Измена. Чужая истинная (СИ)

10. Нужна любая

Сардар.

Убеждаюсь, что «жена» забралась на высокую кровать. Ну и видок у «счастливой» новобрачной. Будто сегодня не свадьба, а похороны.

Неожиданно это злит и сметает напрочь все те крохи сочувствия и нежности, которые теплились где-то очень глубоко по отношению к Лане Мэрвир, доброй, смелой и преданно любящей девочке из далёкого прошлого. Лживой насквозь. Как потом выяснилось. И всё равно… Память настойчиво возвращала хорошие моменты, которых было немало. С той, другой.

К которой Алана Тайтон не имела никакого отношения — слишком много воды утекло с тех пор. Алана Тайтон — всего лишь трофей, средство достижения цели, выход на новый уровень. Вчера ты плюёшь на чувства других. Сегодня другие плевать хотели на твои «хотелки». Никакой жалости. Не заслужила.

Медленно обхожу кровать с другой стороны. По привычке бросаю быстрый взгляд в окно, убеждаюсь, что тёмно-серое ночное небо чистое, а защитные артефакты мигают красным — активированы. Это не повод расслабляться, но, возможно, получится отключиться хотя бы на пару часов. Невиданная роскошь.

«Жена» устраивается на подушках в изголовье кровати, подтягивает белое одеяло к самому подбородку. В ночной полутьме её голубые глаза кажутся серебристыми. Они блестят покорностью и страхом. Усмехаюсь уголком рта.

Останавливаюсь с другой стороны кровати и медленно развязываю шнуровку брюк, хмуро её рассматривая, жадно впитывая в себя её эмоции, которыми щедро наполняется комната.

Я привык видеть в женщинах предвкушение, обожание, страсть. Привык к влажным затуманенным взглядам, мускусным запахам похоти и к влаге под пальцами от одного только моего взгляда.

А что сейчас?

Страх. Ужас. Покорность, чтобы избежать худшего.

Я никогда не видел их в женщинах, и поначалу даже теряюсь, прислушиваясь к новым ощущениям.

С удивлением понимаю, что мне всё равно вкусно. Любые ЕЁ эмоции, обращённые на меня — вкусно. Я будто оголодавший рузг, обезумевшая тварь из Бездны, дорвавшаяся до живого.

После длительного «ничего» готов жрать всё, что даёт.

Знала бы ты, глупая, чего мне стоит сейчас сдерживаться, чтобы не наброситься на тебя. А ведь, судя по тому, что я вижу в перепуганных до смерти глазищах, именно этого ты от меня и ждёшь. Не сомневаешься, даже мысли не допускаешь, что всё может быть не так, как кажется.

Заранее всё решила и раздала роли. Себе — невинной жертвы с полированным нимбом, мне — тупого кровожадного зверя.

Да только хрена с два всё так просто!

Оставляю в покое завязки на штанах, рубашку тоже. Откидываю в сторону край одеяла и забираюсь в постель, как есть, в одежде.

Лана замирает. Кажется, я даже слышу, как усиленно вертятся шестерёнки в её затопленном страхом мозгу. Не понимает, что происходит. Не знает, чего ждать.

Удобно устраиваюсь на спине, подбиваю высокую подушку под затылком. Правую руку забрасываю за голову, левую протягиваю в сторону. Просовываю её под шеей Ланы и тяну на себя:

— Иди ко мне! — приказываю ночи, и голос звучит непривычно и хрипло, будто от волнения, хотя с чего бы мне волноваться?

Лана привстаёт на локтях и поворачивается ко мне. В свете луны её волосы озарены каким-то неестественным светом. Лица не разобрать, но я легко могу представить себе, как она хмурится, не понимая, чего от неё хотят.

— Сюда! — отбрасываю одеяло с её стороны и хлопаю по простыне рядом с собой. — Ближе!

Тяжело сглатывает, ждёт несколько мучительно долгих секунд, после чего осторожно перебирается. Да что ж так нерешительно, твою мать?

Приподнимаюсь на локтях, сграбастываю её и притягиваю к себе на грудь. Лана тихо ойкает, но сразу замолкает.

Зверь внутри утробно рычит. Беспокоится. Чувствует самочку. Он помнит её, узнал. Не понимает, почему мы медлим. Считаю дыхания, чтобы успокоиться и снова владеть собой.

Не верится, что это не сон, что всё наяву.

Послушно лежит у меня на плече.

Со мной. МОЯ!

Поднимаю руку и касаюсь волос Ланы. Жидкий шёлк, который хочется гладить и гладить. Нежно пропускаю прядки волос сквозь пальцы. А в мыслях в это время властно наматываю на кулак — так сподручнее управлять чужой головой. Знала бы ты, принцесса, какие у меня планы на твой рот… Грандиозные.

Едва касаясь, веду костяшками пальцев по её щеке, чувствуя влажные дорожки слёз. Вот она, влага, да только не в том месте и не та… Вниз, через плечо, в ответ на мои прикосновения покрывающееся мурашками. Не возбуждения, а страха. Снова не то.

Кладу ладонь на её огромный живот. В ответ на это простое прикосновение Лана напрягается до предела. Она будто каменная.

Оглаживаю шероховатое кружево, чувствуя под ним тёплый живот. Так необычно, будто надутый кожаный мяч. Очерчиваю рукой окружности, время от времени чувствую лёгкие шевеления. Лана ни жива, ни мертва от страха.

Вот ведь глупая гусыня. Чего, ну чего она ждёт? Что я с ней сделаю — что?

Сделаю обязательно. Но не сегодня. Сегодня коварная принцесса может спать спокойно.

Сжимаю её в кольце своих рук. Касаюсь губами её волос. Не могу удержаться, чтобы жадно не втянуть носом тонкий аромат ванили, от которого всё в паху становится каменным. Сглатываю слюну.

— Спи, Лана.

Откидываюсь на подушки и прикрываю глаза. Сквозь надвигающийся сон чувствую, как добыча медленно и осторожно делает попытку выскользнуть. Пресекаю её сразу. Бессознательно сжимаю сильнее, не позволяя пошевелиться.

«Моя!» — предупреждающе рычит зверь внутри.

Лана шмыгает носом. Моя рубашка на груди стремительно мокнет от её слёз.

Кажется, принцесса чем-то недовольна. Вот только мне глубоко плевать. Привыкнет.

Алана.

Просыпаюсь от тусклого серого света, заливающего комнату. Свежий ветерок из приоткрытого окна треплет занавески. Поворачиваю голову вправо, провожу ладонью по пустой остывшей кровати.

С облегчением выдыхаю в потолок балдахина. Я одна.

Оставил меня в покое и даже не тронул. Что-то мне подсказывает, что передышка эта временная, но хотя бы до родов у меня время есть, и это уже что-то.

Отбрасываю в сторону одеяло, сажусь на кровати и тру ладонями лицо. Кажется, опять припухшее. И живот распирает, давит на всё на свете. Драконий Бог, скорей бы уже… Встряхиваю волосами, гоня прочь эти мысли. Нет, сейчас нельзя торопить время. Даже если очень хочется.

Накрывает странная апатия. Плетусь в ванную, чтобы умыться и привести себя в порядок.

Вернувшись в комнату, обнаруживаю в ней Олию, готовую помочь с платьем и причёской. Не противлюсь.

Мой гардероб как-то незаметно пополнился одеждой. Большинство платьев нежных оттенков — розовые, сиреневые, голубые, лимонные — будто из прошлой жизни. Выбираю привычное голубое, облегающее живот и расходящееся книзу лёгкими шёлковыми волнами. Волосы Олия присобирает сзади и скрепляет нитями белоснежного жемчуга.

За окном громко каркает ворона.

Завтракаю за чайным столиком перед давно потухшим камином. Отламываю хрустящий краешек слоёной булки, кладу её в рот, прокатываю по языку крупинки ягодного варенья из начинки. Задумчиво прощупываю тугой живот. Интересно, сколько у меня осталось времени? Неделя? Две?

Как это странно — одновременно желать и страшиться предстоящих родов. Морщусь: нет, не так. Не родов, а того, что за ними последует. И самое поганое, что впереди ни просвета, ни выхода. Сдавливаю виски и зажмуриваюсь.

То, что я здесь ещё полбеды. Намного хуже то, что я больше не чувствую зверя Иниса. Это так странно — остаться совсем одной. Я словно осиротела.

Травяной чай в белоснежной фарфоровой кружечке давно остыл, а я так и сижу, рассматривая остановившимся взглядом зияющую темноту камина.

— Госпожа! — Олия приседает, склонив голову. — К вам посетители.

Несколько раз моргаю, осмысливая услышанное. Посетители? Ко мне?

— Кто? — выдыхаю тихо.

— Ваши фрейлины и личный камердинер господина, вашего мужа!

Мои. Фрейлины. И посланник от Сардара. Прелестно. Вот только их всех мне сейчас не хватало для полного счастья. Хочется свернуться калачиком на кровати, и чтобы меня не трогали, а не вот это вот всё. Но когда я в последний раз делала то, что хочется, а не то, что должна?

— Пусть войдут, — равнодушно пожимаю плечами.

Громко звеня фарфором, Олия быстро составляет на тележку грязную посуду и нетронутую еду. Я встаю рядом с бордовым диваном, касаюсь кончиками пальцев его бархатистой спинки.

Олия уходит к двери быстрыми суетливыми шажочками. Облизываю губы, на которых остался лёгкий мятно-травяной привкус. В комнату грациозно вплывают три девушки, одна блондинка, с серебристыми волосами и фарфоровой кожей и парочка знойных брюнеток, как две капли воды похожих друг на друга. Все три в облегающих шёлковых чёрных платьях и так и лоснятся дорогим блеском.

За их спинами виднеется молодой паренёк в чёрной рубашке с длинным рукавом, с короткими каштановыми кудрями и пушистыми ресницами. Не дракон — отмечаю при первом же взгляде. Ну, конечно, ведь Олия сказала, что это камердинер Сардара, слуга. А драконы не прислуживают. Драконы правят.

— Госпожа! — все четверо вновь прибывших, будто по команде, дружно приседают.

Слегка склоняю голову, приветствуя в ответ.

Паренёк выступает вперёд, смотрит на меня широко открытыми глазами:

— Я Тобиас, госпожа, камердинер лорда Харда, прибыл по его личному поручению, чтобы передать вам это…

Только сейчас замечаю в руках Тобиаса плоский футляр синего бархата.

Тобиас проходит ко мне через всю комнату. Серый ковёр глушит стук его каблуков. Почтительно кланяется и открывает футляр. Даже у меня, привыкшей к дорогим украшениям, с губ срывается восхищённый вздох: настолько прекрасно то, что я вижу.

Ожерелье искусной работы из лунного золота, украшенное искрящимися голубыми топазами, чистыми, как слеза, диадема, серьги и кольцо ему в тон. Мой любимый цвет, откуда он узнал?

— Ох! — касаюсь подушечками пальцев гладких холодных камней и прислоняю руку к груди. — Оно прекрасно!

Любуюсь драгоценностями. Это самое красивое, что я видела за свою жизнь!

— Из сокровищницы Бладрии, господин лично выбирал их для вас, моя госпожа.

— Благодарю! — улыбаюсь ему почти искренне.

Олия оказывается тут как тут и с готовностью принимает ценный футляр.

По-да-рок. От Сардара — проносится в голове. От этого становится чуточку грустно, но не настолько, чтобы отказываться от такой красоты.

Бережно удерживая футляр, Олия отступает назад. Тобиас разворачивается:

— Позвольте представить вам леди Роуз и леди Джулию Вайс, — изящные близняшки приседают, — леди Диану Саммерс, — на этих словах приседает блондинка.

Вежливо киваю им, каждой по очереди.

— Согласно приказу лорда Харда, их задача развлекать вас и скрашивать ваш досуг.

Безмятежно улыбаюсь кончиками губ, глядя на всех этих людей из-под ресниц.

Скрашивать досуг? Развлекать? Ну-ну. Нашли дуру. Может быть, назовём вещи своими именами: шпионить за мной? Вслух ничего подобного не говорю.

— Что ж, — вежливо склоняю голову, — рада познакомиться, леди.

— И мы, госпожа Алана! — словно эхо отвечают те.

Смотрю на Тобиаса и Олию:

— Благодарю, вы свободны.

Раз Сардар приставил ко мне этот тайный дозор, неплохо бы узнать их поближе, чтобы понимать, чего ожидать, так сказать. Когда мы остаёмся вчетвером, я развожу руками:

— Что ж, чем займёмся?

— Можем почитать! — предлагает Диана.

— Повышивать! — Роуз.

— Прогуляться! — Джулия.

Последнее нравится мне больше всего:

— Свежий воздух — это то, что нужно! — соглашаюсь с предложением одной из сестричек.

В конце концов, двигаться полезно, и осмотреться тоже не помешает.

На выходе я останавливаюсь и отступаю назад, потому что дверь вдруг снова открывается, и пусть нам преграждает незнакомка яркой и ослепительной красоты.

Блестящие чёрные волосы цвета воронова крыла, красное шёлковое платье, скроенное чётко по фигуре, дерзкий излёт бровей, алый рот, хищные ноздри, цепкий ум в тёмных глазах.

От неё веет величием и роскошью. Я инстинктивно сникаю под её надменным взглядом, который она тут же мастерски прячет.

А может быть, мне показалось?

— Леди Алана! — женщина приседает. — Я пришла, чтобы выразить вам своё почтение. Простите за столь смелое вторжение, мне не назначено, но я бы очень хотела служить вам. Примите меня в ваши фрейлины. Прошу.

За спиной раздаются перешёптывания, а я в упор смотрю на незнакомку.

— Как ваше имя? — спрашиваю, чтобы оттянуть время и придумать ответ на эту неожиданную просьбу.

С одной стороны, глупо разбрасываться сторонниками в незнакомой стране. Если хочу отсюда выбраться, то мне нужны союзники, друзья и просто лояльные люди. С другой… что-то здесь не так. Понять бы, что именно. Пока я размышляю, рот незнакомки растягивается в широкой улыбке:

— Гьера, госпожа. Гьера Сил. Безумно рада быть вам полезной! — она кивает на мой плащ. — Вы куда-то направляетесь? На прогулку? Могу я присоединиться?

Не спешу с ответом. Вспоминаю до мельчайших деталей полный неприязни взгляд, которым она смотрела на меня в день брачной церемонии.

Весь её внешний вид, украшения, дорогое платье говорят о высоком положении. При этом её не определили ко мне во фрейлины изначально.

Сардар, а я даже не сомневаюсь, что с его манией контроля именно он выбирал для меня окружение, по какой-то причине эту самую Гьеру не выбрал. И она решила зайти через меня.

Что ж, это смело, и вместе с тем, возникает резонный вопрос:

— Зачем? — задаю его и смотрю в упор на девушку, собирая мельчайшие эмоции.

Замечаю, как вспыхивают её глаза, как нервно дёргается уголок красного рта, как раздуваются ноздри. Что это — недовольство вопросом или истинное отношение ко мне, рвущееся через маску доброжелательности?

Надо отдать ей должное, Гьера быстро берёт себя в руки:

— Чтобы служить вам, миледи Алана, — она приседает в низком поклоне, пряча глаза.

Тревожный колокольчик в голове звенит всё сильнее. Под маской напускной вежливости брюнетки остро чувствуется фальшь. Уж её-то я научилась отличать, спасибо Инису и десяткам его любовниц, часто из числа моих подруг.

Иниса здесь больше нет, но почему-то при взгляде на эту девушку у меня внутри знакомо пригорает. С чего бы это?

Гьера выпрямляется. Несколько секунд мы смотрим друг на друга.

Возможно, моя психика искалечена бесконечными изменами Иниса, но:

— Боюсь, Гьера, мой штат фрейлин укомплектован, — отвечаю ей с холодной вежливостью. — Возможно, в другой раз.

Та открывает было рот, но я догадываюсь, что хочет сказать. Опережаю её:

— На прогулку мы также отправимся… узким кругом. Ничего личного, леди Гьера, просто хочу поближе узнать своих фрейлин.

— Миледи, — Гьера приседает и отступает в сторону.

Проходим мимо к выходу. Чувствую спиной между лопаток чужой тяжёлый взгляд.

Что-то мне подсказывает, что мы не подружимся. С другой стороны, с такими друзьями, как эта Гьера, и враги не нужны.

Мудрые люди советуют держать друзей близко, а врагов ещё ближе, но это явно не про меня. Я не умею улыбаться в лицо и одновременно с этим точить за спиной клинок.

Я хлебнула сполна сплетен и лжи с Инисом, и хотела бы избежать этого сейчас, в новом браке, пусть даже он и продлится недолго, в чём я не сомневаюсь, потому что дракон никогда не откажется от своей истинной. Инис придёт за мной, я знаю. Иначе и быть не может. Такова природа истинности, и не нам её менять.

В серых коридорах пустынно, гуляет сквозняк, танцует пламя в настенных факелах, пахнет сыростью и смолой. Пространство наполняется стуком наших каблучков.

Боковым зрением улавливаю какое-то движение возле стен. Пару раз даже останавливаюсь и всматриваюсь в движущиеся тени. Разве могут тени двигаться?

Или мне показалось? И это лишь игра пламени и ветра?

— Госпожа? — вопрос Дианы доносится до меня будто через толстый слой ваты. — Что-то не так?

«Рузги это пятиугольные твари, выше человека, с рваными краями, без глаз и с зубами-бритвами! Они приходят в наш мир из разломов и прячутся в тенях… Рузги из Бладрии…»

Ёжусь от скрипучего голоса нянюшки, звучащего, будто наяву. Я давно выросла и с улыбкой вспоминала свои детские страхи, но сейчас, в полутьме коридоров, посреди движущихся теней, мне как-то совсем не весело.

Вот только другим об этом знать не обязательно. Засмеют.

Не хватало только слухов о том, что мне мерещится то, чего нет, а значит, я тронулась умом.

Нет, нельзя. Сейчас любая ошибка недопустима. Я должна быть осторожна и следить за каждым своим словом, за каждым шагом, до тех пор, пока не пойму, кому можно верить, а кому нельзя. Или до той поры, пока меня отсюда не заберёт Инис.

— Ничего, просто задумалась, — роняю через плечо и быстрым шагом иду вперёд, стараясь больше не смотреть по сторонам, а чётко себе под ноги.

На улице пасмурно.

Прохладный утренний ветерок обдувает щёки и шею, разгоняя страхи прошлого. Мелкий серый гравий шуршит под подошвами ботинок. Оказывается, рядом с замком есть тихий сад с ровными прямыми дорожками и стрижеными зелёными кустарниками в виде прямоугольников и квадратов. Никакого буйства природы, как было у нас на юге. Вместо этого — средоточие симметрии, чётких линий и форм.

Брюнетка Роуз протягивает перед собой руку ладонью вверх и подозрительно смотрит на небо:

— Кажется, будет дождь? — обращается ко всем одновременно и ни к кому конкретно.

— Угу, — кивает Джулия, её сестра-близняшка, — вон как вороны суетятся.

Поворачиваю голову, и впрямь замечаю, что чёрные птицы ведут себя беспокойно. Прыгают с места на место. Их лающее карканье режет слух.

Несколько дорожек, разделённых кустарниками, ведут к центру сада, и соединяются на квадратной площадке, посреди которой расположена беседка из тёмного эбенового дерева с лавочками внутри.

Перед беседкой круглый фонтан с серой лепниной. Посреди него изображена статуя дракона, из пасти которого, вместо пламени, бьёт струя воды. Огибаю фонтан. Прохожу внутрь беседки.

Фрейлины следуют моему примеру.

Доски поскрипывают под ногами. Пахнет влажным воздухом и деревом. Размеренное журчание воды успокаивает. Касаюсь подушечками пальцев твёрдых волокон дерева на ограждении беседки.

Чтобы окончательно выбросить из головы нянькины страшилки про рузгов, решаю отвлечься на что-то более приземлённое и понятное.

— Диана? — зову блондинку, к которой внутренне привыкла быстрее, возможно, на подсознательном уровне приняв за свою чисто по внешним признакам.

— Да, госпожа? — с готовностью отзывается та.

Слышу за спиной звук приближающихся шагов. Постукиваю ногтями по деревянному ограждению беседки:

— Кто такая Гьера Сил? Зачем она приходила ко мне на самом деле? Вы знаете?

В ответ — тишина. Медленно оборачиваюсь, но успеваю заметить, как девушки быстро переглядываются друг с другом.

Это что ещё такое? Смотрю на всех троих по очереди, и снова на Диану, которой был адресован вопрос.

— Г-госпожа, — беспомощно заикается та и хлопает серыми глазищами. Замечаю, как дрожат её руки, как она стремительно прячет их за спину.

— Если позволите, леди Алана, — вперёд выступает Джулия. — Гьера Сил супруга лорда Якоба Сила и дочь лорда Вартана Нода. Последний близкий друг и советник лорда Харда, вашего мужа. Такой, высокий, на его мундире живого места нет от медалей, вы, наверняка, его видели.

Морщу лоб, смутно припоминая пожилого статного мужчину, которого описывает Джулия, с тёмными, как у Гьеры, волосами, но тронутыми на висках сединой и с короткой стрижкой. Он был всегда рядом с Сардаром. Не дракон.

— Супруг леди Гьеры немощен и стар, — подхватывает Роуз, вторая близняшка, — он почти не покидает их замок на границе Бладрии. Там не слишком-то весело сейчас. Не то, что здесь, у нас. Леди Гьера любит быть в центре событий, а главное событие сейчас — вы, госпожа. Вот бедняжка и расстроилась, что осталась не у дел.

Роуз смотрит на меня открыто и прямо. Она не лжёт, но что-то всё равно не так. Не говорит всей правды? С чего бы?

— Что же лорд Хард не определил ко мне дочь своего близкого друга? — хитро прищуриваюсь. — Раз она так этого хочет?

— Возможно, лорд Хард опасается, — вступает в разговор вновь владеющая собой Диана, — что леди Гьере в любой момент потребуется уехать домой к мужу? Если ему станет хуже? Если такое случится, она подведёт вас, ведь так?

Такое объяснение кажется вполне разумным.

— Пожалуй, — пожимаю плечами и отворачиваюсь.

Снова изучаю бег прозрачных струек фонтана по серой каменной чаше. Мне чудится, или за спиной раздаётся несколько вздохов облегчения? Нет, определённо, здесь что-то не так. Девушки не лгут, но явно что-то не договаривают. Что?

— В замке как-то пусто, — решаю сменить тему, — где все?

— Обычно в это время собирается государственный совет, — слышу спиной бодрый голосок Дианы, — лорд Хард всегда присутствует на нём, если нет срочных вылетов.

— Срочных вылетов? — уточняю, постукивая ногтями по деревяшке.

— Ну, да, извержений вулканов, открытия разломов или тааам ещё чего…

— А такое часто бывает? — слегка поворачиваю голову в сторону. — Я имею в виду разломы.

— Нуу, — неуверенно тянет Диана.

— Случается, — обрывает её Джулия, — но не то, чтобы часто, как и везде.

— Везде, — резко оборачиваюсь к ним, — давно забыли про разломы! Только здесь у вас творится не пойми что! Бездна, разломы, тёмная магия! Запрещённая! Кстати говоря! Или будете отрицать?

Девушки дружно, как одна, молчат и старательно рассматривают заострённые мыски своих чёрных туфель.

— Не хотите говорить? — передёргиваю плечами. — Что ж, ладно. Я всё равно узнаю.

— Вам вредно нервничать, госпожа, — тихо шепчет Роуз. — В замке безопасно, это главное. Господин защитит нас. Беспокоиться не о чем.

С трудом удерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза.

С неба начинает накрапывать. Возвращаемся в замок.

Иду быстрым шагом по уже знакомым коридорам. Дорогу обратно запомнила. За толстыми стенами замка барабанит разошедшийся дождь. Шуршит влажный плащ, тонкий шёлк платья бьёт по икрам.

Мои мысли не веселы. Я одна в чужой стране. Мой муж мне не муж, а не пойми кто. Всё это не законно, я уверена, и где-то до сих пор есть мой истинный.

Те, кого приставили мне в подруги, и не подруги вовсе, а что-то замышляют. Вдобавок последние дни живот словно каменный и его постоянно тянет.

Ребёнок. Мой малыш. Инстинктивно касаюсь подушечками пальцев того места на животе, где чувствую шевеления. Чей ты сейчас? Кто теперь твой отец? Проклятый Хард! До него всё было понятно и просто! У моего ребёнка был законный отец, а что теперь?!

А ничего хорошего! Все вокруг знают, что их правитель женился на беременной, следовательно, ребёнок не от него! Такова правда! Вот Бездна! Позорище-то какое!

Погружённая в свои мысли, я едва не сметаю с пути девочку лет шести в сером платье с белым передником. Малышка поднимает на меня сердитое чумазое лицо, обрамлённое тугими пшеничными косичками, и я замечаю в её карих глазёнках слёзы. Это вдруг отрезвляет и вырывает из самокопания и жаления себя любимой:

— Эй! — кричу ей вслед, — постой, подожди, пожалуйста!

— Госпожа! — раздаётся позади предупреждающий голосок кого-то из фрейлин.

Взмахиваю рукой, приказывая им замолчать немедленно. Девочка оборачивается, смотрит на меня недоверчиво.

Опускаюсь вниз, чтобы оказаться на одном уровне глаз с ребёнком, протягиваю к ней руки:

— Как тебя зовут? — ласково ей улыбаюсь.

— Шая, миледи, — еле слышно отвечает та, но приблизиться не спешит.

— Какое красивое имя! Подойди, милая, — девочка начинает медленно приближаться. — Почему ты плачешь, Шая?

Малышка оказывается рядом. Поднимаю руку, вытираю пальцами влажные следы у неё на щеках, затем касаюсь её руки. Что-то не так. Хмурюсь, разворачиваю худенькое запястье ладонью вверх, и ахаю: на руке малышки виднеются глубокие алые порезы.

Вскидываю голову. Не только на руке! На шее тоже!

— Что это? — шепчу онемевшими от ужаса губами. — Кто посмел?

— Я не знаю, — хнычет та.

Не хочет говорить? Проклятье, ладно!

Закусываю нижнюю губу, оборачиваюсь, не выпуская руки малышки:

— Принесите целебную мазь! Белая круглая гладкая баночка, стоит у меня на туалетном столике! Пожалуйста! Кто-нибудь!

— Ту, что от целителя Борага? — округляет глаза Джулия. — Но это очень дорогая мазь, миледи!

Смеряю её таким взглядом, что впору дыру прожечь в этой бережливой умнице.

— Да, госпожа, сейчас, госпожа, — Роуз, вторая сестричка, оказывается более исполнительной.

Приседает и спешит прочь, взмахнув юбкой.

За те несколько минут, что мы ждём, я пытаюсь выяснить у девочки, кто её обидел. Тщетно. Она не знает. Не доверяет мне? Не хочет говорить? Пытаюсь болтать на отвлечённые темы. Возвращается Роуз.

— Благодарю, — улыбаюсь ей, принимая из её рук знакомую баночку.

Смотрю на Шаю. Малышка только-только перестала плакать, хотя и видно, что держится с трудом.

— Потерпи, — предупреждаю новую знакомую, откручивая крышку. В нос ударяет знакомый запах мяты. — Это не больно, но чуточку может щипать.

На удивление, малышка оказывается терпеливой и стойкой, настолько, что, закончив обрабатывать жуткие порезы, я восхищённо хвалю её:

— Умница моя! Самая смелая! Завтра заживёт! Я надеюсь!

Протягиваю банку малышке:

— Вот, возьми с собой!

Шая смотрит на меня восхищённо. Прижимает банку к груди, быстро приседает и бежит прочь, гулко стуча каблуками по пустынному коридору.

— Кто она? — поднявшись на ноги, спрашиваю у фрейлин.

— Да кто ж её знает, миледи, — поживает плечами Диана. — Судя по одёжке, она с кухни. Или горничная.

— Нужно разобраться, что стряслось, — задумчиво смотрю в конец коридора, туда, где малышки и след простыл.

— Я вас умоляю, миледи, — грустно вздыхает Роуз. — Если проверять каждый родительский тумак, то никаких проверяльщиков не напасёшься. Никто не станет этим заниматься.

— А жаль, — обхватываю себя за плечи.

Разворачиваюсь и иду дальше.

Вечером решаю лечь спать пораньше. После возвращения в покои я много читала и порядком утомилась за день.

— Олия? — оглядываюсь по сторонам.

Фрейлин я давно выгнала, а служанка ещё не пришла.

— Ну, ладно же.

Не страшно. В конце концов, я сама ей наказала явиться позже. Хотела побыть одна. Кто ж знал, что с наступлением темноты мне сделается не по себе? Глупости. Это всё нервы.

Прохожу к кровати. Задумчиво смотрю на розовую ночную рубашку, аккуратно разложенную на постели. Надеваю её на себя.

Принюхиваюсь, мне то и дело мерещится странный запах. Непривычный…

Кожу покалывает и печёт, а по ногам вдруг льётся что-то тёплое.

Опускаю глаза и обмираю. Драконий Бог, только не это!