Измену не прощают

Глава 24. Бывшие подруги

Даша не изменилась. Та же стройная фигура, те же длинные темные волосы. Как и пять лет назад, почти без косметики. И от этого особенно красива.

— Как дела? — Стас делает к ней несколько шагов. Мы с ребенком идём рядом. — Познакомься, — указывает на Веронику. — Это наша с Полиной дочка.

Лицо Даши вытягивается в еще большем изумлении, глаза становятся, как десятирублевые монеты. Стас расслабленно смеется.

— У меня была точно такая же реакция, когда я узнал. Вероника, — опускает взгляд на дочь. — А это Алиска, — показывает на девочку, которую Даша держит за руку. — Я думаю, вы подружитесь.

Алиса такая же темненькая, как и Даша с Витей. Они с Вероникой уже заинтересованно друг друга разглядывают. А вот мне не по себе. Нервно переминаюсь с ноги на ногу.

— Что-то я в шоке, — Даша наконец-то подаёт голос. Переводит взор со Стаса на меня.

— Я понимаю. Где Витя?

— Где-то здесь.

— Пойду найду его.

— Папа, я с тобой! — тут же восклицает Вероника.

— Ну пойдем.

Видимо, это Стас так тактично хочет оставить нас с Дашей наедине. Войцеховский с дочкой направляется на выход из ложи, и атмосфера между мной и подругой накаляется еще больше. В воздухе витают незаданные вопросы и невысказанные обиды.

— Как дела? — первой прерываю тишину и выдавливаю из себя улыбку.

— Хорошо, — Даша тоже натягивает на себя вежливую улыбку. — Как ты?

— Я нормально. Приехала работать в Россию, и оказалось, что Стас мой начальник, представляешь?

— Удивительное совпадение.

— Да. А тогда пять лет назад я от него забеременела.

— Надо же, я не знала.

— Я никому не сказала, — и поспешно добавляю: — Ну ты ведь тоже долго не говорила, что беременна от Вити.

На этих словах я перевожу взгляд на Дашину дочку. Девочка отошла от нас на несколько шагов и смотрит на трассу с балкона. У нее длинная темная коса, хрупкое телосложение. Мне кажется, с таким телосложением подошло бы заниматься гимнастикой или фигурным катанием.

— Вы со Стасом снова вместе?

— Боже упаси! Нет, конечно! — восклицаю, пожалуй, слишком громко. — Я рассказала ему о дочери, он захотел с ней общаться. Да и Вероника все время просила папу. Пришлось наступить себе на горло и контактировать со Стасом не только на работе, но и за ее пределами. Это очень тяжело, но другого выхода у меня нет.

— Почему тяжело?

— В смысле, почему тяжело? Он мне, вообще-то, изменил, если ты не забыла.

Даша как-то странно кривит лицо.

— А, ну да… Изменил, — и ухмыляется.

Мне это не очень нравится. Как будто ей смешно. Странно вообще смеяться над тем, что твоей подруге изменил парень. Меня это задевает. Посмотрела бы я на Дашу, если бы ей изменил Витя.

— Извини, что пропала, — решаю перейти к тому, что на самом деле волнует нас обеих. — Просто я не хотела, чтобы Стас хоть что-то обо мне знал, особенно про дочь. А ты вышла замуж за его лучшего друга. Я опасалась, что ты можешь что-то рассказать про меня Вите, а он в свою очередь Стасу.

— Странное опасение. Витя мало интересуется жизнью моих подруг.

— Тем не менее, когда я улетала в Париж, именно Витя сказал об этом Стасу. В итоге он приперся в аэропорт и устроил там целую сцену.

Пять лет прошло, а я до сих пор зла за это на Витю. Он бы и остальное про меня докладывал Стасу, если бы хоть что-то еще обо мне знал. Так что прекратить дружбу с Дашей было необходимой мерой.

— Понятно, — Даша снова натягивает на себя улыбку. — Была рада тебя повидать, Полина. Располагайся, отдыхай.

На этом Даша обходит меня и стремится к выходу. Я на автомате поворачиваюсь ей вслед. В ложу вошли Витя со Стасом, разговаривают, смеются. Даша останавливается возле них. Вите кто-то звонит, он достаёт из кармана мобильник и отходит на пару шагов. Даша остается стоять со Стасом.

— Мама, поскорее бы уже гонки начались, — Вероника обнимает меня за ноги.

Я машинально глажу дочку по голове, продолжая наблюдать за Дашей и Стасом. Очевидно, что бывшая подруга с пристрастием расспрашивает Войцеховского про меня. Тот ей охотно отвечает.

Наблюдая за ними, я отмечаю то, чего не было пять лет назад. А именно легкость в общении. Они разговаривают оживленно и эмоционально, словно хорошие друзья. Такого раньше не было. Пять лет назад Даша и Стас относились друг к другу формально. Для Даши Войцеховский был просто парнем ее подруги. Ну или другом ее возлюбленного. Так же и Даша была для Стаса просто моей приятельницей. А сейчас…

А сейчас Даша и Стас — хорошие друзья, и это видно невооруженным глазом.

Почему-то я чувствую болючий укол в самое сердце. Мне обидно. Да, я плохо поступила по отношению к Даше, когда перестала с ней общаться, но разве она не поступила еще хуже, когда сдружилась с тем, кто меня предал?

А сейчас они вовсе смеются. Громко, заливисто, аж на всю ложу слышно. Витя заканчивает говорить по телефону и возвращается к ним. Обнимает Дашу за талию и включается в разговор.

— Пойду к папе, — объявляет мне Вероника.

Я даже не успеваю ее остановить. Дочка подходит к Стасу, Витя треплет ее по макушке, затем поворачивается ко мне и кивает. Я не успеваю кивнуть в ответ, как Витя уже отвернулся. К ним присоединяется Алиса, и вот они уже стоят большой дружной компанией, где, очевидно, нет места для меня.

На глаза выступают слезы обиды. Желание — схватить Веронику и убраться отсюда. И мне наплевать, как это будет выглядеть со стороны. Мне не перед кем блюсти здесь меры приличия. И я бы именно так и поступила, если бы не прозвучал первый звонок, уведомляющий о начале гонки.

Дружная компашка наконец-то отрывается друг от друга. Витя уходит из ложи, Стас и Вероника возвращаются ко мне.

— Давайте уже садиться, — предлагает Стас.

Мы выходим из ложи на балкон, садимся на первые попавшиеся места. Я делаю все на автомате, на самом деле желание умчаться с ребенком никуда не делось. Боковым зрением наблюдаю за Дашей. Она не садится с нами, занимает с Алисой места в другом ряду.

Начинается заезд. Вероника нетерпеливо подпрыгивает на кресле, а потом и вовсе пересаживается к Стасу на колени. Задаёт ему миллион вопросов: что, почему и как. Стас на каждый отвечает и целует дочку в макушку.

— Папа, а ты купишь мне настоящую машину, когда я вырасту?

— Конечно, куплю.

— Ура!!! Папа, ты самый лучший!

Я чувствую себя еще более лишней. Вероника не обращает на меня внимания! Как будто они со Стасом вдвоём! Опустив глаза в пол и рассматривая нос своего ботинка, признаюсь сама себе, что бессовестно ревную дочку к Стасу. С тех пор, как в жизни Вероники появился папа, я отошла на второй план.

Заканчивается гонка. Стас доволен как слон. Значит, первым приехал тот автогонщик, на которого он сделал ставку.

— Тебя поздравить с крупным выигрышем? — с хитрой улыбкой к нам подходит Даша. Задаёт вопрос только Стасу. На меня даже не глядит.

— Игорек — красавчик.

— Да брось, Паша лучше.

— Но как видишь, Паша приехал вторым. Так что да, меня можно поздравить с крупным выигрышем.

Даша цокает.

— А я на Пашу ставила.

Стас хохочет.

— Дашуль, открою тебе секрет. На Пашу надо ставить летом, у него шины лучше для тёплого асфальта. А когда холодно, тогда на Игоря. Тебе Витя это не объяснял?

Даша вспыхивает.

— Нет! И мы с ним поспорили на желание. Я сказала, что Паша приедет первым. Ох, блин, я проспорила Вите желание!

Бывшая подруга картинно закатывает глаза, а сама-то поди и рада исполнить любое желание своего ненаглядного Вити. Уж я-то помню, как она его любит.

Стас с Вероникой за руку спускается с балкона к победителю. Это такая традиция — поздравлять того, кто приехал первым. А Войцеховский на него еще и деньги поставил. Мы с Дашей снова остаёмся вдвоём и снова между нами возникает неловкость.

— А Стас для тебя не просто друг твоего мужа, я смотрю, — ехидно замечаю. — Ты и сама с ним подружилась.

Меня откровенно задел тот факт, что Даша стала дружить с человеком, который меня предал. Я понимаю, что Стас и Витя — лучшие друзья, но хотя бы в память о нашей крепкой дружбе Даша могла бы с ним не сюсюкаться.

— А почему тебя это удивляет?

— Может, потому что он изменил твоей лучшей подруге?

Даша фыркает. Да, глупо было надеяться, что между мною и Дашей все может быть, как прежде. Я для нее теперь чужой посторонний человек.

Больно ли мне от этого? Черт возьми, да.

— Во-первых, у меня нет лучшей подруги, Полина. Во-вторых, прежде, чем делать поспешные выводы, лучше бы разобралась в ситуации.

Ах вот как.

— То есть, ты защищаешь Стаса? Ты защищаешь человека, который изменил своей невесте? Я правильно поняла?

— Если тебе хочется называть это словом «измена», то это твоё право. Не обижайся, Полин, но ты как была твердолобой, так ею и осталась. Мне больше нечего тебе сказать.

Я аж теряю дар речи. Даже сходу не понимаю от чего именно: от такой резкости в свой адрес или от того, что это произнесла именно Даша. На минуточку, Даша — это божий одуванчик, который, как огня, боится своего папу. Чтобы Даша когда-то вот так грубо кому-то ответила… Да это просто невозможно.

Я так и остаюсь стоять в растерянности, пока спина Даши не скрывается из моего вида. Настроение уходит в отрицательную плоскость, на глаза наворачиваются предательские слезы. Дальше каждая минута тянется мучительно долго.

Сначала я стою в унизительном одиночестве, пока Стас показывает Веронике гоночные автомобили. Потом Войцеховский берет дочку на руки и несёт на выход. Я плетусь сзади. На улице Стас направляется не к своему автомобилю, а снова к Даше. Я не иду за ним. Наблюдаю со стороны, как они звонко смеются. Ну просто лучшие друзья.

К ним присоединяется Витя. Разговор и смех становятся громче. До меня даже долетают обрывки фраз. Звучит что-то про следующую субботу. Стас опять захочет куда-то повезти Веронику?

И тут меня осеняет. Быстро достаю из сумочки телефон и открываю календарь. Точно.

В следующую субботу у Даши день рождения…

— Ну все, до субботы, — Даша приобнимает Стаса и целует его по-дружески в щеку. — И ты приезжай, — гладит по голове Веронику.

Стас жмёт руку Вите, целует в макушку Алису и, по всей видимости, обещает быть на дне рождения Даши. Вместе с Вероникой. Но без меня. Я ведь не приглашена.

Даша залезает в машину мужа, даже не посмотрев на меня напоследок. В горле завязывается тугой ком обиды. На автомате семеню к автомобилю Стаса и сажусь назад рядом с детским креслом Вероники. Дочка радостно щебечет всю дорогу. У нее горят глаза, она воодушевлена. Только что папа исполнил ее мечту: показал настоящие красивые машины.

Стас поднимается в квартиру и закрывается с Вероникой в ее комнате до самого ужина. Я сижу в одиночестве на кухне и думаю, как так вышло, что моя лучшая подруга теперь дружит не со мной, а с моим бывшим. В голове крутятся слова Даши: «Прежде, чем делать поспешные выводы, лучше бы разобралась в ситуации».

Но в чем тут разбираться? В том, что бедный-несчастный Стас очень не хотел мне изменять, но бес попутал? Он ведь сам мне сказал: был в сознании, понимал, что изменяет. Сам признался. В чем тут еще разбираться? В том, что мне кто-то специально прислал смс и оставил открытой дверь в номер? Мне это неинтересно, если Стас осознавал, что изменяет.

Войцеховский ожидаемо остается на ужин. Глядя на то, как мы втроем сидим за обеденным столом, со стороны можно подумать, что мы семья. Ради Вероники мне приходится поддерживать дружескую беседу со Стасом. Я уверена, что скоро дочка задаст вопрос, почему папа не живет с нами. Пускай ей на него отвечает Стас.

Когда Ника засыпает, на кухню заходит Войцеховский. Это уже стало традицией: я убираю посуду, а он, привалившись к дверному проему, наблюдает за каждым моим действием.

— Во сколько ты завтра приедешь? — спрашиваю.

— Часов в двенадцать.

— Хорошо, в пять вечера я уеду. Вернусь где-то в десять.

— Куда ты поедешь?

— На свидание, — отвечаю, как ни в чем не бывало.

Возникает гнетущая тишина, прерываемая только звоном посуды.

— С этим что ли? — в его голосе отчетливо слышится пренебрежение.

Не очень понимаю, кого Стас имеет в виду под «этим». Наверное, Алексея.

— Я состою в отношениях, у меня есть мужчина. И тебя это не касается.

Стас порывается ответить. Наверняка что-то излишне эмоциональное. Но подавляет это в себе. Я прямо вижу, как он делает усилие воли, чтобы сдержаться: сцепил челюсть, сжал кулаки.

— До завтра, — напряжённо выдаёт через мучительно долгое мгновение и разворачивается на выход из кухни.

Я хочу ответить ему в спину «до завтра», но сами собой вылетают совсем другие слова:

— Расскажи мне, что тогда произошло. Ты говорил, что тебя подставили.