Избранное

Верующий крестьянин или неверующий, надо или не надо,

но всегда норовит выполнять обряды.

В церковь упираются или в красный угол,

крестятся, пялят глаза, —

а потом норовят облизать друг друга,

или лапу поповскую, или образа.

Шел через деревню прыщастый калека.

Калеке б этому – нужен лекарь.

А калека фыркает: Поможет бог.

Остановился у образа – и в образ чмок.

Присосался к иконе долго и сильно.

И пока выпячивал губищи грязные,

с губищ на образ вползла бациллина —

заразная,

посидела малость

и заразмножалась.

А через минуту, гуляя ради первопрестольного праздника,

Вавила Грязнушкин, стоеросовый дядя,

остановился и закрестился у иконы грязненькой.

Покончив с аллилуями,

будто вошь, в икону Вавила вцепился поцелуями,

да так сильно, что за фалды не оторвешь.

Минут пять бациллы

переползали с иконы на губу Вавилы.

Помолился и понес бациллы Грязнушкин.

Радостный идет, аж сияют веснушки!

Идет. Из-за хаты перед Вавилою

встала Маша – Вавилина милая.

Ради праздника, не на шутку

впился Вавила губами в Машутку.

Должно быть, с дюжину, бацилла за бациллой,

переползали в уста милой.

Вавила сияет, аж глазу больно,

вскорости свадьбу рисует разум.

Навстречу – кум. «Облобызаемся по случаю престольного!»

Облобызались, и куму передал заразу.

Пришел домой, семью скликал

и всех перелобызал – от мала до велика;

до того разлобызался в этом году,

что даже пса Полкана лобызнул на ходу.

В общей сложности, ни много ни мало —

слушайте, на слово веря, —

человек полтораста налобызал он

и одного зверя.

А те заразу в свою очередь

передали – кто – мамаше, кто – сыну, кто – дочери.

Через день ночью проснулся Вавила,

будто губу ему колесом придавило.

Глянул в зеркало. Крестная сила!

От уха до уха губу перекосило.

А уже и мамаша зеркало ищет.

«Что это, – говорит, – как гора, губища?»

Один за другим выползает родич.

У родичей губы галоши вроде.

Вид у родичей —

не родичи, а уродичи.

Полкан – и тот рыча

перекатывается и рвет губу сплеча.

Лизнул кота. Болезнь ту

передал коту.

Мяукает кот, пищит и носится.

Из-за губы не видно переносицы.

К утру взвыло всё село —

полсела в могилы свело.

Лишь пес да кот выжили еле.

И то – окривели.

Осталось от деревни только человек двадцать —

не верили, не прикладывались и не желали лобызаться.

Через год объяснил доктор один им,

что село переболело нарывом лошадиным.

Крестьяне, коль вывод не сделаете сами —

вот он: у образов не стойте разинями,

губой не елозьте грязными образами,

не христосуйтесь – и не будете кобылогубыми образинами.