Как смотреть и понимать произведения искусств

Плакат

Большой и своеобразный раздел графики — искусство плаката. В плакате способность графического искусства откликнуться на важнейшие события жизни, заговорить с каждым на языке понятном и доступном нашла наиболее полное выражение. Плакат — искусство, обращенное к массам, подобное ораторскому искусству. Значение плаката всегда возрастало в годы народных испытаний, в годы войны. Не случайно в своей поэме «Во весь голос», обращаясь к потомкам, Маяковский говорил:

Советский плакат периода борьбы советского народа с интервентами и белогвардейцами — значительнейшее достижение нашего искусства. В дни, когда существование молодой Советской республики было в опасности, художники обратились к плакату как к лучшему средству агитации; это был прямой разговор с людьми, с народом. Искусство вышло на улицы. Плакаты Моора и Дени, известные сатирические «Окна РОСТА» Маяковского привлекали к себе внимание, останавливали каждого. Газетная сводка, лозунг, призыв в руках художников-плакатистов наполнялись новой жизнью, силой; у плакатов собирались люди, обсуждались события дня.

Чтобы иметь эту возможность непосредственного разговора с людьми, плакат как искусство выработал свой собственный язык. Его чертами стала броскость, предельная концентрация образа, когда одного взгляда достаточно, чтобы понять и о чем идет речь и на чьей стороне симпатии художника. Чаще всего плакат связан с короткой, такой же выразительной, как рисунок, надписью, но сила плаката в том, что и в сочетании с надписью и помимо нее он способен молниеносно донести до человека нужную идею, мысль.

Пример блестящего произведения плакатного искусства — «Помоги!»* Дмитрия Стахиевича Моора. Он посвящен страшному событию — голоду 1922 года в Поволжье. Для того чтобы донести до зрителей кошмар этого бедствия и как бы сделать беду соотечественников личным горем каждого, художник довел свое изображение до предельного лаконизма, предельной выразительности.

На черном листе изображен в рост поднявший вверх узловатые руки изможденный старик-крестьянин. Он кричит, он молит о помощи. Кроме фигуры крестьянина, на плакате изображена только одна деталь: за его спиной сожженный засухой, обгоревший колос. Колос и человек — они оба сожжены, они оба гибнут. Плакат воспринимался как крик о помощи, как вопль, он не мог никого оставить равнодушным.

Вглядевшись в плакат Моора, отвлекшись от вызванного им волнения, мы заметим условность, неправдоподобие изображения. Глухой черный фон не дает понятия о том, где же происходит действие, старик-крестьянин, как будто взывающий к нам из этой темноты, лишен черт конкретной личности. Его изможденность преувеличена до предела, лицо искажено, глазницы запали, рот разинут. Голова старика напоминает череп и вместе с тем это голова живого человека — он исходит в крике. Все не как в жизни — и человек, и пространство, в котором он изображен, и движение, и даже ветер, поднявший волосы на его голове, откинувший рубаху, взметнувший сухой колос. Все не как в жизни, и вместе с тем все убеждает силой большой жизненной правды, глубокой внутренней правды. Внимание концентрируется на этом старике, и благодаря преувеличению, с которым изображен этот голодающий, в наше сознание входит ощущение беды, горя, гибели.

Именно свойственная языку плаката условность создает ощущение трагичности события, охватившего массы людей. Образ обнажен, мысль предельно заострена, она завладевает зрителем, делает его сопричастным горю, мобилизует его на активную помощь страдающим.

Только то произведение способно затронуть наше сердце, взволновать нас, в которое художник вложил свое сердце. Любое искусство — музыка, поэзия, живопись, скульптура — не может существовать без переживания их творца, без его волнения, которое передается зрителю, вызывает «сопереживание». Именно это создает возможность эстетического воздействия на зрителя. И искусство плаката, призывное, агитационное искусство, должно обладать свойством «сопереживания» в огромной мере. Каждый плакат доносит до зрителя лишь определенную идею, но зато она должна быть убедительна, должна звучать как самый веский аргумент.

Пример плаката, затрагивающего наше сердце, вызывающего протест и гнев, — произведение немецкой художницы-графика Кэте Кольвиц «Хлеба!»*. Трудно представить себе что-нибудь страшнее этого небольшого, сделанного литографским карандашом[11] рисунка. Нищая, сгорбленная мать отвернулась от нас. Она закрыла одной рукой глаза, чтобы не видеть глаз своих детей, а другую судорожным движением всунула в рот схватившего ее сзади ребенка, чтобы не слышать его плача. Лицо второго ребенка, обращенного к матери, искажено мукой голода. На этом детском лице страшные, несовместимые с понятием детства переживания — и голод, и надежда, и ужас, и вера в мать, и безысходность. Чтобы передать словами эту сцену во всей ее трагической глубине, понадобились бы страницы. Но художнику было достаточно одного рисунка, потому что он в нем сконцентрировал свои наблюдения, и боль, и опыт. И этот рисунок способен растопить любую черствость, он не может оставить человека безучастным.

Сила работы Кольвиц — в выстраданности, в умении передать зрителям это страдание, передать горе и слезы людей языком графики.