Измена. Месть преданной

41

- София, умоляю, не заставляй меня говорить с тобой об этом, - глухо просит Лев. – Я хочу сохранить хотя бы остатки твоего уважения.

Лицо бывшего мужа всё ещё спрятано в ладонях. Плечи опущены. Спина сгорблена. Он уязвим в своём унынии, но я спрашиваю не для того, чтобы сделать больно.

- Яна совершеннолетняя женщина, - говорю я. – И ребёнок - не конец света. Если ты считаешь, что испортил ей жизнь тем, что не женился, то это как-то слишком строго к себе. Мы же в двадцать первом веке живём. Нет никакого клейма любовницы, которое повлияло бы на её будущее. К чему такая драма?

Я выдавливаю эти аргументы из себя со скрипом. По факту успокаиваю бывшего мужа, что в том, что он мне изменил и заделал ребёнка на стороне, нет ничего ужасного.

Но если отстраниться от боли, разрывающей сердце, то так оно и есть.

Если бы Яна не страдала от зависимостей, то могла бы рассчитывать на хорошее будущее. Наверно, она была бы разочарована тем, что богатый мужчина не захотел брать её в жены ради ребёнка. Но финансовая поддержка от него могла бы скрасить эту обидную неудачу. На деньги Льва она могла бы жить припеваючи. Растить ребёнка. Работать или нет, если захочет. Могла бы выйти потом замуж за другого мужчину, и он бы не увидел ничего ужасного в одинокой женщине с ребёнком. Таких историй полно.

И всё это было бы более чем реально, если бы только Яна была здоровым человеком, способным отвечать за себя и ребёнка.

Увы, не верю ни секунды, что она грамотно воспользуется теми картами, что сдала ей судьба.

- София, твои слова имели бы смысл, если бы… - Лев морщится, трёт руками шею и снова прячет лицо в ладонях.

- Знаю, это было бы возможно, если бы Яна выбрала трезвый образ жизни, - вздыхаю я.

Лев поднимает на меня больной, пристальный взгляд, и мою грудь сдавливает чем-то похожим на сочувствие. Ну сколько можно себя терзать? Я вот не мучаю себя за ошибки. Поняла, что зря хотела запретить Льву общаться с Пашей и отпустила это. Ну, ошиблась. Выводы сделала и живу дальше.

- А что ты скажешь о мужчине, который воспользовался слабостью и беспомощностью женщины? – упавшим голосом спрашивает Лев. – Скажи, прибавило ли случившееся ей шансов справиться с зависимостью? Теперь, когда она вынуждена жить с последствиями того, что не выбирала, ей легче стремиться к трезвости и здоровью?

Что он несёт? Я ничего не понимаю.

- Лев, - строго обрываю его я. – Хватит нести чушь! Я не понимаю, о чём ты говоришь. Чем ты воспользовался? Её готовностью спать с чужим мужем? Может, её наивной любовью? Хочу разочаровать тебя: Яна любит только себя!

Лев не отвечает какое-то время. Взгляд бывшего мужа становится откровенно затравленным, что пугает меня. Я лезу ему в душу, но, как гончая, взявшая след, не могу остановиться.

- Лев… - я смотрю на бывшего мужа с безжалостной строгостью.

- Да не была она согласна! – выпаливает Лев. – Понимаешь, Сонь, не была! Вот, сказал! Можешь теперь презирать меня всю жизнь. От себя всё равно правду не скроешь…

У Льва трясутся пальцы. Он смотрит на них или сквозь них пустым взглядом.

- Лев, - говорю я уже мягче, - почему ты думаешь, что она не была согласна?

Упрямо тяну из него ответы по слову. Не отвертится. Я не поверила Яне, когда она заявила что-то подобное. И Льву сейчас не верю.

Может, я идиотка, которая отказывается видеть всё как есть, но чутьё кричит мне о том, что Яна не жертва. По крайней мере, не жертва Льва.

- Что ты от меня хочешь? – бывший муж начинает нервничать и злится. Его глаза сужаются до щёлочек, а на скулах вздуваются желваки. – Зачем тебе грязные подробности, Соня?

Я не поддаюсь на его эмоции, хоть это и не так просто. Хочется бросить в лицо Льва что-нибудь обидное и убежать наверх, в спальню, где спит Паша под присмотром Жанны Матвеевны.

- Скажи, у тебя был с Яной долгий роман или… - не отстаю я.

- Или! – рычит Лев.

Смотрит на меня, как на врага.

- Значит, только один раз… - делаю я вывод.

Лев молча сверлит меня взглядом. Не опровергает. Будем считать, что соглашается.

- Я уже говорил тебе, что это была случайность, - выдавливает из себя Лев.

Да, точно. Но тогда я была слишком зла и не слушала.

- Слушай, ты пытаешься сейчас оправдать меня из чистого упрямства и веры в человечество, - говорит Лев. – Не выйдет. Я проснулся утром с избитой девушкой в одной кровати, а потом она оказалась от меня беременна. Какие могут быть варианты? Я не помню, чтобы она соглашалась лечь со мной в постель…

Лев со стоном снова прячет лицо в ладонях.

- А как сопротивлялась тебе, помнишь? - мне жутко неприятно задавать эти вопросы. До тошноты. До гадостного чувства брезгливости.

- Не помню, ясно! – огрызается Лев. – Я ничего не помню из той ночи, Сонь. Слишком сильно напился. Помню, как сидел в баре и глушил коктейли, а потом раз и утро! Плачущая Яна без одежды, зато в синяках. Считаешь, она сама себя избила, а потом меня изнасиловала? Потому что как иначе она могла оказаться беременной от меня?

С каждым словом Лев всё повышает и повышает тон, так что к концу своей речи уже кричит с покрасневшим лицом.

Я не знаю, что думать. Меня наизнанку выворачивает. То, о чём говорит Лев, просто мерзко. И я не понимаю, что должно было случиться, чтобы мужчина, которого я знала, превратился вдруг в чудовище, способное на такое.

- Лев, ты, конечно, очень импульсивный человек, - говорю я, – но не жестокий!

- Прекрати, София! – обрывает меня Лев. – С тобой я поступил жестоко, и ещё как! Скажешь, нет?

Сердце сдавливает болью совсем свежих воспоминаний. О том, как Лев чуть не забрал у меня сына. О том, как я валялась на полу у его ног, мучаясь бессилием.

На глаза выступают слёзы.

Мне кажется, что они сейчас неуместны. Я стараюсь скрыть их. Сморгнуть незаметно.

Но Лев, конечно, всё замечает.

Он горько усмехается.

- Не пытайся обелить чёрное, - хрипло шепчет он.

- Ладно, - сдаюсь я.

Плечи Льва сникают, а взгляд становится ещё более тоскливым.

- Ты вообще спал сегодня ночью? – спрашиваю я.

Лев качает головой.

- Бессонница, знаешь ли, мучает, - признаётся бывший муж.

Я поднимаюсь на ноги.

- Пошли, Лев, уложим тебя в кровать, - командую я. – Хватит нянькаться со своей ничтожностью.

Лев послушно встаёт и идёт за мной к дому.

- Мне больше нравилось, когда ты уверяла, что я ни в чём не виноват, - слышу голос мужа за спиной, когда мы поднимаемся по лестнице наверх.

- Какая разница, в чём я тебя уверяла? – возражаю я. – Меня там не было, в конце концов. Просто разгребай последствия, если можешь.

- Я стараюсь, Сонь, очень стараюсь… - доносится до меня.

- Где тебя положить? – теряюсь я.

В нашей старой спальне – руины. А в детскую на свою постель я никого пускать не собираюсь.

Лев сам открывает одну из гостевых спален.

- Я спал тут, пока не уехал в город, - признаётся он.

Услужливо снимаю покрывало с постели и даже откидываю одеяло.

- Ложись, - велю я. – Поспишь, и голова прояснится.

- София Николаевна! – слышу голос Жанны Матвеевны. – Пашенька проснулся!

Вместе с этим по дому разносится требовательный детский крик.

- Твой сын зовёт, - я выдавливаю из себя улыбку.

Лев кивает.

- Сонь, посиди, пожалуйста, вместе с Пашкой со мной, - просит он.

Поджимаю губы, но отказать не решаюсь.

- Хорошо, мы сейчас придём, ложись пока.

Забираю сына у Жанны Матвеевны, проверяю подгузник и кормлю сына грудью в детской. Потом вместе с ним возвращаюсь в спальню, где нас ждёт Лев.

Бывший муж ещё не заснул. Он ждёт нас, лёжа на кровати. Мужественно борется со слипающимися глазам.

Подхожу ближе и аккуратно устраиваю Пашу на груди у отца. Кладу животом на живот. Паша уже умеет поднимать голову и даже немного приподниматься на руках. Он с интересом рассматривает Льва. Тянет ладошки к его лицу и морщится, ощупывая колючий подбородок.

- Спасибо тебе, - шепчет Лев, устало зевая.

Он гладит Пашу по спинке и улыбается довольно угукающему карапузу. Моргает всё медленнее и медленнее.

Зевает, уже не открывая глаз.

Смотрю, как Лев засыпает с лежащим на нём малышом. Шлёпающие по груди маленькие ладошки не будят бывшего мужа.

Перетаскиваю Пашу к себе на руки, давая возможность Льву полностью погрузится в сон.

Хоть режьте меня, не могу воспринимать бывшего мужа как насильника.

Он, конечно, не божий одуванчик, но и не подонок.

Ну не верю я! И я ведь помню, что, когда я не повелась на слезливую сказку Яны о том, что Лев её заставил, она и упираться не стала. Сказала, что сделала это по своей воле.

Откуда тогда синяки?

Что-то тут не сходится…

Лев выныривает на секунду из сна. Нежно сжимает Пашину ножку и снова закрывает глаза.

- Лев? – зову я.

- Что?

- Ты сказал, что делал тест на отцовство?

- Ну да, у твоего Роберта в клинике.