Итоги № 3 (2014)

Квоты на скрепы / Искусство и культура / Кино

Квоты на скрепы

/ Искусство и культура / Кино

Кинопродюсер Сергей Сельянов: «У нас, к сожалению, нет нормального диалога с министром культуры»

На днях министр культуры России Владимир Мединский заявил, что руководимое им ведомство готовит законопроект о квотировании доли иностранного кино в прокате и отмене льгот по уплате НДС при показе зарубежных фильмов. Чтобы, так сказать, защитить отечественного производителя. По мнению министра, необходимость подобного шага очевидна как для кинопроизводителей и прокатчиков, так и для представителей высшего эшелона власти. У Сергея Сельянова, кинопродюсера и главы кинокомпании «СТВ», на счету которой почти сотня снятых полнометражных картин, на сей счет иная точка зрения…

— Ну что, Сергей Михайлович, кина не будет? Зато появится квота имени Мединского?

— Знаете, разговаривая с журналистами, испытываю сложные чувства. Вам нужен яркий образ, хлесткая фраза, я же, простите, не за красивостями гоняюсь, а занимаюсь делом, составляющим суть моей жизни. Оно, это дело, огромно, поэтому вопрос о квотах кажется мне поверхностным, очень частным. Тем не менее отвечу. Создание искусственных барьеров и преград для иностранных фильмов было бы уместно, если бы американцы — а речь в первую очередь о них — вели себя в России агрессивно, добивались преимуществ, используя недобросовестную конкуренцию. Этого нет. Нас побеждают в честной борьбе. Тогда зачем квоты? Протекционизм нужен, но важны его форма и суть, понимание, в чем он заключается. Мединский ссылается на существовавшую в СССР практику, когда на экраны страны допускалось лишь шесть американских картин в год. Мол, тогда и был расцвет советского кино. Но давайте вспомним, что в Союзе производили около ста пятидесяти фильмов за год, а не восемьдесят, как сейчас. В это число входят и дебюты, и авторское кино, практически не влияющие на сборы в прокате. Рассчитанных на массового зрителя лент мы делаем до полусотни, не более. Как конкурировать с 650 американскими полнометражными картинами, ежегодно выбрасываемыми на рынок? Пусть до наших экранов доходит менее половины, но если резко ограничить их доступ, завтра отечественным кинотеатрам попросту нечего будет показывать. Статистика известна: в мире на каждых семи сеансах из десяти крутят фильмы, сделанные в США. При этом действует неумолимое, как закон всемирного тяготения, правило: из ста выпущенных кинокартин (все равно, где именно — в Америке, России, Франции или Индии) к просмотру пригодны лишь десять. После них зритель не жалеет о потраченных деньгах и времени.

— А остальные — брак, руда?

— Именно. В результате 65—70 штатовских фильмов снимают почти всю мировую кассу. А нам нечего им противопоставить. Альтернатива одна: или, как в восьмидесятые, выпускать хотя бы полторы сотни картин в год, чтобы пятнадцать из них полноценно работали и конкурировали с продукцией Голливуда, или повесить амбарные замки на двери кинотеатров, перепрофилировать залы под мебельные магазины и автосалоны, как в девяностые. Это мы уже проходили. Нет, квоты не дадут должного эффекта. Известно, что примерно половина привозимых в Россию американских картин проваливается в прокате, собирая менее миллиона долларов. Конечно, лучше бы этого заокеанского мусора здесь не было, но, повторяю, у нас даже нет своего взамен. Вот в чем парадокс! Кстати, любопытный феномен. Когда отечественный зритель нарывается на плохой голливудский фильм, он легко это прощает. Выходит после сеанса и все забывает, как говорится, плюнул и растер. К родным кинематографистам отношение более пристрастное, нам не дают спуску. Но это психологический этюд. Если же вернуться к аналитике, то ответ прост: чтобы отвоевать долю рынка у США, надо самим снимать больше. И лучше. А лучше станет, когда будет больше. Прямая зависимость, сообщающиеся сосуды. Без роста производства российских фильмов ничего не выйдет. Людям необходимо предложить удобоваримый репертуар. Сегодня в нашем коммерческом кино крутится примерно поровну частных и государственных денег. Пропорция адекватная. Кинематограф — дело рискованное, вернуть вложенное получается далеко не всегда, поэтому и финансовую ответственность лучше делить. За частными инвестициями не заржавеет, если активнее заработает рычаг господдержки.

— Владимир Мединский говорит: пусть расцветают все цветы, но поливать мы будем те, которые нам нравятся.

— Фраза «Кто платит, тот и заказывает музыку», понимаете, она такая… ресторанная, кабацкая. А мы все же не из сферы «чего изволите». На самом деле я испытал бы великое счастье, если бы появился человек, который знает про кино все намного лучше нас. Он пришел бы и сказал: «Серега, это не делай, вот то делай, и все будет отлично. Не прогадаешь!» Но таких людей нет, я ни разу их не встречал.

— Тем не менее Владимир Ростиславович взял российский кинематограф под свое крыло. Ну, примерно, как министр спорта стал бы тренировать сборную по футболу, поскольку ходил на стадион, сидел в ложе для почетных гостей и видел, как по мячику бьют.

— Нет, дело в ином. Никто нас не тренирует и не дает установок перед игрой… Поймите, мы, те, которые каждый божий день живут кинематографом, более других заинтересованы, чтобы российские фильмы получались качественными, пробивали аудиторию — от детей до стариков, чтобы наша страна гордилась своими режиссерами и актерами. Но это нельзя сделать по приказу. Поэты и художники лучше чувствуют время, точнее проговаривают и выражают его, нежели секретарь соответствующего творческого союза либо еще какой-нибудь начальник. Тематическое планирование хорошо известно с советских времен. Это путь в никуда. Кино не штампуется по идеологическому заказу. Вернее, снять-то можно, да только эффект будет нулевым. Недавно вот вышли фильмы про Валерия Харламова и Юрия Гагарина. Оба наши, российские. И герои те, о которых можно лишь мечтать. В итоге «Легенда № 17» продолжает собирать призы и награды, а «Гагарин. Первый в космосе» досрочно сошел с орбиты, хотя и получил поддержку родных Юрия Алексеевича, что весьма непросто. Почему так? Значит, дело не в выборе темы, а в исполнении.

— Поэтому заказывать фильм к юбилею Победы или семисот-сколько-то-летию Куликовской битвы бессмысленно?

— Нет, идеи замечательные, кинематографически весьма привлекательные. Вопрос в том, кто и как будет ставить задачу. В форме предложения или приказа. Важно, чтобы тебя слушали и слышали. У нас, к сожалению, нет нормального диалога с министром.

— А в результате?

— А что в результате? Живем. Каждый своей жизнью… В России постоянно что-то меняется. В этом даже есть определенный интерес. Посмотрим, что произойдет дальше. Мы преданы нашему делу и занимаемся им, как умеем. Стараемся наилучшим образом… Но соль в том, что зритель строит нас гораздо жестче, чем любые начальники. Может ли министерство работать над проектами, которые кажутся ему важными? Должно! С девяностых годов прошлого века власть не занималась содержательной частью кинематографа. Вообще никак! Да, хорошо бы выбрать несколько тем и вступить в разговор с профессионалами, отдавая при этом отчет, что начинать надо с пары масштабных проектов в год. Как ни крути, отчетливо ощущается дефицит квалифицированных кадров — режиссеров, сценаристов, операторов, монтажеров, продюсеров… Даже если появятся бюджеты, снимать будет некому! Это к вопросу о системе образования. О количестве и качестве. Вкладывать надо в человека. Но это тема для отдельного неспешного разговора.

— А что показал Новый год? Смогли российские фильмы хоть малость потеснить в прокате американцев?

— Первое место за «Хоббитом». Как в 2013-м. Вторыми, опередив «Холодное сердце», финишировали «Елки-3». Их сборы перевалили за миллиард рублей. Отличный показатель, с которым от души поздравляю Тимура Бекмамбетова и его Bazelevs. Франшиза работает, поэтому неудивительно, что уже объявлено: будут и «Елки-4», и «Елки-5».

— Вы ведь тоже клонировали «Ивана Царевича и Серого Волка».

— Собрали за праздники шестьсот с лишним миллионов рублей. Результат хороший, хотя мог быть лучше. Сделаем выводы. Мы же работаем еще над двумя полнометражными анимационными картинами — продолжением «Трех богатырей» и «Ивана Царевича». В десятке лидеров новогоднего бокс-офиса — пять российских фильмов. Год назад было три. В этом смысле есть прогресс.

— Фильм «Быстрее, чем кролики» что-то маловато зачерпнул из общей кассы. Только на девятом месте. «Квартет И» делал ставку на комедию.

— Да, картина прошла менее успешно, чем ожидалось. Может, не стоило выходить с ней в Новый год? У нас ведь большинство кинотеатров однозальные. Когда есть заведомые фавориты — «Хоббит», «Елки», «Иван Царевич», «Холодное сердце» и «47 ронинов», даже хорошему фильму сложно пробиться на экран… Прокат — сложная игра, смесь преферанса и покера. Нужно учитывать массу нюансов, чтобы не пролететь. Если подходить с точки зрения получения прибыли, наш кинематограф пока лишь отчасти можно назвать бизнесом. Масштаб не тот. Тут трудно много заработать. Есть куда более простые и эффективные способы.

— Сесть на трубу?

— Ну, например… Вы обратили внимание, что среди заметных продюсеров нет тех, кто пришел бы в наше ремесло из других бизнесов? Все люди из кинематографической среды. Это очень амбициозная зона. В нее идут люди, которых волнуют не только деньги. Не это стоит на первом месте.

— Когда Владимир Мединский заявляет, что содержательно Россия — кинематографическая держава номер один в мире, никто, мол, и рядом не стоит, вы с ним соглашаетесь?

— Не знаю, в каком контексте прозвучали эти слова. Если о прошлом, готов полностью подписаться. Да, Эйзенштейн, Пудовкин и Довженко — имена планетарного масштаба. Они не произведения киноискусства создавали, а мир переделывали. Таков уровень пассионарности у великих. Сегодня в этот ряд поставить, увы, некого… Содержательности в современном российском кино мало. Запрос зрителя на что-либо, кроме развлечения, отсутствует. И общество не подает сигналов. Но, кстати, раз уж речь зашла о традициях… Министр объявил недавно, что Музей кино по-прежнему остается неприкаянным. Нет для него подходящего места в Москве. Это очень печально. Там выросло не одно поколение молодых кинематографистов, было шесть залов, где крутилось разное кино, куда постоянно шли люди… И почему с Наумом Клейманом контракт продлили лишь на год, не понимаю. Чем говорить о былом величии, рассуждать о кодах и духовных скрепах, лучше бы построили новое здание для музея. Это и было бы дело…

— У каждого свои приоритеты. Министр, например, огорчен, что «Сталинград» Бондарчука не номинирован на «Оскар». Как считает Мединский, из-за политической ангажированности и пристрастности Голливуда.

— Это досужие разговоры. Все на свете в той или иной степени ангажированы и пристрастны. Вы вот в разговоре норовите ущипнуть Мединского. Или мне кажется? Не надо никогда искать крайнего. Как и повод, чтобы обидеться на кого-то. Знаете, как говорили еврейские мамы своим детям? «Учись лучше остальных, тогда и оценку не занизят». Вот и нам надо становиться намного сильнее любых оппонентов.

— Первым же ответом вы щелкнули меня по носу, сказав, мол, квоты — это семечки, ерунда. А что, по-вашему, главное, Сергей Михайлович? О чем надо говорить?

— Тема номер один — творческая составляющая. Если совсем просто, то сценарий. Вот с чем беда. У нас достаточно опыта, знаний, технических возможностей, чтобы снимать хорошие, качественные картины, но все начинается с истории. Есть прекрасные идеи, а воплотить их на бумаге, облечь в слова не могут. Настоящий сценарий не пишется, он строится, грамотно же собрать его в состоянии немногие. Это не совсем писательство или даже совсем не писательство. Там свои законы, их надо знать. Стоящих предложений, увы, мало. Эта проблема лидирует с огромным отрывом. Сценарный цех прогрессирует, но медленнее, чем хотелось бы.

— Вы много читаете?

— Очень. Нечеловечески. За год в компанию «СТВ» самотеком приходит до тысячи четырехсот сценариев. Когда-то просматривал все в надежде отыскать жемчужину. Сейчас большинство фильтруют наши редакторы, но кое-что ложится и на мой стол. В итоге отбираем от силы полтора текста, пригодных для работы. Остальное заказываем сами. И все равно переделываем по многу раз. Мы с вами можем долго рассуждать на тему масштаба личностей и их системы ценностей, но факт остается фактом. Неоднократно я предлагал авторам заплатить двойной гонорар при условии, что через полтора года смогу запустить по их сценарию фильм в производство. В противном случае просил вернуть аванс и небольшую сумму в качестве компенсации за погибший проект и потерянное время. Ни один не согласился!

— Когда в последний раз у вас было так, чтобы ах?

— В зрительском кино — с Петром Бусловым и его «Бумером». Прочел и понял, что сразу можно снимать. С тех пор минуло более десяти лет…

— Уже после смерти Балабанова опубликовали его последний сценарий «Мой брат умер». Прошла информация, будто картину может снять сын Алексея.

— Федор говорил, что хотел поработать с отцом, но журналисты предпочли истолковать услышанное по-своему… Пока не вижу, кому мог бы доверить этот фильм. Хотя допускаю: такой человек появится.

— Вам сильно не хватает Алексея?

— Тут даже говорить не о чем. Любые слова окажутся банальными. Леша был для меня больше, чем коллега и даже друг. Не стоит о грустном…

— Ладно, тогда скажите, чего вы ждете от 2014-го? Кино будет?

— Куда же оно денется? Вряд ли год получится особо удачным, так обычно и идет — волнами, но есть несколько интересных отечественных проектов. «Дирекция кино» во главе с Анатолием Максимовым запускается с масштабным фильмом «Викинг», Тимур Бекмамбетов собирается снимать картину в качестве режиссера, на подходе «Солнечный удар» Никиты Михалкова, «Левиафан» Андрея Звягинцева. Это первое, что приходит на ум. В любом случае надо дождаться результата. Как говорят кинематографисты, экран покажет.