Итоги № 3 (2014)

Парообразное состояние / Политика и экономика / В России

Парообразное состояние

/ Политика и экономика / В России

Евгений Гонтмахер: «Поводов для социального взрыва в масштабах всей страны в наступившем году я не вижу»

О том, что новый политический год нам готовит, «Итогам» рассказал замдиректора Института мировой экономики и международных отношений РАН Евгений Гонтмахер.

— Евгений Шлемович, последние события — амнистия, освобождение Михаила Ходорковского, грядущая Олимпиада в Сочи, — поспособствуют ли все они радикальному улучшению имиджа России в мире?

— Если говорить об имидже России за рубежом, то ничего радикально изменить уже невозможно. Непоправимый ущерб был нанесен введением понятия «иностранный агент» для неполитических НКО, антигейским законом и запретом на усыновление наших сирот американцами. Власти сильно просчитались, полагая, что эти темы с точки зрения общественного мнения — такие же маргинальные на Западе, как и в России.

— Продолжится ли в наступившем году курс на либерализацию? Например, в виде корректировки упомянутых вами законов.

— Владимир Путин не раз повторял, что Россия нуждается в духовных скрепах. Президент считает, что норма — это человек, работающий на государство, а не на бизнес; который ходит в церковь и жестко находится в рамках неких общепринятых границ своего поведения. Только кто эти границы на самом деле задает? Стремление к централизации всего и вся, подконтрольности, единая школьная форма, единые учебники истории — все это вытекает из такого ложного, с моей точки зрения, представления о желании большинства. Такого рода усиление активности власти в прошлом году вошло в непримиримый конфликт с в целом либеральным западным общественным мнением. Однако отменять принятые решения Владимир Путин не будет, по крайней мере в ближайшие два года. И это означает, что реального улучшения имиджа России в мире также не произойдет.

— Быть может, либеральные шаги, сделанные властью под занавес минувшего года, призваны выбить почву из-под ног внутренней оппозиции, лишив ее поводов для критики?

— С моей точки зрения, ни одна из озвученных версий не является правильной. Что касается, например, Михаила Ходорковского, то тут речь идет о взаимоотношениях двух сильных личностей. Между ними имел место чисто управленческий конфликт, который сейчас по какой-то причине оказался исчерпан. То, что освобождение Ходорковского случилось перед Олимпиадой, — чистое совпадение. Другое дело — амнистирование активистов Greenpeace и ряда оппозиционеров. Это похоже на реверанс в сторону Запада. Что же касается внутренней оппозиции, то она для Владимира Путина просто не существует.

— Складывается впечатление, что россиян волнуют не имиджевые издержки страны, а вопросы собственного материального благополучия и безопасности...

— Народ волнуют не только материальные проблемы. За 2000-е годы власть смогла обеспечить относительно неплохие материальные стандарты большинству. Три четверти населения у нас к бедным не относятся. Да, люди, конечно, имеют материальные проблемы, кто-то живет от зарплаты до зарплаты, кто-то не может машину купить, улучшить жилищные условия, но все-таки это не та ситуация, когда нет денег на кусок хлеба. Так что поводов для социального взрыва в масштабах всей страны в наступившем году я не вижу.

— Фактор террористической угрозы — он значим?

— Терроризм, конечно, волнует россиян. Но только в тех местах, где непосредственно происходят теракты, это явление выходит на первый план в общественном мнении. В целом же это не центральный пункт национальной повестки дня. Пока, во всяком случае.

— Способна ли власть поддерживать стабильность в обозримой перспективе?

— Я думаю, что в ближайшие пару лет сможет, резервы еще есть. Будет происходить тихое и медленное угасание нашей экономики, а вместе с ней и политической стабильности, которое может растянуться на несколько лет. Ситуация начнет обостряться к 2018 году, когда пройдут очередные президентские выборы. К тому времени накопятся проблемы, которые станут существенно влиять и на социальное положение большинства. В 2014 году если какие-то политические катаклизмы и произойдут, то они будут носить внутриэлитный характер.

— Согласны ли вы с тезисом, что протестная активность в новом году переместится из Москвы в регионы, так как именно там наиболее остро ощущаются последствия экономического спада?

— Там уже начинают возникать локальные конфликты, в частности межнациональные. Москва в этом смысле более благополучна, здесь все-таки регион побогаче и ресурсы у местной власти есть. Я в целом согласен с выводом о перетекании протеста в регионы. Но это процесс очень медленный и пока малозаметный.

— Почему оппозиция так и не смогла воспользоваться периодом роста гражданской активности, наблюдавшимся в течение последних двух лет?

— Потому что общество еще не готово к активным политическим действиям «болотного» типа. Сейчас время интеллектуальных идейных вызовов. Оппозиция должна работать на поле производства новых смыслов, новых идей. Это очень тяжело, это неблагодарная работа, которая может оказаться еще и невероятно долгой. А просто выйти на улицу с требованием «Долой режим», это актуально для очень небольшого круга людей.