Измену не прощают

Глава 25. Все равно не прощу

Стас замирает в дверном проеме. Несколько секунд неотрывно глядит мне в глаза, будто пытается определить, не шучу ли я. А я не шучу. Я правда хочу услышать, кто и зачем якобы подставил Стаса и прислал мне сообщение. Не знаю, зачем мне эта информация. Просто…

Просто меня задел тот факт, что Даша, очевидно, во всей этой истории на стороне Стаса. Я очень хорошо ее знаю. Даша может обижаться на меня за то, что я не отвечала на ее многочисленные сообщения, когда уехала в Париж, но если бы Стас действительно совершил гнусный поступок, то Даша не стала бы с ним дружить.

— Ты серьезно?

Все-таки не верит в искренность моего вопроса.

— Да, серьезно.

— Почему ты вдруг захотела узнать?

— Банальное любопытство.

Стас все еще выглядит удивленным. Но не уходит, а, наоборот, заходит обратно на кухню. Думаю, рассказ будет долгим, поэтому я сажусь за стол. Стас опускается на стул напротив. Задумчиво молчит, не сводя с меня глаз. А мне же под его взором хочется поежиться. Почему-то взгляды Стаса имеют какую-то силу надо мной. Каждый раз, когда он вот так пристально меня рассматривает, мое сердце начинает биться чаще.

— Я не собирался тебе изменять. Я никогда бы не сделал это намеренно, — прерывает долгую паузу.

— Я это уже поняла. Но тем не менее, ты отдавал себе отчёт в том, что изменяешь, даже если и выпил лишнего на том мальчишнике. По крайней мере, ты сам сказал, что осознавал.

— Да, в тот момент, когда ты зашла, я уже мог более-менее нормально мыслить. Девушка, с которой ты меня увидела, была нанятой проституткой. Моя вина лишь в том, что я не скинул ее с себя, когда она на меня залезла.

Это оказалось больно — обсуждать со Стасом его измену. Рана в груди вновь начинает кровоточить. Впрочем, она и не переставала на протяжении всех пяти лет.

— Расскажи все, как было, — глухо прошу.

И Стас рассказывает. С самого начала: от того, как два автогонщика решили его опоить, чтобы не вышел на гонку, до суда над всеми ними. Я внимательно слушаю каждое слово, впитываю, словно губка. Когда он в подробностях описывает, как лежал в номере без способности пошевелиться, стискиваю под столом кулаки.

Боль пронизывает меня насквозь уже от того, что какая-то непонятная девка раздевала моего жениха, видела его голым, трогала. Пускай это и нанятая за деньги простиутка, а не постоянная любовница, с которой он мне регулярно изменял. Ну а на моменте, когда она залезла на Стаса, когда он ее с себя не скинул, потому что желание получить разрядку было сильнее, чем желание жить и дышать, я держусь из последних сил.

Почему спустя пять лет мне все так же больно, как будто я увидела измену вчера?

— Все, хватит, — перебиваю Стаса на том моменте, когда он писал заявление в полицию. — Я все поняла. Только я думала, что мне прислала сообщение твоя бывшая Алла.

— Нет, как выяснилось, Алла была ни сном, ни духом. Это Рита ей решила так удружить. Ну и поплатилась за это реальным тюремным сроком. Они все сели, Полин. Даже проститутка.

— Почему ты не сбросил ее с себя?

Стас вздыхает.

— Потому что после лошадиной дозы препарата для эрекции я не мог думать ни о чем другом. Это было сильнее меня. Я не оправдываю себя, Полин. Я прекрасно понимаю, что это была моя секундная слабость. Я поддался плотскому желанию, хотя должен был сохранить разум. Но, согласись, это не та измена, когда намеренно идут к любовнице.

— Мне от этого не легче.

Столько лет прошло, а у меня до сих пор жгучая боль от увиденной картины. Пускай я теперь и знаю, что Стас оказался там не по собственному желанию. И даже если бы пять лет назад Стас предоставил мне доказательства, что его подставили, рассказал про суд над виновными, это ничего бы не изменило.

Он должен был скинуть с себя проститутку, а не скинул. Точка. Так что я все так же не могу его простить.

— А если бы я тебя не застукала? Что тогда?

— Я бы все равно тебе признался. Я бы не смог скрывать от тебя. Правда, Полин. Я и сейчас честно говорю, что осознавал измену в тот момент, когда ты вошла.

— Осознавал… — произношу с горечью.

Чувствую, как у меня дрожит верхняя губа. А потом и вовсе по щеке скатывается слезинка. Шмыгаю носом. Так не хочется, чтобы Стас видел меня плачущей, но не могу больше держать боль в себе.

— Ну ты чего, — Стас поднимается с места и подходит ко мне. Садится рядом на пустой стул. Берет мое лицо в ладони и поднимает на себя.

— Я в тот день узнала, что беременна, — выдавливаю со слезами. — Хотела сказать тебе.

Стас гладит меня по лицу, стирая слезинки.

— Не трогай меня, — вырываюсь из его ладоней.

— Поля, что мне сделать, чтобы ты меня простила?

— Ничего! — отвечаю резко. — Я никогда тебя не прощу, слышишь? Никогда!

— Ты правда приравниваешь то, что со мной произошло, к намеренной измене? Я имею в виду, когда мужчина специально заводит любовницу, лжёт своей девушке и изменяет по собственному желанию.

— Мне достаточно того, что ты осознавал измену и ничего не предпринял, чтобы ее предотвратить.

— Полина, дай мне шанс, — произносит с мольбой.

— Шанс на что?

— На твоё прощение. У нас дочь…

— Не надо манипулировать с помощью Вероники! — грожу ему пальцем. — Я не для того тебе о ней рассказала.

— Я не манипулирую. Мы ведь можем попробовать еще раз.

— Нет! — отрезаю. — Между нами ничего не может быть, когда ты это уяснишь? Хватит, Стас. Просто хватит. Общайся с Вероникой, а про меня забудь. Впрочем, у тебя уже это хорошо получается. Продолжай в том же духе.

Последние две фразы вырываются против моей воли и звучат слишком обиженно. Я этого не хотела, а потому прикусываю язык.

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня у тебя очень хорошо получалось не замечать меня, — снова звучит с обидой, и я ненавижу себя за это.

— Ты о чем?

— Да брось! — опять взрываюсь. — Сегодня на гонке ты постоянно меня бросал и куда-то уходил!

— Я оставлял тебя с Дашей, чтобы вы пообщались наедине. Я должен был стоять рядом и слушать ваш бабский трёп? Полина, я не понимаю твою претензию.

— А то ты не видел, что Даша не хочет со мной общаться!

— Ну это вы уже сами между собой решайте. Хотя вроде как ты первая оборвала общение с Дашей.

— Ты даже такие подробности знаешь, — едко замечаю.

— Ну, Даша сильно переживала, когда ты перестала с ней общаться. Даже Витя мне говорил.

— Что он тебе говорил?

— Что Даша сильно нервничала и плакала из-за того, что ты не отвечала на ее сообщения и всем своим видом давала понять, что не хочешь больше с ней общаться. А Даша была тогда беременна, и ей было нежелательно нервничать. Она и без этого многое пережила.

Чувство вины перед Дашей врезается в меня острой пулей. Да, я действительно поначалу отвечала на ее сообщения неохотно, а потом вовсе перестала. Когда Даша спросила мой французский номер, я ей его не дала. Когда Даша в лоб задала вопрос, почему я так себя веду, не обидела ли она меня чем-нибудь, я просто не ответила. После этого Даша перестала мне писать.

Не надо думать, что мне было легко обрывать дружбу с лучшей подругой. Я сильно переживала, что поступаю так с Дашей, но у меня не было иного выхода. Я не хотела, чтобы Стас хоть что-то обо мне знал. Ведь Даша могла проболтаться о чем-то Вите, а он Войцеховскому.

— Не думаю, что Даша переживала слишком долго. Она нашла нового друга в твоём лице.

Снова слова вылетают с каплей яда. Да уже по фиг, даже если Стас и замечает это.

— Я крестил их с Витей дочь. Мы теперь что-то типа родственников.

Даже так…

— Хорошо, я буду знать, что тебе везде нужно отдельное приглашение, — произносит устало. — Надо было отдельно тебя пригласить, когда мы с Вероникой пошли смотреть машины и когда после гонки я разговаривал с Витей и Дашей. Просто я думал, что раз мы поехали вместе, то и ходить там будем везде вместе. Теперь буду знать, что тебя надо отдельно приглашать.

Я чувствую себя немного пристыженной. Я ведь действительно ждала, что на гонке Стас будет везде брать меня с собой, отдельно это проговаривая. Сама за ним ходить не хотела, опасаясь быть навязчивой.

— Даша пригласила нас на свой день рождения в следующую субботу.

— Нет, она пригласила только тебя и Веронику.

— Она пригласила нас.

— Нет, — настаиваю. — Она пригласила тебя и Веронику.

— Мы вместе, а значит, Даша пригласила нас.

— Мы не вместе! — моментально возражаю.

— Хорошо, мы не вместе. Я попрошу Дашу сделать тебе отдельное приглашение.

— Не надо, — злюсь еще больше. — Мне не нужно никакое отдельное приглашение. Я не поеду.

Стас берет мои ладони в свои руки.

— Не трогай меня! — резко их вырываю. — Мне противны твои прикосновения.

С тяжелым вздохом Стас поднимается со стула и отходит к окну. Уже давно стемнело, стрелка часов подходит к двенадцати ночи.

Мой мобильник на столе вибрирует.

«Не спишь?», сообщение от Алексея.

— Тебе пора, — говорю Стасу и тоже поднимаюсь с места. — Можешь взять Веронику на день рождения Даши, но я не поеду.

— Как скажешь.

— И напоминаю, что завтра в пять я уеду. Вернусь в десять.

— Удачи на свидании, — в интонации слышится сарказм.

— Спасибо. А теперь тебе пора уезжать.

— До завтра.

— До завтра.

Я хочу, чтобы Стас поскорее ушел, надеясь, что мне сразу станет легче. Все-таки его близкое присутствие слишком давит. Но когда за Войцеховским закрывается дверь, мне почему-то становится еще тяжелее…