История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием ч. 2

Глава 44

Год 6118 от Сотворения Мира (февраль 610 от Р.Х.). Мец. Австразия.

Толстые гранитные плиты королевской виллы дарили приятное тепло. Старинный римский гипокауст, который уже никто из смертных построить не сумел бы, функционировал исправно. Он до сих пор приводил в изумление диковатую знать из-за Мааса, не видевшую в своей жизни ничего, кроме закопченного очага. Печь, расположенная в подвале, нагревала теплым воздухом каменный пол, а потому лица маленьких детей короля не были покрыты въевшейся сажей, как лица их сверстников. Билихильда не обманула и родила королю двух сыновей и трех дочерей. Она еще крепко держала в кулачке немалое мужнино хозяйство, но все шло к катастрофе. Инстинкт хранительницы очага бил в набат. Ее дети опасности! Ее муж в опасности! Вся ее жизнь, круто повернувшаяся после решения старой королевы, может пойти под откос. А Билихильде нравилась ее жизнь. Да, король был редкостным мужланом, и периодически страдал приступами ярости, как и все воины. Особенно, если был пьян. Ну, так на то она и женщина, чтобы хитростью и лаской повернуть мужа туда, куда нужно ей. И пока ей это удавалось. До этого момента.

- Прошу, Тео, не нужно, - рыдала она, обнимая мужа. – Ну, чего тебе не хватает? Ты хочешь ввязаться в войну, в которой можешь проиграть. Ты что, игрок в кости? Ты хочешь поставить на кон жизни наших детей? Ведь твой брат убьет их!

- Это мои земли, женщина! – прорычал Теодеберт, который готовил выход войска сразу после Мартовского поля. – Проклятая старуха обкорнала мое королевство, и еще смеет меня поучать.

- Да тебе земли мало, что ли? – почти завизжала Билихильда. – Да ее за всю жизнь не объехать. Я тебе пятерых детей родила. Зачем? Чтобы они из-за твоей жадности погибли?

-Ты не понимаешь, - сказал Теодеберт почти спокойно. – Меня же уважать не будут, если я это стерплю. Не брат, так собственные герцоги прикончат, или убийцы Хлотаря. Он в свою мамашу проклятую пошел. Змей лицемерный.

- Он же тебе в спину ударит, - схватилась за последнюю соломинку Билихильда. – Этому отродью Фредегонды верить нельзя.

- Не ударит, - хохотнул Теодеберт. – Он клятву у могилы родителей дал. Не пойдет он на эту войну.

- Не верю! – обреченно сказала Билихильда. – Сердце у меня не на месте, Тео. Предчувствие плохое. Не начинай эту войну, всеми богами заклинаю. И старыми, и новыми.

- Заткнись, рабыня! – с холодной яростью отчеканил Теодеберт. – Забыла, кем ты была? Кто ты такая, чтобы королю перечить?

- Я рабыня? – взвилась Билихильда, которая не выносила, когда припоминали этот незначительный эпизод из ее жизни. – А твоя мать кто? Да ты сам от рабыни рожден! Забыл?

Глядя в мертвые глаза мужа, Билихильда поняла, что только что совершила страшную ошибку, смертельно опасную. Ведь ее ненаглядный Тео тоже не любил, когда об этом кто-то вспоминал. А герцог рипуарских франков Арнульф, ожидавший приема у короля, истово перекрестился, когда за дверью послышались истошные крики, мольбы и смачные звуки ударов. Герцог был довольно религиозен. Вскоре все стихло, из двери вышел король, пугая безумным блеском глаз, и произнес:

- Слуг позови, тут прибраться нужно. И вина пусть принесут.

Краем глаза Арнульф заглянул в комнату, где сломанной куклой лежала в луже собственной крови королева Билихильда, и прошептал:

- Хорошая была женщина. Царствие ей небесное!

***

Полгода спустя. Эльзас.

Король Теодорих со свитой в сотню лейдов ехал на суд знати, собранный братом по старинному закону франков. Он размышлял. Время шло, и о замшелых родовых обычаях стали понемногу забывать. Последний раз такой суд отнял аквитанские города у Хильперика, когда он приказал бабкину сестру задушить. Так ведь с тех пор сорок лет прошло, и все сорок лет кровь льется, словно водица. Хуже всего было то, что брат эти земли у него весной отнял, когда войско туда ввел. А ведь он, Теодорих, вырос там. Его все графы и епископы на коленях качали. Его это земля! Мало ли, что когда-то она Австразии принадлежала!

Путь был долог. Пока из Шалона в Эльзас доберешься, чуть не месяц пройдет. Майордом Клавдий все устроил. Впереди гонец поскакал, чтобы на королевских виллах по пути припасы готовили для его свиты. А если виллы по пути не было, то приказы получали куриалы городов, епископы и аббаты монастырей. А ведь сейчас с едой туго было, год неурожайный. Да и в порты снова какую-то хворь завезли. Ученые люди сказали, что дизентерия это. То тут, то там вспыхивала эта болезнь, сотнями выкашивая людей, а маленьких детей – в особенности. Так и гуляла эта зараза по Галлии, двигаясь вместе с караванами купцов, армиями и паломниками. И ведь ничем не остановить ее. Сколько Теодорих даров монастырям и церквям передал, и без толку все!

От невеселых мыслей отвлекали крестьяне и сервы, работавшие в полях. Полуголые простолюдины в коротких штанах-брэ пугливо кланялись, видя конный отряд франков с бритыми затылками и всадника с длинными волосами, собранными в воинский хвост на макушке. Не каждый меч прорубит с ходу густую гриву волос, спускающуюся на спину короля.

Вечером отряд остановился на ночлег на вилле, принадлежавшей королеве, и Теодорих закатил знатный ужин. Вождь у германцев должен пировать с ближними людьми, иначе в жадности обвинят и в зазнайстве. А ведь эти воины с ним в одном строю рубиться будут. От них его жизнь зависит. А потому вино и настойки лились рекой, приводя лейдов в самое благостное расположение духа. Кое-где уже повизгивали служанки, которых потащили в ближайший стог сена. Впрочем, они и сами были не прочь. Ведь те, кому грубые ласки воинов были не по нраву, давно спрятались, зная, чем закончится буйное пиршество.

Они пересекли границу, которая была понятием довольно условным, и в значительной степени определялась тем, какому епископу подчинялись те или иные земли. Тут их встретил отряд лейдов Теодеберта, старший из которых спешился и склонил голову.

- Приветствую, король! Мой государь ожидает вас в Салосии(1), я провожу вас.

До земель Эльзаса король и его свита добирались еще неделю, когда впереди показалось огромное поле, заставленное шатрами и палатками. Сердце Теодориха повалилось в пятки. Он попал в ловушку.

На следующий день на вилле, принадлежавшей когда-то королю Сигиберту, собрался суд знати, что съехалась сюда со всей Австразии. Теодорих хмуро смотрел на людей, выражение лиц которых не сулило ему ничего хорошего. Многих он неплохо знал. Вон сидит Карломан, граф Брабанта, рядом – его сын Пипин, шепчущий что-то на ухо герцогу Арнульфу. Тут же расположился майордом Гундульф, дальний родственник покойного епископа Григория из Тура.

Знать из Бургундии села наособицу. Патриций Рикомер, доместик Варнахар и герцог алеманов Гунцо, выделявшийся свирепостью даже среди своих полудиких земляков-язычников. Герцог носил крест на шее, а рядом с ним висел языческий амулет от сглаза и порчи. Гунцо до сих пор приносил жертвы Фрее и Водану, отчего епископы терпеть его не могли. Христианство в германских лесах тлело слабым огоньком, сосредотачиваясь вокруг редких монастырей, в дне пути от которых уже и не найти было человека, кто верил бы в распятого бога.

- Внимание, лучшие мужи королевства франков! – майордом Гундульф начал суд, который продлится совсем недолго.

Результат был предсказуем. Войско Австразии окружило свиту Теодориха, и ценой свободы бургундского короля стал новый договор. Договор, по которому области, что старая Брунгильда отторгла у Австразии, возвращались теперь обратно. Эльзас, Южная Шампань, Сентонж(2) и Тургау(3). Эти земли забрал себе раздувшийся от гордости Теодеберт.

Но и это было не все. В конце этого фарса встал герцог Гунцо и громогласно объявил, что народ Алемании переходит под руку короля Теодеберта, как и было в старые времена. Как можно было еще больше унизить своего короля?

Обманутый и ограбленный Теодорих с тяжелым сердцем уехал из места, где вырос, и которое ему больше не принадлежало. Он подписал договор, и скрепил его клятвой. Но договор, подписанный под угрозой смерти, не стоит ничего. Как ничего не стоит и клятва, от которой его освободит любой епископ.

Теодорих покинул земли брата, и повернул на запад, к Шалону. Каково же было удивление свиты, когда они не стали останавливаться, и поскакали дальше. Король решил нанести визит двоюродному дядюшке Хлотарю. Он хотел услышать подтверждение той клятве, что тот дал пару лет назад. Он пообещает ему за помощь герцогство Дентелен, старые земли его отца, что отобрал когда-то Теодеберт.

***

Год 6120 от Сотворения Мира (май 612 от Р.Х.). Недалеко от Туля. Австразия.

Чудовищная по размерам бургундская армия вторглась в Австразию с юга, сметая жалкие ополчения местных графов. Тут были франки, ополчения из Прованса и Аквитании, недавно покоренные васконы и римляне из Орлеана и Тура. Под страхом огромных штрафов города выставляли свои отряды, вооруженные кое-как. Из всего войска лишь королевская дружина да франки, разбитые на сотни, отличались хорошей выучкой. Но зато ополченцев было много, очень много, и эта ненасытная орда хлынула на соседние земли, грабя и убивая всех на своем пути. Запылали деревни, пали города Наис и Туль, что был расположен всего в двух днях пути от Меца. С запада войска Хлотаря вошли в старые вотчины, принадлежавшие когда-то Суассонским королям. Камбре, в котором давным-давно укрывалась Фредегонда с детьми, снова стал собственностью Нейстрии.

Теодеберт, собравший свою разношерстную армию по всем землям огромного королевства, двигался на юг скорым шагом. Ему нужно было защищать столицу. Была бы жива Билихильда, было бы кому дать хороший совет. Но новая жена короля оказалась бессловесной дурой, которая хорошо усвоила урок, преподанный ее предшественнице. Она не перечила мужу ни в чем, а поскольку наследника она так и не родила, то и слушать ее все равно бы никто не стал. Эту честь еще нужно заслужить.

А пока две огромных армии расположились на поле, уступая друг другу лишь числом. Теодорих привел куда больше людей, чем его брат, и это решило исход битвы. Австразия была разбита наголову, и остатки ее воинов покатились назад, к далекому Тольбиаку(4). Там герцоги спешно собирали тюрингов, алеманов и даже наемные отряды саксов. Из-за Рейна шли все новые отряды из мелких племен, что несли из оружия лишь копье или топор, а щитов и шлемов не имели вовсе. Зато их было много. Разбитое войско Теодеберта докатилось до Тольбиака, где его ждало свежее подкрепление. Это не помогло, и разразилось сражение, равному которому не было за всю историю королевства франков. Тысячи людей погибли. Теснота и давка были такими, что те, кого пронзили копья, стояли в рядах сражающихся, словно живые. Им просто некуда было упасть. А когда ночь спустилась на землю, Теодорих узнал, что выиграл все-таки он. Теодеберт бежал в Кельн.

- Бертхар! – покрытый потом и кровью Теодорих подозвал своего референдария. – Бери отряд на свежих конях и привези мне этого гада. И выродков его тоже.

- Да, господин, - склонил голову придворный.

Желание короля было исполнено. Бургундцы перебили всех, кто участвовал в битве и не успел скрыться. Весь путь от Тольбиака до Кельна был усеян телами убитых. Речные франки, чтобы остановить разорение своей земли, выдали короля связанным по рукам и ногам. Австразийская знать, по старому германскому обычаю, поехала присягать новому королю. Никто из них не видел в этом ничего зазорного. Если вождь проиграл, значит, он неугоден богам. А разве должен разумный человек служить неудачнику, и тем более, умирать за него? Ну, конечно же, нет! Ведь это против воли богов, что была высказана совершенно недвусмысленно. И вот теперь бывший король Теодеберт, сверкая свежевыстриженной тонзурой, стоял на коленях перед родным братом.

- Что, братец, поперек горла стали тебе мои земли? – торжествующе спросил его Теодорих, прикладываясь к кубку. - Ну, чего молчишь?

А Теодеберт не отвечал, с тоской вспоминая убитую им Билихильду и ее пророческие слова. Рядом испуганно жались друг к другу дочери и сын Меровей, которому и пяти лет не было. Он нехотя ответил:

- Хочешь убить, убей!

- А зачем мне тебя убивать? – насмешливо спросил его Теодорих. – Ты же брат мне. А вот сына твоего, пожалуй, убью.

Лейды навалились на Теодеберта, не позволяя ему броситься на короля, а один из них схватил за ноги малыша Меровея и размозжил его голову об камень. Дочери короля Австразии истошно зарыдали, но их ужас лишь насмешил пьяного дядю, который хохотал, упиваясь их страхом и унижением соперника.

- Старшего сына тоже убить, девок – в монастырь, а этого, - он ткнул в Теодеберта, - в Шалон отправить. И не приведи господь, если сбежит, или погибнет в дороге. Шкуру с виновного сдеру!

И король потерял интерес к родне, продолжив пировать с герцогами Австразии, которые присягнули ему все, как один. Кроме Гунцо, который скрылся в лесах далеко на востоке.

***

Месяцем позже. Шалон-на-Соне. Бургундия.

- Смотри, Сигиберт, кто к нам приехал в гости! – Брунгильда презрительно смотрела на старшего внука, закованного в цепи.

Стражник умелым ударом поставил бывшего короля на колени, и теперь он сверлил родную бабушку ненавидящим взглядом. Тонзуру на макушке подновил королевский цирюльник, и она сверкала нежной кожей, покрытая кровоточащими порезами. Король отчаянно сопротивлялся стрижке.

Одиннадцатилетний правнук стоял рядом с Брунгильдой, и с любопытством рассматривал своего несчастливого дядюшку. Ведь он никогда не видел его. Мать Сигиберта была безвестной рабыней, как и мать стоявшего на коленях короля, и это роднило их. Тетка Теоделана, сидевшая по своей привычке с вышивкой, тоже бросала взгляды на брата, но ничего не говорила. Она была полностью предана бабуле и, возможно, именно поэтому, разменяв третий десяток, не была выдана замуж и ходила в девках. Старший брат всегда был ей чужим, она и видела-то его всего несколько раз в жизни. Он рос в Шампани, а она – в Меце и Отёне, а потому и особых чувств они друг к другу не испытывали.

- Что думаешь о нем? – спросила Брунгильда мальчика, так напоминавшего ей покойного мужа. – Только посмотри внимательно, не спеши.

- Он зол, - сказал Сигиберт. – И он не смирится с поражением.

- Верно, - одобрительно сказала Брунгильда.- Говори дальше!

- Он всегда будет нам врагом, бабушка, - решительно сказал Сигиберт.

- И снова я соглашусь с тобой, - поощрительно сказала королева. – А что это значит?

- Значит, он опасен и должен умереть, - решительно сказал мальчик, вспомнив все беседы, что вела с ним умудренная опытом бабуля.

- Слышали, что сказал король? – спросила Брунгильда у стражников, с трудом скрывая усмешку. – Он высказал свою волю. Исполняйте!

Упирающегося Теодеберта уволокли во двор, где лейд королевы ударом меча закончил его беспокойную жизнь. А любящая бабушка повернулась к своему правнуку и спокойно сказала:

- Никогда не щади своих врагов, Сигиберт. Если враг мертв, то ты можешь спать спокойно. Но если он жив, то ты всегда должен опасаться удара в спину. Зачем тебе это? Король хотел пощадить брата, сделав его священником. Но я люблю твоего отца и не позволю ему совершить такую ошибку. Пусть твой дядя умрет. Лучше мы с тобой закажем заупокойные службы, чтобы спасти его душу, чем будем гасить мятежи, истребляя тех, кто должен платить подати в казну.

- Я понял, бабушка, - сказал Сигиберт, который на лету схватывал нелегкую науку царствования. – Я не стану щадить своих врагов. Ты будешь гордиться мной!

1 Салосия – коммуна Сельц, на левом берегу Рейна.

2 Сентонж – область в Аквитании, севернее Бордо.

3 Тургау – кантон на севере Швейцарии

4 Римский Тольбиак – современный Цюльпих.