Измена хуже предательства (СИ)

41

Я осматриваю Радима — воспаленный взгляд моих любимых темных омутов, острый кадык виднеется из расстегнутого ворота рубашки, побрит, но словно помятый и осунувшийся. Мне бы радоваться, что без меня некому следить за его внешним видом, здоровьем, но вместо злорадства в моей душе просыпается только жалость.

Он тоже осматривает меня жадным взглядом. Как будто хочет впитать целиком мой образ, выжечь на подкорке своего мозга, чтобы никогда уже не забыть.

Наши глаза встречаются и время перестает существовать. Глаза в глаза. Его — воспаленные, мои — наполняющиеся соленой влагой. Сердце сжимается, не могу видеть всегда сильного, уверенного Радима таким слабым и измученным.

В невозможности больше вынести накативших чувств, я отвожу взгляд и сбегаю из кухни в поисках мамы. Где-то она потерялась со своими каплями. Встречаю ее в коридоре, как раз идущую навстречу. Всучив мне капли со словами:

— Давай сама, это же твой муж! — снова отправляет меня на кухню.

Так-то оно так, эта не расторгнутая формальность смущает, создавая неловкость, что я буду капать глаза мужчине, почти постороннему, но когда-то такому родному.

Может он сам? В надежде подхожу к Радиму, с этим дурацкими каплями для глаз, в неловкости мнусь перед ним.

Он все правильно понимает, увидев бутылек в моих руках, но реагирует по своему — откидывает голову назад, распахивая глаза.

— Капай, — командует охрипшим голосом.

Столько доверия в этом действе, а если я закапаю ему не то. Он даже не проверил, что я собираюсь ему налить в глаза. Но он просто ждет.

Это же так просто, да, — уговариваю себя — подойти и накапать. Но совсем не просто оказывается встать к нему вплотную. Очень близко. Заглянуть в замутненные темные глаза. Ощутить едва щетинистую щеку под ладонью — удержать, чтоб не дергался. Капнуть по паре капель ему в глаза.

Пока я занята этим нехитрым делом, он нежно обнимает, не отпуская, утыкается чуть выше округлости живота. И замирает так.

Ну вот. Теперь, наверно, и не нужно ничего рассказывать, итак все понятно. В таком положении очень хорошо заметен, мой внезапно выросший на четвертом месяце, животик.

Так и стоим еще несколько минут.

— Тебе нужно что-то с глазами сделать, — отступаю от него на шаг. Его руки сползают с меня и безвольно падают вдоль тела.

— Я просто устал. Как же я устал. — откидывается он назад на стену, прикрывая глаза.

Таким мирным и милым он сейчас выглядит, полная противоположность тому Радиму, что я видела час назад.

Мама возвращается на кухню. Увидев Радима мирно спящим на стуле, откинувшимся на стену, смотрит на меня укоряюще, будто это я его уморила до такого состояния. Она стелит на диване в гостинной, категорически отказавшись выпускать за руль уставшего человека.

Мне остается лишь смириться с маминой заботливостью.