История скрипичного искусства в трех выпусках - выпуск 1

Глава VIII ПОЛЬСКОЕ СКРИПИЧНОЕ ИСКУССТВО

Высочайшие достижения польского скрипичного исполнительства в XIX веке, связанные с именами Кароля Липиньского, Аполлинария Контского, Генрика Венявского, Станислава Барцевича и позволившие ставить вопрос о ведущем положении польских скрипачей в европейском исполнительском искусстве, были отнюдь не случайны. Накопление в предыдущие века огромного исполнительского опыта, развитие и продолжение древних традиций народного музицирования, само народное происхождение скрипки обусловили тот взлет, на котором в Польше был возможен плодотворный синтез национальных особенностей инструментального творчества и наиболее передовых тенденций европейского исполнительского искусства.

Вот почему анализ ранних этапов становления польского скрипичного исполнительства, вопросы происхождения скрипки, формирования народных традиций игры на смычковых инструментах, генезис национальных жанров скрипичной музыки представляют не только исторический интерес — они важны для понимания общего пути становления европейского исполнительского искусства, того качественного скачка, который совершило польское скрипичное исполнительство на рубеже XVIII—XIX веков, а также и для уяснения современных тенденций его развития.

Источники, свидетельствующие о скрипичном исполнительстве в Польше в период средних веков, крайне скудны. Восстанавливать картину развития инструментального искусства приходится по различным косвенным свидетельствам. Одним из важных путей здесь становится анализ смены инструментария и форм музицирования. Прослеживая те или иные тенденции, мы тем самым в определенных пределах можем судить и о направлении развития приемов исполнения, сферах применения инструментов.

Ко времени появления скрипки в народной музыке уже давно сложились основные инструментальные жанры, устойчивые типы сольного и ансамблевого музицирования, традиционная фактура, свои «технические формулы». Можно полагать, что скрипка первоначально включалась в небольшие народные ансамбли, возможно, заимствовала у других инструментов выразительные приемы и, благодаря своей обновленной конструкции, не только их усваивала, но и придавала им иной художественный смысл.

Обычный состав таких народных ансамблей колебался от двух-трех до пяти-шести человек. Наиболее устойчивой оказалась форма трио — два инструмента высокого диапазона и бас. Четкое разделение функций исполнителей привело к выработке традиций музицирования, определенных приемов сочетания инструментов.

Подобные ансамбли сохранялись до начала XX века и в Польше, и на Украине («троиста музыка»), где первая скрипка «держит верхи», вторая — «басует», а смычковый бас выполняет функцию аккомпанемента. Такое трехголосие оказалось в чем-то родственным трехголосию славянских народных песен. Не случайно здесь функцию баса всегда выполнял инструмент скрипичного семейства, в то время как в Италии — гамба.

Если в сельском музицировании скрипка вошла в быт, не меняя в основном устоявшиеся типы и жанры музыки и не нарушая установившейся гармонии фольклорного искусства, то ее судьба в условиях городской культуры была совершенно иной. Попав в новую среду бытования, оторвавшись в определенной мере от фольклорной почвы, скрипка начала свое интенсивное развитие. Скрипачи объединялись в небольшие городские ансамбли как профессионалы, они уже интересовались созданием целостных, художественно значимых миниатюр, а затем уже и более крупной формы.

Пока диапазон каждого инструмента в таком коллективе был достаточно узок, порой сводился к одному-двум тетрахордам, это была по преимуществу ансамблевая игра. Но участнику ансамбля предоставлялась, видимо, достаточно большая свобода для фантазии и импровизации. Нельзя сказать, чтобы это не было продолжением и развитием традиции народного музицирования, варьирования танцев и т. д. Укладывалась такая игра и в рамки развивавшегося в то время полифонического стиля (варьирование внутри каждого голоса).

Новые требования к заполнению средних голосов, увеличение ансамблей, разделение функций инструментов привело и к возникновению других инструментов скрипичного семейства (альт, виолончель) в дополнение к уже имевшимся двум разновидностям скрипки (дискантовая, настроенная на кварту выше, и обычная).

Разделение голосов в ансамбле не только по горизонтали, но и по вертикали, развитие приемов передачи, ведения и варьирования мелодии разными инструментами ансамбля требовало внимания к тембровым соотношениям, колористической стороне (что позднее станет одной из характерных черт польского скрипичного искусства) — эти качества возникали и закреплялись в новых условиях. Именно в польском скрипичном исполнительстве проявлялись в полной мере богатые выразительные свойства нового инструмента, широта его возможностей.

Постепенно скрипка — участница ансамбля — завоевывала и сольные позиции. Нравился ее певучий тембр, она выделялась своей красотой даже в слитном звучании, противопоставлялась ему, вела монолог в сопровождении общего хора. Найденные в ансамблях особые эффекты звучности, новые фактурные, технические приемы игры вызывали также и новые стилевые тенденции.

Запросы эпохи с ее вниманием к проявлению ярких человеческих качеств — будь то талант или мастерство — заставляли обращать внимание на индивидуальные черты, выделять особенное, выражающее именно эти качества личности. Скрипка с ее голосом, близким голосу человека, смогла удовлетворить этим требованиям стиля и формы. Поиск певучести, тембровой краски, протяженности звучания, мощности — вот что стало характерным как для мастера, изготовлявшего инструменты, так и для музыканта-исполнителя.

Расширение музыкальной культуры потребовало профессионализации и в производстве инструментов. На территории Польши издавна сложилось два крупных центра производства музыкальных инструментов — северный и южный, в которых проходил процесс и оформления инструментов, близких классической скрипке. Не случайно, что в этих двух областях получили распространение и несколько отличные друг от друга формы музицирования.

Влияние городской культуры и профессиональных, в частности итальянских форм музицирования коснулось прежде всего юга, тогда как на севере, поддерживавшем торговые связи с Северной Европой и русскими землями (главным образом с Новгородом и Псковом), сохранялись, лишь немного видоизменяясь, народные традиции. Известно, что предметом вывоза из Гданьска были и музыкальные инструменты. Через Краков же, лежащий на пути в Южную Европу, в том числе Италию, а также Украину, Чехию, Болгарию, наиболее интенсивно осуществлялись взаимодействия этих двух культурных потоков.

По имеющимся данным, именно в Кракове ранее всего началось производство скрипок, близких классическому типу. Мастера изготавливали эти инструменты (по сведениям скрипичного мастера Е. Витачека, который исследовал некоторые сохранившиеся образцы), применяя местные породы дерева — сосну на верхние деки, березу и гладкий клен на нижние. Наиболее ранние польские профессиональные скрипки XVI века (дискантовые) имели близкий современному инструменту корпус, но несколько более плоский, с чуть округленными очертаниями углов, широкие красивые эфы, колковую коробку с головкой, часто в виде головы льва, четыре (или три) струны.

Эти ранние польские скрипки «уживались» с широко распространенной в Италии в то время лирой да браччо, имевшей корпус скрипичного типа (но более выпуклый и широкий, чем у польских скрипок), эфы, перпендикулярные колки без колковой коробки, пять струн, настраивавшихся по квартам и квинтам (к ним могли присоединяться две бурдонирующие струны, натянутые вне грифа или над ним).

Этот инструмент был в конце XV века хорошо известен в Польше. Особую популярность он приобрёл после 1518 года, когда королевой стала итальянская княжна Бона Сфорца, прибывшая в Краков с большой капеллой итальянских музыкантов, в том числе и ансамблем исполнителей на лире да браччо: этот инструмент, в отличие от польской скрипки, стали называть «итальянской скрипкой».

Итальянизация дворянского быта, конечно, в чем-то косвенно сказалась и на процессах, связанных со становлением польского инструментария, но отнюдь не привела к его изменению.

Накопленный в поколениях опыт дал возможность выдающимся польским мастерам создать в Кракове одну из наиболее ранних в Европе профессиональных скрипичных школ середины XVI века, выпустить замечательные образцы классических скрипок. Первым известным мастером можно назвать Матеуша Добруцкого (1520—1602), работавшего при дворе. Он изготавливал скрипки, теноровые скрипки, виолончели, контрабасы и гамбы. Такой набор инструментов был характерен для инструментальных мастеров не только Польши, но и Франции. Добруцкий применял уже превосходный явор на нижние деки, обечайки и головку. У него была обширная, хорошо оборудованная мастерская. Достаточно сказать, что после его смерти остались неоконченными более ста скрипок.

Одновременно с ним работал в Кракове Марцин Гроблич (старший) (1530—1609) — основатель династии скрипичных мастеров, деятельность которых продолжалась в Польше до XVIII века. Инструменты Гроблича отличались сильным звуком, благородством тембра, красотой отделки, прекрасным лаком. На нижние деки он ставил явор «птичий глаз», порой применял инкрустацию. Его скрипки весьма схожи с инструментами итальянского мастера П. Маджини, имеют двойной ус, но сделаны они на пятьдесят лет раньше скрипок прославленного итальянца.

Гроблич изготовлял и маленькие скрипки для учителей танцев — так называемые «сурдинки». Одна из них была обнаружена во Франции и представляет собой небольшую скрипку (пошетту), выполненную из цельного куска дерева, с прекрасной резной женской головкой. Ему принадлежат и дискантовые («маленькие») скрипки, исполненные в народных традициях и настроенные на кварту выше обычных. Корпус их по форме напоминает мазанки и также изготовлен из единого бруска.

Основателем другой династии мастеров был Бальтазар Данкварт, работавший в Вильно при дворе магнатов Радзивиллов. Его инструменты относятся к скрипкам высшего класса.

Известно, что уже в середине XVI века в Гданьске было шесть инструментальных мастерских. В начале следующего века там работали скрипичные мастера Д. Каварский, К. Пунецкий, несколько позднее в Кракове — Т. Глазовский, Б. Пшеворский, Якубовский, семейство Мосёнжек. Все это свидетельствует о возникшей в Польше большой потребности в инструментах скрипичного семейства.

Рассмотрим теперь некоторые особенности развития польского скрипичного исполнительского искусства, потребовавшего такое количество инструментов. В источниках первые сведения о народных скрипачах появляются в средневековых сказаниях с середины XV века. В рукописи М. Влоского говорится о разлагающем народ «дьявольском искусстве игры на скрипках, пищиках, гуслях». В познаньских актах 1514 года встречается и имя первого известного нам профессионального скрипача — городского музыканта Иоганна Скрипача.

Народная по преимуществу (но не только сельская, а и городская), форма бытования скрипки косвенно отмечается в книге Л. Гурницкого «Польский придворный» (1566): «У нас шляхта не играет на скрипицах и пищалках, а если кто и играет, то очень редко». Несколько позднее это подтверждается и С. Рысиньским: «поляки имеют только бога, да скрипку».

На многочисленных миниатюрах в рукописях и в рукописных книгах, орнаментах и украшениях начиная с XV века встречаются изображения и народных музыкантов, и даже различных животных (главным образом традиционных для Польши медведей), играющих на смычковых инструментах. Думается, что в такого рода изображениях следует усмотреть связь с выступлениями народных скрипачей на ярмарках.

В народно-инструментальной музыке развиваются характерные национальные ритмы, приемы игры, получившие впоследствии широкое развитие. Для польского музицирования характерна подвижность звуковысотного интонирования (своеобразные приемы опевания звука, скольжения пальцев на грифе), колебания основной высоты долгих нот. В игре польских скрипачей очень рано поэтому появляется такой прием, как вибрато, усиливающий тембровую выразительность, обогащавший мелодическое одноголосие.

Все это было возможно при безладовом грифе, настройке инструментов чистыми квинтами, импровизационном характере музицирования. Еще Агрикола писал, что итальянцы кладут пальцы плоско, подушечками (видимо, из-за ладов на грифе), а поляки применяют иной способ — касаются струн ногтями, ставя пальцы вертикально. Это придает «сладость мелодии», таким путем достигаются особая выразительность и сила звука.

Шляхта и церковь пренебрежительно относились к скрипачам. В проповедях они назывались «исчадиями ада». Неприязнь к скрипичному светскому исполнительству звучит, в частности, у Бартоховича в книжке «О беседе карчемной и скрипках» (1618 год). Но народ, по словам польского музыковеда Ю. Рейса, «оставался верен своим древним скрипкам».

По мере интенсивного развития скрипичной культуры в крупных городах возникают объединения инструменталистов, на основе которых затем формируются музыкальные цехи, братства. В Кракове, например, музыкальный цех, возникший в XIV веке, включал светских и духовных музыкантов. Он имел собственную городскую капеллу. Поначалу в нем объединялись исполнители на духовых инструментах и певцы, выступающие на улицах во время праздников, затем в него вошли скрипачи.

Немного позже возникают инструментальные ансамбли при королевском дворе, церквах, в поместьях крупнейших магнатов. Первоначально это были небольшие группы профессиональных музыкантов — органистов, лютнистов, трубачей, затем и скрипачей. В тесном общении профессиональных и народных музыкантов, профессиональных и народных инструментов складывалось польское исполнительское искусство. В начале XVI века в Кракове, а затем и в других городах возникают типографии, в которых печатаются ноты, теоретические музыкальные трактаты.

В XVI веке, когда существовало Польско-Литовское государство со столицей в Вильно, особого расцвета достигли капеллы королевского двора и магнатов. Например, в 1515 году на Венский международный конгресс представители Польши, литовские воеводы М. Радвида и Гоштаутас привезли оркестр численностью в сто человек, дававший в Вене концерты, в том числе и при дворе.

Связь с народными традициями выразилась и в излюбленных скрипачами жанрах — крестьянских танцах и песнях, сочинениях в духе народных баллад. Показательны в этом отношении некоторые сохранившиеся в библиотеках Кракова и Гданьска записи подобных скрипичных наигрышей, отражающих переходный период от народных импровизаций к профессиональной инструментальной пьесе. Они, как правило, одноголосны, написаны в высоком регистре (главным образом использующем струны Ля и Ми), имеют изложение импровизационного характера, с обильным применением приемов фигурационного варьирования.

К XV — началу XVI века относятся наиболее ранние (из дошедших до нас) произведения для смычковых инструментов, отражающие традиции исполнения. Все они предназначались для ансамбля главным образом вокально-инструментального состава. Такова песня для голоса и двух инструментов «Пастырь отменный» Н. Остророга, датируемая первой половиной XV века. Инструментальные голоса здесь написаны в диапазоне скрипки, широко используются квинты соль — ре и ре — ля. Низкий регистр сопровождения создает мягкий фон для голоса. Фактура характерна для исполнения на смычковых инструментах со строем, аналогичным скрипичному.

В это же время развиваются жанры и чистой инструментальной музыки, в основном танцевальной. В органной табулатуре Яна из Люблина, относящейся к 1537—1548 годам, находятся подобные произведения, предназначенные для ансамбля — духовые инструменты и квартет смычковых. В некоторых из них встречается уже развитая партия первых скрипок как ведущего голоса ансамбля — например, в Крестьянском танце.

Значительный интерес представляет четырехголосная инструментальная «Дума» неизвестного польского композитора середины XVI века, написанная, по предположению советского исследователя Л. С. Гинзбурга, для семейства народных «польских скрипок» (13, 256). В ней можно проследить интонационные и жанровые черты украинской думы, получившей в Польше название «русской думы». Этот жанр развился затем в инструментальную балладу. Мелодические обороты «Думы», сочетание гомофонного и полифонического изложения, обилие квинт в басу — все это свойственно славянской песенности, народному музицированию.

Большую роль в развитии польского скрипичного искусства сыграли различные инструментальные капеллы. В непрерывном обновлении и обогащении репертуара, воспитании национальных кадров, умножающихся контактах с иностранными музыкантами, главным образом русскими, чешскими, итальянскими, немецкими, французскими, развивалось польское искусство.

В условиях, когда Польша утратила свою государственную независимость, музыканты капелл, чтобы сохранить народную культуру, культивировали польские самобытные формы, закрепляли традиции. А именно скрипка, народный инструмент, сыграла самую большую роль в этом процессе. Проникновение иных культур в быт Польши не привело к умалению национального в польской музыке.

Среди инструментальных капелл Польши основное место принадлежало Королевской капелле. Она возникла в XII веке. К службе в капелле неизменно привлекались народные музыканты, но не только польские. Известно, что в начале и середине XIV века в ней участвовали лютнисты, бандуристы, смычковые лирники, лирники из России, русские гусляры.

В ранних списках этой капеллы и других городских ансамблей Кракова мы, однако, не встречаем обозначения «скрипач», но зато часто попадается название «фистулятор». В городских актах Кракова в 1391 году упоминается городской ансамбль фистуляторов, в который входил также один трубач, хотя в латинском языке (который был тогда распространен достаточно широко) фистула обозначает дудку, трубку, то есть инструмент духовой.

Очевидно, это и не флейтист — его записывали под своим именем. Что же это? Слово «фистула» обозначало также звук особо высокого (так называемого «головного») регистра мужского голоса — такого, который сегодня обозначается пришедшим из Италии термином «фальцет». Возможно трактовать фистуляторов как исполнителей верхних голосов, то есть не только духовиков, но и скрипачей. Аналогично этому в России одно время «рожком» назывался не только духовой инструмент (маленький рог), но и небольшой смычковый народный инструмент.

Королевская капелла на протяжении нескольких веков считалась одним из лучших ансамблей Европы. Ее репертуар достаточно разнообразен: здесь и ансамблевая вокально-инструментальная музыка — как светская, так и духовная, танцы и песни — не только польские, но и русские, итальянские, немецкие. В 1411 году в капелле работали три группы: 1) инструменталисты—духовики, ударники для исполнения походной военной музыки; 2) солисты-инструменталисты; среди них лютнисты — исполнители на «благородном» инструменте; 3) вокальный ансамбль. При исполнении крупных сочинений на придворных праздниках все три группы играли совместно.

В сохранившихся списках состава капеллы XV века есть два типа обозначений польских, русских, чешских и немецких музыкантов: 1) по названию инструмента — лютнисты, вёрджиналисты, органисты, трубачи, флейтисты, гобоисты, арфисты; 2) по высоте регистра, верхнего или нижнего,— «фистуляторы» и просто «инструменталисты». Это связано и с тем, что музыканты нередко играли не на одном, а нескольких инструментах.

Есть основание предполагать также, что словом «инструменталист» могли обозначать и исполнителей на скрипке и других смычковых инструментах, подобно тому как в России их называли «собственно музыканты». Кто же эти инструменталисты в списках Королевской капеллы, дошедших до нас? — боярин Ян из Белой (1494—1502), Миколай Стары (1500), цыган Станислав Кулик, Боживуй Станислав, «любимец короля» (1502—1505).

В 1520 году при новой польской королеве — итальянской княжне Боне Сфорца — капелла была реорганизована, а солисты объединены в общий вокально-инструментальный ансамбль. Придворный флейтист Муха выезжал по заданию короля в Германию и привез оттуда многих инструменталистов. Были приглашены и итальянские музыканты.

В самом конце XVI века столица государства переносится из Кракова в Варшаву, новый политический и культурный центр страны. Здесь в Королевской капелле скрипка уже не только называется, но и становится главным инструментом многочисленных ансамблей светской и церковной знати, костелов, монастырей, городов. Королевская капелла расширяется. В нее входят шестьдесят музыкантов, возглавляет которых композитор Лука Маренцио — первый крупный итальянский музыкант, работавший в Польше (1595—1598). В Варшаве он занимался интенсивной композиторской и исполнительской деятельностью. В 1604 году в Кракове издается ряд его сочинений. По возвращении в Италию он опубликовал в 1616 году инструментальные «Священные концерты». В этой музыке есть влияние польских традиций.

Затем капеллой руководили А. Чилли, А. Пачелли и другие видные итальянские музыканты. В ней работали итальянские скрипачи Дж. Чезаре (ученик К. Порта), А. Фириначчи и другие. С 1628 по 1649 год капельмейстером капеллы становится итальянский композитор Марко Скаччи. Им были созданы многочисленные оперные и духовные произведения. Ведущую партию в его инструментальных сочинениях играла скрипка. Музыканты для капеллы подбирались в Париже, Риме, Венеции альтистом К. Форестом-младшим.

Играл в капелле и немецкий скрипач и композитор П. Элерт (ум. в 1653). С 1634 по 1651 год он выступал не только как исполнитель, но и обучал мальчиков игре на скрипке. В этот период в Польшу приезжают и замечательные европейские скрипачи Карло Фарина (в городской капелле Гданьска около 1629 г), Тарквиний Мерула (1624) и другие.

Королевская капелла славилась и выдающимися польскими композиторами и инструменталистами. В 1621 —1648 годах в списках капеллы значится имя Адама Яжембского, а позднее и его сына — скрипача Шимоти Яжембского (1630—1679); с 1638 по 1644 год в капелле работает Марцин Мельчевский; в 1632 году там играет и Бартоломей Пенкель, с 1630 по 1651 — Ганьницкий, в 1634 — В. Адамецкий, в 1643 — семейство Каржевски.

С 1697 по 1756 год, в связи с переносом столицы, основной состав капеллы был переведен из Варшавы в Дрезден. В капелле числятся польские скрипачи А. Рыбицкий и Росоловский.

Оставшаяся в Варшаве небольшая группа придворных музыкантов была в 1717 году организована в новую капеллу, работавшую параллельно с Дрезденской. Она получила название «Малая камерная музыка». Первым скрипачом в ней работал известный Ф. Бенда, а флейтистом И. Кванц. После возвращения капеллы в 1765 году в Варшаву в ее составе мы встречаем выдающихся скрипачей: Гаэтано Пуньяни, Джованни Баттиста Виотти, Джованни Джорновик (Ярнович), польских скрипачей Феликса Яневича, Ф. Стемпловского, Пражмовского. Такому составу могла позавидовать любая европейская капелла. С 1771 по 1780 год капеллу возглавлял знаменитый польский композитор Ян Стефани. В 1795 году она была распущена.

Наряду с Королевской капеллой в Польше начиная с XVI века образовывались многочисленные городские и духовные капеллы, а также капеллы крупнейших магнатов (например, городская капелла Гданьска в 1560 году, позднее — капелла Мариацкого собора). Первоначально городской ансамбль имел следующий состав: несколько певцов, две скрипки, две виолетты (возможно, инструменты типа альта), два корнета (цинка).

Несколько позднее к ним прибавились другие духовые инструменты. В середине XVII века в капелле служили польские скрипачи: Туневский, Тобиан Вайда, Морцин Любич, Магей Лемпка, Якуб Оловия. В Гданьске же с 1550 года существовало и «братство» народных скрипачей.

В капелле Гнезненского собора в середине XVI века числились не только вокалисты, но и инструменталисты. Существует документ 1595 года, свидетельствующий, что из кассы собора получил вознаграждение скрипач Андрей, который играл «на скрипичках в хоре». Позднее капелла разрослась, стала известной благодаря композиторам Миколаю Зеленьскому и М. Звежховскому. Есть сведения о том, что в Польше до конца XVIII века существовало восемьдесят четыре капеллы, принадлежащие частным лицам. Наиболее крупными из них в XVI веке были капеллы Радзивиллов, Яна Замойского, Любомирских, Гурков, Костков и другие.

Так, у Радзивилла Черного служили в капелле свыше ста музыкантов, участвовавших и в королевских увеселениях. В капелле Кшиштофа Радзивилла — гетмана Литовского — служил Микель Анджело Галилей (брат астронома) и его сын Винченцо — певец и лютнист (позднее член капеллы Тышкевича).

Капеллу Богуслава Радзивилла возглавлял польский скрипач Жилка. Особенной популярностью пользовалась капелла Доминика Радзивилла в Несвиже (а также в Бялой и Слуцке). Там работали польские скрипачи Матеуш (1781) и Шимон (1780), итальянский скрипач Д. Константини (1780).

Капелла Любомирских наибольшую известность приобрела при Станиславе Любомирском — «воеводе русском». Здесь впервые в Польше в 1620 году начали ставиться оперы. Капелла в середине XVII века состояла из двенадцати музыкантов, семь из которых были скрипачами. В списке капеллы 1645 года значатся такие имена скрипачей: Херолдовски, Хестор, Иваньский, Марчевский, Станислав, Сепховский, а также итальянский скрипач Винцента. Возглавлял капеллу тоже итальянец — композитор Дж. Б. Филиппин. В большой вокально-инструментальной капелле Яна Замойского служило много польских скрипачей. Там работали знаменитый польский композитор Миколай Гомулка и его сын. Князь Ш. Потоцкий имел замечательную капеллу в Тульчине. Известно, что он послал в Италию своего крепостного с Украины, сына кузнеца Федора, обладавшего музыкальным талантом. Восемь лет Федор учился игре на скрипке в Неаполе. По возвращении он возглавил княжескую капеллу под именем Теодора Феррари. Уже с XVII века в списках капелл появляются имена не только безродных музыкантов, но и шляхтичей, играющих на скрипке, что свидетельствует об изменении социального отношения к званию скрипача-профессионала.

Если королевские капеллы и капеллы крупных магнатов обслуживали лишь узкий круг аристократов, то капеллы костелов, городские и школьные капеллы выполняли другую роль. Костел был своеобразным концертным залом, собиравшим все население города. Музыка, звучавшая там, включала подчас и элементы светского характера и содержания, в ней сохранялась живая связь с простонародными традициями.

Несомненно, лучшие капеллы костелов, местные капеллы городов, где работали замечательные польские композиторы и инструменталисты, создававшие шедевры музыкального искусства, способствовали развитию вкусов слушателей, музыкальной культуры, включали в свой репертуар сочинения европейских композиторов, например Мысливечека, Моцарта (его арии из опер), Гайдна и других. Среди капелл костелов особую известность приобрели Язловецкая и Краковская, Ченстоховская и другие. Интересно, что в библиотеке Катедры Вавеля в Кракове хранятся датируемые тем временем светские сочинения.

С начала XVII века развивается и скрипичная педагогика. В 1604 году в Кракове преподает итальянский скрипач и композитор Альфонс Пагани (ум. до 1629). Известна и педагогическая деятельность в Варшаве скрипача немецкого происхождения Неймана (1620—1680).

В 1647 году в Кракове выходит из печати небольшое пособие Я. А. Горчина под названием «Табулатура музыки или музыкальная тренировка, благодаря которой каждый, когда только а, Ь, с будет знать, может быстро научиться петь и на всяких инструментах, то есть на скрипках и клавикорде и прочей музыке, играть с нот». Это первое известное нам польское печатное пособие. В этой работе еще мало уделялось внимания собственно скрипичному обучению.

В предисловии автор писал: «Я стремлюсь не к тому, читатель, чтобы сделать всех музыкантами, а к тому, чтобы все, кто гордится своим польским именем, могли по крайней мере теоретически знать музыку. Ибо если основами (принципами) искусства будут владеть только чужеземцы, а мы будем все получать из их рук, то каких только мы не услышим насмешек,— и так мы уже слышим их вдоволь, когда с жадностью хватаем чужое даже худшее, а к нашим собственным творениям (инвенциям), если они только созданы по-польски, относимся с пренебрежением, совсем не ценим их, хотя они часто бывают гораздо более мелодическими, чем все те (чужие)...»

Творчески усваивая достижения европейского музыкального искусства, польские музыканты стремились сохранить и развить национальную самобытность; отсюда и постоянное внимание к истокам — народному искусству. Именно поэтому, очевидно, польская музыкальная культура оказывала сильнейшее воздействие на соприкасавшихся с ней иностранных музыкантов. Влияние польской музыки и исполнительского искусства (особенно скрипичного) еще недостаточно изучено и учтено в контексте европейской культуры. Многие польские скрипачи работали и за пределами своей родины в иностранных капеллах.

Так, польский скрипач Адам Яжембский работал в 1612 году в Берлине. В 1624 году там служил другой скрипач — А. Хажебски, писавший небольшие инструментальные «концерты». Скрипач Матеуш Вантцке, по прозвищу «Поляк», служил в 1609—1612 годах в городской капелле Штеттина. В городских актах он фигурирует и как дударь, который «нарушал спокойствие своими песнями и дудами».

Характерен отзыв немецкого композитора Г. Ф. Телемана (1681 —1767), который писал, что «имел возможность изучить польскую музыку во всей ее правдивой красоте. В обыкновенных трактирах исполнялась она на скрипках, настроенных на терцию выше, чем обычно, а способных заглушить полдюжины других скрипок <...>. Просто трудно поверить, какие чудесные замыслы возникают у этих кобзарей и скрипачей, когда они начинают фантазировать во время перерыва в танцах. Внимательно слушающий человек мог бы на протяжении недели набраться от них мыслей на всю жизнь» (6, 197).

Под впечатлением польской музыкальной жизни Телеман написал восемь так называемых «польских» сочинений, среди них две «Польские сонаты» — одна для скрипки, альта, виолончели и клавесина, другая — для двух скрипок, виолончели и клавесина; четырехчастный «Польский концерт» для струнного камерного оркестра и клавесина, «Польская увертюра». В этих сочинениях он широко использует польские народные интонации и приемы игры народных музыкантов.

В XVII веке развиваются национальные жанры скрипичной музыки. Особый интерес в жанровом отношении и в использовании инструментов представляет сочинение М. Зеленьского (начало XVII века) — три инструментальные фантазии для корнетов и фагота (или скрипки, виолончели и органа). Написаны они в духе народных фантазий (которые обычно игрались в перерывах между танцами). Это наиболее ранние свидетельства профессиональной польской инструментальной миниатюры, в них творчески используется стиль широко распространенных тогда канцон. Народные приемы игры, развитая концертная форма, мелодичность — отличительные качества этих произведений. М. Зеленьскому принадлежит и цикл «Священных симфоний», где широко используются скрипки.

Более развитое скрипичное творчество мы находим у Марцина Мельчевского (ок.1600—1651) — замечательного польского скрипача, композитора, дирижера. В 1639 году его имя впервые появляется в списках Королевской капеллы. Он работал там до 1644 года, после чего перешел на службу к брату короля — епископу вроцлавскому и плоцкому Карлу Фердинанду. У М. Мельчевского учился Николай Дилецкий, создатель музыкальной грамматики.

О Мельчевском-скрипаче сведений не сохранилось. Однако о его игре можно судить по дошедшим до нас инструментальным сочинениям, отражающим стиль его исполнения. Среди них две канцоны для двух скрипок, фагота и цифрованного баса, пять канцон для двух скрипок, фагота (тромбона) и цифрованного баса, Концерт для баса, двух скрипок, фагота и цифрованного баса, ряд сочинений для ансамбля.

М. Мельчевский первый в столь широких масштабах ввел инструментальное концертирование в мессах. Ярким примером тому служит Концерт для баса, двух скрипок, фагота и цифрованного баса. Развернутое инструментальное вступление предваряет музыкально-событийный ряд, изложенный далее. Особенно выразительны и изящны мелодии концертирующих скрипок. Лирико-драматические интонации, плавные ниспадающие ходы секвенций подготавливают вступление вокального голоса.

Партия первой скрипки на протяжении почти всего концерта сохраняет самостоятельное значение, порой сопровождая ведущий голос орнаментальными украшениями. Этот «лирический комментарий» скрипок нередко разрастается в обширные самостоятельные интермедии, где дается простор импровизациям. Такие приемы позднее широко распространялись в польском скрипичном творчестве и исполнительстве, достигших расцвета в XIX веке.

В чисто инструментальном концертном стиле написаны у Мельчевского канцоны. Канцона как жанр встречалась в сочинениях итальянских композиторов А. Габриели и К. Меруло, а также Дж. Габриели (в ансамблях, органной музыке). В Польше канцона была хорошо известна. Вокальный стиль ее изложения, шедший от полифонических вокальных мотетов, месс, сочетался с формировавшимся инструментально-концертным стилем. Канцона была предшественницей как развитой полифонической формы (в частности, фуги), так и жанра concerto grosso.

В Польше жанр канцоны вырос на национальной почве — как продолжение и развитие жанра инструментальной думы и тех импровизационных интермедий, которые звучали на сельских праздниках в перерывах между танцами. Напевность мелодического движения, идущая от народной песни, сочеталась в польской канцоне с яркой ритмической обостренностью, вариационной выдумкой, свойственными народным танцам.

В канцонах Мельчевского ярко выражены черты жанра польских канцон. Многие из них он именовал ариями для двух или трех инструментов, хотя в исполнении участвовало четыре или пять инструментов,— видимо, автор хотел подчеркнуть концертную самостоятельность верхних голосов.

Начальные разделы канцон Мельчевского близки запеву украинской думы. Затем широкое, плавное течение мелодии переходит в имитационную перекличку голосов, выявляющую основной тематический материал, подвергающийся вариационному развитию. Форма строится в основном на темповом чередовании частей. Можно проследить и ранние монотематические связи между частями, развитие близкого круга интонаций путем их варьирования.

В быстрых вступлениях и заключениях звучат фанфарные, маршевые интонации. Партии скрипок развиты, фактура тщательно разработана. Мельчевский не выходит почти нигде за пределы первой позиции (лишь порой встречается третья).

Благодаря выразительности музыки, связи с сельским и городским фольклором, яркой концертности эти произведения М. Мельчевского стали этапными в развитии польского инструментального стиля. Их можно рассматривать в качестве непосредственных предшественников польского concerto grosso, развитого в творчестве другого скрипача — Адама Яжембского, а также в качестве такой своеобразной формы инструментальной пьесы национального характера, как рондо.

Адам Яжембский (ок. 1590—1649) был выдающимся скрипачом-исполнителем и композитором. Разносторонне образованный, он был и поэтом, оставившим интересную книгу «Гостинец, или Описание Варшавы», и архитектором-строителем королевских дворцов в Уяздове и Варшаве. Имел звание «королевского музыканта», «королевского архитектора», был конструктором и мастером музыкальных инструментов.

Родился А. Яжембский в Варне над Пилицей. Будучи воспитателем сыновей польских магнатов, он много путешествовал с ними за границей. В 1612 году он числится «польским виолистом» в берлинской капелле курфюрста Иоганна Зигмунта, концертирует в Германии. В 1615 году выезжает в Италию. В Варшаву он прибыл в 1619 году и был принят в Королевскую капеллу.

А. Яжембский, судя по дошедшим до нас сочинениям, писал в основном чисто инструментальную музыку. Ему принадлежит также ряд переложений для инструментального ансамбля вокальных сочинений. В его сборнике, датируемом 1627 годом, двадцать восемь канцон и концертов. Это — ансамблевые инструментальные сочинения, написанные для двух, трех или четырех голосов с цифрованным басом. Сольные голоса предназначались для исполнения на скрипке, виоле-бастарде (виоле с бурдонирующими струнами), а иногда фаготе или тромбоне.

В канцонах А. Яжембского концертная форма, по сравнению с сочинениями Мельчевского, более развита; богаче была и фактура, что отражало его стиль исполнения. В отдельных канцонах можно проследить раннее проявление двухтемности. Например, в канцоне № 4 первой теме — маршеобразной, танцевальной, с упругим, острым ритмом контрастирует вторая тема — лирическая, явно славянского происхождения. Теснейшую связь с сельским танцем сохраняет другое сочинение А. Яжембского, «Тамбуретта» — очаровательная миниатюра, своеобразная картинка сельского праздника. Оживленность фактуры, «пружинистость» танца поддерживается сквозным проведением лейтмотива, данного вначале. В конце пьесы живой танец сменяется торжественным шествием в характере полонеза.

Кроме того, А. Яжембский разработал форму concerto grosso почти на шестьдесят лет раньше первых образцов этого жанра, появившихся в творчестве Дж. Торелли в 1686 году («Камерные концерты»). Здесь Яжембский опирался на достижения национального инструментального искусства, на польские ансамблевые традиции, в частности, развивал жанр фантазии М. Зеленьского.

Произведениям Яжембского свойственны высокая вариационная и имитационная техника, динамические и метроритмические контрасты, включение эффекта эха. Большим достижением было и применение метода развития основной темы концерта путем вычленения отдельных ее интонаций. В этом он предвосхитил приемы, характерные для становления классической формы сонатного allegro.

Один из концертов Яжембского для трех скрипок и баса имеет программное название «Nova Casa» («Новая хижина»). Первая тема — широкая, решительная, светлая, рондообразного типа. Вторая — по характеру неустойчивая. Интонации двух тем вступления трансформируются и звучат в миноре, движение как бы замедляется. Необычайно выразительно написана перекличка скрипок, подводящая к среднему разделу. Здесь господствует камерность, спокойствие ноктюрнового плана. Затем приглушенно звучит изящный придворный танец.

Имитационная перекличка скрипок подготавливает возвращение основной темы, которая вариационно разрабатывается. В конце концерта фактура динамизируется, создавая ощущение оживления, ликования. Этот эпизод весьма близок по своей выразительности и использованию инструментов будущей «Весне» из цикла «Времена года» А. Вивальди (эпизод пения птиц).

Концерт А. Яжембского «Хроматика» написан также для трех скрипок и баса. Он интересен своим построением, близким сонатной форме. Яркая фанфарная тема типа «Тамбуретты» образует основу крайних частей концерта. Для них характерна стремительность, живость, подчеркиваемая имитационной перекличкой инструментов. Средняя часть — разработочная, построена на варьировании элементов второй темы концерта (а отчасти и первой). Переменность лада второй темы, в которой нашли воплощение интонации народных песен, своеобразно развивается, тема обогащается хроматическими ходами (отсюда и название концерта). Здесь Яжембский проводит принцип интонационной разработки, схожей в чем-то с импровизациями народных музыкантов.

Почти дословное повторение материала первой части в финале создает ощущение развернутой, с элементами зеркальности, репризы. В концертах Яжембского происходит кристаллизация формы сонатного allegro. Он вводит контрастную двухтемность, применяет принцип тематической разработки (хотя, конечно, еще не в полном значении этого термина). Можно отметить и его стремление динамизировать репризу, придать ей образное значение в целостной форме. Характерно, что его творчество строится на народной ладовости, национальном темообразовании, на использовании сложившихся приемов польского музицирования.

В XVII веке в сельской и городской культуре продолжает развиваться народно-бытовое музицирование. Усиливается роль небольших ансамблей музыкантов. К наиболее старым формам таких ансамблей, включавшим дуду (или духовой инструмент) и скрипку, прибавляются маленькие сельские «капеллы», включавшие одну или две скрипки, смычковый бас (двух-трехструнный), дуду, бубен и т. д. Постепенно ансамбль, состоящий из двух скрипок и баса (аналогичный «троистой музыке» на Украине), пришел на смену ансамблям с дудой. Некоторые польские народные ансамбли изображены на картинах знаменитого польского художника Яна Матейко.

На рубеже XVII и XVIII веков появляется ряд интересных сочинений, особенно в жанре скрипичной сонаты. Первая польская соната появляется в творчестве Станислава Сильвестра Шажиньского, о котором, к сожалению, не сохранилось биографических данных. Соната Шажиньского принадлежит к жанру трио-сонат. Она написана около 1700 года и предназначена для двух скрипок и органа. Несомненно, польские мастера были знакомы с сонатами итальянских музыкантов. Да и в самой Польше иностранные музыканты писали и издавали скрипичные сонаты. К примеру, немецкий композитор Ф. Бухнер (1614—1669), работая капельмейстером капелл в Кракове, создал около 1642 года ряд скрипичных сонат.

Соната Шажиньского написана с большим мастерством, знанием выразительных возможностей инструментов, с хорошей техникой полифонического письма. Партия первой скрипки уже несколько отличается от второй большей концертностью. Подобно концертам Яжембского, соната построена по концентрическому принципу: в центре формы находится энергичное, фугированное allegro, изложенное только у второй скрипки. Начинает и завершает произведение Adagio — торжественное и приподнятое.

По своему образному содержанию и построению соната Шажиньского — образец классической трио-сонаты. Интересен драматический элемент, проявившийся в этом произведении, его истоки следует искать в народном творчестве, которое, начиная с «Думы» неизвестного автора, оказывало определяющее воздействие на лучшие образцы инструментальных произведений польских композиторов.

В польских городах скрипачи служили главным образом при дворах знати и церквах. Они должны были уметь играть не только на скрипке, но и на целом ряде других инструментов. Например, Миколай Гомулка играл на органе, трубе, флейте, лютне и скрипке.

В Польше служат многие видные европейские скрипачи, например Ф. Фиорилло. Итальянский скрипач К. Чиприани служил капельмейстером у князя Сапеги, часто выступал в Варшаве, в том числе и с исполнением собственных скрипичных концертов. Дирижером и скрипачом частной капеллы работал в Польше Жан-Батист Анэ, ученик Корелли. По некоторым сведениям, он был придворным скрипачом польского короля Станислава Лещинского с 1736 по 1755 год.

В начале XVIII века в Польше работает ряд скрипачей и композиторов. Одним из них был Марцин Юзеф Жебровский (1702— 1770). Он подписывался «Музыкант — скрипач, концертный маэстро». Ему принадлежат два Adagio для скрипок, гобоев, кларнетов, органа и баса; несколько сонат-дуэтов для двух скрипок в сопровождении двух гобоев, двух кларнетов и органа, а также ряд вокально-инструментальных сочинений.

В Гнезненской капелле работал Матеуш Звежховский (1713—1768). Его отец — Анджей — был скрипачом и органистом капеллы. После его смерти в 1735 году Матеуш занял его место. Звежховскому принадлежат инструментальные пьесы для двух скрипок, двух кларини и органа, прекрасная Пастораль для двух скрипок и органа. В своем Реквиеме (1760) он широко использует выразительные возможности скрипки (состав оркестра — первая и вторая скрипки, два кларини и орган — типичный состав Гнезненской капеллы XVIII века).

Концертмейстером придворного оркестра и дирижером, а затем концертмейстером оперного театра работает скрипач и композитор чешско-итальянского происхождения Ян Стефани (1746-1829). Он родился в Праге, учился в Италии. Работал сначала в Вене, в придворном оркестре. В 1771 году переехал в Варшаву.

В его инструментальных произведениях, особенно в полонезах, можно отметить черты польской народно-бытовой музыки. Перу Стефани принадлежала и чрезвычайно популярная в то время опера «Краковяне и горцы», в которой проявились демократические стремления передовой польской интеллигенции. Стефани занимался и педагогической деятельностью. Среди его учеников — сын Юзеф и Ян Витковский.

В капелле князя Т. А. Огиньского с 1775 по 1786 год работал замечательный польский композитор и скрипач Юзеф (Иосиф) Козловский (1757—1831). Он обучал музыке сына князя — Михаила Клеофаса Огиньского, а затем работал в России, написал ряд популярных полонезов.

Из семьи Огиньских занимался на скрипке не только Михаил Клеофас (позднее он продолжал занятия у Виотти, Ярновича и Байо), но и Михаил Казимеж (1728—1800). Он также учился у Виотти, играл на арфе, был одним из первых творцов польской оперы. Для скрипки им написаны Полонез и тринадцать песен для голоса, двух скрипок и баса.

Большой интерес представляет также Соната A-dur для скрипки и баса Кароля Огиньского, относящаяся к середине XVIII века. Данных о жизни и деятельности композитора не сохранилось. Соната представляет образец предклассической сонаты. Высокое мастерство композитора позволяет поставить эту сонату в один ряд с лучшими сонатами Вивальди. Особенно привлекательна вторая часть сонаты — Adagio — свободно льющейся, широкой мелодией, прерывающейся стремительными импровизациями.

Выдающимся польским скрипачом и композитором был Ян Клечиньский (1756—1828). Вместе с Ф. Яневичем, Я. Ваньским, А. Ф. Дурановским он представлял польскую скрипичную школу на рубеже XVIII и XIX веков. Я. Клечиньский родился в Польше, где и получил первоначальное скрипичное образование. После первого раздела Польши он уехал в Вену, где учился по композиции у И. Гайдна. Около 1781 года он становится концертмейстером капеллы графа Брейнера, а с 1803 года до смерти работает скрипачом Придворной венской капеллы. Он был известен как прекрасный виртуоз, занимался педагогикой.

Я. Клечиньскому принадлежат двенадцать дуэтов для двух скрипок, три смычковых трио, вариации для скрипки и альта и для двух скрипок. Известно, что он написал также скрипичный концерт. Влияние стиля венских классиков на него несомненно. В то же время многие его произведения пронизаны интонациями и ритмами польских народных песен и танцев. В его смычковых трио ощущаются черты полонезности, ладовая переменность, свойственная польскому фольклору.

Интересны дуэты для двух скрипок Я. Клечиньского. Так, Дуэт № 1, op. 1, A-dur построен на варьировании одной темы, проходящей сквозь все три части. Это своего рода характерные вариации, получившие затем в польской музыке (например, в «Русском карнавале» Венявского) большое развитие. Дуэт B-dur (ор. 2, № 1) привлекает драматическим замыслом. Первая часть — небольшая драматическая сценка. Характерна импровизационная свобода партий. Эта импровизационность широко развертывается в речитативном Adagio.

Ярким скрипачом был Феликс Яневич (1762—1848). Он родился в Вильно и с раннего детства обучался игре на скрипке. Уже в пятнадцать лет становится солистом Придворной капеллы в Варшаве, где работают такие выдающиеся музыканты, как Г. Пуньяни, Дж. Виотти, И. М. Ярнович. Несомненно, он испытал благотворное воздействие их искусства. На стипендию короля Яневич совершенствовался во Франции (Нанси), где был в 1784 году в свите Ст. Лещинского.

В 1785 году Яневич приезжает в Вену. Он подружился с Гайдном, Моцартом, который высоко ценил талант скрипача и посвятил ему, по некоторым сведениям, Andante для скрипки с оркестром A-dur (KV. 470) как вторую часть к исполняемому Яневичем концерту № 16 e-moll Виотти. Этот концерт Яневич мог исполнять с капеллой графа Валлерштейна, в которой одно время служил концертмейстером. Польский скрипач участвует в квартетных собраниях у Моцарта, пользуется его и Гайдна советами по композиции.

В 1786—1787 годах Яневич концертирует в Италии, выступает во Флоренции, Милане, Турине. Здесь он познакомился с выдающимся итальянским скрипачом П. Нардини, совершенствовал под его руководством свое мастерство, пользовался также советами своего старого знакомого Пуньяни.

В конце 1787 состоялись два концерта Яневича в Париже, где он живет до 1792 года, с огромным успехом выступает в «Духовных концертах», работает первым скрипачом Итальянской оперы и солистом в капелле князя Орлеанского. Здесь он вновь встречается с Виотти, с которым у него устанавливаются дружеские отношения.

В этом же году он поселяется в Англии (где продолжается дружба с уехавшим туда Виотти), выступает в концертах И. П. Саломана как солист, дирижер, концертмейстер оркестра. Он принимает участие в концертах Гайдна, неоднократно играет с Дж. Боттезини, певицей А. Каталани, дирижирует. В Ливерпуле организовывает издательство и нотный магазин. Яневич — один из основателей Лондонского филармонического общества (1813) и первый концертмейстер филармонического оркестра. Он помог К. Липиньскому в организации концертов в Англии и Шотландии.

Ф. Яневичем написано пять скрипичных концертов, шесть дивертисментов для двух скрипок, шесть трио для двух скрипок и виолончели. В них развиваются интонации польского крестьянского и городского фольклора. Он одним из первых широко использовал в скрипичной музыке народные польские танцы. Во Втором скрипичном концерте, а также в нескольких трио (№ 1, 2 и 4) он применил форму полонеза.

Полонезы Ф. Яневича еще несут в себе черты стиля рококо. Его полонез сближается с менуэтом, носит камерный характер. Мелодическое богатство верхнего голоса развертывается на фоне незатейливого аккомпанемента. Характерный полонезный ритм по большей части проводится не в партии сопровождения (что станет правилом позднее), а в мелодии (например, в изящном, отточенном полонезе из трио № 1, вторая часть).

В трио № 3, сонате для фортепиано и скрипки, в дивертисментах Ф. Яневич применяет и мазурку. Используются им и другие польские танцы. Характерно, что он всегда подчеркивает своеобразие народного колорита яркими штрихами, тембровыми красками. Так, сельская танцевальная тема начала первой части трио № 1 выделена ярким колоритом баска.

Шесть дивертисментов Яневича представляют собой вариации на популярные мелодии из опер (в том числе и Моцарта). Вариации эти, предназначавшиеся, видимо, для широкого музицирования, внешне не особенно трудны, фактура их прозрачна и экономна. Однако ритмическая сложность и особенности стиля требуют от исполнителя предельной легкости и изящества.

Наиболее виртуозны концерты Яневича. В них господствует скрипка. Блестящий виртуозный стиль, множество эффектных скрипичных приемов, патетические интонации, масштабность — все это заставляет считать концерты предшественниками романтического скрипичного концерта. Яневич применяет здесь и самые высокие позиции (до ми четвертой октавы), сложные комбинации двойных нот в быстром темпе, скачки, двойные трели, эффектные штрихи — блестящее staccato вверх и вниз смычком, spiccato, рикошет и т. д. Чувствуется, что это писал виртуоз, в совершенстве владеющий скрипкой. В то же время явно ощущается, что написано это было Яневичем в расчете прежде всего на собственный стиль исполнения и собственные возможности.

Характерно, что сам Яневич считал лучшими произведениями свои трио, первый опус которых он посвятил «своему другу Виотти» и играл их с ним в Париже и Лондоне. Однако и в его концертах есть части, сохранившие вполне свое художественное значение, например, Adagio из концерта № 4 A-dur, привлекающее классически ясной формой, моцартовской чистотой. Интересна и импровизационная авторская каденция к этой части.

В Познани развертывается в это время деятельность польского скрипача и композитора Яна Ваньского (старшего) (1762 — после 1800). Ему принадлежит ряд опер, симфоний, произведений духовной музыки, а также польских танцев — мазурок и полонезов. Работая в капеллах различных польских магнатов, Ваньский имел дело обычно с небольшими составами оркестров. Главную функцию в его инструментальной музыке выполняют две скрипки, альт, виолончель, поддержанные двумя — четырьмя духовыми Инструментами. Его «симфонии» — это порой переработанные увертюры к его операм, приобретающие, в определенной мере, программный характер. Таковы его симфонии «Пастух с Вислы» и «Крестьянин».

Симфонии отражают в значительной мере стиль классицизма, но язык их — сугубо национальный, широко использующий сельские бытующие интонации. Порой Ваньский прямо цитирует народные мелодии (побочная партия первой части симфонии № 1). Его симфонии четырехчастны. Средние части — медленные (обычно Andante и Менуэт), крайние — быстрые, причем финал — рондо с элементами сонатности.

Пожалуй, у Ваньского впервые появляется столь развитая партия первой скрипки, приобретающая концертный характер. Структура некоторых из его симфоний является, по сути дела, широко развернутой формой concerto grosso в том ее виде, которая была представлена в творчестве А. Яжембского. Два сына Ваньского стали известными музыкантами. Ян Непомуцен был концертирующим скрипачом и композитором, Рох — виолончелистом.

Начал свою карьеру как скрипач и Кароль Курпиньский (1785—1857) — родственник Ваньского. Восемь лет проработал Курпиньский вторым скрипачом у старосты города Мошкова Феликса Поляновского. Там же одно время работал и Ваньский. Здесь с ним встречался и играл в квартете молодой К. Липиньский. Затем Курпиньский переехал в Варшаву, был концертмейстером и вторым дирижером Варшавской оперы. Им написан ряд инструментальных сочинений, в том числе трио для скрипки, кларнета и виолончели, ноктюрн для валторны, альта и фагота. Среди оригинальных скрипичных сочинений — «Траурная дума» для скрипки и фортепиано.

Блестящим польским виртуозом был Август Фредерик Дурановский (1770—1834). Он был сыном французского эмигранта, капельмейстера капеллы князя Огиньского. Первые уроки дал ему отец. Затем Дурановский учился у Виотти. В 1794—1795 годах он с большим успехом концертировал в Италии и Германии, отличаясь блестящей пассажной техникой, искусством двойных нот, виртуозными штрихами.

Главной особенностью его игры было проведение мелодии на фоне pizzicato левой руки. Паганини в молодом возрасте слышал Дурановского на концертах в Милане и говорил Ф. Ж. Фетису в Париже, что многое «тайное» в своей технике, в том числе pizzicato левой рукой он перенял у Дурановского.

Вскоре Дурановский оставил музыкальную деятельность и стал военным. Лишь в 1810 году он возвращается к концертной работе, выступает в Германии, Чехии, Польше. Затем работает первым скрипачом в Касселе и первым скрипачом оперного театра в Страсбурге.

Дурановский написал концерт A-dur, Вариации на тему оперы Дж. Паизиелло «Молинара», шесть этюдов для скрипки соло, пятнадцать этюдов для двух скрипок, дуэты для скрипки и альта, ряд других виртуозных сочинений.

Необходимо упомянуть и о деятельности в Польше выдающегося композитора Юзефа Эльснера (1769—1854). Швед по происхождению, он с детства учился играть на скрипке и на органе. В 1789 году работает в качестве первого скрипача капеллы монастыря во Вроцлаве, пишет скрипичные дуэты, симфонии, камерно-инструментальные ансамбли.

После работы в Вене и Брно Эльснер становится дирижером оперного театра во Львове. Здесь им был создан скрипичный концерт, написанный для одной из своих учениц, которую он обучал игре на скрипке. Затем он работает дирижером Варшавской оперы. Эльснеру принадлежит шесть сонат для скрипки и фортепиано, одна — для скрипки, виолончели и фортепиано. Скрипичный концерт его до нас не дошел.

В частных польских капеллах в это время работают многие видные скрипачи. Чех Ф. Лессель служит с 1780 года капельмейстером оркестра Чарторизских в Пулавах, Август Герке (отец знаменитого пианиста) —дирижером оркестра Ганьского. С ним концертировал в России Липиньский, Л. Шпор посвятил Герке свой концерт ор. 22. У графа Г. Пшеждецкого в Черном острове первым скрипачом работал итальянец Тонини, учитель известного польского скрипача Н. Бернацкого. У многих польских магнатов — Любомирских, Потоцких и других руководил капеллами Феликс Липиньский — отец Кароля Липиньского.

В 1774 году в Лейпциге вышла «Скрипичная школа», написанная немецким скрипачом и педагогом Г. С. Лелейном (1727—1782), который много лет проработал скрипачом, а затем капельмейстером в оркестре Гданьска. Знакомство с польской скрипичной школой, польской музыкой повлияло на его педагогические взгляды. В своей «Школе» он дает много сведений о польской народной музыке, приводит примеры народных мелодий.

В конце века широко распространяется музицирование в частных домах, в крупных городах возникают «Общества любителей музыки», «Музыкальные клубы». Все большее распространение получают открытые камерные и симфонические концерты, особенно в дни ярмарок. Расширяются и международные связи польских музыкантов, особенно с братскими славянскими народами.

Успешный процесс развития польского скрипичного искусства был прерван разделом Польши в самом конце XVIII века. Ликвидация Польского государства произошла в то время, когда процесс образования польской нации уже завершался. Начался длительный период героической борьбы польского народа за освобождение от национального и социального гнета, за самобытность польской культуры, за создание независимого Польского государства. В конце века искусство все более активно отражает революционные настроения, протест народных масс. На смену классицизму и сентиментализму приходит романтическое направление.