Измену не прощают

Глава 32. Как два сумасшедших

Я не люблю командировки так же, как и корпоративы. Они отнимают у меня время, которое я могла бы провести с ребенком.

— А мне обязательно ехать? — недовольно уточняю.

Стас посильнее кутает меня в плед.

— К сожалению, да. Есть с кем оставить Веронику?

— С моей мамой.

— Хорошо.

— Едем только мы с тобой?

— Нет, будет большая делегация. Архипов, ты, я, Коля, Лиза и люди из других департаментов.

— И что мы будем делать?

— Тебе нужно будет встретиться с директором филиала и взять у него информацию для стратегии. Месторождение в Ханты-Мансийске одно из основных у нашей компании.

— А по почте он не может прислать мне эту информацию?

Стас вздыхает.

— Я сказал Архипову примерно то же самое. Но он хочет, чтобы ты поехала. Ты новый сотрудник, должна увидеть, как работает компания изнутри.

Бред.

— Ладно, — с начальником не спорят.

Мы возвращаемся обратно в ресторан. От тепла в помещении покалывает пальцы и щеки. Я не на шутку замёрзла! Не заболеть бы. Вероника, очевидно, нашла новых подружек — Алису и дочку Сони с Димой, не знаю, как ее зовут. Девочки пересели за детский столик и едят торт.

— Сколько лет, сколько зим, Полина, — на свободный стул слева от меня опускается Антон. — Как дела? Как жизнь?

— Все нормально, вернулась недавно в Россию.

— А где ты была?

— Я уезжала работать в Париж.

— Интересно. Вы со Стасом снова вместе?

— Нет, — смеюсь. Мне теперь постоянно будут задавать этот вопрос. — У нас общая дочь, но мы со Стасом давно не вместе.

Чувствую на себе пристальный взгляд. Поворачиваю голову и натыкаюсь на Стаса. Когда мы вошли с палубы, его остановил один из старых знакомых. Стас разговаривает с ним, а сам смотрит на нас с Антоном.

О, я помню, как Стас меня к нему ревновал. Я делала вид, что недовольна этим, а самой было до ужаса приятно. Иногда на вечеринках после гонок я специально останавливалась поболтать с Антоном, чтобы позлить Стаса. Не знаю, зачем я это делала. Просто мне нравилось, что Стас меня ревнует. Это было как еще одно доказательство его любви.

— А у тебя как дела? — поворачиваюсь к Антону всем корпусом и растягиваю губы в улыбке. — Чем занимаешься?

— Гонками.

— До сих пор? — удивляюсь.

— Да. Ну а что? Мне нравится.

Когда мы со Стасом познакомились, мне тоже нравилось, что он автогонщик. Но потом я стала воспринимать этот род деятельности как нечто несерьезное, хотя деньги там приличные.

— Мне всегда казалось, что гонки — это для молодежи.

— Да я не такой уж и старый.

По-моему, он старше Стаса, а Войцеховскому уже есть тридцать. Нет, ну в этом возрасте нужно заниматься чем-то серьезным.

— Не хочешь потанцевать?

Перевожу взор на танцпол. Там крутятся Даша с Витей и Соня с Димой.

— Давай, — охотно соглашаюсь.

Антон даже галантно подаёт мне руку, чтобы я поднялась со стула.

— Полине уже есть, с кем танцевать, — звучит резковато у меня за спиной.

Ну кто бы сомневался, что Войцеховский обломает мне малину.

— Стас, иди туда, где был, — раздраженно отвечает ему Антон. — Полина сказала, что вы давно не вместе.

— Но это не значит, что ты можешь подкатывать к ней свои яйца. Полина — мать моей дочери.

Кажется, в воздухе начинает искрить. Вот только разборок мне не хватало. Ситуацию спасает неожиданно подошедшая к нам Вероника.

— Мам, пап, а вы будете танцевать, как родители Алисы и Кати?

Кажется, я поторопилась думать, что дочка спасла ситуацию.

— Мамочка, папочка, ну потанцуйте, я хочу на вас посмотреть, — Вероника с мольбой в глазах хватается одной рукой за край моего платья, а второй за штанину Стаса.

Ситуация до ужаса нелепа. По своей абсурдности она сопоставима с той, что была в прихожей моей квартиры, когда за мной заехал Алексей, а Стас вышел себя показать.

— Мы с мамой как раз собирались идти танцевать, принцесса, — Стас щёлкает Веронику по носу, берет меня под руку и, даже не глядя в адрес Антона, ведет меня танцевать.

Надеюсь, Антон прочитал извинения по моим глазам.

— Это только ради Вероники, — бурчу, когда мы доходим до танцпола и Войцеховский по-хозяйски опускает руки на мою талию. Мне приходится положить ладони ему на плечи.

— Конечно, ради Вероники. Не ради меня же.

Ему весело, а мне не очень. Специально избегаю смотреть на его лицо, а Стас как раз пялится ровно на меня.

— Как твоё свидание? Что-то ты быстро с него вернулась.

Конечно же, он будет меня подкалывать.

— Мы расстались, — решаю сказать правду. Все равно Стас узнает, ведь я больше не буду просить его посидеть с Вероникой, пока мне надо по личным делам.

— Ну ничего себе! Вот это сенсация! А из-за чего?

— Из-за того, что я хотела приехать на день рождения Даши. Ну и еще у нас все время не совпадают графики.

— И долго вы были вместе?

— Не твоё дело, — огрызаюсь.

— Ладно-ладно, — Стас повеселел еще больше. — То есть, ты теперь свободная девушка, я правильно понимаю?

— Да, но это не значит, что я буду с тобой. Не надейся.

— Ну что ты, я и не думал надеяться. Уточнил чисто из любопытства.

Меня бесит, когда Стас меня троллит. Недовольно опускаю лицо в пол и рассматриваю носки своих туфель, пока мы медленно крутимся под слезливую песню.

Прикосновения Стаса к моей талии обжигают. Его взгляд провоцирует волну дрожи по всему телу. А когда Войцеховский опускается лбом на мою макушку, меня вовсе молнией простреливает. Делаю глубокий вдох, выпрямляю спину. Стас ведет носом по моим волосам, вдыхает их запах.

— Обожаю, как ты пахнешь, — шепчет.

— Не надо было мыть сегодня голову.

Тихо смеется. Его руки ползут по моей спине, обнимают меня. Сердце колотится где-то в районе глотки, оно громче музыки. Стас чувствует, как сильно бьется мое сердце? Воздуха начинает катастрофически не хватать, голова идет кругом. Это, конечно же, из-за вина. Не может же у меня кружиться голова от близости и объятий Стаса.

Да, мы уже не танцуем, а фактически обнимаемся, едва передвигая ногами вокруг себя. Вероника за детским столиком довольная как слон.

Это все ради Вероники.

Мы остаёмся на танцполе еще три следующие песни. Четвертой диджей включает слишком быструю, поэтому я на радостях спешу выпутаться из рук Стаса и вернуться за стол. Антона нигде нет. Обиделся и ушел?

Ох… Получилось неудобно.

— Мама, папа, вы такие красивые! — Вероника подходит к нам, и Стас усаживает ее к себе на колени. — Вы у меня самые-самые красивые.

— А ты у нас, — тянусь к дочке и целую ее в щечку.

Вероника делает усталый зевок, что означает: пора домой. Через пятнадцать минут мы подходим попрощаться к Даше и Вите.

— Спасибо большое, что приехала, — подруга крепко меня обнимает.

— Ну что ты, это тебе большое спасибо, что пригласила.

— Нам обязательно нужно встретиться на кофе.

— Обязательно. У меня скоро командировка мечты в Ханты-Мансийск, — произношу, кривясь. — А вот после нее я абсолютно свободна. Может, приедешь ко мне в какой-нибудь выходной? Возьмёшь с собой Алису. Они с Вероникой вроде нашли общий язык.

— Да, давай, — соглашается.

Я еще раз обнимаю подругу, и мы выходим из ресторана. Вероника очень быстро засыпает в детском кресле, поэтому, когда мы приезжаем к моему дому, Стас несёт дочку в квартиру на руках. Вероника не просыпается, даже когда я ее раздеваю и укрываю одеялом.

Войцеховский ожидаемо никуда не уехал, а сидит ждет меня на кухне.

— Командировка в Ханты-Мансийск надолго? — спрашиваю, открывая кухонный шкафчик. Стас пьет чай, а вот мне вдруг хочется кофе.

— Минимум на неделю, учитывая разницу во времени и долгий перелёт.

— Ох, — обреченно вырывается.

Насыпаю чайную ложку кофе в турку, заливаю водой и ставлю на огонь.

— Веронику точно есть с кем оставить? — обеспокоенно уточняет. — Я правда пытался отмазать тебя, но не получилось. Архипов убеждён, что ты должна побывать в филиале.

— Да, моя мама без проблем посидит с ней неделю. Спасибо, что попробовал меня отмазать. Я не люблю командировки так же сильно, как корпоративы.

— Я тоже не люблю ни то, ни другое.

Я продолжаю стоять спиной к Стасу, но кожей чувствую его приближение. Резко разворачиваюсь. Он стоит впритык ко мне. Вжимаюсь сильнее в кухонный гарнитур, но это не увеличивает расстояние между нами. Зачарованно гляжу на Стаса, пока он осторожно кладёт руки мне на талию и ведет их слегка вверх.

Мне бы приказать, чтобы отошёл, прогнать его, но я продолжаю молча стоять и смотреть в его лицо. В груди уже закручивается микс из самых разных чувств: от ненависти к Стасу до…

До чего?

Мне не нравится, меня пугает слово, которое неожиданно приходит на ум. Этого чувства не должно быть.

— Отойди, — нахожу в себе силы произнести.

Отрицательно качает головой. А в следующую секунду подаётся вперед и накрывает мои губы своими.

Меня парализует. Не шевелюсь, пока Стас сначала медленно и нежно, а затем настойчиво целует меня. По мере того, как он усиливает поцелуй, кирпичная стена, что я между нами выстроила, рушится по кирпичику. Когда ломается последний, с жадным вдохом я начинаю отвечать на поцелуй. Стас обнимает меня за талию, крепко прижимает к себе. Я обвиваю руками его шею и привстаю на носочки, чтобы было удобнее.

Земля под ногами плывет. По венам разливается чистый адреналин, заставляя сердце шарашить как бешеное. В каждой клеточке тела взрывается фейерверк, тело затапливает чистая эйфория, нервы превращаются в оголенные провода. Запах Стаса наполняет легкие, и я проваливаюсь в экстаз.

Мы целуемся как два сумасшедших. Жадно, ненасытно. Я в прямом смысле начинаю стонать от удовольствия, потому что, кажется, ничего лучше в жизни не испытывала. Последние пять лет — так точно.

Не знаю, как далеко мы могли бы зайти, если бы звук убежавшего на плиту кофе не прервал нас.

Резко отвожу голову назад и гляжу на Войцеховского поплывшим расфокусированным взглядом. Он шумно дышит, словно пробежал стометровку.

Запах сгоревшего кофе заполняет кухню, и это отрезвляет. Чувствую, как вспыхивают мои щеки.

Боже мой! Я целовалась со Стасом! Я не могу поверить, что делала это!

Резко отворачиваюсь от него. Я нахожусь в таком шоке, что не знаю, за что хвататься. Руки трясутся. Стас сам поворачивает конфорку и выключает ее.

— Тебе пора, — произношу фразу, уже ставшую традицией. Что еще сказать — не знаю.

— До завтра, Поля.

Когда за Стасом захлопывается дверь, я приваливаюсь лбом к шкафчику. Осторожно касаюсь пальцами полыхающих пламенем губ и крепко зажмуриваюсь.

А сердце все так же сумасшедше бьется.