Я сделала вдох и выдох.
– Простите.
– Всё хорошо. У тебя был тяжелый день. Предполагаю, мадам Анаконда наговорила всякого. Саму я тебя не отпущу. Если хочешь, я сяду в твою машину. Будешь сегодня моим водителем.
Я представила, как он сгибается в три погибели, пытаясь уместиться в эту крошечную машинку. Бегала она отлично, но напоминала жабку. Абсолютно немужской автомобильчик. Может, поэтому его секьюрити скрипел зубами. Он тоже немаленького роста.
– Поехали домой. Я устала.
– Домой – значит домой, – Рейнер был подозрительно покладистым. Но я как-то не сосредоточилась на этой мысли. Просто села в его машину и прикрыла глаза.
Вспышка ярости прошла. Осталась только пустота внутри.
Он не виноват. А я позволила себе сорваться, эмоциям перелиться через край.
– Простите, пожалуйста, – пробормотала, раскаиваясь, – я не должна была. Я злилась не на вас…
– Но я попался под руку. Понимаю и не сержусь. Все мы когда-то срываемся не на тех, на кого сердимся, а на тех, кто оказался рядом в неурочный час. Я не исключение. А уж если совсем честно – я правило с плохими тормозами.
Он умеет быть мягким – вот что я подумала, успокаиваясь окончательно.
– Могу загладить плохое поведение домашним ужином, раз вы остались голодным, – пробормотала быстро, пока не передумала или не пожалела.
– Не откажусь, – заиграла на губах Рейнера лёгкая улыбка.
Наверное, я хитрила. Не было причин заманивать его к себе. Но сейчас мне уже не хотелось оставаться наедине с самой собой, чувствовать вину и маяться.
И вот он на моей кухне.
Рейнер то ли не умеет, то ли не хочет сидеть спокойно.
– Давай помогу, – оказывается он у меня за спиной, и я вздрагиваю. От его тела идёт тепло.
Он ловко выхватывает у меня из-под рук кружочек моркови, хрустит им вкусно прямо под ухом.
– Да, – легонько шлёпаю его по ладони, – будет прекрасно, если вы посидите и не будете мешать. Это самая лучшая помощь. А ещё лучше – помойте руки.
Рейнер откровенно ржёт, а губы его касаются моего уха – так, мазком, словно невзначай или случайно.
– Ладно, моя строгая учительница. Давно я не получал взбучки. Или не так давно, да. У меня есть чудная женщина. Она очень любит меня строить, а я ей это позволяю.
Что-то больно толкается в груди при слове «женщина». Он так легко говорит об этом.
Кажется, я стучу ножом слишком громко, злясь, что не умею скрывать эмоции.
– Эй, ты чего? – тут же ловит моё настроение Илья. – Сердишься? Злишься? Да нет, ты ревнуешь?
Ему нравится надо мной подшучивать.
– А хочешь, я расскажу тебе о своих женщинах?
Кажется, я переоценила его тактичность. И мне совершенно не улыбалось слушать басни о каких-то других бабах в его жизни.