История Темного Властелина

Глава 9

Весь вечер на заставе главными темами разговора были сплетни про резкое окончание войны между Великим Драконом Триградья и царем Яромиром, и появившаяся в небе комета.

Так уж сложилось, что, начинаясь первой темой — уже порядком надоевшей и запутанной все постепенно переходили ко второй. Ни разу не сомневаясь в существующей между ними связи

— … вот посмотрите, мужики, будет еще с этими сменами! Новости-то до нас поздно доходят — особливо, как магики наши свою хворь подцепили. Кто про мир болтает? Люди? Да какие это люди! Мож то провокаторы царские сладкими голосками поют, чтобы мы слабину дали! — распалившись, плевался словами и слюной Леран. Ветеран, имеющий за спиной двадцать приграничных стычек и вышедший живым из пятка более серьезных передряг, считал Триградье в какой-то мере обязанным своим существованием ему. И всегда имел относительно судьбы вольных земель свое мнение.

— Скажешь тоже, — зубоскалил его вечный оппонент и свояк Обраан. — Тебе на старости лет всюду изменники да враги мерещатся! Это ж надо так в молодости с коня упасть!

— Сам ты с коня упал, тетерев свинорылый! — огрызался Леран. — А забыл, как пять дней назад мы возле поймы на уродов из царского войска нарвались? Что они там делали эти чуды — цветочки собирали? А приказ этот новый всех кто движется большими группами, а тем паче ежели носит Призраков Драконьих амуницию задерживать? Смолоду не помню, штоб, значит, охоронителей Великого Дракона в чем-то подозревали! То ж сами Драконьи Призраки! Они даже в сражениях не участвуют — выше Львов Смерти стоят!

— Заговор? — иронично кривился Обраан и прислушивающиеся к разговору стражи помоложе ухмылялись в кулак.

— Да откуда мне знать, дурья башка! — с видимым отчаяньем всплескивал руками Леран. — Заговор, шмаговор! Одно ясно — нельзя верить этим бредням про перемирья! Нам никаких приказов не поступало, а ежели царские где-то возле заставы сновать станут то в пики их! Только и ждут, чтобы наш кордон прорвать! А мы, между прочим, не с жабьей горы слезли! Мы торный путь охраняем, что до самой Танцевальни тянется!

— Я больше дикиев боюсь. Вот уж кто сунуться может. Вот кто сроду летом не бродил — а тут на тебе! И дикии, и ифриты…

— Вот и я за то, — тут же подхватил Леран. — Комета в небе зажглась с чего?

— Дурной знак, — пробормотал молодой Брамиш, выглядывая в оконце на двор. — Мор.

— Или война, — подал голос притворявшийся спящим Скрин. Вытянувшийся на койке полуголый стражник, заложив руки за голову, смотрел в потолок.

— Точно, — кивнул, отвлекшись Леран, и тут же продолжил: — Черное знамение, когда эта пакость хвостатая появляется. Мор придет. Или война. Или еще что-то лихое. Нечистые-то как маги наши смолкли, тож попрятались. Раньше дня не проходило, чтоб на глаза не показались. Так и лебезили, в ножки кланялись, работу просили… а теперь где они? Только мертвечина эта в железках бродит… что там за шум?!

Возле караулки началась какая-то возня. Остервенело, залаяли собаки. Стоявшие возле деревянного заслона стражники, бросив пост, бежали к хибаре, крича что-то неразборчивое.

Брамиш недоуменно высунулся в окошко:

— Что такое? Что… о мать твою!!! — с белым, как полотно лицом молодой стражник обернулся к застывшим сослуживцам: — Там! Призраки!

— Быстро! Оружие к бою! — взревел, первым приходя в себя Леран. — На выход!

Он, первым схватив тяжелый цеп, выскочил во двор. Там уже гремел бой. Возле сломанного заслона лежали посеченные тела стражников. На кордон, подобно жутким ведениям из кошмарных снов налетели черные как безлунная ночь всадники. Разряженные наспех самострелы не сумели пробить закаленную вороную броню. Ехидно скалились злые личины. Драконьи Призраки со страшными выкриками, лихим свистом играючи ворвались на кордон, рубя растерянных, не ждавших подобного нападения стражников, накалывая людей на копья.

Воцарилась жестокая, похожая на клубок извивающихся змей, сеча. Пьянели от запаха крови кони, затаптывая мечущихся рядом псов, зло матерились отжимаемые к стенам хибар стражники, звенела сталь, жалобно кричали раненные и упавшие под копыта коней люди. Вбивалась в мощеную камнем землю кровь, текущая из тошнотворных сеченных и рубленых ран. С грохотом и звоном валились из седел пробитые пиками безумные Призраки. Даже сверзившись, они ползли по земле, оставляя за собой кровавый след, упорно цепляясь за ноги стражников, вбивая под колени тонкие шилообразные стилеты. Это было так жутко, что некоторые стражники даже не могли оказать сопротивления, просто попадая под удары.

Брамиш с искаженным от ужасной картины лицом неожиданно бросил оружие и, загребая воздух руками, побежал прочь с кордона.

— Стой! Стой, придурок! — заорал ему в след Леран. В этот миг их, уцелевших в рубке, окончательно прижали к стене. Еще одну группку стражников Призраки на толкающихся боками конях взяли в круг. Взметнулись ввысь длинные зловеще блеснувшие мечи. И рухнули на головы несчастных. Вибрирующий многоголосый крик был подхвачен каркающим в небе вороньем.

Один из Призраков заметив бегущую по дороге фигуру, дал коню шпоры, покачнувшись в седле, и поскакал следом. В лица Лерану, Обраану и еще двум стражникам уставились острия.

— Бросьте оружие. Не двигайтесь, — прогудел над головой низкий, повергающий в дрожь голос. Обраан, прижимая руку к окровавленному уху, первым бросил меч. За ним последовали остальные. Леран тяжело дыша с бессильной ненавистью, глядел в черные матово-поблескивающие личины. В безразличные льдистые глаза.

Конь длинным скачком нагнал беззащитную фигурку и, наклонившись в седле, черный всадник отсек человеку голову. Тело сделало два неуверенных шага и рухнуло на дорогу.

— Опустите руки. Не тряситесь, — снова зазвучал низкий голос. — Мы сохраним ваши жизни, счастливцы…

… Кричало воронье. Стреляло искрами жгучее пламя. Нестерпимый жар бил в лица, заставлял прикрывать глаза. Дышать было тяжело. Подгибались трясущиеся ноги.

— Зачем, — пробормотал, неотрывно глядя на горящую заставу Леран. Никто ему не ответил.

… Хрустя сухими ветками, мы подошли к небольшой развилке. Где-то неподалеку добросовестно стучал по стволу дятел. На току шумел глухарь. Мой взгляд привлекла ловко карабкающаяся по ореховым сучьям рыжая белка. По краям распутья густели непроглядные темные кусты ежевики и терновника. За зарослями справа угадывался глубокий яр.

— Куда теперь? — озабоченно повернулся я к Ревазу. Воин потрепал морду своего коня и оглядел тропки. — Заблудились что ли?

— Странно, Великий Дракон. Очень странно. Вроде бы мы уже в окрестностях Роврэна — Оплетала наверняка в курсе. Где же встречающие?

Молчун Галур, поймав мой взгляд, пожал плечами, обозревая верхушки мрачноватых поросших мхом пихт. Несмотря на третий месяц лета в тенистом лесу было по-осеннему холодно. Яркие солнечные лучи падали на зеленые листья сквозь прорехи в темном покрове высоченных пихт и дубов. В режущем глаза золотистом свете виднелись пестрые алые и синие цветы. На них порхали цветастые бабочки.

— Действительно странно. Ответ надо бы спросить у самого Оплеталы. Да только сначала придется к нему как-то добраться. Если мы заблудились, то сделать это будет сложно.

— Кажется нам налево, — неуверенно предположил Реваз.

— Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось, — прислушиваясь к характерному птичьему голосу, полюбопытствовал Тольяр. Чего он еще может спросить?

Некоторое время птица молчала, словно раздумывая над запросом. Я усмехнулся.

— Ку… — все последующие «ку» если они и были, потонули в жутком скрежете, разнесшемся по лесу. Мой конь резко дернул головой и, вырвавшись, бросился через терновник в глубь чащи. Тольяр рухнул на колени повлеченный взбесившейся лошадью по пыльной дороге. Боролись с впавшими в безумие животными Призраки:

— Курва тпррруу!!!

— Стой! Стой!

Возгласы сливались с приближающимся к нам скрипом и громким лязганьем металла, шумом раздвигаемых кустов, ломаемых ветвей. Появившийся словно гром среди ясного неба резкий смрад тления и разложения как-то сразу перекрыл остальные запахи леса. Некто, разбуженный громкими голосами, шел вдоль яра к нам. И когда я присев сумел рассмотреть в просвете между листвой прущего…

Мать моя Тьма! Лучше б это был кабан.

— Бежим! — страшно заорал Реваз. — Бежим кому жизнь дорога!

И мы побежали. Побежали со всего духу, плюнув на сбежавших коней, на отсутствие нормальной дороги, на выпирающие из земли корни и цепляющиеся за одежду сучья, царапающие лица и руки колючки. Бежали, обгоняя самих себя, лишь бы только не стоять на месте. Не видеть как, вцепившись в землю, сминая её и вызывая осыпи, из яра выбирается огромная металлическая тварь. Дикий.

— Скорее, — пыхтел над ухом, руками разводя колючие еловые лапы Реваз. — Оторвемся…

Жуткий скрип позади, пробуждал лес, заставлял птичьи стаи срываться с веток, зверье спешить в укрытия и норы.

С нашего пути стремглав уносилось все живое — сбоку я заметил серый волчий бок — хищники боялись «зимнюю нежить», не меньше чем люди.

Неосторожно ступив, я едва не провалился по колено в нору крота, в последний момент, буквально выдернутый и спасенный от вывиха Ревазом. Призраки, подобно духам-хранителям висели за моими плечами.

— Живее, живее!

— Кхак могху! — на бегу огрызнулся я, слыша, как трясутся деревья. Страх придал сил, и я побежал скорее. Из-за проклятой неровной дороги (а точнее её отсутствия) я несколько раз чуть не спотыкался, каждый раз, удерживаемый от падения Галуром или Ревазом. С непривычки бежать было тяжело. Я начал задыхаться, чувствуя как колет в боку. Проклятая мертвечина даже не думала отставать, бодро громыхая латами и судя по звукам ломая стволы молодых деревьев, неосторожно оказавшихся на её пути. Почуяв живую добычу, она явно не желала упускать нас.

Сердце ёкнуло в тот момент, когда я вдруг понял, что тварь не отстает, а я больше не могу бежать. Пот заливал глаза и делал одежду неприятно-мокрой, липнущей к телу. Воздуха не хватало и я, раскрыв рот жадно пытался заполнить легкие.

— Дышите носом, — тут же ввязался Реваз. — И во имя Тьмы, Великий Дракон, скорее!

Спустя пятдесят шагов я сделал открытие, напугавшее меня до колик.

— Я нхе мхогу бхольше… сейчас… упадху… — переглянувшиеся Призраки не сказав ни слова, подхватили меня под локти и поволокли с бешеной скоростью, так что мои ноги едва задевали траву.

Дурной медведь, выбежавший откуда-то из малинника, сперва зарычал на нас, а спустя миг, проявляя удивительную для массивной коричневой туши маневренность, развернулся и скрылся в глубинах вотчины.

— Не оторвемся, — услыхал я исполненный холодного спокойствия голос Реваза. — Галур…

Они переглянулись, и молодой Призрак внезапно отпустил меня:

— Скорее Великий Дракон.

— Тьмаааа… — Галур оглянувшись, резко затормозил. Я успел услышать, как он вытаскивает из ножен меч.

— Не останавливаемся! — просипел Реваз, изо всех сил пытающийся волочь меня в одиночку.

Даже и не подумаю.

— Пусти… я мхогу сам… — задыхаясь от жгучего удушья, выпалил я, с наворачивающимися на глазах слезами заставляя тело двигаться. «Мерх! Помоги! Мерхаджаул!»

Шум позади на мгновение затих. Раздался отчаянный гортанный выкрик Галура и отдалившийся звон оружия. Недолгий.

Потом скрежет и звон возобновился, убедив нас, что дикий настроен хорошенько поживиться. Меня поразила внезапная мысль. Что если это конец? Такой бесславный и глупый конец Великого Дракона Триградья? Сгинуть в безвестном лесу от лапы безмозглой твари.

«Мерх!!!»

На нашем и без того переполненном кочками пути возникла подобная гигантской трещине в земле балка, чьи склоны поросли морошкой и барбарисом. Нет! Я её не одолею!

Именно с такой мыслью я, чувствуя, как гудят ноги, уже карабкался на противоположный её склон, поддергиваемый Ревазом. Проломился с треском через лопухи и папоротники, вымахавшие в половину человеческого роста. И на миг застыл, увидев неподалеку грубо сколоченные «ежи» укреплений. За ними виднелись палатки. И люди.

Засека.

Не раздумывая ни мгновения, занятый только приближающимся, нарастающим за спиной скрежетом лат я на последних силах рванул прямо к лагерю вопя что-то нечленораздельное.

Нас тотчас заметили. Люди встревожено выбегали из палаток. С оружием. В разномастной одежде. И чем ближе я был, тем лучше мог рассмотреть бородатые, откровенно злодейские рожи. На которых при нашем потрепанном виде расплывались предвкушающие оскалы. Когда еще добыча сама прибежит в пасть?

— Из огня, да и в полымя! — зло прохрипел Реваз. — Разбойники!

Разбойники же, рассмотрев получше, что несется за нами, откровенно поменялись в лицах, закричав что-то нам. Так же нечленораздельно. Выразительно замахав руками. Хватаясь за луки.

— В жопу отсюда!!! Заворачивайте! — расслышал я. Но сворачивать даже не подумал, влетая в небольшой проход между кобылицами[28]. Дикий — увидав такое обширное поле «живятины» — обрадовано застрекотал. У него сегодня был удачный день. Растерявшиеся при виде железной смерти разбойники беспрепятственно пропустили меня за свои спины. Их только вылезшим из палаток товарищам я во избежание лишних проблем на ходу рявкнул, остатками командирского голоса:

— Руби его, братва!

Однако прежде чем я успел миновать засеку, меня все же сбили с ног какие-то быстро сообразившие, в чем дело, доброхоты. Но уделить должного внимания не успели, ибо их собратья уже спешно стреляли из луков по бронированному гиганту. Валясь на вытоптанную землю, я подумал, что эти придурки должно быть ни разу не сталкивались с дикиями. Стрелами их атаковать бесполезно. Реваз, легко разминувшись с пнувшим меня юрким типом, от души рубанул его по голове. И размашистым красивым подкатом мясницки разделал его волосатого товарища.

А дикий меж тем добрался до заслона и на ходу снес вкопанного в землю «ежа», повалив тот на двоих лучников. Ударом наглухо закрытой подвижными сегментами грязной брони руки он легко отшвырнул подвернувшегося под ноги мужика в жилетке на голое тело и красных штанах. Тело врезалось в землю, содрав дерн, и осталось бездыханно лежать.

Несколько человек, увидев, страшилище в действии и испытавшие на себе бездушный взгляд синеватых бельм смотрящих на мир сквозь прорези шлема опрометью бросились бежать.

Остальные оказались куда крепче. Появилась ловчая снасть. Пока дикий развлекался разрыванием на куски визжащего разбойника с топором, монстра опутали с ног до головы.

Приказы раздавал немолодой уже усатый разбойник в шапероне[29]. Сам он держался на безопасном расстоянии от чудища, пока то методичными взмахами лап напоминало кровавую мельницу, разделывая бегающих вокруг людей.

— Быстрее отсюда, — надрывая легкие, прохрипел я Ревазу, с трудом поднимаясь с земли на дрожащей руке. Вторая — все еще слушалась с трудом и причиняла дополнительные страдания. Тяжело дышащий Призрак, глядя на борьбу разбойников с чудищем, согласно кивнул.

Нет нужды досматривать представление. Кто бы ни победил, нам достанется совершенно не нужное внимание. Рассчитывать на благородство разбойников я собирался не в большей мере, чем на миролюбие дикия. Вполне достойные друг друга оппоненты.

На подгибающихся ногах мы бросились бежать с засеки. Требовалось поскорее выбираться из этого свихнувшегося леса.

… Нам не дали убежать далеко. И версты пробежать не дали. Злые, грязные разбойники нагнали нас очень быстро. Уже виделся мне большак, когда что-то больно ударило в ногу, и я полетел носом в землю. Реваз в полуобороте разрубил самому быстрому из разбойников ключицу, замазавшись в чужой крови. Следующему рассек кисть, заставив упустить оружие.

— Живыми брать! — пронесся по лесу жесткий голос вожака. Их было почти два десятка, поэтому у уставшего вымотавшегося Призрака шансов не было. Он сумел убить еще двоих — одному пробив горло, а другому, ткнув прямо в лицо. Я сумел приголубить запоясным ножом всего одного. Потом Реваза сбили с ног.

И начали пинать ногами. Меня ударили в лицо. Наступили башмаком на больную руку.

— Живыми! — по-прежнему надрывался невидимый мне вожак, чей голос доносился сквозь злую ругань бандитов. Сквозь болезненные, невероятно обидные удары. Я свернулся на земле клубком, легши на больную руку, поджав колени к животу и пытаясь защитить голову. Но удары все равно доставали, заставляя неметь плечи, ошеломляя, разбивая в кровь лицо, губы.

На глазах выступали резкие, злые слезы. Обида и ярость душили так, что будь я способен перевести их в силу гнусные выродки давно оказались бы испепелены. «Мерх! Мерх!» — мысленно орал я, переживая сильнейшее в своей жизни унижение. Реваз, судя по всему, пытался встать — ему доставалось куда больше моего.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — вдруг раздавшийся рядом голос, показался мне наваждением. Но прекратившиеся удары убедили в обратном.

Расплющив заплывший глаз, я с величайшим недоверием уставился на въехавшую, на поляну персону. Конь — каштановое гигантское чудовище с горящими лиловым пламенем глазами и длинной, подобной львиной, гривой. Зверь был больше обычных скакунов раза в полтора и казался попросту великаном. На спине же он носил великана не меньшего. Озаряя пространство своей вечной сардонической усмешкой, на нас свысока посматривал Гуно Весельчак.

— Так что же здесь случилось? — лениво поинтересовался великан. Разбойники в жизни не видавшие таких здоровяков присмирели.

— А сам-то кто будешь? — вдруг выбился из рядов разношерстого отряда их предводитель. — Зачем здесь оказался?

— Я-то? Я приехал сюда как раз вот за этими двумя людьми. И настоятельно рекомендую мне их выдать.

— Так ты, поди, охотник за головами? — осклабился вожак. — Поскребыш стражничий!

Он подчеркнуто бесстрашно подошел к сердито фыркающему коню и, задрав голову, насмешливо смотрел на Весельчака:

— Так что, расписанный? Охотник?

Гуно склонив голову на бок, изучающим взглядом оглядел нас и разбойников:

— Охотник за головами. Как есть. В моем присутствии часто выясняется, не ошиблась ли мать природа, наделяя кого-то, таким ненужным органом как голова. Если ошибка на лицо, то…

— Что «то»?

— Я их разделяю, — невозмутимо сказал великан и ударом моргенштерна раздробил голову вожака. Тело, подергиваясь, рухнуло на траву, пропитывая ту кровью.

— Есть еще такие же идиоты? — он снова обвел разбойников взглядом. — Ну, паршивцы? Я к вам обращаюсь, свиные отродья? Есть еще желающие расстаться со своей паршивой башкой?

Желающих не было. Гуно удовлетворенно кивнул.

— Тогда чтоб я вас здесь не видел через минуту! Кто будет в пределах видимости, о том пожалеет!

Разбойники не заставили себя долго упрашивать. После бесславной гибели вожака их больше занимало собственное место в иерархии банды. Связываться с мрачным Гуно не хотелось никому. Поэтому они исчезли из поля видимости скорее, чем прошла отведенная минута.

Побитый истоптанный Реваз не без труда поднялся на ноги и помог встать мне. Гуно нависал, подобно скале.

— Что дальше, Гуно Весельчак? — пытаясь не выказать терзающей тело боли, спросил я. — Ты нас искал. И нас нашел. Зачем?

Он невозмутимо прицепил моргенштерн к седлу и только тогда ответил:

— Меня просил встретить вас Оплетала. И если бы я не заплутал в этом паршивом лесу, встреча произошла бы, куда раньше. На ваше счастье у меня хороший слух. Да и эти придурки не особенно скрывались… что-то случилось?

— А куда подевался, одноглазый? — только сейчас я заметил, что Тольяра рядом нет. И эта пропажа разом взволновала меня куда больше чем судьба без колебаний пожертвовавшего собой Галура.

— Остров Харр. Загадочный и таинственный остров Харр, — повторил Наместник.

— Имею честь представлять его, — четким альтино отозвался посланец. — Я Корнелий Ассимур, послан старейшинами острова. Ибо слышал о постигшем ваш цветущий край лихе. О кровопролитии, забирающем сотни жизней.

«А еще о том, что наши маги потеряли свои способности», — додумал Эйстерлин, глядя в красивое ухоженное лицо Корнелия.

Все прочие присутствующие за большим круглым столом персоны удивились появлению представителя легендарного острова куда больше Наместника.

Цекут округлившимися глазами смотрел на невероятно высокого человека с удивительной алебастровой кожей и розовыми зрачками. Командир Косарей никогда в своей жизни не видел альбиносов. Крейган глубокомысленно смотрел в потолок, как часто делал, не зная как себя вести. Воевода Молотеев, выступавший от лица Яромира, и вовсе смотрел на харранца, раскрывши рот.

Наместник ухмыльнулся:

— Очень рад, что известный и весьма могущественный остров решил показать добрую волю и сочувствие. Из уважения к вам и всем присутствующим сразу же задам интересующий нас вопрос. Что же произошло за последние недели такого, отчего вы, жители благословенной земли, снизошли до общения с жалкими владыками варварских краев?

— Охотно отвечу, — очень вежливо ответил альбинос. На его лице была написано такое удовольствие от общения, что Наместник звериным чутьем ощутил — посланца просто выворачивает от одного лишь вида заросших, грубоватых мужланов. — Мы никогда не уединялись, отворачиваясь от проблем мира и людей, живущих в нем. Главной ценностью для нас остается сохранение и преумножение сокровищницы знаний, мудрости и искусств. Сохранение и предполагало наш… немного закрытый образ жизни, последние десятилетия.

— Так что ж? Мы все здесь глупые дикари?

Альбинос энергично махнул рукой.

— Оставим домыслы. Я явился вовсе не выслушивать от вас какие-то беспочвенные обвинения, — видя, что Наместник открывает рот для очередной скандальной фразы, он ускорил речь: — Я пришел засвидетельствовать эпохальное событие. И это главная причина.

— Ха! — от избытка чувств Эйстерлин ударил себя по колену и вскочил со своего места. — Откуда вы все узнаете? Не иначе проболталась какая-то крыса?

На лучащейся добродушием физиономии Корнелия Ассимура не было заметно и тени недовольства. В то время как утонченный дипломат усиленно пытался понять, знаком ли этот краснобородый варвар хоть с какими-то приличиями. Идеально вышколенная натура посла острова Харр не позволяла ему проявить возмущение.

Вместо ответа он позволил себе красноречивое молчание. Настолько красноречивое, что Эйстерлин даже соизволил немного успокоиться и указать послу на его место за круглым столом. Тем более, что пустых стульев было предостаточно. Само же появление харранца, давало ему особый статус во всех «диких» землях. Никто не хотел ссориться с легендарным островным государством. Всяко себе дороже.

Наместник обвел присутствующих торжественным взглядом:

— Вернемся же к теме наших переговоров. Нашего собрания. Как уже было сказано, до того самого момента как уважаемый Корнелий появился…

— Прошу прощения за вынужденное опоздание…

— Не важно. Все равно не ждали. Собственно мы обсуждаем условия мирного соглашения между Брайдерийским Царством и Вольным Триградьем. В сущности, я уже в курсе всех условий и особенностей, но думаю, нелишне будет повторить их для остальных.

— Стоп, стоп! — Крейган моментально вышел из задумчивости. — Ты прервался на приход Корнелия Ассимура, но лично я так и не услышал положенных объяснений.

Альбинос при этих словах сложил пальцы шпилем и улыбнулся своим мыслям.

— Кто уполномочил Наместника Грейбриса разбираться с мирным соглашением? Если Великий Дракон, то почему я ничего не слышал? Почему сам Великий Дракон не прислал своего эмиссара. И почему нас здесь так мало? Где в таком случае каганы Синетрии, где Наместник Хёргэ? Где остальные предводители драконьих крыльев? Где Реваз? Где Биргер? Лев погиб, но это не значит, что погибли все Львы Смерти. Что здесь происходит, Эйстерлин? Комплот против Дракона? Если да — то я человек дела, а вовсе не самоубийца. Просто встану и уйду, даже не выдавая ваших невинных шалостей. Но будь уверен, что проныры Лиса уже все сами знают — и тебе подготовлена шикарная келья в Дасунь-крепости.

— За что я тебя всегда уважал, Крейг, так это за то, что протирание штанов в блазеневских Балбарашских колдовских вертепах…

— Это университет, — скрестил руки на груди Крейган.

— Вот и я говорю — вертеп. Эти мудрилы кажный год портят целые армии молодых мужиков, вбивая в них дерьмовую заумь в таких количествах, что дерьмо уже вытесняет мозг. Но в твоей башке при наличии всего ученого дерьма есть место и для мозгов. А еще ты не трус, Крейг. Вот за это я тебя уважаю. Мозги, — Наместник почесал шею, не отводя волчьих глаз. — Мозги позволят тебе понять все мною сказанное и оценить собственную выгоду.

— Так это все-таки заговор? Против Дасунь-крепости? — Цекут встревожено нахмурился.

— Дасунь-крепости больше нет, — зычно сказал, почти выкрикнул Наместник. — Великий Дракон Триградья мертв! Погребен среди руин и его кенотаф охраняют все Драконьи Призраки!

Цекут с видом человека, которому сообщили о гибели родной страны, выпялил глаза. Корнелий, подтверждая догадку Наместника, остался подчеркнуто спокоен. Молотеев к словам отнесся равнодушно. Крейган медленно покачал головой:

— Чего-то подобного я от тебя и ждал. Что же случилось, Эйстерлин? С неба упала звезда? Земля поглотила Скальной Пояс? Разгневанные боги испепелили Цитадель?

— Вот последнее, скорее всего, — ни сколько не смутился бородач. — Боги. После встречи можешь, если пожелаешь сам взглянуть на остатки Цитадели. Только предупреждаю — видок не самый приятный.

На какое-то время зал погрузился в загадочную тишину. Наместник величаво поводил глазами с одного на другое лица.

— Делать-то теперь что? — наконец растерянно выдал Цекут. — Как быть?

— Вопрос в другом, — тут же, словно очнувшись, поправил Крейган. — Кто дал тебе право наследовать, Эйстерлин? У тебя было видение? Дух покойного Дракона навещал во сне?

— Если не мне то кому же? — деланно равнодушно пожал плечами Наместник. — Нам нужен сейчас единый центр. Новая столица. И это по всему — Грейбрис. Можем и переругаться, но тогда все кончится еще большей кровью и окончательным распадом Триградья. Ты этого хочешь?

Но Крейган не купился на провокационный вопрос. Взгляда он тоже не отводил.

— Где прочие? Или ты полагаешь стать самопровозглашенным правителем Триградья?

— Между прочим Биргер уже в курсе. Он сам не захотел приехать. Может, занимается драками с летучими отрядами конных стрелков? Это не важно.

— Что же предлагает нам Царство?

Молотеев встрепенулся и заученно выдал:

— Мирное соглашение. Царство прекращает всякое… вмешательство в дела Триградья. Кроме того, Царство обязуется выплатить репа…репра…

— Репарации, — вежливо подсказал альбинос. Молотеев, показывая себя никаким дипломатом, кивнул:

— Ага… аще того, Царство обязуется помогать молодому соседу в обмен на укрепление торговых связей, денежные ссуды… подавать дружнюю помощь противу внутренних врагов.

Крейган первым сообразил:

— Вот как? — он поглядел на невинно наблюдающего альбиноса. — И откуда же все становится известно острову Харр? Вы надо думать, тоже что-то хотите предложить Наместнику?

— Он имеет все шансы стать ядром, удерживающим Триградье от распада, — пожал плечами Корнелий, даже не пытаясь скрыть своей миссии. — Остров Харр считает, что распад Триградья повлечет за собой очень неприятные последствия для всех северных земель. Это недопустимо. Поэтому мы готовы оказать некоторую финансовую поддержку в обмен на ряд услуг.

Наместник едва не прыгал от радости, глядя на вытягивающееся лицо Крейгана. Сейчас он уже не забивал себе голову вопросом — что же заставило Харр вмешиваться? Главное, что они вмешались вовремя.

— Хм. И я вернусь к началу разговора — какая причина ваших поступков?

— Причина останется при нас, — твердо ответил посол. — Это тайна. Единственное, что могу сказать — расстановка сил между государствами в ближайшее может измениться в сторону которая нас не устраивает. Особенно после произошедшего, как следствие магической войны, катаклизма — отразившегося и на нашем острове.

— Магической войны? — удивился Крейган. — Вы считаете, что маги утратили силы из-за борьбы Царства и Триградья?

С улыбкой, как бы говорящей «я все сказал» альбинос развел руками.

— По существу наши милые шалости, как это назвал ты, Крейг, это определение уровня грядущего кровопролития, — Наместник демонстративно поежился. — Мне не хочется, чтобы из-за глупостей правителей гибли простые люди. А глупостей впереди будет много. Надлежит договориться с Синетрией и Хёргэ. Надлежит взять под контроль шатающиеся по стране отряды солдат-дезертиров, воинов и все тех же наёмников Заголосья, которые так отравляют тебе жизнь. Ты можешь либо согласиться, Крейг, и выступить на равных правах с нами, или отказаться. И тогда окажешься один против многих тысяч.

— Ты так хочешь получить власть? А как же избранность и благородство королевских кровей? Эйстерлин? — пропуская мимо ушей попытки давить авторитетом «многих тысяч», поинтересовался Крейган.

Наместник широко осклабился:

— Еще дед мне сказывал старую-престарую байку, откуда пошел королевский род. Пропуская красивости и хрипение оригинала, рассказанного пращуром, я раскрою её сущность.

— Ну и откуда же, по мнению твоего деда, пошел королевский род? — Крейган был настроен скептически.

— Думаете от Богов? Избранные? Ха! Когда людишки только выучились делать оружие и с яростью истребляли друг друга, они весело грабили чужое добро. Ну, прям как сейчас в цивилизованном мире! Токмо лозунгами не прикрывались, ибо, как я уже говорил, не имели в головах заумного дерьма.

— Становишься банальным, — поморщился Крейган. — Не повторяйся.

— Добро делили поровну. Долго такой порядок вещей всех устраивал. Пока однажды первый из воинов в дружине не взял себе большую часть. Молча взял и взял. Второй по силе воин возмутился и потребовал честного дележа. И был разрублен. От башки до яиц, хе-хе. А остальные смолчали. Понимаете меня? Не кинулись на сильнейшего и не разорвали его. Остальные — знавшие, что они слабее, просто приняли такой порядок вещей. В обмен на то, что самый сильный обеспечит им в случае чего защиту друг от друга. Первый всегда получает больше! Первый стал королем. А его лизоблюды состряпали сказку про Избранность Богами!

— Истинно так, — неожиданно добавил альбинос. — Разница между людьми и богами в том, что боги слагали мифы о себе еще при жизни. И в этом мы полностью готовы помочь вам.

— О! Эй, университет, вишь чего тебе умные люди говорят? — со значением поднял палец Наместник. — Ты один, похоже, сомневаешься. Цекут?

— Я с вами. Ежели Дракон мертв, то надо жить дальше, — предводитель Косарей выглядел вполне убежденным. Его вообще было легко в чем-то убедить. Крейган всерьез задался вопросом, как такой недалекий человек мог стать предводителем одного из драконьих крыл.

— Золотые слова, — сказал харранец, взявший на себя роль подпевалы Эйстерлина. — Надо жить дальше.

Крейган углубился в свои мысли, нервически покусывая губу. Все молчали.

— Если сейчас откажешься, Крейг, то придется, потом быть самому. Совсем.

— Если сейчас соглашусь, то фактически признаю твою власть.

Наместник соболезнующе покачал головой.

— Так, что?

— В сущности, мне наплевать на твою власть. Но я не собираюсь довольствоваться обещаниями. Особенно сейчас, когда на моих глазах уходит целая веха. А я нерешительно отношусь к новым веяньям. Для того чтобы я согласился на вашу авантюру, нужно кое-что весомое.

— Золото?

— Много. Очень много золота нужно, чтобы я преодолел собственную внутреннюю робость.

Альбинос снисходительно взглянул на Крейгана и тихо хмыкнул. Должно быть, подумал о продажности этих жадных дикарей. Наместник же выглядел целиком и полностью довольным.

— Есть, — возбужденный Зебарий появившись из-за поворота облупившейся халупы, подскочил к чинно сидящей на лавочке Велари. — Они появились!

Велари оторвалась от чтения тонкой книги в кожаном переплете и, не глядя на Зебария, ровно спросила:

— О чем речь? Кто появился?

Зеб присел рядом и, сдерживая желание сейчас же бежать писать отчет Наместнику, кратко изложил:

— Мой человек прислал с почтовым голубем донесение. На востоке, неподалеку от Лейтны не далее чем вчера ночью сожгли сторожевой кордон.

Велари снова углубилась в чтение. Модная широкополая шляпа и спадающие на плечи и воротник, шелковистые пряди темно-русых волос скрывали выражение зеленых глаз. Зебарий сидел достаточно близко, лишь чтобы оценить легкий аромат герани, исходящий от дивных волос.

«И когда успевает за волосами глядеть? Ишь, какая расселась — ногу на ногу! Читает! Грамотная! Одно слово баба! Белоручка. Даже здесь среди загаженного городка, среди помета, навоза и сранья, сидит себе на лавочке да книгу в белых рученьках тискает! Личко шляпой прикрыла — знатная госпожа вишь ли! И не замарается. Баба! На кой она меня в эти Кобыляки приволокла? Ясно же, что не здесь Эмиль пропал…»

Велари читала долго. Посматривавший к ней в книжку Зебарий с трудом разбирал какие-то полузнакомые символы и непонятные рисунки.

«Магия… колдовские штучки».

Они сидели на лавке в тени раскидистой вишни. Гнездившиеся под крышами окрестных домов воробьи с веселым чириканьем обсели деревце. На углу кривой улочки, возле развешанных на веревках рубашек и штанов переругивались визгливо две прачки. Третья с видом морального превосходства в сторонке складывала обсушенные вещи в корзину. Звонкие перестуки доносились из каменной обители колесника. Крестьянки в грубоватых платьях с чепцами и платками на головах, проходя мимо, с любопытством поглядывали на необычную парочку. Девицы помладше украдкой вздыхали по дорогой одежде Велари. Парни просто пялили глаза на необычную девку.

Велари читала. Зебарий бросал небольшие камешки в скачущих по земле голубей и сидящего на заборе кота, молча злясь. Птицы отпрыгивали в стороны, трепеща крыльями. Кот презрительно дергал полосатым хвостом, щурясь при попадании камешков и в целом игнорируя человеческую наглость.

— И? — наконец спросила Велари, перелистывая страницу. — Сожгли. Кто?

— Черные всадники в облачении Драконьих Призраков, — изображая скучающее безразличие, зевнул Зеб. — Налетели на кордон, посекли стражу. Все сожгли.

Покосившись, он обнаружил, что Велари вертит в руках книгу, рассматривая какую-то бессмысленную гравюру.

— Откуда это известно? — налюбовавшись, вернулась она к выспрашиванию.

— Уцелело четверо стражников.

— Сбежали?

— Всадники их отпустили. И поскакали дальше. Если хотим догнать беглецов нужно торопиться, — терпеливо, почти мягко, как ребенку принялся растолковывать Зебарий. — Пока есть надежда выйти на след. Наместник должен знать.

— Узнает, — она изволила отложить книгу. Щелкнули металлические застежки, исполненные в виде змеиных голов. — Обязательно узнает. И о всадниках. И о беглеце. Куда, по-вашему, направились те черные всадники?

«Даже не глянет в мою сторону… как будто о своем думает. Эх, быстрей бы избавится от такого „специалиста“. Грамотная…»

— Не иначе в Танцевальню. В том направлении можно двигаться только к Танцевальне. Или к Царству. Или…

— А вот это уже совершенно не важно. Не важно, куда направились всадники. Если это были разыскиваемые нами беглецы… то я только что получила подтверждение. Скорее всего, Дракон жив. Иначе с чего бы Драконьи Призраки, так ловко избегавшие сетей вашей агентуры, перед самым окончанием своего пути выкинули эдакую глупость? Поджог. Убийства. И свидетели. Живые. Наместник и сам узнает о налете.

— Какая связь между жизнью Дракона и поджогом?

Вместо ответа Велари просто стукнула ладошкой по переплету книги. Но, заметив, непонимание все же объяснила:

— Есть такой приём у шулеров и ярмарочных трюкачей. Они любят отвлечь внимание. Привлечь к чему-то яркому и кричащему. В тот момент как вы следите за обманкой, делается основная работа. Трюк. Хотят отвлечь наше внимание.

— А откуда они вообще могут знать, что мы сейчас идем по следу?

— Они и не знают. Это, скорее всего, делалось по предварительной договоренности. На всякий случай.

Курносый носик вздернулся повыше. Глядя куда-то в сторону, Велари позволила себе улыбнуться. В первый раз за все время их совместной деятельности.

— Никогда бы не подумала, что герой стольких страшных баек, почти легендарный Великий Дракон будет пользоваться такими штуками. Босяцкие приемчики. Даже смешно.

Внезапно она посмотрела на Зебария.

— Жди здесь. Я нашла.

Он уже хотел спросить, в чем дело, но девушка поднялась на ноги и, бросив Зебарию свою книгу, быстро направилась вниз по улице, неотрывно глядя в одну точку. Советник Наместника, успевши увериться в легком сумасшествии, царящем в голове «специалиста» проследил её взгляд. Заросший сорняками черный заборчик одной из многих непритязательных хат. Что она там увидела?

Шляпа качнулась в очередной раз, девушка была уже возле изгороди. На кулаке неожиданно блеснул, ловя солнечный луч, кастет. Резкий удар кулака… и заборчик затрясся под весом отлетевшего на него старичка.

Зебарий от удивления подскочил. Почему он не видел этого деда еще секунду назад? И куда подевался сидевший на заборе кот?

Старикан от неожиданности выронил из скрюченных пальцев длинную метлу. Попытался выскользнуть, но Велари двинула его коленом в бок и, угостив точным апперкотом под дых, прижала к заборчику.

Люди не находящиеся поблизости почему-то не обратили на избиение никакого внимания. Только бродячая собака, до этого мирно спящая в траве вскочила и раздраженно ворча, сбежала.

Серенький, заморенный с красным носом, торчащим из сивой бороды. Одетый в какую-то запыленную и буднично серую дерюгу. Какой-то чахлый, и незаметный.

Прижатый к забору локтем старичок зло шипел. Точь-в-точь кот. Зеб, чувствуя, как зашевелились на голове волосы начал понимать. И сжимая в потных ладонях книгу, стал медленно приближаться к стоящей спиной Велари.

— Не ожидал? — с ехидной ноткой в холодной деловом голосе, шепнула Велари. Забитый старик сверкнул глазами и тонко заурчал. Зеб заметил, как сжались так похожие на когти пальцы. Хотел крикнуть, предупредить, но этого не потребовалось.

Велари свободной рукой двинула старика в третий раз, и тот обмяк.

— Не дергайся. Положительней.

— Чееегооо хочешшшь? — резким мяукающим, а оттого более страшным голосом спросил Серый Старик, жмуря глаза. Люди по-прежнему не обращали на Велари и Старика внимания. Только на Зебария смотрели как на чудака, рассеянно поглядывая туда, куда смотрел он сам.

— Не тебя, не бойся, — придавив локтем чуть сильнее, успокоила Велари. — Надо про человека узнать. Был здесь седмицы две назад. Звали Эмиль. Куда подевался?

— Люууудеей спроооосиии.

— Молчат, сволочи. Больно пуганные. Поэтому спрошу тебя. А ты как прилежный мальчик все мне скажешь. Да? — еще один легкий удар подвиг зашипевшего деда, выдать некое подобие «да».

— Так, где же Эмиль? Видел? Слышал? Только не трепись, что не видел… давай сразу!

— Срааазууу? Деньгииии давуаааай!

Требование существа показалось Зебарию настолько невероятным, что он не поверил ушам. Но Велари живо подтвердила услышанное просьбой:

— Эй, советник, дай дедушке пару монет. Не много, а то нажрется дедушка вечером и будет буянить, людям пакостить. Дуката два.

Он вытащил кошель и, развязав тесемки, протянул золото, услышав раздраженное:

— Да не в руки, если не хочешь какую заразу подхватить! На траву!

Увидав желаемую мзду, корыстолюбивый старик прогорланил:

— Быыыыл, Эмммль! Искаааал, спрааашшшшивуааал. И пошоооол к злоооуму. Кроооувь. Смеееурть. Злоооуй, не люууубит чужииих.

— Злой? Какой такой злой?

— Бооороооуды режеееет. Крооооувьюууу от руууук разииит. Страааухуууу слууужиит.

— Дед, ты не забывай, что пока трезвый. Контролируй поток словесности-то. Хватит таинственного бреда. Ясней излагай — к кому там Деррида пошел?

— Цирюююльник. Щееетииина.

— Я давно подозревала, что цирюльники опасные и подозрительные типы, — Велари на мгновение задумалась, словно хотела спросить что-то еще. Потом сказала: — Ладно. Поверю на слово. Но учти, если соврал — найду и припалю хвост.

Отпущенный дед, с жадностью урча, подобрал трясущимися руками монеты, подхватил метлу, резко поведя ею в сторону девушки и советника и… по улице побежал, сердито мяукая, обыкновенный кот. В мяуканье Зебарию почему-то слышалась злая ругань. Недолго, поскольку кот случайно попался под ноги чуть не упавшему из-за него парню-сапожнику. И получил сильнейшее ускорение под хвостатый зад вкупе с рядом теплых пожеланий своей кошачьей мамаше.

Велари взяла свою книгу и молча пошла прочь. Зебарий потащился следом:

— Что это было?

— Коренной житель. В отличие от запуганных людей он более разговорчив. Только не обо всем его надо спрашивать. Про Дракона, например, спрашивать было нельзя.

— Аааа… — Зебарий закашлялся. — Я слышал, что для отыскивания таких существ надо применять магию или быть магом.

Услышавшая последние слова молодка, источающая серьезный запах сдобы, не без интереса взглянула на немолодого, но прилично одетого мужчину. Впрочем, тут же фыркнув, отвела глаза. Мужчина как-то несолидно волочился за женщиной в мужской одежде. Стыдоба!

— Нет. Не всегда. Можно и без магии. Надо просто быть наблюдательной. Смотреть внимательно.

«Ха! Внимательней смотреть? Куда ты там смотрела? Идет с важным видом… тоже мне гончая нашлась!.. Девка она девка и есть. Лишь бы задом крутить да личко умное строить… Вертихвостка!»

Добрая половина комнаты тонула в сумраке, только из высокого узкого окна падал на багряный ковер острый прямой луч света. Алые занавесы у окна были неподвижны.

Массивные забитые бумагами шкафы, поблескивая медными ручками, уходили темными абрисами в седую тень.

— Это честь для меня, Великий Дракон, — проговорил сидящий за высоким бюро. Не испытывая ложного стыда он сидел свободно, надежно укрытый темнотой. — Едва ли когда-то мне в голову приходила мысль о возможной встрече с вами в моем кабинете. Что могло бы быть достаточным поводом для вас оказаться в этой глуши?

В сухом и скрипучем голосе насмешки слышно не было.

— А что заставляет тебя самого скрываться в такой глуши? Опасения за свою шкуру и ничего больше.

— Да, — признал Оплетала, склонив голову. — Странное время. Необычное.

Я же смотрел на зачем-то установленную в кабинете на стене толстую металлическую пластину. С глубокими следами когтей.

— Мои соболезнования по поводу смерти вашего воина. И пропажи вашего попутчика.

— Пустое.

— Присаживайтесь, Великий Дракон. Хотите есть или пить?

Предложенный мне стул оказался резной поделкой достойной царского дворца.

— Может позже. Смотря, что предложит нам эта беседа. Неожиданная, хотя и ожидаемая. Как ты сумел договориться с Гуно?

Гуно Весельчак никогда не принимавший от меня заказов на работу, почему-то легко согласился поработать на Оплеталу. И даже довел меня с Ревазом до городишка Роврэна.

— Договариваться в моей природе, — Оплетала, пошевелился и его глаза на миг блеснули, уподобляясь звериным. — Договориться можно с кем угодно. Иные умудряются сделать это с самой Тьмой. А деньги делают чудеса. Прежде чем мы начнем, я могу задать вопрос?

— Валяй, — великодушно разрешил я. Настолько, насколько может великодушно говорить измаранный человек в рванье.

— Почему вы обращались к нам. Не к оставшимся у вас слугам или третьим лицам. Ко мне?

Вопрос был серьезным. Я почувствовал неподдельный человеческий интерес существа, которое человеком не являлось. И ответил также серьезно:

— Во времена кризиса идейности я полагаюсь на главный авторитет свободных людей. Их тягу к деньгам. Наемники бывшие наемниками с самого начала по-своему честнее и иметь с ними дело куда выгоднее, чем с разочаровавшимися в своих убеждениях фанатиками.

— Справедливо, — признало существо. Покосилось на притягивающую мой взгляд пластину и неожиданно пояснило: — Разрабатываю пальцы, чтобы кровь не застаивалась от постоянного сиденья на одном месте.

Я глубокомысленно кивнул.

— Как там моя Цитадель?

— Отвратительно, — вздохнул Оплетала. — День и ночь копаются люди Наместника. По всему у них прорезался интерес к беззаветно погибшей культуре и новейшей истории. Либо ищут деньги. Два дня назад я получал новые новости, так на тот момент из твоего бывшего дома вывезли тридцать повозок разного добра. Это то до чего они пока достали, ведь основные ценности здорово запрятаны провалившимися башнями. Да и добираться к Цитадели, разгребая скальные завалы очень непросто.

— Мародеры.

— Удивительно как вам удалось уцелеть, Великий Дракон. Но еще удивительней как у вас получилось вырваться из заслонов Эйстерлина.

— Все-то ты знаешь, — не скрывая горечи, хмыкнул я.

— Мое дело. Мой заработок, — спокойно подтвердил Оплетала. — В котором я лучший. После того, что случилось с господами магами. Магический мир содрогнулся и превратился в такие же руины как ваша Цитадель. Удивительное совпадение.

— И, правда, — нагло проигнорировал я скрытый вопрос. — А как же мир человечий отнесся к такой трагедии?

Существо напротив меня пожало плечами:

— Владыки всех мастей либо уже не упускают случая пнуть былое могущество, либо только доходят до этого. Люди попроще ничего не заметили. Хлеб растет по-прежнему, птица и зверь бродят. Мир замечательный, особенно когда в твой двор не врываются лихие всадники или не норовит поджечь его сильно поддатый маг-экспериментатор. В общем, людям глубоко плевать на так называемую трагедию — мало кому маги делали бескорыстно хорошо. Теперь же на них именно плевать. Но каждому народу по-своему. Триградью плевать глубоко, ибо оно вообще трясется в лихорадке. Как бы чего похуже войны не вышло.

— Это чего же? — с вызовом спросил я.

— Распада. Или массовой резни. Или того и другого. В Царстве народу плевать с оттенком сочувствия. Все помнят сказки о хороших дедушках-волхвах, так что в случае чего место в истории они себе обеспечили. А вот на место в настоящем особо рассчитывать не стоит, ибо Яромир вполне самостоятельный правитель и если волхвы не могут давить на него прямо, то место оных волхвов в Капищах. Пускай народу про умолкших Богов поют, и деньги на ритуалы собирают. Теперь самое время для подобных им, собирать деньги. В Эрце на трагедию магов плюют аристократично, возвышенно. По-философски. В Балбараше кажется, ничего не заметили — алхимия ведь не пострадала.

Я заскрежетал зубами. Саламат. Вот ведь сволочь — угадал с направлением. Теперь-то он со своим зверинцем на коне.

— Островитянам на друидов было плевать всегда. Так же как и друидам на островитян. Все по-прежнему — вежливое общение конунгов с хранителями миропорядка, умные речи. Как плюют на острове Харр мне неизвестно. Ясно только, что магический купол над островом исчез. И по королевским дворам зашелестели ножки харранцских послов. С некоторых пор видимо лучшему из земных государств, для того чтобы чувствовать себя в безопасности надо нечто большее, нежели холодное презрительное молчание из-за непробиваемой завесы. Однако справедливости ради замечу, что магия не иссякла полностью. Как показывает практика, артефакты сохранили свои силы. Надолго ли? Возможно, именно поэтому вчера мне стало известно о массовых самоубийствах магов всех мастей. Каким образом это происходит, я не знаю, но количество сведших счеты с жизнью волшебников исчисляется десятками.

Оплетала задумался и так же сухо неэмоционально выдал:

— Впрочем, магов много тысяч по всему миру, поэтому пока особенно беспокоиться на их счет не стоит. Вымирание вида откладывается.

— Интересно-интересно, — рассеянно пробормотал я, пытаясь найти связь. — Предпочту все же послушать о результатах ваших поисков.

Он кивнул, встал, разом увеличиваясь до такого размера, что едва не задел макушкой потолок и тут же сбавив в росте до более нормального. Подошел стелящимся шагом к шкафу и, порывшись там, выудил несколько листочков. Бросив на стол сел, и принялся читать, легко разбирая мелкую вязь символов в темноте:

— Тольяр. Рост четыре с половиной локтя. Худощавый. Один глаз закрыт повязкой. Получеловек, легко выдающий себя за человека. Бродяга с претензией на героизм. Личность с провалами и белыми пятнами в истории. Отец мелкий боярин из Сенского посада, на западе Царства. Ратибор Домыслович. Умер, когда парню было лет семь. Мать неизвестна, но, учитывая происхождение, вряд ли она была человеком. С семи аж до семнадцати лет про него ничего известно не было. Где был после смерти отца, выяснить не удалось — да и времени на это отведено маловато. Всплывает впервые в городе Мрежеве. Очутился среди заговорщиков. Как раз во время смуты против законного правителя царства — Борислава, папаши Яромирова. И против Семаргловых волхвов. Погуляли тогда славно, и когда дружина Борислава взяла мятежный город, оттуда мало кто живьем выбрался. Да и те преимущественно в колодках. Тольяр же ускользнул. С тем чтобы объявится через полгода в небольшом поселке со славным названием Хмельное. Село сгорело. Впоследствии на эту шумную личность немало озлился царский посадник и ближайшие два года прошли у Тольяра в догонялках. В которых — прошу заметить — он отличался небывалым везением. Везением попросту невероятным для такого щенка. Далее он снова исчезает года на полтора. По крайней мере, с территории Царства. Мелькает то в Восточном Эрце, то в Триградье. За сим пареньком тянется удивительно длинный след из мелких делишек — обманы, плутовство, шулерство. Своим особенным происхождением доставляет немало хлопот добропорядочной нечисти. Никого по счастью не истребляет, но возможности намять бока зазевавшемуся лешему не упускал. Потом снова исчезает уже на год.

— А что выследить исчезновения никак нельзя? — не утерпел я. — Странно слышать от такого профессионала стыдливые слова «исчезает». В мире ничего не исчезает бесследно.

— Дайте мне больше денег и времени, тогда ваш упрек потеряет смысл, — кажется Оплетала ухмыльнулся. Но тут же взял себя в руки и казенным голосом продолжил:

— Вынырнул Тольяр совсем недавно. В Царстве, где снова ввязался в какую-то темную историю, связанную с волхвами. Парню определенно неймется с волшебниками, нет, чтобы подыскать себе нормальную девушку, и остепениться, он снова бродяжит. Заглядывал вроде бы даже в Веселост.

— Это так называется проклятое заколдованное село? Опасное место, где правят бал чудовища?

— Оно самое. После этого целенаправленно двигался в Триградье. Участвовал в Черном Сходе, — Оплетала взглянул на меня. — Постоянных знакомств не поддерживает, общался с массой народу. Всегда в движении.

— Грустно.

— Еще как. Но куда более грустно складываются дела двух других особ, о которых вы желали узнать. Женщина по имени Астис, скорее всего, выдумана. Миф. Иллюзия. Нигде и никогда не проявляла себя. Людей знакомых с ней мы пока не обнаружили. Упреждая вопрос о вашей наложнице, также отвечу, что искать её следы, когда вокруг топчутся конные сотни Грейбриса и косо поглядывают осведомители бесполезно.

— Женщина по имени Астис миф? Значит, выходит, что я общался с мифом. И миф стоял на расстоянии от меня чуть более близком, нежели то, на котором находишься ты.

Оплетала, по-птичьи склонил голову на бок. Помолчал, раздумывая над моими словами. Я не торопил, слушая, как за окном заливается соловей.

— Возможно, мы проявили не достаточную тщательность, — вымолвил он, наконец. — Что-то упустили. В любом случае поиски продолжаются. Теперь касательно третьего лица. Каллиграф из Каллигрума. Такой человек есть. Но ведет образ жизни настолько уединенный, что узнать какие-то подробности пока не удается. Кроме двух. У него целая закрытая академия, в которой обучаются четыре десятка учеников. Вторая — он маг. Очень сильный, если учесть, что регулярно поддерживает отношения с правящими родами Эрца. Древняя кровь патриарха магического искусства.

Оплетала перевернул свои листы, и осторожно взяв один, протянул мне.

— Здесь примерная карта Восточного Эрца. С расположением Каллигрума, — я, принимая карту, старался не обращать внимания на руку существа. На обсидианово-черные когти. — То, что удалось сделать за предложенный гонорар.

Некоторое время рассматривал испещренную дорогими чернилами бумагу. Тщательная и качественная рисовка.

— Слушай, Оплетала, а как ты умудрился за неполные три недели собрать столько всего? Магия ведь не действует и быстрое сообщение отсутствует? Да и десятку-другому человек такое найти в короткий срок не реально. У тебя уже есть готовые на всех сведенья? Или ты все же используешь свои способности к прорицанию? В чем фокус?

Он посмотрел на меня холодом нечеловеческих глаз:

— Пусть это будет моей профессиональной тайной. И маленьким личным секретом.

— Любопытно во сколько ты оцениваешь этот секрет? — подчиняясь внутреннему голосу делового человека и в первую очередь Властелина, для которого нет тайн, спросил я.

Холод глаз Оплеталы стал более колючим:

— Едва ли, — мягко ответил он. — Едва ли у кого-либо станет денег купить мои секреты. Есть вещи, которые не продаются. Людям, к сожалению, такое понятие неведомо.

Я смутился. И едва сдержал рвущееся с губ едкое замечание про нелюдь. Все же стоит проявить к нему хоть какое-то уважение. Хотя бы как к профессионалу.

— Тогда сделай одолжение, скажи, во сколько мне обойдутся твои услуги в дальнейшем. Продолжение поисков Астис. И кое-что еще. Кое-что требующее более тщательного подхода.

По моему голосу и выражению лица он понял.

— Извините Великий Дракон. В большие дела я не вмешиваюсь. Особенно когда нет гарантии, что вмешательство пройдет для меня и моего дела даром. Поиски же людей или устранение мелких неприятностей, — он отчетливо выделил слово «мелких», — обойдутся в полторы сотни балбарашских золотых дукатов.

М-даа. У меня этих денег нет. Зараза! Как может быть, чтобы у меня не было несчастных полторы сотни монет?!

— Я учту. И заплачу, столько сколько потребуется. Только доберусь до Хёргэ.

Оплетала, аккуратно вернул бумаги на место, оставив мне только карту. Потом только сказал:

— Делая скидку на ваше бедственное положение и наше долгое сотрудничество, я позволю себе сделать то, чего обычно не делаю. Дать вам совет, хотя это и перечит моим принципам беспристрастности.

— И какой же это совет? — чего я не ожидал от Оплеталы так это отступления от принципов.

— Не стоит вам сейчас ехать в Хёргэ. Совсем не стоит. Пока не уладите ваших дел, о природе которых я не знаю, однако ж, догадываюсь. Займитесь сначала ими. А Триградье потерпит. Подождет, хотя бы потому, что ему сейчас не до вас. У него сейчас много других забот.

— Я учту. Сможешь ли ты в случае чего выполнить одно маленькое поручение?

Он кивнул, поерзав на стуле. Под столом что-то клацнуло. Как будто когти ударились о паркетный пол.

— Если вдруг где-то неожиданно случится что-то явно магическое. Явно ненормальное. Сильно. Дай мне знать. Я заплачу.

— Не сомневаюсь.

«Не может быть чтобы, отняв у меня кольцо, она не использовала его силу».

Уже собираясь уходить, я вдруг решился спросить:

— Оплетала?

— Да?

— Почему ты занимаешься этими делами? Я имею в виду, ты ведь не человек. И на людей ты смотришь… иначе. Так зачем же?

Он хмыкнул. И даже не раздумывая, выдавая тем самым свою готовность к моему вопросу, сказал:

— Я смотрю на людей так, как они во многом этого заслуживают. Я, как и вы наделен сознанием, но это вовсе не означает, что животные, которых вы поедаете, сознания не имеют. Вполне справедливо если вас тоже будет кто-то поедать для разнообразия. Однако ж сегодня я человеческим ребрышкам предпочту ребрышки бараньи. Наступает трудное время. А в трудное время, время насилия и убийств мы существа Ночи значительно уступаем вам людям в истреблении друг друга. Хм. Поэтому я сознательно занимаю нишу в вашем обществе. Место, которое вы уступили мне сами, скатываясь в агрессивную дикость. Не удивлюсь если скоро мы все, займём места предпринимателей и процентщиков. Раз уж вы не желаете отвлекаться на долговременное планирование, этим просто обязаны заняться мы. Природа не терпит пустоты, но одобряет обмен. Перемену мест.

— Рискованное это занятие. Ох, рискованное. Все же я думал, у тебя иное жизненное предназначение. Охотник. Убийца.

— А жизненное предназначение очень размытое понятие, Великий Дракон. Как я уже сказал приходиться подстраиваться. Я от своей природы не отказываюсь. Я адаптируюсь к современным условиям. Повороты фатума штука непредсказуемая, в чем вы уже убедились и убедитесь в дальнейшем не раз. Заранее сожалею, ибо процесс будет болезненным.

— Когда-то мне говорили, что твой народ славился умением прорицать грядущее. Кроме шуток — это твое мне предсказание?

— Нет. Это жизненный опыт. Загляните на первом этаже к моему кладовщику. Скажете, что я просил выдать вам и вашему воину одежду. И покормить.