Из города на Неве: Мореплаватели и путешественники

Жизнь для Флоры

Страстное увлечение ботаникой проявилось у Владимира Леонтьевича Комарова в раннем детстве. Оно было полно тяжких невзгод: рано умер отец, военный; отчим невзлюбил маленького Володю, а мать, занятая хозяйством и воспитанием младших детей, часто вовсе не замечала старшего. Но он забывал обо всем, когда видел вокруг цветы, травы, деревья. В этом пышном зеленом царстве он чувствовал себя бесконечно счастливым.

Отчего они, эти растения, такие разные? Почему одно растет на глинистом склоне, а другое выбрало себе песчаный холм? У этого цветка — яркие соцветия, а у того — тусклые, как бы покрытые пылью… Интуитивно он уже чувствовал, что это бескрайнее море листвы и цветов и есть то, что дает природе жизнь, полноту, красочность. Если бы можно было узнать все растения Земли, побывать в неведомых краях!

Все это будет, будет. Пока же горести не покидали его. Умерла мать, он остался круглым сиротой. Не желая жить в совершенно чужой семье отчима, тринадцатилетний Володя в 1882 году перебрался к родственникам. Их семья тоже нуждалась, и подростку пришлось заняться репетиторством. Так и шли день за днем: занятия в гимназии, приготовление уроков, чужие дети. Но оставалось время и на книги. Он зачитывался рассказами о путешествиях с красочными описаниями природы далеких стран. Какие, оказывается, удивительные растения там можно встретить!

Володя мечтал, чтобы скорее наступило лето. Тогда он опять сможет поехать к деду в Новгородскую губернию, жить на берегу светловодной Меты. Именно здесь он впервые начал собирать растения. Все дальше и дальше уводили его тропы. То в дремучий лес, таинственный и угрюмый, то на цветущие яркие луга, ласково обогретые солнцем. Когда поблизости уже не оставалось незнакомых растений, он уходил дальше — к рекам Тигода и Ловать, к Ильмень-озеру.

Окончив гимназию, Владимир решил поступать в Петербургский университет. Там на физико-математическом факультете было естественно-историческое отделение, где изучалась и ботаника. И опять не обошлось без препятствий. На этот раз на пути к любимой науке встали родственники. Они заявили, что из-за «увлечения цветочками» племянник… умрет в нищете. Своим необдуманным решением юноша прямо-таки обрекает себя на голодную смерть! Столь сильные выражения были, скорее всего, совершенно искренни. Ученых-ботаников в то время в России было еще очень мало.

И все же осенью 1890 года Владимир поступил в университет. Занятия сразу же захватили его, овладели всеми помыслами. Он слушал лекции выдающихся ученых, таких, как ботаник Андрей Николаевич Бекетов, основатель русской школы ботаников-географов; химик Николай Александрович Меншуткин, автор многих учебных пособий по химии; почвовед Василий Васильевич Докучаев, основоположник новой науки — почвоведения и автор знаменитой работы «Русский чернозем»; анатом Петр Францевич Лесгафт, убежденный материалист, создавший теорию физического воспитания, основанную на принципе единства физического и умственного развития человека.

Особенно большим уважением и даже почитанием пользовался у студентов Бекетов. Его слушали, затаив дыхание. Студенты встречались и после лекций — в кружке молодых ботаников. Кружок начал посещать и Владимир. Вскоре он сделал там несколько интересных докладов.

Миновала первая студенческая зима. Летом 1891 года Владимир отправился в Старорусский уезд Новгородской губернии. Вернулся, нагруженный интересными коллекциями. Его приняли в действительные члены Русского географического общества.

На втором курсе Владимир занимался не только ботаникой, но и другими естественными науками. Большую роль в формировании его мировоззрения сыграла работа Чарлза Дарвина о происхождении видов, которая изучалась в кружке Лесгафта. Комаров близко сошелся с Петром Францевичем и его учениками, твердо стал на позиции эволюционного учения.

Петра Францевича Лесгафта неоднократно преследовало правительство за прогрессивные взгляды. Был замечен полицией и студент Владимир Комаров. Со временем он серьезно поплатился за свои передовые научные и политические взгляды.

Комаров вошел в состав экспедиции, ехавшей в Среднюю Азию. Здесь он стал изучать горную флору по берегам реки Зеравшан, богатую и разнообразную, но тогда еще мало изученную. Древний восточный город Самарканд встретил путешественников ветрами, длинными тенистыми аллеями никогда не виданных ими деревьев— карагачей, шелковицы и орехов. Были тут и знакомые по северным областям, но необычайно пышные тополя и акации. Город пересекали неширокие канавы — арыки; глинобитные домики тонули в тенистых садах. А на полях от зари до зари не разгибая спины трудились до черноты загорелые люди.

Но вот и Самарканд позади. Путешественники в преддверии гор. Перед ними Пенджикент. Невдалеке от этого города они и начали изучать растительность полынных степей и приречной полосы. Как же все непохоже на природу родных новгородских равнин! Вдоль берегов Зеравшана пойменный лес — стеной. Тамариск, тополя, ивы опутаны вьющимися растениями — лианами.

А на горных склонах — шиповник, барбарис; лишь кое-где лиственные деревья. Еще выше — дико и пустынно. Только на западе склоны гор густо покрыты деревьями и кустарниками.

Все глубже проникала экспедиция в горы, и все больше записей появлялось в дневнике молодого исследователя. Он описывал не только растения, но и места, где они росли — характер речных долин, хребтов и слагающих их горных пород. Экспедиция проследила течение реки Ягноб, прошла вдоль ее берегов, трижды перебираясь через ненадежные снеговые мосты.

После окончания третьего курса Владимир изучил верховье реки Зеравшан. На этот раз он достиг грандиозного ледника, где она брала начало. Потом он открыл еще два ледника, до него не известных. Комаров дал образное описание растительного покрова в зависимости от высоты местности. Выяснилось, что многие растения, собранные им в этих местах, — новы для науки. Его статьи об этой экспедиции и сегодня представляют большой интерес.

Осенью того же 1893 года уже из Ашхабада Комаров с проводником и караваном верблюдов направился в глубь пустыни Каракумы. Сначала путь шел по окраине оазисй, потом по неглубоким пескам и растрескавшимся от палящего зноя глинистым такырам. Наконец, пошли сплошные пески, лишь кое-где поросшие кустарником.

Успехи молодого ботаника оказались столь значительны, что вскоре Русское географическое общество поручило ему провести исследование Унгуза — цепи впадин с солончаками (шорами) в Каракумах. Некоторые исследователи принимали Унгуз за древнее русло Амударьи или следы большой озерной котловины, куда прежде впадали Теджен, Мургаб и реки, текущие с Копетдага. Что же такое Унгуз? Загадка увлекла Комарова, и он решил ее разгадать. Ботаник Комаров уже твердо зналз в природе все взаимосвязано.

С 16 сентября по 14 октября 1893 года он прошел свыше четырехсот километров по пустыне, проводя измерения высот с помощью барометра. И, сопоставив результаты измерений с наблюдениями особенностей рельефа Унгуза, решительно опроверг предположение о существовании в центральной части Каракумов озерной котловины. Эта работа Комарова была признана весьма значительной, и Русское географическое общество присудило ему серебряную медаль — довольно-таки редкое явление: ведь награжденный был всего лишь студентом.

Зима 1893/94 года была загружена до предела. Занятия на последнем курсе университета, обработка гербариев, записей в дневниках, подготовка статей… Их предстояло написать несколько, но одну — во что бы то ни стало. Правда, речь в ней пойдет не о цветковых растениях, которые прежде больше других его интересовали, а о грибах.

Эта тема возникла не случайно. Ему предложил ее один из его учителей, профессор X. Я. Гоби. Когда Комаров размышлял над своей будущей статьей, перед его глазами вставали картины, которые он наблюдал на полях Средней Азии. Люди в серых халатах с опаленными безжалостным солнцем лицами трудились там, отдавая все силы будущему урожаю. Но далеко не всегда этот тяжелейший труд вознаграждался. Дело в том, что многие сельскохозяйственные культуры поражали особые грибы. Комаров надеялся, что его статья о распространении разнообразных грибов поможет борьбе с этим злом. Он охарактеризовал 106 форм грибов. До этого в Средней Азии было известно только 38 форм. Комаров был удостоен золотой университетской медали.

В 1894 году Комаров окончил университет с дипломом первой степени и золотой медалью. Он остался при кафедре. Однако полиция была отлично осведомлена о его близости к революционной молодежи, и в Петербургской судебной палате он находился в числе подследственных. Его даже временно лишили права въезда в Среднюю Азию: как же, ведь он и там мог распространять крамолу!

Вот что рассказывает о тех трудных временах сам Владимир Леонтьевич: «По окончании университета я оказался под опекой судебной палаты и лишенным права выезда. По плохому здоровью был освобожден от военной службы, и надо бы искать постоянного заработка, а между тем всюду требовалось пресловутое «свидетельство благонадежности», которого я, как подследственный, получить не мог».

Помощь молодому ученому пришла со стороны Географического общества. Комарова прикомандировали к экспедиции, направлявшейся на трассу будущей Амурской дороги. Однако еще около полугода пришлось потратить на хлопоты в полиции, чтобы получить наконец-то разрешение на выезд из Петербурга.

Но желающих ехать «на край света» было немного, и в начале 1895 года Владимир Леонтьевич отправился в Хабаровск. Он добирался туда из Владивостока, а во Владивосток попал из Одессы, плыл «морями и океанами» через Суэцкий канал, Сингапур, Нагасаки. Из Владивостока Комаров прибыл в Приамурье.

Задачей экспедиции было определить условия освоения земель вдоль трассы железной дороги. Здесь Комаров быстро закончил свою часть работы, но на зиму остался в Благовещенске: писал большую статью о дальнейшем развитии Амурского края. Стержнем ее был важный вывод о возможности широкого развития здесь сельского хозяйства, а значит, и заселения края. К этому вопросу Комаров подошел не только как ботаник-естественник, но и как экономист.

Появление этой статьи в Петербурге, в «Известиях Русского географического общества» привлекло к ней большое внимание.

Но Комарова увлекли новые планы и идеи. Вспоминая о том периоде своей жизни, он писал: «Не желая возвращаться в Петербург с теми незначительными результатами, которые удалось собрать в 1895 году, я обратился к Русскому географическому обществу с предложением послать меня в Маньчжурию. Это оказалось возможным: нашлись средства, пожертвованные когда-то обществу на изучение Маньчжурии А. М. Сибиряковым (русским золотопромышленником, принимавшим участие в организации и финансировании ряда экспедиций, изданий, посвященных освоению Сибири, и автором нескольких работ о ней), — и следующие два года я ездил на средства общества, сообразуя свой маршрут исключительно с научными целями».

Маньчжурия, а затем и северная Корея открыли Комарову многие закономерности в жизни растений. Во время путешествия по этим странам в течение 1896 и 1897 годов он собрал богатейшие гербарии.

В своих научных отчетах о путешествиях и в географических очерках Комаров давал подробную характеристику стран, где он бывал, освещая не только их природные особенности, но и жизнь, быт населения. Кроме того, он показывал результаты влияния человека на природные ландшафты. За исследования в Восточной Азии Русское географическое общество присудило Комарову в 1897 году премию имени Н. М. Пржевальского. Тем самым его работы были признаны как бы продолжением исследований этого великого путешественника.

И снова напряженный труд: обработка материалов дальневосточной экспедиции, преподавание в Петербургском университете. В 1898 году Комарова допустили к ведению практических занятий. Но его увлекало еще многое: изучение обширной ботанической литературы, гербариев Ботанического сада. В октябре 1899 года ои был утвержден здесь на должности младшего консерватора гербариев.

В 1901 году вышел первый том грандиозного труда «Флора Маньчжурии». Сдав магистерские экзамены и представив в Петербургский университет эту работу, Владимир Леонтьевич в 1902 году защитил диссертацию, получив первую степень — магистра ботаники.

Не дожидаясь получения звания приват-доцента Петербургского университета, он в мае того же года по совместному поручению Географического общества и Ботанического сада уезжает в Восточный Саян. С ним в это путешествие направляется ботаник А. А. Еленкин. Из Иркутска они держат путь в долину среднего и верхнего Иркута. Они обошли вокруг озера Хубсугул и поднялись на высшую точку Восточного Саяна — гору Мунку-Сардык (высота 3491 метр). Перед ними открылась панорама красивейших гор и долин Монголии. В Россию возвращались через трудный Гарганский перевал. Пришлось переправляться вброд, с риском для жизни, через широкую и быструю Оку (приток Ангары) и один из ее притоков.

Комаров нашел следы значительного оледенения в районе массива Мунку-Сардык; им была установлена связь распространения базальтов с разломами земной коры и основными геологическими структурами области— гигантским провалом, заполненным водами озера Хубсугул, сдвигом, вызвавшим появление хребта, и с вулканическими извержениями.

Комаров сделал важный вывод, что вся теплолюбивая третичная флора Восточного Саяна вымерла во время ледникового периода, и на территориях, освободившихся от ледников, появились исключительно северные виды растений. Ученый указал неиспользованные прекрасные пастбища в бассейне реки Оки, охарактеризовал особенности сельского хозяйства этого района и предсказал возможные пути его развития. «Прочтите написанное великолепным литературным русским языком описание поездки, составленное В. Л. Комаровым, — сообщал Ю. М. Шокальский, — и вы убедитесь, что география составляет сущность всего исследования. Конечно, попутно были достигнуты и богатые ботанические результаты, но они получены как бы на основе географических исследований, с которыми они связаны органически, тем самым подтверждая… зависимость между географическими условиями местности и растительностью, образующую издавна тесное единение между географом и ботаником».

По возвращении из путешествия по Монголии Владимир Леонтьевич был утвержден в звании приват-доцента. Он читал теоретическую систематику, приблизительно соответствующую современному введению в дарвинизм. Хотя его курс, как и все курсы приват-доцентов, был необязательным, аудитория всегда оказывалась заполненной до отказа. Он читал живо, интересно, а главное — сопровождал лекции демонстрацией обширного материала. При полных аудиториях проходили его лекции и на курсах Лесгафта.

В тот же период он много времени посвящал работе в Ботаническом саду. Как старший консерватор, он впервые взялся за обработку китайских и монгольских растений, собранных до него русскими путешественниками.

Исключительное трудолюбие ученого, а без него не может проявиться даже выдающийся талант, позволяло ему также готовить к печати продолжение капитального труда «Флора Маньчжурии». Обе части второго тома вышли в течение двух лет после окончания путешествия и были с одобрением встречены ботаниками. Общий объем всех трех частей этого труда составил 853 страницы. В нем было приведено описание 1682 видов растений Дальнего Востока, из которых 84 — новых для науки. Автор дал не только результат обработки собственных сборов и физико-географических наблюдений, но и критическую сводку изысканий предшествующих флористов и географов.

«Флора Маньчжурии» была отмечена премией Российской Академии наук имени Карла Бэра — знаменитого естествоиспытателя. Международная Академия ботанической географии наградила Комарова медалью с портретами Карла Линнея, основателя систематики растений, и Жозефа Турнефора, ботаника, известного своими путешествиями по Востоку.

Грянула первая русская революция. Мог ли стоять от нее в стороне передовой ученый? Как свидетельствует известный русский ботаник профессор Б. К. Шишкин, в тот трудный период Комаров «помогает организации явок для членов Центрального Комитета партии большевиков, выступает на митингах, активно участвует в общественном подъеме страны… молодой ученый подвергается притеснению со стороны университетского начальства. Его вынуждены допустить к чтению лекций и руководству студенческим ботаническим кружком; однако, для того чтобы нарушить нормальный ход его занятий, создаются различные препятствия. Так, например, Владимир Леонтьевич для своих лекций не получал определенной аудитории, начальство каждый раз сознательно их меняло, и студентам приходилось разыскивать своего любимого преподавателя. Но несмотря на все ухищрения реакционеров, лекции Владимира Леонтьевича никогда не срывались».

С января 1906 года Комаров начал читать ботаническую географию на Высших женских естественнонаучных курсах Лохвицкой-Скалон, а со следующего года — также и ботанику, и систематику растений. Здесь ученый организовал для новой кафедры сбор, подготовку и систематизацию наглядных пособий, создание гербария. Большую помощь в этих делах оказала ему группа студенток-энтузиасток, среди которых была и Надежда Викторовна Старк, будущая жена Владимира Леонтьевича.

Можно поражаться многообразию его интересов. Летние каникулы 1907 года Владимир Леонтьевич посвящает обследованию северного побережья Онежского озера. Он выезжает туда вместе с пятью студентами, членами ботанического кружка Петербургского университета (этим кружком он руководил много лет).

В том же году Комарова избрали редактором «Трудов СПБ общества естествоиспытателей». На этой должности он оставался в течение тридцати лет.

В 1908 году Географическое общество направляло экспедицию на Камчатку, и Комарову предложили возглавить ее ботанический отряд. Своеобразный мир Камчатки поразил ученого. Та же параллель, что и у Варшавы, — а в конце мая еще всюду снег! Хмурое небо. Серое, неприветливое, почти всегда волнующееся Охотское море. Действующие вулканы с дымом и огнем над жерлом и потухшие, с озерами в кратерах. Горячие ключи и реки с ледяной водой…

Больше всего удивляло сочетание тундровой растительности и высоких непроходимых стен кедровника, через которые приходилось прорубаться.

Реки с берегами, устланными рыбой «сненкой», метавшей икру в верховьях, а затем погибавшей, и другие, искрящиеся живой рыбой, которую медведи вылавливают когтистыми лапами. Край суровой, но богатейшей природы и резких контрастов!

Заниматься лишь растениями, когда вокруг столько интересного, необыкновенного, впервые встреченного, ботаники просто не могли. Отряд стал изучать все: и растительный покров, и животный мир, реки и озера, геологическое строение и рельеф местности. Велись даже метеорологические наблюдения. За два лета отряд ботаников дважды пересек полуостров, прошел две тысячи верст. Исследованиями была охвачена вся территория — от Петропавловска и Большерецка на юге до Тигиля на севере у Охотского моря и Усть-Камчатска на берегу Тихого океана. А какие коллекции были собраны!

Вернувшись в Петербург, Комаров опубликовал свои впечатления об экспедиции в статьях, выступал с сообщениями на заседаниях Географического общества. Тем временем начался учебный год. В Петербургском университете он начал читать новый курс «Теория видообразования». В его основу были положены наблюдения и выводы последних путешествий. И опять — аудитория полна.

Новый труд ученого «Введение к флорам Китая и Монголии» был представлен в качестве диссертации на соискание степени доктора. Защита проходила в феврале 1911 года в Московском университете. По оценке Б. К. Шишкина, эта диссертация стала «одной из лучших систематических и ботанико-географических работ, какие когда-либо выходили на русском языке».

Научный авторитет Комарова рос. Вот и еще одна новая книга увидела свет — «Путешествие по Камчатке в 1908–1909 годах». Она вышла в 1912 году и имела большой успех. Даже спустя 27 лет академик В. А. Обручев писал: «Отчет ботанического отряда еще долго останется одним из лучших описаний Камчатки, справочной книгой для всех, кто интересуется природой и жизнью этой отдаленной окраины Союза». Еще более высоко отозвался об этой работе крупный советский геоботаник академик В. Б. Сочава.

В 1913 году Комарову предложили возглавить экспедицию переселенческого управления на юге Уссурийского края. Предстояло изыскивать земли, пригодные для задуманного переселения крестьян из Европейской России. Экспедиция обследовала обширнейший район — пространство от Северного побережья залива Петра Великого до озера Ханка. Каждый год приносил все более интересные результаты. Исследования флоры Дальнего Востока находят отражение в его работах, рисующих красочную картину природы и перспектив дальнейшего заселения и освоения края.

В 1914 году по представлению нескольких академиков— в их числе был и И. П. Павлов — физико-математическое отделение Академии наук избрало В. Л. Комарова членом-корреспондентом.

Комаров публикует статьи «Приморская область. Южно-Уссурийский край (Ханкайская экспедиция)», «Что сделано в России в 1915 году по культуре лекарственных растений». С 1915 по 1917 год ученый выпускает три издания справочника «Сбор, сушка и разведение лекарственных растений в России», который постоянно перерабатывает и улучшает. Труды Владимира Леонтьевича вновь отмечены Географическим обществом! в 1916 году ему присуждают медаль Ф. П. Литке.

Однако подлинно всенародное признание труды Комарова получили только после Великой Октябрьской социалистической революции. Суровое время потребовало настоящей самоотверженности от каждого истинного патриота. Комаров был таким патриотом, — он безоговорочно встал на сторону молодой Советской республики.

В 1918 году Географическое общество избрало Комарова своим ученым секретарем. На этой должности ученый оставался в течение тринадцати лет. В том же году он стал редактором «Известий Географического общества», а в Ботаническом саду был избран заместителем директора по научной части. Владимир Леонтьевич блестяще справился со всеми этими обязанностями. Никто доподлинно не знал, где и как в эти годы разрухи он доставал топливо, чтобы обогревать оранжереи. Но многие драгоценные растения, привезенные сюда из разных стран света, были сохранены.

Спустя два года академики И. П. Павлов, И. П. Бородин и Н. В. Насонов представили «Записку об ученых трудах Владимира Леонтьевича Комарова». В ней был обзор путешествий и опубликованных работ ученого. Она заканчивалась словами: «В. Л. Комаров может считаться одним из деятельнейших, талантливейших и широко образованнейших в естественноисторическом отношении ботаников наших вообще, и бесспорно является первым авторитетом по флоре Азии». В. Л. Комаров был избран действительным членом Академии наук СССР.

Даже в самые трудные годы гражданской войны Владимир Леонтьевич не оставлял мечты продолжить свои исследования в Приморье. Он всей душой рвался туда, но этот благодатный живописный край был в то время занят контрреволюционными бандами и войсками японо-американских интервентов.

И все же Комаров нашел способ продолжить изучение Приморья. Только «отправился» он туда весьма своеобразно: стал детально изучать ботанические сборы Н. М. Пржевальского, сделанные знаменитым путешественником в Уссурийском крае во время его экспедиции в 1867–1869 годах. Книга «Ботанические маршруты Н. М. Пржевальского» вышла в 1920 году. Спустя восемь лет появилась еще одна подобная — «Ботанические маршруты Г. Н. Потанина». Пришлось перенести маршруты Пржевальского и Потанина на карты, разобраться в их дневниках, связать дневниковые записи с этикетками, точно определить каждое растение… Такое было под силу только неустанному труженику, который не боялся никакой «черной» работы.

В 1925 году увидел свет «Малый определитель растений Дальневосточного края», подготовленный Комаровым вместе с его ученицей Е. Н. Клобуковой-Алисовой. Этот определитель оказал огромную помощь лесоводам, агрономам, работникам изыскательских переселенческих партий, а также студентам — будущим агрономам и лесоводам — всем, кто занимался освоением этого богатого края. Н. Е. Кабанов, известный ботаник, который в то время был студентом, вспоминает: «Почти все мы приобрели это важное для нас пособие. Сколько было «удач», когда с помощью его и других пособий мы могли определить растение, а если не удавалось, то стремились отправить его в Ленинград, и никому другому, как самому В. Л. Комарову».

Маститый ученый охотно отвечал на все вопросы, ибо по-доброму, по-отечески относился к молодежи. Давал он свои рекомендации и при подготовке все новых и новых экспедиций, которые отправлялись во все концы страны. Один из современников рассказывал: «Когда я приезжал в Петроград для подготовки экспедиции в Монголию, я в первый раз гостил некоторое время у В. Л. Комарова. С В. Л. Комаровым я виделся ежедневно утром, перед уходом на лекции или в гербарий, затем за обедом и дольше всего вечером, когда он отдыхал после трудового дня. В особенности в это время разговором с ним можно было поистине наслаждаться. Его шуткам, неожиданным сравнениям и интереснейшим воспоминаниям буквально не было конца. Но беседовать с ним вообще нелегко, ибо он требовал, чтобы его собеседник ловил его мысли на лету. Владимир Леонтьевич обладал необыкновенным остроумием и, кроме того, талантом о самых сложных вещах рассказывать чрезвычайно ясно и просто. Нередко за чаем, просматривая какой-нибудь привезенный с собой толстый научный журнал, он в двух-трех фразах общепонятно излагал содержание напечатанной в нем чрезвычайно трудной в теоретическом отношении статьи. От него, например, я впервые услышал о теории относительности А. Эйнштейна, причем излагал он ее настолько понятно, что и мне, не имевшему никакого отношения к физике, слушать было чрезвычайно интересно».

Уже в первые годы Советской власти Комаров сумел организовать ботаническое исследование Якутии — мало изученного края, который имел большое значение для развития многих отраслей народного хозяйства. В связи с этим важную роль приобретало знание его растительности. Комаров засел за изучение литературных и коллекционных материалов по якутской флоре. И подготовил новую работу: «Введение в изучение растительности Якутии». Она была опубликована в 1926 году.

В том же году он, как большой знаток Дальнего Востока, по поручению Академии наук СССР возглавил делегацию нашей страны на III Тихоокеанском конгрессе в Токио. В эту делегацию входили такие советские ученые, как Л. С. Берг, П. Ю. Шмидт и другие. В Японии советские ученые увидели изданные на японском языке тома капитальной работы Комарова «Флора Маньчжурии». Участие в этом конгрессе видных ученых России сыграло важную роль для упрочения авторитета советской науки за рубежом.

Владимир Леонтьевич постоянно выступал как пропагандист передовых знаний. Вот лишь один пример такого выступления: «Темой моего доклада, — говорил Комаров 23 декабря 1928 года на открытом заседании естественнонаучной секции научного общества марксистов, — является теория Дарвина. В текущем году ей минет 70 лет; человек, ее создавший, умер; люди, родившиеся в одном с нею году (1859), состарились, волосы их поседели и ноги дрожат, а теория по-прежнему молода. В чем же заключается ее привлекательность и сила, которые заставили всех нас бросить свои дела, свои занятия и прийти сюда? Не в совокупности приводимых ею фактов, ибо за 70 лет наука накопила много нового; сильна теория Дарвина тем, что в свое время совершила одну из замечательнейших культурных революций в науке, повернула ее так, что наука приобрела новые динамические свойства. Наука, главным образом сводившаяся к описанию факторов, к изображению природы, приобрела свою теорию и научила людей понимать вещи не в неподвижности, а в их развитии и движении. С тех пор натуралисты стали людьми, которые мыслят природу в историческом аспекте».

Все ярче проявлялись и способности Комарова как ученого-организатора. В 1929 году Владимир Леонтьевич был избран непременным секретарем Академии наук СССР. В марте 1930 года он был выдвинут на пост вице-президента Академии наук. После смерти академика И. П. Бородина в 1930 году он возглавил Государственное ботаническое общество. Одновременно стал редактором «Журнала Русского ботанического общества» (позже — «Ботанический журнал СССР»). Трудно даже представить, как у этого уже немолодого человека хватало сил для работы такого объема!

Это были годы первых пятилеток. Начался новый важный этап развития Академии наук СССР. Из ее разросшегося отделения физико-математических и естественных наук выделилась группа биологических наук. Комаров был избран председателем этой группы. Одновременно он оставался председателем Тихоокеанского комитета, а также комиссий по изучению Якутии и Байкала, продолжал организовывать экспедиции. Они были совсем не похожи на те, в которых до революции участвовал сам Комаров. В основу их Владимир Леонтьевич положил идею комплексного изучения природы и хозяйства. В Уральской экспедиции, например, были объединены геологи, почвоведы, биологи, ботаники, химики, специалисты по сельскому хозяйству, экономисты. Все они впервые в истории страны одновременно исследовали самые разные аспекты проблемы. Изучали и геологические закономерности формирования Уральского хребта, которые определяют расположение месторождений полезных ископаемых; выявляли и пункты первоочередной разработки природных богатств, рудные и энергетические ресурсы. Все это пригодилось Родине в годы Великой Отечественной войны, когда промышленность перебазировалась на Урал.

По инициативе Комарова в тридцатые годы была организована Кольская экспедиция, которая выявила большие минеральные богатства. Были созданы также Туркменская экспедиция, которая дала толчок к освоению природных ресурсов, республики, и Байкальская, — она составила карту огромного района, сделала его геологическую съемку, обнаружила новые полезные ископаемые. Все эти начинания Комарова со временем сыграли важную роль при осуществлении таких крупных народнохозяйственных работ, как устройство развитой системы оросительных каналов, постройка Байкало-Амурской магистрали и т. д.

Из-под пера Комарова один за другим выходили все новые и новые труды, которые отвечали насущным требованиям дня. Вместе с Е. Н. Клобуковой-Алисовой он в 1931 году выпускает двухтомный «Определитель растений Дальневосточного края». Авторы включили в него 1966 видов растений. Здесь были приведены также прекрасно выполненные рисунки 330 видов растений. Все это давало возможность глубоко познакомиться с флорой Дальнего Востока.

Но все же главной в научных интересах ученого стала многотомная «Флора СССР». Инициатором этого грандиозного издания был известный советский ботаник Б. А. Федченко. Его проект «Флоры СССР» появился в печати еще в 1929 году. Владимир Леонтьевич Комаров стал во главе этого крупного научного начинания в 1931 году. С первого до последнего тома секретарем редакции был ближайший сотрудник Владимира Леонтьевича Е. Г. Бобров.

Вопрос о создании «Флоры СССР» был окончательно решен на геоботанической и флористической конференции в феврале 1931 года. Она проходила в Ботаническом саду Академии наук СССР в Ленинграде. Комаров выступил на конференции не только с докладом «Цели и задачи издания «Флоры СССР»», но и принял на себя обязанности главного редактора этого издания. Кроме того, он взялся организовать работу группы авторов — систематиков и флористов. Большинство авторов были учениками выдающегося ученого-исследователя.

Было выпущено 30 томов «Флоры СССР». Последний из них — в 1964 году, спустя девятнадцать лет после смерти Владимира Леонтьевича. Издание открывалось его предисловием. Он написал для «Флоры» много статей, был главным редактором девяти томов.

Кипучая творческая работа словно бы вливала в ученого новые силы. Он постоянно в поездках: отправляется то на Дальний Восток, то в Сибирь, то на Кавказ. Хочет лично убедиться, что работа в экспедициях идет успешно. И чувствует: необходима реорганизация сил. Ведь невозможно обеспечить длительные и планомерные научные работы на окраинах необъятного Советского Союза лишь сотрудниками самой Академии. В 1931 году он выступил с идеей организации местных баз и филиалов Академии наук.

В 1932 году были организованы Уральский, Дальневосточный и Закавказский филиалы Академии наук СССР, а также ее Казахстанская и Таджикская базы. Все эти филиалы и базы стали новыми центрами научных исследований на местах, сыграли огромную роль в развитии экономики и культуры окраинных районов страны.

В июле 1936 года умер академик А. П. Карпинский. Встал вопрос: кто станет президентом Академии наук СССР? Мнение академиков было единодушным — Владимир Леонтьевич Комаров. Ученый продолжал писать, несмотря на занятость и нездоровье. За свою жизнь он создал около четырехсот работ, многие из которых переиздавались по нескольку раз.

Важнейшей его общетеоретической работой стала монография «Учение о виде у растений», опубликованная в 1940 году. В ней он подвел итоги своим сорокалетним изысканиям. В 1941 году за эту работу ученый был удостоен Государственной премии СССР.

Президент Академии наук решительно поддерживал развитие тех теоретических исследований, которые прокладывают новые пути в науке и технике. Важнейшим принципом их организации он назвал коллективный характер крупных работ, четкое планирование, сочетание в научном коллективе старых опытных и молодых творческих кадров, выдвижение и поощрение талантливой научной молодежи. Он предложил и важную идею о необходимости международного сотрудничества передовых ученых. Президиум Академии наук стал как бы оперативным штабом науки. На его заседаниях регулярно слушались доклады о работе академических учреждений, намечались основные направления исследований.

Началась Великая Отечественная война. Советские ученые под руководством Комарова энергично перестраивали всю свою работу на службу фронту. «Участие в разгроме фашизма, — писал Комаров в газете «Правда» 28 сентября 1941 года, — самая благородная и великая задача, которая когда-либо стояла перед наукой, и этой задаче посвящены знания, сила и сама жизнь советских ученых».

Многие сотрудники Академии наук ушли на фронт. Те, кто остался в тылу, сосредоточили все свои усилия на разработке оборонной тематики. Временная оккупация важнейших в экономическом отношении западных и юго-западных областей СССР в первые месяцы войны привела к необходимости срочно изыскивать и самым энергичным образом осваивать природные ресурсы восточных районов.

…Позади большой и нелегкий жизненный путь. Долгие странствия, работа над многочисленными научными изданиями, бессонные ночи в раздумьях о том, как ускорить победу над ненавистным врагом, о будущем отечественной науки. Энергия Владимира Леонтьевича казалась неисчерпаемой. Он выступал по радио с патриотическими речами, публиковал на страницах «Правды» и других газет статьи, проникнутые глубокой верой в победу правого дела и неизбежность краха фашизма, по-юношески страстно мечтал о грандиозном будущем родной страны.

В сентябре 1943 года, выступая на открытии общего собрания Академии наук, Владимир Леонтьевич говорил: «Созыв общего собрания Академии наук СССР с выборами новых академиков, с постановкой ряда научных докладов в самый решающий период небывалой в истории человечества войны представляет собой факт совершенно исключительного значения». В том же году он сумел организовать еще один, Киргизский филиал Академии наук СССР. Он приветствовал его открытие словами: «Гром пушек не заглушит в нашей стране голоса науки, а напротив, он вдохновляет наших ученых выполнять свой патриотический долг служения социалистической Родине».

В октябре 1944 года научная общественность страны отмечала 75-летие со дня рождения Владимира Леонтьевича Комарова и 50-летие его творческой деятельности. За выдающиеся заслуги, в особенности в области ботаники, и важные заслуги в деле организации советских научных учреждений Президиум Верховного Совета СССР присвоил Комарову высокое звание Героя Социалистического Труда. На сессии общего собрания Академии с докладами о научно-педагогической деятельности Комарова выступили виднейшие ученые страны — Л. С. Берг, Н. А. Максимов, Л. А. Орбели, Н. В. Цицин.

Кипучая жизнь Владимира Леонтьевича оборвалась 5 декабря 1945 года.

Дело выдающегося ученого было с честью продолжено его многочисленными учениками и соратниками. Имя же знаменитого ботаника и географа, талантливого педагога и организатора научных сил страны, пламенного патриота Родины, прочно вошло в историю русской и советской науки. Это имя присвоено Ботаническому институту Академии наук СССР, Ботаническим институтам Азербайджанской и Казахской академий наук, лаборатории морфологии и систематики растений Ленинградского университета, поселку на Карельском перешейке под Ленинградом, пику на Памире, вершине в горах Сихотэ-Алинь, ледникам на Тянь-Шане и Северном Урале… Почти 90 видов растений и несколько видов насекомых также получили его имя. Стипендии имени Комарова получают лучшие аспиранты Ботанического института Академии наук СССР, Главного ботанического сада Академии наук СССР, Института физиологии растений, Института истории естествознания и техники Академии наук СССР.

Идеи, которым Владимир Леонтьевич Комаров отдал свои силы и могучий талант, живут и еще долго будут творческим стимулом для новых поколений советских ученых.