Камень преткновения

Глава 5

К тому времени, как Бесс поднялась наверх пожелать Гэсси спокойной ночи, она уже полностью владела собой. Вытерла слезы и даже заставила себя улыбнуться, подавая матери чашку травяного чая и сыр.

— Вам немного лучше? — спросила девушка.

Гэсси лениво потянулась.

— Пожалуй, да. Мне так одиноко без твоего отца, Бесс…

— Понимаю, — ласково проговорила дочь.

— Сквозь дремоту я, кажется, слышала шум мотора, — заметила Гэсси, взглянув на дочь. — Ты куда-то ездила?

— Ненадолго, в магазин, за чаем, — уклончиво ответила Бесс.

— Ах вот оно что… Послушай, непременно предупреждай меня, когда уходишь. Ведь мне может что-нибудь понадобиться.

Бесс рассвирепела. Это становилось невыносимым. После смерти отца Гэсси не думала ни о чем, кроме собственных удобств. Кэд прав. Если не одернуть мать, Гэсси повиснет на дочери и не даст ей спокойно дышать.

— Но послушайте, мама… — начала было Бесс.

— Я так устала, дорогая, сейчас усну, мне нужно отдохнуть. — Она устало улыбнулась. — Да и тебе не мешает выспаться, девочка.

Бесс хотела настоять на том, чтобы мать ее выслушала, но ее усталая улыбка лишила девушку решимости, и она поднялась.

— Вам тоже надо выспаться, мама.

— Не забудь запереть двери.

— Не забуду.

— Ты такая славная девочка, Бесс… — Гэсси откинулась на подушки и стала потягивать свой чай.

Славная, подумала Бесс, возвращаясь в свою комнату. Славная, но глупая, как бревно. Надо как-то вывести Гэсси из ее слезливой прилипчивости. Но возможно, со временем мать изменится. Только на это Бесс и оставалось надеяться.

Бесс не стала рассказывать матери, что предлагала Кэду в счет долга жемчуг двоюродной бабушки Дори. Это вызвало бы у Гэсси бурю негодования.

Она правильно сделала, что утаила это от матери, думала Бесс, убирая жемчуг в ящик. Гэсси никак не могла выработать в себе материнские чувства. Бесс осторожно гладила сияющие на черном бархате шкатулки жемчужины. Кэд сказал, что это наследство ее будущих детей. Взгляд Бесс смягчился при мысли о детях. О ребенке Кэда, темноглазом и темноволосом, которого она держит на руках. Это был сон наяву. Прекрасный сон. Возможно, когда-нибудь он и сбудется. Все знали, как мечтает Кэд о наследнике, он не делал из этого секрета. Однако с женитьбой не торопился, особенно теперь, когда потерял все деньги. Как минимум несколько месяцев ему придется потратить на сохранение своего имущества, и вряд ли она дождется от него предложения руки и сердца.

Оскорбленная до глубины души, Бесс тем не менее не могла не понимать, как сильно расстроен Кэд своим нынешним финансовым положением, в которое попал из-за семьи Сэмсонов. А тут еще Бесс вступилась за мать, на которую он нападал. Но хуже всего было то, что он отверг ее как женщину, не хотел ее. Слава Богу, что они с матерью собираются покинуть город. Жить в непосредственной близости от Кэда, узнавшего о ее чувствах, было бы для Бесс сущим адом.

В какой-то миг он хотел ее так же безумно, как и она его, если, конечно, ей это не показалось. Он едва сдерживал охвативший его гнев, а потом вышел следом за ней. Полночи Бесс ломала голову, пытаясь понять, зачем ему это понадобилось.

Та ночь показалась ей самой длинной за всю ее жизнь. Сон бежал от нее. Стоило Бесс закрыть глаза, как перед ней возникал образ отца. Веселый, всегда улыбающийся, он был прекрасным отцом и мужем, беспрекословно выполнявшим все капризы жены. Он обожал Гэсси. Но любовь к ней толкнула его на эту позорную авантюру. Сам того не желая, он подвел друзей, считая затеянное им дело солидным и вполне надежным. Но отца обманули. И он покончил с собой.

Бесс плакала. У нее никогда больше не будет отца. Мать — слабая, недалекая и деспотичная женщина. Кэд может потерять все, что ему дорого. А сама она несчастна, потому что не может завоевать любовь Кэда.

Бесс поднялась на рассвете, измученная и невыспавшаяся, натянула старые джинсы и розовую рубашку с длинными рукавами, надела сапоги для верховой езды и жакет. Было холодно. Гэсси проснется не раньше одиннадцати, значит, все утро принадлежит Бесс. Она вдруг почувствовала себя свободной и испытала облегчение. Наконец-то после нескольких тяжелых дней она предоставлена самой себе.

Бесс побежала к конюшне, чтобы в последний раз оседлать свою лошадь. Большая пегая бельгийская кобыла Тайна была дорога ее сердцу. Она просила отца подарить ей к двадцатилетию лошадь, и Фрэнк купил дочери Тайну, заметив с улыбкой, что трудно будет подобрать для нее седло, такая широкая у нее спина. Но седло все же удалось раздобыть. Тайна оказалась доброй, ласковой и очень способной и ни разу не попыталась сбросить с себя девушку. Так что первоначальные опасения Фрэнка рассеялись.

Расстаться с ней будет почти так же трудно, как со Спэниш-Хаусом. Но выбора нет. В Сан-Антонио лошадь держать будет негде. Тайну придется продать. Уже объявились два покупателя, но Бесс отказала обоим. Женщине, чей муж заявил, что лошади нужна только хорошая плетка, и совсем юной девушке, мечтавшей о лошадях, но не имевшей достаточно денег не только на ее покупку, но и на конюшню и на фураж, не говоря уже о том, что у родителей девушки не было даже сарая.

Бесс, вздыхая, оседлала Тайну и направилась в сторону залива. Выдался прекрасный зимний день, и, хотя в жакете ей пока не было жарко, она надеялась, что позднее вполне хватит и рубашки. В Техасе погода быстро меняется.

Погруженная в свои мысли, Бесс не услышала топота копыт позади, пока, повернувшись в седле, не увидела Кэда. Он уже догнал ее на своем норовистом мерине.

Сердце Бесс едва не выскочило из груди. Она вмиг забыла их встречу накануне вечером и была на седьмом небе от счастья. Она старалась не смотреть на Кэда, чтобы он не заметил в ее глазах выражения отчаяния.

— Я сразу подумал, что это вы, — заговорил Кэд, пригнувшись над лукой седла и заглядывая ей в лицо. — Вы отлично держитесь в седле на этой гигантской коняге.

— Благодарю вас, — тихо ответила Бесс. Любая похвала Кэда была для нее настоящим событием… Она беспокойно заерзала в седле, избегая его взгляда, вчерашняя обида не прошла, и Бесс недоумевала, зачем вдруг он к ней подъехал.

— Но у вас неправильно подогнаны стремена.

— Теперь это уже не имеет значения, — вздохнула Бесс. — Тайну скоро продадут на аукционе. Это мой последний выезд на ней.

Кэд внимательно смотрел на девушку своими темными глазами в тишине сельской равнины, простиравшейся до самого горизонта под ярко-голубым небом, которую изредка нарушал доносившийся издалека лай собак. Бесс была сдержанна, и винить в этом Кэду приходилось только самого себя. Он провел бессонную ночь, вспоминая о том, как поступил с ней накануне вечером.

— Я охотно купил бы ее у вас, но сейчас не могу себе этого позволить, — мягко проговорил Кэд.

Бесс закусила губу. Он был так добр…

— Ради Бога, не плачьте, — проговорил он, — я не вынесу ваших слез.

Бесс с трудом сдерживала рыдания. Она покачала головой, прогнав навернувшиеся на глаза слезы, и, чтобы не смотреть на Кэда, устремила взгляд вдаль.

— Что вы здесь делаете в такую рань? — спросила она.

— Ждал вас, — печально ответил он. — Вчера я наговорил вам грубостей. — Он нервно закурил, потому что терпеть не мог извиняться. — Но я не хотел вас обидеть, поверьте.

Бесс повернулась в седле, с удовольствием услышав знакомый скрип кожи и увидев, как встрепенувшаяся Тайна тряхнула гривой. Знакомые движения, знакомые звуки, которые скоро станут лишь воспоминаниями.

— Все в порядке, — проговорила Бесс. Своими словами, прозвучавшими почти как извинение, он вернул ее к жизни. Она чувствовала себя такой униженной, такой несчастной после вчерашнего. — Неудивительно, что вы были со мной грубы. Ведь из-за моего отца пострадала вся ваша семья.

— Я уже говорил вам, не один ваш отец был виноват в этом.

— Да, но…

— Что вы намерены делать?

Бесс отвела глаза и посмотрела на луку седла.

— Мы уезжаем в Сан-Антонио. Мама не хочет, но это единственное место, где я смогу найти работу.

— Вы? — взорвался Кэд.

Бесс вся сжалась, уловив нотки ярости в его низком голосе.

— Но, Кэд…

— Бросьте вы свое «но, Кэд»! — оборвал ее он. — А почему бы Гэсси не пойти работать? Ведь она вполне здорова!

— Но она ничего не умеет, ей не приходилось работать, — возразила Бесс, удивляясь, что защищает мать, в то время как совершенно согласна с Кэдом.

— Я тоже никогда не мыл посуду, но вполне мог бы этим заняться, если бы возникла необходимость, — сказал он. — Человеку часто приходится делать то, чего он никогда не делал. Жизнь заставляет.

— Моя мать не сможет, — бросила Бесс. — Что же до меня, то я поступлю в рекламное агентство. Эта работа хорошо оплачивается.

— Возможно, — пробормотал он. — Городские профессии мне неизвестны. Я сельский житель и знаю только своих коров и быков.

— И знаете отлично, — заметила Бесс со слабой улыбкой. — Вы делали на этом деньги, когда другие скотоводы терпели убытки.

— Я ренегат, — просто заметил Кэд. — Использую те же методы, что и мой прадед. Скотина работала на него.

— Она будет работать и на вас, Кэд, — мягко сказала Бесс. — Уверена, вы смогли бы вытащить ранчо даже из огня.

Кэд молча пристально смотрел на Бесс. Она так верила в него, в его способности. Он готов был на коленях благодарить девушку за ее искреннее обожание, но знал, что оно продлится недолго. Стоит ей оборвать поводок, удерживающий ее возле Гэсси, и почувствовать у себя за спиной крылья, ее ничто не остановит. И возможно, тогда она поймет, что он вовсе не божество, как это ей представляется, а просто человек, и у них появится какая-то надежда. Но все это будет не скоро. Очень не скоро.

— Не отдавайте матери этот жемчуг, — неожиданно проговорил Кэд. — Она продаст его, как все остальное.

— Да, понимаю, — согласилась Бесс, впервые не возразив Кэду, когда речь зашла о матери, и добавила со слабой улыбкой: — Я сказала ей, что это бижутерия.

— Вряд ли она поверит, если хорошенько всмотрится в жемчужины, — тихо произнес он.

Бесс и сама об этом думала.

— Почему вас так волнует этот жемчуг, Кэд? — спросила она.

— Потому что это наследство. Реликвия, которая должна перейти к вашим будущим детям.

Бесс почувствовала, как краска заливает лицо.

— Не знаю, будут ли у меня когда-нибудь дети.

— Будут, — уверенно заявил Кэд. — И у меня будут. Целых полдюжины, — помолчав, добавил он, устремив глаза вдаль. — Все ранчо рассчитаны на большие семьи. И мое тоже. Там всем хватит места. И моим детям, и детям Грега и Роберта. Я сердцем прикипел к ранчо и никогда не покину его.

Все это Кэд уже не раз говорил Бесс, но сегодня в голосе его не было обычной холодной враждебности. Возможно, потому, что им предстояла разлука и он чувствовал себя перед ней виноватым за то, что оскорбил ее накануне.

— Как бы то ни было, — продолжал Кэд, — фамильные ценности нельзя продавать. Но Гэсси этого не понимает. Другое дело вы.

— Пожалуй, да.

— Давайте остановимся ненадолго. — Кэд грациозно соскочил с лошади, и, когда помогал Бесс спешиться, она едва удержалась, чтобы не повиснуть у него на шее. Сердце ее бешено колотилось, когда он, опустив ее на землю, быстро отошел, чтобы привязать лошадей к двум небольшим деревьям. После чего с сигаретой в зубах прислонился к могучему дубу на обрывистом берегу маленькой речки и смотрел, как стремительно она несет свои прозрачные воды, сквозь которые виднелись камни на дне. На Кэде были грубые саржевые штаны, рубаха в голубую клетку, пастушья куртка и старая помятая желтовато-коричневая ковбойская шляпа с широкими полями. В глазах Бесс он выглядел заправским ковбоем. На его изрядно поношенных сапогах были шпоры, которыми пользовались для объезда диких лошадей. Их небольшие колесики с устрашающими зубцами в действительности не травмировали животное. Шкура у лошади толстая, и при правильном выборе шпор повредить ее трудно.

— Вы объезжали лошадей, — сказала она, заметив шпоры на его сапогах.

— Помогал Дэлли, — уточнил Кэд. Дэлли был классным ковбоем, работавшим с лошадьми. — Мы с ним поладили. Я помогаю ему объезжать лошадей под седло. Неплохая практика для родео.

Бесс знала, что он участвовал в родео по всему Юго-Западу и часто выигрывал состязания. Денежные призы шли для поддержания Лэриета.

— Опасная работа. — Она хорошо помнила, как несколько лет назад один ковбой с ранчо сломал себе позвоночник, когда мустанг швырнул его о стену сарая. — Вы растянули себе сухожилие…

— Все прошло. Я уже почти не хромаю, — ответил Кэд. — На ранчо любая работа опасна. — Он повернулся к Бесс и, блеснув глазами, посмотрел на нее. — Именно этим она мне и нравится.

— Автогонщики, — пробормотала Бесс. — Альпинисты. Парашютисты. Ковбои…

— И еще маленькие девочки на огромных лошадях, — добавил Кэд, кивнув в сторону Тайны, возвышавшейся над его мерином.

— Она очень смирная.

— Догадываюсь. Ваш отец сумел убедить меня в этом, хотя я и возражал, боялся, как бы вы не расшиблись.

Бесс не знала, что Кэд так заботится о ней, отец ничего не говорил. У девушки потеплело на душе.

— Зато Гэсси это нисколько не беспокоило. Не правда ли? — язвительно произнес Кэд. — Она думает только о себе.

— Не надо, Кэд… — поморщилась Бесс.

— Вы совершенно не интересуете свою мать, неужели не видите? Боже мой, натерпитесь вы еще от Гэсси.

— Когда-нибудь это кончится… — начала было девушка.

— Никогда, — очень серьезно проговорил он. — Она не отпустит вас от себя. Высосет из вас по капле всю кровь, как пиявка, и выдаст замуж за первого же богача, который повесит вам на шею бриллиантовое колье.

Кэд говорил чистую правду. Но Бесс не была такой сильной, как он, и не могла противостоять матери, а тем более бросить ее.

— Вам тридцать четыре года, Кэд, — сказала Бесс, словно ища себе оправдание, — а вы все еще живете дома, заботитесь о матери и о братьях…

— Я — дело другое, — возразил он. — У меня достаточно сил, чтобы делать это.

— О, разумеется, — едва слышно проговорила она, глядя на него с любовью. — Ваш долг заботиться о родных, работать для них и жить рядом с ними. Но когда речь заходит обо мне и моей матери, вы почему-то рассуждаете совсем по-другому.

— Грег ведет наши бухгалтерские книги, а Роберт занимается продажами, — возразил Кэд, спокойно глядя на Бесс. — К тому же Грег помолвлен и скоро уйдет из дома, а Роберт собирается уехать на поиски работы в Сан-Антонио. Так что неизвестно, как долго еще они здесь пробудут. Мать занята с утра до вечера. Возится с целым выводком цыплят и стаей гусей, которые поедают вредителей в саду и огороде, где вся работа тоже лежит на ней. Она шьет, стирает и готовит пищу. Консервирует продукты, а в случае необходимости помогает с лошадьми. Я в ее дела не вмешиваюсь.

— Моя мать наверняка упала бы в обморок, доведись ей приблизиться к лошади, — заметила Бесс, — но мы живем в другом мире, непохожем на ваш.

Лучше бы ей не говорить этих слов. Они задели Кэда за живое. Конечно же, он не мог представить себе Гэсси рядом с лошадьми, а Бесс за стиркой, приготовлением пищи или с лопатой в огороде. Лицо его сразу словно окаменело. Удел Бесс жить в роскоши и, как говорится, не браться за холодную воду. Бедняк ей не нужен.

— Мне пора отправляться работать, — бросил Кэд, затоптав каблуками окурок. — Когда вы уезжаете в Сан-Антонио?

— Завтра, — печально ответила Бесс. — Все дела оставляем на поверенного, Тайну скоро продадут. — Бесс пожала плечами. — Сама я наверняка продешевила бы. Я слишком мягкосердечная для этого.

— Аминь, — шутливо произнес Кэд. Он стоял совсем близко от нее, и от него пахло степной травой, одеколоном и сигаретным дымом. Эти запахи возбуждали Бесс. — Не убивайтесь ради Гэсси.

Глаза Бесс наполнились слезами, но она не утирала их.

— Мне… мне будет недоставать вас, — проговорила она, пытаясь улыбнуться.

— А мне вас! — вырвалось у Кэда, и его блестящие темные глаза запылали от страсти, которую он постоянно испытывал к Бесс, но прятал так глубоко, что она ничего не замечала. И сейчас, услышав, что он неравнодушен к ней, девушка была в шоке.

— Но вы равнодушны ко мне, — прошептала Бесс. — Вы сами говорили, что не хотите меня…

— У меня сейчас почти безвыходное положение, — перебил он Бесс. — И никакого просвета. А у вас сидит на шее Гэсси. Теперь вам придется забыть о роскоши и жить, как живут тысячи простых женщин. И у меня, и у вас масса препятствий и трудностей.

Бесс приоткрыла губы, и у нее подогнулись колени.

— А что, если бы не было этих проблем?

Кэд посмотрел на Бесс все с тем же каменным выражением лица:

— Бог мой, неужели вы не понимаете?

Рука Бесс медленно потянулась к его груди, но он резко отвел ее в сторону. От его прикосновения по телу Бесс пробежал электрический ток и кровь забурлила.

— Нет, — сказал Кэд, отпрянув от Бесс, не спуская глаз с ее зардевшихся щек. — Лучше не начинать того, что может плохо закончиться.

— Разумеется. — Бесс понимала, что Кэд прав, однако его слова причинили ей боль. — До свидания, Кэд, — сказала Бесс, глядя на него с обожанием.

У Кэда сердце разрывалось на части, когда он смотрел на плачущую Бесс.

— Если дела пойдут слишком плохо, дайте мне знать.

Она не произнесла ни звука, но слезы потоком хлынули по щекам.

— Хватит плакать, — с трудом произнес Кэд и отвернулся, чтобы не дать волю обуревавшим его чувствам. Он и без того дрожал от охватившего его желания слиться с ней и жаждал целовать не только ее губы, но и само ее дыхание. Но поцелуй он ее хоть раз, уже не смог бы остановиться. А джентльмену не пристало соблазнять невинных девушек, этот принцип Кэд усвоил с юности и сдерживался всякий раз, когда его неудержимо влекло к Бесс.

— Мне очень жаль, что я позволила себе лишнее, — проговорила она после мучительного молчания, утерев слезы. — Вы оказались гораздо благороднее, чем я ожидала. Только и всего.

— Не такой уж я благородный, — возразил Кэд, снова отвернувшись от нее. — Но если вам понадобится помощь, сразу же зовите меня. Будьте осторожны в обществе мужчин — приятелей Гэсси. Запирайтесь на ключ в своей спальне, если они останутся ночевать.

— Моя мать никогда… — воскликнула Бесс.

— Черта с два, — мрачно перебил ее Кэд. — Просто вы очень наивны и совсем не знаете Гэсси.

— Вы тоже ее не знаете, — запинаясь проговорила Бесс.

— Вы видите только то, что вам хочется видеть, — вздохнул Кэд. — Я просто устал доказывать вам, что представляет собой Гэсси. Это бесполезно. Она будет толкать вас в объятия богатых старых холостяков или вдовцов, чтобы за ваш счет выстилать перышками свое гнездышко. Не позволяйте ей этого. — Тут Кэда на какой-то миг охватил ужас, и глаза его еще больше потемнели.

— Это просто смешно, — возразила Бесс со слабой улыбкой, опуская глаза. — Так смешно, что вы себе и не представляете. Неужели вы видите во мне женщину, которую преследует рок?

— Я вижу в вас нежную, любящую женщину, — сказал Кэд более глубоким и мягким голосом, чем когда-либо. — Как только вы освободитесь от своей нынешней оболочки, станете желанны для многих мужчин.

У Бесс подпрыгнуло сердце. Она подняла глаза.

— И для вас тоже? — готовая на все, шепотом спросила она.

Осторожно, сказал себе Кэд. Не переступи дозволенную границу. Он посмотрел своими темными глазами на Бесс, но не улыбнулся и уклончиво ответил:

— Может быть.

Бесс невесело рассмеялась.

— Нет, вы никогда не захотите такую, как я, — с тоской проговорила она, избегая его испытующего взгляда. — Вам нужна энергичная и сильная женщина, которая сумеет приспособиться к сельской жизни на ранчо. А я просто пирожное со взбитыми сливками, да к тому же с властной матерью… — Глаза Бесс жгли слезы.

— Ради Бога, Бесс, если вы не перестанете, я… — Он чувствовал, что теряет контроль над собой. Не было ничего труднее, чем не позволять ей прикасаться к себе, в то время как он безумно ее хотел, но Бесс этого не понимала.

— Простите меня, — произнесла Бесс и со смехом добавила: — Я только и делаю, что извиняюсь.

— Вы совершенно себя не знаете, — сказал Кэд строго. — Но со временем это пройдет. Потерять решительно все в один миг тяжело, и я это хорошо понимаю, но не исключено, что это самое лучшее из всего, что когда-либо с вами случалось. Тяжелые испытания формируют характер человека. Сформируют они и вас.

— Вы хотите сказать, сделают меня женщиной? — робко спросила она.

Он на миг затаил дыхание.

— В каком-то смысле да. Поезжайте в Сан-Антонио. Найдите свое место в жизни. Независимость станет для вас настоящим благом. Не теряйте ее и когда выйдете замуж, это очень важно. Женщина не должна становиться тенью мужчины.

— Но это нарушает традиции.

— А я не всегда следую им, — пробормотал Кэд и, прищурившись, долго смотрел на Бесс, потом сказал: — Мать нас воспитала в религиозном духе, а отца так и не сумела сделать истинно верующим. С точки зрения Библии некоторые аспекты современной жизни следует считать грехом.

Бесс кивнула:

— Например, распутство.

— Совершенно верно. — Он спокойно смотрел на нее с высоты своего роста. — Я не ханжа, но хотел бы, чтобы моя будущая жена уважала себя и донесла свою непорочность до супружеского ложа. Современная мораль, — задумчиво добавил он, — годится скорее для мужчин, чем для женщин. Женщина рискует решительно всем, мужчина же, получив все, что хотел, уходит от ответственности, не связывая себя брачными узами.

— Возможно. — Бесс тихо рассмеялась, не поднимая глаз. — Я не посещала церкви, но мне казалось очень романтичным не вступать в интимные отношения с мужчиной до замужества. Мама смеялась над этим, по ее мнению, старомодным принципом, а вот отец, я думаю, одобрял его.

— Ваш отец был хорошим человеком, — сказал Кэд. — Мне тоже его очень не хватает.

Бесс подняла наконец глаза.

— Напрасно вы не взяли жемчуг, — тихо сказала она.

Он покачал головой:

— Как-нибудь обойдусь. — Он скользнул взглядом к губам Бесс и смотрел на них, пока не закружилась голова. Как он хотел ее…

Бесс заметила его взгляд и затрепетала от неудержимого желания прижаться к нему, отдать ему свои губы, испытать хотя бы раз в жизни ни с чем не сравнимое наслаждение. Ничего она так не желала, как прильнуть к его губам, и раскрыла навстречу им свои губы. Кэд не сводил с них глаз, и, охваченная страстью, Бесс готова была на коленях молить его об одном-единственном поцелуе. Всего одном!

Он медленно шагнул к ней, обдав теплом своего тела, и она с наслаждением вдохнула его запах и ощутила на своем лице его дыхание. Теперь его губы были совсем близко.

— Пожалуйста… — выдохнула она, не сразу осознав, что эта тихая мольба вырвалась из ее собственных уст.

Лицо Кэда напряглось.

— Я хочу этого не меньше, чем вы, — проговорил он, отчеканивая каждое слово и пристально глядя в глаза Бесс. Оба были напряжены до предела. Бесс трепетала, словно земля в ожидании бури, впившись взглядом в темные глаза Кэда. Сердце ее готово было выскочить из груди. Сейчас свершится!..

Одна-единственная секунда, когда Кэд, казалось, не мог совладать с собой, показалась вечностью, но уже в следующий миг он ценой невероятных усилий оторвал взгляд от глаз Бесс и отошел от нее. Кэд не стал рисковать. Ради Бесс. Ради себя самого.

Бесс продолжала смотреть на него, но не произносила ни слова, слыша, как бешено колотится сердце. Очарованная взглядом Кэда, Бесс испытала почти физическую боль, когда он взял себя в руки и отвел от нее глаза. Он не хотел еще больше осложнять и без того непростую ситуацию, в которой очутились они с Бесс, в то время как сама Бесс готова была забыть обо всем на свете. Жизнь так коротка… Она уедет, и Кэд забудет ее…

— Пишите нам о том, как идут ваши дела, — неожиданно проговорил Кэд.

— А вы будете отвечать? — поколебавшись, спросила Бесс.

Он кивнул:

— Непременно.

Лицо Бесс засветилось радостью. Значит, не все еще потеряно.

Кэд нахлобучил на глаза шляпу, какое-то время смотрел на Бесс, потом сказал:

— У меня есть кое-что для вас.

— Для меня? — удивленно воскликнула Бесс, и глаза ее заблестели.

— Боюсь только, вы будете разочарованы. Это не бриллиантовая брошь, а так, пустячок. — С этими словами Кэд вынул из кармана носовой платок, и, когда развязал завязанный узлом угол, Бесс увидела маленькое серебряное колечко с инкрустированным бирюзой изображением птицы.

— Какое красивое! — прошептала она.

— Оно имеет свою историю, — заметил Кэд, взяв правую руку Бесс, и, нежно касаясь среднего пальца, надел на него колечко. — Когда-нибудь я расскажу вам эту историю. А пока пусть оно напоминает вам о том, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается.

— Вы уверены, что хотите отдать его мне?

— Уверен. — Он потер кольцо большим пальцем и легонько сжал руку Бесс. — Оно не очень дорогое, но, как и жемчуг вашей двоюродной бабушки Дори, является семейной реликвией. — Кэд едва заметно улыбнулся. — Поэтому храните его.

— Я не буду его снимать, — пообещала Бесс, с нежностью глядя на кольцо. Выражение ее лица тронуло Кэда. Она привыкла к бриллиантам и жемчугу, но эта серебряная вещица обрадовала ее не меньше, чем обрадовала бы Гэсси норковая шуба.

— Вы никогда не были ни меркантильной, ни высокомерной, — тихо проговорил Кэд. — И когда оправитесь от постигшего вас несчастья и поставите Гэсси на место, разобьете сердце не одного мужчины.

Она спокойно взглянула на Кэда.

— Смотрите, как бы я не разбила ваше, — с некоторым вызовом откликнулась Бесс.

Он неожиданно взял ее руку и прижал к сердцу.

— Не уверен, что оно у меня есть, — простодушно промолвил Кэд. — Последние годы оно билось впустую. Но если вам удастся его обнаружить, делайте с ним что хотите.

Бесс медленно поднесла руку к его губам и, не встретив сопротивления с его стороны, провела ею по его худощавому, смуглому лицу.

— Вы не забудете меня? — спросила она.

Прикосновение ее нежной руки было для Кэда настоящим блаженством. Он представил себе, как она гладит его голую грудь и плечи своими нежными пальчиками, и с трудом прогнал наваждение.

— Нет, не забуду. — Он порывисто схватил ее руку и крепко прижал к губам.

— Я тоже вас не забуду.

Кэд тяжело вздохнул. Он и не ожидал, что прощание будет таким трудным.

— Мне пора. Время не ждет. Надо еще объездить двух лошадей. Я просто хотел попрощаться. Потому и приехал.

Бесс подошла к своей лошади, но медлила, не садилась, надеясь, что Кэд ее поцелует. Однако надежда ее не сбылась. Он помог Бесс сесть в седло и задержал руку на ее обтянутом джинсовой тканью бедре, глядя на девушку без тени улыбки. Когда он бывал вот таким серьезным, то становился похожим на выходцев из племени команчи, чья кровь текла в его жилах.

— Помните, как надо вести себя с мужчинами, — бросил он. — Вы не можете жить отшельницей, но не поддавайтесь влиянию Гэсси и не будьте слишком доверчивой.

— Вы не верите людям, не правда ли, Кэд? — мягко спросила она.

— Я верю своей семье и вам. Больше никому. — Он повернулся и вскочил в седло. Кэд классный наездник, он великолепно обращался с лошадьми, мастерски пользовался лассо и был постоянным участником родео.

И все же Бесс беспокоилась за него. Она смотрела на Кэда широко открытыми, жадными глазами, надеясь, что в последний момент он сделает ей предложение. Попросит ждать его или остаться, не уезжать.

Но эта надежда, как и все остальные, не сбылась. Еще какое-то время Кэд смотрел на нее, а потом, не сказав ни слова, поскакал назад. Не замечая струившихся по щекам слез, Бесс смотрела ему вслед, пока он не исчез из виду. Теперь по крайней мере у нее есть талисман, который она будет ночью класть под подушку. Она погладила серебряное кольцо на пальце и нежно поцеловала его, недоумевая, почему Кэд подарил ей эту семейную реликвию. Он так ничего ей и не сказал. Но лучшего подарка Бесс ни разу в жизни не получала. Она ни на секунду с ним не расстанется. Оно будет напоминать ей о Кэде и поможет в трудную минуту.

Девушка понимала, что сложнее всего ей будет справляться с Гэсси.