Избранное

Другие здания

лежат,

как грязная кора,

в воспоминании

о NOTRE-DAME'е.

Прошедшего

возвышенный корабль,

о время зацепившийся

и севший на мель.

Раскрыли дверь —

тоски тяжелей;

желе

из железа —

нелепее.

Прошли

сквозь монаший

служилый елей

в соборное великолепие.

Читал

письмена,

украшавшие храм,

про боговы блага

на небе.

Спускался в партер,

подымался к хорам,

смотрел удобства

и мебель.

Я вышел —

со мной

переводчица-дура,

щебечет

бантиком-ротиком:

"Ну, как вам

нравится архитектура?

Какая небесная готика!"

Я взвесил все

и обдумал, —

ну вот:

он лучше Блаженного Васьки.

Конечно,

под клуб не пойдет —

темноват, —

об этом не думали

классики.

Не стиль…

Я в этих делах не мастак.

Не дался

старью на съедение.

Но то хорошо,

что уже места

готовы тебе

для сидения.

Его

ни к чему

перестраивать заново —

приладим

с грехом пополам,

а в наших —

ни стульев нет,

ни органов.

Копнешь —

одни купола.

И лучше б оркестр,

да игра дорога —

сначала

не будет финансов, —

а то ли дело

когда орган —

играй

хоть пять сеансов.

Ясно —

репертуар иной —

фокстроты,

а не сопенье.

Нельзя же

французскому Госкино

духовные песнопения.

А для рекламы —

не храм,

а краса —

старайся

во все тяжкие.

Электрорекламе —

лучший фасад:

меж башен

пустить перетяжки,

да буквами разными:

«Signe de Zoro»,

чтоб буквы бежали,

как мышь.

Такая реклама

так заорет,

что видно

во весь Boulmiche.

А если

и лампочки

вставить в глаза

химерам

в углах собора,

тогда —

никто не уйдет назад:

подряд —

битковые сборы!

Да, надо

быть

бережливым тут,

ядром

чего

не попортив.

В особенности,

если пойдут

громить

префектуру

напротив.