Каменные стражи

Глава 7 Любимые пирожные

Как только в полдень прозвенел звонок, школьники с радостными криками выбежали из классов и стали спускаться по широкой лестнице, слегка замедляя движение лишь возле сухопарой фигуры директора, который неподвижно, словно статуя, стоял у двери своего кабинета.

Джейсон, Джулия и Рик, однако, не спешили вырваться на свободу, а молча остановились возле директора. Он же сделал вид, будто не замечает их. Когда школа опустела, он обратился к Баннеру:

— А тебе что здесь нужно, Баннер?

— Он с нами, — пояснил Джейсон.

— Вот как!

— Да. Он влюблён в мою сестру.

Рик и Джулия так быстро пнули его по лодыжке, что директор даже не заметил.

— Будь осторожен, младший Баннер, ведь госпожа Кавенант младшая наказана, — произнёс он очень строго.

Рик покраснел от смущения.

Джулия зарделась ещё больше и, даже не взглянув на брата, потиравшего больное место, спросила:

— А теперь вернёте нам ключи от дома, господин директор?

Директор посмотрел на ребят с явным неудовольствием. Тут лёгкий ритмичный стук сообщил ему, что по лестнице спускается на своих каблучках-шпильках госпожа Стелла, и он решил ещё помучить ребят.

— Нужно спросить у госпожи Стеллы! — ответил он.

— Ну вот ещё! — в сердцах сказал Джейсон, садясь на ступеньку.

Все молчали, ожидая учительницу, и она приятно удивилась неожиданной встрече.

— Госпожа Стелла, — обратился к ней директор, — мне хотелось бы знать, хорошо ли вели себя сегодня близнецы Кавенант.

Учительница широко улыбнулась и ответила, что они не только примерно вели себя, но ещё и замечательно комментировали разные стихотворения, которые читали сегодня в классе.

Директору ничего не оставалось, как любезно попрощаться с ней.

— А теперь вернёте нам ключи от дома? — снова спросила Джулия.

Директор молча вывел ребят на улицу, где увидел машину господина Кавенанта, ожидавшего детей на другой стороне площади. Директор встал так, чтобы тот заметил его, сделал ребятам ещё один строгий выговор и заключил:

— Имейте в виду, если ещё хоть раз кто-нибудь из вас попадётся мне…

— Вот ещё! — возмутился Рик. — А я-то здесь при чём?

— При том, Баннер, при том! — многозначительно произнёс директор. — Иначе ты не задержался бы вместе с ними. Так вот, если ещё хоть раз кто-нибудь из вас попадётся мне и начнёт сочинять разные истории, из-за которых будто бы пропустил урок, имейте в виду: никакие маяки, велосипеды и кондитерские вам не помогут! И уж тогда вы точно запомните моё наказание навсегда!

Он подождал, пока до ребят дойдёт как следует его грозное обещание, и властно прибавил:

— И оставляю за собой право изучить содержимое коробки с вашими вещами… Поэтому возвращаю сейчас только ключи от дома, — он протянул Джулии четыре ключа от Двери времени, — и вот эту мятую жевательную резинку.

Джейсон с неудовольствием посмотрел на неё:

— А фотография? А мой египетский медальон?

— Завтра утром, перед началом занятий, — ответил директор и круто повернулся на каблуках. — И очень советую не опаздывать!

— Я думал, уж никогда не придёте, — вздохнул господин Кавенант, когда ребята подошли к машине.

— Папа, помнишь Рика? — Джулия кивнула на мальчика.

— Ну, при дневном свете, без сажи и водорослей в волосах его, конечно, трудно узнать… — с улыбкой сказал он. — Так или иначе, привет, Рик! — потом посмотрел на сына и, заметив, что тот явно чем-то расстроен, поинтересовался: — Что-нибудь случилось?

— В общем-то, да, — ответила за брата Джулия. — Нам задали очень много уроков. Можно Рик будет готовить их сегодня вместе с нами?

— Конечно, — улыбнулся господин Кавенант и указал на Солёный утёс. — Но, наверное, следовало бы спросить и маму. — Он взглянул на Рика. — Созвонитесь после обеда?

— Конечно, позвоню. До свидания, господин Кавенант, — ответил Рик, прошёл к своему велосипеду и обратился к Джулии: — Я позвоню тебе.

— Нет, я сама тебе позвоню, — ответила девочка.

— Уже просто скучно делается, — проворчал Джейсон, садясь в машину и застёгивая ремень безопасности.

Рик так легко и весело крутил педали, что пролетел мимо церкви, будто чайка. Утро казалось ему фантастически прекрасным, а после обеда ожидалось ещё столько интересного.

Он помахал отцу Фениксу, разговаривавшему с кем-то в тени колокольни, и направился в сторону моря, туда, где рыбаки разбирали рыбные прилавки.

Впереди на Солёном утёсе возвышалась вилла «Арго». Увидев на серпантине машину господина Кавенанта, Рик остановился, спустив ногу с педали, и проследил, как машина исчезает то за одним поворотом, то за другим.

— Я сама тебе позвоню, — прошептал он, когда машина окончательно скрылась в зелени парка, улыбнулся, быстро развернул велосипед и направился домой.

— Что это значит? — удивилась мама Рика, когда через несколько минут он появился в дверях. Она никак не могла понять, почему Рик вернулся домой с этой подарочной коробкой в блестящей жёлтой бумаге, перевязанной зелёной шёлковой лентой с большим бантом и пшеничным колоском.

— Так открой же!

— Это мне?

— Да, мама, тебе. И мне тоже немножко, наверное.

Мама Рика положила коробку на стол и опустилась рядом, по-прежнему не догадываясь, что это значит. За спиной у неё булькал на плите картофельный суп.

— Послушай, ты что, с ума сошёл?

— Может быть, — улыбнулся Рик. — Открой! Не бойся!

От пакета исходил чудесный запах. Госпожа Баннер сняла передник. Она только что вернулась с работы. Раз в неделю она делала уборку в доме Конноров и сейчас очень устала.

— А что празднуем? — поинтересовалась она, развязывая шёлковую зелёную ленту.

— Прекрасный день! — ответил Рик.

Лента соскользнула на пол, с лёгким шорохом развернулась упаковочная бумага, и госпожа Баннер увидела дюжину крупных пирожных — суфле в сахарной пудре.

— Рик! Но это же наши… — невольно воскликнула она и, разволновавшись, замолчала.

— Да, — кивнул Рик. — Наши любимые пирожные. Мои, твои и… папины.

И на него нахлынули воспоминания.

По воскресеньям, после утренней службы в церкви, пока мама разговаривала со знакомыми, а Рик гонялся за чайками, слетавшимися на площадь, его отец всегда заходил в кондитерскую «Лакомка» за этими пирожными.

Иногда и Рик заходил туда вместе с отцом и тоже выбирал пирожные, чаще всего свои любимые — розовые, и только два зелёных, они были, что и говорить, слишком кислые, но нравились отцу.

А потом пирожных в доме Баннеров больше не видели, как не видели с тех пор и отца. Он остался в море, а пирожные — на витрине кондитерской «Лакомка», где мама никогда не бывала.

— Давай, — сказал Рик, решивший именно сегодня возобновить традицию, хотя день был не воскресный и в церкви они не были. — Выбери!

Глаза матери увлажнились. Она покачала головой:

— Нет, выбери сначала ты.

Рик взял зелёное пирожное, которое так нравилось отцу.

Откусил с некоторым опасением, что покажется слишком кислым, но оно оказалось очень вкусным.

Рик улыбнулся. Ему понравилось зелёное пирожное.

Он повзрослел.