Капля яда

Глава 18

Техас

Я никогда не испытывал потребности вступать в отношения. Самое большое обязательство, которое я взял на себя, заключалось в том, что я позволял одной и той же девушке удовлетворять мои потребности более одного раза, и это было только для удобства. Я хотел проникнуть в уста женщины, а не в ее сердце.

Зачем отдавать каждую частичку себя, чтобы они обнаружили, что этого им не хватало? Чтобы они выносили суждения обо всей твоей жизни, а потом уходили, когда решали, что не могли с этим справиться?

Просьба о большем, чем что-то чисто физическое, открывало ваше сердце и гарантировало, что его растоптали бы. Горечь окутывала любое чувство, которое вы испытывали изначально. Я не был бессердечным, просто умнее. Зачем позволять своему счастью зависеть от кого-то другого? Я понял, что семья и братство любили. Они были обязаны заботиться о тебе и любить тебя.

Я покачал головой, отгоняя мысли о Милле, которые бушевали в моей голове, обретая собственную жизнь. Я прибавил громкость в своем телефоне, и "Soldier" Eminem оглушил динамики, установленные в двух углах, окутав маленькую комнату и мои мысли оглушительным битом и напряженной лирикой.

Холлис построил сарай на улице и превратил его в тренировочный зал с единственной боксерской грушей и несколькими гирями, которые он едва смог вместить. Обычно мы направлялись в местный тренажерный зал, где было что предложить, но это всегда срабатывало, если нам это было нужно, особенно для того, чтобы снять напряжение по какой-либо причине вдали от посторонних глаз.

Прямо сейчас я был нервным, как наркоман, подсевший на героин, который пропустил свою дозу. Моим дрожащим пальцам нужно было чем-то заняться.

Я снял футболку, отбросив ее в сторону, оставшись в спортивных штанах и кроссовках. Серые спортивные штаны.

Да, те, что задерживали влагу. Они действовали восхитительно.

Я взял по гире в каждую руку и выпрямил свое тело в нужном положении. В течение следующих получаса я выполнял циклическую тренировку верхней части тела, пот лил с меня градом, а мой разум блокировал все остальное, по мере того как плейлист переходил от одной песни к другой. Мои мышцы болели, я поставил гантели обратно на стойку и выпил немного воды. Так хорошо. Я провел рукой по лицу и выдохнул, решив, что мог сделать еще несколько повторений.

Закончив через некоторое время, промокнул полотенцем пот на лице, возвращаясь в дом и ставя бутылку с водой на кухонный столик. Влажное полотенце отправилось прямо в стиральную машину, и я направился в ванную.

Встал под душ, включив переключатель; горячая вода хлынула с огромной скоростью, едва не ошпарив мне яйца. Я усмехнулся, отпрыгнув назад и запустив руку в проточную воду, чтобы уменьшить температуру.

У кого, черт возьми, была такая жара? С каких это пор здесь спа?

Придурки. Я гарантировал, что это был Престон. Я так хотел спрятать один из его новых кроссовок, в которые он влюбился, может быть, даже утопить его в горячей ванне с пузырьками, просто чтобы подчеркнуть свою правоту.

Как только вода остыла до температуры, при которой я не мог обжечься, я разбрызгал средство для мытья тела по рукам, намыливая все тело. Подсознательно взглянув на дату, вытатуированную в виде черепа на моем бицепсе. Она была маленькой и скрытой от посторонних глаз, если только вы не знали, что искали; дата ухода Миллы навсегда напомнила мне, что ничто хорошее не длилось долго.

Я присел на один из табуретов у кухонного островка и допил остатки воды, прежде чем смял пластиковую бутылку и швырнул ее прямо в корзину для мусора. Я промахнулся и хмуро посмотрел на неодушевленный предмет, как будто он сделал все, чтобы причинить мне зло в своей дешевой пластиковой жизни.

Я поехал в дом родителей, чтобы чем-нибудь заняться, и открыл дверь ключом.

Это все еще был и мой дом.

Заглянув в комнаты на первом этаже и не увидев никого, я пожал плечами и побрел на кухню.

Через несколько мгновений они присоединились ко мне, выглядя довольно растрепанными. Правда? Я внешне съежился, а у моего отца появилось самоуверенное выражение лица.

— Вы двое отвратительны, — заявил я, полностью осознавая, что вел себя лицемерно, но меня это нисколько не волновало.

Держали бы это дерьмо подальше от меня.

— Хочешь еще поговорить о пестиках и тычинках? — Папа ответил, развеселившись. — Как, по-твоему, ты появился?

Этого было достаточно. Я нахмурился, подходя к столешнице, и взял брауни, который лежал сбоку, приглашая меня откусить кусочек.

Мама шлепнула меня по руке.

— Нет, это не для тебя.

Серьезно? Что сегодня происходило? Я прищурил глаза от ее лукавой улыбки, направляясь в более спокойные жилые помещения, чтобы расслабиться.

Вскоре после этого в комнату с важным видом вошел Майлз.

Это что, развлекательный центр?

— Где все остальные? Я заглянул к вам, прежде чем прийти сюда, — спросил Майлз, опускаясь на диван и устраиваясь поудобнее.

Я не мог поверить, что он вошел в наш дом без нас, как будто он был там хозяином. Напористый засранец. Клянусь, он тоже забрал себе ключ от дома.

— Вне игры, — ответил я и встал, сцепив руки за затылком и вытянув их в стороны.

У меня болело после того короткого сеанса ранее, но, черт возьми, я чувствовал себя хорошо. Выглядел я тоже хорошо.

— Тебе нужно отрабатывать сексуальное подавление? — он ухмыльнулся, как кот, поймавший канарейку.

Он знал, что я понимал, кого он имел в виду.

В гостиную вошла мама, пододвигая к нему тарелку с брауни.

Ты что, издеваешься?

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной… — заявил я, уставившись на свою мать-предательницу.

— Выражения! — предостерегла она.

Я указал на брауни, ожидая объяснений.

— Это для гостей.

Она махнула рукой, выходя из комнаты. И не вернулась ни с чем для меня.

Я фыркнул, отвечая на его предыдущий вопрос, прежде чем нас прервали.

— У нас с ней ничего не получится, никогда.

Я не мог поддаться искушению Миллы, никто из нас не мог. Этого просто не могло быть.

Плюхнувшись на диван рядом с ним, я запустил игровую консоль, передавая ему контроллер для загрузки одной из классических игр warfare. Это было одно из моих любимых занятий, когда у меня было время сесть и поиграть, плюс игра про зомби. Я прибавил громкость, намекая, чтобы он заткнулся, и он несколько мгновений смотрел на меня, прежде чем мы полностью погрузились в игру.

Он составлял мне компанию, находясь рядом в своей безмолвной манере. Так было до тех пор, пока он не решил заговорить. Когда у него было что-то, что он хотел сказать, это выходило само собой, независимо от того, ясно ли вы дали понять, что не хотели обсуждать эту тему. Как будто я недавно не прояснил это на триллион процентов.

Майлз убавил громкость игры, и я оскалил на него зубы, как животное. Это был не пикник с плюшевыми мишками, где мы сидели и делились своими чувствами. Особенно когда этот парень ненавидел высказывать эмоции до такой степени, что выходил из комнаты, чтобы избежать подобных вещей. Однажды расплата будет сука.

— На вас всех наложено какое-то колдовское заклятие, притягивающее вас.

— Киска вуду, братец.

Я попытался не расплыться в улыбке, но потерпел неудачу, когда краем глаза заметил, что его рот тоже приподнялся. Но решил выложить все начистоту этому любопытному ублюдку и просто покончить с этим.

Я поставил игру на паузу, повернулся и сказал ему.

— Мы заключили договор. Если бы мы этого не сделали, мы бы все трахнули ее, когда она была несовершеннолетней, и из-за этого оказались бы за решеткой. Ее отец был бы вне себя, как и мой. Не то чтобы это нас это отпугнуло. Мы все хотели заполучить ее с тех пор, как стали достаточно взрослыми, чтобы испытывать из-за нее эрекцию, — я ухмыльнулся, увидев, как он закатил глаза. — Это бы разрушило нашу с братьями дружбу. Тогда мы были недостаточно взрослыми.

Плюс проблемы с наследством и родителями. Не стоило переживать.

Одна из его бровей приподнялась, как будто он говорил мне, а сейчас? Я не ответил, оставив безмолвный вопрос без ответа. Я бы не сказал, что мы повзрослели и все это знали, но мы выросли.

Теперь мы знали то, чего не знали тогда; наша дружба была крепкой. И после того, как она захныкала от удовольствия на моих пальцах в том классе, когда мои братья окружили меня — Престон играл с ее клитором, а Холлис наблюдал за нами так, словно он повелевал нами, как завоеватель — я был бы не против поделиться с ними.

Раньше я бы перерезал им глотки, если бы они хотя бы предположили, что это могло произойти между нами. Видите? Теперь меня просветили.

— Мы всегда жаждали ее, — в конце концов признался я. — Но это дает ей слишком большое влияние на нас. Так что это просто большое жирное «нет». Мы не можем позволить ей нести такой уровень ответственности вместе с нами тремя.

Я покачал головой, возобновляя игру, и пояснил, что на этом разговор окончен. Все. ЗАКОНЧЕН. Конец.

— Не обращаешь внимания, Майлз гребаный Брэдли? — я поддразнил.

Я вывел из строя двух игроков из его команды, и он снова повернул голову к экрану, чтобы увидеть, как эти персонажи умирали, а очки на его стороне уменьшались. Он сердито уставился в телевизор, затем вышел из игры без предупреждения.

— Эй! — я запротестовал. — Я выигрывал.

Он не мог смириться с поражением.

— Вставай. Сегодня я совершаю обход. Мы собираемся поговорить с Ронни, я сказал ему, что зайду.

О, конечно, это не могло подождать две минуты, пока я закончил бы игру и был объявлен официальным победителем? Его глаза загорелись. Да, он знал.

— Я за рулем? — спросил я, отбрасывая контроллер в сторону.

Я натянул кроссовки и толстовку с капюшоном, хватая ключи от машины.

— Да, я приехал сюда на мотоцикле, — хитрая ухмылка появилась на его лице. — Если только ты не хочешь сесть на сучье сиденье?

Блядь, нет.

У Майлза было несколько машин, но он предпочитал ездить на мотоцикле. Это было красиво, но просто не в моем стиле.

Я обошел его и намеренно ударил в бок в отместку за игру. Он сдвинулся на сантиметр, может, на миллиметр. Черт возьми, он был крепко сложен. Но все же… Я дерзко ухмыльнулся, когда его внимание снова переключилось на меня, но я продолжал идти, как будто воздух был ответственен за то, что меня сдуло к нему.

Я крикнул родителям "пока", и мы сели в машину, выезжая, чтобы совершить наше быстрое путешествие к Ронни. Я прибавил громкость, постукивая рукой по рулю в такт ритму.

Двадцать минут спустя нас встретили обшитые деревянными панелями ворота с металлическим каркасом безопасности. Они открылись внутрь, впуская нас в его святилище.

Да, именно так он назвал свой дом. Святилище. Это было указано на его официальном адресе и все такое.

Я медленно ехал по посыпанной гравием подъездной дорожке, чтобы не допустить, чтобы какой-нибудь непокорный камень подскочил и поцарапал лакокрасочное покрытие моего G-Wagon. Кто выбрал это место? Ронни, вот кто. Вероятно, у него была какая-то подлинная причина и веские аргументы в пользу этого.

Он поприветствовал нас у двери, и я бросил взгляд на отдельно стоящее здание, в которое меня приглашали всего несколько раз. Все черное. Это была его индивидуальность, отраженная в затемненном эстетичном экстерьере, который плавно перетекал в интерьер и мебель. Минимальный яркий декор. Почему-то я думал, что у него аллергия на свет. Ронни впустил нас и провел в свой кабинет. Я вошёл и внезапно остановился, как и Майлз.

— Что это, черт возьми, такое? — подал голос Майлз.

Я очень старался не делать предположений и основывать свое суждение на белой доске, заваленной информацией о какой-то случайной девушке, с датами, временем и кучей другой информации, включая ее стандартные фотографии. У меня было такое чувство, что это даже не половина дела.

Ронни взглянул на доску, затем снова на нас, пожал плечами и небрежно сел в кресло за своим столом.

— Просто мой последний любимый проект, — подтвердил он.

Акцент на одном слове, которое рассказало нам все о его новейшей одержимости. Иисус. Невезучая девочка.