Измена хуже предательства (СИ)

37

— Мам, ну не хочу я рисовую, — настроение канючить, то есть никакого.

Достаю из холодильника свой обычный завтрак. Теперь это легкий, нежный творожок заправленный несладким йогуртом и присыпанный орешками и изюмом. Мама не оставляет попыток каждое утро скормить мне полезную молочную кашу, но на нее у меня не хватает аппетита.

Наш день теперь начинается так — мама готовит для нас с папой особое диетическое меню. Папе из-за лечения, в качестве поддержки терапии, мне — как мучимой самым жутким токсикозом, что бывает на земле. Это я конечно думаю, потому что другого не знаю, а мама говорит, что это нормально. Но как это нормально, если так плохо? Вот и гугл мне подтверждает, что девяносто процентов беременных страдают этим недугом. Настолько суровая цифра выдана мне, что я зависаю.

А как же работать спрашиваю я гугл? Он милосерднее статистики, отправляет на отдых. Вздыхаю, хорошо бы, но я уже подписалась на работу и придется нести эту ответственность до декрета.

Сажусь за стол со своей тарелкой вкусного и полезного, мама неодобрительно смотрит на нее, ей все кажется, что я недоедаю и моей деточке недостает питания. Но поздно пить боржоми, когда у тебя токсикоз.

Остался еще один каждодневный ритуал мамы — спросить не рассказала ли я Радиму о беременности. Вот и сегодня мама не удерживается от вопроса:

— Марина, ты рассказала Радиму?

Уже даже не нужно спрашивать, что именно, итак понятно. Ну и к чему этот вопрос? Она же знает, что нет.

— Он все таки тебе муж и отец ребенка, он имеет право знать. — как всегда мама выдает эту тираду нравоучительным тоном.

Да, все еще мужу. Божечки, с этой беременностью наш развод становится все более затянувшейся историей. К тому же придется отпрашиваться с работы чтобы решать этот вопрос. Заманчивая мысль маячит в голове, заняться всем этим в декрете, тогда и свободного времени будет предостаточно.

Да и как я позвоню Радиму? Просто не могу пересилить себя, после того, как прогнала.

До сих пор стыдно и гложет чувство вины за ту ситуацию на дороге, за то, что вынудила Валеру воспользоваться связями, и за то, что Радиму пришлось провести неприятных четыре часа в обезьяннике.

Валера благодушно поделился со мной этой инфой, когда я не выдержала и спросила про Радима.

— Если ты этого не сделаешь придется сделать мне, — продолжает наседать мама.

— Ма-ам, я сама разберусь, не надо пожалуйста.

— Разберется она, — мама ворчит по инерции, ей тоже не нравится сложившаяся ситуация. Она считает, что ребенок должен расти в полной семье, где есть папа и мама. В идеале и все дедушки и бабушки участвуют в жизни ребенка. Снова вздыхаю. Ну как достигнуть этого идеала в моем случае?

— Я нашла тебе хорошего врача. Анна Анатольевна хороший специалист, у нее большой опыт и она до конца ведет всех рожениц, если есть патологии…

На слове патологии поднимает голову безотчетный, давний страх.

Вот и куда мне столько сведений, достаточно было первой части про хорошего специалиста. Теперь в душе всколыхнулся страх, до покалывающих мурашек в пальцах. А вдруг, у моего малыша найдется какая-нибудь патология?

Успокаиваю себя, незаметно поглаживая животик под столом.

Все хорошо.

Все будет хорошо.