История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием ч. 2

Глава 43

Два года спустя. Год 6115 от Сотворения Мира (август 607 от Р.Х.). Вилла Фаверн. Восток Бургундии.

- Окружайте дом!

Отряд королевских лейдов на хороших конях, в доспехах и шлемах вызывал немалое удивление на дорогах. Для похода мало, для того, чтобы письмо отвезти, много. Прохожие удивленно крутили головами и спешили к женам, чтобы поделиться новостью. Ведь, определенно, для местной глуши это было событием года. Последняя новость в этой дыре случилась месяца три назад, когда дочка мельника родила от бродячего торговца, который обещал жениться на ней, но потом сбежал. А вот теперь такое диво!

- Слуг гоните прочь, первый десяток к дверям! – командовал сотник Баудульф, который имел очень подробные инструкции от самого майордома Клавдия.

Богатая вилла, в центре которой стоял господский дом со службами, процветала. Сюда из многих походов патриций нагнал сервов, которые трудились за скудную пищу, наполняя бездонные карманы хозяина. Патриций Вульф бедняком точно не был. Приземистый каменный дом с перистилем и черепичной крышей уцелел с незапамятных времен. Видно, война щадила эти места. Ведь всё больше из дерева сейчас строят. Ставят деревянный каркас, который забивают всякой дрянью, а потом это все глиной обмазывают и белят. Дешево и сердито. Из камня уже давно только церкви возводят, мастеров мало, да и очень дорого это.

- Что вам тут нужно? – из дома высунулся бледный управляющий. Визит такого отряда на виллу не сулил ничего хорошего, даже если эта вилла принадлежит столь значительной персоне.

- Хозяин где? – рыкнул на него сотник.

- Отдыхать изволит, - проблеял управляющий, и добавил: - После обеда. Может, обождете, славные воины? Господин не любит, когда его после обеда беспокоят.

- Дело не терпит, - криво усмехнулся сотник. – У меня послание от самой королевы.

- Уже зову! – управляющий засеменил вглубь дома, откуда вскоре вышел недовольный хозяин.

- Письмо привез, сотник? – спросил патриций, и протянул руку. – Давай!

- У меня на словах послание, - усмехнулся Баудульф и потянул меч из ножен.

- Ты чего это? – побледнел Вульф. – Не балуй! За что?

- Королева велела тебе привет передать, - сказал сотник, нанося ему удар в живот. – Она сказала, что ты знаешь, за что.

- Протадий! – захрипел Вульф. – Это из-за него! Вот старая сука!

- Рубите его! – заорал сотник. – А потом сжечь тут все!

- Сразу жечь будем или сначала пограбим малость? – деловито спросили воины, вытирая окровавленные мечи о нарядную одежду убитого патриция.

- Думаю, он на нас не обидится, - сказал сотник после недолгого раздумья. – Но потом все сжечь! У меня приказ!

Через час отряд уже мчал в сторону алеманских земель.С герцогом Унциленом все было немного сложнее, но инструкции были еще строже. Баудульф по праву гордился своей исполнительностью, и именно за это королева его ценила. Он все сделает, как надо.

Через две недели, когда герцог Унцилен был связан веревками крепко-накрепко, сотник вывел на двор его семью и заявил.

- Убирайтесь отсюда на все четыре стороны! Ваше имущество конфисковано по приказу королевы!

- Но за что? – спросила бледная, ничего не понимающая жена герцога. – И что с моим мужем?

- Мужа сейчас отдадим, - пообещал Баудульф и крикнул. – Руби ему ноги! Ремнями перетяните сначала, он не должен кровью истечь!

Вскоре Унцилена с обрубками вместо ног, погрузили на телегу, куда посадили и его жену. У них жили неподалеку родственники, где они и решили укрыться.

- Королева велела тебе передать, - сказал сотник, который поехал рядом с телегой, без эмоций глядя на бледного, как полотно мужчину. – По старым обычаям, не может быть герцогом тот, кто не способен сесть на коня. Так что ты теперь не герцог.

- Дай жене забрать мои вещи, - прохрипел он. – Жить надо будет на что-то.

- Тут теперь ничего твоего нет, - покачал головой Баудульф. – У тебя больше вообще ничего нет. Совсем ничего. Ты еще долго будешь помнить убитого тобой Протадия.

***

В то же время. Вилла Брокариак. Недалеко от Отёна. Бургундия.

Брунгильда сидела у очага и читала письмо от Билихильды, которое привез ей из Австразии некто Пипин, родом из местечка Ланден, что за Маасом. Сколько ни рубила она головы непокорной франкской знати, та вместо одной головы отращивала три, словно сказочное чудище. И следующая поросль магнатов была еще хуже, чем предыдущая. Вот и этот сопляк смотрел на нее дерзко, лишь притворяясь почтительным. И откуда они берутся? – грустно думала королева.

- Уходи, ответа не будет, - обронила она, отпустив молодого наглеца. Пипин коротко поклонился ей, и вышел, не сказав больше ни слова.

- На, прочти, - королева протянула письмо семнадцатилетней внучке Теоделане, что сидела рядом, преданно глядя на свою бабушку. Она была отрадой сердца старой королевы, напоминая мать, Файлевбу, по которой Брунгильда до сих пор заказывала поминальные службы.

- Дерзость какая! – воскликнула Теоделана, прочитав папирус.- Как будто она ровня тебе, бабушка. Так еще и указывает, что делать, и советы дает! Вот ведь змея!

- Надо было ее наложницей к Теодориху отправить, - с тоской сказала Брунгильда. – Ошиблась я, внученька, крепко ошиблась. Дорого нам теперь эта ошибка встанет. Дай-ка мне письмо от папы Григория, перечитать хочу.

Епископ Рима, позже удостоенный звания Великого и Отца церкви, был мужчиной не только очень умным, но и крайне деятельным. Его письма к королеве приходили чуть ли не раз в три месяца, и каждый раз он умел удивить. В этот раз он требовал, чтобы евреям запретили иметь рабов-христиан,чтобы королева активнее крестила язычников-алеманов и тюрингов, и чтобы имения святого Престола в Провансе отныне управлялись папским диаконом. Последнее так позабавило королеву, что она захихикала, как девчонка.

- Вот ведь скупердяй, - закатилась она дробным смешком. – Зерна на четыреста солидов в год получает, и все ему мало! Все думает, что мы на нем наживаемся. Да черт с тобой, святоша этакий, ставь своего управляющего.

- А еще что пишет, бабушка? – с любопытством спросила Теоделана, отложив вышивку.

- Просит английских мальчиков - рабов покупать, и к нему слать, - ответила Брунгильда.

- А зачем они ему? – непритворно удивидась внучка.

- Миссионеров будет из них готовить, - пояснила королева. – Взять мальчишку лет десяти, потом отправить его в монастырь святого Бенедикта, и еще через двадцать лет готов проповедник.

- Это он на такой долгий срок загадывает? – удивилась Теоделана. – Да у него в Риме прямо сейчас народ с голоду умирает? Зачем ему это?

- Великий человек, - пожала плечами королева. – Далеко смотрит. Он же раньше префектом Рима был, и сейчас этим городом продолжает править. Если бы не он, Рим давно бы лангобарды взяли. Смотри, какие они толпы рабов из Италии к нам гонят. И недорого совсем. Мой майордом Флореций только за этот год почти двести душ купил. Будут на моих виллах работать.

- Ой, бабушка, - вскинулась Теоделана. – Слухи ходят, что в Австразии монах из Ирландии объявился. Все говорят, что он чудеса творить может.

- Спасу нет от этих святых! – перекрестилась Брунгильда. – А зовут-то его как?

- Колумбан(1), бабушка.

- Опять он! – простонала Брунгильда.- Ну, пусть теперь у твоего дяди голова болит.

***

В то же время. Орлеан. Бургундия.

Орлеан притих. Древний город, что выдержал несколько осад от королей Нейстрии, с опаской встречал одного из них. Впрочем, статный белозубый красавец(2) с длинными рыжеватыми косами, на женскую половину города оказал просто магическое влияние. Не одна кумушка со вздохом провожала молодца, так похожего на свою недоброй памяти мать. Красотой он удался в нее, а отчаянной бесшабашной смелостью – в отца. Тот тоже в свое время наделал немало глупостей, не имея жизненных планов далее, чем на неделю. Впрочем, король был куда умнее покойного Хильперика, и толику хитрости от матери все-таки взял.Иначе ведь и случиться такого не могло, чтобы король Теодорих его в крестные сына своего позвал, и позволил именем умершего в плену Меровея наречь.

- Брат! – Хлотарь широко раскрыл объятия, встречая своего внучатого племянника. – Рад встрече!

- Здравствуй, брат! – обнял его в ответ Теодорих, с любопытством оглядывая дальнего родственника.

Сердце царапнула мыслишка: - А ведь совсем не бедствует дядюшка в своем медвежьем углу. Одет по-воински - зеленый плащ с красной оторочкой, штаны с кожаными чулками, перевитыми лентами, да рубаха, обшитая по краям тесьмой. А дальше чудеса начинаются. Рубаха у Хлотаря из самого что ни на есть имперского шелка, тесьма на ней из золотых нитей, а широкий воинский пояс украшен так, что Теодорих чуть слюной не подавился. Конь под седлом – аргамак из аварских степей, иноходец. А упряжь до того нарядная, что местные голодранцы покой и сон потеряли, мечтая с нее драгоценную бляху срезать. Да только как срежешь то? С королем три десятка отборных бойцов прискакали, и тоже на хороших конях. На поясах – спаты с богатыми эфесами. Протянешь руку, тут же без руки и останешься. Морды у хлотаревых лейдов такие, что иудеи и римляне, что в Орлеане проживали, чуть от страха не обмочились. Здесь, в старой столице, франков, почитай, и не было вовсе. А тут три десятка отпетых душегубов по городу скачут, да по сторонам бдительно зыркают. Богатые дома примечают, не иначе. Вдруг, когда счастье привалит нетронутый войнами Орлеан пограбить. И у многих горожан облегчение наступало, когда узнавали, что король из проклятой Нейстрии прискакал маленького принца крестить. Авось, и городу это зачтется когда-нибудь.

Базилика в Пуатье стояла с незапамятных времен(3). Епископ Люпус, приехавший сюда из Санса, благословил королей. Он сам метил в крестные, но обиды не показал. Понимал, что он Хлотарю не ровня. Впрочем, обряд крещения прошел без каких-либо происшествий, и когда орущего младенца отдали матери, очередной наложнице Теодориха, два короля занялись тем, ради чего это все и затевалось. Политикой.

- Большой войны не избежать, брат, - сказал Теодорих, когда он и Хлотарь остались одни после пира. Оба короля были изрядно навеселе, и правителя Бургундии потянуло на откровенность. Хлотарь, еще сохранивший толику разума, благосклонно кивал, подбадривая племянника. – Меня бабка на брата натравливает, словно я охотничий пес. А Теодеберта и травить не надо. Он на меня зол, потому что я его землями владею. Его только жена, Билихильда, и сдерживает. Напоминает, как деда Сигиберта зарезали, и отца с матерью со свету сжили. Он вроде пока слушается ее.

- Вот как? – заинтересованно спросил Хлотарь. Впрочем, он всего лишь хотел поддержать разговор. Все это он и так знал. Сеть шпионов, что досталась ему от матери, работала исправно.

- Ты с кем будешь, если война начнется? -испытующе посмотрел на него Теодорих.

- С тобой, конечно, - обаятельно улыбнулся Хлотарь. – Ты же кум мне теперь!

- Ну, хорошо, - с облегчением выдохнул Теодорих. Он был неплохим парнем, но, как и многие Меровинги страдал приступами ярости, когда уже не мог контролировать свою жестокость. Впрочем, это было обычным делом в их роду. – А, кстати, брат, ты не знаешь, куда этот сумасшедший монах из Ирландии подевался? Еле избавились от него.

- Ты про отца Колумбана, что ли? – поднял бровь Хлотарь. – Был у меня в том году, я его к Теодеберту отправил. Тот ему землю под монастырь где-то на востоке пообещал дать. Очень беспокойный человек. Мне даже не по себе было, когда говорил с ним. Словно я виноват в чем-то.

- Беспокойный? – Теодрих даже поперхнулся. – Да он же просто ненормальный! Слушай…

***

Годом ранее. Шалон-на-Соне. Бургундия.

- Благослови, святой отец, - король Теодорих представил почитаемому в Галлии священнику, пришедшему сюда из далекой Ирландии, своих детей. Трое сыновей сияли умытыми мордашками, а их длинные волосы были расчесаны гребнем и смазаны маслом. Мальчишки гордо смотрели по сторонам, осознавая торжественность момента. Худой, как щепка монах в скромном одеянии смотрел на них с нескрываемой брезгливостью.

- Не стану я этих выблядков благословлять! – Колумбан трясся от возмущения, и почти перешел на крик. – Во грехе рождены, от блудниц поганых! Словно не христианский ты король, а нечестивый язычник из глухого леса!

Теодорих побагровел, и по движению его руки няньки увели ничего не понимающих детей, на глазах которых появились слезы. Им сказали, что их святой человек коснется, и будет потом у них удача во всем. А святой человек оказался злым и противным дядькой, который еще и обзывается обидно. Младший сын, получивший римское имя Корб, даже заплакал. Трехлетний малыш так и не понял, чем разозлил этого непонятного человека. А отец, которого все боялись, словно даже меньше ростом стал. Мальчишки не слышали, как разговор пошел дальше.

- Так-то ты, святой отец, за мое добро платишь? – почти прошипел Теодорих. – Мы с матерью тебе землю подарили с сервами, помогли монастырь обустроить, а ты меня при детях и слугах позоришь? Да по нашим обычаям они самые что ни на есть законные дети. Я их отец, и я их признал своими. А то, что я с их матерями не венчан в церкви, так это и неважно. Вон, дядя Хариберт без наследников умер, а королевство его поделили. И как поделили! Война тридцать лет шла. Сколько людей погибло!

- Кто праведником погиб, тот рядом с господом в блаженстве райском пребывает, - с фанатичным блеском в глазах ответил ему Колумбан. – Жизнь земная – лишь мгновение, все во прах уйдем. А ты во блуде живешь, а потому в аду тебе гореть! Почему законную жену не берешь?

- Возьму скоро, - спокойно ответил Теодорих. – Принцесса Ирменберга(4) из Испании моей женой будет. Садись за стол, святой отец, отведай наших даров!

- Даров! – завопил Колумбан. – Не нужны мне дары нечестивцев и грешников!

Монах начал сбрасывать на пол посуду и еду, а Теодорих смотрел на все это с неослабевающим изумлением. Священник, прославившийся строгостью жизни и подвигами в служении Богу, был явно не в себе.

- Я, кажется, понял, - сказал король после раздумья. – Ты хочешь стать мучеником и попасть прямо в рай. Ведь после того, что ты тут наделал, я просто обязан разбить тебе голову секирой. Я подтверждаю указ своей бабушки, монах. Ты не можешь больше покидать своего монастыря, и никто больше не может прийти к тебе. А если ты не угомонишься, я вышвырну тебя из своих земель.

- Я попаду в рай,- усмехнулся Колумбан. – А ты будешь гореть в аду! И я предрекаю тебе, король. Не пройдет и трех лет, как погибнешь ты, и твое семя. И никто из них не будет править!

Монах развернулся и вышел из покоев короля, оставив того в немалом смущении. Слово такого человека значило немало, особенно если дойдет до чужих ушей. Ведь так и впрямь можно лишиться головы, если враги поверят в эти бредни. Гнать! Гнать его отсюда! Пусть плывет в Британию, и там проповедует среди язычников. Если он и там будет бить посуду, то саксы зарежут его сразу же, и он попадет, наконец, туда, куда так стремится. Прямо в рай!

***

- Интересная история, - сказал Хлотарь, когда дослушал рассказ до конца. – Как слышал, твои люди его в Нанте на корабль посадили, и повезли в Кент. Так вот, как только он отплыл, разразился шторм, и тот корабль к моим землям прибило. Капитан наотрез отказался снова с ним плыть. Сказал, что это святой человек бурю вызвал.

- Тьфу, ты, - расстроился Теодорих. – Вот ведь язва! И что он у тебя делал?

- Да все учил епископов, как правильно нужно дату пасхи исчислять, как исповедовать, да как постриг проводить. Честное слово, брат, я думал, до смертоубийства дело дойдет. Святые люди, они удержу не знают, когда свою правоту доказывают.

- А что думаешь? – Теодрих задал мучивший его вопрос. – Он и вправду будущее предсказывать может? Неужто дети мои погибнут?

- Да не беспокойся, брат! – Хлотарь обнял племянника. – Церкви одаришь, и епископы помолятся за тебя. Они отведут беду.

Хлотарь, говоря это, выглядел немного рассеянным, и лишь глаза выдавали напряженную работу мысли. Он явно верил предсказанию бесноватого монаха.

1 Св. Колумбан.

2 По данным хроник, Хлотарь был красив, и пользовался успехом у дам.

3 Крестильная церковь – баптистерий, сохранилась в Пуатье в целости и сохранности. Ее слегка перестроили (см. доп. материалы)

4 Ирменберга приехала в Бургундию и прожила там год. Ее брак с Теодорихом так и не сложился из-за интриг Брунгильды и Теоделаны. Принцессу отправили назад, в Испанию. Впрочем, ее приданное было Теодорих присвоил.