История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием ч. 2

Глава 37

Год 6099 от Сотворения Мира (591 от Р.Х.). Мец. Австразия.

Брунгильда любовалась внуками, которые возились перед ней на бесценном ковре, привезенном из далекого Константинополя. Она была уже немолода, и иногда слышала за спиной обидное слово «старуха». Да, ее красота потускнела с годами, так ведь ей почти полсотни лет, и она давно стала бабушкой. Ее лицо прорезали морщины, заложив горькие складки на лбу и около рта. В волосах королевы змеились серебристые пряди, и лишь глаза по-прежнему были пронзительно голубыми, как в тот день, когда она приехала в эти неприветливые земли, покрытые густыми лесами.

- Теодорих, Теодеберт, не деритесь! Вы же братья! Вы должны вместе бить своих врагов.

Но мальчишки не слушались, и с упрямым сопением боролись на ковре. Теодеберт был старше и сильнее, но Теодорих рожден от законной жены. Матери понемногу раздували пламя вражды, и внуки Брунгильды с малых лет усвоили вкус к соперничеству. Теодеберт скоро уедет в Суассон, и станет королем там, в землях ненавистной Нейстрии. Пусть Фредегонда захлебнется своим ядом в бессильной злобе. Никто не сможет теперь помешать королеве восточных земель, даже коварный хитрец Гунтрамн, который столько лет указывал, что делать ей и ее сыну. Да только дни бургундского короля сочтены, она это знала точно. Мыслимо ли дело, седьмой десяток разменял! Да столько вообще не живут. Все те, кто начинал с ним, все его слуги, герцоги и графы давно уже в могиле. Второе, а то и третье поколение знати правит его землями. А он все живет. По слухам, уже и на коня с трудом залезает, и на охоте зверя бьет лишь тогда, когда тот уже и сам на последнем издыхании. А это верный знак, недолго ему осталось.

Брунгильда была на пике своей власти, и в Австразии не было больше силы, что могла бы противиться ее воле. Осужден и изгнан епископ Реймса Эгидий, верный пес Хильперика. Граф-конюший Суннегизил, который замышлял убийство ее сына, признался на пытке, что и покойного короля Нейстрии тоже убил он. Палачам пришлось постараться, но дело того стоило. Теперь на имени Брунгильды не было даже пятнышка. По странному стечению обстоятельств Суннегизил оказался человеком бургундского короля, и лишь по его просьбе был оставлен в живых. Королева крепко держала в руках все дипломатические нити западного мира. Юты и саксы из Британии вели все дела через ее канцелярию, а королева Кента, ее племянница(1), вовсю проповедовала католичество среди язычников огромного острова. Брунгильда не стала обострять отношения с готами Испании, простив им казнь матери, и получила спокойствие на южных границах. Второй поход в Италию, что затеял ее сын, снова с треском провалился. Огромная армия франков загнала лангобардов в крепости, но понесла огромные потери от дизентерии, эпидемия которой опустошала тот край. И, тем не менее, король Аутари согласился на ежегодную дань в двенадцать тысяч солидов. Ему показалось, что неугомонным франкам лучше заплатить, чем каждые два года воевать с ними. Брунгильда же, истощив силы австразийской знати в бессмысленных походах, получила мир в собственном королевстве. У герцогов больше не было сил бунтовать. А самые буйные из них и вовсе сложили свои головы в далекой Италии. Так, герцог Оллон, убивший в свое время Гундовальда, был пронзен дротиком, брошенным со стены крепости. Жаль Винтрион, который разгромил окрестности Меца, пока вел на войну свой сброд из Шампани, остался жив. Нашествие гуннов принесло меньше горя этой земле, чем поход собственной армии. Ну, так она ему этого никогда не забудет, и он заплатит за это достойную цену. Авары и славяне не беспокоили границ Австразии, их сдерживал воинственный баварский герцог Гарибальд. Мятеж принцесс-монахинь в Пуатье был подавлен, и в городе воцарился покой. Упрямая Хродехильда добилась того, чего хотела, и теперь наслаждалась жизнью в богатейшем имении, подаренном ей дядей. Цена ее спокойной жизни – разоренный монастырь, истерзанный бандитами город, десятки убитых и сотни ограбленных. И впрямь, Хродехильда оказалась истинным потомком великих королей. Она не стояла за ценой, когда хотела получить то, что считала своим. Прямо как ее дед Хлотарь.

И даже во Франкии все было спокойно. Фредегонда, что сидела в своем медвежьем углу, вела политику своего крошечного королевства с грацией рыночного мясника. В прошлом году она послала в Австразию две команды убийц по шесть человек каждая. Их схватили, пытали, и, искалечив, отпустили домой. Брунгильда снова посмеялась над соперницей, а ее сын снова остался жив. Дочь Хильперика Ригунта внезапно скончалась, не дожив и до двадцати лет. Люди болтали всякое, но мать в смерти дочери обвинить не осмелились. Та разорила бы сплетников в судах. Но Брунгильда-то знает, это Фредегонда отравила распутную дочь. Не тот был характер у королевы Нейстрии, чтобы терпеть такой позор. А уж как Фредегонда потеряла область Турне, и вовсе стало поводом для насмешек знати всей Галлии. Королева не смогла примирить две враждующие семьи знатных франков, объявивших друг другу кровную месть. Тогда она не нашла ничего лучшего, чем пригласить на пир троих оставшихся в живых мужчин, напоила их и приказала стоявшим сзади слугам разрубить им головы топорами, когда те сидели за ее столом. Это вызвало такое возмущение, что весь север Руанского королевства добровольно перешел под власть Австразии. Так что у Брунгильды не было поводов для беспокойства, она полностью контролировала ситуацию. До сегодняшнего дня…

***

Месяцем позже. Нантер. Недалеко от Парижа.

Это место было необычайно важным. Ведь именно здесь родилась святая Геновефа(2), столь почитаемая в землях Галлии. Сам великий Хлодвиг и его жена Клотильда прислушивались к ее советам. Именно поэтому король Гунтрамн решил провести крещение племянника именно здесь, в баптистерии(3) местной базилики. Знать Нейстрии потянулась сюда, осознавая, какого масштаба событие готовится. Ведь не случайно юный король до семи лет оставался некрещеным, что считалось делом совершенно неслыханным. Гунтрамн хотел сделать это несколько лет назад, но все откладывал из-за того, что нужно было заключить мирный договор с Хильдебертом(4). А теперь, когда Брунгильда усилилась просто неимоверно, изгнав людей бургундского короля из дворца в Меце, тянуть дальше стало опасно. Король, тонко чувствовавший расстановку сил, понимал, что может последовать примеру своих братьев, и покинуть этот бренный мир при помощи яда или ножа, и начал действовать. Не менее тонко чувствовала ситуацию и Фредегонда, которая прислала ему письмо, где были такие слова:

- Пусть государь, мой король, прибудет в Париж и, пригласив моего сына, своего племянника, к себе, велит окрестить его; и пусть король соблаговолит воспринять его от священной купели и назвать его своим крестником(5).

Да, бывшая служанка дурой не была, и она видела впереди то же, что и он. Ведь если убьют короля Бургундии, то ей и ее сыну не прожить и недели. А потому франкам нужен был еще один законный король. И они его получат прямо сейчас. Вот только делегация герцогов и придворных из Меца, что были присланы ненаглядной невесткой Брунгильдой, требовала принять их, и немедленно. Что ж, он удостоит их этой чести.

- Приветствуем тебя, король, - произнес герцог Винтрион, который стоял во главе посольства Австразии. – Мой король Хильдеберт шлет тебе пожелания долгих лет жизни и здоровья. Он слышал, что болезнь ног не давала тебе приехать сюда ранее.

- Пустое, - отмахнулся Гунтрамн, которого прозрачный намек задел за живое. – Я здоров, как бык. Все мы иногда болеем, и мой юный племянник тоже узнает об этом в свое время. А его почтенная мать тем более.

- Мой король интересуется, почему ты решил нарушить договор с ним, и заключаешь соглашение с его злейшими врагами. С теми, кто много раз пытался убить его. Не ты ли давал обещание, что не свяжешь себя дружбой с его недругами? А теперь ты же возводишь на трон Парижа этого мальчишку. Ты не боишься, что бог покарает тебя за нарушение своего обещания?

- Никаких обещаний я не нарушаю, - отрезал Гунтрамн. – Я всего лишь становлюсь крестным отцом двоюродного брата твоего короля. Так что в том плохого? Разве может один христианин отказать другому в такой малости? Так что поезжайте отсюда и скажите своему господину: «Договор, который я заключил с тобой, я хочу сохранить нерушимым, и этот договор, если только он не будет нарушен по твоей вине, мною никоим образом не будет нарушен (5)».

Винтрион мрачно сверлил Гунтрамна взглядом, но не сказал ничего. Он молча повернулся и вышел, а за ним потянулась его свита. Им нужно принести в Мец злую весть. Король Гунтрамн, что объявил короля Австразии своим наследником, нашел себе еще одного сына. Став крестным отцом Хлотарю, он признает его законным Меровингом и наследником Хильперика. А это значит, что скоро случится новая война. Теперь это лишь вопрос времени.

Король же Гунтрамн пошел в базилику, где его ждали герцоги и графы, что съехались со всей Нейстрии. И только королевы Фредегонды здесь не было. Ей было приказано не покидать виллу.

Семилетний мальчик, что стоял в окружении воспитателей, был одет в полотняную рубаху длиной чуть ниже колен. Его босые ноги приятно холодил камень пола. Он даже не помнил толком, как выглядит его мама. Ведь они виделись всего несколько раз, тайком. Дядя Гунтрамн не поощрял такие встречи. Мальчик помнил лишь горячие слезы, что лились из ее глаз, когда она душила его в объятиях.

- Жди меня, сыночек, - жарко шептала ему она. Мама не бросит тебя. Мама будет рядом. Верь мне! Мы им всем покажем! Мы отомстим за твоего отца!

И он верил. Ведь мама любит его, он это чувствовал всем своим детским сердцем. Все эти мамки и дядьки, что растили его с младенчества, никогда не плакали, когда обнимали его. А она плакала. И он, чувствуя ее боль, плакал сам. Сейчас должно произойти что-то важное, и маленький король Хлотарь гордо поднял голову. Важный, одетый в расшитые одежды епископ затянул что-то протяжное. Мальчик понимал то, что он пел, лишь обрывками. Все же уличная латынь, которой он владел не хуже, чем родным наречием франков, уже тогда изрядно отличалась от языка богослужений. Дядя Гунтрамн стоял рядом, ему было тяжело. Маленький Хлотарь чувствовал, как он кряхтит и переминается с ноги на ногу. Дядя уже немолод и, как сплетничают воспитатели, у него болят ноги, которые покрываются язвами, которые не хотят заживать. А еще дядя дышит шумно, словно кузнечный мех, с каким-то натужным хрипом. Пора!

Хлотарь по знаку дяди вошел в воду купели, кожей ощущая на себе сверлящие взгляды герцогов, стоявших вокруг. Для них все происходящее явно значило куда больше, чем для него, обычного мальчишки, который часто бегал купаться на речку. Ведь Сена протекала недалеко от дворца прабабки Клотильды, в котором он сам сейчас жил. Под пение епископов маленький худой мальчишка трижды окунулся в купели и попал в объятия дяди Гунтрамна, который неожиданно сильным голосом произнес:

- Нарекаю тебя Хлотарем. Пусть дитя растет и будет достойным этого имени, пусть обладает такою же силою, какой некогда обладал тот, чье имя он принял.

Голос дяди был усилен каменными сводами и разнесся по всей базилике, куда набилась знать Нейстрии. Юный король шел на выход, а они почтительно расступались перед ним. Он ощутил опасливые взгляды, что они бросали на его волосы, свисающие ниже худеньких лопаток. В глазах герцогов читалась задумчивость и плохо скрываемый страх. Ведь он теперь король франков, а не безродный мальчишка, которого многие считали прижитым невесть от кого. Хлодвиг слышал, как об этом шептались служанки в старом дворце. Он понял теперь, почему мама не давала крестить его столько лет, хотя любой епископ посчитал бы это за величайшую честь. Он понял, что только что дядя Гунтрамн сделал его врагом самого могущественного человека в Галлии – тетки Брунгильды, которая приказала зарезать его отца. И он понял, что теперь только мама сможет защитить его, пока он не войдет в полную силу. Мама! Мальчишка прогнал слезы, что хотели было выкатиться из его глаз, и упрямо сжал челюсти. Нельзя! Никто не должен видеть его слабым. Он же король!

***

Год 6100 от Сотворения Мира (28 марта 592 от Р.Х.). Шалон-на Соне. Бургундия.

Король Гунтрамн умирал. Он читал приговор в глазах своих врачей. Они боялись его до обморока, проклятые шарлатаны. Они помнят, как он казнил их коллег после смерти жены, и теперь заливали его лекарствами. Распухшие ноги в гноящихся язвах непрерывно покрывали новыми мазями, да только не помогало ничего. Дух в королевских покоях стоял такой, словно это был не дворец, а помойка за мясным рынком в жаркий день. Говоря по-простому, тут непереносимо воняло. Да только Гунтрамну было уже все равно. Он дышал тяжело, сидя на ложе в высоких подушках, по которым разметались длинные, слипшиеся от пота пряди волос, и ждал епископа. Ему нужно было причаститься, исповедаться, и дать последние распоряжения. Наконец, епископ Флавий пришел, и сел на край постели, состроив на своем круглом лице соответствующее случаю выражение. Он причастил короля, помазал елеем его лоб и ладони и торжественно произнес:

- Через это святое помазание по благостному милосердию своему да поможет тебе Господь по благодати Святого Духа. Аминь. И, избавив тебя от грехов, да спасет тебя и милостиво облегчит твои страдания. Аминь!

- Ну что, теперь я готов к царствию небесному? – криво усмехнулся Гунтрамн. – Я столько церквей и монастырей построил, что, думаю, Он примет меня. Зови всех сюда. Я знаю, они под дверь толпятся, ждут моей смерти. Пусть своими ушами мою последнюю волю услышат.

Король оказался прав, и в покои повалили дворцовые чины – референдарий и камерарий, майордом и коннетабль, доместики и графы, герцоги и епископы. Многие собрались в Шалоне, предвидя тектонические перемены, что грядут в землях Галлии. Все эти люди жаждали своими ушами услышать последнюю волю того, кто много лет держал на своих плечах тяжкий груз власти, и не давал своим хищным неумным братьям превратить эту землю в безлюдную пустыню.

- Похороните меня в церкви святого Марцелла, - слабым голосом сказал король. – Своим наследником я назначаю…

Все превратились в слух, вытянув шеи. Они боялись пропустить даже звук. Ведь последняя воля покойного короля священна и отменяет все, что было написано и сказано раньше. Неужели он изменит свое завещание?

- Своим наследником я назначаю своего дорогого племянника Хильдеберта. Он теперь ваш король. Слушайте и почитайте его. Все мои земли, виллы, леса и угодья, золото и меха, все это теперь к нему переходит. А мальчишку Хлотаря – не трогать! И земли его не трогать тоже, у него их и так немного осталось. И никакой войны! Пусть в мире живут! Земля эта и так настрадалась, дайте покой людям на ней. Такова моя последняя воля…

Король закатил глаза и потерял сознание. Дыхание повелителя Бургундии стало слабым и прерывистым, а лицо приобрело восковую бледность. Знать, оживленно переговариваясь, толпой повалила из его покоев, ведь многих мутило от смрадного духа, что стоял там. Ни для кого из них не было секретом, что Брунгильда, зная о болезни короля, втайне готовила поход на запад. Земли Шампани и Суассона собирали бойцов. Мартовское поле(6) в этом году было таким, что и старики не упомнят. Каждый ремень, каждый щит проверили королевские люди. Даром, что не обнюхали. Война будет, и очень скоро. И не покойному королю отменять ее.

1 - святая Берта Кентская, дочь Хариберта. Кент - королевство германского племени ютов на крайнем юго-востоке Великобритании. В настоящее время – одноименное графство. В честь ютов назван полуостров Ютландия, занимаемый Данией.

2 - святая Женевьева, покровительница Парижа. Германское имя позже видоизменилось.

3 - баптистерий – культовое христианское сооружение, используемое для крещения. В то время таинство производилось путем погружения с головой, поэтому в здании делали полноценную купель.

4 - Анделотский договор 587 г.

5 - цитируется по источнику

6 - смотр всех свободных мужей, которые должны были явиться в полном вооружении