Следующие моменты, которые якобы оказали влияние на решение Менелика, - это его опасения внутренних волнений, а также боязнь возможных поражений в дальнейшей войне с Италией. Однако и эти аргументы, хотя и более правдоподобные, чем первый, не кажутся убедительными. После битвы под Адуа авторитет Менелика в Эфиопии сильно возрос. Ни один из феодалов не мог в то время думать о серьезном бунте. Известно, что, кроме волнений в стране Ауса, серьезных выступлений против императора не было. Кроме того, с возможными сепаратистскими движениями на местах мог с успехом справиться дядя Менелика рас Дарге, который остался в Аддис-Абебе во главе сильного 10-тысячного гарнизона.

Аргумент, приводимый главным образом современной эфиопской исторической литературой и состоящий в том, что Менелик не предпринял наступления на север, опасаясь возможного поражения и боясь перечеркнуть таким образом успех, которого он добился под Адуа, кажется нам неубедительным. После поражения под Адуа именно итальянцы должны были опасаться продолжения военных действий до того, как прибудет подкрепление из Италии. Небольшие силы, которыми располагал генерал Бальдиссера, насчитывали, кроме довольно крупного, составляющего более 2 тыс. солдат гарнизона в Адди-Грате, около десяти батальонов и имели мало шансов удержать свои позиции, если бы Менелик направился к ним со всей своей армией. Тем более что эти батальоны находились не в одном месте, а были разбросаны по многим пунктам эритрейского побережья.

Как нам кажется, приведенные выше аргументы недостаточно убедительны. Вероятно, более глубокие причины крылись в антагонизме, который в то время существовал между Шоа и Тигре, а следовательно, их следует искать во внутреннем положении Эфиопии. Напомним, что Менелик в течение длительного времени имел дружественные отношения с Италией, ослабляя таким образом силы происходившего из Тигре императора Йоханныса IV. Когда же он оказался на троне, то никогда первым не начинал борьбу с итальянцами и предоставлял Тигре своей судьбе. Менелик вступил в борьбу только тогда, когда итальянцы заняли почти всю эту провинцию. После {351} победы под Адуа, когда итальянские войска были изгнаны, самой важной проблемой для Менелика снова стало не допустить усиления влияния Тигре. Следует помнить, что у жителей этой части империи Менелик, как представитель династической линии Шоа, был фигурой малопопулярной, а авторитетом пользовался потомок Йоханныса IV рас Мэнгэша, который не забывал о том, что именно его Йоханныс IV назначил своим преемником на эфиопском троне. Следовательно, Менелик мог опасаться, что Тигре и далее будет представлять угрозу для сохранения им императорской власти. Усиление значения Тигре не соответствовало интересам шоанской династии. Изгнание итальянцев из Эритреи, граничащей с Тигре, усилило бы значение этой провинции. Возвращение назад побережья способствовало бы росту внешней торговли северных земель и экономическому оживлению на территориях, расположенных вблизи моря, а следовательно, и Тигре. Сравнительно меньшую выгоду получила бы от этого Шоа, территория, расположенная далеко на юге и не имеющая удобных путей сообщения с побережьем.

Таким образом, если учесть, что ослабление Тигре было, по мнению Менелика, выгодно для Шоа, то становится ясно, почему он не пытался вернуть себе Эритрею. Менелик одобрил северную границу Эфиопии, идущую по рекам Мэрэб и Бэлеса, которая за счет Тигре и во вред общегосударственным интересам, а также эфиопской политике в целом обеспечивала возможность сохранения и укрепления власти в стране для династии Шоа. Свою внешнюю политику эта династия направляла главным образом на юг, а не на север. Поэтому мы считаем, что важнейшей причиной возвращения Менелика из-под Адуа было то, что интересы Шоа и происходившей оттуда династии он поставил выше общеэфиопских государственных интересов. Однако это не может уменьшить ту роль, которую сыграл Менелик II в истории Эфиопии.

Спустя несколько дней после битвы под Адуа итальянцы предложили Менелику мирные переговоры. 9 марта в императорский лагерь прибыл в качестве парламентера майор Томассо Сальса. В течение двухдневных переговоров обе стороны пришли к соглашению относительно условий перемирия. Они заключались в следующем: {352} 1) очищение от итальянских войск Адди-Грата и всей эфиопской территории вплоть до реки Мэрэб; 2) обмен раненых итальянцев на эфиопских военнопленных, взятых в плен в первый период войны, в том числе кэннязмача Хайле-Марьяма; 3) перемирие должно быть обязательным в течение трех месяцев, до момента прибытия в Ынтотто специального представителя короля Италии, обладающего полномочиями для заключения мирного договора с Эфиопией.

15 апреля 1896 г. Менелик II вступил в Аддис-Абебу, приветствуемый жителями столицы. В мае папа Лев XIII направил императору Эфиопии письмо с просьбой освободить итальянских заключенных. Менелик в знак того, что он готов нормализовать свои отношения с Италией, в том же месяце освободил 50 пленных итальянских солдат. В мае в Зейлу прибыл майор Нераццини в качестве чрезвычайного посла итальянского короля к императору Эфиопии. Однако перед отъездом в Аддис-Абебу он направил императору письмо, в котором спрашивал, может ли он, как лицо, назначенное для ведения мирных переговоров, прибыть к его двору. Лишь через два месяца письмо Нераццини дошло до императора, и он получил ответ с согласием на приезд итальянского посла в Аддис-Абебу. Временное обострение отношений между Менеликом и Италией, вызванное задержкой итальянским морским флотом парохода "Дельвиг", направлявшегося в Эфиопию с оружием, снова на несколько недель отдалило переговоры. Наконец, 26 октября 1896 г. в Аддис-Абебе был согласован текст итало-эфиопского мирного договора. Этот договор, явившийся результатом огромной победы эфиопских войск под Адуа, одновременно стал дипломатическим успехом Менелика. Договор содержал следующие статьи: прекращение состояния войны между обеими сторонами и установление "на все времена" мира и дружбы между Италией и Эфиопией. Аннулирование договора, подписанного в Учыале. Признание Италией "полностью и без каких-либо ограничений" независимости Эфиопии. Установление границы между итальянскими владениями и Эфиопией по линии Мэрэб - Бэлеса - Муна. Было решено, что в течение года обе стороны путем взаимных консультаций определят окончательную линию {353} границы. Италия обязуется до этого не передавать какому-либо третьему государству даже отрезка земли, находящейся на контролируемой ею территории. Передача прав подобного рода может быть сделана только в пользу Эфиопии. Обе стороны решили, что в целях взаимного развития торговых отношений будет подписана специальная конвенция.

Обе стороны обязались ратифицировать этот договор в течение месяца со дня его подписания. Одновременно с этим было обусловлено, что все военнопленные получат свободу и будут высланы в Зейлу через Харэр тогда, когда в Аддис-Абебе станет известно о ратификации договора итальянским правительством. Итальянская сторона обязалась оплатить эфиопскому правительству расходы на содержание военнопленных.

Военный успех эфиопских войск под Адуа, несмотря на то что Менелик не использовал его до конца, был скреплен подписанием мирного договора, окончательно перечеркнувшего итальянские планы, направленные на установление господства над Эфиопией. Значение Эфиопии на международной арене значительно возросло. В европейской печати раздавались голоса, что в Африке появилось новое государство. Правильно было бы сказать, что победа под Адуа прежде всего вывела Эфиопию на международную арену и способствовала ее дальнейшему существованию как самостоятельного государства в эпоху колониального раздела Африки. {354}

Глава XXI

ЗАВОЕВАНИЯ И РЕФОРМЫ МЕНЕЛИКА II

ВОЕННЫЕ ПОХОДЫ ИМПЕРАТОРСКИХ ВОЙСК

Продолжая стремление своего знаменитого деда ныгусэ Сахле-Сылласе, Менелик уже в конце 60-х годов начал расширять влияние Шоа на соседние с ней территории. Первым оказалось Уолло. В 1869-1876 гг. ныгусэ Шоа добился главенства над этой провинцией. Однако в 1882 г. Йоханныс IV отобрал у Менелика право на управление Уолло. Направление политики Менелика на север было лишь временным. Последовательным и широко задуманным мероприятием явилось начатое в середине 70-х годов расширение территории Шоа за счет присоединения областей, расположенных на юге, западе и востоке. В 1875 г. было начато длившееся несколько лет постепенное покорение края Гураге.

В 1881 г. рас Гобэна, один из наиболее выдающихся военачальников Менелика, предпринял большой поход на небольшие государства - Лиму (Ыннария), Гума, Гера, Джимма и Кэфа, - заставя их признать верховную власть ныгусэ Шоа. Правда, Кэфа скоро перестала платить дань, но Лиму, Гума, Гера и Джимма были покорены окончательно. Присоединение последней территории оказалось очень ценным для Менелика. Джимма являлась одним из наиболее богатых округов юго-западной Эфиопии, важным экономическим центром. Оттуда вели торговые пути через Годжам и Тигре до Массауа и через Харэр до портов залива Таджура. Кроме эфиопских купцов с севера страны, туда приезжало и много арабских купцов. За металлические изделия приобретались слоновая кость и кофе. Джимма была также крупным центром торговли {355} рабами. Изданный Менеликом спустя некоторое время указ, запрещавший работорговлю, частично уменьшил значение Джиммы как торгового центра.

После присоединения Джиммы войсками Шоа повелитель этого края Абба-Джыфар II был заключен в тюрьму в Анкобэре. Через год Менелик вернул ему трон. С этого времени Абба-Джыфар II стал одним из вернейших союзников ныгусэ Шоа и позднее оказывал ему существенную помощь в его военных экспедициях, особенно при покорении Кэфы.

Джимма перед тем, как она была занята войсками Менелика, находилась в ленной зависимости от Кэфы. Ныгусэ Годжама Тэкле-Хайманот также пытался установить над ней контроль. В 1880 г. дело дошло до кровавых столкновений между войсками Годжама под командованием раса Дэреса-Шифэррау и армией Галито, правителя Кэфы. В результате этой войны Галито вынужден был признать верховную власть ныгусэ Годжама. Возможность осуществления политических стремлений ныгусэ Тэкле-Хайманота, намеревавшегося распространить свое господство на территории, расположенной южнее Годжама, была перечеркнута экспансией Шоа, которая проводилась в то же самое время и в том же направлении. Предпринятая в 1881 г. крупная экспедиция раса Гобэны, приведшая к захвату нескольких территорий, в том числе и Кэфы, и включение их в сферу влияния Шоа вызвали острый конфликт между двумя соперничающими ныгусэ. В результате этой борьбы за влияние на юге в 1882 г. дело дошло до войны между Шоа и Годжамом.

Во главе армии Шоа стоял рас Гобэна. Годжамскими войсками командовал лично ныгусэ Тэкле-Хайманот (Адаль). Обе враждебные армии встретились друг с другом южнее реки Аббай в местности Ымбабо. 7 мая 1882 г, состоялось решающее в этой войне сражение. В начале битвы ныгусэ Годжама был ранен и взят в плен, и победу одержала армия Шоа. В результате вмешательства Йоханныса IV, который видел в Тэкле-Хайманоте противовес влиянию Менелика в южной Эфиопии, ныгусэ Шоа был вынужден освободить ныгусэ Годжама, однако получил свободу продвижению Шоа на юг. За победу {356} своей армии под Ымбабо Менелик должен был заплатить, помимо предоставления свободы ныгусэ Тэкле-Хайманоту, отказом от своих прав господства над Уолло. Таково было требование Йоханныса IV. Как уже сообщалось, эта территория была передана тогда императором расу Микаэлю. Потерю Уолло Менелик компенсировал договором с Йоханнысам IV, заключенным в 1883 г., по которому Шоа получила согласие императора на расширение своего влияния в западном и южном направлениях. В 1882 г. войска Шоа предприняли первую попытку занять Аруси. Однако только спустя четыре года расу Дарге удалось подчинить эту территорию Менелику. В этом же году рас Гобэна занял территорию Уоллега.

В 1887 г. после победы над эмиром Харэра Абдуллахом Менелик захватил всю эту обширную страну. В это же время войска Шоа, двигаясь на юго-запад от Уоллеги, заняли Иллубабор. В 1889 г. Менелику удалось полностью подчинить округа, населенные тураге. В этом же году рас Уольдэ-Гийоргис захватил небольшие территории Конта и Кулло.

В 1890-1893 гг., после вступления Менелика на императорский трон, войска Шоа заняли Кэмбату. В 1891 г. верховной власти Менелика были подчинены Огаден, Бале и Сидамо, малонаселенные территории, занимающие огромные пространства на юг и юго-восток от Шоа. В 1894 г. рас Уольдэ-Гийоргис завладел Гофа. Одновременно военные отряды Шоа заняли Уоламо, которым управлял король Тона, широко известный на землях, расположенных на юг от Шоа. В том же году рас Уольдэ-Гийоргис занял государство Джанджэро.

После победы под Адуа император Эфиопии, отказавшись, как мы знаем, от борьбы за возвращение побережья Красного моря, приступил к осуществлению планов, направленных на еще большее расширение границ страны в южном направлении.

В 1896 г. Менелик послал первую экспедицию в страну Борана, расположенную далеко на юге. Однако подчинить ее власти Менелика смогла только вторая экспедиция, организованная в 1897 г. Командовал ею фитаурари Хабтэ-Гийоргис, который во главе 15-тысячной армии в июле того же года достиг границы Кении. Заложив {357} здесь укрепленный форт Мега, фитаурари Хабтэ-Гийоргис направился в обратный путь. По дороге на родину он подчинил господству Менелика и округ Консо.

ПРИСОЕДИНЕНИЕ КЭФЫ

Небольшие государства, враждовавшие между собой и не имевшие сильных армий, не оказывали сопротивления и одно за другим были присоединены к Эфиопии. Среди важнейших государств, расположенных на огромной территории между реками Аббай и Омо, независимость сохраняла одна лишь Кэфа, которая вскоре после покорения вновь отказалась платить дань Менелику. Кэфа имела древние государственные традиции и была в прошлом известной империей. В состав этой империи некогда входили государства Джимма, Ыннария (Лиму), Конта и Кулло. Однако от могущества Кэфы уже ничего не осталось к тому времени, когда Менелик приступил к завоевательным походам. Окружающие когда-то Кэфу вассальные государства получили самостоятельность и перестали признавать власть Кэфы еще до того, как сами были подчинены войсками Шоа. Тем не менее Кэфа, достаточно сильная экономически, имела в начале 90-х годов армию, которая могла оказать сопротивление войскам Менелика. В 1890 г. на трон Кэфы после смерти короля Галито вступил его сын, молодой, энергичный и способный повелитель тато Тченито (иначе Кеннито, а также Гака Сероко). Правители (тато) Кэфы пытались доказать происхождение своей династии от царицы Савской и царя Соломона, утверждая, что их предки были связаны узами крови с императорами Эфиопии со времен Зэра-Яыкоба.

В 1896 г. Менелик приказал расу Уольдэ-Гийоргису занять Кэфу 1. В ноябре рас Уольдэ-Гийоргис во главе 10-тысячной армии вступил в Кэфу со стороны Кулло. Преодолевая сопротивление на своем пути, эфиопская армия заняла столицу Кэфы Андрача (Ындэрача). Здесь рас Уольдэ-Гийоргис создал укрепленный лагерь, наде-{358}ясь, опираясь на эту базу, окончательно разгромить силы властителя Кэфы. Однако последний, отдавая себе отчет в том, что у него в сражении нет шансов на победу с преобладающими силами противника, прибегнул к тактике партизанской войны. Отряды Тченито частыми неожиданными нападениями постоянно беспокоили эфиопскую армию. Рас Уольдэ-Гийоргис не мог говорить о полной победе до тех пор, пока правитель Кэфы был на свободе. Проходили месяцы, а Тченито все ускользал от охотящихся за ним эфиопских отрядов. Однако силы его постепенно уменьшались. Положение Кэфы значительно ухудшилось, когда на ее территорию с запада вступили войска раса Дэмсоу, а с севера - поддерживавшие его вооруженные отряды правителя Джиммы Абба-Джыфара II. Положение Тченито, которому угрожали с востока, севера и запада, было плачевным. В середине 1897 г. его главные силы были разбиты, а сам он с небольшим отрядом еле скрылся от преследовавших его эфиопских частей. Рас Уольдэ-Гийоргис понимал, что Тченито, пользовавшийся в своей стране славой легендарного, непобедимого героя, представляет огромную опасность. Не взяв его в плен, командующий эфиопскими войсками не мог возвратиться в Аддис-Абебу и доложить императору о полном покорении Кэфы. Тем временем положение расквартированных в Андраче эфиопских войск становилось трудным: среди них начались различные болезни, им не хватало продовольствия. Уже в первые недели войны Тченито приказал уничтожить запасы зерна, ничего не сеять и все разрушать перед наступавшим неприятелем, и теперь эта политика приносила свои плоды. Победоносной, но страдавшей от болезней армии Уольдэ-Гийоргиса угрожал голод. Среди людей, окружавших раса, начали раздаваться голоса, призывавшие покинуть Кэфу, иначе эфиопской армии грозит гибель от эпидемий и голода. Споры по этому вопросу еще продолжались, когда 14 августа 1897 г. Уольдэ-Гийоргис получил известие, что одному из его отрядов удалось захватить в плен правителя Кэфы.

Так завершилось покорение Кэфы. Тченито, последний правитель, или, как его еще называли, император Кэфы, был отправлен в Шоа в качестве пленника раса {359} Уольдэ-Гийоргиса. Когда Тченито вместе с войсками раса проезжал по мосту через реку Годжэб, направляясь в Шоа (по этой реке проходила граница между Кэфой и Джиммой), он, согласно эфиопской легенде, снял с пальца свой королевский перстень и бросил его в воду, сказав: "Империя Кэфы перестала существовать. Императоров Кэфы уже никогда не будет. Пусть в реке навсегда останется перстень повелителей Кэфы".

Тченито некоторое время находился при дворе Менелика. Позже он был заключен в тюрьму в Анкобэре, а потом в Дэссе. Во время правления Лиджа-Иясу ему разрешили поселиться в Аддис-Абебе, где он и умер в 1919 г. В награду за одержанную победу император назначил раса Уольдэ-Гийоргиса губернатором Кэфы, и он правил ею до 1914 г.

ЗАВОЕВАНИЕ ЗЕМЕЛЬ НА ЮГЕ И ЗАПАДЕ

В 1897 г. Менелик подготовил крупные вооруженные экспедиции, которые должны были расширить владения императора Эфиопии вплоть до берегов Нила на западе и до озера Рудольфа на юге. В октябре 1897 г. после окончания сезона дождей в Аддис-Абебе были сконцентрированы большие вооруженные силы и разработан следующий план действия: рас Мэконнын, губернатор Харэра, должен был двинуться на запад и подчинить богатую золотом, как говорили, страну Бени-Шангуль, а также достичь берегов Нила. Дэджазмачу Тэсэмме, губернатору юго-западных округов, было поручено захватить территории, находящиеся на юго-западе от Горе, и достичь верх-него течения Нила. Губернатор Кэфы рас Уольдэ-Гийоргис по приказу императора должен был завладеть землями, расположенными на юг от его провинции, и достигнуть озера Рудольфа.

В январе 1898 г. рас Уольдэ-Гийоргис 2 во главе 30-тысячной армии двинулся из Кэфы по направлению к озеру Рудольфа. В конце марта эфиопские войска достигли озера со стороны устья реки Омо. По пути рас {360} Уольдэ-Гийоргис подчинил власти императора Эфиопии край Голдеа и Меджи, а также все племена, проживающие в районе нижнего течения реки Омо.

В апреле 1898 г. дэджазмач Тэсэмма во главе 8-тысячной армии двинулся через Баро в сторону Белого Нила 3. Одной из целей этой экспедиции, кроме присоединения новых территорий, была встреча с капитаном Маршаном, командиром французского отряда, направлявшегося к верхнему течению Нила с западной стороны, от побережья Атлантического океана.

В этот период англо-французские отношения были весьма напряженными. А между Францией и Менеликом происходило дальнейшее сближение. В связи с этим было решено, что войска Тэсэммы, которого сопровождали французские советники, встретятся с отрядом сенегальских стрелков капитана Маршана в районе Фашоды, старой крепости на Белом Ниле. Было решено также, что в случае необходимости Тэсэмма окажет Маршану помощь.

В июле 1898 г. Тэсэмма достиг Белого Нила. Однако он не нашел здесь французских солдат. Маршан, отправившийся в путь с побережья Габона еще в июле 1896 г., пробирался через всю Центральную Африку. Не имея в течение двух лет связи со своим правительством, он ничего не знал и о том, что в районе Белого Нила его ожидают вооруженные отряды, готовые оказать помощь. Поэтому он не торопился и в Фашоду прибыл только 10 июля.

Тем временем Тэсэмма, в армии которого начались массовые заболевания, не мог долго ждать и через несколько дней покинул берега Нила, двинувшись в обратный путь. 15 сентября 1898 г. он прибыл в Аддис-Абебу и доложил императору о выполнении задания, о присоединении к Эфиопии почти всей провинции Иллубабор и о покорении племен масонго и гимирра.

Так же успешно прошла экспедиция раса Мэконнына, который в том же году завоевал край Бени-Шангуль.

В 1898 г. закончился период великих походов Менелика, в результате которых были расширены восточные, {361} южные и западные границы Эфиопии. Эти границы без больших изменений сохранились и до настоящего времени. Оставив в руках Италии исконные эфиопские территории, находящиеся на побережье Красного моря, и отказавшись от проведения активной политики на севере, Менелик, однако, претворил в жизнь свой план присоединения к Эфиопии новых обширных территорий.

Одной из причин продвижения границ на юг были политические соображения. В первую очередь речь шла об усилении таким образом позиции Шоа по отношению к северным провинциям, постоянно мечтавшим (как, например, Тигре) добиться доминирующего политического положения в стране. Достаточно посмотреть на карте границы Эфиопии, какими они были перед экспедициями Менелика, и сравнить их с границами этого государства после присоединения южных территорий, чтобы понять, что они дали Шоа. Из провинции, расположенной на юго-западных рубежах империи, Шоа превратилась в область, находящуюся в центре государства. Присоединенные земли могли со временем сыграть роль противовеса северным провинциям, и династия из Шоа могла таким образом выиграть в борьбе за сохранение власти в целом государстве. Со временем выращиваемый на юге кофе стал основным сельскохозяйственным продуктом в экспорте страны.

До сих пор еще не исследовано то влияние на политику присоединения новых территорий, которое имели социально-экономические изменения, происшедшие в Шоа в конце XIX в. Постепенное, хотя и очень медленное развитие товарно-денежных отношений способствовало появлению более многочисленной прослойки купцов, заинтересованной в новых рынках сбыта и источниках дешевых товаров, пользующихся большим спросом за границами Эфиопии, таких, как слоновая кость или кофе. Купечество активно поддерживало политику Менелика на юге. С другой стороны, император нашел поддержку своим планам у среднесостоятельных и разоренных представителей феодальных родов Шоа, которые мечтали создать огромные поместья на юге. И действительно, одним из результатов завоеваний Менелика был рост богатства значительной части феодалов Шоа, число которых еще увеличилось за счет прослойки так называемого нового дво-{362}рянства, появившегося в результате военных походов. Следует добавить, что Менелик II не вел себя по отношению к присоединенным территориям как победитель, он включал эти области в состав своего государства, стремясь вернуть Эфиопии ее исторические земли. Одновременно император Эфиопии старался оставлять на прежних постах местных феодалов, предварительно заставив их признать его власть. Очень часто позднее они сливались с родами в Шоа или в других провинциях, пополняя таким образом ряды эфиопской аристократии.

Одновременно с расширением границ страны Менелик провел целый ряд внутренних реформ, осуществление которых сделало его одним из наиболее выдающихся императоров в истории Эфиопии.

ОСНОВАНИЕ АДДИС-АБЕБЫ

Вся внутренняя политика Менелика была направлена на создание сильной централизованной государственной власти. Он стремился также использовать европейские технические достижения и организационный опыт в деле экономического и административного преобразования Эфиопии. Уже в 1878-1879 гг. Менелик выбрал в качестве своей постоянной резиденции Ынтотто, горную местность, расположенную на расстоянии немногим более десяти километров от современной столицы - Аддис-Абебы. Ынтотто, отдаленный от земель, непосредственно контролируемых Йоханнысом IV, являлся, по мнению Менелика, выгодным стратегическим пунктом в случае возможного конфликта с тогдашним императором Эфиопии. Следует добавить, что новая резиденция Менелика находилась в районе, где с конца XIII и до начала XVI в. было местопребывание императоров Эфиопии. Ныгусэ Шоа прекрасно понимал, что перенос им столицы на место древней резиденции эфиопских императоров прибавит ему блеска в глазах народа и будет свидетельствовать о его стремлении возродить прежнюю мощь Эфиопии. На рубеже 1886-1887 гг. резиденция была перенесена с горы Ынтотто, где был холодный, неприятный климат, немного на юг, в местность, расположенную значительно ниже, хотя тоже находящуюся на большой высоте - 2500 м {363} выше уровня моря. Инициатива перенесения столицы в это место приписывается жене Менелика Тайту, которая, заложив новое поселение, назвала его Аддис-Абеба, что означает "Новый цветок". Вслед за Тайту построили здесь свои дворцы все крупнейшие сановники Шоа, такие, как лиуль рас Мэконнын, ныгусэ Микаэль, рас Уольдэ-Гийоргис, фитаурари Хабтэ-Марьям, рас Дарге, рас Тэсэмма и др. Вскоре, уже в конце XIX в., Аддис-Абеба стала крупнейшим городом Эфиопии и самым оживленным торговым центром империи. Около 1910 г. Аддис-Абеба насчитывала почти 70 тыс. постоянных и от 30 до 50 тыс. временных жителей.

ТОРГОВЛЯ. СТРОИТЕЛЬСТВО ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ ЛИНИИ

ДЖИБУТИ - АДДИС-АБЕБА

Экономическое положение Эфиопии в середине 90-х годов было катастрофическим. Это объяснялось двумя главными причинами. Во-первых, в 1888-1892 гг. страна пережила страшный голод, вызванный военными разрушениями, неурожаями, а также неоднократными эпизоотиями скота. Кроме того, Эфиопия была опустошена в результате войны с Италией 1894-1896 гг., жители деревень еще не успели прийти в себя после голодных лет, когда снова были ограблены реквизициями, наложенными обеими враждующими армиями. Разрушения в Центральной и Северной Эфиопии заставили Менелика наряду с ранее приведенными политическими причинами предпринять поход на юг, где имелись довольно богатые земли. Кроме того, Менелик поддерживал развитие торговли, ослабленной в результате прежних военных действий, понимая, что ее оживление является одним из основных условий улучшения экономического положения страны.

Одной из причин, тормозивших экономическое развитие Эфиопии, было то, что в стране отсутствовали удобные пути сообщения между отдельными районами, а также между центром страны и побережьем. Это было серьезным препятствием развитию торговли. Наиболее ярко можно показать это на примерах, иллюстрирующих трудности, которые необходимо было преодолеть купцам, намеревавшимся проехать к побережью из центральных {364} районов страны. Одним из важнейших существовавших в то время торговых путей была дорога, соединяющая Аддис-Абебу с Зейлой через Харэр. Караваны из Аддис-Абебы в Харэр двигались около 6 недель. По горным дорогам использовать приходилось только ослов и лишь позднее можно было пересесть на верблюдов. Из Харэра в Зейлу путешествие продолжалось около месяца. В лучшем случае караван из Шоа прибывал на побережье через два месяца.

Другой важный торговый путь вел из Аддис-Абебы в Массауа. Этапы пути каравана, двигающегося по этой дороге, были следующими: Аддис-Абеба Бору-Меда - 17 дней; Бору-Меда - Мэкэле - 18 дней; Мэкэле - Массауа через Адуа и Асмэру - 21 день. В общей сложности путешествие от Аддис-Абебы до Массауа продолжалось немногим меньше двух месяцев. На преодоление другого важного торгового пути, соединяющего Аддис-Абебу через Дэбрэ-Маркос с Мэтэммой, караван купцов должен был потратить 30 дней. Поездка из Аддис-Абебы в богатую провинцию Бени-Шангуль продолжалась более 40 дней. Таким образом, чтобы добраться из провинции Бени-Шангуль до портов, расположенных в заливе Таджура, купцам требовалось около 100 дней - и это лишь в одну сторону. Кроме того, купеческие караваны часто подвергались нападению разбойничьих шаек шыфта. В этих условиях торговля в Эфиопии развивалась очень медленно. Поэтому Менелик, собираясь модернизировать свое государство и укрепить его экономический потенциал, намеревался строить новые дороги и обеспечить купцам безопасность во время их торговых путешествий.

В этом кроется одна из основных причин, которой руководствовался император Эфиопии, решаясь на предоставление французам концессии на строительство железнодорожной линии, соединяющей Шоа с побережьем Красного моря; кроме экономических соображений, Менелик руководствовался и внутриполитическими моментами. Проведение железнодорожной линии, соединяющей Аддис-Абебу с побережьем, делало столицу Эфиопии независимой от путей сообщения, проходящих через северные провинции и Тигре. {365}

Хотя концессию на строительство железной дороги император Эфиопии 9 марта 1894 г. формально передавал эфиопской компании, на деле она была дана швейцарскому инженеру Альфреду Ильгу, который совместно с французом Л. Шефнё должен был осуществлять строительство железной дороги. Участие эфиопов в строительной компании было фиктивным. Все предприятие находилось в руках французских акционеров. То, что Менелик решил предоставить эту концессию именно французам, явилось следствием тех дружественных отношений, которые в конце XIX в. установились между Францией и Эфиопией. В то же время император Эфиопии, опасаясь агрессии Италии, стремился укрепить свою международную позицию, усиливая связи с Францией.

Краткое содержание документа о концессии, предоставленной вновь созданной Императорской компании железных дорог, было следующим:

"Статья 1. Его величество Менелик II, император Эфиопии, передает господину Альфреду Ильгу право организовать компанию под названием "Императорская компания эфиопских железных дорог", целью и задачами которой будет строительство и эксплуатация линии от Джибути до Харэра, от Харэра до Ынтотто и от Ынтотто до Кэфы и Белого Нила.

Статья 2. Весь железнодорожный путь по очередности работ и использованию имеющихся в распоряжении материалов следует разделить на три отрезка: первый - от Джибути до Харэра, второй - от Харэра до Ынтотто, третий - до Кэфы и Белого Нила. Данное соглашение относится только к линии, соединяющей Джибути с Харэром.

Статья 3. Вышеупомянутая железнодорожная концессия дается компании на 99 лет, считая со дня окончания работ и начала эксплуатации. Это будет также относиться к следующим построенным отрезкам пути. Одновременно с этим заявляется, что ни одна другая компания не будет иметь права на строительство конкурирующих железнодорожных линий в глубь страны независимо от того, будут ли они идти от берегов Индийского океана, или Красного моря, или же из центральных районов Эфиопии в направлении Белого Нила". {366}

Другие пункты документа о концессии касались прав и обязанностей компании, с одной стороны, и эфиопского императора - с другой, во время строительства и эксплуатации железной дороги, а также условий ее приема Эфиопией после окончания срока концессии. Таким образом, Франция получила договор на монопольное строительство железнодорожных линий в Эфиопии.

Первый отрезок строящейся железнодорожной линии был сдан в эксплуатацию 22 июля 1901 г. Тогда Джибути была соединена с Доуоле, отдаленного от этого порта на 106 км. В 1902 г. дорога была доведена до Дыре-Дауа.

В последующие годы были заключены дополнительные франко-эфиопские соглашения, в результате которых железнодорожная линия, контролируемая французским капиталом, была доведена до Аддис-Абебы. Первый поезд прибыл в столицу Эфиопии в 1917 г. Железнодорожная линия, соединившая Джибути с Аддис-Абебой, была протяженностью 784 км. Ее важнейшими участками были:

Джибути - Дыре-Дауа - 310 км, Дыре-Дауа - Аваш - 237 км, Аваш Аддис-Абеба - 237 км. Несмотря на то что железная дорога Джибути Аддис-Абеба была узкоколейной и имела ограниченную возможность перевозок в связи с необходимостью преодолевать местности, расположенные на различных уровнях, она стала важнейшей артерией страны. Эта линия способствовала экономическому оживлению Эфиопии и дальнейшему росту значения провинции Шоа.

МОДЕРНИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО АППАРАТА.

Менелик II был сторонником применения в Эфиопии достижений европейской технической мысли. Один из европейских путешественников говорил о нем, что если бы он не был великим императором, то был бы великим инженером. Эти слова точно характеризуют отношение Менелика к технике. Он был первым из эфиопских императоров, которому удалось, правда в ограниченной степени, ввести в Эфиопии ряд технических достижений, применявшихся в Европе. Он осуществил также ряд внутренних {367} реформ 4, направленных на модернизацию государственного и административного аппарата. В 1892 г. была реорганизована система налогов с целью обеспечения государственной казне постоянных доходов. В том же году император ввел единую форму, а также звания и титулы в армии. Кроме того, порвав с традиционной системой, согласно которой на содержание армии шли главным образом реквизиции, Менелик издал распоряжение, регулирующее денежное и пищевое довольствие в армии.

В 1893 г. в Эфиопии была создана почта. Аддис-Абеба получила телеграфную и телефонную связь с побережьем. Первые почтовые отделения были образованы в таких городах, как Аддис-Абеба, Аваш, Дыре-Дауа, Джиджига, Горе, Харэр, Адуа, Мэкэле, Дэссе, Джимма, Дэбрэ-Табор. Были выпущены первые эфиопские почтовые марки. В 1894 г. была введена новая монета - талеры, сделанные во Франции, которые начали вытеснять находившиеся до этого времени в обращении неудобные, тяжелые талеры Марии Терезии и другие платежные средства. (В Эфиопии на протяжении веков такими платежными средствами были бруски соли, называемые амоле.) В 1905 г. впервые в Эфиопии был построен водопровод, по которому вода с горы Ынтотто подавалась в императорский дворец в Аддис-Абебе. В 1906 г. был открыт эфиопский банк филиал Египетского национального банка.

В 1908 г. Эфиопия присоединилась к международному почтовому союзу. В том же году в Аддис-Абебе была открыта школа имени Менелика II. Одновременно с этим император начал посылать молодых эфиопов на учебу за границу. Первые из них направились в Швецию и Россию. 15 октября того же года император издал закон об охоте, направленный на охрану природы.

31 мая 1909 г. в Аддис-Абебе была создана Эфиопская организация содействия развитию сельского хозяйства и торговли. Среди ее создателей наряду с Менеликом II были императрица Тайту, рас битуоддэд Тэсэмма, рас {368} Уольдэ-Гийоргис, фитаурари Хабтэ-Гийоргис, бэджыронд Мулугета и нэгадрас Хайле-Гийоргис.

В 1910 г. в Аддис-Абебе была открыта больница. Как школа, так и больница были первыми учреждениями подобного рода в Эфиопии. В том же году в Аддис-Абебе был построен первый в Эфиопии завод боеприпасов. В следующем году в столице начала работать типография.

Менелик издал ряд распоряжений, запрещавших иметь рабов и заниматься работорговлей. Были также установлены регулярные выездные сессии императорского суда. Так, например, в марте императорский суд проводил сессию в Годжаме, Агау-Мыдыре, Дамоте, Мече, в апреле - в Гондэре, Бэгемдыре, Куаре, Уотэре, Ласте, в мае - в Адуа. Ежегодно в каждую пятницу июня заседания императорского суда происходили в Аддис-Абебе.

К важнейшим реформам Менелика II следует отнести создание 26 октября 1907 г. первого в истории Эфиопии кабинета министров. Кроме того, было создано Управление по делам почт и телеграфа, а также Управление по делам религии и просвещения. Одновременно были разработаны правила, точно определявшие функции и полноту власти отдельных министров. Однако на деле роль министров была незначительной. Вся власть по-прежнему находилась в руках императора и крупнейших феодалов. Кроме того, Менелик II упорядочил существовавшие в течение веков феодальные титулы, которые по существу были государственными и военными постами, точно определив их иерархию. По старшинству эта иерархия была определена в следующем виде:

I. Княжеские должности: 1. ныгусэ, 2. мэрыд азмач и абето.

II. Военные должности: 1. рас битуоддэд, 2. рас, 3. дэджазмач, 4. лигаба, 5. фитаурари, 6. аггафари, 7. кэннязмач, 8. гыразмач, 9. баламбарас, 10. шака, 11. бальдэрас, 12. баша.

III. Административные должности: 1. битуоддэд, 2. афэ ныгусэ, 3. цэхафе тыызаз, 4. аззаж, 5. бэджыронд, 6. нэгадрас, 7. кэнтиба, 8. блаттенгета, 9. ликэ мэкуас, 10. уохни аззаж, 11. блатта, 12. лидж, 13. ато.

Для укрепления своих вооруженных сил Менелик определил крупным феодалам обязательные военные кон-{369}тингенты, которые они должны были содержать и выставлять по требованию императора: ныгусэ Уольдэ-Гийоргис 30 тыс. солдат, рас Мэконнын - 30 тыс., фитаурари Хабтэ-Гийоргис - 17 тыс., афэ ныгусэ Нэсибу - 5 тыс., дэджач Бальча - 5 тыс., рас Абатэ - 4,5 тыс., рас Луль-Сэгэд - 4,5 тыс.

Независимо от того, насколько реформы Менелика II были проведены в жизнь, именно они положили начало тем изменениям в Эфиопии, которые произошли после первой мировой войны и продолжаются вплоть до настоящего времени.

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

НА РУБЕЖЕ XIX И XX ВВ.

ВВЕДЕНИЕ В ПИСЬМЕННОСТЬ

АМХАРСКОГО ЯЗЫКА

Создание в 1911 г. первой в истории Эфиопии типографии явилось выражением тех изменений, которые начали проявляться в культурной жизни страны уже в XIX в. 5. В это время амхарский язык начинает вытеснять в литературе уже давно не применяемый в разговорной речи язык геэз. Язык становится одним из средств, способствующих объединению страны. В период правления императора Теодроса II амхарский язык стал проникать в литературу, вытесняя из все более значительных областей эфиопской письменности мертвый и понятный только образованным духовным лицам и придворным сановникам язык геэз. Амхарский язык, известный с прошлых времен благодаря лишь немногочисленным, написанным на нем произведениям, становится все более распространенным языком, языком разговорным. Хроника императора Теодроса II, созданная Уольдэ-Марьямом, а также Зэннэбэ, является первой написанной на амхарском языке хроникой. По-амхарски написаны также исторические письма духовного лица из Уадла - Ассэгахэня, рассказывающие о {370} драматических событиях, происшедших в последние годы правления Теодроса II и во времена Тэкле-Гийоргиса.

Памятников письменности, относящихся к периоду удельной раздробленности и второй половине XIX в., сохранилось сравнительно немного. Непрерывная внутренняя борьба между отдельными частями страны и претендентами на власть не способствовала расцвету культуры. Можно также предположить, что многие произведения или были уничтожены во время частых пожаров, не пощадивших в тот период ни одного из важнейших центров страны (например, пожары Гондэра, уничтожение Анкобэра), или же являются до настоящего времени частной собственностью, хранящейся в отдельных родах или в монастырях. Несмотря на то что сейчас известно лишь небольшое количество произведений, можно утверждать, что введение письменности на амхарском языке сказалось на дальнейшем развитии эфиопской литературы. Ясно, что языком, которым пользуются живые люди, выражаются совсем иные общественные и культурные понятия, чем языком мертвым, уже в течение столетий. Произведения на языке геэз отражали проблематику, важную для правящих классов: духовенства и придворных. Поэтому прежде всего они были религиозного содержания либо описывали политические события. Амхарский же язык являлся таким языком, которым пользовались группы, находившиеся как на самой высокой, так и на самой низкой ступени общественной лестницы. В связи с этим, даже не будучи распространенным на территории всей страны, он мог помочь выразить то, что волновало все слои населения, мог быть выразителем как придворной, так и народной культуры. Поэтому использование амхарского языка для написания исторической хроники следует считать переломным событием в истории культуры Эфиопии.

На страницы рукописей, а позднее и книг начинает попадать многогранное народное творчество, до тех пор передававшееся лишь в устной форме. Первые амхарские произведения второй половины XIX и начала XX в. по своему содержанию идентичны произведениям на геэз и прежней историографии. К числу крупнейших писателей того периода, занимавшихся исторической тематикой, принадлежит алека Тайе. Его "История эфиопского народа" {371} до сегодняшнего дня является ценным источником информации по истории различных народов, населяющих империю. Из-под пера блаттенгеты Хыруй-Уольдэ-Сылласе, политического деятеля, поэта, писателя и историка, вышла "История Йоханныса IV" - исключительно ценное с литературной точки зрения произведение; им же написаны биографии людей, оставивших след в истории Эфиопии. Его произведения были изданы в 1915 и 1917 гг. При Менелике II хронику писал цэхафе тыызаз Гэбрэ-Сылласе, в работе которого излагается сокращенная история Эфиопии, а также история князей Шоа.

Следует коснуться и других областей эфиопской культуры. Во второй половине XIX в. жил один из самых интересных людей той эпохи - духовное лицо Гэбрэ-Ханна. Местом его пребывания были окрестности озера Тана. Сначала он преподавал в Гондэре, в одном из имевшихся там монастырей, знаменитом на всю страну тем, что был прекрасной школой религиозного танца. Удаленный из Гондэра представителями консервативных духовных кругов за попытку введения нового стиля в церковный "балет", он перебрался ко двору Менелика II. Новаторские художественные идеи Гэбрэ-Ханны, распространяемые его сыном, со временем были восприняты широкими слоями эфиопского духовенства. А сам Гэбрэ-Ханна остался в истории эфиопской культуры как автор нового литургического танца, на создание которого его вдохновило движение волн на озере Тана и гнущихся под ветром стеблей прибрежных тростников и камышей. В Эфиопии сохранилась память о глубоком уме и большом остроумии этого человека. Это видно из опубликованного в 1955 г. сборника сатирических рассказов и анекдотов, более четверти которых связано с именем Гэбрэ-Ханны.

Новый этап переживала и живопись того периода. Прежде всего художники отказались от прежних формальных требований при иллюстрировании рукописей и в настенной живописи. Стали создаваться большие живописные полотна, художники перестают быть анонимными и хотя бы инициалами помечают свои произведения. В их картинах по-прежнему отражались религиозные сюжеты и придворная жизнь, но наряду с выдающимися личностями стали изображаться и батальные сцены и по-{372}вседневная жизнь. Императоры и крупнейшие феодалы имели уже своих придворных художников, которые обучались в различных монастырях, известных как школы изящных искусств. Из прежних канонов эфиопской живописи, которые были обязательными в период средневековья, в рассматриваемый период перешел обычай изображать положительных героев анфас, а отрицательных - в профиль, остался также обычай изложения в подписи содержания картины. По-прежнему живы традиции большой настенной росписи, отображающей исторические события. Так, например, в середине XIX в. на стенах церкви святой Марии в Гондэре была сделана огромная роспись, изображавшая борьбу за престол Тэкле-Хайманота со своим отцом императором Иясу I Великим (на рубеже XVII-XVIII вв.), а церковь святого Марка в Дэбрэ-Маркосе была украшена сценами из жизни годжамских ныгусэ. Среди крупнейших живописцев конца XIX и начала XX в. можно назвать духовное лицо Ынгыда (проживавшего во времена Теодроса), а также Лукаша из Годжама, Уодьдэ-Гийоргиса из Годжама, Элиаша, придворного художника Менелика II, и Эмайлафа-Хыруя, живших и творивших уже при последующих императорах. {373}

Глава XXII

ЭФИОПИЯ И ПОЛИТИКА ЕВРОПЕЙСКИХ

ГОСУДАРСТВ

СОПЕРНИЧЕСТВО ВЕЛИКОБРИТАНИИ, ФРАНЦИИ

И ИТАЛИИ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АФРИКЕ

Поражение Италии в войне с Эфиопией 1894-1896 гг. перечеркнуло планы вооруженного захвата этой страны. Одновременно начался период активного соперничества между европейскими странами за влияние в Эфиопии. Кроме Италии, это были Великобритания и Франция. Надо подчеркнуть, что Эфиопии, единственной стране, сохранившей независимость во время империалистического раздела Африки, до известной степени помогли острые противоречия между Италией, Великобританией и Францией в эфиопском вопросе в конце XIX начале XX в. С того времени и вплоть до 1935 г. Эфиопии поможет сохранить свою независимость то, что ни одно из заинтересованных государств не захочет допустить кого-либо из своих соперников безраздельно господствовать в этой стране. В этот период наиболее характерным методом колониализма стала экономическая экспансия.

Наряду с Великобританией и Италией, первые захватнические стремления которых в отношении Эфиопии проявились еще в шестидесятые годы XIX в., Франция также постаралась закрепиться на территориях, расположенных на побережье Красного моря. Поражение дэджача Ныгусе в войне с Теодросом II разрушило французские планы вмешательства во внутренние дела Эфиопии путем оказания помощи властителю Тигре в его борьбе за императорский престол. Как известно, дэджач Ныгусе отправил посольство в Париж и явно рассчитывал на помощь Франции. Однако она не успела ее оказать до его разгрома. {374}

В 1862 г. французский консул в Адене от имени своего правительства купил у одного из вождей данакильских племен местность Обок. Это был важный в стратегическом отношении пункт у выхода из Баб-элъ-Мандебского пролива и Аденского залива, позволявший контролировать путь к Индийскому океану. Эта покупка обошлась французам в 10 тыс. талеров Марии Терезии. Несмотря на то что открытие Суэцкого канала в 1869 г. усилило интерес Франции к району Красного моря, ее поражение в войне с Пруссией в 1870 г. задержало на несколько лет осуществление колониальных планов Парижа. Только после 1882 г., когда усилилась колониальная экспансия Франции в Северной Африке, возрос ее интерес к району Баб-эль-Мандебского пролива и залива Таджура. Французы основали в Обоке торговую компанию и начали строить и укреплять порт. В 1885 г. Франция объявила, что берет под свой протекторат весь район залива Таджура. Так появилась новая французская колония под названием "Французское Сомали" 1. Формально французские власти сделали это, прикрываясь договорами, заключенными с вождями племени исса 2, которые проживали на большей части этой территории. Подкупленные вожди согласились на французский протекторат.

Одновременно с непосредственным захватом территорий, расположенных у залива Таджура, Франция начиная с 80-х годов стала оживлять свои дипломатические контакты с Эфиопией. Это ей удавалось особенно легко в связи с тем, что Менелик, учитывая опасность итальянской агрессии, предпочитал видеть около себя французских советников и стремился как можно больше сблизиться с Парижем, чтобы создать противовес дипломатическим действиям Италии, направленным против его страны и касавшимся прежде всего вопроса интерпретации Уччиалльского договора. В связи с тем что Великобритания в 80-е годы XIX в. еще поддерживала политику Италии в Северо-Восточной Африке, для Франции создалась очень благоприятная обстановка при дворе эфиопского императора. Тем более что, кроме района залива {375} Таджура, не интересовавшего Менелика, Франция пока не проявляла стремления к дальнейшим территориальным захватам граничащих с Эфиопией территорий. Следствием дружественных франко-эфиопских отношений было, как нам уже известно, предоставление Менеликом II в 1894 г. концессии французам на строительство железной дороги из Джибути во внутренние районы Эфиопии.

Начало работ на строительстве железной дороги в 1897 г. способствовало оживлению порта Джибути. Джибути, основанный в конце 80-х годов, в 1894 г. насчитывал около 2 тыс. жителей. В 1897 г. число жителей возросло до 4,5 тыс., а в июле 1898 г. оно уже достигло 13 тыс. Когда начались работы на строительстве железной дороги, Лягард, губернатор Французского Сомали, перенес свою резиденцию из Обока в Джибути.

На политику Франции в Эфиопии вплоть до 1898 г. серьезное влияние оказывало англо-французское соперничество в верховьях Нила. В планы французского правительства входило намерение включить в состав своих колониальных владений в Африке весь Судан. Однако в результате инцидента в Фашоде Франции пришлось отказаться от захвата территорий в районе Белого Нила. Определенную роль в осуществлении этих планов должна была играть Эфиопия, которую после победоносной войны с Италией Франция стала рассматривать как очень полезного союзника, способного взаимодействовать с французскими войсками в Судане.

Колониальным англо-французским соперничеством объясняется первоначальная поддержка Великобританией политики Италии в Эфиопии. Англия предпочитала, чтобы в Северо-Восточной Африке доминирующие позиции приобрела слабая Италия, а не старый колониальный антагонист Англии Франция. Этим же соперничеством можно объяснить поддержку Эфиопии Францией, снабжавшей Менелика оружием как до начала итало-эфиопской войны, так и позднее.

Стремясь укрепить связи с Менеликом и склонить его послать эфиопские войска навстречу двигающемуся по направлению к Фашоде отряду капитана Маршана, французское правительство решило в 1896 г. заключить формальный договор с Эфиопией, чтобы таким образом отре-{376}зать англичанам доступ к территориям, расположенным у Белого Нила. В связи с этим 6 декабря губернатор Французского Сомали Лягард, наделенный полномочиями своего правительства, направился в Аддис-Абебу. По пути он был торжественно встречен в Харэре губернатором этой провинции расом Мэконныном. Во время своего пребывания в Харэре Лягард заключил с расом Мэконныном торговый договор, который, хотя и имел местное значение, был утвержден Менеликом II.

В Аддис-Абебе Лягарду был оказан необыкновенно теплый прием. Главе французской миссии было поручено его правительством согласовать с императором Эфиопии вопрос о заключении франко-эфиопского договора о дружбе, торговле и взаимных действиях в бассейне Белого Нила, а также вопрос об определении границ между Эфиопией и Французским Сомали. По всем этим вопросам обе стороны достигли полного согласия.

20 марта 1897 г. в Аддис-Абебе был подписан франко-эфиопский договор, регулировавший пограничные вопросы между Эфиопией и Французским Сомали, а также торговые и дипломатические отношения между двумя странами. Формально он заменил договор, подписанный в 1843 г. между Францией и ныгусэ Сахле-Сылласе. Некоторые постановления нового договора были секретными, например заявление Франции о согласии на захват Эфиопией нескольких данакильских округов, в том числе района озера Ассале, и о сохранении в силе договора 1843 г. Была определена также сфера французского и эфиопского влияния в районе верхнего течения Белого Нила. Территории, расположенные на левом берегу этой реки, должны были принадлежать Франции, а правобережные земли - войти в состав владений императора Эфиопии. Решено было, что Менелик вышлет специальную вооруженную экспедицию в район Белого Нила для встречи с отрядом капитана Маршана, а в случае необходимости и окажет ему помощь. Как мы уже знаем, такая экспедиция была отправлена под командованием раса Тэсэммы.

Разгром махдистов под Омдурманом 2 сентября 1898 г. Китчнером и дипломатическое поражение Франции в конфликте с Великобританией по поводу Фашоды перечеркнули французские планы покорения Судана. После {377} этого Франция стала прежде всего стремиться к завоеванию ведущих экономических позиций в Эфиопии, свидетельством чего явилось строительство железной дороги Джибути - Аддис-Абеба.

Усилился интерес к Эфиопии в конце XIX в. и со стороны Великобритании. После того как в начале 80-х годов английское правительство решило оккупировать Египет, а вслед за тем занять Судан и создать великую колониальную империю в Африке, которая бы простиралась от Каира через Восточную Африку до Кейптауна, англичане изменили свое отношение и к Эфиопии. Правда, восстание махдистов в Судане способствовало тому, что эта страна на несколько лет была исключена из сферы английского влияния, тем не менее актуальным и важным для Лондона оставался вопрос о контроле над истоками Нила, из которых важнейший - Голубой Нил брал свое начало вблизи озера Тана. Убежденная в том, что тот, кто владеет истоками Нила, будет контролировать и политику Египта и Судана, Великобритания никоим образом не хотела допустить, чтобы в Эфиопии приобрело большое влияние какое-либо европейское государство, конкурирующее с Англией в Африке. Именно таким государством была Франция. Следя за тем, чтобы ни Западная Эфиопия с озером Тана, ни Судан не попали во французские руки, англичане одновременно стали укреплять свои позиции в районе Красного моря, которое получило для английской колониальной политики огромное военно-стратегическое значение после открытия Суэцкого канала.

Когда в середине 80-х годов египетские гарнизоны оставили Харэр, Зейлу и другие пункты на сомалийском побережье, вместо них в прибрежной зоне появились британские войска, посланные английским губернатором Адена. Этим временем датируется создание новой английской колонии в Африке, так называемого Британского Сомали. Как это сделали французы в районе залива Таджура, так и англичане в захваченной ими части Сомали формально заключили договор с вождями местных племен, которые в обмен на небольшое количество оружия и денег признали власть английской королевы. {378}

Итальянское правительство после объявления протектората над Эфиопией на основании статьи 17 Уччиалльского договора стремилось получить от Великобритании признание его действий. Так появились итало-английские соглашения, заключенные в 1891 и 1894 гг. Великобритания обеспечила себе этими договорами полную свободу действий в Судане. После сражения под Адуа Англия перестала рассматривать Италию возможной преградой расширению французского влияния в Северо-Восточной Африке; кроме того, в середине 90-х годов английское правительство, намечая в ближайшем будущем захват Судана, решило само активизировать политику в отношении Эфиопии, тем более что до Англии дошли вызывающие беспокойство известия о налаживании связей между Эфиопией и Суданом и значительном улучшении отношений между Менеликом и Абдаллахом. В Омдурман была направлена специальная эфиопская миссия, благожелательно принятая Абдаллахом.

28 апреля 1897 г. в Аддис-Абебу прибыла британская миссия во главе с Реннелом Роддом. Ее задачей было не допустить укрепления эфиопско-суданских отношений, а также способствовать ослаблению французского влияния при императорском дворе путем заключения англо-эфиопского договора. Менелик II понимал, какую цель преследовали европейские страны в своей политике в Эфиопии. Во время беседы с английским представителем император хотя и принял миссию благожелательно, но все же дал понять, что ему ясны истинные намерения европейских государств, которые стремятся использовать Эфиопию в собственных интересах. Менелик II, раздраженный помещаемыми в европейской печати корреспонденциями, в которых Эфиопию рассматривали исключительно как своего рода курьез, заявил: "В некоторых странах смотрят на меня как на ребенка, предлагая мне музыкальные шкатулки, магические фонари и механические игрушки".

В мае 1897 г. в Аддис-Абебе состоялось подписание англо-эфиопского договора, регулировавшего пограничные вопросы между Эфиопией и Британским Сомали. В результате этого соглашения англо-эфиопские отношения улучшились. Однако англичанам не удалось нейтра-{379}лизовать французское влияние или добиться формального отказа императора Эфиопии от намерения расширить границы своей страны за счет Судана, который, согласно британским планам, должен был в ближайшее время стать колонией Великобритании. Менелик заявил Родду, что границы Эфиопии лежат между 2 и 14° северной широты, на востоке достигают побережья океана, а на западе - правого берега Нила. Когда рас Тэсэмма в июне 1898 г. достиг с военными отрядами Белого Нила, он объявил земли, находящиеся на его правом берегу, принадлежащими Эфиопии. Как мы знаем, Тэсэмме пришлось уйти, и его заявление не вошло в силу. Тем не менее оно свидетельствует о том интересе, который проявляла Эфиопия к территориям, расположенным в бассейне Белого Нила.

РОССИЯ И ЭФИОПИЯ

Россия была вторым, после Франции, государством, с которым отношения Эфиопии в конце XIX в. развивались успешно. Это объяснялось главным образом двумя причинами. Во-первых, Россия не имела колоний в Африке и даже потенциально не представляла угрозы для Эфиопии. Поэтому Менелик очень благосклонно смотрел на расширение контактов с Россией. Во-вторых, этому способствовал огромный интерес, который проявляла Россия к Эфиопии в то время. Следует также отметить, что эфиопское христианство было окружено в России почти что легендой и рассматривалось как вероисповедание, очень близкое православию. В тот период русская наука и публицистика также проявляли большой интерес к эфиопским вопросам. На рубеже XIX и XX вв. в России успешно развивалась эфиопистика и появилось много ценных научных работ. В тот же период Эфиопию посетили несколько русских путешественников 3, сообщения ко-{380}торых возбуждали в России дополнительный интерес к Эфиопии. Следует здесь отметить, что описания путешествий А. К. Булатовича 4 и Н. С. Леонтьева - ценнейшие источники по истории Эфиопии - почти не использованы в западноевропейской исторической литературе. Дополнительным фактором, заставившим русскую дипломатию проявлять интерес к Эфиопии, был острый англо-русский антагонизм на Ближнем Востоке в конце 70-х годов. Конфликт с Англией повлиял на то, что Россия независимо от вышеупомянутых причин доброжелательно относилась к Эфиопии и приветствовала одержанную под Адуа победу над Италией, союзником Англии. Одновременно с этим Россия была на стороне своего союзника Франции в ее африканской политике. Русское правительство, безусловно, восприняло бы благосклонно расширение французского влияния в бассейне Нила за счет Великобритании. Это положение изменилось только в 1907 г., после заключения между Россией и Англией договора, урегулировавшего спорные вопросы между этими странами, касавшиеся Среднего Востока.

Первые официальные контакты между Россией и Эфиопией относятся к 1894 г., когда в Аддис-Абебу прибыла первая русская научная экспедиция, руководимая А. В. Елисеевым и Н. С. Леонтьевым. Последний несколько лет оставался в Эфиопии и в 1895-1897 гг. выполнял обязанности советника Менелика. В июне 1895 г. в Петербурге находилась эфиопская дипломатическая миссия. Выражением поддержки Эфиопии во время итало-эфиопской войны явилась отправка в Эфиопию русского санитарного отряда, который 28 мая 1896 г. прибыл в Харэр 5. Оттуда этот отряд, оставив часть своего персонала, направился в Аддис-Абебу, где русские врачи {381} организовали полевой госпиталь, в котором лечили раненых. Официально дипломатические отношения между Россией и Эфиопией были установлены в 1897 г., а в феврале 1898 г. в Аддис-Абебу прибыл в качестве главы русской дипломатической миссии П. М. Власов 6.

ПОГРАНИЧНЫЕ СОГЛАШЕНИЯ

В результате соперничества между европейскими колониальными державами международное положение Эфиопии в 90-е годы было относительно устойчивым. После сражения под Адуа Италия, не сумев захватить Эфиопию вооруженным путем, все делала, чтобы другое государство также не подчинило себе территории, расположенные между Эритреей и Итальянским Сомали. В этот период в Эфиопии европейские страны стремились расширить свое влияние путем экономической экспансии. Благодаря политике Менелика II, а позже Хайле Селассие (Хайле-Сылласе I), следивших за тем, чтобы экономические концессии, предоставляемые европейцам, не ограничивали политическую независимость страны, экономическая экспансия, несмотря на то что она создала возможность для значительного проникновения в Эфиопию европейского капитала, не вызвала, однако, значительного ограничения суверенитета этого государства, как это произошло в Персии и в других неевропейских государствах. Очень большое значение в сохранении Эфиопией ее независимости сыграла труднодоступная территория страны, где отсутствие удобных путей сообщения делало маловыгодным любое капиталовложение. Это сдержало проникновение европейского капитала на эфиопский рынок и объективно делало невозможным быстрое подчинение Эфиопии какому-либо европейскому государству путем экономической экспансии. Кроме того, к этому времени в Эфиопии не были найдены какие-либо важные полезные ископаемые, что могло бы вызвать заинтересованность европейских государств.

После заключения франко-эфиопского договора, определявшего границы между Эфиопией и Французским {382} Сомали, а также англо-эфиопского соглашения 1897 г., дополненного 4 июня того же года и определившего границы между Эфиопией и Британским Сомали, пришла очередь решить наиболее спорный пограничный вопрос, стоявший перед Эфиопией, а именно вопрос о границе с Итальянской Эритреей. Согласно договору 1896 г., заключенному в Аддис-Абебе, эта граница должна была быть определена позже. В 1897 г. начались переговоры между представителем итальянского правительства майором Нераццини и Менеликом, в результате которых были установлено, что граница между Эфиопией и Эритреей будет проходить от Томата до Тоглука, затем по реке Мэрэб, Май-Анбэса, Май-Мэрытта и дальше на юг от местности Халай и Махио, оттуда параллельно побережью Красного моря на расстоянии 60 км.

Постановления эти были немного изменены в пользу Италии в официальном итало-эфиопском договоре, заключенном 10 июля 1900 г. Окончательные границы между Эфиопией и Эритреей определил договор от 16 мая 1908 г., установивший также границы между Эфиопией и Итальянским Сомали. В этом последнем случае пограничная линия устанавливалась чисто теоретически, и ее можно было в эфиопо-сомалийских пограничных районах определить только приблизительно, так как в этом районе не было ни рек, ни поселков, по которым можно было ориентироваться и которые бы дали возможность точнее наметить границы на карте. Это вызвало позднее независимо от других моментов много итало-эфиопских пограничных конфликтов.

Упоминаемые выше соглашения с Великобританией, Францией и Италией, помимо того, что они регулировали пограничные конфликты, определяли и другие вопросы, такие, как установление дипломатических отношений, компетенцию дипломатических представителей этих стран на территории Эфиопии, торговые и таможенные вопросы, а также обеспечивали вышеупомянутым странам статут наибольшего благоприятствования.

В начале XX в. к государствам, пытавшимся добиться экономического влияния в Эфиопии, присоединились Германия и частично Соединенные Штаты Америки, Бельгия и Австро-Венгрия. В 1903 г. из Берлина в Аддис-Абебу {383} была направлена миссия для установления дипломатических отношений между Германией и Эфиопией. Переговоры завершились полным успехом. Менелик II охотно согласился на прибытие германского посольства в Аддис-Абебу. По мнению императора, Германия как страна, не имевшая колоний в непосредственном соседстве с Эфиопией, не представляла собой такой большой угрозы, как государства, чьи колониальные владения окружали Эфиопию со всех сторон. Кроме того, Менелик мог использовать Германию в качестве противовеса захватническим стремлениям других стран. Следует напомнить, что как в арабских странах, так и в Эфиопии германская дипломатия прикрывалась лозунгом защиты интересов коренного населения от происков английских и французских колонизаторов. Через несколько лет после установления эфиопо-германских дипломатических отношений в Аддис-Абебу прибыли немецкие специалисты, которые стали наряду с другими европейцами советниками императора.

Это были главным образом инженеры и купцы. 7 марта, 1905 г. был подписан эфиопо-германский торговый договор, который предоставлял немцам такие же привилегии, какие раньше получили итальянцы, французы и англичане. Усиление немецкого влияния в Эфиопии прекратилось лишь с началом первой мировой войны. Правда, в течение ее первых двух лет, когда на эфиопском троне сидел Лидж-Иясу, поддерживавший Турцию - союзницу, Германии, в Берлине вновь появились надежды добиться решающего влияния в Аддис-Абебе. Однако после свержения императора в 1916 г. надежды Германии были развеяны новой ориентацией Эфиопии на государства Антанты.

27 декабря 1903 г. в Аддис-Абебе был подписан торговый договор между Эфиопией и Соединенными Штатами Америки. В этом же году в столице Эфиопии было открыто американское консульство, в 1909 г. преобразованное в посольство. 27 июля 1914 г. Эфиопия и США подписали новый договор, который заменил собой соглашение от 1903 г. Соединенные Штаты, проявлявшие в то время интерес главным образом к странам Латинской Америки и Дальнего Востока, не действовали активно в Эфиопии. Даже в период между мировыми войнами их активность {384} в Эфиопии была довольно слабой. Только после второй мировой войны Эфиопия окажется в числе тех африканских стран, в которых США займут прочную позицию.

Так называемые договоры о дружбе и торговле заключили в то время с Эфиопией Австро-Венгрия и Бельгия. Соглашение с Австро-Венгрией было подписано 27 марта 1905 г., а с Бельгией - 6 сентября 1906 г. Однако эти два договора почти не имели для Эфиопии ни дипломатического, ни экономического значения.

С формальной точки зрения соглашения Эфиопии с другими странами, заключенные на рубеже XIX и XX вв., подразделяются на договоры о дружбе и торговле и на пограничные соглашения. К первой группе можно отнести следующие договоры: Договор с Францией от 27 января 1897 г.; с Великобританией от 14 мая 1897 г.; с США от 27 декабря 1903 г.; с Германией от 7 марта 1905 г.; с Австро-Венгрией от 27 марта 1905 г.; с Италией от 21 июля 1906 г.; с Бельгией от 6 сентября 1906 г. и с Францией от 10 января 1908 г.

К пограничным соглашениям относятся: с Францией от 20 марта 1897 г.; с Великобританией от 14 мая 1897 г., которое было одновременно договором о дружбе, дополненным 4 июня 1897 г.; с Италией - соглашение от 10 июля 1900 г., дополненное англо-итало-эфиопским соглашением от 15 мая 1902 г., регулировавшим, кроме пограничных вопросов между Эфиопией и итальянскими владениями, также границу между Суданом и Эфиопией; с Великобританией соглашение от 6 декабря 1907 г., определившее границы между Эфиопией и британскими колониями в Восточной Африке.

Безусловно, эти договоры являлись лишь формальным выражением отношений, существовавших между Эфиопией и другими государствами, и не отражали истинного положения. Отдельные статьи этих договоров написаны необыкновенно торжественно, форма должна была скрыть настоящие намерения колониальных государств в отношении Эфиопии. Чтобы выяснить действительную политику великих держав, следует коснуться другой, более существенной стороны этой политики, т. е. экономической экспансии колониальных государств в Эфиопии. Эта сторона в начале XX в. выдвигается на первый план {385} в эфиопской политике Великобритании, Франции и Италии. Каждое из этих государств стремилось к достижению максимального экономического влияния в Эфиопии, чтобы таким путем оказывать как можно больший нажим на Аддис-Абебу.

Однако уже в это время пути Италии и Великобритании в эфиопской политике решительно разошлись. Это произошло как в результате изменения в расстановке международных сил в Европе, так и в результате захвата англичанами Судана, а также укрепления их господства в Кении. В связи с захватом территорий, граничащих на западе и на юге с Эфиопией, Великобритания решительно противилась завоеванию Эфиопии другой страной, во всяком случае ее западных районов, в том числе озера Тана. В подобной ситуации в начале XX в. отношения между Италией и Великобританией стали значительно холоднее. Кроме того, несмотря на постепенное сближение позиций Франции и Великобритании в связи с обострением отношений этих государств с Германией, их враждебная политика по отношению друг к другу на территории Эфиопии подверглась изменениям только после заключения англо-французского "сердечного соглашения".

Таким образом, в начале XX в. соперничество колониальных государств на территории Эфиопии обострилось. Вместо двух соперничавших здесь в конце XIX в, государств - Франции и Италии - появился третий крупный конкурент Великобритания, которая начала проводить собственную политику в Эфиопии. Кроме того, появился и четвертый претендент, стремившийся захватить эфиопский рынок, - Германия.

Намерения европейских государств мирным путем проникнуть на территорию Эфиопии остались неосуществленными. Только Франция, как уже говорилось, получила крупную концессию, которая обещала ей большие выгоды в будущем. Речь идет о строительстве железнодорожной линии Джибути - Аддис-Абеба. Нет ничего удивительного, что это предприятие привлекало к себе внимание иностранных государств. Великобритания с беспокойством наблюдала как за строительством этой железнодорожной линии, так и за ростом французского влияния {386} при дворе Менелика. Английская дипломатия усиленно стремилась прекратить работы на этом строительстве или отнять его у французов.

После окончания строительства отрезка пути между Джибути и Дыре-Дауа 6 февраля 1902 г. был подписан новый договор, регулировавший условия дальнейшего проведения работ. Его подписали от имени "Императорской компании эфиопских железных дорог" Шефне и губернатор Французского Сомали Бонур. Это соглашение, или так называемая "конвенция Бонур - Шефне", было заключено без переговоров с императором Эфиопии.

Губернатор Бонур гарантировал компании от имени французских властей ежегодный кредит в 500 тыс. франков на 50 лет. За это компания соглашалась на следующие условия: управление компанией должно находиться в Париже, а все важнейшие решения, принимаемые компанией, должны получить одобрение французских министерств: колоний, финансов и иностранных дел. Это касалось также возможных решений относительно строительства дальнейших участков дороги. Французское правительство оставляло за собой право непосредственного надзора за строительством железнодорожной линии на территории Эфиопии. В результате конвенции Бонур - Шефне Франция формально взяла на себя полный контроль за строительством железнодорожной линии Джибути - Аддис-Абеба. Тот факт, что Менелик был обойден при заключении вышеназванного соглашения - французский советник при дворе Менелика Шефне не спросил даже разрешения на его подписание, - временно ухудшил франко-эфиопские отношения. Менелик, предоставляя в 1894 г. французам концессию на строительство железнодорожной линии Джибути - Аддис-Абеба, не хотел, чтобы контролируемая Францией компания "стала государством в государстве".

Обострением отношений между Парижем и Аддис-Абебой тут же воспользовались англичане и предложили императору Эфиопии свои услуги в строительстве другой железнодорожной линии. Великобритания предложила построить железную дорогу через юго-западную Эфиопию, которая соединила бы Уганду и Судан. Она выдви-{387}нула также идею возможного соединения Аддис-Абебы с портами Британского Сомали - Зейлой или Берберой. Менелик, стремясь дать понять Франции, что не собирается допустить чрезмерного расширения ее влияния в Эфиопии, принял некоторые английские предложения. Соответствующее соглашение нашло свое отражение в уже упоминавшемся англо-итало-эфиопском пограничном договоре от 1902 г. Эфиопский император, наблюдая деятельность компании Бонур - Шефне, стремился усиливавшемуся влиянию Франции противопоставить влияние Великобритании и, используя противоречия между великими державами в целях сохранения независимости собственной страны, пошел на большие уступки Англии. Соответствующие статьи этого договора гласили: "Статья 3. Его величество Менелик II, император Эфиопии, обязуется в отношении Великобритании, что не предпримет никаких работ на Голубом Ниле, озере Тана или реке Собат, которые могли бы помешать доплыву их вод до Нила, без предварительного согласования по этому вопросу с британскими властями в Судане... Статья 5. Его величество Менелик II, император Эфиопии, предоставит правительству Великобритании и правительству Судана право на строительство железной дороги через территорию Эфиопии для соединения Судана с Угандой. Трасса этой дороги будет определена соответствующим соглашением между высокими договаривающимися сторонами".

В этом же договоре Менелик II отказался от своих претензий на территории, расположенные на правой стороне верхнего течения Нила, присоединение которых к Эфиопии предлагал рас Тэсэмма во время своего рейда в Фашоду в 1898 г. 28 августа 1904 г. Менелик II в обстановке продолжавшегося кризиса в эфиопо-французских отношениях в связи с конвенцией Бонур - Шефне согласился на строительство железной дороги англичанами. Эта дорога должна была пройти по территории Эфиопии, соединив Британское Сомали с Суданом. Однако британские планы строительства на территории Эфиопии вышеупомянутой железнодорожной линии так и не были осуществлены. {388}

ЛОНДОНСКИЙ ТРАКТАТ О РАЗДЕЛЕ СФЕР

ВЛИЯНИЯ В ЭФИОПИИ

Италия с все большим беспокойством наблюдала за укреплением позиций Франции и Великобритании в Эфиопии. После разгрома под Адуа Рим мечтал о "мирном проникновении" в Эфиопию и о постепенном покорении, этой страны путем экономической экспансии. Несмотря на поражение в войне 1894-1896 гг., Италия никогда не отказывалась от мысли создать в Северо-Восточной Африке колониальную империю. Придя к убеждению, что полное подчинение Эфиопии хотя бы только в экономическом отношении невозможно из-за растущего в этой стране влияния других государств, итальянское правительство начало протаскивать тезис о разделе Эфиопии на "сферы влияния". Министерство иностранных дел Италии в 1903 г. обратилось к правительству Великобритании с соответствующими предложениями по этому вопросу. Оно считало, что Италия и Великобритания должны заключить соглашения, обеспечнвающие их интересы в Эфиопии. Позже, после подписания англо-французского договора 1904 г., касавшегося Египта и Марокко, в эти переговоры включилась и Франция. В результате длительных переговоров 13 декабря 1906 г. три наиболее заинтересованных в Эфиопии европейских государства - Франция, Великобритания и Италия - подписали в Лондоне договор о разделе Эфиопии на "сферы влияния". Важнейшие постановления этого договора были следующими:

Статья 1. Франция, Великобритания и Италия будут сотрудничать друг с другом в вопросе сохранения в Эфиопии политического и территориального статус-кво.

Статья 2. Концессии, полученные одним из государств, не должны ущемлять интересы остальных стран.

Статья 3. Договаривающиеся стороны обязуются не вмешиваться во внутреннюю политическую борьбу в Эфиопии.

Статья 4. В случае нарушения статус-кво, определенного в статье 1, Франция, Великобритания и Италия примут соответствующие меры для сохранения единства эфиопской территории. В каждом случае они будут {389} сотрудничать в защите а) интересов Великобритании и Египта в бассейне Нила, б) интересов Италии и Эфиопии, связанных с проблемой Эритреи и Сомали, в) интересов Франции в Эфиопии, касающихся Французского Сомали и района, через который будет проходить железная дорога из Джибути в Аддис-Абебу.

Статья 5. Принимается к сведению предоставленная в 1894 г. концессия на строительство железной дороги.

Статья 6. Три государства выражают свое согласие на продолжение строительства железнодорожной линии из Дыре-Дауа до Аддис-Абебы с отдельной веткой до Харэра.

Статья 7. Французское правительство предпримет соответствующие шаги, чтобы в правление французской компании или другой какой-либо компании, которой может быть поручено строительство и эксплуатация железной дороги из Джибути до Аддис-Абебы, вошел один англичанин, один итальянец и один представитель императора Эфиопии. Английское правительство, а также правительство Италии со своей стороны сделают все, чтобы во главе правления какой-либо британской или итальянской компании, которая была бы создана с целью строительства и эксплуатации железнодорожных линий, идущих от какого-либо пункта на территории Эфиопии до какого-либо пункта, находящегося на территории итальянских или британских владений, был француз.

Следующие пункты соглашения признавали за Великобританией право на строительство железнодорожной линии от Британского Сомали в Судан, а также из Судана до Кении, а за Италией - право на строительство железной дороги из Итальянского Сомали до Эритреи. Кроме того, было решено, что Англия возьмет на себя контроль за эфиопскими финансами, а Италия организует в Эфиопии почтовую службу.

Лондонское соглашение, серьезно нарушившее суверенитет эфиопской империи, было заключено без консультации с Менеликом II. Текст его был направлен императору Эфиопии для сведения. Заключенный в Лондоне трехсторонний договор по вопросу об Эфиопии, безусловно, ставил своей целью обеспечение интересов догова-{390}ривающихся государств и недопущение на территорию Эфиопии других, соперничающих с Францией, Англией и Италией государств, и прежде всего Германии. Независимо от того, каковы были стремления стран - участниц Лондонского договора, его заключение формально гарантировало независимость Эфиопии и одновременно выразительно свидетельствовало о противоречиях в политике великих держав в Эфиопии; это способствовало тому, что ни одна из них не могла отважиться подчинить себе эту страну. Лондонский договор являлся той основой, на которой Франция, Великобритания и Италия проводили свою политику в Эфиопии вплоть до конца первой мировой войны. Некоторые постановления этого договора, например о строительстве железнодорожных линий Англией и Италией, так и не были претворены в жизнь. Только Франция сумела позднее почти полностью использовать свою "сферу влияния". Когда в конце 1907 г. компания, строившая железную дорогу, обанкротилась, вместо нее французское правительство создало новую компанию под названием "Франко-эфиопская компания по строительству железной дороги из Джибути в Аддис-Абебу"; 8 марта 1909 г. эта компания получила новую концессию от Менелика. На этот раз концессия, перечеркнувшая некоторые пункты соглашения 1894 г., была более выгодна для Эфиопии. Эфиопское правительство стало одним из акционеров. Франция, благодаря тому что в ее владении находилась железная дорога, заняла привилегированную позицию по отношению к остальным странам, подписавшим Лондонский договор; и нет ничего удивительного, что в дальнейшем именно французское правительство больше всего стремилось сохранить в Эфиопии статус-кво. {391}

Глава XXIII

КРУПНЫЕ РАСЫ И МЕНЕЛИК II

ПРАВДА И ЛЕГЕНДА О МЕНЕЛИКЕ II

Наряду с укреплением в конце XIX в. центральной власти несколько уменьшилась роль эфиопских феодалов, которые в период удельной раздробленности почти безраздельно господствовали в подвластных им провинциях. Объединение государства при Теодросе II и дальнейший рост авторитета императорской власти в период правления Йоханныса IV и Менелика II привели к ослаблению позиций крупных феодалов, которые, по крайней мере формально, должны были признать верховную власть императора. Тем не менее их влияние на политические судьбы государства и впредь оставалось огромным, а их господствующее положение в социально-политической и экономической структуре страны не изменялось и в последующие десятилетия.

Как в европейской, так и в эфиопской публицистике и в научной исторической литературе политическая история Эфиопии на рубеже XIX-XX вв. связывается исключительно с именем Менелика II. Не уменьшая значение этого выдающегося государя, которому обеспечено заслуженное место в истории Эфиопии благодаря проведению ряда важных реформ, равно как и крупным успехам во внешней политике, следует, однако, подчеркнуть, что сведение всей истории Эфиопии этого периода только к деятельности императора принципиально неприемлемо. Точка зрения, будто политическая жизнь Эфиопии была сосредоточена только при императорском дворе, ошибочна. Причины, по которым европейская публицистика с конца XIX в. начала сводить всю политическую исто-{392}рию Эфиопии к деятельности Менелика II, в некоторой степени объяснимы. С одной стороны, журналисты были совершенно несведущи в вопросах внутреннего положения этой страны, с другой же - победу эфиопов над итальянцами при Адуа стали безосновательно приписывать исключительно военному таланту императора, не принимая во внимание той значительной роли, которую сыграли его военачальники. Не учитывался и тот факт, что только объединение всех сил Эфиопии в борьбе с Италией позволило одержать победу в битве при Адуа и что каждая значительная народность, населявшая Эфиопию, внесла свой вклад в эту победу. Недооценка этих факторов в итало-эфиопской войне преувеличивала в глазах потомков действительные заслуги Менелика II.

Таким образом, легенда вокруг этой личности росла и с течением времени заслонила истинную картину внутриполитической обстановки в Эфиопии на рубеже XIX - XX вв. Кроме того, европейские путешественники, находившиеся чаще всего при императорском дворе, почти все свое внимание уделяли ему. Задачей авторов позднейших работ, посвященных истории Эфиопии конца XIX-начала XX в., должно было быть воссоздание действительной ситуации. К сожалению, и они продолжали отождествлять политическую историю Эфиопии периода правления Менелика II с его личностью. Такая позиция неприемлема не только потому, что нельзя отождествлять историю какой-либо страны с личностью ее правителя, но прежде всего потому, что существующие источники, как, например, местные хроники, в основном не шоанские, а также европейские материалы (в том числе при более критическом анализе и описания путешественников) дают, несомненно, основание для иных утверждений. Следует обратить особое внимание на недооцененные или же неизвестные западноевропейской литературе русские источники. Именно русские путешественники в связи с дружественными отношениями между Россией и Эфиопией в конце XIX в. занимали привилегированное положение при императорском дворе. Они смогли оставить описания своих путешествий, изобилующие ценным фактическим материалом, благодаря тому, что имели возможность получать от эфиопских властей во время поездок по {393} стране бoльшую помощь, чем представители других европейских стран. Кроме того, некоторые из них хорошо знали эфиопскую проблематику и местные языки.

Конечно, в данной работе невозможно дать исчерпывающую характеристику того вклада, который внесли в историю этой страны отдельные общественные деятели. Здесь только намечена эта проблема. Это необходимо, так как замалчивание роли феодалов, даже самых известных, является тенденцией в эфиопистской литературе. Независимо от существования упомянутых уже мнений выяснение политики отдельных групп феодалов, поддерживавших Менелика II, позволит более объективно оценить и значение самого императора. Нам же представляется, что без поддержки некоторых феодалов и без их помощи Менелику II не у далось бы ни удержать власть в течение длительного времени, ни осуществить ряд важных задач. Исторические факты свидетельствуют, что выдающуюся роль в создании сильной централизованной Эфиопии на рубеже XIX - XX вв. сыграли очень многие общественные деятели, причем очень часто - роль самостоятельную. Они внесли существенный вклад в дело создания современного эфиопского государства. Несомненным является то, что территориальное расширение и оформление новых границ Эфиопии, которое произошло в конце XIX в., было бы невозможно без участия военачальников, зачастую только во главе собственных местных войск, без поддержки армии императора предпринимавших от имени Менелика II большие завоевательные экспедиции.

Мы указывали уже, что до сих пор историческая литература преуменьшала роль крупных феодалов, стоявших во главе группировок, поддерживавших императора. Однако некоторые из них хотя бы упоминались; иначе обстояло с теми феодалами, которые принадлежали к политической оппозиции Менелику II. Об их деятельности почти совсем не упоминается. Это создает существенный пробел в политической истории Эфиопии. Тем более что Менелик II и поддерживавшие его шоанские феодалы не были единственными выразителями политических тенденций, направленных на создание сильного централизованного государства. Эти идеи находили поддержку феодалов и в других провинциях, прежде всего в Тигре. Более того, {394} концепция внешней политики страны, выдвинутая представителями этой провинции, предусматривала завоевание Эфиопией выхода к морю, а следовательно, реализацию того направления внешней политики, которого в прошлом придерживались известные правители этой страны. Как уже было указано, шоанская концепция внешней политики была направлена на расширение границ Эфиопии на восток, юг и запад, оставляя неразрешенной проблему непосредственного ее выхода к морю.

Необходимо дать хотя бы в самых общих чертах описание деятельности наиболее выдающихся личностей политической истории Эфиопии на рубеже XIX XX вв. Это важно еще и с другой точки зрения.

В эти годы на политической арене Эфиопии появляется несколько новых могущественных родов, выходцев либо из завоеванных земель, либо таких, которые до недавнего времени исповедовали ислам. Наряду с другими они начинают играть важную роль при дворе императора. В интересующий нас период можно найти ответ на вопрос, в каких условиях формировалась или укреплялась позиция всех тех крупных феодальных родов, которые позднее оказали наибольшее влияние на политическую историю Эфиопии. А также ответ на вопрос, почему в эти годы потомок Йоханныса IV - Мэнгэша-Йоханныс, пытавшийся вернуть императорскую власть тигрейской династии, потерпел поражение в борьбе за трон с представителем шоанской династии Менеликом II.

РАС МЭКОННЫН

Нашу характеристику мы начнем с тех крупных феодалов, которые были близкими друзьями Менелика и проложили ему дорогу к трону либо способствовали его позднейшим успехам. Самым близким императору человеком и самым выдающимся политиком и военачальником был рас Мэконнын. Рас Мэконнын был двоюродным братом Менелика II. Его мать, княгиня Тэнанье-Уорк, была дочерью ныгусэ Сахле-Сылласе, деда Менелика II, и сестрой Хайдге-Мэлекота, отца Менелика. Отец его, дэджазмач Уольдэ-Микаэль, был феодалом в округе Мэнз. Четырнадцатилетним юношей Мэконнын начал службу при дворе {395} Менелика. Вскоре он стал одним из наиболее доверенных и близких ныгусэ Шоа сановников. Его карьера началась в 1887 г., когда шоанские войска заняли Харэр. Ни один из крупных шоанских феодалов не хотел быть губернатором этой только что завоеванной окраины, населенной главным образом мусульманами. Тогда Менелик назначил на этот пост 35-летнего Мэконнына, а три года спустя пожаловал ему титул раса.

Будучи губернатором Харэра, Мэконнын беспощадно подавлял сопротивление бунтовавших племен и распространил свою власть далеко на юго-восток, подчинив бoльшую часть местных народов. Вскоре он завоевал у населения огромной Харэрской провинции авторитет, пожалуй больший, чем имел император. Со временем Мэконнын сделался самым близким советником Менелика II и всегда оставался преданным своему государю.

Занимая исключительно важный пост губернатора Харэра, Мэконнын оказал большие услуги императору в установлении контактов с заграницей. Харэр, расположенный на пути, связывающем Шоа с побережьем Красного моря, стал важным пунктом, соединяющим Эфиопию с внешним миром. Здесь часто появлялись разные европейские миссии, и многое зависело от того, какие контакты установит с ними местный губернатор. Европейские путешественники и дипломаты, встречавшиеся с Мэконныном, высоко оценивали его дипломатические способности и умение управлять вверенной ему провинцией. Дипломатические способности необходимы были харэрскому губернатору даже не столько из-за его частых контактов с иностранными дипломатами, сколько в связи с политической ситуацией во вверенной ему провинции.

Большинство населения этой территории составляли мусульмане. Враждебно относившиеся к новым властям, они часто бунтовали. Мэконнын безжалостно подавлял всякие попытки вооруженного сопротивления. Однако он прекрасно понимал, что применение одной политики силы может дать желаемые результаты только на короткое время и не решит главной задачи: объединения харэрской провинции с Эфиопией. Мэконнын пытался привлечь отдельных племенных вождей на свою сторону мирным путем. С большим тактом он пытался разрешать конфликты {396} религиозного характера. Эти вопросы имели огромное значение, так как напряженные - именно на религиозной почве - отношения между шоанцами, в большинстве своем христианами, и харэрцами, в основном мусульманами, таили в себе угрозу взрыва в любой момент.

Одной из важных проблем, которую должен был разрешить Мэконнын, было строительство церквей в Харэре. До захвата этого города шоанскими войсками здесь имелись только мечети. Местное население, и главным образом мусульманское духовенство, враждебно относилось к планам строительства христианских святынь. Преодоление этого сопротивления силой, конечно, было возможно, но таило в себе угрозу обострения религиозного конфликта. Это поставило бы под удар далеко идущие планы Мэконнына, желавшего привести к мирному сосуществованию в Харэре обе религиозные общины: христианскую и мусульманскую.

Однажды Мэконнын пригласил мусульманских старейшин на совет и заявил, что властям известна недоброжелательная позиция мусульманского населения Харэра к плану строительства церкви, поэтому они отказываются от этого проекта. И чтобы никого не обижать строительством христианской святыни, но одновременно положить и конец дальнейшей дискриминации христиан, он предлагает разделить мечеть на две части: одной пользовались бы по-прежнему мусульмане, другая была бы передана христианам. Собравшиеся мусульмане в этой ситуации, конечно, согласились, чтобы христиане построили свою церковь.

Таким образом Мэконныну удалось положить начало разрешению проблемы, которая лишь с первого взгляда может показаться маловажной. В сущности религиозные конфликты в Харэре совпадали с политическими. Мирное улаживание отношений между мусульманским и христианским населением являлось краеугольным камнем политики объединения этой провинции с остальными землями Эфиопии. Идея дружбы и сотрудничества между обеими религиозными общинами, населяющими Харэрскую провинцию, получившая большое распространение в последующие десятилетия и способствовавшая значительному укреплению в сознании населения Харэра при-{397}надлежности, независимо от вероисповедания, к общему эфиопскому государству, была заложена именно расом Мэконныном. Его заслуга в этом деле тем более значительна, что в период его правления, когда в Харэрской провинции так часто возникали мятежи, очень легко можно было свести всю политику только к военным экспедициям.

Думается, что независимо от огромных заслуг раса Мэконнына в других областях деятельности выдвинутая им идея объединения всех эфиопских земель путем укрепления сознания государственной общности и формирования патриотических чувств уже одна обеспечила бы ему почетное место среди выдающихся политических деятелей. Для осуществления этой идеи следовало, конечно, избегать решения конфликтов военными средствами и стараться смягчить национальные и религиозные противоречия мирным путем. Выдвигая эту идею, Мэконнын обращался к политическим концепциям, которых в прошлом придерживались многие известные правители Эфиопии, стремившиеся различными способами сгладить внутренние противоречия и создать общество, сознающее свою государственную, а также и национальную общность. В условиях Эфиопии это был сложный процесс. Лишь в последние десятилетия наметился заметный прогресс в этой области. Этот процесс будет идти тем более успешно, чем большей будет сфера влияния эфиопской интеллигенции, а также чем быстрее пойдет экономическая интеграция страны. Среди многих факторов, которые сегодня непосредственно способствуют укреплению чувства общеэфиопского патриотизма среди всех народностей, населяющих Эфиопию, следует выделить образование и средства массовой информации, такие, как пресса и радио.

Выдвигая на первый план при характеристике раса Мэконнына указанные выше политические концепции и подчеркивая его исключительные дипломатические способности, следует отметить, что он был также одним из выдающихся полководцев Менелика II. Его большой военный талант и необыкновенная храбрость проявились во время итало-эфиопской войны 1894-1896 гг. Когда в 1898 г. рас Мэнгэша, правитель провинции Тигре, счи-{398}тавший себя законным наследником эфиопского престола, отказался подчиниться Менелику II, последний послал раса Мэконнына с поручением принудить его к повиновению. После успешного выполнения задания Мэконнын был назначен губернатором этой провинции. Одновременно он оставался губернатором Харэра. В эти же годы Мэконнын подчинил новые территории, расположенные на юго-восток от Шоа, кроме того, он руководил большой экспедицией, присоединившей к Эфиопии земли, расположенные на запад от Шоа. По поручению императора Мэконнын побывал с дипломатическими миссиями в Италии, Франции и Англии, где он был признан очень искусным дипломатом.

Несмотря на то что при императорском дворе было немало людей, недолюбливавших Мэконнына, завидовавших его влиянию на правителя и интригами пытавшихся возбудить в Менелике недоверие к знаменитому расу, последний пользовался всегда огромной благосклонностью правителя. Даже императрица Тайту, имевшая большое влияние на Менелика и часто проводившая свою собственную политику, неоднократно противоречившую действиям раса Мэконнына, не сумела повлиять на отношения между Менеликом и Мэконныном, хотя вложила в это дело много усилий. В начале XX в. позиции раса Мэконнына при дворе настолько укрепились, а его влияние на императора и государственные дела стало так велико, что его считали наследником престола. Вероятно, Менелик, у которого не было сыновей, действительно намеревался сделать его наследником. Однако эти планы перечеркнула смерть раса Мэконнына, наступившая 21 марта 1906 г.

РАС ДАРГЕ И РАС ТЭСЭММА

Если Мэконнын был выдающимся военным полководцем и политиком Менелика II в период роста его могущества, а начиная с конца XIX в. до самой смерти - его самым близким советником, то человеком, сыгравшим решающую роль в судьбе Менелика в более ранний период его жизни, был рас Дарге, сын ныгусэ Сахле-Сылласе, дядя Менелика. {399}

Когда молодой князь Сахле-Марьям (позднее ныгусэ Менелик) был заключен в тюрьму Теодросом II, рас Дарге оставался в Шоа. Как потомок славного ныгусэ Сахле-Сылласе он мог тогда безо всякого труда захватить полную власть в провинции. Тем более что император Теодрос пытался установить с ним мирные отношения и обещал сделать его своим наместником в Шоа. Однако рас Дарге по-прежнему утверждал, что законным наследником престола шоанских ныгусэ является Сахле-Марьям, сын ныгусэ Хайле-Мэлекота, последнего правителя Шоа. Это привело к конфликту между Теодросом и расом Дарге, в результате которого рас Дарге также был заключен в тюрьму в Мэкдэле. Вернулся он в Шоа лишь после смерти Теодроса и некоторое время правил вместе с молодым ныгусэ Менеликом, передавая ему одновременно весь свой опыт и знания в области управления государством.

Рас Дарге был известен далеко за пределами провинции Шоа как честный и очень мужественный человек. У него была собственная армия, состоявшая из 10 тыс. человек. Он хотел, чтобы Менелик, его любимый племянник, стал императором Эфиопии. Поддержка раса Дарге была для Менелика неоценимой. Неизвестно, удалось бы вообще Менелику осуществить свои честолюбивые планы без помощи великого дяди. Напомним, что в то время, когда в период войны с Италией 1894-1896 гг. решались судьбы государства, рас Дарге, поставленный во главе гарнизона в Аддис-Абебе, как самый верный из верных охранял интересы Менелика на юге страны. В конце своей жизни (умер в 1900 г.) он отошел от политической деятельности. В своей резиденции он устраивал большие приемы, на которых бывали самые известные сановники Аддис-Абебы. Впрочем, и до этого дом раса Дарге слыл как самый гостеприимный во всей Эфиопии. Это, конечно, важно не столько как любопытная подробность, сколько как факт, что широко задуманная светская жизнь позволяла, несомненно, расу Дарге влиять на общественное мнение, выгодное императору.

Известную роль в истории Эфиопии сыграл также сын раса Дарге рас битуоддэд Тэсэмма. Он принадлежал к кругу людей, пользовавшихся наибольшим доверием {400} Менелика. Тэсэмма отличался также исключительными военными способностями, его причисляли к кругу лучших полководцев императорской армии. Он участвовал во многих военных походах, в результате которых значительно расширились границы Эфиопии в 90-х годах прошлого столетия. Большую славу принесла ему экспедиция 1898 г., во главе которой он дошел до Белого Нила. Император ценил его почти так же высоко, как раса Мэконнына. Тэсэмма обладал широким политическим кругозором. Он живо интересовался политикой европейских держав, легко завязывал контакты с европейцами и был горячим сторонником введения в Эфиопии европейских технических достижений. В 1909 г. Менелик назначил его регентом Эфиопии. В 1911 г. Тэсэмма был отравлен во время разгоревшейся борьбы за власть.

РАС УОЛЬДЭ-ГИЙОРГИС

Как и с Мэконныном, Менелик был связан родством и с расом Уольдэ-Гийоргисом. Его матерью была принцесса Аяхылюшым, дочь ныгусэ Сахле-Сылласе, сестра княгини Тэнанье-Уорк, матери раса Мэконнына. Формально Уольдэ-Гийоргис был даже больше связан родственными узами с императором, чем рас Мэконнын, так как был женат на сестре императрицы Тайту.

Эти связи уже сами по себе обеспечивали Уольдэ-Гийоргису значительное положение при императорском дворе. Однако не только они способствовали его блестящей карьере. Основой успеха Уольдэ-Гийоргиса были прежде всего исключительные военные способности. Он отличился уже во время войн с племенами галла, которые вел рас Гобэна, и во время кампании, проводимой шоанскими войсками на южных границах государства. За участие в них он получил титул фитаурари, а позднее - дэджазмача и должность губернатора провинции Лиму. Во время итало-эфиопской войны он вел с большим успехом борьбу с восставшими данакильскими племенами. Уольдэ-Гийоргис прославился как бесстрашный и замечательный боец. У европейских путешественников, до которых доходили вести о его военных успехах и необычайном мужестве, он получил прозвище "Ахиллеса Эфиопии". {401} Именно его поставил Менелик во главе необычайно трудной экспедиции, высоко ценя его лояльность и считая его наряду с расом Мэконныном одним из наиболее способных своих полководцев. Целью этой экспедиции был захват царства Кэфа и подчинение земель, расположенных еще далее на юг, в районе озера Рудольфа. После победоносной кампании рас Уольдэ-Гийоргис получил титул губернатора Кэфы. В течение нескольких лет он был фактическим правителем огромных территорий южной Эфиопии, присоединение которых было прежде всего его заслугой. Личная армия раса Уольдэ-Гийоргиса насчитывала 10 тыс. человек. Вершиной его карьеры было присвоение ему титула ныгусэ в 1917 г., а годом позже он умер. В последние годы жизни он был активным противником императора Лиджа-Иясу.

ФИТАУРАРИ ХАБТЭ-ГИЙОРГИС

К лицам, игравшим видную роль в политической жизни Эфиопии уже в конце XIX в., принадлежал и фитаурари Хабтэ-Гийоргис. Он действовал также и в более поздний период, когда возглавил наиболее консервативную группировку в Шоа и проводил политику противодействия прогрессивным реформам раса Тэфэри (позднее императора Хайле Селассие I). Нам еще придется о нем вспомнить. Но Менелику II в последние годы его правления он оказал огромные услуги.

В правительстве Менелика фитаурари Хабтэ-Гийоргис выполнял функции военного министра. Он высоко ценил свое звание фитаурари и не добивался получения формально более высокого чина в военно-придворной иерархии. Будучи одним из богатейших эфиопских феодалов и располагая самой большой личной армией, беззаветно преданной ему, Хабтэ-Гийоргис фактически занимал самые высокие позиции среди расов. Именно после него выросло значение должности фитаурари в Эфиопии.

Хабтэ-Гийоргис оказывал Менелику постоянную политическую поддержку, особенно во время проведения внутренних реформ в Эфиопии, встречавших сопротивление со стороны наиболее консервативных кругов, а также оказал императору большую помощь в расширении границ Эфио-{402}пии в южном направлении. Именно он в 1897 г. принял участие в присоединении территории Борана и прилегающих к ней земель. Военная экспедиция во главе с Хабтэ-Гийоргисом продвинулась в том году далеко на юг, вплоть до границы с Кенией. В течение последующих нескольких лет происходила постепенная политическая эволюция фитаурари Хабтэ-Гийоргиса, когда из умеренно консервативного политика он превратился в представителя наиболее реакционных сил.

РАС ГОБЭНА

Необыкновенно интересной фигурой в окружении императора был рас Гобэна, в карьере которого отразилась политика Менелика, направленная на объединение любыми средствами, часто и родственными узами, амхарских феодалов Шоа и старейшин народов галла, населявших эту территорию. Гобэна заслуживает нашего внимания еще и потому, что среди всех выдающихся полководцев Менелика именно он сотрудничал с императором дольше всех. В нем Менелик - бывший в то время еще ныгусэ Шоа - нашел верного и умного исполнителя своих планов, когда приступил к осуществлению упомянутой политики сближения с галла. Для Менелика он был очень ценным союзником не только потому, что обладал большими военными и политическими способностями, но прежде всего потому, что, сам будучи галла, Гобэна мог скорее найти сторонников идеи сближения населявших Шоа народов амхара и галла, по крайней мере среди близких себе племен. На определенное время ему удалось объединить ряд племен галла и склонить их к поддержке экспансионистской политики Менелика, обещая взамен участие в дележе доходов с захваченных территорий.

Речь шла не только о военной добыче. Старейшины галла, давно уже жившие на территории Шоа, были близки по образу мышления и социальному положению с амхарскими феодалами и были заинтересованы в новых земельных пожалованиях, которые они ожидали в случае успешной реализации политики экспансии. В результате Менелику удалось получить много тысяч воинов-галла, составлявших главный стержень армии {403} раса Гобэны. В 80-х годах эта армия оказала большие услуги шоанскому ныгусэ. Без раса Гобэны и привлеченных им на сторону Менелика вождей галла задуманная в широком масштабе экспансия Шоа была бы в то время невозможна. Напомним, что Гобэна в 1881 г. включил в сферу влияния Шоа ряд территорий, расположенных на юг и юго-запад от этой провинции. В 1882 г. он разбил войска годжамского ныгусэ Тэкле-Хайманота. В 1886 г. он захватил провинцию Уоллега. Следовательно, именно Гобэне Менелик обязан самыми значительными успехами своих войск в период, предшествовавший завоеванию престола Эфиопии. За эти услуги Менелик присвоил Гобэне титул раса.

Пример раса Гобэны показывает, какую искусную внутреннюю политику проводил Менелик в Шоа. Умело лавируя и используя интересы различных этнических групп, а иногда и существовавшие между ними противоречия, Менелик сумел найти много союзников среди неамхарского населения. Такая политика явилась одной из главных причин его могущества. Очень помогало Менелику многолетнее пребывание в ранней молодости среди галла. Это позволило ему познакомиться с их обычаями и установить дружеские контакты с некоторыми вождями этого народа.

РАС МИКАЭЛЬ ИЗ УОЛЛО

Особое и исключительное положение среди эфиопских феодалов конца XIX начала XX в. занимал рас Микаэль. Он происходил из Уолло, из семьи, сыгравшей огромную роль в политической истории Эфиопии. Вначале приверженец ислама, в конце 70-х годов, в период правления императора Йоханныса IV, он перешел в христианство, приняв имя Микаэль. Раньше его звали Мохаммед Али. Располагая 15-тысячной армией, состоявшей из хорошо подготовленных храбрых солдат, считавшихся лучшими в стране, рас Микаэль был очень выгодным союзником для императора. Поэтому нет ничего удивительного, что Менелик, как только стал императором, попытался установить с ним как можно более тесные отношения. С этой целью в 1891 г. он отдал ему в жены дочь принцессу {404} Шоуарэг. Правда, принцесса была дочерью не Тайту, а неизвестной женщины из восточных провинций, причем долгое время никто не знал, что она была дочерью Менелика. Тем не менее этот брак очень приблизил Микаэля к особе императора, которому он с этого момента помогал во всех его начинаниях. Рас Микаэль сыграл важную роль в итало-эфиопской войне. Его армия в немалой степени способствовала победе эфиопских войск в битве при Адуа.

Происхождение раса Микаэля из Уолло, его мусульманское прошлое, но прежде всего появление сына от дочери Менелика явились причиной возникновения интриг против него при дворе императора. Его пытались обвинить в переписке с враждебными Менелику восточными племенами, исповедовавшими ислам, а главным образом обвиняли в контакте с султаном страны Ауса. В действительности шоанских феодалов беспокоил только сын Микаэля, внук Менелика. Его существование в то время, когда у Менелика не было детей от императрицы Тайту, создавало угрозу для шоанских феодалов, так как сын раса Микаэля, связанный не с ними, а с мусульманскими кругами, в будущем теоретически мог стать императором. Эти опасения, не принимавшиеся всерьез еще в начале XX в. даже теми, кто их в то время высказывал, оказались обоснованными. Пока Менелик фактически управлял страной, т. е. до 1908 г., когда прогрессирующая болезнь лишила его возможности управлять, никто не смог поколебать доверия императора к расу Микаэлю. Напротив, возрастающая привязанность больного и стареющего императора к внуку только усиливала влияние Микаэля. Однако вершины карьеры Микаэль достиг позднее, когда его сын, Лидж-Иясу, конечно при значительной помощи отца, заявил притязания на императорскую корону. Тогда рас Микаэль стал ныгусэ.

ИМПЕРАТРИЦА ТАЙТУ

В истории Эфиопии, может быть, больше, чем в истории других стран, сохранилось имен выдающихся женщин-политиков, сыгравших видную роль в жизни страны. Такими были императрица Ылени и императрица {405} Мынтыуаб. Не всегда, конечно, женщины непосредственно управляли государством. Иногда они оказывали большое влияние на судьбы Эфиопии, как жены правителей. Интересно, что политическая позиция этих женщин основывалась на сосредоточении в своих руках реальных политических козырей, таких, как, например, большая армия и опора на собственных политических союзников. Но очевидно и то, что их успехи были прежде всего связаны с незаурядными дипломатическими и политическими способностями, которыми упоминаемые женщины - государственные деятели превосходили современных им политиков.

В интересующий нас период огромное влияние на политическую жизнь государства оказывала жена Менелика II императрица Тайту. Она родилась в 1853 г. в Гондэре и происходила из известного в Йеджу феодального рода. Отцом ее был дэджазмач Бытуль, брат известного дэджазмача Уыбе, который, как мы помним, потерпел поражение в борьбе с императором Теодросом. Еще до брака с Менеликом у Тайту уже был большой жизненный опыт. В 13 лет Тайту стала женой дэджазмача Уольдэ-Гэбрыэля, одного из выдающихся полководцев императора Теодроса II. Заключенный императором в тюрьму, Уольдэ-Гэбрыэль вскоре умер, вероятнее всего отравленный. После смерти императора Теодроса II Тайту вышла замуж за дэджазмача Тэкле-Гийоргиса. Спустя некоторое время она его оставила и вступила в связь с одним из расов, но, заключенный в тюрьму императором Йоханнысом IV за попытку мятежа, тот также вскоре умер. В наказание за связь с ним Тайту должна была выйти замуж за простого солдата. Этот союз продолжался недолго. В четвертый раз Тайту вышла замуж за фитаурари Зык-Аргачу, брата принцессы Бафэны, бывшей в то время женой Менелика. Бафэна была третьей женой Менелика, и у нее было то же имя, что и у его первой жены, дочери императора Теодроса, с которой он развелся. В 1882 г. Менелик развелся и с Бафэной, которая поддерживала императора Йоханныса IV и участвовала в заговоре. Так по крайней мере утверждает эфиопская хроника. В это время в Шоа приехала известная своей красо-{406}той Тайту, оставившая уже своего последнего мужа. Менелик, очарованный ее красотой и умом, как утверждают хроники, решил жениться на ней. Немалую роль в принятии этого решения сыграло то обстоятельство, что Тайту, связанная родственными и дружественными узами с крупными феодалами Йеджу и Ласты, т. е. земель, не подвластных Менелику, но поставлявших отличных солдат, была очень желательным политическим союзником. Поддержка феодалов, с которыми была связана Тайту, являлась условием осуществления широких планов Менелика, главным из которых было получение императорской короны.

2 мая 1883 г. абунэ Матеуос обвенчал Менелика и Тайту. Когда в 1889 г. Менелик стал императором, Тайту получила титул ытеге (императрицы) с добавлением Бырхан. С этого времени она официально называлась Тайту-Бырхан. Следует отметить, что не все жены императоров Эфиопии носили этот титул. Он давался только после коронации императрицей, особой торжественной церемонии, но не каждый император соглашался на нее.

Тайту быстро завоевала прочное положение при императорском дворе. Это выражалось не только в огромном непосредственном влиянии на Менелика, который очень часто прибегал к советам жены в важнейших государственных вопросах, но и в постоянном упрочении ее политических позиций, проявлявшемся в назначении на высокие государственные посты преданных ей людей. Так, например, большую роль начал играть при дворе императора рас Уоле, младший брат императрицы, известный своей отвагой, которого Менелик ценил за храбрость и военный талант. Императрица имела и в Тигре много своих сторонников. Это обстоятельство было исключительно важно для Менелика, потому что рас Мэнгэша из Тигре считался по праву наследником Йоханныса IV на императорский престол Эфиопии. Тайту поддерживал также рас Хайлу Тэкле-Хайманот, сын годжамского ныгусэ Тэкле-Хайманота. Среди многих сановников, преданных императрице, следует отметить еще дэджазмача Кэббэдэ. Кроме того, у Тайту была личная гвардия, состоявшая приблизительно из 3 тыс. слепо преданных ей воинов. Во {407} главе их стоял дэджазмач Аялеу, верный полководец императрицы. Эта хорошо обученная и состоящая из отборных бойцов гвардия императрицы прекрасно показала себя в битве при Адуе и в значительной мере способствовала победе эфиопских войск.

Загрузка...