История Италии. Том I

Ересь апостольских братьев

О момента своего возникновения еретические движения являлись формой выражения оппозиции существующему строю. Особый толчок ереси получают с развитием городов, увеличением экономической роли и ростом социально-политической активности различных слоев городского населения — как бюргерства, так и плебейских низов.

Италия XII–XIII вв. с ее бурной городской жизнью представляла собой исключительно благоприятную почву для расцвета еретичества. В стране существовали десятки еретических сект, как общеевропейских, привившихся на местной почве (катары, вальденсы) и их продолжателей (католические бедняки, ломбардские нищие, леонисты), так и собственно итальянских (арнольдисты, гумилиаты, еремиты, фратичелли и многие другие). Широкое распространение в самых разных слоях общества получили идеи раннего францисканства, особенно его радикального направления — спиритуалов. Размах еретических настроений в обществе был невиданно велик, недаром ряд историков с полным основанием называют то время "эпохой ересей".

В целом эти во многом отличающиеся друг от друга на практике и в догме секты можно определить как бюргерскую ересь с элементами не отделившейся от нее крестьянско-плебейской ереси[334].

Всех их объединяла идея осуждения неправедно нажитого богатства, оппозиционные настроения по отношению к существующим порядкам, отрицание (хотя и в разной степени) римской церкви, ее организации, догмы, морали. Их идеалом являлись порядки раннехристианской церкви с ее простотой и моральной убежденностью, аскетизмом и мученичеством.

Среди массы оттенков пассивного и неопределенного, хотя и широкого, протеста, свойственного разным слоям общества, можно выделить несколько черт, характерных главным образом для беднейших слоев населения. Прежде всего — отношение к имуществу. Основная масса еретиков не останавливается на осуждении богатства и принятии собственности, приобретенной личным трудом, а идет дальше, утверждая, что в этом мире невозможно справедливое распределение имущества. А раз собственность нельзя распределить так, чтобы удовлетворить всех, нужно отказаться от всякой собственности; раз бедность неизбежна, то она является необходимым условием спасения души. Так возникает идеал бедности, нищенства, присущий большинству еретических направлений XIII в. Это отражающее низкий уровень социального протеста негативное отношение к собственности в дальнейшем послужит основой возникновения и развития идей равенства и общности имущества.

Другой важной стороной еретической идеологии XIII в. являются хилиастические воззрения. Идея "тысячелетнего царства" равенства и справедливости нашла подробную и убедительную аргументацию в творчестве Иоахима Флорского (ум. в 1202 г.) и его последователей. Близость предсказанного иоахимитами "второго пришествия Христа" (1260 г.) усиливала еретические настроения и активизировала сектантство.

Особо благоприятный отклик иоахимитство нашло среди низших слоев населения, настроения которых всегда имели более радикальный оттенок.

Еретическое движение к концу XIII в. претерпело серьезные изменения. Превращение части горожан в правящую прослойку итальянских городов-государств сказалось на судьбах многих сект. Наиболее близкие к бюргерской ереси направления (патарены, вальденсы и их последователи) или значительно эволюционировали, или, постепенно угасая, сходили с исторической арены. В то же время широкий размах получили народные ереси. Расслоение крестьянства, его отрыв от земли, возникновение новых форм эксплуатации как в городе, так и в деревне нарушали привычный уклад народной жизни, усиливали стремление к старым идеалам. Эти идеалы наиболее полно выражались в теории спиритуалов, и естественно, что многие из еретических направлений копировали практику францисканского ордена. "Каждый, кто хочет основать какое-нибудь новое братство, — тонко подметил известный хронист XIII в.

Салимбене, — обязательно перенимает что-либо у миноритов[335]. Широкое распространение получает и флагеллантство ("самобичевание"), утверждающее, что наступило время, предсказанное Иоахимом Флорским; возникнув в середине XIII в., оно сразу приняло невиданный размах. Религиозная экзальтация, ожидание неминуемых изменений, оппозиция официальной церкви во второй половине XIII в. достигают исключительного накала. В этих условиях В 1260 Г. возникает секта апостольских братьев.

Основателем секты был неграмотный монах, в прошлом простой крестьянин пармской округи — Сегарелли. Выступая под личиной "простонародной святости", из-за чего современники называли его дурачком и шутом, он начал пропаганду новой ереси, основанной на идеалах раннехристианской, апостольской церкви. После его смерти (1300 г.) эти идеи были развиты и продолжены Дольчино.

Доктрина апостольских братьев в отдельных моментах шла дальше распространенных в ту эпоху ересей. И первым ее отличием являлся исключительно революционный характер воззрений.

На современную им эпоху они смотрели как на переходное к 1000-летнему царству божию время, цель которого — возвращение к истинным правилам жизни, завещанным Христом и апостолами. Мир, учили они, прошел в своем развитии четыре стадии. Первая из них — эпоха Ветхого завета, когда люди лишь размножались и утверждались в своем назначении. Затем идет время Христа и апостолов, внесших смысл и истину в человеческое существование, утвердивших простоту и равенство в отношениях между людьми. В конце этого периода церковь широко распространилась по земле, однако вместе с тем она получила власть и богатство, которые привели к извращению апостольского идеала. Третий период — время монашеских орденов, ставивших своей целью исправить положение; однако ни бенедиктинцы, ни францисканцы не смогли вернуть мир к его прежним идеалам. С Сегарелли начался последний, четвертый период, задача которого — создать истинную церковь, живущую по апостольским нормам и правилам. Сегарелли основал эту истинную, апостольскую церковь, Дольчино должен ее расширить и укрепить, и новый, "святой" папа должен сделать ее единственной и господствующей.

Апостольские братья полагали, что на них возложена миссия ломки старых и утверждения новых порядков. От пассивного ожидания иоахимитов они перешли к конкретной подготовке слома старого общества. При этом они резко и даже враждебно противопоставляли себя всем окружающим. Папа, предсказывал Дольчино, должен быть смещен, и выбор нового папы должен зависеть не от решения кардиналов, а от бога. Все существующие монашеские ордена следует уничтожить, церковную иерархию разрушить, и на руинах старой церкви воссияет новая, которая и будет существовать вплоть до пришествия Христа.

Однако главную работу по разрушению церкви, полагал вначале Дольчино, придется проделать светской власти — в лице неаполитанского короля Фридриха. Самим же апостоликам нужно лишь словом и примером убеждать в своей правоте. Здесь поле их деятельности безгранично широко — они могут принимать к себе и монахов, и горожан, и синьоров, и мужчин, и женщин, всех жаждущих перейти в лоно истинной церкви — церкви без храмов, без священников, без пышного богослужения, где все одинаково бедные и равные между собой верующие будут связаны внутренними узами, а не внешними обязанностями.

Равнозначна ли эта церковь всему обществу? Другими словами, переносится ли апостоликами принцип всеобщего равенства из сферы религиозной в сферу общественную, на существующие общественные отношения? Теория апостольских братьев, дошедшая до нас в изложении инквизиторов, не дает прямого ответа. Однако если обмирщение церкви при папе Сильвестре и императоре Константине, уход ее от апостольских принципов оправдываются расширением сферы влияния христианства, вовлечением в его орбиту всего окружающего мира; если на данном этапе перед апостоликами ставится задача возвращения этого мира к первоначальному "истинному" положению, то очевидно, что здесь под новой церковью понимается самый широкий, хотя и неопределенный, круг верующих. Тем более, что вступление в церковь для апостольских братьев представлялось актом свободной воли любого человека.

Огромное значение в догматике апостольских братьев имела идея равенства. Как и у большинства современных сектантов, она выражалась в отрицании имущества, т. е. в негативном равенстве. Они продавали свое имущество, раздавали бедным деньги и, следуя апостольским идеалам, жили милостыней, не работая и не имея собственного очага. В то же время в теории апостольских братьев просматриваются некоторые моменты, выделяющие их над обычным уровнем раннефранцисканских представлений о нищете и равенстве. На допросах у болонских инквизиторов (1299, 1303, 1304 гг.) апостолики единодушно утверждали, что они не имеют личной собственности (bona propria). Между тем в числе обвинений, предъявленных апостоликам в трактате инквизитора Де Гуи[336], говорится, что они требовали, чтобы десятина вносилась не папской церкви, а им. Возможно, что секта в целом (по крайней мере, на последних этапах существования) обладала каким-то имуществом, не являвшимся собственностью отдельных ее членов, а представлявшим общее достояние. Не исключено, что здесь перед нами зачатки идеи общности имущества, идеи, присущей наиболее радикальным представителям крестьянско-плебейского сектантства.

Отличительные черты догматики апостольских братьев — их активная, деятельная позиция, далеко идущие стремления преобразования существующих отношений собственности, стирание границ между "государством божьим", церковью и мирским обществом, исключительно широкий, массовый характер их проповеди — говорят о постепенном переходе секты на позиции крестьянско-плебейской ереси. Во многих своих представлениях апостолики еще стоят на общем уровне еретического движения того времени, но вместе с тем в некоторых важнейших вопросах теории они идут вперед, прокладывая, пусть пока нечетко и неуверенно, дорогу к самостоятельной крестьянско-плебейской ереси.

Становление элементов плебейского мировоззрения происходит постепенно. Сегарелли еще никак не похож на воинствующего противника существующей церкви и бунтовщика-ниспровергателя ее основ. Раздавший свое имущество беднякам и проводивший все свое время в молитвах и проповедях, он послушно подчиняется решениям церковных властей и без сопротивления встречает сначала пожизненное заключение, а затем мучеником восходит на костер. Однако уже в его взглядах можно обнаружить элементы будущих идей — признание особой, отличной от других сект и орденов, роли за своими последователями, организацию их по принципу "скорее внутренней связи и повиновения"[337], чем внешнего послушания. Движение сторонников Сегарелли резко идет вширь, находя отклик во всех слоях бурного итальянского общества. Источники сохранили нам наивный, но характерный рассказ о проповеди одного юноши-апостолика, на которую отправились равеннцы, оставив в одиночестве проповедовавшего в это же время в другой церкви францисканца. В кафедральный собор собралось столько народа, что местная знать так и не смогла туда пробиться.

Идеи апостольских братьев проповедует сам Сегарелли, сохраняя своим центром Парму, они победоносно шествуют по всей стране — от Альп до Тирренского моря. Проповедников-апостоликов радушно принимают в домах и слушают их на улицах простые крестьяне и знатные сеньоры, купцы, мастеровые и священники; особо многих приверженцев эти проповеди находят среди женщин. Ни запрещение Лионского собора 1274 г., ни буллы Гонория IV (1285 г.) и Николая IV (1290 г.), ни начавшиеся преследования инквизиции, сопровождаемые, как всегда, кострами и пытками, не смогли остановить распространения ереси, и если Сегарелли поначалу был окружен толпой последователей в несколько сотен человек, то к моменту его смерти число активных членов секты достигало нескольких тысяч, общее же число их сторонников не поддается учету.

В самом движении существуют различные течения, и одно время в нем разгорается борьба двух направлений, возглавляемых Гвидо из Фаэнцы и Маттео из Анконской Марки. После смерти Сегарелли к руководству сектой приходит новарец фра Дольчино, вождь радикально настроенных апостоликов горных районов Северной Италии (область Тренто). В августе 1300 г., спустя месяц после казни Сегарелли, он обратился к апостольским братьям и всем сочувствующим с письмом, в котором изложил основные положения апостольского учения. Очевидно, это кредо новарца оказалось настолько созвучным и приемлемым для всех сторонников и последователей, что в последующее время Дольчино из безвестного трентинского проповедника быстро превращается в признанного главу всей секты, наследника Сегарелли. Несомненно, что среди апостоликов уже достаточно сильны были крестьянско-плебейские настроения, если у руководства оказались наиболее радикальные представители — Дольчино и его сподвижники. В следующем своем обращении он назвал их имена: Федерико из Новары, Альберто Карентино, Вальдерико из Брешии и "возлюбленная сестра" и подруга Дольчино — Маргарита.

В первые годы своего пребывания в роли главы секты Дольчино развертывает чрезвычайно активную деятельность. Он обсуждает с ближайшим окружением основные вопросы догматики, принимает в Тренто многочисленных посланцев из других областей, вынашивает планы на будущее. Результатом всего этого явилось второе его послание последователям (декабрь 1303 г.). По форме обычное пророчество, оно по сути являлось глубоко продуманной программой действий.

Четыре папы будут последними на папском престоле, из них первый и четвертый — "добрые", второй и третий — "плохие". Первый из них, как предсказывали пророки, безвинно пострадавший, погибнет по воле своего преемника. Так и случилось с Целестином V, умершим в тюрьме (1294 г.). О Бонифации VIII (1294–1303) — втором из этих пап, о его гордыне, пренебрежении к пастве тоже немало говорится в библии. Еще в первом своем послании Дольчино предсказал его скорую смерть, и это предсказание пророчески сбылось. Трагична будет судьба и следующего папы, Бенедикта IX, всего за месяц до того избранного на престол. Дольчино предрекает ему и его кардиналам неизбежную гибель от руки Фридриха Арагонского. Тогда воспрянут апостольские братья, с ними воссоединятся другие, "чистые духом", и на развалинах старых орденов и епископств возникнет новая церковь во главе с четвертым, "святым" папой. И это время уже близко — первый год из предсказанных пророками трех уже наступил — год 1303-й. В следующем году погибнут папа и кардиналы, и 1305 г. будет годом гибели всех священников и монахов, годом триумфа новой церкви.

Под обычной для того времени пророческой оболочкой нетрудно увидеть конкретное содержание. Время решительных испытаний, которые приведут к победе правого дела, наступает; каждый должен быть готов к ним. И сам Дольчино, на которого, по его убеждению, провидение возложило миссию укрепления и расширения секты до прихода "святого" папы, предпринимает решительные меры перед последним сражением. В 1303 г. он с ближайшими помощниками покидает Тренто и отправляется в новые места, готовя почву для грядущих событий. Области Брешии, Бергамо, Комо, Милана — таков путь ересиарха. 1304 год застает его в Пьемонте, недалеко от родных мест, в долине реки Сезии.

Восстание Дольчино

Социально-экономическое развитие средневекового Пьемонта изучено далеко недостаточно. Однако все-таки можно полагать, что общие линии развития в восточной, равнинной части области (земли Асти и Алессандрии, Верчелли и Новары) совпадали с основным направлением социально-экономических процессов в других областях Северной и Средней Италии. Здесь, как и по всей стране в XI–XII вв., возникают городские коммуны, постепенно освобождающиеся от власти синьоров и подчиняющие себе деревенскую округу. В них широко развиваются ремесло и торговля, создаются цехи, и верхушка городского населения прочно захватывает власть в свои руки. Уже в XIII в. в Ломбардии широкую известность получают сукна из Верчелли и Новары, а астиджанские купцы и банкиры пользуются всеевропейской славой. Коммуны вступают в борьбу с окрестными синьорами, нередко подчиняя их своей власти и переселяя в города; идет процесс слияния городской верхушки с феодальной знатью и превращения ее в земельных собственников. Однако по сравнению с наиболее передовыми областями Ломбардии и Тосканы здесь эти процессы протекали более замедленно и не приняли завершенных форм; по-прежнему большую роль в политической жизни коммун продолжали играть местные светские и церковные феодалы.

Своеобразное положение сложилось в горах и предгорьях Северного Пьемонта. Развитие рыночных отношений и влияние денег сказалось и в этих районах, ведя к расслоению крестьянства и обострению отношений внутри его. Вместе с тем географические выгоды и наличие соперничества среди соседних сеньоров-городов, дворянства и церковных магнатов нередко давали возможность крестьянству горных местностей сохранить общинные свободы и частично отстоять свою независимость. Примером может служить судьба крестьян долины Сезии. Вальсезия (область долины реки Сезии), расположенная в северной части Пьемонта, издавна представляла собой замкнутую полуавтономную территорию. На протяжении XIII в. в долине постепенно складывается федерация сельских коммун (Universitas Vallis Siccidae), объединяющая все поселения этой местности[338].

Большинство из сельских коммун, входящих в федерацию, имели свои законы (statuti vicinali); по некоторым из дошедших до нас статутов мы можем судить, что основная цель законодательства состояла в регулировании правил общинного скотоводства и коллективных лесоразработок. Несомненно, Вальсезия представляла собой типичный образец федерации сельских коммун XIII–XIV вв.

К концу XIII в. власть бывших феодальных владетелей этой области, графов Бьяндрате, сошла на нет. Вынужденные уже во второй половине XII в. поселиться в городской черте Новары и Верчелли, они постепенно передают коммунам свои права на долину. В Вальсезии неуклонно усиливается влияние этих городов, однако их власть устанавливается в ходе бесчисленных междоусобиц, сопровождаемых попытками Бьяндрате вернуть себе прежние права и осложненных вмешательством миланских делла Торре и Висконти. Сами местные коммуны также оказывают упорное сопротивление как старым, так и новым хозяевам, нередко открыто выступая против них (1217, 1259–1260, 1275 гг.). В долине широко распространяются различные ереси, по поводу которых Новара и Верчелли вынуждены принять специальные статуты. В этой долголетней борьбе с городскими коммунами федерация Вальсезии сумела сохранить отдельные права и свободы, гарантированные ей городскими властями, однако на практике они неоднократно нарушались.

Один из таких инцидентов в самом начале XIV в. привел к открытому восстанию жителей коммуны Гаттинара, изгнавшей представителей епископа и городской коммуны Верчелли[339].

В этой накаленной обстановке в самом начале 1304 г. появляется Дольчино со своими соратниками. Горячо принятый населением, он обосновывается в Нижней Сезии, в районе Гаттинара и Серравалле, в 30–35 км от Верчелли. Именно здесь ересь апостольских братьев перерастает узкие рамки сектантско-заговорщической организации и превращается в широкое народное движение. Проповедь Дольчино собрала вокруг него толпы последователей, и в короткое время их численность достигла нескольких тысяч человек. Основную их массу составляли крестьяне близлежащих мест, хотя среди них было немало выходцев из других областей Италии и даже Швейцарии и Германии. "Дольчино, — говорит Джованни Виллани, — появился с большой ватагой еретиков, мужчин и женщин из разных горных и равнинных мест, людей мелкого достатка"[340].

О том, какой размах с первых шагов приняло движение, свидетельствует тот факт, что против апостоликов была срочно создана лига, состоявшая из маркизов Салуццо и Монферрато, епископов Верчелли и Сиона, коммун Биеллы, Верчелли и ряда местных феодальных фамилий. Значительное по тем временам войско (около 2 тыс. чел.), составленное из епископского и городского ополчений и швейцарских наемников, отправилось вдоль обоих берегов Сезии, намереваясь взять в кольцо восставших. 28 марта на подступах к Гаттинара произошло кровопролитное сражение, окончившееся полной победой восставших под руководством Каттанео ди Бергамо и Амброджо Саломоне. С апреля по июль апостолики беспрепятственно распространились по всей округе и даже доходили до городских стен Верчелли.

Сектантское движение вылилось в вооруженную борьбу восставшего народа. Над участниками феодальной лиги нависла серьезная опасность, которая требовала немедленных мер. Было собрано новое войско, и ему удалось вытеснить повстанцев с равнины. Жителей Гаттинара настигла суровая кара; десятки их подверглись казням за помощь, оказанную мятежникам. Восставшие уходили вверх по течению Сезии и ее притоков, теряя на пути сотни убитых и раненых; однако число их непрерывно пополнялось за счет крестьян тех деревень, через которые проходил их путь. Отступление длилось несколько месяцев, пока наконец у подножья одной из гор в Новарской области не был устроен укрепленный лагерь, где повстанцы оставались до конца лета 1305 г.

Услехи повстанцев и невозможность справиться с ними собственными силами заставили Райнерия, епископа Верчелли, искать помощи у других. Летом 1305 г. папа Климент V обратился с буллой к местным феодалам, в которой призвал их оказать помощь верчелльскому епископу. Всем участникам армии епископа было обещано полное отпущение грехов. В августе 1305 г. собравшиеся новарские и верчелльские рыцари принесли клятву в том, что они будут беспощадно бороться с врагами "католической веры и христианского мира". Фактически начался крестовый поход.

В этот момент восставшие проявили стратегическую дальновидность. Они укрепились на горе Парете Кальва ("Отвесная стена"), естественной цитадели, господствующей над долиной одного из притоков Сезии — Расса. "Ее вершина, представляющая ровную овальную площадку окружностью в 600 шагов, — пишет историк Ф. Тонетти, — была доступна только со стороны Кампертоньо; со всех других сторон вверх вздымались голые скалы, одним своим видом наводящие страх"[341]. На горе восставшие построили временные жилища и возвели укрепления. Однако новая позиция имела и серьезный недостаток — она находилась далеко от окрестных селений, что серьезно затрудняло снабжение. Рост численности осажденных, главным образом за счет местного крестьянства, и суровая зима усугубили положение апостоликов. Им пришлось устраивать вылазки в соседние деревни и городки, неизбежно восстанавливая против себя население. В лагере начался голод. В этих тяжелых условиях восставшие проявили огромное мужество, дисциплину и стойкость. В стане осажденных, как можно предполагать на основании косвенных данных, естественно возникло организованное распределение продуктов и одежды, коллективное пользование некоторыми предметами — оружием, доспехами и т. п. Именно здесь развернулся талант Дольчино — страстного трибуна, блестящего организатора и незаурядного военачальника. Он сумел превратить своих сторонников из случайной полуторатысячной толпы в строго организованную армию, одушевленную справедливой идеей.

В конце зимы 1305/06 г. положение осажденных стало чрезвычайно тяжелым. Не выдержав лишений, дезертировал Амброджо Саломоне со своим отрядом. Голод, холод и потери заставили Дольчино предпринять попытку обмануть осаждающих. Ночью 10 марта 1306 г. около тысячи апостоликов, больные и истощенные, по глубокому снегу прошли через перевал и вышли к горе Цебелло, недалеко от Триверо. Можно только удивляться героическому подвигу восставших, сумевших в невыразимо трудных условиях ускользнуть от армии преследователей и этим удачным маневром снять осаду. На новом месте были спешно возведены укрепления, в окрестностях собраны запасы продовольствия. Когда крестоносное войско подошло к лагерю апостоликов, оно встретило воздвигнутую по всем правилам феодального военного искусства крепость.

Начались новые ожесточенные схватки. 1 мая 1306 г. авангард крестоносцев был наголову разбит апостоликами под непосредственным предводительством Дольчино; свыше ста рыцарей погибло и попало в плен. Возглавлявший объединенное войско епископ Райнерий решил повести регулярную осаду апостоликов. Он окружил их плотным кольцом фортов, башен и бастионов, подвел осадные машины. Восставшие пытались помешать строительству постоянными вылазками.

Осенью произошло одно из самых кровопролитных сражений, не принесшее победы ни одной из сторон, однако вскоре после этого объединенное войско феодалов отступило в соседние селения, оставив гарнизон в осадных укреплениях. Вокруг восставших была создана мертвая зона — крестьян окрестных деревень выселили из их мест, чтобы они не смогли оказывать помощь продовольствием. Установилась блокада лагеря.

В сентябре 1306 г. папа снова обратился с буллою к графу Савойскому, архиепископу Милана и ломбардским инквизиторам. Против восставших крестьян поднялась вся феодальная Северо-Западная Италия. Официально был объявлен крестовый поход против еретиков. Несмотря на некоторые успехи, — восставшие овладели несколькими из соседних фортов, выбив оттуда оставленные гарнизоны, — их положение стало катастрофическим. Кольцо блокады сужалось. Среди апостольских братьев начался повальный голод. Измученные продолжающимися несколько лет лишениями, повстанцы не выдержали тягот новой зимы; голод и холод косили ряды осажденных. В марте 1307 г. Райнерий решил перейти к открытым действиям и предпринял штурм цитадели. Три дня продолжалась последняя битва, сотни повстанцев пали, дорого отдав свои жизни; многих взяли в плен. Среди них оказались и руководители — Дольчино, Маргарита, Лонгино ди Бергамо. Суд и следствие были недолги, спустя три месяца всех троих приговорили к казни. По наиболее распространенной версии, Маргариту сожгли первой — на глазах Дольчино; затем наступила очередь измученного пытками, но до последнего момента сохранявшего присутствие духа вождя повстанцев[342].

Во время восстания, в ходе вооруженной борьбы в большей степени проявляются те характерные черты, которые намечались в идеологии апостольских братьев предыдущего времени.

Анонимный историк сообщает, что восставшие во главе с Дольчино считали, что им "позволено вешать, казнить и убивать людей, повинующихся римской церкви, а также жечь, брать в плен и требовать с них выкуп; и в этом для них никакого нет греха"[343]. В данном отрывке нашли отражение чрезвычайно важные для понимания эволюции теории аспостольских братьев идеи: война против врагов справедлива, что обосновывается теоретически и возводится в догму; ведется она уже не только против церкви, а против всех ее сторонников, против всего поддерживающего церковь общества. Так, выступление против церкви естественно переросло в борьбу против освящаемого ею строя.

Другим моментом является развитие в ходе вооруженной борьбы идеи равенства. Суровые обстоятельства требовали от восставших объединения всех сил и напряжения всех ресурсов. Захваченные продукты, оружие и одежда распределялись среди осажденных в зависимости от необходимости; практически в лагере Дольчино был введен порядок, наивно именуемый некоторыми западными историками "военным коммунизмом". От идеи равенства духовного повстанцы перешли к равенству социальному, к осуществлению идеи общности имущества, хотя эта общность имуществ и существовала главным образом как военная мера.

Очевидно, указанные особенности последнего этапа движения апостоликов были вызваны спецификой борьбы и являлись логическим следствием условий, в которых эта борьба протекала. Однако вне зависимости от своеобразия пути, по которому развивалась ересь апостольских братьев, ее эволюция привела к перерастанию ереси, основанной на широком и в то же время неопределенном недовольстве разных слоев общества существующими порядками, в ересь крестьянско-плебейскую, выступающую против основ самих этих порядков. Таким образом, движение Дольчино явилось одним из первых открытых выступлений собственно крестьян под флагом плебейской еретической идеологии против феодальных общественных отношений.

Можно высказать еще одно, уже гипотетическое соображение. Внимание историков давно привлекало то обстоятельство, что, несмотря на преследования, восставшие упорно придерживались одной местности — долины Сезии и ее притоков. В армии Дольчино принимали участие выходцы из многих областей Северной и Средней Италии (Фриуль, Бергамо, Парма и др.) и даже из соседних стран; однако движение носило чисто локальный характер и не выходило за границы Новарского диоцеза. Можно предположить, что это вызывалось не только соображениями обороны. Конечной целью Дольчино, возможно, был захват долины и организация вольной деревенской коммуны с уравнительным разделом земли — неосуществленный идеал всех крестьянских бунтарей средневековья. Эта гипотеза, в случае если дальнейшие исследования подтвердят ее справедливость, позволит дать еще более радикальную оценку восстанию и наметить черты его сходства с идеологией крестьянских движений позднего феодализма.

Восстание Дольчино вызвало неслыханную реакцию в Европе того времени. События одного отдаленного района заставили говорить о себе не только итальянцев, привыкших к острым политическим перипетиям и взрывам этой бурной эпохи, но и правящие классы других стран. Спустя полтора столетия церковный историк фра-Форести из Бергамо писал: "Известиями о Дольчино в то время была переполнена вся Европа и другие страны мира"[344]. Действительно в движении апостольских братьев было немало необычного и нового, что заставило волноваться разных людей во многих странах.

Уже современники обвиняли Дольчино в том, что к старым, распространенным заблуждениям он прибавил новые. В глазах их Дольчино предстает не просто сектантом, а ересиархом, основателем новой концепции духовной и моральной жизни. И недаром в "Божественной комедии" великий флорентиец связал Дольчино с Магометом, создателем новой религии — соперницы христианства. Великая опасность новых идей ощущалась и многими другими современниками (Бенвенуто из Имолы, Салимбене и др).

Разгром апостоликов привел в ликование феодальную Европу. Местный хронист сообщает, что известие о победе епископа вызвало в Верчелли такую радость, что "едва ли можно выразить ее словами и описать пером". В июле 1307 г. Климент V обращается с посланием к епископу Верчелли, фактическому главе крестоносцев, с благодарностью за тот "труд, который он приложил на винограднике господнем". В августе издается новая булла, адресованная всем крестоносцам — новарским, верчелльским феодалам, принимавшим участие в походе; не смущаясь долгим перечислением имен, папа дает им привилегии, освобождение от некоторых вассальных повинностей, отпущение грехов. Еще раньше Климент V посылает королю Франции Филиппу Красивому известие о победе, одержанной над "исчадием ада, ужасным ересиархом Дольчино".

С разгромом восстания движение апостоликов пошло на убыль; однако следы его сохраняются еще долго. Около середины XIV в. в Падуе состоялся процесс 22 людей "низкого положения, невежд и крестьян", подозреваемых в апостольской ереси; все они кончили жизнь на костре. Еще дольше существует ересь в Трентино: статуты области спустя более века все еще предписывают суровые меры против апостольских братьев. Движение имеет отклики и вне Италии — в Германии (решения Кельнского и Трирского соборов 1306 г. и 1310 г.), Франции (Нарбонский и Тулузские соборы 1347–1368 гг.), особенно в Испании, где нашли себе пристанище многие последователи Дольчино, для борьбы с которыми Де Гуи написал свой трактат "О секте, именующей себя апостоликами".

Но и на родине Дольчино имя его не было забыто. Долго сохранялись в народной памяти события того времени, и не случайно ряду гор, на которых останавливались апостолики, народная традиция дала новые, напоминающие о прошедшем имена (гора Катаров — бывшая Цебелло; гора Патарена у Гаттинара). Веками в народе жили легенды о Дольчино — мученике или герое, волшебнике или колдуне; до последнего времени существовали поверья о кладах, которые он, наподобие Стеньки Разина, якобы оставил на этой земле. Пожалуй, наиболее интересной из легенд является зарегистрированное спустя четверть века трентскими инквизиторами мнение о чудесном спасении Маргариты, и о том, что она под другим именем живет среди народа.

Крестьянские движения XIV–XV вв.

Героическая борьба апостольских братьев во главе с Дольчино не только представляла собой кульминационный пункт еретического движения — крестьянско-плебейскую ересь, соединенную с восстанием; она также была наиболее ярким и своеобразным крестьянским выступлением в Италии XIV–XV вв. После него восстания крестьян принимают иной, отличный от прежнего характер, обусловленный особенностями социально-экономических отношений в стране.

Относительно высокий уровень развития товарного производства в средневековой Италии имел своим следствием глубокую дифференциацию итальянского крестьянства, и в первую очередь обеднение основной массы держателей, превращение их в малоземельных и неимущих испольщиков, краткосрочных арендаторов и т. п. Вместе с тем меняется и характер крестьянской эксплуатации, один из главных акцентов которой переносится, наряду с поземельными повинностями и арендной платой, на другие формы обложения. Большую тяготу для крестьянского хозяйства начинают представлять многочисленные налоги и повинности, взимаемые государством: общественные службы по ремонту дорог, мостов, строительству укреплений, подвозу материалов, расходы на содержание пышного двора, ординарные и экстраординарные налоги на военные нужды, взносы на самооборону и многие другие обложения. Хроники того времени переполнены фактами возмущения крестьян размерами повинностей и служб, их постоянными разногласиями с сеньорами по поводу распределения налогов. Особую ненависть крестьянства вызывала торговая политика синьорий: установление максимума цен на сельскохозяйственные продукты, торговые пошлины, ограничение размера платы за труд и т. п. Тяжелой была и политическая обстановка в стране: постоянные распри городских партий, разбой кондотьерских банд, агрессивная внешняя политика синьорий. По крылатому выражению хронистов той эпохи, "кровь итальянская лилась, как вода".

Серьезный отпечаток на классовую борьбу крестьянства наложила эволюция итальянской общины — сельской коммуны. В XIV–XV вв. общинному землевладению были нанесены тяжелые удары. Решающим среди них явился процесс концентрации мелких участков в компактные "подере", ликвидировавшие прежнюю чересполосицу, общинные порядки землепользования и разрушившие традиционные связи между жителями деревни. Другим важным моментом было подчинение сельских коммун городской власти и превращение их в одну из ячеек городской административной системы в контадо. Сельские коммуны, общины, дававшие крестьянину, по словам Ф. Энгельса, "локальную сплоченность и средство к сопротивлению" и бывшие одним из орудий крестьянства в борьбе с эксплуататорами, теперь часто используются городом как орудие самой эксплуатации.

Все эти обстоятельства неизбежно сказывались на особенностях классовой борьбы крестьянства, на ее содержании и формах; однако не только они определяли специфику крестьянских движений. Особенностью исторического развития Италии в средние века является то обстоятельство, что здесь деревня подчинялась городу не только экономически, но и политически. Городская коммуна, во главе которой стояли земельные собственники, проводила в деревне политику, преследовавшую их узкособственнические цели. На службу правящей верхушке были поставлены чрезвычайно разветвленный административный аппарат, детально регламентированное законодательство, до мельчайших подробностей разработанная система бюрократического контроля, тотальной слежки, круговой поруки и взаимной ответственности. Итальянскому крестьянству противостоял господствующий класс, обладающий такой степенью организации, таким аппаратом принуждения, равные которым трудно найти в тогдашней Европе. Очевидно, именно поэтому наиболее крупные движения крестьян XIV–XV вв. происходили там, где города не стали ведущей силой в экономической и политической жизни страны (Савойя, Калабрия, Фриуль). Возможно, с этим связано также и то, что выступления крестьян в округе развитых городов-коммун обычно возникали в тот момент, когда внимание города было отвлечено какими-либо политическими обстоятельствами. Так, единственное упоминание о массовом движении падуанских крестьян относится к 1311 г., когда Падуя воевала с Виченцой. Захватив часть падуанской территории, вичентинцы разрушили административную машину коммуны, и это дало возможность крестьянам оккупированных местностей выступить против своих сеньоров. В обычное же время стихийные движения крестьян подавлялись мощной административно-полицейской системой города в самом зародыше. В той же Падуе в хрониках нередко появляются сообщения о том, что в дистрикте то и дело сжигаются "неповинующиеся виллы".

Политическая обстановка вообще играла большую роль в комплексе обстоятельств, приводивших к вспышкам крестьянского недовольства. Политические пертурбации не только отвлекали внимание и силы господствующего класса, но, как правило, сопровождались введением новых налогов, дополнительным гнетом ложившихся на плечи крестьянства. Именно в таких условиях произошло восстание 1438 г. в Равенне, где изменение политической ориентации синьора города Остазио да Полента, сопровождавшееся усилением налогового гнета, привело к мятежу крестьян и штурму ими города. Немалое значение приобрела политическая направленность и в самих восстаниях. Многие из них имели оттенок борьбы за политические свободы или проходили под знаком сопротивления иноземным колонизаторам. Такой характер присущ, например, крестьянскому движению в Фриуле (1511 г.), развернувшемуся во время войны Венеции с австрийцами. Цель — установление и укрепление местных свобод — преследовали и восстания коммун в Вальдинон и Вальдисоле (Альто-Адидже) против чужеземных князей-епископов Георга Лихтенштейна (1407 г.) и Александра Мазовши (1434–1436 гг.). Политическая окраска крестьянских выступлений порой приводила к тому, что их использовали в своих интересах местные феодалы и горожане, нередко и сами участвовавшие в этих событиях. Попытки такого временного объединения столь различных по своему положению союзников заметны во многих крестьянских бунтах"

Италия XIV–XV вв. была ареной многочисленных крестьянских выступлений. Не только относительно отсталые окраины — Савойские земли, Тренто, Фриуль и южные районы, — но и развитые области Центральной и Северной Италии — Парма и Падуя, Пьяченца, Равенна, Пистойя — вспыхивали огнем крестьянских мятежей. Почти во всех дистретто итальянских коммун непрерывно происходили крестьянские волнения, нередко перераставшие в открытые восстания. Остановимся на одной из небольших областей Тосканы — Пистойе[345].

XIV век в истории Пистойи открылся движением крестьян горных районов под руководством Музоне делла Москаккиа. Летом 1303 г., в разгар борьбы коммуны с Луккой и Флоренцией, крестьяне отказались платить налоги, перешли к открытым стычкам и блокировали один из основных торговых путей области — дорогу на Болонью. И хотя сам Музоне скоро был разбит, волнения в горной части дистретто продолжались до конца 1307 г. Крестьянские вспышки в горах не утихали на протяжении почти всего столетия. В 1346 г. на их подавление отправилось 200 всадников, в 1349 г. — еще 100. В 1351, 1352 и 1356 гг. снова поднялось население горных местностей, а в 1358 г. уже все сельское население дистретто выступило против горожан. Городу пришлось пойти на смягчение налогообложения и другие уступки. Но в 1369 г. снова вспыхнуло движение горцев, охватившее и часть равнины.

В последней четверти XIV в. в Пистойе усиливается власть флорентийцев; на место аппарата ослабленной внутренними распрями коммуны приходит централизованная бюрократическая машина, возглавляемая "капитаном горных местностей" — флорентийцем. В течение нескольких десятилетий в деревне царит спокойствие. Однако это было затишье перед бурей. Уже в 1401–1403 гг., во время антифлорентийского восстания нобиля Ричардо Канчелльери, поднялись с оружием десятки сельских коммун горных и холмистых районов. Внутрифеодальная распря скоро вылилась в народное движение. Почти во всем дистретто прекратились сельскохозяйственные работы; многие крестьяне требовали снижения рент, некоторые отказывались убирать с полей господскую часть урожая, а другие совсем уходили с земель. Последняя и в то же время наиболее крупная вспышка крестьянского недовольства произошла в 1455 г. Крестьянское войско подошло к городу, убивая встречающихся на пути горожан, и захватило часть городских кварталов. Флорентийское руководство Пистойи (подеста, капитан и комиссии) оказалось вынуждено принять крестьянские требования, главными из которых было усиление наказаний за насилия и нарушения закона. Вскоре после этого крестьянские отряды рассеялись; последующие выступления пистойских крестьян уже не принимали столь развитых форм и масштабов.

Движения в Италии находились в тесной связи с борьбой крестьянства в других странах. В 1525 г. под непосредственным влиянием немецкой Крестьянской войны поднялись крестьяне альпийских областей Северной Италии. С выступлением французских тюшенов по времени и характеру совпало движение тукинов в Северо-Западной Италии.

Восстание тукинов[346] в Северо-Западной Италии было одним из крупнейших крестьянских движений XIV–XV вв. Оно охватило территорию Верчелли, Канавезе (северная часть современного Пьемонта), южную часть области Аоста и другие пьемонтско-савойские земли (в частности Валлезе в Южной Швейцарии). Движение продолжалось более пяти лет (около 1382–1387 гг.), попеременно усиливаясь то в одном, то в другом районе. Однако связи между этими вспышками не было, и в целом борьба носила ярко выраженный стихийный характер.

Разбросанные по равнинам и горным местам Северо-Западной Италии, Юго-Восточной Франции, Бургундии, швейцарским землям, владения графов Савойских и их пьемонтской ветви — графов Аккайа — отличались исключительной пестротой социально-экономического развития. В них наряду с относительно развитыми городскими коммунами (Верчелли, Турин, Ивреа, Берн, Фрибур) существовали горные территории, где население жило по патриархальным обычаям свободной общины. Несколько иным было положение в Пьемонтских землях, где старые феодальные фамилии графов Вальперга, Сан-Мартино, Мазино, соседних с ними маркизов Монферрато и многих других представителей знати сохранили не только политическое влияние, но и свою экономическую мощь. Феодальный нажим на крестьян резко усилился в XIV в., когда часть сеньоров стала возвращаться к старым барщинным порядкам и крепостному праву. Этот процесс имел место, в частности, в предгорьях и долинах Канавезе, где получили распространение наиболее тяжелые формы крепостнической зависимости, сопровождаемые формарьяжем, менмортом и произвольной тальей.

Положение Населения ухудшалось и вследствие политической обстановки. Постоянные распри и открытая борьба между графами Савойи, маркизами Монферрато и местными феодальными родами не только приносили разорение крестьянству, но и увеличивали налоговой гнет, а также прямую выкачку денег путем контрибуций и займов у горожан. Особенного произвола эти поборы достигли в правление Амедея VI (ум. в 1383 г.), предпринявшего ряд военно-политических авантюр в Южной Италии и на Балканах.

Отдельные выступления крестьян начались задолго до 80-х годов. В 1363 г. жители долины Конье в Аоста поднялись против местного епископа и изгнали его кастеллана. С начала 80-х годов движение стало принимать массовый размах и охватывать уже не отдельные селения, а целые районы — Валлезе, Мориана, Тарантеза. Программа восставших была крайне неопределенной. Крестьянство Валлезе, например, выступившее с местными горожанами против епископа Сиона и его союзника графа Савойского, не выставило своих отдельных требований, и первый этап борьбы закончился в 1384 г. предоставлением некоторых вольностей городскому населению. Движение 1387 г. в Пьемонте было направлено не только против местных сеньоров, но и против "ломбардцев", банкиров и ростовщиков окрестных городских коммун. Значительная часть крестьянства Канавезе боролась против феодалов-гибеллинов Мазино, Вальперга, Сан-Джорджо, противников Амедея VII Савойского, под лозунгом "Да здравствует Савойя и народ, и пусть погибнут все знатные!". Однако и они нередко высказывались "против чести графа Савойского".

Наибольший размах и остроту крестьянское движение приобрело в Канавезе. Начавшись в августе 1386 г., оно сразу охватило десятки деревень в окрестностях Турина, особенно на севере этой области. Первыми шагами восставших было разрушение феодальных замков Броццо, Кастелламонте, Страмбинелло, Скарманьо и десятка других. Поднявшимся крестьянам оказывало помощь население соседних мест, открыто не участвовавшее в восстании, — снабжая их продовольствием, укрывая от преследований. Попытки выступлений зарегистрированы во многих близлежащих местностях — от Биеллы и долины Сезии до Аосты и Монферрато, однако там (так же, как и во многих деревнях в самом Канавезе) движение не переросло в открытую борьбу. Тем не менее еще в начале 90-х годов протоколы судебных канцелярий графа Савойского переполнены данными о расследованиях и наказаниях сторонников тукинов: многих из жителей земель Савойского дома штрафуют за то, что они "были заодно с тукинами", вступали с ними в переговоры, тайно помогали им. Наряду с мужчинами широкое участие в движении принимали женщины. Все это свидетельствует о широком размахе народного выступления.

Восстание в Канавезе носило известный политический оттенок — значительная часть крестьянства выступила против местных сеньоров-гибеллинов, чем, конечно, воспользовались их политические противники. В других местах той же области движение было направлено против гвельфов, сторонников Савойского дома, и пользовалось поддержкой их врагов. Несомненно, что крестьянское выступление, происшедшее в период столкновения двух феодальных фракций, влияло на их борьбу и каждая из сторон пыталась использовать крестьян в своих интересах; однако неверно на этом основании рассматривать движение тукинов только как эпизод в борьбе феодальных клик, как делают некоторые итальянские ученые[347].

С самого начала деятельность тукинов имела антифеодальный характер. Восставшие сжигали и разрушали замки, уничтожали местных сеньоров. В первые же дни восстания в Броццо были подвергнуты пыткам и казнены сеньор Монталеоне Джованни и его жена Маргарита. Там же, в долине Броццо, крестьяне имели специальный "план расправы", которым руководствовались в своей мести. Возможно, что одной из целей плана являлось истребление всех представителей ненавистного рода Сан-Мартино. Местом казни крестьяне выбрали скалу, с которой бросали в пропасть осужденных.

Начало восстания застало феодалов врасплох. Лишь спустя месяц с трудом собранное войско из вассалов Савойи и городского ополчения Турина под руководством назначенного капитаном Пьемонта крупного феодала Грандсона расположилось у Монкальери (к югу от Турина), пытаясь предотвратить дальнейший размах восстания в этой области и возможное нападение со стороны Монферрато. Одновременно к северу от Турина, в районе Чирие, Ривароло, Кастелламонте, появился приехавший из Франции Амедей VII. Графские войска вначале придерживались пассивной тактики, стремясь ограничить размах движения во владениях самого Савойского дома и лишь изредка помогая осажденным крестьянами местечкам — владениям местной знати.

Но восстание принимало все более угрожающий размах. В конце 1386 г. на равнину вторглись толпы крестьян из горных районов и учинили разгром многих поместий. В начале 1387 г. тукины осадили, а вскоре взяли штурмом замок Монтеструтто и стали угрожать Сеттимо, расположенному в 10–12 км от Турина. С минуты на минуту ожидая набега крестьян, туринцы установили круглосуточное дежурство дозорных на Кампаниле Сан-Джакомо.

Перепуганный Амедей Савойский рассылает по своим владениям приказ — спрятать ценности в укрепленных местностях, приостановить торговлю, выставить повсюду охрану и проявлять максимальную осторожность. Почти весь савойский Пьемонт полыхает в огне крестьянской войны, которая весною 1387 г. достигла своего апогея. Но почти сразу же начинается спад.

Предоставленные самим себе разрозненные крестьянские группы оказались не в состоянии закрепить успех массового стихийного движения. Наиболее крупные отряды крестьян в апреле — мае 1387 г. были разгромлены рыцарскими войсками грофов Савойи и Аккайа, усиленными городским ополчением Кьери и Савиньяно. Восстание разбилось на массу мелких очагов, постепенно угасающих и легко подавляемых местными феодалами. Однако это затухание растянулось на годы, и еще в 1390 и 1391 гг. в Иврее происходят публичные казни руководителей тукинов, а по всему Канавезе — расследования степени вины рядовых мятежников. Очевидно, что столь затянувшаяся расправа с повстанцами была вызвана начавшимися летом 1387 г. открытыми военными действиями между Савойей и Монферрато. Из этого положения часть крестьянства сумела извлечь выгоду; примером этому является решение, принятое 9 июля 1387 г. Амедеем VII по делу крестьян семи деревень, принадлежавших враждебной Савойскому дому семье Канаведа. Графский указ отменял наиболее тяжелые формы крепостной зависимости от прежних сеньоров — формарьяж, менморт, произвольную талью, сокращал барщину и одновременно превращал крестьян в подданных графа Савойского, которому они теперь должны были платить поголовный налог[348].

Восстание 1459 г. в Калабрии — далеко не первое вооруженное выступление южноитальянских крестьян против феодального строя; на протяжении столетий[349] шла глухая, а порой и открытая борьба крестьянства южных областей со своими угнетателями. В середине XV в. эта борьба приобрела невиданный дотоле размах, охватив практически все население крупнейших провинций Неаполитанского королевства[350].

Крестьянство Южной Италии находилось в чрезвычайно тяжелом положении. Гнет феодальных платежей и повинностей, стихийные бедствия (землетрясения, неурожаи, эпидемии) усугублялись политикой королевской власти. Основатель Арагонской династии на неаполитанском престоле Альфонс Великодушный вводил испанские хозяйственные правила, поощряя развитие перегонного скотоводства в ущерб земледелию. Калабрия, ранее нередко производившая зерно на вывоз, стала нуждаться в его ввозе. Однако он ограничивался существовавшим в то время запрещением на перевоз продовольствия из одного района в другой. Самым же тяжелым гнетом для крестьянства был налоговый. Многочисленные налоги, главным из которых являлся фоколлеро (налог на очаги), отнимали значительную часть урожая и делали жизнь крестьян невыносимой.

Летом 1458 г. на неаполитанский престол вступил побочный сын Альфонса Ферранте I. Началась баронская смута, которую в Калабрии возглавил крупнейший магнат — маркиз Котроне и граф Катандзаро Антонио Чентеллес. Положение Ферранте было шатким также и вследствие претензий на престол со стороны Рене Анжуйского и Хуана Испанского (правда, от последнего Ферранте удалось откупиться обещанием выплаты огромной суммы — 400 тыс. дукатов золотом). Политическая анархия и новые налоги переполнили чашу терпения.

С весны 1459 г. калабрийские крестьяне начинают отказываться от уплаты налогов и организуют отряды для борьбы с королевскими сборщиками.

На первом этапе движения еще довольно сильно чувствуется влияние на крестьян баронской смуты. Нередко сами бароны подстрекали крестьянство к отказу от выплаты налогов и выступлению против короля. Значительная часть восставших крестьян вошла в состав армии Чентеллеса, сражавшейся против королевских войск. Одновременно крестьяне выступали против баронов, сохранявших верность Ферранте. Что же касается собственно крестьянских устремлений, то они еще не выходили за рамки неопределенного требования снижения налогов.

За март — апрель 1459 г. восстание охватило значительную часть области. Главным районом движения стали гористые местности Центральной Калабрии, однако волнение охватило также многие районы южной части полуострова. Восставшие придерживались тактики мелких стычек и неожиданных нападений на королевских чиновников и сопровождающие их войска. Вместе с тем были созданы крупные отряды, которые сражались с основными силами королевских войск — как самостоятельно, так и в составе баронской армии. И хотя отряды состояли из крестьян разных местностей, иногда довольно удаленных от района непосредственных сражений, в целом движение характеризовалось отсутствием организованности, сплоченности и руководства, типичным для стихийных выступлений крестьянства. Это позволило королевским войскам довольно быстро справиться с армией мятежников. 9 мая у Белькастро объединенное войско Чентеллеса и крестьян потерпело поражение. Сам Чентеллес бежал, бросив на произвол и своих воинов, и союзников. Сотни крестьян оказались в плену и по приказу короля казнены. Вскоре правительственные войска разбили трехтысячную крестьянскую армию в районе Никастро; более 500 крестьян погибло, над остальными была произведена жестокая расправа. Однако это не остановило крестьянского восстания.

Летом 1459 г. движение вступает в новую фазу. Крестьяне вырабатывают общую программу, главным требованием которой является отмена фоколлеро и возвращение к старой системе налогообложения — налогу на урожай (коллета). Усиливается дисциплина и сплоченность внутри восставших, во главе их встает Николо Тосто, под руководством которого крестьянам удается одержать несколько побед над королевскими войсками. Ослабевают связи крестьянского движения с баронским мятежом, и оно приобретает более ярко выраженный антифеодальный характер: восставшие громят и сжигают замки баронов, вступают в стычки с рыцарскими отрядами. Восстание, особенно сильное в центральной части Калабрии (плоскогорье Ла-Сила), захватывает и другие области, находя отклики далеко за пределами южной части полуострова. По некоторым данным, число восставших летом 1459 г. достигало 20 тыс. человек. Почти все взрослое население деревень Калабрии участвовало в войне против угнетателей. Но вместе с тем крестьяне еще не избавились от монархических иллюзий. Многие из них связывали свои надежды на "доброго короля" с именем Рене Анжуйского, приславшего небольшой отряд на помощь Чентеллесу; основная же масса крестьян заявляла, что они выступили против Ферранте "только потому, что не желали платить налогов, а не затем, чтоб нанести ущерб власти Его Величества".

В июне 1459 г. основные силы повстанцев осадили Козенцу, место пребывания губернатора Калабрии испанца Сискара. Началась регулярная осада города. Попытки королевских войск помочь осажденным кончились провалом. Успехи восставших заставили Ферранте ускорить давно намечавшийся поход в Калабрию. К армии короля присоединились почти все калабрийские бароны, повел переговоры о примирении и Чентеллес; перед лицом смертельной угрозы были забыты внутренние разногласия. Тосто, учитывая неудобства позиции, расположенной на равнине, и к тому же имея в тылу гарнизон Козенцы, предпочел отступить в труднодоступные места Ла-Силы. Здесь крестьянская армия рассредоточилась по многочисленным ущельям и деревушкам, сам Тосто с 700 повстанцев занял деревню Кастильоне, расположенную на вершине одной из гор. Новую позицию он укрепил частоколом и рвом, на случай осады здесь были собраны запасы продовольствия. На предложение о сдаче подошедшего с превосходящей армией Ферранте повстанцы ответили уклончиво, ожидая возможных подкреплений. На другой день королевские войска штурмом овладели наспех укрепленной деревней; почти двое суток длились надругательства над попавшими в плен повстанцами.

Падение Кастильоне означало подавление главного очага восстания. Отдельные его вспышки еще на протяжении двух месяцев продолжались в других местах области — в районе Никастро, Марторано и особенно Катандзаро, где укрепился бежавший из Кастильоне Николо Тосто. Только регулярный штурм этого замка с помощью подвезенной артиллерии заставил крестьян сложить оружие. Вслед за замком сдались и последние очаги крестьянского сопротивления. Восстание, которое по своему размаху и характеру напоминало настоящую крестьянскую войну, было подавлено. Наступило время репрессий. Король заставил крестьян выплатить все просроченные платежи, начались конфискации имущества мятежников. Но вместе с тем, чтобы не допустить новой вспышки народного недовольства, Ферранте пришлось пойти на некоторые уступки.

Одной из основных причин восстания, как утверждают хронисты, была налоговая политика герцога Миланского Франческо Сфорца, который в 1448 г. стал синьором Пьяченцы. Особую ненависть населения вызывало введение высоких пошлин и различных ограничений при продаже продуктов — зерна, вина и мяса. Однако недовольство сурово подавлялось рукой бывшего кондотьера. В начале января 1462 г. пронесся слух о смерти ненавистного герцога, что послужило сигналом к открытому выступлению. Толпы крестьян со всей области собрались в Лаведоло, месте пребывания городского чиновника — капитана контадо. Они штурмом взяли дворец, сожгли дома оказавших им сопротивление горожан и выпустили из тюрем находившихся там должников.

Можно предполагать известную степень организованности этого движения. Источники говорят о наличии какого-то объединения крестьян (fecerunt comunitatem). Возможно, что среди руководителей восстания существовало определенное распределение функций; один из них, Бьянко Гранелло, был военным предводителем восставших, другой — Пелоджо — очевидно, являлся верховным главой и носил громкий титул "крестьянского императора" (imperator rusticorum)[351].

В конце января 1462 г. крестьяне (около 7 тыс. человек) подступили к Пьяченце. 30 января наместнику герцога были предъявлены крестьянские требования — отменить налог на помол зерна, объявить свободную продажу продуктов, уменьшить налоги на вино, зерно, скот и другие предметы. Пелоджо впустили в город с охранной грамотой от имени наместника. Начались долгие переговоры, которые, однако, не привели к результату ввиду отказа герцога утвердить с трудом достигнутое соглашение. Между тем в лагере восставших начались серьезные разногласия, усугубленные вынужденным ожиданием под стенами города. Победила наиболее решительно настроенная часть крестьян, требовавшая активных действий. Во главе их оказались извечные враги Сфорца графы Ангвиссола, предлагавшие дать сражение войскам герцога. В начале апреля крестьянское войско осадило резиденцию миланского комиссара в Новеллано. Вскоре произошла решающая битва, во время которой рыцари позорно бежали, бросив на произвол судьбы своих союзников. Крестьянское войско потерпело сокрушительное поражение. Начались кровавые репрессии; первыми сложили головы на плахе в Пьяченце Гранелло и еще пять крестьянских руководителей, за ними — многие другие. Восстание было подавлено, однако казни и преследования продолжались еще свыше полугода.

Восстание в Фриуле выходит за хронологические рамки данной главы, однако по своему характеру оно принадлежит к типичным движениям XIV–XV вв.

В социально-экономическом развитии Фриуль намного отставал от других итальянских районов. Города области не представляли собой крупных ремесленных или торговых центров. Ведущую роль в политической жизни страны играли крупные и средние феодалы (кастелланы), значительная часть которых по происхождению была немцами. В XV в. усилилось расслоение среди феодальной прослойки, часть которой переселилась в города и связывала свои интересы с торговлей. Одновременно усилился нажим на крестьянство со стороны разорявшихся кастелланов.

Фриульское крестьянство раньше не знало тяжелых форм крепостной эксплуатации. Основную часть его составляли свободные крестьяне, объединенные в общины, которые ежегодно выставляли ополчение (черниде). Начавшееся в конце XIV–XV в. усиление эксплуатации крестьянства резко сказалось на его положении. Оно усугублялось еще и политическими обстоятельствами. В 1420 г. независимое светское государство аквилейских патриархов во Фриуле сменилось венецианским господством. Местное население было обложено многочисленными повинностями в пользу республики: поземельным налогом (ангарией), взносами на содержание венецианской армии, чиновников и губернаторов, работами по укреплению замков и крепостей во всех венецианских землях, обязанностью поставлять повозки для транспортировки соли и т. п.

Новый этап в ухудшении положения крестьян наступил в начале XVI в. в связи с открывшимися военными действиями между Империей и Венецией. Особое разорение принесла Фриулю кампания 1509 г., более полугода ведшаяся на его территории. Свыше 14 тыс. австрийских солдат опустошали страну, подойдя даже к столице области — Удине. Извечная враждебность крестьянства к своим господам, сочетавшаяся с ненавистью к австро-немецким грабителям, вылилась в ряд открытых выступлений против местных феодалов — сторонников немецкой ориентации. В июле-августе 1509 г. вооруженные крестьяне осадили ряд замков пронемецкой знати. Один из них — Стерло — был захвачен большим отрядом ополченцев, а затем сожжен и разрушен.

Обстановка в стране накалялась. Резко обострились отношения и в господствующем классе; среди дворянства сложились две враждующие партии — основная часть знати и кастелланов во главе с миланскими выходцами Делла Торре поддерживала австрийских интервентов; некоторая часть дворянства ориентировалась на Венецию. На стороне последних выступало также и городское население.

В начале 1511 г. вождь венецианской партии знатный нобиль Антонио ди Саворньян, бывший одновременно главой крестьянских черниде, собрал в Удине около 3 тыс. ополченцев. Попытка использовать их в борьбе против Делла Торре привела к тому, что крестьянство вышло из повиновения. Антонио ди Саворньян бежал под защиту венецианского наместника, который попробовал успокоить взбунтовавшихся различными обещаниями. Однако его встретили оскорблениями. Крестьяне перешли к активным действиям, штурмом овладели арсеналом и захватили оружие. Три часа длился бой за дворец Делла Торре; борьба окончилась гибелью большинства его защитников. Затем восставшие рассыпались по всему городу, к ним присоединилась городская беднота. Три дня — 27, 28 февраля и 1 марта — длился погром дворцов дворян и городских богачей, три дня в Удине продолжались пожары и убийства представителей ненавистной знати. Лишь с помощью прибывших из Градиски войск удалось вытеснить крестьян из города. Армия восставших прошла по округе, уничтожая все на своем пути; затем она распалась.

Но под влиянием этих событий поднялось крестьянство во многих местах Фриуля. Участники похода в Удине, возвращаясь по домам, вставали во главе недовольных и шли на штурм дворцов и вилл сеньоров. Было захвачено и разрушено свыше десяти замков и крепостей. На несколько десятков километров в окрестностях Удине полыхало пламя восстания. Современник этих событий пишет: "Отовсюду было слышно о бунтах, и со всех сторон были видны зарева пожарищ". Смертельно испуганное дворянство бежало на окраины области, многие искали спасения в Венеции[352].

Восстание удалось подавить объединенными силами феодалов, как сторонниками Саворньяна, так и их противниками. Разрозненные и разбросанные по отдельным деревням группы восставших крестьян оказались бессильными перед организованным войском. Начались кровавые расправы над руководителями и участниками. Однако и после этого в течение нескольких месяцев продолжались отдельные вспышки крестьянского недовольства, и только австрийская оккупация Фриуля положила конец движению.

Нарисованная выше картина крестьянских движений в Италии XIV–XV вв. заставляет изменить представление об этом периоде как "безмятежном" времени в истории итальянской деревни. Мы еще мало знаем о причинах, событиях и последствиях крестьянских выступлений, но уже и то немногое, что нам известно, позволяет представить, пусть в самых общих чертах, размах и значение классовой борьбы итальянского крестьянства в ту эпоху.

По сравнению с XIII — началом XIV в. выступления крестьян в конце XIV–XV в. обладают рядом характерных особенностей. Исчезает религиозная оболочка движений, крестьянская борьба приобретает характер борьбы за непосредственные, реальные требования — отмену или снижение налогов, торговых пошлин, протест против возвращения к наиболее тягостным формам эксплуатации. С одной стороны, это означает отказ от обобщенных, хотя и в специфических сектантских формах, программных теоретических требований и идеалов крестьянства, что, несомненно, ослабляло движение в целом. С другой стороны, антиналоговая борьба крестьян означает новый, более высокий этап социальной борьбы, в которой крестьянство выступает не только как класс, преследующий собственные, отдельные от других интересы, но и интересы значительной части общества. Точно так же и связь крестьянских выступлений с общеполитическими событиями эпохи, с конкретной политической обстановкой в стране позволяла крестьянским движениям приобретать невиданный до сих пор размах, придающий им нередко характер настоящей крестьянской войны.

Поэтому, сравнивая итальянские восстания второй половины XIV–XV в. с крестьянскими движениями более раннего периода, сочетающимися с ересью (восстания Дольчино в Италии, Уота Тайлера в Англии), неверно делать вывод о более низком уровне классовой борьбы и классового сознания крестьян в восстаниях первого типа. Выступления итальянского крестьянства XIV–XV вв. (так же как, например, выступления английских и французских крестьян в XV в.) представляют собой новый, закономерный этап в классовой борьбе крестьянства, вызванный новыми условиями социально-экономического развития общества. Но вместе с тем этому этапу, несмотря на всю остроту борьбы и невиданный ранее размах, еще в большей степени присущи органические пороки крестьянских движений — стихийность, разобщенность, неорганизованность, вера в "добрых" феодалов и "справедливого" царя, непонимание собственных целей.

Крестьянские восстания XIV–XV вв. вне зависимости от конкретных форм, в которых они протекали, объективно носили антифеодальный характер, и в этом их исторически прогрессивная роль. Несмотря на поражения, борьба крестьян нередко приводила к конкретным результатам. Остановимся лишь на фриульском примере. В XVI В. значение сельских коммун фриульских крестьян неуклонно повышалось. Постепенно складывается объединение всех местных коммун (контадинанца), которое приобретает функции самоуправления, имеет собственную кассу и вооруженное ополчение. Основная роль этого объединения заключалась в представительстве интересов крестьян перед Венецией и в легальной борьбе с местным парламентом, составленным из феодалов. Контадинанца выдвигает протесты против принятия антикрестьянского законодательства (1518 г.), против введения новых налогов (1525 г.) и принимает участие в обсуждении других вопросов. Несомненно, что создание и широкие функции этой организации явились одним из результатов движения фриульского крестьянства в 1511 г.