История создания и последующей деятельности Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК) в 1917-1922 годах

Часть 1. "Комиссии по борьбе с провокацией" в составе ЦК РСДРП (б) и местных крупных партийных организаций

Революционные события 1905–1907 годов заставили Департамент полиции серьёзно пересмотреть приоритеты своей работы с политическими партиями и организациями.

Начиная с 1906 года, несмотря на продолжающийся эсеровский террор, руководство политической полиции определяет главным объектом своего внимания социал-демократов и среди них, прежде всего, большевиков, партия эсеров, бывшая до того первым объектом внимания полиции, отодвигается на второе место.

Соответственно со степенью своего внимания полиция усилила агентурную работу среди большевиков. И если в период 1895–1906 годов, агентурная сеть в рядах большевиков была сравнительно слабой и основным источником сведений о них была агентура, действовавшая в различных околореволюционных и околобольшевистских кругах, то, начиная с 1907 года, Департамент полиции МВД, Петербургское и Московское охранные отделения начинают систематическую работу по приобретению агентуры в руководящих кругах и среди крупных активистов большевистской партии.

Так, в 1907–1910 годах, только Московским охранным отделением, возглавляемым полковником Заварзиным, удалось завербовать таких крупных лиц из руководства Московской организации большевиков, как Романов, Лобов, Бряндинский, а также Малиновского, ставшего вскоре членом ЦК РСДРП (б), отвечавшего в нём за профсоюзную работу, а также с 1912 года депутатом IV Государственной Думы.

Основным направлением деятельности политической полиции против большевиков стали действия по систематическому срыву проводимых ими массовых мероприятий (митингов, забастовок, демонстраций), транспортировки нелегальной литературы из-за рубежа, издания в России легальных газет и журналов.

Для срыва массовых мероприятий полиция в канун их проведения проводила массовые аресты активистов местных организаций, в основном для этих арестов использовались агентурные данные.

Летом 1913 года, с целью срыва массовых мероприятий, проводимых большевиками в первую годовщину Ленского расстрела, охранными отделениями по всей России за несколько дней до этого была проведена целая кампания обысков и арестов, в ходе которой было арестовано около 100 человек.

Не менее важной задачей для политической полиции в её борьбе против большевиков был перехват все усиливающегося потока зарубежной нелегальной литературы, которую, начиная с 1908 года, перебрасывала в Россию "Транспортная комиссия" ЦК РСДРП (б), возглавляемая И. А. Пятницким. Это поставило перед Департаментом полиции задачу внедрения в "Транспортную комиссию" своего агента. Этого удалось добиться летом 1910 года, когда в состав "Транспортной комиссии" вошёл М. Бряндинский, крупный работник Московской партийной организации, завербованный ещё в 1909 году Московским охранным отделением. Вскоре после вхождения в состав "Транспортной комиссии" Бряндинского, по его сообщению, был арестован находившийся в России уполномоченный "Транспортной комиссии" С. И. Моисеев. После чего Бряндинский занял его место.

Находясь на этом месте, Бряндинский действовал очень осторожно, транспортируемая литература не арестовывалась на границе, но, попав в руки Бряндинского, до адресата, как правило, не доходила.

Кроме парализации доставки литературы Бряндинский сообщал известную ему информацию о большевистском подполье. На основании его сообщений Московское охранное отделение в августе 1911, произвело в Москве многочисленные аресты. Это стало началом конца агентурной деятельности Бряндинского. В руководстве РСДРП (б) в отношении его возникли сильные подозрения. В конце 1911 года, ряд видных деятелей РСДРП (б) Пятницкий, Залежский, Крупская, Голощекин пришли к выводу, что Бряндинский является агентом полиции.

В результате, весной 1912 года делом Бряндинского занялась созданная ЦК РСДРП (б) специальная следственная комиссия, которая, не сумев найти прямых доказательств его сотрудничества с полицией, на основании ряда косвенных улик обвинила его в "политической нечестности" и исключила из партии.

Кроме перебрасываемой из-за рубежа литературы большое беспокойство политической полиции доставляли ставшие выходить с 1910 года в России легальные большевистские газеты и журналы, особенно начавшая выходить с мая 1912, газета "Правда".

В августе 1913, Петербургскому охранному отделению удалось внедрить в состав редакции "Правды" завербованного в июне 1913, работника Петербургской организации РСДРП (б) М. Черномазова, который стал секретарём редакции.

Первые подозрения относительно действительной роли Черномазова возникли уже осенью 1913 г., в связи с провалом двух подпольных типографий Петербургского комитета партии, но на партийном следствии Черномазову удалось свалить вину на другого партийного работника Н. В. Заёму.

Однако положение Черномазова после этого продолжало оставаться неустойчивым, поскольку по заданию своих руководителей из петербургской охранки, стремившихся дать властям повод для закрытия газеты, он в октябре-декабре 1913, и в январе 1914, поместил в "Правде" ряд статей экстремистского характера. Последняя из этой серии статей под названием "Для того она существует", опубликованная в "Правде" 23 января 1914, раскрывала смысл различных переименований "Правды" в период с мая 1912 по январь 1914 года. Эта статья обратила на себя внимание В. И. Ленина, и делом Черномазова занялись вновь. Сначала он был освобождён от работы в газете, а затем по материалам партийного следствия на основании косвенных улик исключен из партии.

Другим крупным агентом полиции, действовавшим в руководстве Петроградского комитета и Русском бюро ЦК РСДРП (б), была Ю. Серова, которая была завербована Саратовским охранным отделением в 1904 году, а затем в 1906 году прибывшая в Петербург. В Петербурге её агентурной деятельностью руководил лично начальник городского охранного отделения полковник, затем генерал-майор Герасимов.

Результатами деятельности Серовой стали аресты нескольких полных составов Петербургского комитета и видных деятелей Русского бюро ЦК РСДРП (б): Дубровинского (ноябрь 1908) и Ногина (февраль 1909). Всего по её сообщениям было проведено 123 ареста.

После очередного, в марте 1909, провала Петербургского комитета "Следственная комиссия" ЦК РСДРП (б) заподозрила Серову в связях с охранкой. Она была отстранена от работы. Улики против неё собирались свыше двух лет, несмотря на постоянные аресты членов следственной комиссии, находившихся в России охранкой, пытавшейся таким способом спасти своего агента, Серова всё же была разоблачена.

Наиболее крупным агентом политической полиции, проникшим в высшие эшелоны руководства РСДРП (б), стал один из членов ЦК РСДРП (б) в 1912–1914 годах Р. В. Малиновский.

До 1907 года Малиновский не занимался политической деятельностью. Будучи рабочим, на нескольких петербургских заводах имел несколько судимостей за кражи.

В 1907 году, после отбытия очередного срока заключения за кражу, устроился токарем на металлический завод в Петербурге. Вскоре занялся там профсоюзной деятельностью. На этом поприще стал преуспевать и вскоре стал секретарём правления профсоюза рабочих-металлистов. Тогда же вступил в ряды РСДРП (б). После своего ареста в Москве в 1909 году под угрозой разоблачения своего уголовного прошлого, он дал согласие на сотрудничество с Московским охранным отделением под агентурными именами "Портной", "Икс" и затем рядом других.

После своей вербовки приступил к активной агентурной деятельности и с 5 июня 1910 по 19 сентября 1913, направил 88 агентурных сообщений, став особо ценным агентом в глазах охранки, принимавшей все меры к его тщательной маскировке, для чего он в 1910–1912 годах трижды подвергался кратковременным арестам. Одновременно с этим ему путём арестов других партийных работников расчищался путь в верхние эшелоны партии.

Благодаря этому, а также собственной энергии и незаурядным способностям, в начале 1912 года, Малиновский был избран делегатом на Пражскую конференцию РСДРП (б), где произвёл хорошее впечатление на большинство членов руководства партии, включая В. И. Ленина, и был избран в члены ЦК. В ЦК РСДРП (б) он стал отвечать за руководство профсоюзным движением в России.

Кроме избрания членом ЦК там же, в Праге, он был намечен в качестве одного из кандидатов на выборы в IV Государственную Думу.

Во время предвыборной кампании большую помощь Малиновскому в его избрании депутатом Думы оказал министр внутренних дел Макаров и директор Департамента полиции Белецкий, лично контролировавшие ход избирательной кампании своего подопечного. Благодаря такому высокому покровительству все встречавшиеся на пути Малиновского препятствия на пути в Думу, в том числе и связанные с его уголовным прошлым, устранялись.

После избрания Малиновского членом ЦК и депутатом Думы его агентурные возможности сильно возросли. Так, в 1912–1914 годах, по его сообщениям были арестованы члены ЦК Свердлов, Сталин, Голощёкин, Орджоникидзе и несколько десятков партийных работников среднего звена.

В целом, несмотря на такие его результаты деятельности никаких серьёзных подозрений в отношении Малиновского в среде партийного руководства не возникало. Попавшая в ЦК РСДРП (б) летом 1913, из тюрем от арестованных членов ЦК информация о том, что охранке из каких-то источников в руководящих кругах партии стало известно о подготовке и проведении ряда крупных конспиративных мероприятий (созыв общепартийного совещания за границей, организация партийной школы во Франции и других), вызвало в ЦК подозрение о наличии у полиции хорошо осведомлённого источника в кругах, близких к большевистской фракции IV Государственной Думы. Однако продвинуться в определении этого источника ЦК не удалось. Во время попыток определить этот источник на Малиновского не пало даже подозрение.

Разоблачение Малиновского стало следствием аппаратных перестановок внутри Министерства внутренних дел. Эти серьёзные аппаратные перестановки в руководстве тогдашней российской политической полиции, были связаны с целым рядом скандальных разоблачения деятельности политической полиции в 1906–1911 годах, вершинами которых стало разоблачение двойной игры Азефа в партии эсеров и причастность ряда высокопоставленных руководителей политической полиции (генерал-лейтенанта Курлова, полковников Спиридовича и Кулябко), к убийству в сентябре 1911, в Киеве анархистом Багровым премьер-министра и министра внутренних дел П. А. Столыпина, вызвали появление в ряде влиятельных правительственных кругов мнения о необходимости укрепить руководство политической полиции лицами, не имевшими до этого к ней никакого отношения.

С этой целью, в начале 1912 года товарищем (заместителем) министра внутренних дел и начальником корпуса жандармов был назначен армейский генерал-майор В. Джунковский, являвшийся до этого адъютантом московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, а после его убийства в феврале 1905 года, входившего в свиту Николая II и занимавшего ряд командных должностей в армии.

Вступив на новую должность в МВД, Джунковский предпринял целый ряд либеральных реформ в деятельности политической полиции. Была запрещена деятельность политической полиции в армии. Также циркуляром от 1 мая 1913, запрещалась вербовка в качестве секретных сотрудников лиц, не достигших совершеннолетия (по тогдашним стандартам 21 года), был уволен со службы ряд высокопоставленных чиновников и офицеров политической полиции.

Продолжая работу по либерализации агентурной деятельности, Джунковский пришёл к выводу о необходимости удаления секретных сотрудников полиции из Государственной Думы. В конце апреля 1914, председатель IV Государственной Думы Родзянко передал Малиновскому приказ Джунковского о немедленном сложении им депутатских полномочий и выезде за пределы России.

Получив 10 тысяч рублей, Малиновский 8 мая 1914, неожиданно для остальных депутатов Думы и членов ЦК РСДРП (б) уехал за границу.

Немотивированный отъезд Малиновского, скорее, похожий на бегство, вызвал политический скандал. Со стороны других политических партий в Думе, особенно эсеров, всё ещё не оправившихся от дела Азефа, посыпались обвинения в адрес большевиков, проглядевших, мол, матёрого провокатора в своей среде.

Под влиянием этого скандала ЦК РСДРП (б) создал специальную следственную комиссию под председательством Я. С. Ганецкого, члены В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев, приступившую к расследованию.

В ходе своей деятельности комиссия Ганецкого, не найдя никаких улик, обвиняющих Малиновского в сотрудничестве с полицией, обратилась за помощью к близкому к эсерам публицисту Бурцеву, который после разоблачения им Азефа, считался признанным специалистом по борьбе с полицейской агентурой в революционной среде. На запрос комиссии о сотрудничестве Малиновского с полицией, Бурцев ответил отрицательно. После этого комиссия приняла решение: не считая Малиновского агентом полиции, исключить его из партии за дезертирство с партийной работы.

Дальнейшая судьба Малиновского складывалась следующим образом. После начала Первой мировой войны он находился на территории Германии, был интернирован германскими властями, как русский поданный. После заключения между Германией и Советской Россией Брестского мира, произошел обмен военнопленными и интернированными. По этому обмену Малиновский прибыл в Россию, где был вскоре опознан, арестован и по приговору ревтрибунала в конце 1918 года был расстрелян.

Усиление агентурной работы политической полиции против большевиков вынуждали большевистские организации обращать особое внимание на борьбу с проникновением полиции в свою среду.

Борьба эта велась с помощью различных методов и средств. Первоначальными были организационные мероприятия, направленные на усиление конспирации и затруднения тем самым полицейского воздействия на подполье.

Система этих организационных мер была разработана В. И. Лениным в конце XIX — начале XX в. и включала в себя: 1) отказ от кружков с их обилием личных связей между членами, переход к партийным организациям и чисто деловым отношениям между входящими в них членами. 2) Внутри организации проведения принципа специализации по основным направлениям деятельности организации, причём: участники одной специализированной структуры не должны знать ничего сверх того, что необходимо им для выполнения своих функций внутри той структуры, в которой они работают, ни о деятельности других структур организации, ни тем более организации в целом. 3) Разграничение легальной и нелегальной работы. Легальная работа — это проверка деловых и личных качеств будущих членов подпольной партийной организации, а так же использование легальных способов для проведения массовых мероприятий.

Кроме коллективной конспирации подпольной организации в целом, В. И. Ленин обращал внимание на индивидуальную конспирацию её членов, которую он видел в соблюдении следующих основных правил: 1) прекращение обывательских хождений членов организации друг к другу, встречи исключительно по делам организации; 2) сокращение до минимума личной переписки членов подпольных организаций, недопущение в письмах каких-либо намёков на подпольную деятельность пишущего или получающего письмо; 3) чаще менять место проживания; 4) чаще менять вагоны общественного транспорта при поездках по городу, избегать в них разговоров на политические темы, не говоря уже о подпольной работе; 5) избегать разговоров о делах, связанных с делами подполья у себя дома и в общественных местах; 6) не иметь или по крайней мере не оставлять на долгое время у себя на работе и дома предметов, могущих уличить в подпольной деятельности.

Однако в период революции 1905 года и особенно после её окончания стало ясно, что только организационной и личной конспирацией, имеющей, в общем пассивный характер, явно недостаточно для успешной работы в условиях, когда партия стала объектом основного внимания политической полиции. Это требовало от партии новых более активных методов создания специальных органов для борьбы с полицейской агентурой.

В новых условиях, по мнению Ленина, необходимо было создание в составе партийных комитетов специальных органов для борьбы с полицейской агентурой. Говоря о методах такой борьбы, Ленин считал ошибочным распространённое мнение о необходимости физической ликвидации полицейской агентуры, считая его недостаточно эффективным: "всех шпионов не перебьёшь". Взамен он предлагал предание имён разоблачённых полицейских агентов широкой гласности, информирование о них через открытую печать, что делало для полиции их дальнейшее использование весьма трудным, либо вообще невозможным.

Согласно этим ленинским указаниям, в 1908 году в составе ЦК РСДРП (б) была создана "Комиссия по борьбе с провокацией". Аналогичные комиссии в период 1908–1914 годов, были созданы в составе многих местных партийных комитетов.

Фотографии и фамилии разоблачённых провокаторов помещали органы партийной печати, а также некоторые легальные оппозиционные издания.

Основными источниками сведений о деятельности полицейской агентуры являлся анализ причин арестов, захватов типографий, складов с литературой, оружием и др., позволявший определить круг лиц, владевших информацией об этом. Другим источником этих сведений являлись сообщения от арестованных товарищей, передаваемых ими из мест заключения о подозрительной осведомлённости жандармских офицеров, ведущих следствие, о тех или иных сторонах деятельности партийных организаций, известных до этого ограниченному или строго определённому кругу лиц.

При анализе причин арестов и провалов члены комиссии по борьбе с провокацией обращали особое внимание на членов организации, неоднократно допускавших нарушения партийной дисциплины, проявляющих чрезмерное любопытство к тем видам партийной деятельности, которые не имели к ним непосредственного отношения, пытавшихся толкнуть подпольщиков или всю организацию в целом к действиям, могущим привести к провалу и арестам.

Подозреваемые в сотрудничестве с полицией немедленно отстранялись от партийной работы или, если требовалось сохранить расследование в тайне, то получали только незначительные поручения. За ними устанавливалось наружное наблюдение. Во время проверки, подозреваемому могли сообщить ложные адреса явок, конспиративных квартир, время и место якобы готовящихся массовых мероприятий. В случае обнаружения к этим адресам и местам полицейского внимания — это считалось веским основанием для обвинения в сотрудничестве с полицией.

Такая система контрмер позволила, несмотря на перевес полицейских органов во всех отношениях над партийными организациями большевиков на местах и партией большевиков в целом, продолжать регулярную партийную работу, сохранять и восстанавливать партийные организации в пределах Российской империи, вплоть до свержения российской монархии в период февраля-марта 1917 года.

Часть 2. Боевые организации и профессиональные боевики большевистской партии в период Первой Русской Революции 1905–1907 годов

Гораздо раньше, чем комиссии по борьбе с провокацией, вскоре после начала Первой Русской Революции 1905–1907 годов, в составе большевистской партии возникли силовые структуры под названием "боевые организации", деятельность которых в отличии от большинства остальных большевистских партийных структур, вскоре приобрела сугубо профессиональный характер.

Появление первой боевой организации большевиков произошло в Петербурге. Её создание отражено в протоколе заседания Петербургского комитета РСДРП (б) от 28 февраля 1905, в котором есть запись, одного из принятых решений: "Вопрос о вооружении. Решено избрать особое лицо, заведующее вооружением, и ассигновать немедленно 600 рублей для приобретения револьверов. Решается вопрос о хранении и распределении". (журнал "Пролетарская революция" — 1924 — № 12 — с. 44).

Вскоре вместо одного человека отвечавшего за приобретение, хранение и выдачу огнестрельного оружия в составе Петербургского комитета РСДРП (б) появляется новая структура, получившая наименование "Боевая техническая группа".

Спустя два месяца в апреле 1905, в Лондоне состоялся III съезд РСДРП. Основным вопросом съезда был вопрос о вооружённом восстании. Ленин дважды выступал на съезде по этому вопросу. Возражая одному из лидеров меньшевисткой фракции Аксельроду, в тогда ещё формально единой РСДРП, который постоянно высказывал опасения по поводу того, что большевики слишком много думают о восстании, Ленин заявил: "Оказалось, однако, что думали слишком мало… Вся история последнего года показала, что мы недооценивали значение и неизбежность восстания". (Протоколы III съезда РСДРП — М, 1924. — с. 136).

По докладу о вооружённом восстании III съезд на котором большинство принадлежало большевикам принял составленную Лениным резолюцию, в которой поручал всем партийным организациям: а) выяснять пролетариату путём пропаганды и агитации не только политическое значение, но и практически-организационную сторону предстоящего вооружённого восстания б) выяснить при этой пропаганде и агитации роль массовых политических стачек, которые могут иметь важное значение в начале и в самом ходе восстания в) принять самые энергичные меры к вооружению пролетариата, а также к выработке плана вооружённого восстания и непосредственного руководства таковым, создавая для этого, по мере надобности, особые группы из партийных работников. (Протоколы III съезда РСДРП… — с. 137).

Таким образам было санкционировано существование боевых групп при партийных организациях. Ленин, выступая вторично на этом же съезде по вопросу о вооружённом восстании, прямо заявил: "По вопросу об образовании особых боевых групп я могу сказать, что считаю их необходимыми. Нам нечего бояться образования особых групп". (Протоколы III съезда РСДРП — с. 182).

После III съезда "Боевая техническая группа" была передана из состава Петербургского комитета в состав ЦК РСДРП и была переименована в "Боевую организацию". Во главе её был назначен член ЦК Л. Б. Красин.

Вместо "Боевой технической группы" в составе Петербургского комитета РСДРП был создан "Боевой комитет".

После этого начинается процесс создания боевых организаций в местных партийных комитетах. Для подготовки руководителей местных боевых организаций в конце лета 1905 года, в Киеве была организована "Боевая инструкторская школа", в котрой проходили обучение 20 человек, прибывшие в Киев в качестве представителей нескольких местных партийных организаций. После окончания краткосрочного курса практического обучения боевой технике и элементарного знакомства с военным делом курсанты разъехались по местам, где немедленно принялись за организацию бомбистских мастерских и боевое обучение рабочих. (Воспоминания И. Михайлова в книге, составленной С. М. Познер "Первая боевая организация большевиков 1905–1907 годов" — М, 1934).

Кровавое подавление вооружённого восстания в Москве в декабре 1905 года, которое наглядно показала невозможность противостоять регулярной армии со стороны непрофессинальных рабочих дружин, созданных различными революционными партиями, в том числе и большевиками, заставило Ленина потребовать от руководства "Боевой организации ЦК и местных партийных комитетов начать подготовку профессиональных боевых групп и партизанских отрядов.

О том, как проходила подготовка профессиональных большевистских боевиков, создание и деятельность их отрядов, очень подробно рассказал в своих воспоминаниях один из боевиков большевистской партиной организации в городе Уфа — Иван Петрович Павлов (1889–1959), в своих мемуарах опубликованных в книге Е. Бурденкова "Большевик, подпольщик, боевик. Воспоминания И. П. Павлова" — М, 2015.

В частности о профессиональной и политической подготовки боевиков в местных боевых организациях он писал следующее: "В 1906 году в возрасте 16 лет я вошёл в уфимскую боевую организацию. Её руководителем по военно-боевой работе был Эразм Кадомцев, бывший офицер, член партии с 1901 года. Начальником дружины состоял его брат Иван, а на Симском и Миньярском заводах — брат Михаил, которого, как бывшего кадета, мы между собой называли "без пяти минут офицер". Прежде, чем стать боевиком, я прошел курс изучения огнестрельного оружия и военного дела. Нас учили разбирать и собирать трёхлинейную винтовку, обращению с маузером, наганом, парабеллумом, револьвером "Смит и Вессон", со взрывчатыми веществами — динамитом, пироксилином, гремучей ртутью. Изучали мы и уставы царской армии — полевой, боевой, гарнизонной и внутренней службы, а также тактику уличного боя, историю бурской войны, Парижской коммуны, московского вооруженного восстания. Преподавали нам основы стрелкового, сапёрного, санитарного дела и военной разведки. Отдельно с нами занимались по политграмоте — Эразм Кадомцев преподавал политэкономию, муж и жена Черепановы знакомили с сочинениями Ленина. Но главным оставалась боевая учеба. Мы отправлялись вниз по течению Белой, потом на дрожках перевозили лодки на реку Уфимку Высаживались в глухих местах и стреляли, бросали самодельные бомбы, тренировались физически, проверяли оружие".

О личных качествах руководителей Уфимской боевой организации Павлов пишет следующее: "Эразм Самуилович Кадомцев. С нами, рядовыми боевиками, в 1906–1907 годах он постоянно проводил занятия. В целях конспирации он имел обыкновение носить офицерскую форму, и это срабатывало: увидев офицера, жандармы, как правило, оставляли нас в покое. Брат Кадомцева Иван непосредственно руководил нашей боевой организацией. Он погиб зимой 1918 года — умер от воспаления легких. Другой брат Кадомцева, Михаил, был человеком иного склада: в боевых операциях был отважен и вместе с тем холодно рассудителен. Был редкостно красив. Меньше всего Михаил заботился о себе — бежал из Мензелинской тюрьмы, чтобы помочь товарищу и, спасая его при побеге, убил стражника. Погиб геройски в 1918 году. Командуя самарским фронтом против чехословаков, он бросился в атаку и попал под пулеметный огонь из засады".

О непосредственной боевой деятельности уфимских боевиков Павлов пишет следующее: "В учёбе и боевых занятиях прошло лето 1906 года. В сентябре мы узнали о решении горкома партии произвести экспроприацию казённых денег, перевозимых артельщиками (инкассаторами) на поезде Самара-Уфа. Для "экса" требовалось 15–20 боевиков. Операция состоялась 21 сентября 1906 года на разъезде Дёма близ Уфы. Ей предшествовала тщательная подготовка: ещё в Самаре в поезд должен был сесть Фёдор Новоселов и сопровождать его до места; Константину Мячину поручалось сесть в поезд на станции Чишмы и остановить его у намеченного разъезда; Михаилу Кадомцеву вместе с Сергеем Ключниковым после остановки поезда надлежало проникнуть в вагон с деньгами и нейтрализовать их вооруженную охрану. Поезд должен был быть остановлен в строго определённом месте — у единственной дороги среди окружавших разъезд непроходимых болот. Я вместе с Алексеевым и Шашириным должны были для верности набросать на рельсы шпалы. Остальным предстояло обезвредить солдат охраны и не дать вмешаться в события обычным пассажирам. Всего нас было 18 человек, с оружием и бомбами. Командовал отрядом Иван Кадомцев. Слышим — свисток, увидели прожектора паровоза, который остановился за километр до намеченного места. Началась стрельба, и под свист пуль мы рванулись к поезду. Навалили на рельсы шпал, потом Алексеев с Шашириным побежали на выстрелы. Меня с револьвером в одной руке и с самодельной бомбой в другой оставили охранять тропку на случай, если явится помощь из города. Через несколько дней состоялся разбор операции. Докладывал Иван Кадомцев. Оказалось, что всего артельщики перевозили бумажных денег, золота и серебра на 250 тысяч рублей. Их охраняли 10 солдат, вооруженные трёхлинейными винтовками. Мячин остановил поезд раньше, чем следовало, и этим чуть не погубил все дело. Из — за этого и денег взяли всего 153 тысячи (золото и серебро пришлось оставить — до повозок их было не донести), и оказалось много необязательных жертв. К месту остановки поезда лошади подойти не могли, и пока одни боевики перетаскивали деньги к дороге, другие вели перестрелку с солдатами. Двое солдат были убиты, а остальные ранены. Когда Михаил Кадомцев в полумаске подошел к купе кассиров, солдат, охранявший их, преградил ему дорогу и наставил штык. Выстрелом в горло Кадомцев убил его наповал. Артельщики, хотя и были вооружены, сразу сдались. С нашей стороны потерь не было. Все добытые тогда деньги — 153 тысячи рублей- были израсходованы под строгим контролем Уфимского горкома нашей партии и по указаниям вышестоящих партийных органов. 25 тысяч было отпущено на Лондонский съезд РСДРП, 15 тысяч пошло на издание петербургской газеты "Казарма". Остальное потратили на местные газеты, на устройство и содержание школ бомбистов — например, во Львове, и боевых инструкторов — в Финляндии, под руководством Красина и Эразма Кадомцева, лабораторий по изготовлению бомб в той же Уфе, наконец, — на покупку оружия. После экспроприации на станции Дёма наша боевая организация работала прежним порядком — мы продолжали изучать боевое дело, политэкономию, произведения Ленина, документы партийных съездов, текущие политические вопросы".

Помимо захвата денег уфимские боевики занимались ликвидацией агентов полиции: "Летом 1907 года первым был ликвидирован тайный агент полиции по фамилии Зеленецкий, который поселился в Солдатском переулке как раз против нашей бомбовой мастерской. Об этом нас известил "свой" человек в городской полиции. Не зная, что Зеленецкий выслеживал не нас, а анархистов, мы решили его убрать. Акция была поручена Петру Подоксенову, рабочему-котельщику, который незадолго перед тем был принят в боевики. Партийное поручение Подоксенов выполнил успешно. В толпе выходивших из театра он не торопясь пошел за Зеленецким, и когда тот отделился от толпы, выстрелил ему в спину и еще раз, когда Зеленецкий упал. Шпик был убит наповал. Подоксенов знал, что у ворот стояли полицейские, и потому спокойным шагом пошёл назад — вглубь сада. За ним погнались наш злейший враг, помощник пристава Бамбуров и ещё какие-то офицеры. Они стреляли в него, но подходить ближе опасались: он покажет им свой браунинг, и преследователи спрячутся за деревья. Дойдя до ограды, Подоксенов через неё перелез, для верности побродил по городу и, убедившись в отсутствии слежки, под утро вернулся домой. Через несколько дней Совет дружины поручил Подоксенову убийство ещё и Бамбурова. Подоксенов даже обрадовался — он был зол на Бамбурова за свое преследование после ликвидации Зеленецкого. На этот раз ему выдали маузер — Бамбуров был очень толст, и наши опасались, что пуля браунинга его не прошибет. Наблюдать за актом снова отрядили Андреева. Бамбуров был убит рядом с летним театром того же Веденеевского сада примерно через неделю после Зеленецкого. На этот раз Подоксенов поджидал свою жертву у крыльца, и когда Бамбуров в антракте вышел в сад, трижды выстрелил в него в упор".

Другим направлением деятельности боевой организации большевиков Уфы, была добыча оружия: "Летом 1907 года уфимская боевая организация большевиков произвела экспроприацию браунингов на уфимском казённом винном заводе. Мы старались руководствоваться принципом: "вооружайся сам и вооружай рабочих за счёт врага — самодержавия". Оружие, а тем более браунинги, были нам очень нужны; до этого наша партия закупала их в Бельгии. Участие в этом "эксе" служило и обучением наших новобранцев. В общем, представился случай и бесплатно вооружить свои дружины, и подучить молодых боевиков. Было это в июле 1907 года. Мои давние знакомые по ректификационному заводу тайком известили меня, что к ним привезли четыре ящика новых бельгийских браунингов. Оружие предназначалось для продавцов казённых винных лавок — их часто грабили. Я, хорошо знавший завод, набросал план, на котором обозначил интересующие нас точки. Евдокимов утверждал, что из четырёх ящиков один стоит в конторе, а три в кладовой. Поэтому мы решили действовать двумя группами. Пошли в 2 часа ночи — на теоретических занятиях Кадомцев нас учил, что это самое подходящее время для боевых вылазок, и не ошибся. Оряд во главе с Мячиным отправился с повозкой к задним заводским воротам. На заводском дворе они встретили сторожа Маклакова — тот был "свой", хоть и беспартийный; его сын состоял в эсеровской партии. Маклаков согласился тихо и мирно посидеть в своей будке. Потом боевики зашли в мастерскую и арестовали дежурного машиниста, который тоже был эсер и обещал сидеть смирно. Затем они сбили замок кладовой, нашли там и забрали ящики с браунингами и уже возле подводы один на пробу вскрыли. Внутри оказались новенькие браунинги, каждый с двумя обоймами и кобурой и с большим запасом патронов. После этого нам и был дан сигнал к сбору. Всего, таким образом, нам удалось взять три ящика, в которых оказалось 96 браунингов и 7500 патронов. Они пошли на вооружение нашей дружины, которая сыграла большую роль в революционном движении на Урале".

В Петербурге, большевистские боевики проводили акции террора против военнизирванных организаций монархистов. Так например, по поручению Петроградского партийного комитета "Боевой центр" Невского района 27 января 1906, произвёл вооружённое нападение на штаб местного отдела "Союза русского народа", который помещался в трактире "Тверь". Окружив помещение трактира, члены боевой организации бросили внутрь здания три бомбы. После взрыва двух бомб (третья бомба не разорвалась) черносотенцы, охваченные паникой, бросились на улицу и здесь были встречены револьверными залпами большевистских боевиков. В результате этого выступления черносотенцы потеряли двух человек убитыми и около 15 ранеными. Среди большевистских боевиков потерь не было. (Н. Ростов "Ещё о взрыве в трактире "Тверь"" — журнал "Красная летопись" — 1931 — книга 1).

В целом, к концу 1906 года, большевистская партия имела в своём распоряжении около двух тысяч профессиональных боевиков, которые по своей индивидуальной боевой подготовке напоминали бойцов различных видов советского спеназа 70–80-х годов 20 века, и тем самым по своей боевой подготовке значительно превосходили как военнослужащих царской армии, так и жандармов и полицейских.

Вот какие подробности об этом, содержатся в интернетблоге "d_clarence" в материале под названием "Что такое боевик и боевая дружина большевиков образца 1905–1907 годов":

"Организация боевых дружин. В Москве и Питере — порайонная, в провинции действуют городские боевые дружины, которые могут устроить гастроль по провинции. Дружины есть не везде, только где крупные технические, фабричные центры, военные училища и доступ к лабораторному оборудованию. Оптимальное число дружинников — 25. Тактические единицы: "тройка" и "пятерка". Состав: организатор, инструктор, заведующий оружием, секретарь дружины и рядовые боевики.

Организатор. Организатора не путать с просто командиром. Организатор получает указания из Центра, распределяет работу, проводит совещания, устраивает явки, конспиративные квартиры, мастерские и лаборатории. У организатора касса. На эксы он не ходит — не палится. В терактах или атаках может принимать непосредственное участие только в виду особой важности или по прямому приказу Центра. Самая частая гражданская профессия — инженер. Были также врачи, отставные военные и даже один театральный антрепренер.

Инструктор. Инструктор обустраивает мастерскую, посещает конспиративные лекции и практические занятия по взрывному делу, тактике диверсионной работы и прочим нужным дисциплинам. Все учит наизусть и потом обучает дружинников. Обязан иметь технические таланты, уметь стрелять, разбирать и знать баллистику винтовки, браунинга, револьвера и пистолета Маузера. Чаще всего рекрутировался из числа тогдашних высококвалифицированных рабочих. Инструктор дружит со специалистом по подрывному делу — "химиком". Лекции для инструкторов читали глубоко законспирированные действующие преподаватели тогдашних военных училищ. Вспоминает инструктор Семянниковской дружины "Саша": "Артиллерист-офицер, который бывал всегда в штатском платье, читал нам о взрывчатых веществах, изготовлении бомб, постройке баррикад; о том, как свести поезд с рельс. Принес он нам однажды фосфор, разведенный, кажется в спирту, обмакивал в него бумажку, и когда она высыхала, то загоралась. Всем нам хотелось иметь этот состав". Регулярно, не реже одного раза в неделю, инструктор вывозит боевиков в глухой лес, где проводятся занятия по обращению с винтовкой, браунингом, револьвером и маузером. Иногда привозит "химика" и с его помощью что-нибудь взрывают. Инструктор обязан наладить изготовление и набивку патронов. Хорошо если удается украсть с завода набивочный станок. Нет — делают чертеж такого станка и изготовляют кустарным способом. Гильзы, пистоны и пули крадут с оборонных заводов сознательные или запуганные конторщики (рабочих при выходе досматривают, а эти вне подозрения). Порох достают, где только можно. За станком работают все боевики посменно. Хороший результат — 100 патронов в день.

Секретарь. Это конспиративный адрес дружины. Через него идет переписка с внешнем миром. Он знает адреса соседей, поставок оружия, конспиративных явок на случай провала. На секретаре партийная работа, лекции боевикам по экономике, марксизму, различным гуманитарным дисциплинам. У секретаря вся нелегальная литература.

Секретари берутся из выпускниц женских высших учебных заведений. Чаще всего это действующие учительницы. Безобидная на вид старая дева умеет стрелять с двух рук (обязательная, между прочим, дисциплина) и метать бомбы. Лучше всех в группе владеют навыками конспирации. Проваливаются реже всех. В плане информации для охранки совершенно бесполезны — выносят любые пытки и издевательства и сами могут нагнать страху.

Заведующий оружием. Завхоз как он есть. На нем тайник (а то и два, а то и три) с оружием дружины. У каждого боевика есть личное оружие на всякий пожарный, но на разные операции им выдается оружие под задачу, которое терять нельзя — охранка может всю цепочку поставки вычислить Поэтому, захваченное оружие дружины могут пойти отбивать. Заведующий чистит и вообще заботится о вверенном оружии.

Боевик. Умеет стрелять и резать людей, выявлять и ликвидировать слежку, обращаться с бомбами, провозить на себе оружие и литературу, владеет основными навыками конспирации. Когда боевик не учится, не мочит кого-то и не взрывает, то работает на каком-нибудь заводе, лучше оборонном, или приказчиком на складе или в крупном магазине. Личное оружие: два разносистемных пистолета. Это для подстраховки. Чаще всего пара: браунинг и револьвер. Боевик проходит специальные занятия по действиям в стрессовых ситуациях. Например: как действовать при ранении на улице, как оказывать первую помощь себе и товарищу, как вести себя при аресте и на допросе, как действовать попав в засаду.

Живут дружинники на съемных квартирах. Хозяев подбирают из сочувствующих. Лучший вариант: баба, потерявшая мужа или сына. С ней налаживают доверительные отношения (без интима!), помогают чем могут. Строгие требования к самой квартире. Лучше второй этаж, чтоб из окон при шухере прыгать. Черный ход нужен, но заваленный всяким хламом — там полиция тусить будет без толку при попытке ареста. То же самое и с подвалом — знают, что и там полиция будет. Комната должна быть как можно дальше от прихожей и иметь две двери. Лучше ходить через комнату соседей. Их и поднимут первых, если что. Кровать ставят к двери в общий коридор — не вломится никто оттуда внезапно и опять же пойдут через соседей.

Иллюстрация. 3 января 1906 года в Петербурге боевики "Учитель", "Ястреб", и "Дядя" из дружины Обуховского завода нарвались на военный патруль на Васильевском острове. "Ястреб" и "Дядя" рванули в разные подворотни, "Учитель" остался на месте. Часть солдат бросилась за беглецами, а двое подошли к "Учителю". Он подал им документы, выхватил стволы и убил их. После этого побежал по улице и нарвался на другой патруль. Поймал пулю в живот, забежал в дворовой сортир, из которого отстреливался и убил еще троих солдат. Последнюю пулю пустил себе в висок. "Ястреб" и "Дядя" ушли. "Дядя", он же Михаил Паршенков, через год будет ранен при схожих обстоятельствах, подлечен в тюремной больнице и повешен".

Таким образом, к моменту взятия власти в Петрограде, среди членов большевистской партии в различных крупных города имелось несколько сот профессионалов с боевой подготовкой напоминавшей советский спецназ, но на примерах их дальнейшей судьбы приведенных в мемуарах Павлова видно, что почти никто из них во время Гражданской войны не проходил службу в ЧК.