Из города на Неве: Мореплаватели и путешественники

Отец русской географии

В то далекое время знаменитого путешественника и выдающегося географа Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского еще называли просто Петром Семеновым. Он был чуть ли не самым молодым сотрудником Русского географического общества. Вряд ли кто мог тогда — в середине XIX века — даже предположить, что его ждет блестящее будущее. Многотрудные путешествия по Тянь-Шаню, обширные научные труды, заслуженная слава прогрессивного общественного деятеля были еще впереди. А в те годы, о которых идет речь, у Петра Семенова позади оставались только естественное отделение Петербургского университета, работа в библиотеке общества да небольшая экспедиция по черноземному краю России.

Но именно тогда произошло поворотное событие в его жизни; внешне оно выглядело вполне обыкновенным. В 1850 году Петр Семенов вместе с группой других сотрудников Географического общества стал переводить с немецкого языка на русский капитальный труд географа Карла Риттера «Землеведение Азии». Русскому читателю предстояло узнать географические особенности стран, сопредельных России. Семенова в то время интересовало многое: энтомология и ботаника, живопись и история географических открытий. Однако вскоре именно география Азии стала для него делом жизни.

Вот как сам Петр Петрович рассказывал об этом: «Работы мои по Азиатской географии привели меня в течение последних лет к обстоятельному знакомству со всем тем, что было известно о Внутренней Азии. Манил меня в особенности к себе самый центральный из азиатских горных хребтов — Тянь-Шань, на который еще не ступала нога европейского путешественника и который был известен по скудным китайским источникам… Проникнуть вглубь Азии на снежные вершины этого недосягаемого хребта, который великий Гумбольдт на основании тех же скудных китайских сведений считал вулканическим, и привезти ему несколько образцов из обломков скал этого хребта, а домой — богатый сбор флоры и фауны неоткрытой для науки страны — вот что казалось самым заманчивым для меня подвигом».

К летнему семестру 1853 года Семенов был в Берлине. Он уже имел диплом магистра, но решил поступить в Берлинский университет: хотелось еще более глубоко изучить геологические и географические науки, послушать известных ученых.

Наиболее интересными оказались для него лекции Карла Риттера. В то время уже старик, ученый читал их вдохновенно, увлекательно. Он внимательно и сердечно отнесся к русскому слушателю: ему сообщили, что юный коллега занимается не только переводом его капитального труда об Азии, но и составляет дополнения к нему. В этих дополнениях будут содержаться все известные географические сведения о сопредельных с Россией странах.

«Риттер, познакомившись со мной, чрезвычайно полюбил меня, как своего переводчика и комментатора, — вспоминал Семенов, — и отсылал ко мне всех, интересовавшихся географией застенной Китайской империи и вообще Центральной Азии, говоря им, что с настоящим положением географических сведений об этих частях Азии я знаком ближе, чем он сам».

Занимаясь в Берлинском университете, Петр Петрович близко сошелся и с Фердинандом Рихтгофеном, впоследствии знаменитым географом и геологом. Но главной мечтой Петра Петровича было познакомиться с Александром Гумбольдтом, знаменитым естествоиспытателем, членом Берлинской Академии наук. Ведь именно он совершил в 1829 году путешествие по Сибири и к Каспийскому морю. Гумбольдт много занимался изучением вулканов и считал, что в Азии все величайшие горные поднятия созданы вулканическими силами. Петр Петрович написал Гумбольдту письмо с просьбой увидеться. Тот принял Семенова и выразил удовольствие, что загадочная страна Тянь-Шань будет наконец исследована.

Осенью 1853 года Петр Петрович много путешествовал по Швейцарии пешком, побывал в Бернских Альпах и на озерах. На следующий год в то же время он вновь прошел по нескольким горным маршрутам в Альпах, притом без проводника. Это стало своеобразной тренировкой. Прибыв в Италию, посетил Милан, Турин, Геную, Флоренцию. Основной его задачей в то время было изучение вулканов. В Неаполе он совершил семнадцать восхождений на Везувий. Ему посчастливилось наблюдать его извержение.

Интерес к вулканам не был случайным: ведь Семенову предстояло проверить предположение Гумбольдта о том, что Тянь-Шань — горы вулканического происхождения. А пока, побыв у дымящегося Везувия две недели, Семенов вернулся в Рим. Затем он посетил еще несколько городов Европы и весной 1855 года вернулся в Россию.

Однако прежде чем осуществится его мечта изучить Тянь-Шань, минует несколько лет. Эти годы не пройдут впустую. Семенов тщательно готовился к экспедиции. Петру Петровичу было как бы самой судьбой предназначено стать путешественником. Его детство прошло среди полей и лесов. Это рано определило его интересы — главным стал интерес к живой природе, к изучению родного края, его географических особенностей.

Он родился 2 (14) января 1827 года в Рязанской губернии, в селе Урусово Раненбургского уезда (ныне — Чаплыгинский район Липецкой области), в семье капитана в отставке Петра Николаевича Семенова, участника войны 1812 года. Мать, Александра Петровна, увлекалась садоводством, разводила в оранжерее редкие растения; она читала и переводила специальные книги по садоводству. Петр стал ее помощником в этой увлекательной работе. Дети часто ходили в лес, на луга, собирали гербарии.

Однако счастливая пора скоро кончилась. В 1832 году отец заразился тифом и умер. Мать слегла в нервной горячке. Состояние ее не улучшалось, и осенью 1834 года семилетнего Петра и его брата Николая увезли в Москву, в семью родственников. Спустя два года, уже вместе с матерью и сестрой, они перебрались в Петербург. Материальное положение семьи ухудшалось, жить в столице было трудно. После того как брат и сестра поступили в учебные заведения, Петр вместе с матерью весной 1837 года вернулся в деревню.

Кругом все цвело, в белой кипени утопали сады, а в их осиротевшем и обедневшем доме, прежде славившемся гостеприимством и достатком, было пусто и уныло. Времени у мальчика оказалось вдоволь, и он уходил в лес, в поля. Там забывались все невзгоды. Петр собирал коллекции растений, насекомых. Эти экскурсии, как вспоминал впоследствии Петр Петрович, «уносили его в какой-то чудный поэтический мир, которого двери были впервые широко открыты».

Мальчик стал перечитывать книги по садоводству, — теперь уже более серьезно, глубоко. Он интересовался латинскими названиями садовых растений, изучал по сходству с ними полевые, лесные цветы, определял их названия. Его внимание все больше стал привлекать и животный мир, в особенности насекомые; на дне оврагов он отыскивал раковины.

Так проходили летние дни, а зимой Петр зачитывался книгами; Пушкина и Крылова знал почти наизусть. Скоро непрочитанных книг на русском языке в их библиотеке уже не осталось. Принялся за французские. Благодаря урокам матери он к тому времени уже свободно разговаривал по-французски. Подобные занятия в какой-то мере восполняли отсутствие систематической учебы, но, конечно, не могли ее заменить.

Лишь в январе 1841 года, когда Петру уже исполнилось четырнадцать лет, в Урусове появился учитель — старичок немец Креймс, ботаник по специальности. Они пришлись друг другу по душе. Много часов подряд вели беседы о прочитанных книгах, о природе. Целые дни посвящали экскурсиям, собирая коллекции. Однако это счастье длилось недолго. Уже к середине 1841 года Креймс с большой грустью простился с учеником, а в сентябре Петр уехал в Петербург: решил поступить в школу гвардейских прапорщиков и юнкеров. В 1842 году он блестяще сдал экзамены и так же отлично начал учиться. В этой школе преподавали квалифицированные педагоги; среди них были профессора университета.

Летнее время юнкера проводили в лагере, получая по воскресным дням отпуска к родным. Но Семенов отпусков не брал, а все свободное время проводил с латинской грамматикой в руках или читал по-латыни. Дело в том, что намерения его в отношении «кем быть» изменились. Он начал энергично готовиться к экзаменам в Петербургский университет. Выбор будущей специальности он определил заранее: конечно, на естественное отделение!

Осенью 1845 года Петр Семенов осуществил свою мечту. Он стал вольнослушателем естественного отделения Петербургского университета, — это давало ему возможность закончить курс быстрее обычного: не за четыре года, а за три. Хотелось хоть немного наверстать упущенное время.

В студенческие годы Петр Семенов жил с братом и своим другом Н. Я. Данилевским на Васильевском острове. Данилевский сотрудничал в прогрессивном демократическом журнале «Отечественные записки». Благодаря этому все трое познакомились не только с талантливыми молодыми учеными, но и с известными литераторами, бывали на разнообразных собраниях и беседах. Так, не раз доводилось им посещать «пятницы» М. В. Петрашевского, квартира которого стала местом собраний прогрессивной молодежи Петербурга. Близкое знакомство с петрашевцами оставило глубокий след на гражданских воззрениях Семенова. Бывал на «пятницах» и Федор Михайлович Достоевский; с Семеновым они виделись и раньше — встречались на сборах военных училищ.

В 1848 году Семенов окончил университет и выдержал кандидатский экзамен. Начало трудовой жизни ознаменовалось немалым успехом: по рекомендации знавших Семенова членов Географического общества он в феврале 1849 года был принят в его действительные члены.

Пришло лето, и Петр Семенов вместе со своим другом Данилевским отправились исследовать черноземную область России. Цель — определить ее границы, характер почв, растительности. По дороге они заехали в село Русский Брод Орловской губернии. Там в то время находилась невеста Данилевского. Но не успели выехать из села, как их нагнал жандармский офицер. Начиналось «дело петрашевцев».

Петру Семенову пришлось продолжать экспедицию в одиночку. И как ни тяжело было у него на душе, он заставил себя выполнить намеченное. Вернувшись в Петербург, снова засел за перевод «Землеведения Азии».

После заграницы Петра Семенова ждало множество дел. Среди них два — самых важных: окончание перевода «Землеведения Азии» и подготовка к путешествию в Тянь-Шань.

В конце декабря 1855 года он представил совету Географического общества законченный перевод книги Риттера. Спустя полгода из печати вышел первый том объемом 46 печатных листов. Половину тома составляли дополнения к тексту, сделанные самим Семеновым. Книга имела и предисловие переводчика, в котором он изложил свой взгляд на науку вообще и на географическую науку в частности. В этом же предисловии он впервые ввел в научный язык целый ряд русских географических терминов взамен господствовавших прежде немецких. Так появились привычные теперь «нагорье», «котловина», «предгорье», «горные цепи», «плоскогорье», «продольные долины» и многие другие.

Он писал в предисловии: «До тех пор пока отечественные ученые не будут облекать содержание науки в формы родного языка, они останутся чуждой отечественному развитию кастой египетских жрецов, может быть с познаниями и стремлениями к высокому, но без благородного влияния на своих соотечественников».

Осталось выполнить вторую главную цель: побывать на Тянь-Шане. Наконец, в апреле 1856 года представился удобный случай для осуществления задуманного: Петр Петрович обратился в общество с просьбой— для подготовки дополнений к «Азии» ему необходимо побывать в местах, о которых рассказывается в книге: на Алтае, в Киргизских степях и т. д. Значит, нужны средства для экспедиции. Доводы Семенова в обществе сочли убедительными.

Об истинной же цели — о своей мечте побывать именно на Тянь-Шане — в горной стране, о которой почти не было никаких сведений, он пока не говорил: не позволяла сложная политическая обстановка. После Крымской войны, которую Россия проиграла, европейские державы, особенно Англия и Франция, внимательно следили за всеми действиями русских в Азии.

Да и само путешествие было крайне опасным. Его участники могли погибнуть в бесконечных стычках, которые в то время шли на землях киргизских племен — богинцев и сарыбагишей. Но Петр Петрович тем не менее в начале мая 1856 года отправился в экспедицию.

Путь его ожидал неблизкий. До Москвы — по железной дороге, затем до Нижнего Новгорода (ныне — Горький) — по шоссе. А дальше — по Большому Сибирскому тракту. В Казань Семенов прибыл 15 мая и через восемь суток был в Екатеринбурге (ныне — Свердловск). Лишь 1 июня он наконец добрался до Омска.

Во время своего пребывания в Омске Петр Петрович познакомился с двумя офицерами, недавно окончившими Омский кадетский корпус. Это были Г. Н. Потанин и Ч. Валиханов — будущие известные путешественники.

Для Семенова было характерно стремление всегда и всюду пополнять свои знания. Так, в Барнауле он задержался до 19 июня, увлекшись ознакомлением с интересными и разнообразными геологическими, палеонтологическими и археологическими коллекциями в Музее Алтайского горного округа.

В Змеиногорск Семенов прибыл 22 июня и также задержался здесь более чем на месяц, изучая горнорудную промышленность и природу Алтая. Наконец — Семипалатинск. И вот он уже на пути к осуществлению мечты: 6 августа экспедиция направилась в сторону Тянь-Шаня. Впрочем, пока Семенов ехал один по почтовой дороге на Копал (ныне — Талды-Курган) — довольно крупное по тем временам поселение у подножия Джунгарского Алатау, основанное в 1841 году. Затем свернул на юго-запад к Илийскому пикету (ныне — Капчагай), а от него — на юг, к укреплению Верное (ныне — Алма-Ата), поставленному в 1854 году на северном склоне Заилийского Алатау. На всем своем пути он собирал растения и вел дневник.

В Верном Петр Петрович сформировал отряд, с которым ему предстояло идти в поход по неизведанным местам. Он состоял из четырнадцати человек: десяти конвойных казаков и проводников из числа местных жителей.

Приближалась осень. 2 сентября отряд поспешно выехал из Верного. Он отправился на восток вдоль северного склона Заилийского Алатау. Путь становился все тяжелее. То и дело приходилось пересекать долины рек. Что за пышная и мощная природа окружала их! Долина реки Иссык (приток реки Или) вся густо заросла дикими плодовыми деревьями — яблонями, урюком, а также боярышником. Однако, любуясь этой картиной, нельзя было забывать об осторожности. В зарослях путешественники неожиданно встретили двух тигров. Один тигр поспешно бежал, другой напал на казака и, схватив его за плечо, потащил было за собой… Но в это время на тигра набросилась собака и на помощь товарищу поспешил другой казак. Собака отвлекла внимание тигра, и его застрелили. Трофей охоты — прекрасная тигровая шкура — был передан Семенову.

Дальнейший путь отряда проходил без особых приключений. 8 сентября на высоте 2500 метров достигли перевала Табульгаты и начали спускаться по долине реки Табульгасу в Иссыккульскую котловину.

«Начиная от перевала через гребень во время нашего спуска, — писал Семенов, — я мог постоянно наслаждаться чудной панорамой всего Тянь-Шаня между меридианами знаменитого Мусартского горного прохода и западной оконечностью озера Иссык-Куль. К сожалению, я не мог ориентироваться в этой великолепной панораме, так как проводники мои, хорошо знакомые с Заилийским Алатау, совершенно не были знакомы с Тянь-Шанем. Влево от нашего меридиана посреди обширной группы снежных исполинов выдавалась смелостью своих очертаний гора пирамидальной формы, скаты которой были так круты, что на некоторых местах снег не мог держаться, и при всем том пирамида казалась белоснежной, тем более что она от самого своего основания, находившегося посреди других исполинов горной группы, была расположена уже в зоне вечного холода».

Постепенно Семенов и его спутники приноровились к крутым спускам и подъемам. Через неделю пути от Верного они уже достигли восточной оконечности озера Иссык-Куль, что по-киргизски означает «горячее озеро».

Длина Иссык-Куля—180 километров; с севера и юга оно окаймлено горами, покрытыми снегом. Горы достигают более чем 5000 метров в высоту. Озеро теплое, зимой оно не замерзает и имеет глубину до 650 метров. Оно бессточное, вода в нем солоноватая. Находится озеро на высоте около 1600 метров над уровнем моря.

Свою первую «экскурсию» к берегам этого озера Семенов оценивал скромно: «Достаточно было на этот раз прикоснуться к солоноватой волне Иссык-Куля и увидеть за ним величественную панораму Небесного хребта…»

В середине сентября экспедиция уже возвратилась в Верное. А через пять дней, немного отдохнув, теперь уже с отрядом в девяносто всадников при двадцати вьючных лошадях, Петр Петрович отправился к западной оконечности озера.

Этот второй поход был насыщен событиями буквально с первых часов. Едва отойдя от Верного на сорок верст, они услышали отчаянные крики. Оказалось, что отряд сарыбагишей — одного из киргизских племен — грабит узбекский караван, идущий в Верное из Ташкента. Отряд Семенова немедленно прискакал на помощь, но сарыбагиши успели скрыться. Узбеки горячо благодарили Семенова за спасение. Забегая вперед, можно отметить, что и сарыбагиши, впоследствии близко узнав русского путешественника, неизменно относились к нему с огромным уважением.

Тем временем по пути к западной оконечности озера отряд был вынужден пробираться через узкое и длинное Буамское (ныне Боомское) ущелье, по дну которого с угрожающим ревом бежит река Чу. Конечно, никакой дороги здесь не было, и отряд передвигался с большим трудом. Остановиться было попросту негде; шли до трех часов ночи почти в кромешной тьме. Наконец в небольшом расширении ущелья остановились на ночлег. Опасаясь нападения сарыбагишей, выставили пикеты.

Сам руководитель экспедиции так и не сомкнул глаз: «Я напрасно пытался уснуть в своей палатке под шум водопадов, образуемых рекой Чу, — писал он. — Ночь, проведенная мной в Буамском ущелье, была едва ли не самой тревожной в моей жизни. На мне лежала ответственность за жизнь почти сотни людей и за успех всего предприятия».

Правда, впоследствии выяснилось, что рассказы о «свирепости» сарыбагишей сильно преувеличены. На доброе и справедливое отношение они были готовы ответить преданной дружбой.

Опасения Семенова не оправдались. Сарыбагиши не появились, а когда рано утром отряд встретил на пути их аул, враждебных действий не последовало. Семенов заявил сарыбагишам, что едет в гости к их владетелю Умбет-Али, с которым хочет стать тамыром — приятелем. В ауле он сделал женщинам маленькие подарки и объяснил им через переводчика, что ни он, ни его люди не имеют никаких враждебных намерений. Четырем казакам, высланным к основному стойбищу сарыбагншей, Семенов приказал повторять те же слова. Поэтому, когда отряд добрался до аула, где жил Умбет-Али, его ожидала прямо-таки праздничная встреча. Вновь заверив, что русские хотят дружбы и первыми никогда не нападут на них, Семенов передал им подарки. Так, согласно местному обычаю, он стал общим тамыром. Умбет-Али не остался в долгу: Петру Петровичу были подарены три прекрасных коня.

Наладив добрые отношения с сарыбагишами, Семенов мог уже спокойно начать обследование западной оконечности Иссык-Куля. Тут его ожидало важное открытие: оказалось, что река Чу вовсе не вытекает из озера, как показывали карты, а напротив, — огибая западный конец озера, она, прежде чем направиться в Буамское ущелье, отдает часть своих вод Иссык-Кулю через проток Кутемалды.

Цель была достигнута. Простившись с удивительным озером, члены экспедиции перешли через Заилийский Алатау и 1 октября были в Верном.

Дальнейшие поездки во внутренние области Тянь-Шаня продолжать было поздно: приближались холода, задули пронизывающие ветры. Поэтому новый поход Семенов отложил до следующего года. Однако он не скрывал своего удовлетворения уже сделанным: «Первая цель моя, — писал он, — была достигнута: я увидел Тянь-Шань во всем блеске его наружного вида, почти на 200-верстном протяжении, вдоль всего бассейна Иссык-Куля, до берегов которого я дошел на двух его оконечностях — восточной и западной».

Зиму 1856/57 года Петр Петрович провел в Барнауле. Все свободное время он занимался разборкой богатых геологической и ботанической коллекций, собранных в экспедиции, а также подробным осмотром и изучением экспонатов барнаульского музея.

Вечера, свободные от этих занятий, Петр Петрович нередко проводил в «обществе». Новые знакомые поначалу показались ему и хорошо образованными, и приветливыми. Однако он почувствовал, что эти господа живут явно не по средствам. Вскоре он узнал об источнике их доходов — о незаконных поборах с крепостного населения Алтайского горного округа. Все это резко охладило его симпатии.

Новая экспедиция в Тянь-Шань началась 29 мая 1857 года. Отряд из 58 человек на 12 верблюдах и 63 лошадях выехал по направлению к горам у восточной оконечности Иссык-Куля. Затем предстояло достичь и глубинных районов Тянь-Шаня.

На этот раз Петр Петрович чувствовал себя гораздо увереннее среди дикой природы. Ведь для местных племен он стал как бы «своим», а значит, они могли в случае необходимости прийти на помощь. В предгорьях Заилийского Алатау он завоевал столь высокий авторитет среди казахов, что его даже пригласили выступить в роли третейского судьи, — шел спор из-за невесты. Петру Петровичу удалось так разумно повести дело, что все кончилось миром, а ведь оно грозило междоусобицей или даже кровопролитием между родами.

Добрая слава шла впереди отряда. В начале июня к ним присоединились восемьсот человек из окружения дружественно расположенного к Семенову султана Тезека. Вместе идти было куда легче, и вскоре все, благополучно переправясь через бурный Чилик, подошли к перевалу Санташ. Путь к восточной оконечности Иссык-Куля был открыт.

Однако, когда, спустившись с перевала, опять вышли к берегу озера, то натолкнулись на небольшой отряд сарыбагишей. Те стали поспешно сдаваться в плен. Петр Петрович отпустил всех, оставив только двоих как проводников. На прощанье он заверил сарыбагишей, что не будет на них нападать, если они перестанут обижать своих соседей — богинцев, освободят их земли по берегам озера.

Тем временем слух о появлении русского отряда быстро облетел все окрестности Иссык-Куля, и сарыбагиши стали уходить с захваченных ими берегов. Семенов получил возможность спокойно осмотреть богинские земли — северный склон Тянь-Шаня между меридианами Мусартского и Заукинского перевалов.

Когда путешественники прибыли в аул Бурумбая, который возглавлял племена богинцев, тот тут же обратился к Семенову с просьбой уговорить Умбет-Али — ведь он друг путешественника! — вернуть из плена членов его семейства за выкуп. Конечно, Петр Петрович согласился выполнить эту миссию. Он отправил двух сарыбагишей-проводников с письмом к Умбет-Али, где было изложено предложение Бурумбая, а также просьба самого Семенова о возвращении пленников.

Отряд продолжил свой путь туда, где через много лет возник город Каракол (Пржевальск), а там — к Заукинскому перевалу. Непросто было взбираться на него, но там их ждала награда: они увидели Тянь-Шаньские сырты — высокие плоскогорья с небольшими полузамерзшими озерами, расположенными между невысокими горами. Эти горы были покрыты вечным снегом, а по склонам их раскинулись великолепные, сверкающие яркой зеленью альпийские луга. Налюбовавшись их величественной красотой, Петр Петрович стал производить измерения высот. Выяснилось, что высота Заукинского перевала составляет 3380 метров. «Я почувствовал шум в ушах, и мне показалось, что из них немедленно пойдет кровь, — записал свои ощущения Петр Петрович, — однако все обошлось благополучно».

С перевала были ясно видны и верховья притоков реки Нарына. Именно здесь Петр Петрович — первым из европейских путешественников — увидел один из главных истоков Сырдарьи.

Сборы образцов горных пород, минералов, остатков ископаемых животных позволили Семенову получить прекрасный геологический разрез от озера Иссык-Куль до истоков Нарына.

Однако остановиться на самом пороге Тянь-Шаня Семенов просто не мог. Он решил пройти вдоль хребта Терскей — Алатау на восток. Для этого пришлось вернуться к берегам Иссык-Куля. Здесь ждала новая встреча с Бурумбаем. Тот принял Семенова как лучшего друга и помог нанять за дешевую цену семьдесят свежих лошадей, десять верблюдов, а также отправил с ними шестерых проводников.

24 июня отряд Семенова вышел из аулов Бурумбая. Предстояло проникнуть в неведомую глубь Тянь-Шаня, к самому высокому из его исполинов — Хан-Тенгри (Хребту духов). 26 июня караван достиг водораздельного перевала. Петр Петрович так рассказывал об этой незабываемой минуте: «Прямо на юг от нас возвышался самый величественный из когда-либо виденных мной горных хребтов. Он весь, сверху донизу состоял из снежных исполинов, которых я направо и налево от себя мог насчитать не менее тридцати. Весь этот хребет вместе со своими промежутками между горными вершинами был покрыт нигде не прерывающейся пеленой вечного снега. Как раз посередине этих исполинов возвышалась одна, резко между ними отделяющаяся по своей колоссальной высоте белоснежная остроконечная пирамида, которая казалась с высоты перевала превосходящей высоту вершин вдвое. И действительно, так как вершина Хан-Тенгри оказалась, по позднейшим измерениям, около 7000 метров абсолютной высоты, то относительная ее высота над горным перевалом составляла 3500 метров, между тем как высота остальных горных вершин над перевалом не превосходила 2000 метров. Небо было со всех сторон совершенно безоблачно, и только на Хан-Тенгри заметна была небольшая тучка, легким венцом окружавшая ослепительную своей белизной горную пирамиду немного ниже ее вершины».

Зрелище это настолько потрясало своей изумительной красотой, что художник экспедиции тотчас же вынул этюдник. Но действительность была ослепительнее любых красок.

Дойдя до реки Сарыджаз, Петр Петрович оставил караван и вместе с художником, сопровождаемый семью казаками, отправился на ледники, питающие верховья реки. Он надеялся пробраться к Кашгарию. Но не удалось: оказалось, что в ущелье врывается быстрая река. Повернули на восток и через перевал вышли к верховьям реки Текес. Потом крутыми горными тропами и опасными переходами наконец спустились к подножию Тянь- Шаня.

Вернувшись к кочевьям Бурумбая, Семенов получил от Умбет-Али ответ на свое письмо. Тот писал, что впредь до мирного соглашения с богинцами не примет никакого выкупа от Бурумбая. Но своему другу Семенову он посылает в дар всех четырех пленниц, о которых шла речь в письме. Пусть его друг сам решит их судьбу.

Петр Петрович, конечно, немедленно отпустил пленниц домой, а Умбету-Али послал в дар двенадцать прекрасных коней, которых дал ему Бурумбай. От себя же Петр Петрович присовокупил к этому шесть кусков кавказских шелковых тканей, роскошные кавказские изделия, шитые золотом, прославленное златоустовское оружие.

Это второе путешествие Семенова в глубь Тянь-Шаня по своим результатам оказалось еще более удачным. Теперь у Петра Петровича было уже два поперечных геологических разреза Тянь-Шаня. Значительно пополнились и ботанические сборы.

Можно было бы уже и отдохнуть после столь утомительной дороги, а Петр Петрович еще побывал в Заилийском Алатау, где прежде также не велись исследования. И лишь 29 июля прибыл в Верное.

Население устроило членам экспедиции торжественную встречу. Ведь это был поход, равного которому по трудности и опасностям здесь не знали. Но Петр Петрович не думал об отдыхе: у него еще осталось время до осени, и он стремился закончить исследования в Семиреченском крае, в частности на Илийской равнине. Посетил он и северные склоны Джунгарского Алатау, озеро Алаколь и хребет Тарбагатай.

На все это ушло два месяца. 27 сентября 1857 года путешественник вернулся в Семипалатинск. Вторая экспедиция на Тянь-Шань была закончена.

Заботы, связанные с экспедицией, были уже позади, но остались иные, тоже волнующие Петра Петровича дела. Он стал хлопотать о Валиханове, чтобы дать ему возможность приехать в Петербург для работы над собранными им в Киргизской степи энтографическими и историческими материалами. Позаботился Семенов и о Потанине. По его ходатайству Потанин был освобожден от окончания военной службы и смог приехать в Петербург для получения высшего образования.

Научная общественность столицы единодушно отметила: результаты путешествий П. П. Семенова внесли много нового и важного в исследования горной страны Тянь-Шань. Позволили они решить и ряд спорных вопросов.

Свои наблюдения и выводы путешественник отразил в нескольких работах. Среди них особый интерес представляет «Путешествие в Тянь-Шань». В предисловии ко второму тому «Землеведения Азии» он подробно описывает путь экспедиции, рассказывает о том, как раскрывались перед ним тайны этой удивительной горной страны.

Трудно вполне оценить тот огромный вклад, который внес в изучение Тянь-Шаня Петр Петрович Семенов.

Семенов доказал, что на Тянь-Шане нет вулканических явлений, о существовании которых писал Гумбольдт. Он подтвердил правоту предположений Риттера и Гумбольдта о ледниках в этой горной стране. Важной заслугой Семенова стало исследование озера Иссык-Куль и составление первой схемы широтных хребтов Тянь-Шаня. Им были обследованы двадцать три горных перевала, собраны триста образцов горных пород, более тысячи видов растений, а также множество насекомых и моллюсков, среди которых оказалось немало прежде неизвестных форм, определено до пятидесяти высот. Большую ценность для науки представляли альбомы с рисунками этнографического характера.

Известный русский путешественник Г. Е. Грум-Гржимайло так писал об экспедиции Семенова: «Ему довелось посетить и завоевать для науки самую интересную часть Тянь-Шаня, притом при условиях, которые могли остановить менее, чем он, отважного и преданного науке человека. Это и создало ему европейское имя».

Ушли в прошлое дни бесконечных переходов пешком, на лошадях, на верблюдах по головокружительным горным дорогам через мрачные ущелья с нависающими над головой скалами, по берегам стремительных рек. Именно там перед путешественником раскрывались вся мощь и сила природы, ее сказочная красота.

Возвращаясь в Петербург, Семенов вез с собой подробный план нового путешествия в глубины Тянь-Шаня. Судьба распорядилась иначе. Увы, никогда больше Петр Петрович Семенов не увидел пленительных своей сказочной красотой горных вершин Тянь-Шаня. Но сейчас он возвращался домой, полный надежд. Его ожидала огромная работа: следовало разобрать коллекции, привести в порядок записи.

Материалов для отчета собралось не менее, чем на два тома. Их надо было тщательно обработать, подготовить к печати. Кроме того, за ним оставался второй том риттеровскои «Азии». Да еще накопилась целая куча текущих дел в обществе: он ведь по-прежнему был помощником председателя отделения физической географии.

15 ноября 1857 года Семенов вернулся в Петербург. Все радовались его благополучному возвращению, поздравляли: ведь ему удалось собрать уникальные материалы! Но кое-кто выражал сомнение, удастся ли ему быстро и без больших хлопот издать книгу о путешествии. Услышав же о замысле новой экспедиции на Тянь-Шань, и вовсе качали головой. Только что неудачей закончилась Крымская война, шли разговоры о крестьянской реформе, — до путешествий ли тут?

Семенов надеялся на благополучный исход дела. Он составил краткий отчет о работе экспедиции и, подав в совет Географического общества записку по вопросу об издании материалов, а также проект нового путешествия, уехал на рождественские каникулы в деревню. Вернувшись, получил обескураживающий ответ. Смысл его был в том, что задуманной им экспедиции не будет ни в 1859-м, ни в 1860-м, ни в другие ближайшие годы. Общество не имеет для этого средств. Даже сам его председатель Литке ничего не мог обещать.

Семенов не хотел сдаваться. Он начал всячески пропагандировать свою идею дальнейших исследований. 10 марта 1858 года он сделал сообщение об экспедиции на общем собрании Географического общества. Оно называлось «Первая поездка на Тянь-Шань, или «Небесный хребет»». Сообщение вызвало большой интерес.

Теперь Семенов принялся за обширное предисловие ко второму тому риттеровской «Азии» и одновременно дополнял третий том. Второй том был издан в 1859 году, третий — в следующем.

1860 год был очень важным в жизни Петра Петровича Семенова. Его избрали председателем отделения физической географии. Теперь уж и вовсе голову поднять от дел было некогда: обсуждались, подготовлялись и оформлялись все предприятия общества, связанные с физико-географическими исследованиями. Постепенно организаторская деятельность увлекла его. Как глава отделения он направлял работу самых разных экспедиций — по изучению Сибири (под руководством И. А. Лопатина, П. А. Кропоткина, И. С. Полякова, Г. М. Майделя); по исследованию Каспийского и Азовского морей (возглавляемых Н. А. Ивашинцовым и старым другом Семенова Н. Я. Данилевским); по изучению Уссурийского края (одна из экспедиций Н. М. Пржевальского).

Время шло, и Семенов снаряжал все новые и новые походы в далекие края, привлекая к ним талантливых исследователей. Так, он ходатайствовал о содействии Н. Н. Миклухо-Маклаю в его поездке в Новую Гвинею; привлек участника польского восстания А. Л. Чекановского, осужденного на бессрочную ссылку в Сибирь, к работе в Сибирском отделе Географического общества и поручил ему исследования в Иркутской губернии. Все это не могло не давать удовлетворения: ведь каждая такая экспедиция становилась как бы и его детищем. Одновременно с работой председателя отделения общества ему приходилось и руководить подготовкой карты Европейской России, которую общество решило издать. Немало времени и сил брало сотрудничество в редакции «Энциклопедического словаря».

Совет общества доверил Семенову, как авторитетному ученому, редактирование «Географическо-статистического словаря Российской империи». Выпуск этого издания был задуман еще в 1850 году и стал важным событием в деятельности Географического общества.

О своей деятельности в тот период Семенов писал в мемуарах: «Только свойственный мне оптимизм и непоколебимая уверенность в нашем деле поддерживали мои мысли и здоровье. Когда я через полвека вспоминаю, из чего слагалась моя деятельность… я часто сам недоумеваю, откуда почерпал я силы для исполнения всех обязанностей, которые принимались мною на себя с таким беззаветным увлечением».

Это трудное для Петра Петровича время оказалось тем не менее связанным и с радостным событием: женитьбой на Елизавете Андреевне Заблоцкой-Десятовской в мае 1861 года. Петр Петрович оставил свою квартиру на Загородном проспекте и поселился у тестя на 8-й линии Васильевского острова, в доме 39, где и жил до самой смерти. На здании теперь установлена мемориальная доска.

Отныне все больше внимания уделяет Петр Петрович «Географическо-статистическому словарю Российской империи». Работа предстоит буквально гигантская. Надо дать географо-историческое и статистическо-экономическое описание районов России. Этот огромнейший труд стал подлинным событием в отечественной науке. Словарем впоследствии неоднократно пользовались в своих работах многие выдающиеся деятели, как русские, так и зарубежные. Среди них были К. Маркс и В. И. Ленин.

Первый том словаря вышел в 1863 году. Второй был закончен и издан в 1864 году. Третий — в 1867 году. Только четвертый и пятый тома несколько задержались и увидели свет позднее. Много статей для этого важного издания написал сам Семенов. «Семеновский словарь», как стали его вскоре называть, является и теперь капитальным трудом, связанным с жизнью России XIX века.

Однако научные интересы Петра Петровича по-прежнему разносторонни. Одновременно с издательской работой он проводит геологические изыскания вблизи родных мест, в селе Малевке Тульской губернии. Получает хорошие результаты: исследуя палеонтологию известняков между Малевкой и селом Муравней Рязанской губернии, он находит особую группу слоев, переходную между девонскими и каменноугольными образованиями. Эта группа была названа им малевско-муравинским ярусом и под этим названием вошла в науку, «установила за собой право гражданства в русской геологии», как писал об этом сам Семенов.

Работа над «Географическо-статистическим словарем Российской империи» создала Семенову имя выдающегося специалиста-статистика и надолго связала его с этой областью. В 1863 году ученый был направлен в Берлин для участия в V Международном статистическом конгрессе. А после возвращения на родину с 1 января 1864 года он стал директором Центрального статистического комитета — первым директором нового специального статистического органа, о создании которого не раз прежде возбуждало ходатайство Географическое общество. Петр Петрович тщательно подобрал состав этого комитета. Его редакторами стали лучшие статистики страны, деятельные и передовые по своим взглядам люди.

Семенов организовал и издание сборника, в котором нашли отражение различные отрасли статистики. Он стал называться «Статистический Временник Российской империи». В нем публиковались сведения о доходах и расходах государства, что прежде держалось в строгом секрете от общественности. В одном из выпусков «Временника» появилась большая работа самого Петра Петровича «Населенность Европейской России в зависимости от причин, обусловливающих распределение населения империи». В ней он как географ впервые сделал попытку разделить всю страну на естественные области по группам уездов. В последующем это имело огромное значение для разработки методов районирования. Тогда же он поднял вопрос и о необходимости регистрации поземельной собственности как основания сельскохозяйственной и экономической статистики России.

Ученый понимал, что статистика не может быть основательно поставлена, если неизвестно число жителей страны, и стал упорно добиваться организации переписи населения России. Однако самодержавные власти не оценили огромного значения этого мероприятия, и перепись была разрешена в 1869 году лишь в одном Петербурге.

Человек энергичный, деятельный, Семенов организовал в 1870 году в Петербурге Всероссийский статистический съезд. Главным вопросом, обсуждавшимся на нем, была подготовка к переписи населения России. Но такую перепись организовать тогда не удалось. Петру Петровичу и его единомышленникам потребовалось целых двадцать семь лет, чтобы добиться этого. На съезде обсуждался также вопрос о необходимости улучшения постановки статистики в стране, о статистических изданиях, об их характере, целях и т. п.

Январь 1873 года. Престарелый Ф. П. Литке отклоняет честь стать вице-председателем Географического общества на очередное, пятое четырехлетие. И географы России единодушно выдвигают на его место кандидатуру Петра Петровича Семенова.

Широкая и разносторонняя деятельность ученого в самых разнообразных областях общественной жизни приобрела в те годы всеобщее признание, притом не только в России. И не случайно. Он идейно присоединился к тем передовым людям русского общества, которые жаждали обновления общественного строя и прежде всего — освобождения крестьян, притом обязательно с землей.

Еще в юности он понял, — как сам писал в своих мемуарах, — «что Россия не может более оставаться в тех окаменелых, безжизненных формах, которые стесняли ее свободное развитие. И казалось мне, что узел этих пут, связывающих развитие русского народа, заключался в крепостном праве».

Эта идея настолько глубоко овладела им в студенческие годы, что он и после разгрома петрашевцев не порвал своих дружеских отношений со многими из них, старался по возможности облегчить их судьбу, вернуть к полноценной творческой жизни.

Известны глубокие симпатии, которые Семенов испытывал к Федору Михайловичу Достоевскому. Встретив писателя в Семипалатинске, когда тот, отбыв по делу петрашевцев заключение в омской каторжной тюрьме, был зачислен рядовым в сибирский линейный батальон, Семенов не скрывал своей горячей радости. В дневнике он подробно описал эту встречу. Так, он рассказывает, что ему представили одетого в солдатскую шинель дорогого ему приятеля Федора Михайловича Достоевского, которого он увидел первым из петербургских знакомых после выхода писателя из «мертвого дома». Перед вторым походом на Тянь-Шань они вновь встретились в Семипалатинске. Семенов пишет, что на этот раз «имел отраду проводить целые дни с Ф. М. Достоевским… Тут только для меня окончательно выяснилось все его нравственное и материальное положение. Несмотря на относительную свободу, которой он уже пользовался, положение было бы все же безотрадным, если бы не светлый луч, который судьба послала ему в его сердечных отношениях к Марье Дмитриевне Исаевой, в доме и обществе которой он находил себе ежедневное прибежище и самое теплое участие…»

В январе 1857 года Семенов увиделся с Достоевским в Барнауле. Федор Михайлович отправлялся в Кузнецк, чтобы соединить там свою судьбу с М. Д. Исаевой. Затем им предстояло вместе вернуться «на водворение» в Семипалатинск. Встреча была радостной для обоих: «По несколько часов в день проводили в интересных разговорах и в чтении, глава за главой, его в то время еще не оконченных «Записок из мертвого дома», дополняемых устными рассказами… Оживленный надеждой на лучшее будущее, Достоевский поехал в Кузнецк и через неделю возвратился ко мне с молодой женой и пасынком в самом лучшем настроении духа и, погостив у меня еще две недели, уехал в Семипалатинск».

Просьбы Семенова к различным начальникам по поводу облегчения судьбы Ф. М. Достоевского и Г. Н. Потанина говорят о его высоких нравственных качествах, о том, что он подчас с риском для себя проявлял заботу о талантливых людях, которых преследовало царское правительство.

Семенов был по-настоящему справедливым и гуманным человеком. Он всегда сочувствовал тем, кто испытывал притеснения властей, а таких людей возле него было множество. Во время своего путешествия он постоянно интересовался, не «стесняют ли русские поселенцы киргизов (казахов) и нет ли мер к отвращению сего стеснения».

От мысли о путешествии Семенов отказался не потому, что его затянули каждодневные дела, а потому, что почувствовал: в России назревает важное событие, скоро пробьет час, которого он всегда ждал, — час освобождения крестьян от крепостной зависимости. Его заботила опасность превращения «свободы» в новую, не менее тяжкую кабалу. К сожалению, его опасения оправдались…

Ему навсегда запомнился Петербург тех дней, когда он вернулся из последней экспедиции на Тянь-Шань. Столица буквально бурлила, все только и говорили о якобы почти подготовленной реформе, освобождающей крестьян. Одни ожидали ее с нетерпением, другие негодовали. Как же, вдруг останутся без доходов от поместий, где на них гнут спины сотни крепостных!

Семенов погрузился в общественные заботы, добиваясь справедливого решения крестьянского вопроса: «В апреле 1858 года я уже решился принять активное участие в крестьянском деле, чувствуя в себе необходимую подготовку и нравственную силу для роли посредника… в деле, к осуществлению которого и я так страстно стремился в течение многих лет».

Как мы знаем, идея освобождения крестьян с землей, за которую боролись Семенов и его единомышленники, рухнула. Царское правительство, как всегда, не посчиталось с интересами народа, оставив миллионы крестьян России нищими.

Но в трудные годы политического бесправия и царского произвола передовой русский ученый делал все, что от него зависело, для просвещения общества. С каждым годом ширился круг вопросов, которым он отдавал свои силы, — отдавал щедро и бескорыстно.

О том, как протекал день ученого, рассказывал его сын, Андрей Петрович: «Его непрерывно отрывали от работы разные посетители. Великий альтруист, он никогда не замыкался в эти годы в своем кабинете и был доступен всем; он только просил подчас минутной пощады, но затем, поставив точку, с горячей отзывчивостью, как бы искупая свою невольную вину перед ждавшим его в соседней комнате посетителем, устремлялся ему навстречу… А посетители в утренние часы у Петра Петровича были самые разнообразные: секретарь и редакторы Центрального статистического комитета, секретарь и председатели отделений Географического общества, сотрудники Петра Петровича по «Словарю» и по переводу риттеровской «Азии», позже — по изданию Вольфа «Живописная Россия», заезжие иностранцы, разные путешественники и местные исследователи, земские статистики и краеведы, лица, продающие старые картины и желающие услышать мнение о них Петра Петровича, лица разных профессий, являющиеся к Петру Петровичу за простым житейским советом или моральной поддержкой, непрерывный поток бедняков, искавших у него помощи как у районного попечителя Андреевского благотворительного общества.

Едва успев пообедать, как обычно с большим запозданием (нередко и во время обеда его атаковали посетители), Петр Петрович ехал обыкновенно в какое-нибудь заседание или Географического общества, или одной из многочисленных общественных организаций…

Чрезвычайно редки были в тот период вечера, когда Петр Петрович мог принадлежать себе и своей семье. Обыкновенно он и свободное время отдавал какой-нибудь научно-литературной работе».

Особенно много разнообразных забот требовали от него новые экспедиции. Их организация была чрезвычайно сложной. Ведь снарядить большую дальнюю экспедицию без денег невозможно, а до января 1871 года государственная ежегодная субсидия Географическому обществу составляла всего 10 тысяч рублей — деньги для того времени мизерные. Лишь с января субсидию повысили до 15 тысяч рублей, однако и эта сумма не покрывала даже необходимых расходов на экспедиции. Семенов обращался во всевозможные инстанции, добиваясь дополнительных средств. И то и дело встречал безразличие невежественных чиновников высокого ранга.

«Наталкиваясь постоянно, даже в самых простых делах на бездушный формализм и канцелярскую волокиту, — вспоминал А. А. Достоевский, — он приходил иногда просто в ярость от подобного отношения к делу; нередко по этим поводам у него были личные столкновения с министрами, и в результате он всегда добивался своего… Он страшно возмущался, когда ему долго не удавалось какому-нибудь крупному путешественнику предоставить временное занятие по его специальности года на два, на три для обеспечения его существования до следующего путешествия. Он всюду говорил, что такого знатока в Европе носили бы на руках, поставили бы его во главе дела… В конце концов Петр Петрович, конечно, устраивал такого путешественника, но это всегда стоило ему громадных усилий. Если Петр Петрович узнавал, что где-нибудь на окраинах культурные работники, в особенности из политических ссыльных, проявляют интерес к географическим исследованиям, он напрягал все свои силы на то, чтобы им разрешено было работать под флагом Географического общества и таким образом выйти из бесправного состояния. Так было с Дыбовским, Годлевским, Черским, Чекановским в 1870-х годах, когда они — участники польского восстания — все получили по ходатайству Петра Петровича полную амнистию. Так было в те же годы и с Потаниным, а в дальнейшее время и со многими другими ссыльными, из которых выходили незаурядные исследователи, а иногда и выдающиеся ученые-путешественники».

Личность Семенова, как человека большой души, крупного ученого, благотворно сказывалась на всех делах Географического общества.

Всеобщие любовь и уважение к этому человеку были так велики, что даже в отделениях общества его называли не по фамилии, а просто Петром Петровичем, и каждый понимал, о ком идет речь. Показательно, что известный путешественник, профессор В. В. Сапожников в 1911 году назвал одну из высочайших гор Монгольского Алтая «Петр Петрович» — в честь П. П. Семенова.

Глава Русского Географического общества принимал все меры для того, чтобы установить самую тесную и живую связь с научными учреждениями не только России, но и других стран. К концу 1880 года Русское Географическое общество находилось в научном контакте со 136 русскими и 153 иностранными научными учреждениями. Русские географы участвовали в международных комиссиях по устройству северных полярных станций, в решении вопроса о нулевом меридиане, издании карты земного шара масштабом в одну миллионную.

При Семенове в Географическое общество приезжали с докладами и сообщениями известные исследователи Ф. Нансен, Р. Амундсен, Н. Норденшельд, Ж. Шарко, С. Гедин и другие. Некоторые из них были избраны почетными членами общества, удостоены его наград.

Все более активной становилась деятельность русских географов, далекими и разнообразными их пути. В Среднюю и Центральную Азию уходили экспедиции Н. М. Пржевальского, В. И. Роборовского, П. К. Козлова, М. В. Певцова, Г. Н. Потанина, братьев Г. Е. и М. Е. Грум-Гржимайло, были организованы и более дальние экспедиции: И. П. Минаева в Индию, В. В. Юнкера в Африку, А. И. Воейкова в Америку, Индию и Японию. Н. Н. Миклухо-Маклай первым из европейцев подробно исследовал Новую Гвинею. Все более глубокому изучению стал подвергаться и далекий север страны, а также омывающие его воды Ледовитого океана. Туда был направлен ряд экспедиций, стали создаваться первые полярные станции. При непосредственном участии Семенова началось и дало ценные практические результаты изучение Северного Морского пути.

Петра Петровича Семенова все чаще стали называть отцом русской географической науки.

На склоне лет он не желал оставаться бездеятельным. Летом он отдыхал, но этот отдых был своеобразным.

Семенов, как он часто любил говорить, «отдыхал от одного дела за сменившим его другим». Этим «другим» были энтомологические сборы, которыми он увлекался еще с детства. Вернуться же к прежнему увлечению Петру Петровичу помог его сын Андрей, который также целые дни посвящал сбору насекомых. Петр Петрович вместе с сыном выезжал в Крым, на Кавказ, на Урал, в Литву, во многие внутренние губернии, а также в Среднюю Азию. В результате в семье появилась огромная энтомологическая коллекция, где было до семисот тысяч экземпляров насекомых. Ею пользовались в своей работе многие энтомологи России. Семенов был избран президентом Российского энтомологического общества, оставался им до конца жизни. После смерти Петра Петровича коллекция была передана его сыном в дар Зоологическому музею Академии наук.

Официально Семенов уже не возглавлял Центральный статистический комитет, но продолжал упорно хлопотать о проведении всероссийской переписи, ибо видел ее крайнюю необходимость. Наконец-то, через тридцать лет, его хлопоты увенчались успехом. В 1893 году начала работать Главная переписная комиссия, и Семенов стал ее фактическим председателем.

Проведение первой в России переписи населения затруднялось разнообразным национальным составом населения, имеющим различный уклад жизни и быта. В то время огромные массы населения находились в кочевом состоянии, постоянном передвижении. Вдобавок большинство населения России было неграмотным, немало народностей не имели своей письменности.

И все же, несмотря на огромные трудности, самоотверженные активисты-статистики — многие из них были воодушевлены Петром Петровичем Семеновым — 28 января 1897 года провели перепись.

Глубоко, профессионально занимался Семенов и вопросами живописи. Постепенно это стало его страстным увлечением, он приобрел известность как один из лучших знатоков живописи.

Приближалось 50-летие Русского географического общества. Семенов задумал написать труд, где освещалась бы вся его деятельность. Трехтомную «Историю полувековой деятельности Русского Географического общества» академик Л. С. Берг назвал незаменимым пособием для географов. 21 января 1896 года на торжественном юбилейном заседании взволнованный и радостный Петр Петрович рассказал о широких задачах русской географической науки, о том, что было сделано Географическим обществом за время его существования.

Петр Петрович Семенов был извещен об избрании его почетным членом многих географических обществ Европы и Америки. Лондонское Географическое общество присудило Семенову свою высшую награду — золотую медаль с надписью: «За первое путешествие в Тянь-Шань, ряд географических работ, служащих продолжением Риттеровской «Азии», и многолетнее руководство экспедициями и исследованиями в Центральной Азии». Фамилия выдающегося географа к тому времени встречалась уже десять раз на карте мира, его имя было присвоено ряду млекопитающих, птиц, рыб, насекомых и растений.

Девятнадцатый век шел к концу. Экспедиции Русского географического общества с картами, гербариями, сборами насекомых, чучелами невиданных животных, птиц и рыб, образцами горных пород, предметами обихода «доселе незнаемых» племен, а также бесценными записями сказаний, песен народов возвращались домой, в Петербург. На совещания Географического общества, посвященные новым замечательным путешествиям наших соотечественников, собиралась широкая научная общественность, чтобы послушать увлекательные доклады об увиденном и услышанном на дальних путях-дорогах. Наградами были мировое признание открытий, а также медали, премии, почетные дипломы, грамоты. Среди них была и учрежденная в 1889 году медаль имени П. П. Семенова.

Петру Петровичу исполнилось семьдесят два года, а он начал создавать новый труд, очень нужный науке и большой по объему (предполагалось выпустить 22 тома): «Россия — полное географическое описание нашего отечества». Идею его подсказал Петру Петровичу сын, Вениамин Петрович, в то время уже известный географ. Сын же и принял на себя редактирование издания. Семенов привлек к участию в этой работе Владимира Ивановича Ламанского, активного деятеля этнографического отделения общества, профессора Петербургского университета, академика. А в составлении второго тома — «Средне-русская черноземная область» — участвовала вся семья Семеновых: сам Петр Петрович, его сыновья и дочь. При жизни П. П. Семенова вышли одиннадцать томов. Они сыграли важную роль в развитии отечественной географии.

1906 год был особенно знаменателен для Петра Петровича Семенова. К своей фамилии он получил заслуженное дополнение — Тян-Шанский. Право носить эту фамилию приобрели и все его потомки.

Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский энергично готовил новую, на этот раз особо крупную экспедицию для исследования самого отдаленного уголка нашей страны — Камчатки. Она состояла из пяти отдельных партий: геологической, метеорологической, ботанической, зоологической и этнографической. Временами ветерану-путешественнику было грустно: ведь в такой экспедиции вместе с молодым, подающим большие надежды ученым В. Л. Комаровым он сам мечтал принять участие еще много лет назад. Но тогда у Географического общества на это предприятие не было средств. Да и теперь царское правительство не расщедрилось; деньги на экспедицию пожертвовал Ф. П. Рябушинский, один из сыновей богатейшего банкира и промышленника. Но так или иначе, а уже в 1908 году Петр Петрович Семенов- Тян-Шанский проводил камчатскую экспедицию в дальний путь.

Теперь Семенов занялся составлением каталога собранных за долгую жизнь художественных произведений. В его коллекции накопилось семьсот картин и три с половиной тысячи гравюр, среди них немало бесценных. Кому это достанется? Его родные, дети посвятили свою жизнь главным образом науке. Ему стало ясно: коллекцию надо отдать в Эрмитаж, но пусть картины и гравюры останутся рядом с ним до его смерти.

Трудной, но и счастливой была жизнь этого подвижника в науке. Радость ждала его и в конце жизненного пути. В Петербург с настоящим триумфом возвратилась камчатская экспедиция. Он встретил ее в новом доме Географического общества. Материалы, привезенные экспедицией, стали выдающимся вкладом в русскую географическую науку. Была организована большая выставка экспонатов с далекой Камчатки, она вызвала широкий интерес. И — новые хлопоты по поводу издания научных трудов участников камчатского похода…

Однако даже самому трудолюбивому человеку невозможно завершить все намеченное за одну-единственную жизнь… Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский умер от воспаления легких 26 февраля (11 марта) 1914 года в Петербурге, на 88-м году жизни.