История одной судьбы

LXI

Неужели капель? За окном отчетливо постукивает…

Анна проснулась. Она так в одежде и задремала на диване. Всю ночь не спала, только на рассеете напала на нее дрема. А тут вот капель…

Рановато! Не дай бог, ранняя весна. Тогда просчет, поверили метеорологам, колхозы еще не готовы к севу, две недели зимы нужны позарез!

Сон как рукой сняло. Анна вскочила с дивана, подошла к окну. Занавеска белела на фоне серого неба, рассвет только-только расползался. Никакой капели. Кажется, даже мороз. Анну разбудил воробей.

По подоконнику постукивал своим клювиком воробей. Это Колина работа. Он с вечера насыпал крошек, и каждое утро воробьи спозаранок прилетали на подоконник завтракать. Но это был какой-то сверхранний воробей. Он нахально поглядывал сквозь стекло на Анну.

«Дай только повадку, — подумала Анна. — К даровому хлебу привыкают легче всего».

Она все-таки решила с утра ехать в «Рассвет». Она давно там не была, пора посмотреть, что там делается. Анна умылась, позвала свекровь.

— Вот что, мама, — вежливо произнесла Анна. — Наши отношения с Алексеем вас не касаются, не тревожьтесь, у нас с вами все останется, как было.

Свекровь всхлипнула.

— Да я не мешаюсь.

— Вот и все, — сказала Анна. — Дайте чего-нибудь перекусить…

Свекровь не осмелилась спросить, куда Анна торопится.

— Я в колхоз, — сказала Анна. — Вы проследите, чтобы не проспали дети. Проводите их в школу…

Она поела, оделась потеплей, кивнула свекрови, вышла на крыльцо.

Расцветал неясный мартовский день.

Анна поглядела на небо. Небо было уже весеннее, все в полосах, розовых, голубых, лиловых. В самой вышине оно было сизо-голубым, а над горизонтом розовые полосы желтели и ширились, поблескивая золотом…

Вот-вот брызнет солнце. Земля еще схвачена морозом, еще хрустит под ногами ледок, а в небе уже весна, уже свирепствует розовощекий март.

Анна медленно спустилась с крыльца и пошла к райкому.

Навстречу спускалась по лестнице ее тезка — уборщица Нюра Силантьева. В руках корзина со скомканными газетами и ведро. Она улыбнулась Анне.

— Доброе утро, Анна Андреевна. С полным навстречу!

Анна тоже поздоровалась.

— Спасибо.

— Что рано?

— В «Рассвет» еду.

В райкоме еще пусто, один Чирков, инструктор отдела пропаганды, дежурный по райкому, с книжкою развалился на диване в приемной.

Он вскочил, увидев Анну.

— Доброе утро, Анна Андреевна.

— Вызовите Лукина, — сказала Анна. — Поедем в Мазилово.

Она прошла в кабинет, собралась было позвонить Челушкину, предупредить, чтобы агроном Аверина никуда не отлучалась, но потом раздумала.

Аверина приехала в «Рассвет» прошлым летом. Она кончила Тимирязевку и по путевке министерства была направлена в Пронск. Впервые Анне показали ее на совещании в райисполкоме, но поговорить им почему-то не удалась. Потом она мельком видела ее раза два. В колхозе ее не бранили и не хвалили. Присматривались. После Анны рассветовцам трудно угодить.

Сегодня Анна решила уделить Авериной побольше внимания. А то послали девчонку в колхоз и предоставили самой себе. Для чего Авериной повторять ошибки Гончаровой?

Отчасти по этой причине Анна и не стала звонить в колхоз. Меньше всего хотела она появиться перед Авериной в виде начальства.

Анна кинула взгляд за окно. Лукин, вероятно, уже у подъезда. Она ждала только Клашу. Но что это привлекло ее внимание? Кто на нее смотрит?…

Ах, это клен! Тот самый клен… Стоит против окна и заглядывает в комнату. Как и в тот страшный день, когда перед конференцией приходил сюда Алексей. Она и сейчас чувствует и боль, и бессильную горечь унижения.

Она выглянула в приемную. Клаши еще не было.

— Вот что, Александр Иванович, — сказала она, обращаясь к Чиркову. — Распорядитесь, пожалуйста. У моего окна дерево. Пусть его сегодня же срубят.

— Есть срубить, Анна Андреевна, — послушно сказал Чирков.

— Загораживает свет, — пояснила Анна, оправдывая свое решение.

Клаша наконец появилась.

— Ой, для чего вы? — сказала Клаша, войдя в кабинет и кивая на окно. — Такой красавец…

— Красив, — сухо согласилась Анна. — Но мешает. Я еду в «Рассвет», если что — звоните…

Она не хотела, чтобы единственный свидетель ее позора продолжал заглядывать к ней в окно.

Клаша с недоумением посмотрела ей вслед, ее глаза даже заблестели от досады…

И Анне вдруг стало стыдно. Клен действительно ни при чем. Мало ли свидетелей ее жизни с Бахрушиным. Одни преступники пытаются избавиться от свидетелей.

Она остановилась.

— Клашенька! — позвала она, указывая на окно. — Будь по-вашему, не будем его лишать жизни.