Исторические записки. Т. IV. Трактаты

ГЛАВА 30 ПИНЧЖУНЬ ШУ — «ТРАКТАТ О СБАЛАНСИРОВАННОСТИ [ХОЗЯЙСТВА]»[682]

Когда дом Хань возвысился, он унаследовал все беды и зло, [сотворенное] династией Цинь: все взрослые мужи служили в армии, старые и юные перевозили зерно и фураж [для войск], люди работали тяжело и напряженно, а богатства оскудевали[683]. [Дошло до того], что Сыну Неба не могли даже предоставить четверку одномастных лошадей для выезда, а военачальники и первые советники часто ездили на повозках, запряженных быками. Что же касается простого народа, то у него совсем, не было никаких накоплений и запасов.

Позднее из-за того, что циньские деньги были тяжелыми и трудными в обращении, было решено их сменить и позволить народу выплавлять [другие] монеты[684]. Золотой слиток стал весить один цзинь, законы были упрощены, а [циньские] запреты отменены[685]. Однако находились люди в народе, которые противозаконно гонялись за выгодами, накапливали излишки от всех промыслов и тем задерживали их [продажу] на рынке, в результате цены на товары стремительно прыгали вверх. Дань риса, например, стоил десять тысяч монет, а лошадь стоила сто слитков золота[686].

Когда Поднебесная была успокоена, Гао-цзу издал повеление, по которому торговцам запрещалось носить шелковые одежды и ездить на колесницах, их подати и налоги были утяжелены, чтобы затруднить [их деятельность] и унизить их[687]. При императоре Сяо-хуэй-ди (194-188) и императрице Гао-хоу (187-180) в Поднебесной впервые наступила устойчивость, поэтому вновь ослабли правила, [регулирующие дела] купцов и торговцев, однако сыновья и внуки торговых людей по-прежнему не имели права становиться чиновниками и состоять на [государственной] службе. Затем подсчитали [сумму, идущую на] жалованье чиновникам, исчислили, сколько нужно [денег] на управление, и таким путем определили размеры податей с народа. Однако доходы от налогов и податей, [поступающие] от использования гор и рек, парков и прудов, рынков и мест торговли, так же как [и доходы] с поместий самого Сына [202] Неба и всей жалованной знати, шли только этим лицам и расходовались на их содержание, не входя в суммы общих расходов Поднебесной[688]. Зерно, перевозимое по воде и суше из районов к востоку от гор для снабжения казенных служб столичного района, за год не превышало количества в несколько сотен тысяч дань.

Ко времени правления императора Сяо-вэня (179-157) становилось все больше мелких денег цзяцянь, которые к тому же стали легкими по весу. Тогда их заменили, начав отливку монет весом 4 шу, на которых делали надпись бань-лян — «половина ляна»[689]. [В то же время] по указу императора народу разрешили свободно выплавлять деньги. [В результате] правитель владения У, [будучи в ранге] чжухоу, использовал близость гор и выплавлял там деньги, по богатству он сравнялся с Сыном Неба и впоследствии в конце концов взбунтовался против власти[690]. Дэн Тун был простым сановником, но, занявшись выплавкой денег, он по богатству превзошел любого вана[691]. Коль скоро деньги, отлитые во владении У и Дэн [Туном], распространились по всей Поднебесной, [в конце концов] появилось запрещение [свободной] отливки монет.

В это время сюнну много раз вторгались на наши северные окраины и бесчинствовали там, поэтому было создано множество военных поселений и гарнизонов, однако зерна, производимого на окраинах, не хватало, чтобы накормить всех едоков. Тогда всем, кто мог привлечь народ для перевозок зерна по воде и для переброски зерна по суше в район границ, стали даровать ранги знатности, причем давали ранги вплоть до дашучжана[692].

Во время [правления] императора Сяо-цзина (179-141)[693] в области Шанцзюнь и к западу от нее случилась засуха, и тогда вновь издали указ, по которому продавались ранги знатности, причем цена их была сокращена, чтобы привлечь [к доставкам] народ. Что же касается сосланных на работы в отдаленные местности, то они, стремясь избавиться от [тяжелого] труда, могли перевозками зерна для казны освободиться от наказаний[694]. В это время в еще большем числе стали создаваться [царские] парки, стали [разводить] лошадей, расширяя их использование; дворцы и палаты стояли рядами, колесницы и лошади увеличивались в числе[695].

По прошествии нескольких лет после вступления на престол нынешнего государя исполнилось более семидесяти лет со времени установления власти дома Хань. В государстве не происходило [военных] событий[696], и страна не страдала от наводнений и засух, каждая семья [в эти годы] была обеспечена [всем необходимым], хлебные склады в столице и бурты хлеба на местах были полны, в казенных хранилищах наблюдался избыток товаров и богатств[697]. Медные монеты, находившиеся в [203] столичном районе, соединялись в связки по десять десятков тысяч монет, связки портились, рассыпались, и их невозможно было даже сосчитать[698]. Зерно в государственных житницах накоплялось из года в год, склады переполнялись, и зерно вытекало наружу, лежало на открытом воздухе, и в конце концов оно гнило и портилось, становясь непригодным в пищу. На дорогах и в переулках, где жили массы простолюдинов, везде виднелись лошади, на дорожках и межах между полей виднелись целые табуны. Садиться верхом на кобылицу считалось непристойным, и такого ездока не допускали в кавалькаду. Даже охранители деревенских ворот ели хорошее мясо и пшено. Служившие мелкими чиновниками [не сменялись, пока] их сыновья и внуки не вырастали; занимавшие более крупные должности делали со временем [названия своих чинов] фамилиями или прозвищами. В силу этого люди берегли свое имя и серьезно относились к нарушению законов — они прежде всего осуществляли свой долг, стремясь избежать позора и стыда[699].

Но тем временем законы становились все менее строгими, а люди — все более богатыми, высокомерие служилых и богатеев все возрастало. Некоторые из них собирали своих сообщников из числа забияк из богатых и силой решали все [дела] на месте в сянцюях[700]. Члены императорского рода владели [обширными] землями и [вместе с] гунами, цинами и дафу и их подчиненными состязались в роскоши и расточительстве; [в убранстве] своих домов, [в отделке] колесниц и в одеждах они незаконно пользовались тем же, что и император, и не знали во всем этом меры.

[Но ведь известно, что] непременным условием изменений [в мире] является то, что всякая вещь [и явление], достигнув расцвета, потом приходит в упадок[701].

После этого (в 138 г.) Янь Чжу, Чжу Май-чэнь и другие призвали [жителей] Дунъоу переселиться [севернее], что было связано с [соперничеством] двух царств Юэ. В результате на землях между реками Янцзы и Хуайхэ, [куда их переселили], стало тягостно жить. [Народ] испытывал треволнение[702]. Тан Мэн и Сыма Сян-жу впервые (в 130 г.) открыли пути к землям юго-западных и, прорубив проходы в горах, они проложили дорогу на расстоянии более чем в тысячу ли, тем самым расширив [территории] областей Ба и Шу, но все это истощило силы населения этих областей[703]. Пэн У[-цзя] покончил с царством Чаосянь и учредил там область Цанхай[704], что истощило силы жителей [бывших] владений Янь и Ци и вызвало там недовольство[705].

Когда (в 133 г.) Ван Куй составил план [засады против сюнну] в Маи, сюнну разорвали мирный договор, основанный на родстве, вторглись в наши северные окраины и стали там бесчинствовать[706]. Военные действия шли беспрерывно, не [204] прекращаясь [годами] Поднебесная страдала от этого, истощала свои силы, а [число людей] со щитами и копьями с каждым днем все росло. Отправлявшиеся в поход брали провиант в дорогу, проживавшие на месте [должны были] посылать продовольствие для их снабжения, в стране и на ее окраинах было тревожно и неспокойно, и это передавалось от одних к другим. В результате байсины разорялись и стремились ловко [обходить] законы, а богатства [казны] и подношения [двору] растрачивались, сходили на нет и не восполнялись.

Тогда вносящим ценности в казну стали давать должности чиновников, тех, кто поставлял [казне] товары, стали освобождать от наказаний. [Порядок] выбора и выдвижения людей на посты пришел постепенно в упадок, а честность и чувство стыда пропали. Зато выдвинулось вперед применение военной силы, законы устрожились, а приказания охватывали все и вся. [Правда], с этого времени появились и чиновники, радеющие за рост выгод [для государства][707].

Затем ханьские военачальники стали ежегодно посылать по нескольку десятков тысяч конников для удара по хусцам, в результате командующий колесницами и конницей Вэй Цин захватил у сюнну их земли южнее реки Хуанхэ и соорудил [крепость] в Шофане[708]. В этот же период империя Хань уже проложила дорогу в земли юго-западных и. На сооружении дороги трудилось несколько десятков тысяч человек, им тащили на спинах и коромыслах продукты и зерно на расстояние в тысячи ли, причем из десяти с лишним чжун достигал места назначения лишь один дань[709], а для всего этого тратили еще деньги в Цюн и Бо, собирая там носильщиков[710]. Прошло несколько лет, но дорога так и не была проложена, так как племена мань и и много раз нападали [на работающих] и ханьские чиновники были вынуждены посылать туда войска, чтобы покарать их. Весь поземельный оброк и подати с областей Ба и Шу были недостаточны, чтобы покрыть расходы по строительству дороги, и тогда призвали крепкие, богатые дома обрабатывать поля в землях южных и, с тем чтобы там они вносили зерно местным уездным властям, а деньги за него получали в столичной казне.

Когда на востоке (в 128 г.) [ханьцы] дошли до области Цанхай[711], то траты на посланных туда [работных] людей и ссыльных[712] были примерно такими же, как [в районах] южных и. Помимо этого более ста тысяч человек было направлено на строительство защитных сооружений в Шофане. Доставка зерна по суше и по воде [на все эти работы] производилась на очень далекие расстояния, и тяготы от них ложились в равной степени на все районы к востоку от гор, расходы [достигали сумм] в десятки и сотни связок по десять тысяч монет, и государственная казна все больше пустела. Тогда призвали народ, чтобы те, кто мог, отдавали бы [в казну] взрослых рабов [205] и рабынь, обещая освобождение от всех повинностей до конца жизни, а тем, кто уже был придворным чиновником — ланом, обещали за это повышение в ранге[713]. Дело дошло до того, что впервые за внесение в казну баранов стали давать титул лана[714].

Через четыре года после этого (в 124 г.) дом Хань послал старшего командующего [Вэй Цина][715] во главе шести военачальников с армией, насчитывающей более ста тысяч человек, напасть на правого Сянь-вана [сюнну]. Они убили или захватили в плен 15 тысяч врагов. На следующий год (123 г.) старший командующий во главе шести военачальников снова выступил в поход и напал на хусцев, они убили или захватили в плен 19 тысяч воинов противника. [Ханьским] воинам за захват пленных и убийство [солдат противника] выдали вознаграждение золотом в количестве более 200 тысяч цзинь. Несколько десятков тысяч пленных [сюнну] были щедро одарены, одежду и пищу им предоставили местные власти. Однако в армии Хань тоже погибло более ста тысяч солдат и лошадей, не считая потерь военного снаряжения и расходов на перевозку зерна по воде и суше. Таким образам, деньги, хранившиеся у дануна — главы финансового и хлебного ведомства[716], растрачивались, собранные подушные подати и налоги истощились так, что уже не хватало средств для выдачи воевавшим солдатам.

Управители и чиновники юсы[717] доложили об этом [императору]. Сын Неба сказал: «Мы слышали, что пять императоров древности[718] в своих наставлениях не повторяли друг друга и [успешно] правили Поднебесной; Юй и Тан правили [каждый по своим] законам, идя разными путями[719]. И хотя пути, которыми они следовали, были отличны, но все они были едины в создании [мира] добродетели[720]. Мы весьма опечалены тем, что на северных рубежах нашего государства все еще нет спокойствия. Недавно старший командующий [Вэй Цин] атаковал сюнну, убил или взял в плен девятнадцать тысяч врагов, но из-за задержки [с доставкой провианта] войскам нечего стало есть[721]. [Ныне мы передаем] на обсуждение сановникам, чтобы потом обнародовать, [указ] о позволении народу покупать титулы и откупаться от заключения [в тюрьме], освобождаться от наказания или сокращать его сроки»[722]. [Управители и чиновники, обсудив это предложение], попросили императора установить почетные чиновные титулы, наименовав их «титулы за военные заслуги». За одну степень [предлагалось] брать 170 тысяч монет, а за все в общем получалась сумма более чем в триста тысяч золотых [слитков][723]. «Те, кто покупал титул за военные заслуги, вплоть до пятого ранга гуаньшоу, мог проходить испытания на [занятие поста] чиновника и имел преимущественное право получить место; [купившие] титул седьмого ранга [206] цяньфу приравнивались [по привилегиям] к общему званию удафу[724]; в случае, если носители этих титулов совершали преступление, им должен был снижаться титул на две ступени, титулы могли приобретаться вплоть до [восьмого] ранга юэцина[725]. Таким образом, будут прославляться военные заслуги».

[При осуществлении указа], когда военных заслуг было много, то выходили за рамки указанных рангов, люди с наиболее крупными заслугами жаловались титулом хоу и становились высшими сановниками циндафу, люди с меньшими заслугами становились ланами и чиновниками. Коль скоро пути [вхождения в число] чиновников стали путаными и многообразными, система чиновничьих должностей пришла в полный упадок[726].

Когда Гунсунь Хун добился (в 124 г.) поста первого советника империи Хань благодаря тому, что предложил удерживать подданных с помощью [принципов] долга и справедливости, изложенных в Чунь-цю[727], а Чжан Тан стал главой судебного ведомства, так как в самых непреклонных выражениях стоял за строгость основных установлений, с этих пор появился закон [об ответственности тех, кто] видел или знал [о преступлении][728], а против тех, кто низвергал образцы и поносил [императора], применялось заключение в тюрьму по самой строгой мере. На следующий год (122 г.) обнаружились нити заговора о бунте Хуайнань-вана, Хэншань-вана и Цзянду-вана, тогда высшие сановники провели дознание, наказали преступников и покончили со всей группой, замешанной в заговоре. Были признаны виновными и приговорены к смерти несколько десятков тысяч человек[729]. В то время как старшие чиновники действовали со все большей жестокостью и поспешностью, законы и приказы [империи] становились [все более] ясными для расследования [нарушений][730].

В это самое время император призвал к себе отовсюду честных, мудрых, благородных и образованных мужей и стал их почитать, некоторые из них достигли высших постов — гунов и цинов, стали сановниками[731]. Гунсунь Хун, будучи первым советником ханьского двора, носил холщовое платье, не излишествовал в еде и тем являл пример для Поднебесной. Однако [его пример] не сказался на общих нравах, мало-помалу желания людей все больше направлялись на приобретение заслуг и выгод.

На следующий год (121 г.) командующий легкой конницей [Хо Цюй-бин][732] снова дважды выступал в поход и нападал на северных варваров, захватил сорок тысяч пленных. Осенью этого года сюннуский Хуньсе-ван во главе массы своих сородичей, числом в несколько десятков тысяч человек, прибыл сдаться [дому Хань], тогда император Хань выслал навстречу им двадцать тысяч повозок. Когда сдавшиеся прибыли, они получили вознаграждение в том же размере, как воины, имевшие [207] заслуги. За этот год было израсходовано [на эти цели] более сотни раз по десять миллионов монет.

[Следует сказать, что] ранее, более чем за десять лет до этого (в 132 г.), река Хуанхэ прорвала дамбы у Гуаня, земли владений Лян и Чу из-за этого неоднократно испытывали трудности, а в областях, лежащих вдоль Хуанхэ, где дамбы ограждали реку, случались неожиданные прорывы ограждений и разрушения дамб[733]. Расходы [на борьбу с наводнениями] невозможно было сосчитать. Затем По (Пань) Си, желая избежать перевозок зерна водным путем через теснины Дичжу, стал прокладывать канал между реками Фэньшуй и Хуанхэ, чтобы использовать его также для орошения полей, на работах было занято несколько десятков тысяч человек[734]. Чжэн Дан-ши (в 129 г.), считая, что перевозки зерна по реке Вэйхэ слишком далеки и идут кружным путем, стал прокладывать прямой канал от Чанъани до Хуаиня, на этих работах было занято несколько десятков тысяч человек[735]. В районе Шофана также стали прокладывать канал, и там было занято на работах тоже несколько десятков тысяч человек[736]. Каждый [из этих каналов] сооружался два-три сезона, работы еще не были завершены, а расходы на каждый из них достигали сумм в многие сотни миллионов монет.

Сын Неба стал во множестве выводить [боевых] лошадей с целью использовать их в походах против хусцев (сюнну). Лошадей, которые были пригнаны в район Чанъани и кормились тут, насчитывалось несколько десятков тысяч голов. Призванных на военную службу и поставленных ходить за этими лошадьми в районе Гуаньчжуна уже не хватало, и тогда перебросили сюда людей из близлежащих областей. В то же время сдавшиеся хусцы одевались и кормились за счет казны, которая уже не справлялась со снабжением. Тогда Сын Неба [повелел] сократить яства [двора], отказался от использования колесниц, запряженных четверками лошадей, изъял из императорских кладовых хранившийся там неприкосновенный запас, чтобы восполнить нехватку.

На следующий год (120 г.) районы к востоку от гор испытали урон от наводнения, среди народа многие голодали и бедствовали. Тогда посланные Сыном Неба эмиссары опустошили склады и хранилища в областях и владениях, чтобы помочь бедному люду. Когда оказалось, что этого недостаточно, [император] призвал богатых и крепких хозяев ссудить необходимым [нуждающихся]. Но и это не смогло обеспечить нужную помощь, и тогда стали переселять бедный народ на земли к западу от застав и заполнять [народом] Синьциньчжун, что к югу от Шофана. Более 700 тысяч душ в одежде и пище полностью полагались теперь на казну. В течение нескольких лет [власти] ссужали переселенных всем необходимым для [208] ведения хозяйства. Посланцы властей, разделив [переселенных] на группы, опекали их, [эмиссаров следовало на места так много, что] они видели в пути шапки и верха возков друг друга[737]. Расходы на все это исчислялись сотнями миллионов монет, и их даже невозможно было сосчитать. А государственная казна совсем опустела.

В то же время богатые купцы и крупные торговцы накапливали богатства, подчиняли себе бедняков, перевозили товары на сотнях телег, они приобретали упавшие [в цене товары], храня их на местах. Даже знать, владеющая пожалованными землями и поселениями[738], склонив головы, уповала в снабжении [на этих людей]. Некоторые из тех, кто выплавлял металл и выпаривал соль, накапливали богатства, исчисляемые десятками тысяч золотых слитков, но они не помогали государству[739] в трудную пору, а простой народ из-за этого страдал вдвойне. Тогда Сын Неба, посовещавшись (в 120 г.) с высшими сановниками — гунами и цинами, решил сменить деньги и [порядок] их выпуска, чтобы восполнить таким путем [нехватку средств] и подавить тех, кто повсюду действовал без всякой совести и захватывал [богатства].

В это время в запретном [императорском] парке находились белые олени, а в ведомстве по сбору налогов [для императорского дома] — Шаофу — хранилось большое количество серебра и олова[740]. К этому моменту прошло более сорока лет с тех пор, как при императоре Сяо-вэне (в 175 г.) сменили деньги и выпустили монеты весом 4 шу. С годов [под девизом] цзянь-юань (140 г.) и до настоящего времени [серебро и олово] использовались мало, правительственные власти постоянно прибегали к [запасам] богатых медью многочисленных гор и выплавляли медные деньги, а среди народа тоже незаконно плавили медные монеты, число которых трудно было даже исчислить. Медных монет становилось все больше, а [стоили и] весили они все меньше; товаров, в свою очередь, становилось все меньше, а стоили они все дороже. Тогда управители и чиновники сказали [императору]: «В древности применялись деньги из кожи, которые владетельные князья подносили при визитах ко двору [сюзерена]. Тогда существовал металл трех видов: на первом месте стояло золото, на втором месте — серебро, на последнем месте — медь. Ныне монета бань-лян согласно закону должна весить 4 шу, но некоторые бессовестные люди тайком стирают внутреннюю сторону монет и добывают таким способом металл. Монеты становятся все легче и тоньше, а товары дорожают, и в результате при использовании таких денег, особенно в отдаленных местах, многочисленные траты не сокращаются». После этого раскроили шкуры белых оленей [из императорского парка] на квадратные куски длиною 1 чи, окаймили их цветистой росписью, сделав таким образом [209] деньги из кожи стоимостью каждая деньга в сорок тысяч [медных монет]. Когда ваны, хоу и члены императорского рода являлись весной и осенью на аудиенцию к государю и представляли ему свои дары, они должны были подносить императору яшму на такой деньге из кожи, лишь тогда им дозволялось продолжать представление. В дальнейшем из сплава серебра и олова были изготовлены белометаллические слитки боцзинь. Считалось, что для [символа] Неба лучше всего изобразить дракона, для [символа] Земли лучше всего изобразить лошадь, для [символа] Человека лучше всего изобразить черепаху. Поэтому и изготовили белометаллические слитки трех видов. На первом виде слитков обозначался вес 8 лян, они были круглой формы, с изображенным на них драконом и назывались бай-сюань, стоил каждый три тысячи [медных] монет; на втором виде слитков говорилось, что вес их меньше, они были квадратной формы, с изображенной на них лошадью и стоили каждый пятьсот [медных] монет; на третьем виде слитков говорилось о еще меньшем весе, они имели овальную форму, с изображенной на них черепахой и стоили каждый триста [медных] монет[741].

[Императорским] декретом (в 120 г.) предписывалось центральной казне переплавить все монеты бань-лян и вместо них выпустить деньги весом 3 шу, с тем чтобы надпись на них соответствовала их весу. Виновные в незаконной выплавке всех видов металлических денег подлежали смерти, однако число лиц из чиновников и из народа, которые незаконно [продолжали] выплавлять слитки из белого металла, нельзя было сосчитать.

Тогда Дунго Сянь-ян и Кун Цзинь были назначены помощниками главы земледельческого и финансового ведомства — дануна для руководства делами, связанными с [добычей] соли и [выплавкой] металла. Сан Хун-ян (152-80 гг. до н. э.) был использован для подсчетов и расчетов [средств казны] и занял пост шичжуна — адъютанта государя. Сянь-ян был крупным солепромышленником из владения Ци; Кун Цзинь был крупным [владельцем] плавилен металла в районе Наньяна, оба они, производя [соль и металл], накопили тысячи слитков золота, поэтому Чжэн Дан-ши и рекомендовал их императору. [Сан] Хун-ян был сыном торговца из Лояна и из-за [своих способностей] к счету в уме[742] в тринадцать лет стал адъютантом государя. Причина [выдвижения] была в том, что эти три человека [умели] судить о выгодах [государства] и оценивать [и считать] каждую осеннюю былинку[743].

По мере того как законы все больше ужесточались, все большее число чиновников отстранялось и снималось со своих постов. Военные силы империи многократно приводились в действие, но поскольку многие люди из народа откупались [от воинской повинности], платя за это как за ранг, равный удафу, [210] то мужей, которых можно было призвать и послать (в поход], становилось все меньше. Тогда купивших титулы цяньфу и удафу стали назначать чиновниками, а те из них, которые не желали [занять такие посты], должны были передавать в казну лошадей. [Снятых же с постов] прежних чиновников в соответствии с приказом заставили расчищать парк Шанлинь и копать озеро Куньминчи[744].

На следующий год (119 г.) старший командующий [Вэй Цин] и командующий легкой конницей [Хо Цюй-бин] выступили в большой поход и напали на хусцев (сюнну). Они захватили в плен и убили 80-90 тысяч человек, за что войскам было выделено на награды 500 тысяч золотых слитков[745]. Но и ханьская армия потеряла более ста тысяч лошадей, не считая расходов на перевозки по суше и воде провианта, на колесницы и оружие. К этому времени средства казны оскудели настолько, что воевавшие солдаты почти совсем не получали своего жалованья.

Управители и чиновники доложили [императору] о том, что монеты весом 3 шу [слишком] легки и их без труда можно преступно подделывать, и взамен предложили, чтобы во всех владениях и областях начали выплавлять монеты весом 5 шу, на обратной стороне которых [делался бы] выступающий ободок по краю, чтобы нельзя было стирать с монеты металлическую стружку[746].

Данун — глава земледельческого и финансового ведомства представил трону предложение своих помощников [по наблюдению за производством] железа и соли Кун Цзиня и Сянь-яна, в котором говорилось: «Горы и моря являются кладовыми неба и земли, все [их богатства] должны принадлежать ведомству Шаофу. Вы, ваше величество, не [думаете] о личной выгоде и отдали эти богатства в ведение дануна, чтобы пополнить доходы от податей [в государстве]. Мы предлагаем [разрешить добычу соли] тем из народа, кто может взять на себя расходы по ее добыче, предоставить им казенный инструмент для выпарки соли, при этом следует от казны выдавать им в аренду выпарные тазы[747]. Однако хитрые люди, которые добывают средства на жизнь, бродя с места на место[748], стремятся захватить в свои руки управление ценностями гор и морей, чтобы накапливать в избытке богатства, для чего они используют на работе простой народ и извлекают прибыли. Предложения остановить такие их действия высказывались несчетное число раз. [Мы предлагаем, чтобы] тем, кто посмеет частным путем выплавлять железную утварь и выпаривать соль, надевали кандалы на левую ногу и отбирали в пользу государства принадлежащие им утварь и другие вещи.

В тех областях, которые не производят железа, [следует] учредить должности сяо-тегуаней — малых инспекторов по [211] контролю за железом, для удобства подчинив инспекторов властям в месте их нахождения»[749].

В результате (император] послал (в 117 г.) Кун Цзиня и Дунго Сянь-яна на перекладных повозках, запряженных четверкой низкорослых лошадей[750], проехать и осуществить в Поднебесной [меры по управлению добычей] соли и железа и созданию казенных управлений[751]. Тех, кто до этого разбогател на [производстве] железа и [добыче] соли, назначили чиновниками по этим делам. Так пути превращения в чиновников стали еще более запутанными, их уже не отбирали, как прежде, и все большее число торговых людей [занимали официальные посты].

[Живущие на месте] купцы и [бродячие] торговцы, используя частые перемены в деньгах, все в большем числе накапливали товары в погоне за прибылью. Тогда высшие сановники империи — гуны и цины заявили: «Области и владения понесли большой ущерб, бедняки из народа, лишившиеся средств к существованию, призываются к переселению на обширные и плодородные земли. Вы, ваше величество, урезали расходы на свои яства и экономите на многом другом, выдали средства из своих неприкосновенных запасов, чтобы поддержать народ; вы оказали снисхождение в уплате [народом] долгов и податей, однако среди бедного люда не все выехали на южные земли, а число купцов и торговцев все растет и множится. Бедняки совсем не имеют запасов для жизни, и все полагаются лишь на казну. В свое время (в 130 г.) были исчислены налоги на легкие одноконные экипажи и на богатства, которые находились в руках торговцев, во всех случаях в соответствующем размере[752]. Просим исчислять сейчас эти сборы, как и прежде. Все, кто занимается торговлей и другими второстепенными занятиями, кто ссужает и дает взаймы, продает и покупает, собирая в своих селениях все товары [до подъема цен], и тем самым извлекает из торговли прибыль, пусть даже эти люди и не занесены в рыночные реестры, каждый должен сам оценить свои товары и платить из расчета один взнос-налог суань за каждые две тысячи монет [капитала] в связках монет[753]. Все промысловики, которые арендуют [участки] и плавят металл, должны платить из расчета один взнос-налог за четыре тысячи монет [капитала] в связках. Со всех тех, кто не относится к [государственным] чиновникам, не входит в число старейшин сань-лао[754] и конников, служащих на северных границах, следует брать с каждой легкой повозки один взнос-налог[755], а с купцов и торговцев с каждой легкой повозки следует брать по два взноса суань, с каждой лодки длиною свыше 5 чжанов брать один взнос. Тот, кто скрывает доходы и сам не оценивает [свое состояние] или оценивает его не полностью, подлежит ссылке на год для службы в пограничном гарнизоне с конфискацией [212] в пользу казны его денег в связках. Тот же, кто может доложить [о нарушениях], получает в вознаграждение половину отобранного. Торговцам, занесенным в рыночные реестры, и членам их семей не [следует] дозволять регистрировать земельные [владения] под своим именем, чтобы препятствовать земледельцам. У всякого, посмевшего нарушить настоящий указ, [следует] отбирать в пользу казны его поля и рабов[756]».

Сын Неба в это время вспомнил о словах Бу Ши, он призвал его к себе и пожаловал ему должность дворцового служителя чжунлана и титул цзошучжана, поднеся ему десять цин земли[757]. Об этом было объявлено во всей Поднебесной, чтобы [люди] хорошо знали о его примере. [Как известно], ранее Бу Ши, уроженец области Хэнань, занимался работой на поле и разведением скота. После смерти родителей у Ши остался [из родных] один младший брат. Когда его младший брат стал взрослым, Ши покинул [родительский] дом, не стал делить наследства и взял с собой лишь сто с небольшим баранов для выпаса, а поля, дом, все богатства и имущество отдал полностью младшему брату. [Бу] Ши удалился в горы, где более десяти лет ходил за скотом, в результате чего число баранов у него достигло тысячи с лишним голов, и он снова купил себе землю и дом. Однако его младший брат полностью разорил [оставленное ему] хозяйство, и тогда [Бу] Ши вновь и вновь делился с младшим братом своими средствами.

В это самое время дом Хань многократно посылал военачальников для удара [по] сюнну, в связи с чем [Бу] Ши подал государю челобитную, выразив намерение передать половину своего состояния казне, чтобы помочь [действиям] на границе. Сын Неба отправил к [Бу] Ши посланца спросить, не желает ли он стать чиновником. Ши ответил: «Я, ваш покорный слуга, с малолетства пасу скот и не привычен к чиновничьим и дворцовым делам, я не хочу [быть чиновником]». Тогда посланец государя спросил его: «Может быть, у вашей семьи есть какие-то обиды и вы пожелаете сказать о них?» Ши на это ответил: «За свою жизнь я, ваш покорный слуга, еще ни с кем не ссорился и ни с кем не соперничал. Тем из моих селян, кто был беден, я давал взаймы; тех, кто поступал безнравственно, я поучал и наставлял; все, кто жил [вокруг меня], следовали моим, Ши, советам, откуда же взяться моим обидам на людей! Так что [у меня] нет ничего такого, о чем бы я хотел сказать». — «Если все так, — сказал посланец государя, — какие же устремления привели к вашему предложению?» (Бу] Ши ответил: «Сын Неба сейчас карает сюнну. Я по своему неразумению считаю, что все мудрые люди должны жертвовать своей жизнью во имя долга [в защите] границ; все обладающие богатствами должны поступиться ими. Если так [сделают все люди], то с сюнну можно будет покончить». [213]

Посланец запомнил слова Бу Ши и передал их [императору]. Сын Неба рассказал об этом первому советнику [Гунсунь] Хуну, который сказал: «Это [предложение Бу Ши] не соответствует обычным человеческим чувствам. Такой противозаконный подданный не может служить [примером] для изменения людей к лучшему, а будет вносить беспорядок в законы [государства]. Прошу вас, ваше величество, не дозволяйте [принимать его дар]». Поэтому государь долго не отвечал [Бу] Ши, а по прошествии нескольких лет отверг его [предложение]. Бу Ши вернулся домой и вновь занялся полями и скотом.

Через год с небольшим случилось так, что армии Хань провели несколько походов [против сюнну], им сдались Хуньсе-ван и другие [вожди сюнну], но расходы центральной власти были большими, и казна и склады опустели. На следующий год (120 г.) осуществили большое переселение бедной части населения, и все они в своем обеспечении опирались [опять-таки] на казну, которая, однако, не смогла их полностью обеспечить Тогда Бу Ши передал двести тысяч монет управителю области Хэнань для помощи переселенцам. Когда из Хэнани доложили императору список богатых людей, оказавших помощь беднякам, Сын Неба [в их перечне] увидел имя Бу Ши, узнал его и сказал: «Это же тот человек, кто прежде предложил передать половину состояния своей семьи в помощь по защите наших границ» — и предоставил Ши [право на откуп] для четырехсот человек, [работавших на него], от воинской повинности на границе[758]. Но [Бу] Ши вновь все эти [льготы] вернул центральной власти.

В этот период все богатые дома состязались в попытках утаить свои богатства, один только [Бу] Ши стремился отдать свое состояние, чтобы помочь в расходах [государству]. Тогда Сын Неба понял, что Ши до конца дней своих сохранит черты превосходства над другими, и [повелел] почитать и прославлять его как пример для всех байсинов.

В свое время [Бу] Ши не пожелал стать ланом, тогда государь сказал ему: «У меня в парке Шанлинь есть бараны, я хотел бы, чтобы вы попасли их». Так Ши принял должность лана — дворцового служителя, надел холщовую одежду и соломенные сандалии и стал пасти [царских] баранов. По прошествии года с небольшим бараны стали жирными и выросли в числе. Когда государь прошел парком и увидел своих баранов, он одобрил сделанное. [Бу] Ши на это сказал ему: «Такое касается не только баранов. В управлении народом тоже надо [действовать] подобным же образом. Надо вовремя поднимать [народ], вовремя давать ему отдых; негодных тотчас же убирать, чтобы не причинить вреда остальной массе народа». Император, считая [Бу] Ши человеком удивительных [свойств], поставил его лином — управителем уезда в Хоуши, [214] чтобы испытать его на деле, и [жители] Хоуши были довольны им. [Затем император] перевел Бу Ши и поставил его управителем Чэнгао, где перевозки зерна по воде стали рекордными[759]. Убедившись в том, что Ши честен и верен, император назначил его наставником циского вана[760].

После того как Кун Цзинь был послан [в поездку] по Поднебесной, чтобы установить [контроль] над плавкой железа и изготовлением железных орудий, он за три года (117-115) [выдвинулся] и получил пост главы земледельческого и финансового ведомства — дануна, войдя в число высших чинов империи — девяти цинов. А Сан Ху-нян стал помощником дануна и ведал всеми расчетами. Мало-помалу они сумели учредить по стране [систему] цзюньшу — выравнивания цен с помощью перевозок товаров и их продажи, чтобы повсюду продвинуть товары и продукты [земли][761]. Впервые было приказано продвигать по службе тех чиновников, которые были в состоянии внести зерно в казну; [так, например], дворцовые служители могли быть продвинуты до ранга, получающего в год 600 даней зерна[762].

За пять лет после того, как стали выпускать деньги из белого металла и монеты весом 5 шу, к моменту амнистии, погибло несколько сотен тысяч человек чиновников и людей из народа, осужденных за незаконную выплавку металлических денег; число же тех, кто вообще не был обнаружен или кто был убит [в этих делах] другими, нельзя было даже сосчитать[763]. Помилование получило более миллиона человек, которые сами явились с повинной. Но даже половина виновных не смогла повиниться, так как в Поднебесной почти везде занимались выплавкой металлических денег, нарушающих [законы] было такое множество, что чиновники были не в состоянии задерживать и наказывать всех их. Поэтому [император] послал ученых мужей Чу Да, Сюй Яня и других в разных направлениях группами объехать области и владения[764] и доложить о тех лицах из числа захватывающих все и вся богатеев, о тех управителях областей и первых советниках князей, которые заняты лишь [собственными] выгодами[765]. В это время главный цензор Чжан Тан был в почете и пользовался большим влиянием в делах двора. Цзянь Сюань и Ду Чжоу стали его помощниками — чжунчэнами; И Цзун, Инь Ци, Ван Вэнь-шу и другие, применявшие крайне суровые и жестокие способы [управления], вошли в число девяти высших сановников[766], с этого же времени впервые появились чжичжи — специальные инспектора и судьи типа Ся Ланя[767].

[В это время (в 117 г.)] был казнен глава земледельческого и финансового ведомства Янь И. [Как известно], ранее [Янь] И был смотрителем почтовой станции в Цзинани, но благодаря своей честности и прямоте, постепенно продвигаясь по службе, [215] дошел до поста одного из девяти высших сановников. Когда государь с Чжан Таном решили изготовить кожаные деньги из шкуры белого оленя, они спросили мнение Янь И, и тот ответил: «Ныне ваны и хоу, являясь на аудиенцию к императору с благопожеланиями, подносят лазоревую яшму стоимостью в несколько тысяч монет, если же [потребовать от них] подстилать под яшму кожу стоимостью в четыреста тысяч монет, то основное и второстепенное [в церемонии] не будут соответствовать друг другу». Сын Неба был недоволен [его ответом]. У Чжан Тана тоже были трения с [Янь] И, поэтому, когда позднее кто-то обвинил Янь И в произнесении других [нелестных] суждений, дело передали Чжан Тану для наказания И. [Как-то] Янь И беседовал со своим гостем, и тот сказал, что в опубликованном ранее указе [императора] обнаружились неблагоприятные моменты. [Янь] И не ответил прямо, но слегка скривил губы. [Чжан] Тан доложил государю, что И, будучи одним из девяти высших сановников и видя, что в указе имеются неблагоприятные стороны, не доложил об этом, а внутренне порицал указ, за что подлежит смерти[768]. С этого времени [стали осуждать] по закону в случае внутреннего неодобрения [власти], и в результате высшие сановники — гуны и цины, а также сановники дафу в большом числе прибегали к лести и угодничеству, чтобы завоевать расположение [императора].

Хотя Сын Неба обнародовал указ о введении связок в тысячу монет (в 120 г.) и оказал почести Бу Ши, однако среди байсинов в конце концов не нашлось никого, кто бы отделил часть своих богатств в помощь казне [по примеру Бу Ши]. Тогда по наущению Ян Кэ стали поощрять доносы на наличие у людей [излишних запасов] денег в связках[769]. Тем временем в областях и владениях во множестве преступно выплавляли деньги, число монет увеличилось, и они стали легкими. Тогда высшие сановники попросили государя издать указ, [которым обязать] столичных чиновников, ведающих выплавкой и маркировкой денег, выпустить монеты с каймой из красной меди по ободку, одна деньга должна равняться пяти [существующим], чтобы при приеме податей и при других официальных расходах не разрешалось использовать иные монеты, кроме монет с каймой из красной меди по ободку. Деньги из белого металла мало-помалу стали дешеветь, и народ перестал их ценить и использовать, и хотя центральные власти с помощью указов пытались воспрепятствовать такому положению, но успеха не имели. Через год с небольшим деньги из белого металла окончательно утратили ценность и вышли из употребления.

В том же году (116) умер Чжан Тан, но народ не сожалел о нем. По прошествии двух лет обесценились и монеты с красной каймой по ободку, так как народ использовал всякие хитрые способы [в их подделке], и они стали неудобными [для [216] казны], в результате их тоже отменили[770]. Следом (в 113 г.) полностью была запрещена выплавка монет в областях и владениях, специальным указом выплавка денег возлагалась на три управления, [подчиненные управляющему] императорским парком Шанлинь[771]. Поскольку количество [обращающихся] монет было огромным, издали повеление о том, что никакие другие монеты, кроме выпущенных тремя управлениями, не могут иметь хождение в Поднебесной, а все деньги, выплавленные ранее в областях и владениях, отменялись и подлежали переплавке, а медь от них — перевозке в указанные три управления. В результате выплавка монет среди народа стала все более сокращаться, так как расходы на такую выплавку не оправдывались; лишь настоящие мастера [этого дела] да крупные мошенники еще продолжали незаконно изготовлять [фальшивые] деньги.

[В это время] Бу Ши занял пост первого советника во владении Ци, а обвинения в отношении [утаенных] богатств, [начатые по наущению] Ян Кэ, распространились по Поднебесной. Большая часть семей среднего и выше среднего достатка подверглась подобным обвинениям. Этими делами ведал Ду Чжоу, и из судимых мало кто освобождался [от наказания]. Затем [император] разослал на места цензоров юйши, судей тинюй и инспекторов чжэнцзянь, чтобы они в областях и владениях вершили дела, связанные с [утаенными от обложения] богатствами в деньгах. Посланные добыли [для казны] ценностей и имущества от народа[772] стоимостью в сотни миллионов, рабов и рабынь числом в тысячи и десятки тысяч, [отняли] их поля в больших уездах на многие сотни цин, а в малых уездах на площади в сто и более цин и [конфисковали] их дома в соответствующем числе. Таким образом, средние и более богатые семьи торговцев и купцов в большей своей части были разорены. Народ же в своей нерадивости стремился только сладко покушать и хорошо одеться и не занимался производством того, что должно было накапливаться и сохраняться [на будущее][773]. Зато государственная казна, используя [управление производством и распределением] соли и железа, [выпуск и конфискацию] связок денег, все больше богатела. Были еще более расширены районы столичных застав, созданы левая и правая дополнительные [области][774].

[Известно, что] ранее глава земледельческого и финансового ведомства — данун, управляя [производством и распределением] соли и железа, начальствовал над слишком большим числом чиновников и распоряжался слишком крупными денежными средствами, поэтому был создан пост шуйхэн [дуюя] — управителя ресурсов, чтобы руководить [производством] соли и железа. Когда же по наущению Ян Кэ обвинения в [утаивании] богатств в деньгах распространились и ценности и имущество [217] [кладовых] в парке Шанлинь умножились, [император] повелел (в 115 г.) шуйхэну возглавить и службы парка Шанлинь. В результате Шанлинь наполнился еще большим количеством всякого добра. Как раз в это время [правитель] царства Юэ решил, используя суда, начать военные действия по изгнанию ханьцев [со своих земель], тогда были широко развернуты работы по сооружению озера Куньминчи. Вокруг него воздвигли [башни] для наблюдения, построили суда с башнями высотою в десять и более чжанов, на них водрузили флаги и штандарты, все это выглядело весьма внушительно. Сын Неба был тронут всем увиденным и [приказал] соорудить террасу Болянтай высотою в несколько десятков чжанов. Именно с этого времени стали сооружать все более роскошные дворцы и палаты.

Вслед за тем [отобранные в казну] богатства разделили среди нескольких управлений, в силу чего в управлении ресурсами шуйхэн, в ведомстве по сбору налогов для императорского двора шаофу, в ведомстве земледелия и финансов данун, при главном конюшем тайпу учредили должности чиновников по делам земледелия, которые, разъезжая повсюду, налаживали обработку полей, отобранных [у богачей] и переданных казне. Отобранных у них в казну рабов и рабынь распределили по [императорским] паркам, чтобы ходить за собаками, лошадьми, за птицами и дикими животными, а также предоставили различным управлениям [для работ]. [Деятельность] правительственных учреждений все более усложнялась[775], и они росли в числе. [С другой стороны], умножалось количество сосланных на принудительные работы, а также рабов и рабынь[776]. В результате сплавляемые вниз по Хуанхэ [и ее притокам] четыре миллиона даней зерна вместе с зерном, заготовляемым государственными управлениями, оказывались достаточными [для снабжения столичного района].

Со Чжун доложил, что среди детей и братьев [глав] знатных наследственных домов[777] и среди богачей есть такие, кто занимается петушиными боями, гончими собаками и лошадьми, охотой на птиц и животных и азартными играми, внося тем смуту в [жизнь] простых людей. Тогда возбудили обвинения против тех, кто нарушал законы, причем по взаимным наговорам по этим делам привлекли к ответу несколько тысяч человек, которых стали именовать чжусунту — «преступники, вовлеченные основными [зачинщиками]»[778]. Те из них, кто вносил в казну ценности [в виде выкупа], могли стать дворцовыми служителями — ланами. Так [окончательно] пришел в упадок порядок выбора в число ланов.

В это время земли к востоку от гор страдали от разливов Хуанхэ, и в течение ряда лет урожаи были плохими. В районе протяженностью в одну-две тысячи ли наблюдались случаи людоедства. Сожалея о случившемся, Сын Неба издал эдикт, [218] в котором говорилось: «К югу от реки Янцзы [пользуются способом] очистки поля [от растительности] огнем и прополки [полей] водой[779]. Повелеваю разрешить голодающему населению переезжать в поисках пропитания в район между реками Янцзы и Хуайхэ. Кто захочет остаться [на новых местах], пусть обосновывается там». [Император] специально послал такое число чиновников в помощь переселяемым, что их шапки и верха повозок виднелись на дорогах одни за другими. Он повелел также перебросить зерно из областей Ба и Шу, чтобы оказать помощь населению.

На следующий год (114 г.) Сын Неба впервые отправился: в объезд областей и владений. На востоке он переправился: через Хуанхэ. Правитель области Хэдун не ожидал прибытия государя и не подготовился [к его приему], поэтому покончил с собой. Позднее (в 113 г.) [император] проехал на запад и перевалил через горы Луншань. Но так как его поездка проводилась в спешном порядке, правитель области Лунси[780] не смог снабдить едой свиту Сына Неба и [тоже] покончил с собой. После этого государь направился на север через горный проход Сяогуань. Его сопровождало при этом несколько десятков тысяч конников. [Император] поохотился в Синьциньчжуне и, перед тем как вернуться [в столицу], стал проверять войска на границе[781]. При этом [обнаружилось, что] в районе Синьциньчжуна на протяжении тысячи ли нет постов и дозоров. Тогда [император] казнил правителя северной области Бэйди и нижестоящих чиновников, [ответственных за это], и повелел предоставить народу возможность [переселиться] в уезды вдоль границы, чтобы заниматься там скотоводством. Власти заимообразно давали [таким переселенцам] кобылиц, которых через три года те обязаны были возвращать, а в качестве платы отдавать одного из десяти [молодых жеребят][782]. Используя освобождение от обвинений в накоплении [излишних] богатств, заполняли [населением] район Синьциньчжуна.

Поскольку в это время был найден драгоценный треножник, воздвигли жертвенники [в честь духов] Владычицы-земли и Великого единого, а высшие сановники обсудили порядок принесения жертв Небу фэн и Земле шань[783]. В это же время во всех областях и владениях Поднебесной, готовясь [к церемониям], приводили в порядок дороги и мосты, чинили старые дворцы; в уездах, что лежали вдоль скоростных императорских дорог, уездные власти строили казенные склады, готовили гостевую утварь в ожидании визита государя.

На следующий год (112 г.) восстали племена южных юэ, а племена западных цянов[784] вторглись в пограничные районы, творя жестокости. Коль скоро районы к востоку от гор [по-прежнему] не имели в достатке продовольствия, Сын Неба объявил амнистию по всей Поднебесной[785]. Вслед за тем более [219] двухсот тысяч солдат, использующих ярусные суда с надстройками южного типа, нанесли удар по южным юэ; несколько десятков тысяч солдат-конников были посланы к западу от района Саньхэ напасть на племена западных цянов; кроме того, несколько десятков тысяч человек, переправившись через Хуанхэ, стали сооружать крепость в Линцзюй[786]. Впервые учредили области Чжанъе и Цзюцюань[787], а в областях Шанцзюнь, Шофан, Сихэ и Хэси[788] создали управления по разработке земель и использовали 600 тысяч солдат из гарнизонов для охраны границ и обработки здесь полей[789]. [Одновременно] в центральных районах империи привели в порядок дороги, по которым посылали [к границам] зерно, на самые дальние расстояния — до трех тысяч ли, на самые близкие — до тысячи с лишним ли, и все это снабжение осуществлялось земледельческим и финансовым ведомством. Когда войска на границе испытывали нехватки, для восполнения их посылали оружие и доспехи из военных арсеналов и казенных мастерских. Однако продолжала ощущаться нехватка лошадей для колесниц и для конников, а денег в казне было мало, и стало трудно закупать лошадей. Тогда издали указ, по которому повелели всем — от князей, получивших владения, и вплоть до чиновников, получающих свыше 300 даней годового зернового довольствия, — предоставлять волостным управлениям по всей Поднебесной кобылиц [числом] в соответствии со своим рангом, с тем чтобы в волостях их откармливали. В результате год от году стало расти [поголовье лошадей].

В это время первый советник в Ци Бу Ши написал государю челобитную, в которой говорилось: «Я, ваш покорный слуга, слышал, что если повелитель в тревоге, то это позор для подданных. Южные юэсцы сейчас восстали, поэтому я, ваш слуга, прошу меня с сыновьями и с опытными лодочниками из владения Ци послать на смертный бой с врагами». Сын Неба в связи с этим издал эдикт, гласивший: «Хотя Бу Ши сам лично пашет землю и разводит скот, он делает это не ради выгод лично для себя, а когда у него появляются излишки, он тотчас использует их в помощь казне. Сейчас, когда Поднебесная, к несчастью, оказалась в опасности, Бу Ши смело выразил желание сам вместе с сыновьями пойти на смерть за нее. Хотя военных действий еще нет, но можно сказать, что это образец долга для всей страны. Жалую ему титул гуаньнэй-хоу, золотом 60 цзинь, полей площадью 10 цин». Об этом объявили в Поднебесной, но никто не откликнулся [на пример Бу Ши]. Среди владетельных князей лехоу, которых насчитывались сотни, ни один не пожелал идти в армию, чтобы сражаться с цянами и юе. Когда подошло время поднесения духам предков вина [во время летних жертвоприношений], а в налоговом ведомстве Шаофу оказался недостаток золота, то более [220] ста князей были обвинены в недостаточном подношении золота [императору] и лишены своих титулов [и владений]. Затем [Бу] Ши назначили главным цензором юйши дафу.

Бу Ши, заняв этот пост, обнаружил, что в областях и владениях [исключительное] право государственной власти на добычу соли и производство железа во многом создает неудобства [для населения], которое страдало от плохого качества железных орудий, высоких цен, а временами власти даже силой заставляли народ покупать все продаваемое [казной][790]. Кроме того, обложение налогом всех лодок и судов привело к уменьшению числа торговцев и удорожанию товаров. Тогда [Бу] Ши попросил Кун Цзиня доложить государю о делах, связанных с обложением налогами судов. Из-за этого император невзлюбил Бу Ши.

После трех лет непрерывных военных действий (113-111) дом Хань расправился с племенами цянов, уничтожил царство южных юэ и на землях к западу от Паньюя и вплоть до южных районов Шу впервые учредил семнадцать областей[791]. Вместе с тем [ханьцы] управляли этими землями, прибегая к помощи прежних обычаев, и не брали [с населения] податей и налогов[792]. Области Наньян, Ханьчжун и остальные, лежащие далее [в этом же направлении][793] и примыкающие к новым районам, обеспечивали вновь образованные области продовольствием, деньгами и другими товарами, повозками для передвижения, лошадьми и конской сбруей, предназначенными для отправленных туда чиновников и солдат. Однако во вновь созданных областях время от времени все же вспыхивали небольшие бунты, [во время которых] убивали китайских чиновников. Ханьский двор посылал туда из южных районов чиновников с солдатами, чтобы покарать виновных, на протяжении года посланных насчитывалось более десяти тысяч человек, а расходы [по таким экспедициям] все ложились на земледельческое и финансовое ведомство. Ведомству дануна с помощью системы перевозок товаров и уравнительной торговли ими, с использованием средств, [получаемых от монополии] на соль и железо и от собираемых податей, удавалось обеспечить все эти расходы. Тем не менее в уездах, через которые проходили посылаемые войска, власти должны были обеспечивать их полностью всем без недостатка, и они не решались заявить о том, что на это уходят все собираемые ими по закону подати[794].

На следующий год, первый год [под девизом] юань-фэн (110 г.), Бу Ши был понижен в должности и назначен наставником наследника, в это же время Сан Хун-ян сделался чжису дуюем — советником по земледельческим и финансовым делам, а [фактически] стал руководить делами ведомства дануна[795], полностью заменив [Кун] Цзиня и в управлении [производством и продажей] соли и железа по всей Поднебесной. Видя, что [221] разные управления и ведомства самостоятельно занимаются торговлей, соперничают друг с другом [на рынке], из-за чего товары скачут в цене, а перевозки податей [в столицу] не покрывают расходов казны [на погрузку и транспортировку] их, Хун-ян предложил учредить несколько десятков должностей помощников главы ведомства — дануна, которых следовало распределить по областям и владениям. Каждый из них [имел бы право] повсюду в уездах учреждать службу по перевозкам товаров с целью выравнивания цен — Цзюньшугуань и службы по (производству и торговле] солью и железом — Яньтегуань. [Он предложил] издать указ о том, чтобы в отдаленных [от столицы] районах местные продукты, которые в период удорожания перевозятся купцами и торговцами с целью перепродажи с выгодой для себя, считались податью и перевозились из района в район казной по воде и суше. [Он предложил] учредить в столице управление по стабилизации хозяйства — Пинчжунь [гуань], которое бы принимало доставляемые со всей Поднебесной [припасы и товары]; [предложил] призвать управление ремеслами наладить изготовление повозок и всяких других орудий труда, [потребных для этих целей]. Все эти управления и работы должны были содержаться за счет ведомства дануна. [В итоге] чиновники земледельческого и финансового ведомства полностью должны будут охватить [своим контролем] все товары и продукты Поднебесной. Когда [товары и продукты на рынке] подорожают, они их будут продавать, когда подешевеют — покупать. Если действовать таким образом, богатые купцы и крупные торговцы не смогут загребать огромные барыши и вернутся к основному занятию — земледелию[796], а цены на всю массу продуктов и товаров не смогут больше прыгать и взлетать[797]. В силу этого контроль над положением с товарами и продуктами Поднебесной он [предложил] называть пинчжунь — «уравнение и стабилизация». Сын Неба посчитал [эти предложения и меры] правильными и дозволил их осуществление.

После этого Сын Неба на севере посетил область Шофан, на востоке доехал до горы Тайшань, проехал по берегу моря и через северные приграничные земли вернулся [в столицу]. [Император] щедро одарил [своих слуг] в местах, через которые он проехал, раздав более миллиона кусков шелка и огромное количество денег и золота. Для всего этого в полной мере были использованы [запасы] ведомства дануна.

[Сан] Хун-ян, кроме того, предложил издать указ о повышении по службе тех мелких чиновников, которые могли внести в казну зерно[798], и о праве преступников откупаться от наказания. Согласно изданному указу люди из народа, которые были в состоянии в соответствии со своим положением и рангом внести зерно [на склады] в парке Ганьцюань, [222] освобождались за это от воинской повинности на всю жизнь и не могли быть больше обвинены в обогащении [с конфискацией их состояния].

Все другие области, [кроме столичной], перевозили зерно в те места, где в нем ощущалась острая нужда, тогда как чиновники, отвечавшие за земледелие во всех управлениях[799], должны были доставлять зерно [в столицу], в результате количество зерна, перевозимого по воде в течение года из районов к востоку от гор, увеличилось до шести миллионов даней. На протяжении всего одного года главные [императорские] склады и хранилища в парке Ганьцюань наполнились [зерном]. В приграничных районах появились излишки зерна и других товаров, в управлении по перевозкам зерна и товаров с целью уравнивания цен [накопилось] до пяти миллионов кусков шелковой материи[800]. Хотя народу и не увеличивали подати, но в Поднебесной имелось в достатке все необходимое для ее нужд. Тогда [Сан] Хун-яну были пожалованы ранг цзошучжана и дополнительно сто цзинь золота.

В том же году (110 г.) случилась небольшая засуха, и государь повелел чиновникам молиться о дожде. Бу Ши в связи с этим сказал: «Центральные власти должны кормиться за счет поземельного оброка цзу и одеваться за счет податей шуй, и только, а ныне Хун-ян приказывает чиновникам сидеть в рыночных рядах и торговать товарами с целью получения прибыли. Сварите Хун-яна живьем, и тогда Небо пошлет дождь!»[801].

Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу так.

По мере того как земледельцы, ремесленники и торговцы пошли по пути широкого обмена [продуктами и изделиями], стали распространяться и деньги в форме панцирей черепах, раковин, золотых слитков, металлических монет, денег ножеобразной и лопатообразной формы. Все это пришло к нам из очень давнего и далекого времени и существовало даже ранее [правления] рода Гао-синя, но для описания этих явлений у нас нет никаких сведений[802]. Зато «Книга истории» повествует нам о времени Тан [Яо] и Юй [Шуня], в «Книге песен и гимнов» рассказывается о поколениях домов Инь и Чжоу[803], [и мы узнаем, что] тогда в периоды мира и покоя правители отдавали предпочтение школам сян и сюй[804], ставили на первое место основное занятие — земледелие — и стесняли второстепенные занятия — ремесло и торговлю, стремясь с помощью правил поведения ли и воспитания долга и воспрепятствовать [погоне] за выгодой. В изменчивости дел и событий причин множество, и нередко [ход событий] противоречит истинному пути. Вот почему, когда достигается изобилие продуктов и вещей, [с неизбежностью] наступает упадок, когда обстоятельства времени развиваются до своего предела, наступает [неизбежный] поворот, [223] при этом [проявляется] то сущность явлений, то их внешняя форма. [Так перед нами] предстает цепь изменений, кончающихся и вновь начинающихся[805].

Что касается девяти областей, описанных в главе «Дары при Юе», то каждая из них вносила тогда дань и несла службы в соответствии с тем, к чему была пригодна ее земля, и в зависимости от количества ее населения[806]. [Шанский] Тан и [чжоуский] У-ван, унаследовав расстроенные дела [своих предшественников], легко изменили положение, они старались не изнурять свой народ, и каждый с усердием [трудился], таким путем страна успешно управлялась[807]. Однако мало-помалу началось падение нравов, а потом наступил полный упадок [в Чжоу]. Циский Хуань-гун использовал предложения и планы Гуань Чжуна, провел в жизнь меры по уравниванию цен и стабилизации хозяйства цин-чжун, по использованию промыслов и богатств гор и морей[808], в результате [Хуань-гун] стал принимать на аудиенциях владетельных князей и, опираясь на свое небольшое княжество Ци, сделался известным и стал именоваться гегемоном. Правитель княжества Вэй, последовав советам Ли Кэ, полностью использовал силы земли и тоже сделался одним из могучих правителей[809]. Именно с этого времени в Поднебесной воцарились борьба и соперничество между воюющими друг с другом княжествами, стали цениться лишь хитрость и сила и низко ставились человеколюбие и справедливость, на первое место выдвинулось владение богатствами, на последнее — уклонение [от почестей] и уступчивость. Вот почему богачи из простолюдинов нередко накапливали огромные суммы денег, а бедняки временами не брезгали даже мякиной и отбросами. Те правители княжеств, которые обладали силой, присоединяли к себе множество мелких владений и превращали их князей в своих подданных, а в наиболее слабых владениях и княжествах нередко совсем прекращались жертвоприношения предкам и их роды погибали. Так продолжалось вплоть до [империи] Цинь, когда в конце концов все земли в пределах морей были объединены.

Для денег с периода Юй [Шуня] и дома Ся использовался металл трех видов — желтый, белый, красный; имели хождение деньги в виде круглых медных монет, деньги лопатообразной и ножеобразной формы либо панцири черепах и раковины[810].

Когда же наступило правление дома Цинь, центральное место заняли [три] два[811] вида денег для всей страны: изготовляемые из желтого золота и называемые и, которые считались деньгами высшего достоинства[812], и изготовляемые из меди, известные как монеты бань-лян, причем их вес соответствовал надписи, которые считались деньгами низшего достоинства. Что касается жемчуга и яшмы, панцирей черепах и раковин, [224] серебра и олова, то из них делали всякого рода сосуды и украшения или хранили как сокровища, но в качестве денег они не использовались. Вместе с тем каждый вид денег с течением времени терял установленную весовую норму.

В это время на внешних границах [империя] отбивалась от нападений племен и и ди, внутри страны осуществлялись разного рода большие начинания и дела, в результате остававшиеся в пределах морей мужчины хотя и отдавали все силы хлебопашеству, но не производили в достатке продовольствия, чтобы накормить [народ]; женщины хотя и сучили пряжу и ткали материю, но производили ее недостаточно, чтобы одеть [народ]. В древности уже бывало так, что истощали все средства и ценности Поднебесной, чтобы удовлетворить [требования] своего государя, а ему все равно казалось, что этого недостаточно. Для этого нет иной причины, кроме того, что в общем потоке поступков и обстоятельств происходит столкновение тех и других, которое [неизбежно] ведет к подобному [тяжелому] положению. Что же в этом удивительного?[813].