Карло Росси

ВЕЛИЧАЙШИЙ МАСТЕР РУССКОГО АМПИРА

Кapлo Росси входит в историю русской архитектуры как один из величайших мастеров так называемого русского ампира, как его завершитель.

«На долю Росси выпало показать наивысшие возможности ампира» — определяет значение Росси один из исследователей (В. Згура).

Лучшим мастером ампира в России считает Росси и знаток русского ампира А. И. Некрасов: «Высшим выразителем идеологии правящей феодальной верхушки в архитектуре явился Росси».

Мастерами русского ампира были созданы замечательные здания и ансамбли Петербурга и Москвы.

В чем же существо этого стиля и какие идеи выражал собой ампир?

Он утвердился во Франции в царствование Наполеона I, в первой четверти XIX века (слово «empire» значит «власть», «империя»), но был подготовлен еще классицизмом второй половины XVIII века. Разработка ампира происходила в эпоху французской революции 1789 года. Революционная французская буржуазия порокам умирающей аристократии противопоставила гражданскую доблесть древних римских и греческих героев. С этой целью она широко использовала художественные элементы античного (греческого и римского) искусства. Французский ампир характеризовался строгостью форм, отсутствием вычурности, монументальной простотой, богатым использованием в качестве декоративных украшений лепных рельефов в виде военной арматуры, символических знаков военной героики, триумфа, власти. Эта строгость форм и специфические декоративные мотивы полностью соответствовали эпохе войн и военной диктатуре Наполеона, завоевательным стремлениям французской буржуазии. Стиль этот был утвержден во Франции такими архитекторами, как Шальгрен, Персье, Фонтен.

Перенесенный в Россию, ампир пришел на смену классицизму екатерининской эпохи. В России ампир дал как бы два течения. Первое из них представлено работами Росси, Захарова, Томона, Воронихина, Жилярди, Бове и др. Другим ответвлением ампира (его провинциальной разновидностью) стал так называемый помещичий ампир, в котором античные элементы очень своеобразно сочетались с русской провинциальной деревянной архитектурой.

Росси — несравненный мастер городских ансамблей и величественных зданий — был, разумеется, виднейшим представителем основного русла ампира. Поэтому очень интересна лаборатория творчества Росси — чертежи задуманных и выполненных им зданий.

В музее Всесоюзной Академии художеств сохранилось творческое наследство Росси — 343 чертежа.

Большая часть его проектов исполнена артистически. Это не рисунки вообще, а рисунки архитектора. Росси никогда не позволяет себе создавать, подобно Камерону и Кваренги, блестящие проекты, расписанные акварелью, или, подобно Кваренги, вводить в ортогональ перспективные сокращения.

Почти всегда он тщательно отмывает свои тщательно прорисованные воробьиным пером слегка подцвеченные ортогонали, создавая тончайшие нюансы пластического образа (проект овального зала Елагина дворца и др.). Не менее хороши и его рисунки свинцовым карандашом, которым он владел не хуже, чем кистью (внутреннее убранство Александрийского театра и др.).

Наследство Росси создает яркую картину развития художественных дарований и вкусов знаменитого зодчего. Оно ждет специального изучения.

Но если Карло Росси сыграл такую видную роль в создании и становлении русского ампира, если его городские ансамбли в сущности определили основные черты лица русской столицы XIX века, то перед исследователем его творчества не может не встать один неизбежный вопрос.

Почему Росси был так скоро забыт?

Почему во второй половине XIX века о Росси почти не говорят, и только интерес к изучению старого Петербурга, возникший лишь в начале нашего века, повлек к частичному воскрешению фигуры великого зодчего, а полное признание его заслуг произошло только после Великой пролетарской революции?

Ответ на вопрос, почему Росси был забыт так скоро, следует искать в экономических сдвигах, происшедших в России в середине прошлого века.

В сороковых и пятидесятых годах XIX века крепостной, подневольный труд становится все более невыгодным сравнительно с вольнонаемным. Крепостное хозяйство испытывает глубокий кризис.

Дворяне считали более выгодным для себя переводить крестьян с барщины на оброк. Промышленность, особенно мануфактура, быстро развивалась. Оброчники все больше зарабатывали торговлей и различными промыслами на стороне и больше платили господам. Из среды оброчников вышли многие русские дельцы второй половины XIX века, купцы и фабриканты-промышленники.

Экономическое положение крепостников сильно пошатнулось, начиналось «дворянское оскудение»— земли и крепостные люди попадали в залог. Торговая и промышленная буржуазия превращается в активную силу русской общественности.

В связи с усилением буржуазных влияний в искусстве зарождаются элементы реализма, проникающие и в архитектуру. Одновременно растет интерес к старине, появляется желание овладеть старым и сделать его достоянием современности. Начинают изучать прошлое архитектуры.

В это же время в русской архитектуре появляется целый спектр стилей: помпеянский (Брюллов), ложная готика (Бенуа), ренессанс (Штакеншнейдер), барокко (тот же Штакеншнейдер), ложновизантийский (К. Тон) и т. Д.

Помимо смешения стилей, эклектизма, резко изменилась сама система архитектурного мышления. Произошел разрыв между массой здания и его формой. Любое здание стали теперь обрабатывать под какой угодно стиль. Внутреннее убранство разбивается на мелкие части, распадаясь на ряд индивидуальных, изолированных по своему стилю комнат. Изменилось и понимание внешнего пространства.

Каждое здание также стало обособленным, индивидуальным. Архитектурный ансамбль распался. Потребность в организованном внешнем пространстве исчезла.

Перестали создавать новые ансамбли, а старые разбивали, перестраивали внутри их отдельные здания в самых разнообразных, не гармонирующих между собой стилях. Анархичность застроек значительно исказила облик северной столицы.

В такой социальной обстановке произошла переоценка стиля ампир, а заодно и значения его основателя — Росси.

Ампир с его тщательной разработкой внешнего пространства, с организацией городских ансамблей стал ненавистен новым хозяевам жизни. Новый век об’явил этот стиль казарменным, казенным.

Но наша эпоха поставила перед архитекторами вполне ясную задачу — проектировать и строить не изолированные здания, а целостные городские ансамбли в связи с единым планом реконструкции города.

Росси удалось создать отдельные городские куски— Александринский и Михайловский ансамбли, площади Зимнего дворца и Петровской, но они не были связаны между собой. Ансамбли Росси тонули среди неорганизованных, или организованных по-иному, частей города. Общие результаты его работы отражали собой бесплановость и неорганизованность всей системы зарождавшегося тогда в России капитализма.

Сейчас в нашем социалистическом государстве, строящемся и строящем по плану, нет и не может быть места всему тому, что уродовало и ломало замечательные замыслы Росси. И наши советские архитекторы, создающие лучшую в мире архитектуру, бережно принимают в наследство творения и замыслы великого мастера русского ампира.