Избранное

Ищу ключи к загадке красоты,

твои черты запомнив наизусть.

Бездонными глазами смотришь ты,

но даже бездна не вмещает грусть.

Таинственно задумчив этот взгляд,

а в чем секрет — не приложу ума.

Черты без слов так много говорят,

в твоих глазах — сияющая тьма.

И стоит мне представить хоть на миг —

разгадка есть, как ждут меня сюрпризы:

твоей улыбки лучезарный блик

вновь подтвердит — не сняты с тайны ризы,

и ни один из смертных не постиг

неверную улыбку Моны Лизы.

Тут по утрам приют тепла и света,

тут веянье цветочных благовоний,

тут алый цвет, все глубже и бездонней, —

его волна захлестывает лето.

И сам хозяин здесь проходит где-то

среди цветных фонариков бегоний,

и лепестки касаются ладоней,

и жаром роз душа людей согрета.

Жилище мира, гавань свежих бризов,

алтарь гвоздики, храм священный розы,

привал в пути к заоблачному дому.

Здесь жизнь смиряет свой жестокий вызов

и кротко просит вечности сквозь слезы —

цветку, лучу и помыслу людскому.

О, время Сапотлана, ты уснуло

в тени, под стражей сумрачного склона.

Лишь колокол качается бессонно,

чеканя эхо бронзового гула.

За часом час, как смена караула,

идет по кругу, мерно, отрешенно.

Расходятся кругами волны звона,

которыми окрестность захлестнуло.

О, время стройно-светлое, как длинно

разлегся полдень без конца и края,

и тонет в отголосках мир окольный.

Плывет над Сапотланом, воедино

разрозненные души собирая,

глубокий голос дальней колокольни.

В кругу моих сомнений — в круге ада,

ты высишься твердыней вековой.

Подобен стройной башне образ твой,

мир без тебя — угрюмая громада.

В моей крови — подобье камнепада,

ревущий, не стихающий прибой.

Слепит глаза песок, между тобой

и мной встает скалистая преграда.

Одолеваю горы и пригорки,

сквозь дебри пробираюсь, безоружен,

карабкаюсь по кручам, стиснув зубы.

Бесплотный день смежает веки-створки.

В их глубине — лишь тусклый блеск жемчужин.

Мы здесь одни. Молчи. И дай мне губы.

Зеленый день весь в отсветах зеленых,

в огнях надежды с их зеленым цветом.

На что надеюсь, по зеленым метам

блуждая взглядом на зеленых склонах?

Зеленый стяг над станом побежденных.

Зеленых сил кипенье щедрым летом.

Зеленый хор на смену песням спетым —

недавней белизне на вешних кронах.

Куда ты манишь? Сгинь, мираж, исчезни,

не искушай мечтою-недотрогой,

несбыточной надеждою слепой.

Я тридцать раз купался в этой бездне.

Прощай, июнь, ступай своей дорогой —

змеящейся по зелени тропой.

Все испытав, пройдя огонь и воду,

терзаемый страстями и разладом,

лишь тени истин настигаю взглядом,

в волнах сомнений не нащупав броду.

К Тебе взываю: отведи невзгоду,

дозволь прильнуть к небесным вертоградам,

как свет во тьме, пребудь со мною рядом,

от суеты мне ниспошли свободу!

Но нет! Сродни глубоководным рыбам,

я так же слеп, и мне досталось то же —

вслепую плыть, надежду загубя.

Я боль свою последним вздохом выдам:

оставленность мою помилуй, Боже, —

дай мне спастись от самого себя!

Мы с тобою, видит Бог,

так же связаны в минувшем,

как дрожащий огонек

с ветерком, его задувшим.

Если мы былое рушим,

забывая про вчера,

то с огнем идет игра:

поиграл в часы досуга

и слепым оставил друга

у потухшего костра.

Жизни угрюмое море,

темное море желаний,

сколько былых упований

спит в твоем жадном просторе!

Гляну с укором во взоре:

нам от былых обретений

не остается и тени;

где драгоценный улов

черного жемчуга снов,

как проживем без видений?

Снов моих горькое море,

море бездонных глубин,

где не увидишь ундин —

лишь неизбывное горе;

тягостным жалобам вторя,

время признаться и мне:

стынут надежды на дне,

дно и темно и угрюмо,

как потаенная дума

в предгрозовой тишине.

Море, жестокая сила,

в злобе не знавшая меры,

все дорогие химеры

ты от меня уносило,

ты колыбель и могила

под равнодушной луной

мыслей, взлелеянных мной —

с вечной глухой суетою

ты, как могильной плитою,

их накрывало волной.

Море — простор без предела,

темная бездна людская,

гонишь ты, словно лаская,

к суше холодное тело,

все, что в душе отболело,

сгинуло в лоне твоем;

сколько мы слез ни прольем,

мертвое тело безгласно,

море глядит безучастно, —

многое умерло в нем.

Море, чьи гребни так белы,

море, чьи скалы так круты,

ты не молчишь ни минуты

и не скучаешь без дела,

ты мне сегодня пропело,

как уносила вода

все, что любил, без следа,

в блеске ночного светила

все, что душа приютила,

отняло ты навсегда.