собирал вокруг себя талантливых и честных мужей, из которых за ученость назначил на высшие должности гунов и цинов Чжао Ваня, Ван Цзана и других лиц, он пожелал обсудить с ними вопрос о зале Минтан[556], который в прошлом был расположен к югу от города и служил для приема владетельных князей чжухоу.

Были намечены в общих чертах порядок объезда владений императором, принесения жертв Небу фэн и Земле шань, изменения календаря и цвета придворной одежды, но эти дела не были осуществлены.

Случилось так, что вдовствующая императрица Доу тяготела к поучениям Хуан-ди и Лао-цзы и не любила суждений конфуцианцев[557]. Она подослала людей, которые тайно собрали, [сведения о том], как Чжао Бань и другие незаконно [170] обогащаются. Когда [Чжао] Вань и [Ван] Цзан были вызваны на допрос, они оба [предпочли] покончить с собой. Все, что ими было задумано совершить, оказалось отброшенным.

Через шесть лет (в 135 г.) вдовствующая императрица Доу скончалась. На следующий год государь призвал к себе Гунсунь Хуна и других сильных в науках мужей. Еще через год (в 133 г.) нынешний наш государь впервые прибыл в Юн и совершил жертвоприношения цзяо на пяти [главных] жертвенниках[558]. В дальнейшем он постоянно совершал жертвоприношения цзяо раз в три года. В это время император нашел Святую госпожу и поместил ее в храме Тишигуань, который находился в парке Шанлинь. Святая госпожа была родом из Чанлина.

Глубоко скорбя об умершем сыне, [она скончалась], и душа ее воплотилась в Юань-жо, приходившуюся ей невесткой. Юань-жо стала приносить ей жертвы в своем доме, куда для жертвоприношений собиралось много народу. Приходила для принесения жертв и Пинъюань-цзюнь[559], из-за чего ее сыновья и внуки впоследствии добились почета и известности. Когда У-ди вступил на престол, он с большими церемониями перенес эти жертвы в храм. Говорили, что слова Святой госпожи были слышны, но ее не было видно.

В это же время некий Ли Шао-цзюнь, из-за того что он знал порядок принесения жертв богу очага, знал [секреты] принятия пищи и нестарения, явился к императору, и император отнесся к нему с уважением. Шао-цзюнь был прежде секретарем у Шэньцзэ-хоу и занимался магией. [Шао-цзюнь] скрывал свой возраст, место, где родился и вырос. Он всегда говорил, что ему семьдесят лет и что он может приказывать душам [умерших][560] и отдалять старость. Владея искусством магии, он объехал всех чжухоу. У него не было ни жены, ни детей. Люди, слыша, что он может приказывать душам [умерших] и быть бессмертным, стали все больше одаривать его, и у него в избытке появились золото, деньги, шелка, одежды и пища. Увидев, что [Шао-цзюнь] имеет все в избытке, хотя не занимается каким-либо ремеслом, к тому же не знает даже, откуда он родом, люди еще более уверовали в него и наперебой стремились услужить ему. Используя искусство магии, Шао-цзюнь умело делал предсказания, которые поразительно сбывались.

Как-то Шао-цзюнь пировал с Уань-хоу[561]. Среди присутствующих находился старец в возрасте более девяноста лет. Шао-цзюнь стал рассказывать ему о [тех] местах, где гулял и стрелял из лука с его дедом. Старец, когда он еще был ребенком, ездил со своим дедом по этим местам и вспомнил их. Это поразило всех присутствующих. [Однажды] Шао-цзюнь явился к императору. У императора сохранялся древний медный сосуд, о котором он спросил Шао-цзюня. Шао-цзюнь ответил: «Этот [171] сосуд на десятом году правления циского Хуань-гуна (676 г.) находился на террасе Боцинь». После того как прочитали надпись на сосуде, оказалось, что сосуд действительно [принадлежал] цискому Хуань-гуну. Это изумило всех во дворце, и Шао-цзюня стали считать святым, прожившим несколько сотен лет. Шао-цзюнь сказал императору: «Если принести жертвы богу очага, можно вызвать души [умерших]; вызвав души [умерших], можно превратить киноварь в золото, а если из полученного золота сделать посуду для питья и еды, можно продлить жизнь. Продлив жизнь, можно встретиться с небожителями, живущими на горе Пэнлай, находящейся посреди моря, а если встретиться с небожителями и принести там жертвы Небу фэн и Земле шань, то будет достигнуто бессмертие. Именно так было с Хуан-ди. Как-то, странствуя по морям, я встретился с Ань Ци-шэном, который питался фиником величиною с тыкву. Ань Ци-шэн — небожитель, посещающий гору Пэнлай. Если [кто-нибудь] понравится ему, то тому он является, а кто не понравится, от того скрывается»[562].

После этого Сын Неба начал лично приносить жертвы богу очага, послал магов в море на розыски небожителей с горы Пэнлай, подобных Ань Ци-шэну, и занялся превращением киновари и различных составов в золото[563]. Спустя некоторое время Ли Шао-цзюнь заболел и умер. Сын Неба, считая, что он не умер, а превратился в духа, приказал Куань Шу, историографу, служившему в уездах Хуан и Чуй, продолжить его искусство [магии][564]. Поиски Ань Ци-шэна с горы Пэнлай были тщетны, и тогда многие маги, жившие вдоль берега моря, в землях княжеств Янь и Ци, и приверженные ко всему сверхъестественному, стали прибывать и наперебой докладывать о делах, связанных с духами. Мю Цзи из Бо представил императору доклад о способе принесения жертв духу Тай-и — духу Великого единого, — в котором говорилось: «Среди небесных духов самый почитаемый — дух Тай-и. Помощников Тай-и называют пятью императорами. В древности Сын Неба весной и осенью в течение семи дней совершал жертвоприношения духу Тай-и в юго-восточных предместьях [столицы], поднося каждый раз большое лао [скота][565]. Для этого сооружался жертвенник, открывавший путь духам восьми сторон света».

Тогда Сын Неба приказал главному жрецу тайчжу построить такой жертвенник в юго-восточных предместьях Чанъани, чтобы там постоянно приносить жертвы по способу, [описанному] [Мю] Цзи.

Затем некто представил императору доклад, в котором говорилось: «В древности Сын Неба раз в три года подносил большое лао в жертву духам трех единых: духу Небесного единого — Тянь-и, духу Единого Земли — Ди-и и духу Великого единого — Тай-и». Сын Неба одобрил доклад и приказал [172] главному жрецу руководить ритуалом и приносить эти жертвы на алтаре духу Тай-и, как предложил [Мю] Цзи. В дальнейшем кто-то снова представил доклад, в котором говорилось: «В древности Сын Неба обычно весной приносил очистительные жертвы, при жертвах духу Хуан-ди подносились птица сяо и зверь поцзин; духу Минъяна подносился баран, духу Масина подносилась одна вороная кобылица, духу Тай-и, Владыке горы Цзэшань и духу Дичжана подносились быки, духу Уи-цзюня подносилась сушеная рыба, для жертвоприношений посланцам Светлого и Темного начал — инь и ян — служил один бык»[566]. [Император] приказал жрецам руководить этими жертвоприношениями по описанному способу и совершать их рядом с жертвенником Тай-и, [построенным по совету] [Мю] Цзи.

Позднее в парке Сына Неба появился белый олень, из шкуры которого сделали деньги, а затем, чтобы прославить это благовещее предзнаменование, выпустили деньги из белого металла[567]. На следующий год (122 г.) во время жертвоприношений цзяо в Юн поймали однорогого зверя, похожего на оленя. Управители доложили: «Вы, ваше величество, совершаете жертвоприношения цзяо почтительно и благоговейно, поэтому Верховные владыки в воздаяние за жертвы пожаловали вам однорога, который, по-видимому, подобен единорогу линю[568]». Тогда император принес жертвы на пяти [главных] жертвенниках, причем на каждом из них дополнительно было сожжено по одному быку. [Император] одарил чжухоу [монетами из] белого металла, желая показать им, что благовещее знамение [доказывает] его угодность Небу. После этого Цзибэй-ван, полагая, что вскоре Сын Неба должен будет принести жертвы Небу фэн и Земле шань, представил доклад, в котором [выразил желание] поднести императору гору Тайшань и находящиеся около нее поселения.

Сын Неба, со своей стороны, вознаградил Цзибэй-вана [землями] других уездов. Чаншань-ван совершил преступление и был сослан. Сын Неба пожаловал его младшему брату земли в Чжэньдине, чтобы он мог продолжать приносить жертвы покойным правителям княжества, а на территории владения Чаншань создал область. Таким образом, все пять [священных] пиков оказались в областях, [непосредственно управляемых] Сыном Неба[569].

В следующем году (121 г.), используя свое [знание секретов общения] с земными и небесными духами, Шао-вэнь, уроженец земель Ци, явился к императору. Император любил Ван-фужэнь. Когда наложница умерла, то говорят, что Шао-вэнь с помощью магии ночью вызвал образ наложницы Ван и духа очага, которых Сын Неба видел издали, находясь за занавеской. После этого он пожаловал Шао-вэню должность военачальника Вэнь-чэна, щедро одарил его и стал оказывать знаки [173] почтения как [знатному] гостю. Вэнь-чэн сказал: «Вы, государь, хотите установить общение с духами, но если не будете подражать духам в [убранстве] дворцовых помещений и в одеяниях, то духи не явятся». Тогда [император] сделал повозки, на которых [велел] нарисовать облака, в эти повозки запрягал [лошадей] в благоприятный день, чтобы этим изгонять вредное влияние со стороны душ умерших. Кроме того, был построен дворец Ганьцюань, в котором возвели башни, разрисованные изображениями духов Неба, Земли, Тай-и и других духов, там расставили жертвенную посуду, чтобы призывать небесных духов[570].

После этого [Сын Неба] построил башню Болян, установил в ней медные колонны, сделал подносы в форме ладони небожителя для собирания [небесной] росы и другие предметы[571].

На следующий год после смерти Вэнь-чэна (118 г.) Сын Неба тяжело заболел в Динху, и, хотя шаманы и лекари применяли все способы лечения, болезнь не проходила. [Ранее] Фа-гэнь из Юшуя говорил: «В области Шанцзюнь есть шаман, когда он болеет, в него вселяются души усопших»[572]. Император призвал к себе этого шамана, поселил во [дворце] Ганьцюань, где тот приносил жертвы. [Теперь], когда император заболел, он послал гонцов спросить [через шамана] о болезни у Святой госпожи. Святая госпожа ответила: «Сын Неба может не беспокоиться о болезни. Когда он немного поправится, пусть через силу встанет и встретится со мной во дворце Ганьцюань». Затем императору стало легче, и тогда он посетил Ганьцюань, где полностью избавился от заболевания. В Поднебесной была объявлена большая амнистия. В честь Святой госпожи сооружен дворец Шоугун («Дворец долголетия»). Святая госпожа была наиболее почитаема в нем, [столь же, как] дух Тай-и, ее помощников звали Да-цзинь («Большие запреты») и Сы-мин («Управляющий судьбами»), им подчинялись остальные духи. [Святую госпожу] невозможно было увидеть, но голос ее был слышен и походил на человеческий. Она то появлялась, то исчезала, когда же появлялась, ветер затихал. [Дух ее] жил в комнате за занавеской. Иногда она разговаривала днем, но [174] обычно только ночью. Сын Неба входил в ее покой, предварительно совершив обряд очищения. Через шамана [Святая госпожа] играла роль хозяйки и требовала еды и напитков. Стоило ей сказать, чего она хочет, как требуемое посылалось. Затем при дворце Шоугун построили Северный дворец — Бэйгун, развесив в нем флаги из перьев и установив жертвенные сосуды для исполнения церемоний в честь Святой госпожи.

Все, что говорила Святая госпожа, император приказал выслушивать и записывать, называя эти записи хуа-фа — «Начертанные [нам] законы». Слова Святой госпожи были обыкновенными, знакомыми всем людям, в них не было ничего необычайного, и они радовали только одного Сына Неба. Но поскольку все дела [Святой госпожи] совершались втайне, никто и не знал о них.

Через три года (в 114 г.) управители и сановники доложили [императору], что наименование годов правления следует связывать с благовещими знамениями, ниспосылаемыми Небом, а не называть их по порядку чисел: «первый», «второй» и так далее.

Первую эру правления [следует] назвать цзянь-юань — «Начало созидания», вторую эру в связи с появлением кометы назвать юань-гуан — «Начальный свет» и третью эру, поскольку во время жертвоприношений цзяо был пойман однорогий зверь, назвать юань-шоу — «Первая охота»[573].

Зимой следующего года (113 г.) Сын Неба приносил жертвы цзяо в Юн, где, советуясь [с приближенными], сказал: «Ныне мы лично приносим жертвы Верховным владыкам, но не приносим жертв Владычице-земле, что не отвечает ритуалу».

Управители и сановники, посоветовавшись с Придворным историографом[574] и жрецом Куань Шу, сказали: «Рога быков, приносимых в жертву Небу и Земле, [малы], словно коконы шелкопряда или каштаны.

Ныне, если вы, ваше величество, будете лично приносить жертвы Владычице-земле, то для Владычицы-земли — Хоу-ту следует построить пять жертвенников на круглых холмах среди болот и приносить на каждом из них в жертву по одному желтому теленку и по большому лао [скота] По окончании жертвоприношений животные должны закапываться в землю, а участвующие в церемониях должны быть в одеждах желтого цвета».

После этого Сын Неба выехал на восток и впервые построил, как ему советовали Куань Шу и другие, жертвенники в честь Владычицы-земли на выступающих холмах в [уезде] Фэньинь[575]. Государь лично исполнил все церемонии по ритуалу, предусмотренному для поклонения Верховным владыкам. [175]

По окончании церемонии Сын Неба прибыл в Инъян, откуда тронулся в обратный путь. Проезжая через Лоян[576], император издал указ, гласивший: «Три династии давно прекратились, [в отдалении] трудно существовать [их потомкам]. Поэтому потомку дома Чжоу жалую земли на тридцати ли и титул чжоуского Цзынань-цзюня, чтобы он приносил там жертвы покойным ванам».

В этом году Сын Неба впервые отправился в объезд областей и уездов и посетил гору Тайшань. Весной Лэчэн-хоу представил императору доклад, в котором говорилось о Луань Да, служившем во дворце [правителя] Цзяодуна В прошлом он обучался вместе с военачальником Вэнь-чэном у одного и того же учителя, а затем стал старшим магом у Цзяодун-вана.

Старшая сестра Лэчэн-хоу, супруга Кан-вана, не имела сыновей. После смерти Кан-вана правителем был поставлен его сын от наложницы. Поскольку супруга [покойного] Кан-вана вела распутный образ жизни, между ней и новым правителем не было согласия, и они оба угрожали друг другу [применением] закона. Услышав, что Вэнь-чэн мертв, супруга Кан-вана, желая угодить императору, послала Луань Да [ко двору], чтобы он при содействии Лэчэн-хоу добился приема [у императора] для разговора с ним о магии. Сын Неба, казнивший Вэнь-чэна, раскаивался в том, что рано лишил его жизни, и жалел, что не использовал до конца его магическую силу, поэтому он очень обрадовался встрече с Луань Да.

[Луань] Да был высокого роста, красивой наружности, [умел] много рассуждать о магии и [различных] планах, не боялся высказываться по важным делам и говорил так, что [люди] не сомневались [в его правоте]. [Луань] Да говорил: «Как-то я странствовал по морю и встретился с Ань Ци, Сянь-мэнем и другими [небожителями]. Однако, считая, что я занимаю низкое положение, они отнеслись ко мне с недоверием. Кроме того, они нашли, что Кан-ван [всего лишь] чжухоу, а поэтому я не заслуживаю, чтобы мне были переданы секреты магии. Я несколько раз говорил с Кан-ваном, но Кан-ван не использовал моих [знаний] Мой учитель [в свое время] говорил мне: «Золото можно выплавить, промывы Хуанхэ можно заделать, лекарство бессмертия можно достать, небожителей можно призвать». Однако я боюсь, что меня ожидает участь Вэнь-чэна. Вот почему все маги замкнули свои рты, кто же осмелится говорить о магии?» Император ответил: «Вэнь-чэн умер из-за того, что съел печень лошади. Если ты действительно сможешь воспринять его искусство, разве я пожалею что-либо для тебя?» [Луань] Да на это сказал: «Мой учитель ничего не просил у людей, а, наоборот, люди просили у него. Если вы, ваше величество, непременно хотите призвать Святого человека, то [176] возвысьте своего посланца, сделайте его своим близким, отнеситесь к нему с почестями, подобающими гостю, не унижайте его, наденьте на него полномочные печати [на шнурах] и тогда можете посылать его поговорить со Святым человеком. Тогда, возможно, Святой и согласится явиться. Только оказав уважение посылаемому к нему лицу, можно призвать Святого».

После этого император заставил [Луань Да] показать свое магическое искусство в небольшом, а именно в бое шахматных фигур, и [действительно] фигуры сами стали нападать одна на другую[577].

В это время императора беспокоили прорывы [дамб] на Хуанхэ и неудачи с получением золота [из киновари], поэтому он пожаловал [Луань] Да титул «Командующего пятью выгодами». Через месяц с небольшим [Луань Да] уже носил на поясе четыре печати: «Командующего служителями Неба», «Командующего служителями Земли» и «Командующего великими связями»[578]. Затем Сын Неба составил указ цензору, в котором говорилась: «В древности Юй прочистил ложе девяти рек и проложил русла для четырех потоков. Однако ныне Хуанхэ затопляет берега и равнины, из-за этого непрерывно ведутся работы по постройке плотин. На двадцать восьмом году нашего управления Поднебесной Небо послало нам мужа, чтобы через него установить [с Небом] великую связь. В гексаграмме цянь говорится о «летящем драконе» и «диком лебеде, приближающемся к утесу». Мы полагаем, что все это связано с этим [случаем][579]. Жалую [Луань] Да, носящему титул «Командующего служителями Земли», две тысячи дворов и титул Лэтун-хоу». Кроме того, император пожаловал [Луань Да] дом первого разряда, полагающийся лехоу, тысячу слуг, колесницы, не используемые [другими], повозки и лошадей, а также занавеси, посуду и утварь, чтобы обставить его дом. Он дал ему в жены принцессу Вэй-чан, пожаловал ей приданое в десять тысяч цзиней золота и изменил ее имя, назвав ее «принцесса Дан-ли» — по названию земельного владения, в котором она жила[580]. Сын Неба лично посетил дом Луань Да. По дороге к его дому один за другим следовали посланцы, чтобы осведомиться о его здоровье и поднести подарки. Все, начиная от тетки императора, военачальников, высших сановников и тех, кто был ниже их рангом, устраивали в своих домах пиры в честь Луань Да и одаривали его подарками.

После этого Сын Неба вырезал еще одну нефритовую печать со знаками тяньдао-цзянцзюнь («Военачальник, [указывающий на] путь Неба») и отправил гонца, одетого в одежду из птичьих перьев, который, встав ночью на [разостланный] белый камыш, вручил печать «Командующему пятью выгодами», также одетому в одежду из птичьих перьев и стоявшему на белом [177] камыше[581]. Этим он показывал, что [относится к Луань Да] не как к простому слуге. Знаки тяньдао на печати, которую должен был носить [Луань Да], означали, что он открывает Сыну Неба путь к небесным духам. «Командующий пятью выгодами» стал еженощно приносить жертвы в своем доме, стремясь призвать с неба духов. Однако духи не являлись, зато собирались души усопших, которыми он умел превосходно управлять. В дальнейшем [Луань Да] собрал свои вещи, готовясь к поездке, и, как говорят, отправился на восток, в море, искать своего учителя. В несколько месяцев после своего появления [Луань] Да повесил на пояс шесть печатей, его слава потрясла всю Поднебесную. Поэтому на побережье моря, среди жителей земель Янь и Ци, не было таких, кто бы, сжимая руки [от изумления], не говорил о том, что он, [Луань Да], обладает секретом магии и может [сноситься] с духами и небожителями.

Летом этого же года (113 г.), в шестой луне, шаман из Фэньиня по имени Цзинь совершал для народа жертвоприношения Владычице-земле на холме в Вэй и заметил, что рядом земля имеет выпуклость в форме крюка, а когда разгреб ее, то нашел треножник. По величине треножник превосходил все имевшиеся треножники, на нем имелся рисунок, но не было вырезано опознавательной надписи. Удивленный находкой, [шаман] сообщил об этом местному чиновнику. Чиновник доложил Шэну, правителю области Хэдун, а Шэн сообщил [императору]. Сын Неба отправил посла проверить и расспросить шамана [Цзиня] об обстоятельствах находки. [Выяснилось, что] злого умысла и обмана нет, тогда было совершено торжественное жертвоприношение. Для встречи треножника [император] прибыл в Ганьцюань, намереваясь взять его с собой для подношения Небу. Когда император прибыл к горе Чжуншань[582], небо прояснилось, стало тепло, а над местом, [где находился треножник], появилось желтое облако. Говорят, что в это время мимо пробегал олень, которого император лично застрелил из лука и принес в жертву. По прибытии [двора] в Чанъань гуны и все высшие сановники — цины и дафу, посоветовавшись между собой, попросили разрешения выразить почтение к [найденному] драгоценному треножнику. Сын Неба ответил: «Недавно Хуанхэ разлилась, несколько лет подряд у нас урожай небогатый, поэтому я объехал свои владения и принес жертвы Владычице-земле, умоляя ее ради байсинов вырастить хлеба. В нынешнем году урожай обилен, за него еще не принесены благодарственные [жертвы], так почему же появился треножник?»

Все управители и сановники сказали: «Мы слышали, что в древности Великий император[583], возвысившись, [сделал] один священный треножник, причем число «один» символизировало [178] «Единство» и означало, что Небо, Земля и все живые существа навсегда связаны между собою. Хуан-ди — Желтый император — сделал три драгоценных треножника, символизировавшие Небо, Землю и Человека. Юй собрал металл у девяти пастырей [в областях] и отлил девять треножников. Во всех этих случаях варили жертвенных животных для жертвоприношений Верховным владыкам, небесным и земным духам. Треножники воздвигались, когда у власти находились мудрые [правители], и так они перешли к дому Ся и дому Шан. Когда моральные устои дома Чжоу ослабли и жертвенник в Сун был уничтожен[584], треножники погрузились в воду, скрылись и стали невидимы. В гимнах говорится:

Ныне треножник доставлен во дворец Ганьцюань, его цвет меняется, подобно окраске дракона. Это значит, что ниспосланное [вам] счастье будет безграничным. Вместе с тем на гору Чжуншань опустилось желто-белое облако и появился как предзнаменование дикий зверь, который был убит из большого лука [четырьмя] стрелами у подножия жертвенника и в знак благодарности принесен в жертву. Только император, правящий по воле Неба, сердцем понимает смысл этих знамений, так как они согласуются с его добродетелями. Треножник следует представить в храм предков, [а потом] спрятать в императорском дворце, чтобы должным образом ответить на ясное предзнаменование». Император распорядился: «Быть по сему».

Люди, посланные в море на розыски горы Пэнлай, доложили, что хотя гора Пэнлай недалеко, но они достичь ее не смогли, по-видимому, из-за того, что не видели испарений, поднимающихся над горой. Тогда император послал лиц, которые, как говорят, [были искусны] в наблюдении за эманациями, чтобы они помогли обнаружить эти испарения[586]. Осенью этого же года (113 г.) император прибыл в Юн, готовясь совершить жертвоприношения цзяо. Кто-то сказал ему: «Пять императоров [древности] являлись только помощниками духа Великого единого, поэтому вам следует поставить [жертвенник] духу Тай-и и лично принести на нем жертвы цзяо». Однако император колебался и не принимал решения.

Гунсунь Цин, уроженец земли Ци, сказал: «В этом году был найден драгоценный треножник, причем нынешней зимой день под знаком синь-сы — это первый день месяца, и он совпадает с днем зимнего солнцестояния, так же как это было при Желтом императоре — Хуан-ди». У Цина имелись дощечки с надписью, в которой говорилось: «Когда Хуан-ди нашел [179] драгоценный треножник в Юаньцюй и спросил о находке у Гуйюй Цюя[587], то [Гуйюй] Цюй ответил: «Вы, император, нашли драгоценный треножник и чудесный тысячелистник, причем в этом году день под знаком цзи-ю — это первый день месяца, и он совпадает с днем зимнего солнцестояния, значит, вы узнали законы [движения] неба, по которым кончается один цикл и начинается другой». Тогда Хуан-ди стал высчитывать грядущие дни по тысячелистнику и высчитал, что приблизительно через двадцать лет наступит день, когда утро первого числа месяца совпадет с днем зимнего солнцестояния. Двадцать таких вычислений дали период в триста восемьдесят лет[588]. [После этого срока] Хуан-ди стал небожителем и вознесся на небо».

Гунсунь Цин хотел доложить императору о надписи, используя [помощь] Со-чжуна. Однако Со-чжун, посмотрев надпись, [нашел], что она неосновательна, и, заподозрив, что она выдумана, отказался [доложить]. Он сказал: «Вопрос о драгоценном треножнике уже решен, к чему еще что-то делать?» Тогда [Гунсунь] Цин сообщил о надписи через фаворита императора. Император очень обрадовался [известию], вызвал [Гунсунь] Цина и стал его расспрашивать. Тот ответил: «Я получил эту надпись от Шэнь-гуна, а Шэнь-гун уже умер». Император спросил: «Кто такой был Шэнь-гун?» Цин сказал: «Шэнь-гун — уроженец земель Ци. Он был близок к Ань Ци-шэну и от него услышал о словах Хуан-ди. Кроме этой надписи, о треножнике других записей у него не было. Он говорил: «Процветание династии Хань должно наступить тогда, когда повторится [благоприятное сочетание дней], имевшее место при Хуан-ди. Мудрый правитель Хань будет из числа внуков или правнуков Гао-цзу. Когда появится драгоценный треножник, правитель установит связь с духами и принесет жертвы Небу и Земле — фэн-шань. Жертвы Небу и Земле [в свое время] приносили семьдесят два правителя вана, но только Хуан-ди оказался в состоянии подняться на гору Тайшань и принести жертвы Небу». Шэнь-гун говорил мне: «Правитель династии Хань также поднимется на гору [Тайшань] и принесет жертвы Небу фэн, а коли он поднимется и принесет жертвы Небу, то сможет стать небожителем и вознесется на небо». Во времена Хуан-ди чжухоу насчитывалось десять тысяч, но лишь в семи тысячах [владений] приносились жертвы духам. В Поднебесной восемь знаменитых гор, из которых три находятся в землях варваров, а пять — в срединных владениях. В срединных владениях находятся горы Хуашань, Шоушань, Тайши, Тайшань и Дунлай[589]. Хуан-ди часто выезжал на эти пять гор для встречи с духами.

Временами Хуан-ди воевал, временами изучал способы, как стать небожителем. Беспокоясь о том, что байсины будут порицать избранный им путь, он решительно отрубал головы [180] каждому, кто хулил небесных и земных духов[590]. Так продолжалось более ста лет, после чего он сумел установить общение с духами.

Хуан-ди принес жертвы цзяо Верховным владыкам в Юн и оставался там три месяца. Гуйюй Цюй, по прозвищу Да-хун, умер и был похоронен в Юн, его могила — это курган Хунчжун. Позднее Хуан-ди общался с огромным числом духов в зале Минтан. Минтан находился во дворце Ганьцюань. То, что называли Ханьмэнь («Ворота холода”),соответствует [нынешнему] Гукоу[591]. Хуан-ди из меди, добытой на горе Шоушань, отлил треножник у подножия горы Цзиншань. Когда треножник был готов, появился дракон, который свесил усы вниз, чтобы поднять Хуан-ди. Хуан-ди взобрался на спину дракона, за ним поднялись и сели на спину дракона сановники и обитательницы женского дворца — всего более семидесяти человек, после чего дракон стал подниматься. Но остальные мелкие чиновники, не сумевшие забраться [на спину дракона], схватили его за усы. Они вырвали у дракона усы и уронили [на землю] лук Хуан-ди. Байсины, подняв головы, смотрели вверх на то, как Хуан-ди поднимается в небо, затем подобрали лук и усы дракона и стали причитать. Поэтому последующие поколения людей назвали место, где это произошло, Динху — „Озеро-треножник», а лук Хуан-ди получил название У-хао — «Крик ворона»».

Сын Неба тогда сказал: «Увы! Если бы я мог действительно уподобиться Хуан-ди, то я смотрел бы на расставание с женой и детьми [так же легко], как на снятие соломенных туфель»[592]. Затем он пожаловал Гунсунь Цину звание лана и послал на восток ожидать появления духов на горе Тайши. Вслед за этим император совершил жертвоприношение цзяо в Юн, посетил Лунси, проехал на запад, где поднялся на гору Кунтун, откуда возвратился во дворец Ганьцюань[593]. [Он] приказал жрецу Куань Шу и другим соорудить жертвенник духу Тай-и. Жертвенник был построен по образцу жертвенника духу Тай-и, воздвигнутого Цзи из Бо, и имел три яруса. Внизу кольцом вокруг него располагались жертвенники пяти императорам, каждый в соответствующем для [духа] данного императора направлении. Жертвенник Хуан-ди был поставлен на юго-западе. Таким образом, были открыты пути для духов умерших со всех восьми сторон света[594].

Для жертвоприношений духу Великого единого использовалось то же самое, что и при любых жертвоприношениях в Юн, но добавлялись сладкое вино, финики и сушеное мясо; кроме того, забивали одного яка, чтобы всем этим наполнить жертвенные сосуды и чаши. Пяти императорам подносились только чаши, наполненные сладким вином. На землю по углам жертвенников совершали возлияние вина, чтобы, как говорили, [181] накормить тех, кто сопровождал духов усопших и [духа] созвездия Северного Ковша. По окончании жертвоприношения остатки жертвенного мяса полностью сжигались. Внутрь жертвенного быка белого цвета вкладывался олень, в оленя — кабан, и все это смачивалось так, что получался навар. В жертву Солнцу приносится бык, в жертву Луне — баран или кабан. При жертвоприношениях Великому единому (Тай-и) главный жрец надевал темно-красную расшитую одежду. При жертвоприношениях пяти императорам [одевались в одежды] в соответствии с цветом, присущим каждому императору, при жертвоприношениях Солнцу надевалась красная, а при жертвоприношениях Луне — белая [одежда].

В первый день одиннадцатой луны под знаками синь-сы (24 декабря 113 г.), совпавший с днем зимнего солнцестояния, Сын Неба на рассвете в первый раз совершил жертвоприношения цзяо духу Великого единого. Утром со сложенными на груди руками совершил поклонение Солнцу, а вечером — Луне. Он почтил дух Великого единого по ритуалу, принятому для жертвоприношений цзяо в Юн. Слова восхваления при жертвоприношении гласили: «Вначале Небо пожаловало императору драгоценный треножник и чудесный план. Было первое число года, и вновь настало первое число года, [закончился] один [кругооборот], и начался новый. Я, Владыка-император, благоговейно склоняюсь в почтительном поклоне перед [Небом]». [При этой церемонии] предпочтение в одежде было отдано желтому цвету. Во время жертвоприношения по склонам жертвенного холма сплошь горели огни и кругом стояли сосуды для варки жертвенного мяса.

Управители и чиновники доложили: «Над местом жертвоприношения появился свет». Высшие сановники тогда объявили: «Император в первый раз принес жертвы цзяо духу Великого единого — Тай-и в Юньяне[595], управители и чиновники поднесли ему белую яшму и прекрасных животных для жертвоприношения. Той же ночью появился дивный свет, а когда наступил день, [от жертвенника] поднялся желтый туман и устремился к небу». Тайшигун — Придворный историограф, жрец Куань Шу и другие сказали: «Прекрасные [знаки], ниспосланные духами, служат предзнаменованием удачи и помощи духов в [нашем] счастье, поэтому на месте, которое было озарено этим светом, следует поставить жертвенник духу Великого единого, чтобы ясно ответить на это предзнаменование. Прикажите главному жрецу приносить на нем жертвы осенью и в двенадцатой луне. Раз в три года жертвы цзяо приносит лично император».

Осенью этого года по случаю похода против [племен] наньюэ император устроил моление духу Великого единого, для совершения которого из колючего кустарника сделали древко и [182] нарисовали знамя с изображением солнца, луны, созвездия Северного Ковша и поднимающегося кверху дракона так, чтобы рисунок трех звезд Великого единого представлял [как бы] острие копья духа Тай-и[596]. Знамя было названо «Чудотворным». При молениях перед военными действиями Придворный историограф брал это знамя и указывал им в направлении владения, против которого выступали в поход.

[Между тем] отправившийся в поездку «Военачальник пяти выгод», не посмел выйти в море, а прибыл на гору Тайшань и стал совершать жертвоприношения. Император послал человека тайно следовать [за У-ли цзянцзюнем] и проверять его действия. [Оказалось, что] в действительности он ни с какими [духами] не встречался. [Несмотря на это], У-ли ложно заявил, что встретился со своим учителем. Так магическое искусство У-ли истощилось и чаще всего не оправдывалось. Тогда император казнил У-ли цзянцзюня.

Зимой этого года Гунсунь Цин, который наблюдал за духами в области Хэнань, увидел следы [ног] небожителя на стене города Гоуши[597] и живое существо, похожее на фазана, которое ходило взад и вперед по городской стене. Сын Неба лично прибыл в Гоуши осмотреть следы. Он спросил у [Гунсунь] Цина: «Не следуешь ли ты примеру Вэнь-чэна и У-ли?» [Гунсунь] Цин ответил: «Небожители не ищут правителей людей, [наоборот], правители людей ищут их. Если правитель не проявит немного великодушия и терпения, духи не явятся. Когда говорят о делах, связанных с духами, то эти дела как будто далеки от нас и нереальны, но пройдут многие годы, и духи [в конце концов] могут быть призваны». После этого во всех областях и владениях стали расчищать дороги, приводить в порядок и строить дворцы и башни, а также жертвенники духам на известных горах в надежде, что император посетит их.

Весной этого года (111 г.) после уничтожения царства [племен] наньюэ к императору явился его любимый сановник Ли Янь-нянь, предложивший хорошую музыку. Император похвалил новую мелодию и передал ее на обсуждение высших сановников, сказав при этом: «Народ все еще сопровождает жертвоприношения музыкой с танцами под барабан, а [мы] ныне, совершая жертвоприношения цзяо, не имеем такой музыки. Разве это правильно?» Гуны и цины ответили: «В древности жертвоприношения Небу и Земле всегда сопровождались музыкой, и таким путем духи Неба и Земли принимали полагающиеся им почести». Кто-то сказал: «Великий император приказал Су-нюй играть на пятидесятиструнных гуслях, но мелодия была печальна, император не мог ее выдержать, он рассек гусли пополам, так что в них стало всего двадцать пять струн». После этого во время благодарственных жертвоприношений по случаю [183] победы над [племенами] наньюэ были принесены жертвы духам Великого единого — Тай-и и Владычицы-земли — Хоу-ту, во время которых впервые были исполнены музыка и танцы. Было набрано много мальчиков для пения [во время служб], сделаны двадцатипятиструнные гусли и гусли кунхоу. С этого времени [при жертвоприношениях] появились гусли циньсэ[598].

Зимой следующего года (110 г.), советуясь [с сановниками], император сказал: «В древности сначала отводили войска, распускали солдат, а уж затем приносили жертвы Небу фэн и Земле шань». Потом император выехал на север в объезд области Шофан во главе войска численностью более ста тысяч солдат. На обратном пути он принес жертвы на могиле Хуан-ди на горе Цяошань, а затем распустил солдат в Сюйжу[599]. Император сказал: «Я слышал, что Хуан-ди не умер, почему же ныне существует его могила?» Кто-то ответил: «Хуан-ди, став небожителем, вознесся на небо, а сановники похоронили [только] его одежду и головной убор». После прибытия во дворец Ганьцюань, готовясь к жертвоприношениям на горе Тайшань, император предварительно принес жертвы лэй духу Великого единого.

После того как нашли драгоценный треножник, император предложил высшим сановникам и ученым мужам обсудить вопрос о жертвоприношениях Небу и Земле. Поскольку, однако, жертвоприношения Небу и Земле [ранее] совершались редко и [фактически] их уже давно прекратили, никто не знал их ритуала. Тогда ученые-конфуцианцы предложили использовать для жертвоприношений Небу фэн и Земле шань порядок, [принятый] для жертв ван, описанный в текстах Шан шу, Чжоу гулинь, Ван-чжи[600], когда [император] стрелял из лука в жертвенных быков[601]. Дин-гун, уроженец земель Ци, которому было более девяноста лет, сказал: «Название жертв Небу фэн и Земле шань связано с бессмертием. Первый циньский император не смог подняться [на гору Тайшань], чтобы принести жертвы Небу. Если вы, ваше величество, непременно хотите взойти на эту гору, то поднимайтесь постепенно, и если не будет дождя и ветра, то вы сможете подняться [на Тайшань] и принести жертвы Небу фэн». Тогда император приказал ученым-конфуцианцам упражняться в стрельбе из лука по быкам и разработать ритуал жертвоприношений Небу и Земле.

Через несколько лет наступило [подходящее] для выезда время. Сын Неба слышал от Гунсунь Цина и магов, что при Хуан-ди и до него во время принесения жертв Небу фэн и Земле шань всегда вызывались диковинные существа и устанавливались связи с духами, поэтому он хотел, подобно Хуан-ди и его предшественникам, прославиться в мире встречами с духами, небожителями и мудрецами с горы Пэнлай. [Он хотел], [184] возвысившись, сравняться добродетелями с девятью императорами [древности], для чего [стремился] усиленно использовать учение и искусство конфуцианцев, чтобы украсить церемониал жертвоприношений. Однако ученые-конфуцианцы уже не могли ясно рассказать ему о жертвоприношениях Небу и Земле; кроме того, они были скованы древними текстами Ши цзина и Шан шу и не могли развернуться.

Когда император [приказал] сделать для жертвоприношений Небу и Земле сосуды и показал их ученым-конфуцианцам, некоторые из них сказали: «Они не сходны с древними». Кроме того, Сюй Янь добавил: «Церемонии, совершаемые учеными из обрядового приказа, не так хороши, как церемонии, совершавшиеся в Лу». А Чжоу Ба, собрав ученых, предложил свой церемониал жертвоприношений Небу и Земле. Тогда император понизил [Сюй] Яня и [Чжоу] Ба в должности, прекратил все [обсуждения с конфуцианцами, больше не прибегая к их [советам].

В третьей луне (31 марта — 29 апреля 110 г. до н. э.) император выехал на восток и посетил Гоуши, затем с соответствующими церемониями поднялся к пику Тайши, на горе Чжунъюй[602]. Сопровождавшие его чиновники, оставшиеся у подножия горы, услышали, будто кто-то провозгласил «десять тысяч лет [императору]». Когда спросили находившихся вверху, то оказалось, что поднявшиеся на гору [ничего] не говорили, а когда спросили стоявших внизу, [то оказалось, что] те тоже [ничего] не говорили. После этого император даровал землю около горы Тайши тремстам дворам для принесения там жертв, приказав назвать их селение Чунгаои[603].

Проследовав на восток, император поднялся на гору Тайшань. [В это время] трава еще не зазеленела и листья на деревьях, растущих на горе, еще не распустились. Император приказал поднять снизу камень и поставить его на вершине горы Тайшань. Отсюда император выехал далее на восток, проехал вдоль берега моря и по пути с соответствующими церемониями принес жертвы восьми духам[604]. Уроженцев владения Ци, которые представляли императору доклады с рассказами о чудесных, необыкновенных явлениях и о способах магии, насчитывалось десятки тысяч, но ни одно из их [предложений] не выдержало проверки. Тогда [император] собрал множество судов, приказав нескольким тысячам человек, рассказывавшим о чудесных горах в море, отправиться на этих судах на поиски небожителей с горы Пэнлай. Гунсунь Цин с верительным знаком в руках все время следовал впереди, высматривая знаменитые горы. Достигнув горы Дунлай, он доложил, что заметил ночью человека, рост которого достигал нескольких чжанов, но, когда он направился к нему, человек исчез, и удалось увидеть только следы его ног, которые, как он говорил, были [185] необыкновенно большими и походили на следы птицы или зверя. Некоторые из чиновников доложили, что видели старца, ведущего за собой собаку, и старец сказал: «Я хочу повидаться с великим гуном»[605], после чего внезапно исчез. Хотя император и увидел огромные следы, но не поверил, [что их оставил небожитель]. Однако, когда чиновники рассказали про старца, он твердо уверовал, что это был небожитель. Поэтому он задержался на берегу моря, предоставив магам перекладные повозки [для дальнейшего пути], и втайне отправил [кроме них] на розыски небожителей тысячи людей.

В четвертой луне (30 апреля — 29 мая 110 г. до н. э.) [император] выехал в обратный путь и прибыл в Фэнгао[606]. Императора беспокоило то, что все ученые-конфуцианцы и маги говорили о жертвоприношениях фэн и шань каждый по разному, неосновательно [и их предложения] было трудно осуществить. Прибыв в Лянфу, Сын Неба принес с соответствующими церемониями жертвы духу Земли. В день и-мао (17 мая 110 г.) император приказал ученым-конфуцианцам, служившим при нем, надеть кожаные головные уборы, широкие пояса со вставленными в них памятными дощечками и стрелять из луков в быков. К востоку от подножия горы Тайшань был насыпан холм и совершены точно такие же церемонии, как при жертвоприношениях цзяо духу Великого единого. Ширина холма составляла 1 чжан и 2 чи, а высота — 9 чи. Под холмом были запрятаны нефритовые пластинки с надписями, текст которых хранился в тайне. По окончании церемонии Сын Неба в сопровождении одного приближенного Цзы-хоу, занимавшего должность фэнцзюя[607], поднялся на гору Тайшань, где также насыпал холм. Все, что относилось к этому [жертвоприношению], осталось тайной. На следующий день император спустился с горы по северному склону.

В день бин-чэнь (18 мая) император принес жертвы шань духу Земли на горе Сужань, находившейся к северо-востоку от подножия горы Тайшань, с церемониями, принятыми для жертвоприношений Владычице-земле. Во всех ритуалах, которые Сын Неба совершал лично, в одеждах предпочтение отдавалось желтому цвету, и во всех случаях играла музыка. Для подстилки, [на которую клали подношения] духам, использовалась росшая между реками Янцзы и Хуайхэ трава мао, каждый стебель которой имел три грани. Холм насыпался вперемешку из земли пяти цветов. На волю были выпущены привезенные из далеких мест редкие животные и птицы, а также белые фазаны, что придало большую [торжественность] жертвоприношениям. Буйволы, яки, носороги, слоны и прочие животные подобного рода [для жертвоприношений] не употреблялись. Все, кто [с императором] прибыл к горе Тайшань, принесли жертвы Владычице-земле[608]. Во время жертвоприношений Небу и Земле, [186] ночью, появлялось нечто похожее на свет, а днем от холмов поднимались белые пары.

Возвратившись с жертвоприношений Земле, Сын Неба занял свое место в зале Минтан, где все сановники пожелали ему долгих лет жизни. Затем [император] приказал цензору составить указ, в котором говорилось: «Мы, будучи маленьким человеком, обладаем самым высоким титулом и опасаемся, что не сможем с честью носить его. Добродетели наши малы, и [мы] несведущи в церемониях и музыке. При жертвоприношениях духу Тай-и похоже, что появилось знамение в виде благовещего света, которое было едва заметно. Нас охватил трепет перед этим странным явлением, и [мы] хотели прекратить [жертвоприношения], но, не посмев сделать этого, поднялись на гору Тайшань, где насыпали холм [для жертвоприношений Небу], посетили Лянфу, а затем принесли жертвы Земле на горе Сужань. Вступив на новый путь и одобряя начало изменений, представленных нам сановниками, жалуем народу, каждым ста дворам, по одному быку и десяти даней вина, а всем тем, кто старше восьмидесяти лет, сиротам и вдовам дополнительно по куску полотна и шелка. Освобождаем [жителей] Бо, Фэнгао, Шэцю и Личэн от уплаты налогов и податей в текущем году[609]. Объявляем в Поднебесной большую амнистию, такую же, как в указе об амнистии, объявленном в год и-мао (120 г.). Всюду, где мы проезжали, отменить принудительные работы. Все дела, возникшие за последние два года, прекращаем разбором».

Следом был издан другой указ, в котором говорилось: «В древности Сын Неба раз в пять лет объезжал владения и совершал жертвоприношения на горе Тайшань, а являвшиеся на церемонии чжухоу останавливались у горы. Приказываю всем чжухоу построить для себя подворья у подножия горы Тайшань».

После того как Сын Неба принес жертвы Небу на горе Тайшань, [Поднебесная] не терпела бедствий от ветров и дождей, а маги наперебой стали говорить, что теперь, по-видимому, удастся найти святых с горы Пэнлай. Император обрадовался тому, что вот-вот встретится с духами, и поэтому снова направился на восток, доехал до берега моря и стал приносить жертвы ван, рассчитывая встретиться [с духами] с горы Пэнлай.

[В это время] неожиданно заболел и в тот же день умер Цзы-хоу, занимавший должность фэнцзюя. Из-за этого император покинул место [жертвоприношений], последовал вдоль берега моря, достиг на севере Цзеши, объехал область Ляоси, откуда проехал по северным границам и прибыл в Цзююань[610]. В пятой луне [император] возвратился во дворец Ганьцюань. Управители и чиновники [напомнили ему], что, когда был найден драгоценный треножник, установили эру правления [187] юань-дин («первый треножник»), значит, ныне следует установить первый год эры правления юань-фэн («первая насыпка холма»)[611].

Осенью того же года в созвездии Дунцзин появилась комета. Прошло более десяти дней, и она появилась в группе звезд Саньтай[612]. Ван Шо, наблюдавший за облаками, сказал: «Ведя наблюдения, я только что видел, как появилась звезда Чжэньсин, похожая на тыкву, но через короткое время вновь исчезла». Управители и чиновники сказали: «Вы, ваше величество, установили правила дома Хань для жертвоприношений Небу и Земле, а в награду Небо явило звезду Дэсин — «Звезду добродетели»[613]».

Зимой следующего года император принес жертвы цзяо пяти императорам в Юн, а возвратившись, принес жертвы духу Великого единого. В произнесенном при этом восхвалении говорилось: «Свет Звезды добродетели разлился далеко, что предвещает спокойствие и счастье. Снова появилась звезда Шоусин — «Звезда долголетия», изливающая яркий свет. Появилась и сияет звезда Синьсин — «Звезда доверия». Я, император, почтительно приношу жертвы, приготовленные старшим жрецом»[614].

Весной (109 г.) Гунсунь Цин сообщил, что видел небожителя на горе Дунлай, который как будто сказал: «Хочу встретиться с Сыном Неба». Тогда Сын Неба посетил город Гоу-ши и пожаловал Гунсунь Цину должность чжундафу — дворцового советника. Затем [император] направился на гору Дунлай, где прожил несколько дней, но никого не встретил, а только увидел следы великана. Он снова отправил магов на поиски небожителей и для сбора растения чжи[615]. Количество посланных исчислялось тысячами.

В этом году случилась засуха. Поскольку у Сына Неба не было другого повода для выезда, он совершил моление [о дожде] в Ваньлиша, а проезжая мимо горы Тайшань, принес ей жертвы. На обратном пути прибыл в Хуцзы, где лично присутствовал на заделывании промывов [в дамбах] на реке Хуанхэ; пробыл здесь два дня и, опустив в воду жертвы, уехал[616]. Двум высшим сановникам было приказано заделать с помощью солдат промывы в дамбах, после чего река сместилась и пошла по двум каналам, вернувшись в старое русло, проложенное Юем.

В это время оба владения [племен] наньюэ уже были уничтожены. Уроженец царства Юэ — Юн-чжи сказал: «По своим обычаям юэсцы верят в души усопших, которые появляются на всех их молениях, что неоднократно приносило [молящимся] пользу. В прошлом Дунъоу-ван почитал души умерших и поэтому прожил до ста шестидесяти лет. Последующие поколения стали относиться [к душам усопших] пренебрежительно, и поэтому [племена юэ] ослабели». [188]

[Император] приказал тогда юэскому шаману поставить юэскую молельню, в которой был установлен помост, но без жертвенника. На помосте стали приноситься жертвы духам Неба, Верховному императору и душам усопших, а также производились гадания на костях курицы[617]. Император верил в эти моления и начал прибегать к гаданиям на костях курицы в юэской молельне.

Гунсунь Цин сказал: «Небожителей можно увидеть, но поскольку вы, император, всегда спешили, когда выезжали, то и не встретили их. Если сейчас вы, ваше величество, построите башню, подобную имеющейся на городской стене Гоуши, положите в нее сушеного мяса и фиников, тогда, должно быть, удастся вызвать небожителей. Ведь небожители любят останавливаться в высоких башнях».

Тогда государь приказал построить в Чанъани башни Фэйлянь и Гуйгуань, а во дворце Ганьцюань — башни Ишоугуань и Яньшоугуань, повелев [Гунсунь] Цину, имея при себе верительную бирку и приготовив жертвоприношения, ожидать небожителей. Кроме того, он построил башню Тунтянь[цзин]тай, расставив под башней жертвенную утварь для вызова духов и небожителей. После этого во дворце Ганьцюань дополнительно был выстроен передний зал и начато расширение различных дворцовых помещений.

Летом (109 г.) во внутренних покоях дворца выросло растение чжи. В связи с тем что промывы на реке Хуанхэ были заделаны, Сын Неба соорудил башню Тунтянь («Совпадающую с Небом»), где, как говорили, показался [слабый] свет. Тогда император издал указ, в котором говорилось: «В покоях дворца Ганьцюань выросло чудесное растение чжи, имеющее девять стеблей, в связи с чем в Поднебесной объявляется амнистия в отношении тех, кто не повторял преступлений»[618].

На следующий год (108 г.) предприняли поход против царства Чаосянь. Летом была засуха. Гунсунь Цин сказал: «Когда во времена Хуан-ди насыпали жертвенный холм, то Небо ниспосылало засуху и три года просушивало этот холм». Вот почему император издал указ, в котором говорилось: «Небо ниспослало засуху, желая, по-видимому, просушить жертвенный холм. Приказываю всей Поднебесной с почтением приносить жертвы звезде Линсин».

На следующий год (107 г.) император совершил жертвоприношение цзяо в Юн, проложил дороги в Хуэйчжун и объехал эти земли. Весной он прибыл на озеро Минцзэ и возвратился через Сихэ[619].

Зимой следующего года (106 г.) император, объезжая область Наньцзюнь, прибыл в Цзянлин, откуда проследовал на восток. Взошел и совершил службы на горе Тяньчжушань в уезде Цянь и дал этой горе название Наньюй («Южный [189] пик»)[620]. По Янцзы проплыл из Сюньяна в Цзунъян, пересек озеро Пэнли и выполнил обряды в честь находящихся здесь знаменитых гор и рек[621]. Следуя на север, прибыл в Ланъе и двинулся дальше по берегу моря. В четвертой луне (15 мая — 13 июня 106 г.) прибыл в Фэнгао, где насыпал жертвенный холм[622].

Ранее, когда Сын Неба приносил жертвы Небу на горе Тайшань, [ему показали] у северо-восточного подножия горы Тайшань место, где в древности был расположен зал Минтан, причем это место было труднодоступным и закрытым со всех сторон. Император захотел [вновь] возвести зал Минтан вблизи Фэнгао, но не знал, как его устроить.

Гунъюй Дай, уроженец Цзинани, представил рисунок зала Минтан, существовавшего при Хуан-ди. По рисунку, в середине зала было помещение, не имевшее с четырех сторон стен и покрытое тростником. Помещение было окружено водой, поставленные вокруг него здания имели галереи, сверху возвышались башни. Башня, в которую входили с юго-запада, носила название Куньлунь. Сын Неба входил через нее для принесения жертв Верховным владыкам. Тогда император приказал построить в Фэнгао, на реке Вэнь, зал Минтан по рисунку, представленному Гунъюй Даем.

Когда на пятом году [юань-фэн] (106 г.) был насыпан холм, император принес в зале Минтан жертвы духам Великого единого и пяти императоров, [таблички] которых были установлены на самом почетном месте, напротив жертвенника для приношений императору Гао-ди. Жертвы Владычице-земле — Хоу-ту были принесены в нижнем наружном помещении. Для этих жертвоприношений употребили двадцать больших лао жертвенных животных. Сын Неба вошел по дорожке, ведущей через башню Куньлунь, и впервые совершил жертвоприношение в зале Минтан согласно ритуалу, [принятому] для жертвоприношений цзяо. После завершения церемоний [жертвы] были сожжены перед залом.

Затем император снова поднялся на гору Тайшань и совершил тайное жертвоприношение на ее вершине. У подножия горы Тайшань были принесены жертвы пяти императорам, каждому в направлении его [господства], жертвоприношения Хуан-ди и Чи-ди были принесены совместно, причем в этих жертвоприношениях императору помогали управители и чиновники. На горе Тайшань император развел огонь, и все находившиеся внизу сделали то же самое.

Через два года день зимнего солнцестояния, приходившийся на день под знаками цзя-цзы (25 декабря 105 г.), совпал с первым числом одиннадцатой луны, и ученые, занимавшиеся исчислением календаря, приняли эту дату за основу [для исчислений]. Сын Неба лично прибыл на гору Тайшань, и, [190] поскольку день зимнего солнцестояния совпал с первым числом одиннадцатой луны под знаками цзя-цзы, он принес жертвы Верховному владыке в зале Минтан, но не принес жертв Небу фэн и Земле шань. При церемонии было произнесено следующее восхваление: «Небо еще раз пожаловало Владыке-императору чудесные гадательные палочки для исчисления Великого начала[623]. Круг завершился, и начался новый. Я, Владыка-император, почтительно кланяюсь духу Великого единого — Тай-и».

Выехав на восток, император прибыл к берегу моря проверить, как дела у лиц, ездивших в море, и у магов, занимавшихся поисками духов. Хотя никаких результатов не было, он снова послал туда еще большее число людей, надеясь встретиться с духами.

В одиннадцатой луне, в день и-ю (15 января 104 г.), сгорела башня Болян. В двенадцатой луне, первого числа, в день цзя-у (24 января), император лично насыпал жертвенный холм на горе Гаоли и принес жертвы Владычице-земле[624]. После этого он прибыл к Бохайскому морю, чтобы принести издали жертвы небожителям горы Пэнлай, надеясь попасть в их чудесные чертоги. По возвращении, из-за того что башня Болян сгорела, император стал принимать [доклады] правителей владений и областей во дворце Ганьцюань.

Гунсунь Цин сказал: «Когда Хуан-ди воздвиг башню Цинлинтай, то она сгорела через двенадцать дней, и тогда Хуан-ди построил зал Минтан, находившийся на месте [нынешнего] дворца Ганьцюань». Многие маги также говорили, что некоторые из правителей древности размещали столицу в Ганьцюане. После этого Сын Неба также стал принимать чжухоу во дворце Ганьцюань, и вблизи были построены подворья для владетельных князей.

Затем Юн-чжи сказал: «По юэским обычаям, если случится пожар и дом строится вновь, он должен быть больше прежнего, чтобы не произошло повторения несчастья». Тогда император воздвиг дворец Цзяньчжан, имевший тысячу ворот и десять тысяч дверей. Передний зал был выше, чем во дворце Вэйян. К востоку от переднего зала стояла арка Фэнцюэ высотою более двадцати чжанов. К западу от него находился сад Тан-чжун, на территории которого был загон для тигров площадью в несколько десятков ли. К северу от дворца был выкопан большой пруд и построена башня Цзяньтай, высота которой превышала 20 чжанов. Пруд назывался Тайе. Посреди пруда были насыпаны горы Пэнлай, Фанчжан, Инчжоу и Хулян в подражание священным горам, расположенным среди моря, и [расставлены] изваяния черепах и рыб. К югу от дворца находились зал Юйтан, ворота Бимэнь, [стояли] изваяния больших птиц. Кроме того, были построены башни Шэньминтай и Цзинганьлоу [191] высотою в 50 чжан, и все это было соединено дорогами для проезда императора.

Летом династия Хань изменила календарь, приняв за начало года первую луну; среди цветов господствующим стал желтый; для чиновников изменили [текст] печатей, на них вырезались [теперь] пять иероглифов; был объявлен первый год эры правления под девизом тай-чу («великое начало»)[625].

В этом году был предпринят поход на запад против царства Давань. Появилась в большом количестве саранча. Дин Фу-жэнь, Юй Чу из Лояна и другие совершали жертвоприношения с применением магии, для того чтобы навлечь несчастья на сюнну и на царство Давань[626].

На следующий год (103 г.) управители и чиновники доложили, что для пяти жертвенников в Юн не хватает животных для жертвоприношений и не заготовлены ароматические травы. Тогда жрецам было приказано при жертвах подносить телят, [подбирая их] так, чтобы масть способствовала победе над враждебной стихией, а жеребят заменять лошадьми, вырезанными из дерева. Только для жертвоприношений пяти императорам использовались жеребята, и то лишь когда император лично совершал жертвоприношения цзяо. Что касается жеребят, употреблявшихся для жертвоприношений известным горам и рекам, то все они подлежали замене деревянными лошадками. Однако, когда мимо [этих гор и рек] проезжал император, как и раньше разрешалось приносить живых жеребят. Остальные церемонии были оставлены в прежнем виде.

На следующий год (102 г. до н. э.) император выехал на восток, на берег моря, проверить, как обстоят дела с духами и небожителями, но все еще никто не добился результатов. Однако некоторые из магов сказали: «При императоре Хуан-ди в Чжици для наблюдения за небожителями был построен [город с] пятью стенами и двенадцатью башнями, которые назывались Иннянь — «Моление об урожайном годе»». Император разрешил построить башни по предложенному способу, дав им название Миннянь — «Блестящий год». Затем император лично принес с соответствующими церемониями жертвы Верховным владыкам.

Гунъюй Дай сказал: «Хотя при Хуан-ди и насыпался жертвенный холм на горе Тайшань, однако Фэн-хоу, Фэн-цзюй и Ци-бо предложили Хуан-ди насыпать холм для жертвоприношений Небу на горе Дунтай, а холм для жертвоприношений Земле на горе Фаньшань. Это совпало с волей духов, и поэтому он сделался бессмертным»[627].

Сын Неба приказал приготовить жертвенную утварь и отправился на гору Дунтай. Однако гора Дунтай оказалась маленькой и низкой и не соответствовала ходившей о ней славе, поэтому император приказал жрецам [просто] принести ей [192] жертвы, но не насыпать холмов для жертвоприношений Небу и Земле. Затем он приказал [Гунъюй] Даю приносить горе жертвы и наблюдать за духами. Летом император возвратился на гору Тайшань и принес жертвы, приносившиеся раз в пять лет, по тому же ритуалу, как и раньше. Кроме того, дополнительно принес жертвы Земле в Шилюй. Шилюй находилось к югу от подножия горы Тайшань, и многие маги говорили, что это поселение небожителей, поэтому император лично принес здесь жертвы Земле. Через пять лет (98 г.) император снова прибыл на гору Тайшань, чтобы принести жертвы Небу, а возвращаясь обратно, принес жертвы горе Хэншань[628].

Жертвоприношения цзяо духам Великого единого и Владычицы-земли, введенные нынешним Сыном Неба, совершались лично императором раз в три года [в Юн]. Когда при создании дома Хань установили жертвы Небу — фэн и Земле — шань, то жертвы фэн совершались раз в пять лет. Жертвоприношения духу Великого единого по способу Цзи из Бо, духам Сань и, Минъяна, Масина и звезды Чисин, а также жертвоприношения, установленные Куань Шу на пяти [жертвенниках], совершались чиновниками в соответствии с сезонами и временами года. Всеми перечисленными шестью жертвоприношениями руководил главный жрец. Что касается жертвоприношений восьми духам и всем другим духам, жертвоприношений Миннянь, жертв горе Фаньшань и других известных жертвоприношений, то они совершались [в том случае], если здесь проезжал император, и прекращались после его отъезда. Жертвоприношения, предложенные магами, совершались по их собственному усмотрению, и, когда тот, кто ввел эти жертвоприношения, умирал, они прекращались, и чиновники-жрецы не продолжали их. Все остальные жертвоприношения совершались, как и раньше.

После того как ныне правящий император [впервые] совершил жертвоприношения Небу фэн и Земле шань, в течение двенадцати лет он посетил пять [священных] горных вершин и четыре большие реки[629]. Между тем маги, наблюдавшие за духами и приносившие им жертвы, а также люди, выезжавшие в море на поиски горы Пэнлай, никак не могли подтвердить [свои рассказы]. Что касается Гунсунь Цина, наблюдавшего за духами, то хотя он и ссылался на обнаруженные следы великана, но это также не принесло результатов.

Поэтому Сын Неба мало-помалу пресытился необычными и пустыми рассказами магов, но все же не рвал с ними связей в надежде встретиться с настоящим магом. В дальнейшем количество магов, говоривших о жертвоприношениях духам, стало еще больше, но какой был толк, все могли видеть.

Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу так.

Я сопровождал [императора] в его поездках, связанных с жертвоприношениями всем небесным и земным духам, духам [193] известных гор и рек, а также во время жертвоприношений Небу и Земле. Я входил в храм Шоугун и присутствовал при жертвоприношениях и молениях, а поэтому имел возможность изучить и проверить слова магов и жрецов. Удалившись от дел, я привел в порядок все, что относилось к служению душам усопших и небесным духам, начиная с древнейших времен и все это показал здесь как с их внешней, так и с внутренней стороны. Таким образом, достойные мужи, которые будут жить в будущем, смогут прочитать об этом. Что касается подробностей, связанных с жертвенной посудой, [с подношением] яшмы и тканей, а также церемоний, соблюдаемых при подношениях, то сведения об этом хранятся у управителей и чиновников[630].