X

Первая любовь обрушилась на нее внезапно. За минуту она еще не думала о ней.

Анна только что кончила техникум. Сданы были зачеты, получены отметки, осталась практика.

Выпускники проходили практику в пригородном совхозе. Кое-кто переселился в совхоз, но большинство продолжало жить в городе. С утра ехали в пригородном поезде, добирались в совхоз на попутных машинах, а вечером возвращались обратно. В то лето почему-то ни когда не хотелось спать. Пахали, сеяли, пропалывали посевы. Все с шуточками, с песнями, со смешками Ужинали в столовой совхоза и возвращались вечером в город. Разбегались по домам, переодеться, принарядиться, и шли на Советскую, а потом на набережную или в городской сад. Сперва девчонки шли вместе, стайкой, ребята двигались сзади. Потом вместе сидели над рекой, на скамейках и прямо на земле, пели песни, потом всей компанией шли есть мороженое, потом опять в городской сад. Парочки отпочковывались, пропадали вдруг в темноте. Пели, молчали, никак не могли разойтись…

Однажды после работы Анна шла с подружками в городской сад. С Таней Грушко и Машей Гончаровой И вдруг появился он…

Совсем не такой, как все. Какой-то удивительный! Загорелый, ласковый, добрый. Она сразу поняла, что он добрый. В морской форме, с крылышками в петлицах. Лейтенант. Нет, старший лейтенант. Ей показалось, что он намного старше ее. На самом деле он был старше ее на пять лет. Невысокий, а стройный…

— Толя! — вскрикнула Маша.

— А я и вышел, чтобы встретить тебя, — сказал лейтенант.

Маша познакомила его с подругами.

— Мой двоюродный брат. Приехал в отпуск. Летчик. Из Севастополя.

— Гончаров, — назвался он.

Вместе с девушками он пошел в городской сад На следующий день опять встретился с ними. В руке у него были ландыши. Шесть букетиков, каждой по два.

Анна не помнит, как они отстали от компании. Она понимала одно — пришло счастье. Ему невозможно сопротивляться. Да и не нужно.

Мальчишки в техникуме иногда целовали ее, и она отвечала им. Беглые, ничего не значащие детские поцелуи. Толя поцеловал ее тоже очень нежно, очень осторожно, а ее сразу пронизало ощущение, что он может делать с ней все, что захочет.

Она ехала утром на практику, а в голове было: Толя, Толя, Толя…

— Какие у тебя гнезда? — говорил агроном Золотов, ее преподаватель.

— Какие гнезда? — спрашивала Анна.

— Разве так сажают кукурузу? — говорил Золотов. — Сколько ты кладешь в лунку зерен?

— Какую кукурузу? — спрашивала Анна…

Толя ждал ее у въезда в город.

Она выпрыгивала из кузова и попадала ему прямо в руки. Неумытая, в пыли, в ситцевом сарафане, с открытыми загорелыми плечами…

Он обнимал ее, и они уходили. Им уже ни до кого не было дела.

Через две недели они зарегистрировались, и он сразу увез ее в Севастополь. Мальчишки в Пронске торговали сиренью. Толя, кажется, скупил всю сирень. Он завалил сиренью все купе. У него оставалось мало денег, но он не мог везти Анну в жестком вагоне. Какой-то тип, сосед по купе, запротестовал: «Мы задохнемся, у всех разболится голова!» Толя не стал спорить. Он ушел и купил еще два билета. Всю дорогу они ехали вдвоем в четырехместном купе. Он был совсем сумасшедший и щедрый. Он всегда был щедрый. С Анной. С товарищами. С незнакомыми людьми…

Толя увез ее в начале лета, и не прошло года, как Анна родила девочку. В апреле. Назвали они ее Женей. Толе нравилось это имя.

В июне началась война. Немцы принялись бомбить Севастополь. Население города срочно эвакуировалось. Старшему лейтенанту Гончарову разрешили самому вывезти на самолете свою семью и семью еще одного товарища. На Кавказское побережье. В самом начале боевых действий он на целые сутки был отпущен для устройства личных дел.

Он долетел до Туапсе, сел с женой и дочерью в поезд, довез их до Белореченской.

В станице Белореченской жила его тетка, у нее был дом, сад, хозяйство. Думалось, сюда не доберется война.

Анна пошла проводить мужа до станции.

Поезда шли на юг уже без расписания, везли солдат, оружие, технику.

— Ну, Аннушка…

Они постояли у водонапорной башни. Анна упала бы, не будь рядом Толи. Вот и вокзал. Толя зашел к дежурному по станции.

— Садитесь, товарищ офицер, на любой пассажирский поезд.

Вышли на перрон. Подошел поезд. Толя обнял жену.

— Умирать буду, Аннушка, тебя назову…

— Нет, нет!

Что она могла еще сказать?

Поезд отходил. Толя взялся за поручень, подтянулся. Встал на ступеньку и поплыл. Мимо всего того, что оставлял в Белореченской. Все дальше и дальше.

Анна посмотрела вслед поезду.

— Толечка, Толечка…

Вот и нет его. И никогда не будет. Больше она никогда его не увидит. Не получит от него ни письма, ни привета, и только через два года найдет ее запоздалая похоронная.

Загрузка...