Камень преткновения

Глава 12

Эти полные горечи слова причинили Кэду боль. Он простить себе не мог, что так оскорбил Бесс. Чего только он ей не наговорил! И все из-за своей проклятой ревности. Вначале он сам считал, что они не могут пожениться из-за множества причин, и не скрывал этого от Бесс, но когда почувствовал, что теряет ее, все эти причины отошли на задний план. Он больше не собирался оберегать ее от своей любви. Он хотел ее. Но еще больше хотел детей, которых она ему родит. Он вступил в такой возраст, когда возникает необходимость обзавестись семьей. Денег, конечно, не хватало, но как-нибудь они свели бы концы с концами. Тем более что Грег и Роберт помогали своим трудом и ранчо постепенно становилось платежеспособным.

— Я думал, ты спала с Райкером, — помолчав с минуту, проговорил Кэд. — Я страдал и дьявольски ревновал. Поэтому и говорил Бог знает что, оскорблял тебя. — Заметив удивление на ее лице, он улыбнулся. — Не веришь? Я ревновал тебя всегда. И сейчас ревную, глядя, как Роберт старается отнять тебя у меня.

У Бесс перехватило дыхание. Счастье так близко! Но она не позволит снова заманить себя в ловушку.

— Роберт хорошо ко мне относится. Вот и все.

— Черта с два. Он влюблен в тебя, — бросил Кэд. — Слава Богу, что Грег помолвлен. Хоть его не приходится опасаться.

Бесс с улыбкой взглянула на Кэда.

— Я не собираюсь вступать в любовную связь с Робертом. Об этом не может быть и речи.

— Я рад, что о связи не может быть и речи. — Глаза Кэда сузились. — Даже со мной?

— Ты говорил в Сан-Антонио, что не сможешь предложить мне ничего, кроме связи, — с сильно бьющимся сердцем сказала Бесс. — И что тебе не нужна такая жена, как я.

Кэд с досадой вздохнул:

— О, я был красноречив, не правда ли? А ты не забыла ни единого сказанного мной слова… — Кэд скользнул взглядом по ее телу, задержавшись на полных нежных грудях и затвердевших сосках, выделявшихся под рубашкой. Одного этого взгляда было достаточно, чтобы его захватила волна желания, и он заглянул ей в глаза. — Ты все еще носишь это. — Он указал на подаренное им кольцо, блестевшее на пальце Бесс на месте обручального, и сделал глубокий вдох, подавляя волнение. — В каком-то смысле ты можешь считать себя помолвленной. Так не подумать ли нам о том, что делать дальше?

Все это мало походило на предложение, и Бесс поняла, что он еще никогда не просил руки девушки. В этот момент в глазах Бесс отразились все ее чувства, и на несколько драгоценных секунд она предалась мечтам. Он просит ее выйти за него замуж. Сердце ее едва не выскочило из груди. Она не в силах была отвести от него взгляд. Она хотела этого! Так хотела!

Но это было невозможно. Его предложение смутило Бесс, если, конечно, Кэд не сделал его, движимый чувством вины или ревностью к Роберту. Скорее всего последнее, с горечью подумала Бесс. Он считал ее своей собственностью и не допустил бы, чтобы она досталась кому-нибудь другому, хотя ничего, кроме физического влечения, не испытывал к ней. При всей своей наивности Бесс хорошо понимала, что мужчины порой проявляют чисто сексуальную ревность. Именно поэтому Кэд сказал Роберту, что Бесс принадлежит ему, Кэду.

— Тебе не следует стремиться к помолвке со мной из-за Роберта, — проговорила она и сразу увидела, как Кэд изменился в лице. Кажется, она не ошиблась в своих предположениях, хотя вряд ли Кэд стал бы делать ей предложение из ревности к брату. Впрочем, кто его знает? В конце концов помолвка не свадьба. Ее можно расторгнуть, как только она вернется к работе и будет далеко от Роберта.

— Бесс… — Кэд не имел в виду ничего подобного и почувствовал себя неловко от ее реакции.

Бесс вздохнула:

— В любом случае я пока не хочу выходить замуж. Мне всего двадцать три года, я только-только обрела самостоятельность и не намерена себя связывать брачными узами. Хочу доказать себе, что способна идти по жизни одна.

Кэд нахмурился и оглядел комнату. Чистота и порядок не могли скрыть бедности: старая, потертая мебель, такой же потертый ковер, выцветшие занавески и покрывало на кровати, лампочка на собственном шнуре, как и в остальных комнатах, никаких светильников или люстр.

— Сарай в Спэниш-Хаусе был намного роскошнее этой комнаты, — тихо заметил Кэд. — Слишком велика разница между комфортом в твоем бывшем доме и убожеством в Лэриете, не правда ли, дорогая? — спросил он в ярости оттого, что Бесс вела себя так, словно он предлагал ей чашку кофе, а не руку и сердце. — Здесь ты не имела бы ни элегантных платьев, ни шанса пойти на званый обед или устроить прием для собственных друзей, не говоря уже о возможности купить бриллианты…

Бесс подумала, что согласиться с ним было бы самым легким выходом из положения — признать, что они не пара. Но она была слишком добра, чтобы так унизить его.

— Я все это знаю, — мягко проговорила она, невольно лаская глазами его жесткое загорелое лицо. — Кэд… — начала было она, но он ее перебил.

— И как я понимаю, деловой женщине не нужны дети, разве не так? — Глаза его гневно сверкнули. — Вернешься с работы домой, а тут малыши, о которых надо заботиться.

Бесс так вцепилась в одеяло, что пальцы побелели от напряжения. Ее проклятое тело! Теперь оно не могло дать Кэду таких желанных для него сыновей.

— Не знаю, хочу ли я вообще иметь детей, — тихо проговорила она.

Кэд не поверил своим ушам. Одному Богу известно, каких усилий стоило ему отпустить ее в Сан-Антонио. Теперь она стала сильной и независимой. Однако эта новая Бесс больше не нуждается в нем. Он ей просто не нужен. И детей она от него тоже не хочет. Да и что он может ей предложить? Гордость взыграла в Кэде.

Он был разъярен. Хотел рвать и метать. Хотел, чтобы на него обрушился потолок. Может быть, ее чувства к нему были простым увлечением? Ведь если бы она любила его, любила по-настоящему, не задумываясь сказала бы «да». Ледяной холод сковал сердце. Он понял, что все потеряно и ничего нельзя сделать.

Молчание Кэда заставило Бесс поднять глаза. Он умел скрывать свои чувства, и лицо его было непроницаемо. Она ранила его гордость, но другого выхода не было.

— Благодарю тебя, Кэд, за твое предложение, — спокойно проговорила она, с трудом сдерживая готовые хлынуть потоком слезы. — Ты никогда не узнаешь, как много оно для меня значило… — Голос ее дрогнул, и она умолкла.

Но оскорбленный до глубины души, Кэд не заметил этой предательской дрожи.

— Могу ли я что-нибудь сделать для вас напоследок? — Голос его дрогнул. Он снова перешел с Бесс на «вы».

— Нет. Благодарю вас, — в тон ему ответила Бесс, покачав головой.

Даже не взглянув на нее, Кэд шагнул к двери.

— Впредь буду относиться к вам так же, как моя мать.

Он вышел, не сказав больше ни слова, не удостоив ее ни единым взглядом. Она посмотрела на его гордо выпрямившуюся мускулистую спину, и не успела за ним закрыться дверь, как слезы заструились по ее бледным щекам. Пусть думает, что он был для нее всего лишь увлечением и что она стремится к карьере деловой женщины. Бесс поднесла к губам руку с серебряным кольцом и с болью поцеловала его. Одно ее слово, и она могла стать его женой, его возлюбленной. Могла разделить его судьбу, заботиться о нем и каждый вечер засыпать в его объятиях. Но когда-нибудь он непременно спросил бы ее, почему она не беременеет. А узнав причину, никогда не простил бы ей, что она скрыла от него правду. Так пусть лучше ненавидит ее за то, что она отвергла его.

Это поспешно принятое решение далось Бесс нелегко. В тот вечер, как и в последующие, она засыпала в слезах, потому что отказалась от счастья всей своей жизни. Без памяти любя Кэда, она не могла лишить его возможности иметь детей, это было бы более жестоко, чем отказаться от его предложения. И нельзя забывать об этом.

Ночи напролет она мечтала о нем, о его неистовых поцелуях в ее квартире, его нежности по пути из больницы в Лэриет. Она не могла не думать о нем, об утраченных надеждах и несбыточных мечтах. Все, что у Бесс осталось, — это серебряное колечко на пальце, и снять его у нее не было сил. Кэд заметил это, но ничего не сказал. Он ушел в себя и, хотя оставался предельно учтивым, больше не искал встреч с ней. Отказ Бесс глубоко ранил его, впервые в жизни он испытал такое унижение. А ведь он думал, что она любит его, и теперь буквально сходил с ума.

Сложившейся ситуацией воспользовался Роберт и не упускал случая развлечь Бесс. Она дала ему ясно понять, что никаких чувств к нему не питает, и хотя казалось, что он принял это спокойно, взгляды, которые он бросал на Бесс, убеждали ее в обратном. Несмотря на предупреждение Кэда, он не терял надежды на ее расположение. Трудно было не заметить, как изменилось отношение Кэда к Бесс. Он не скрывал того, что избегает ее, и даже не смотрел в ее сторону, что, разумеется, было на руку Роберту.

Девушке нравилось его общество, увлекательные рассказы о жизни на ранчо, она восхищалась его осведомленностью о маркетинге. Роберт теперь был ее единственным другом, проливавшим целительный бальзам на рану, оставшуюся в ее сердце после разговора с Кэдом. И она надеялась, что он не перейдет границ, за которой его ждало бы разочарование, но не таков был Роберт. Он пропустил мимо ушей ее слова о чисто дружеском отношении к нему. Их дружба не могла не тревожить Грега и не злить Кэда.

Беспокоилась и Гэсси. Бесс между тем относилась к ней по-прежнему настороженно, просто не замечала мать, хотя та всячески хотела ей доказать, что не боится работы, училась готовить и помогала Элайз по дому.

В конце концов Гэсси отчаялась в своем стремлении подобрать ключ к сердцу Бесс.

— Скажи, что я тебе сделала, кроме того, о чем мы уже говорили, — со вздохом спросила однажды Гэсси, когда они остались в доме вдвоем. Она вытирала в гостиной пыль, а Бесс сидела в кресле с новым детективным романом, который дал ей Роберт.

Бесс оторвалась от книги и подняла глаза на мать. Гэсси старалась, и Бесс это понимала. Но все равно не могла простить матери ее связь с отцом Кэда, которая привела к трагедии в семье Холлистеров. Смерть отца явилась для Кэда тяжелым ударом, к тому же он буквально боготворил отца Бесс.

— Как может Элайз терпеть вас в своем доме? — неожиданно спросила Бесс.

Гэсси побледнела и замерла на месте.

— Что ты сказала?

— Секрет полишинеля, не правда ли? — заметила Бесс. — Мне обо всем рассказал Кэд в тот вечер, когда я разбила машину. Это вы убили его отца… у вас была с ним любовная связь.

Гэсси тяжело опустилась на диван.

— Он сказал тебе об этом еще в тот вечер? — переспросила она. — Расстроил тебя, и ты убежала?

— Я убежала не только поэтому, мы поссорились, — нахмурившись, ответила Бесс. — Как вы могли так поступить с папой?..

— Не было этого! — Из груди Гэсси вырвался стон, и она закрыла лицо руками. — Боже мой, этого не было! — Она подняла глаза. — Разве Кэд тебе ничего не сказал после нашего с ним разговора у него в кабинете, когда я отнесла ему торт?

— Нет, — ответила Бесс, захлопнув книгу. И это была чистая правда.

— Я знаю, что виновата во многом, но любовных связей у меня никогда не было, тем более с Коулменом Холлистером, — сказала Гэсси. Судя по тону, она не лгала. — А вот у него были. И не одна. Только не со мной.

— С кем же тогда? — с интересом спросила Бесс.

— С подружкой Кэда, например, — ответила Гэсси. — Она была вдвое моложе Элайз и очень красивая, — с горечью усмехнулась она. — Кэд укротил мустанга, чего не удалось сделать его отцу, и Коулмен решил ему отомстить. Он позвонил Кэду, велел принести какие-то бумаги, подстроив все так, чтобы Кэд застал его в постели с той девушкой. Девушка ничего об этом не знала. Она любила Коулмена. Я пришла в гостиницу на ленч, обо всем догадалась и разрушила его план.

— А потом у Коулмена случился сердечный приступ, — догадалась Бесс, потрясенная тем, что поверила возведенному на мать обвинению.

— Я выбежала из гостиницы за помощью в тот самый момент, когда в нее входил Кэд, — просто сказала Гэсси. — И подозрение пало на меня. А я не могла возразить, иначе в дело оказалась бы втянута девушка. Она была дочерью друзей Холлистеров, и разразился бы страшный скандал. Поэтому я решила взять вину на себя ради Элайз, чтобы она легче перенесла удар. Потому что эта история косвенно касалась и Кэда. Ты поняла?

Бесс поняла и опустила полные слез глаза.

— Я всегда говорила Кэду, что он во всем видит только плохое. Жаль, что я не действовала по тому же принципу, потому что в этом случае заподозрила бы его во лжи. И очень жалею, что поверила ему. Он уже знает?

— Да, знает, — ответила Гэсси. — Я устала притворяться. Мы ничего не скажем Элайз, но от него я больше не могла скрывать правду. Элайз уверена в том, что я была любовницей ее мужа, и простила меня. Можно ли требовать большего от дружбы? И теперь я делаю все, чтобы вернуть ее уважение и доверие.

— Но вы же ни в чем не виноваты, — возразила Бесс.

— Виновата в том, что сунула свой нос в чужое дело, — с улыбкой ответила Гэсси. — Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Я люблю Элайз как сестру. И никогда не прощу Кэду, что он, пусть не намеренно, ввел мать в заблуждение и заставил меня молчать. Приведи я доказательства своей невиновности, Элайз страдала бы еще больше.

— Неудивительно, что вы так его ненавидите.

— Ненависти больше нет, — возразила Гэсси. — На ненависть уходит масса сил, а я решила их использовать с толком. Хочу войти в какое-нибудь дело, Бесс, — добавила она очень серьезно. — Продам драгоценности, и у меня будет наличный капитал.

— В какое же дело вы собираетесь войти? — насторожилась Бесс.

Гэсси усмехнулась:

— В актерское агентство.

— Но что вы понимаете в сфере занятости? — тихонько рассмеявшись, спросила Бесс.

— Кое-что понимаю, — ответила Гэсси. — В этом бизнесе работает один из лучших друзей Фрэнка. Несколько дней назад я позвонила ему, и он обещал продать мне акции своего агентства и научить самому необходимому, как только мы вернемся в Сан-Антонио. Для начала я поработаю вместе с ним. А потом смогу открыть собственный филиал и работать самостоятельно.

— Мама!

— Не падай в обморок! — рассмеялась Гэсси. — Это говорю тебе я, а не кто-то другой. Просто я решила, что хватит сидеть сложа руки, пора действовать. С первого же заработка обещаю пригласить тебя на обед.

— Бифштекс, пожалуйста, — пробормотала Бесс.

Гэсси взглянула на дочь.

— Козлятину «Дель Тако», — поправила она. — Я не могу швыряться деньгами. У меня ограниченный бюджет.

— О, я люблю вас, — с чувством произнесла Бесс.

Гэсси едва не расплакалась, увидев мягкий свет в глазах дочери. Наконец-то она завоевала ее любовь и уважение и никогда больше не будет ее терзать. Гэсси склонилась над креслом и крепко обняла дочь.

— Я тоже люблю тебя, моя девочка. — Гэсси выпрямилась, утирая слезы. — Как только вернемся в Сан-Антонио, сниму себе квартиру, — добавила она, — разумеется, лишь в том случае, если ты полностью поправишься и не будешь нуждаться в моей помощи.

— Мы можем жить вместе… — после некоторого колебания сказала Бесс. Гэсси с улыбкой покачала головой:

— Нет. У каждой из нас должна быть своя жизнь, тогда мы сможем обрести настоящую независимость. Будем навещать друг друга и чувствовать себя свободными. О'кей?

Бесс улыбнулась:

— О'кей.

— Ну а теперь надо закончить уборку, пока никого нет. — Гэсси вздохнула. — Здесь столько пыли! Три мужика весь день шастают взад и вперед и таскают грязь. Посмотрела бы ты, как мучается Элайз со стиркой их джинсов!

Бесс ушам своим не верила, очарованная происшедшей в матери переменой. Хоть какой-то просвет в ее мрачной жизни! Ведь Кэда ей все равно не вернуть.

Роберт по-прежнему ходил тенью за Бесс. Ей нравилось разговаривать с ним, но не давала покоя мысль о том, что он ждет от нее чего-то большего, чем дружба, и она чувствовала себя виноватой.

Видя Бесс в обществе Роберта, Кэд становился еще холоднее, но ни разу не проронил ни слова. И для Бесс это было сущим наказанием, потому что она понимала, как он страдает.

Прошел уже почти месяц после несчастного случая. Бесс стала потихоньку ходить и чувствовала себя намного лучше. Вечерами она работала с материалами для новой рекламной кампании в своей комнате, а днем — на передней веранде, и работа уже подходила к концу. Скоро она сможет вернуться в офис. Она звонила туда каждую неделю, сообщая о ходе работы, а раз или два ей позвонил Джордан Райкер. И трубку снимал Кэд. Райкер ему не нравился, и он не скрывал своей ярости, когда тот звонил. Однако вопреки ожиданиям Бесс Кэд ни разу не выказал ей своего недовольства, просто перестал ее замечать.

Бесс радовалась своим успехам, но холодность Кэда мешала ей работать, к тому же она плохо спала. Почему он с таким гневом воспринял ее отказ? Ведь он не любил ее. Была ли это гордость или сознание вины? О ее состоянии он справлялся у Гэсси или у Элайз и ни разу у нее самой. Она почти полностью выздоровела, швы на животе затянулись и не обезображивали тела, причиняя лишь легкое неудобство. Они мучили ее куда меньше, чем раны на сердце от сознания того, что она никогда не сможет родить.

Тем временем у Кэда тоже появились шрамы, которые нельзя было не заметить. В Нью-Мехико он неудачно упал с лошади и вернулся домой хромая. Перелом осложнился новым растяжением связок, и надежды вылечить их почти не было. В другой раз Кэд разбил себе лицо и руки, когда, верный себе, так загнал мустанга, что тот сбросил его.

За время пребывания Бесс и Гэсси в Лэриете Кэд дважды участвовал в родео, а также в бегах в Сан-Антонио, выиграл довольно большие деньги на кольцевых состязаниях, и Бесс, как ни старалась, не могла скрывать свое беспокойство. Она так смотрела на Кэда своими карими ласковыми глазами, что трудно было поверить в ее равнодушие к нему. Но Кэд ничего этого не замечал и после возвращения из Нью-Мехико стал полностью игнорировать Бесс и ни разу не взглянул на нее.

В пятницу, перед возвращением Бесс на работу в Сан-Антонио, Элайз увела Гэсси на собрание клуба садоводов. Роберт уехал на день в Канзас-Сити, Грег отправился в город по налоговым делам, Кэд был на ранчо, и Бесс осталась в доме одна.

Она сидела на веранде, на диване-качалке, рассеянно рассматривая свои рекламные эскизы, когда услышала во дворе стук копыт, и, подняв глаза, удивилась, увидев Кэда.

Обычно он возвращался лишь с наступлением темноты. Стройный и гибкий, он отлично выглядел в своих холщовых штанах и грубой рубахе и слегка покачивался в седле в такт движениям лошади. Его загорелое лицо под лихо сдвинутой набок шляпой было спокойным. Пригнувшись над седельной лукой, он пристально смотрел на Бесс.

На девушке было полотняное платье пастельных тонов, на пуговицах, с глубоким вырезом, достаточно свободное, чтобы не стягивать живота, на котором еще давали себя знать послеоперационные швы. Из-под платья виднелись ее изящные ножки. Она вышла на веранду босиком. Только что вымытые каштановые волосы были рассыпаны по плечам и благоухали под дуновением ветерка.

При появлении Кэда у Бесс, как всегда, учащенно забилось сердце. Ведь она не переставала о нем мечтать и сейчас смотрела на него с любовью и восхищением, не в силах оторвать глаз от его широких плеч, узких бедер и длинных крепких ног в черных поношенных башмаках.

— Вы сказали, что не хотите меня, но ваши глаза говорят о другом, — заметил Кэд. Он соскочил на землю, пустил лошадь пощипать выращенную матерью отборную сирень и взбежал на ступеньки крыльца.

Бесс зарделась, и щеки ее из розовых стали пунцовыми.

— Ваша лошадь поедает сирень Элайз, — тихо заметила девушка, глядя, как животное выбирает самые яркие голубые гроздья.

Кэд поднял бровь.

— Они вырастут снова, — проговорил он задумчиво.

Кэд взял у нее альбом с эскизами и, взглянув на один из них, прежде чем положить альбом на качалку, сел рядом с Бесс, снял шляпу, бросил ее на альбом и откинул со лба свои непокорные черные волосы. Дул летний ласковый ветерок, и солнце рассыпало свои блики по всей веранде.

— Вы рано сегодня вернулись, — тихо заметила Бесс.

— Я и уехал рано. — Раскачивая качалку, он повернулся, и его черные глаза, заскользив по ее лицу, опустились к грудям, выделявшимся под тонкой тканью. — А где Гэсси и моя мать?

— Отправились на собрание клуба садоводов, — ответила Бесс. — Грег все еще в городе, кажется, у налогового инспектора.

— За налогами нужно следить, — как бы размышляя вслух, сказал Кэд. — Только я подумал, что мы стали выбираться из долгов, как обнаружился дефицит в несколько тысяч. — Он наклонился и посмотрел на Бесс. — Роберт не звонил?

— Нет. Разве он не вернется сегодня вечером? — нерешительно спросила Бесс.

У Кэда сузились глаза.

— А что? Вы уже и дня не можете прожить без него?

Бесс со вздохом опустила глаза.

— Не надо, Кэд, — взмолилась она.

— Роберт влюблен, — продолжал Кэд. — И надо быть либо слепой, либо слишком упрямой, чтобы не замечать этого. А ведь я вас предостерегал.

У Бесс болезненно сжалось сердце. Она понимала, что Роберт влюблен, но виду не подавала.

— В понедельник я возвращаюсь в Сан-Антонио, — сказала она.

— Он и туда последует за вами, с цветами, с оркестром и, вероятно, с кольцом. Он хочет вас!

Бесс прикрыла глаза.

— Вам-то что до этого? — воскликнула она, затравленно посмотрев на Кэда. — Вы меня больше не хотите… О!..

Вместо ответа Кэд склонился над ней и, не проронив ни слова, запечатлел на ее губах поцелуй со всей накопившейся за несколько недель страстью. Он был как безумный. Бесс, которую он и днем и ночью желал, без которой не мог жить, была в его объятиях.

— Ты и представить себе не можешь, как я мучился все это время. Как же ты можешь думать, что я не хочу тебя? Бог мой… Бесс! — скорее простонал, чем проговорил Кэд и крепко прижал Бесс к себе. Она слышала, как бешено колотится его сердце, ощущала тепло его губ, пахнущих табаком, и запах кожи, исходивший от его рубахи. Его язык прорвался сквозь ее губы, в то время как сам он дрожал от неистового желания.

Оба они стонали, словно охваченные огнем лихорадки. Как давно он не целовал ее, даже не прикасался к ней! Бесс отвечала на его ласки, купаясь в волнах блаженства. Она больше жизни любила Кэда, и слезы радости дрожали на ее ресницах. Словами не передать, как страдала она от его отчужденности, отчаявшись когда-нибудь снова сблизиться с ним. Но сейчас, в его объятиях, ощущая тепло его крепких рук, она словно заново родилась. Пусть даже он не любит ее, но желает по-прежнему. О, если бы только она могла принять его предложение! Если бы только…

Бесс обвила его шею руками, вся во власти его безумного желания, и не запротестовала, даже когда он стал искать ее затвердевший сосок.

Оторвавшись на миг от ее губ, Кэд слегка приподнял голову, любуясь ее лицом, в то время как его пальцы продолжали искать ее восхитительный сосок.

— Такой сосок способен свести с ума любого мужчину, — прерывисто дыша, сказал Кэд, гипнотизируя Бесс взглядом, — так же как твои глаза. Дай мне твои губы, я хочу полностью завладеть ими!

Он снова прильнул к губам Бесс, дразня и возбуждая ее. Это была настоящая пытка. Потеряв контроль над собой, Бесс плыла по течению, забыв обо всем на свете, наслаждаясь его близостью. Внезапно она ощутила, как напряглась его плоть, но это нисколько ее не испугало. Реакция его тела казалась ей такой же естественной и желанной, как и реакция ее собственного тела. От подбородка губы Кэда скользнули к пульсирующей жилке на ее шее и дальше, к ее нежным грудям. И когда он обхватил губами сосок, Бесс испытала ни с чем не сравнимое наслаждение, горячей волной разлившееся до самых бедер. Она вскрикнула и вся выгнулась, ероша трепещущими пальцами его черные волосы и прижимая его к себе все крепче и крепче…

Вдруг он сжал зубами ее сосок. Бесс отпрянула от него и испугалась, увидев выражение его глаз.

— Тебе хорошо? — хрипло прошептал Кэд. — Не бойся. Я не откушу тебе сосок.

Да как он может такое говорить, возмутилась Бесс, и лицо ее запылало. Но эти слова каким-то непостижимым образом вызвали в ней новый прилив страсти, и она впилась ногтями в его плечо, наслаждаясь чувственным трепетом его губ, когда он снова поцеловал ее.

Кэд потянулся к пуговицам на ее платье, и, охваченная нетерпением, она скорее с облегчением, чем со страхом поняла, что он наконец-то расстегнул их, а вместе с ними и застежку бюстгальтера.

Теперь Кэд мог любоваться полными розовыми грудями Бесс с розовато-лиловыми сосками. И не только любоваться, но и беспрепятственно ласкать их, нежно поглаживая.

— Все это ново для тебя, не правда ли? — спросил он Бесс. — Не бойся, ты почувствуешь только легкую боль. Но это неизбежно. Расстегни мою рубашку.

Бесс была словно в тумане, но все же поняла, что имеет в виду Кэд. Однако, околдованная его ласками, не могла справиться с охватившим ее безумным желанием и буквально рванула дрожащими пальцами его рубашку так, что посыпались пуговицы. Бесс задохнулась, когда увидела загорелую, мускулистую грудь Кэда, покрытую завитками темных волос.

Она погрузилась пальцами в их густую свежесть и вся напряглась, когда Кэд неожиданно поднялся на ноги, держа ее в объятиях так, что она прижалась грудью к его груди.

Бесс задрожала от наслаждения и уткнулась лицом ему в шею.

— Кэд… — простонала она.

— Укуси меня, — попросил он и содрогнулся, ощутив ее зубы. Бесс не обманула его ожиданий, именно такой он и представлял ее себе в своих мечтах. Он понимал, что это не идеальное решение проблемы, но его истерзанное сердце подсказывало ему, что другого выхода нет. Она вынуждена будет выйти за него замуж, если забеременеет. Ничего другого ей не останется. А уж потом он завоюет ее любовь. Ведь любила же она его раньше. Заботой и лаской ему удастся возродить в ней былые чувства. И если даже она сейчас не любит его, то их ребенка будет любить.

Баюкая прижимавшуюся к нему Бесс, дрожа в предвкушении обладания ею, Кэд понес ее в дом, в то время как его лошадь, забытая очарованными друг другом влюбленными, лениво дожевывала один за другим розовые пионы Элайз.