Кай из рода красных драконов-2

Глава 23 Мокрое полотенце

Стражники с готовностью схватили меня за руки. Ну, надо же начальству на ком-то сорвать злость?

— Совсем обнаглели, паршивые зайцы! — орал Йорд. — Всех вас надо было топить раньше, чем вы родились!

Ругался он неинтересно, но с большим энтузиазмом. Я в первый раз видел, чтобы кого-то здесь так накрыло.

Барсы и волки, воспитанные спокойствием здешних гор, за меч хватались, конечно, легко, а вот орать друг на друга их жизнь не учила (плюс отсутствие действительно крепких напитков).

Да и вайгальцы раньше казались мне довольно сдержанными. Вот взять этого же колдуна? Хоть он и был до безобразия молод, но не заводился, а только ехидничал.

Все его эмоции были наигранными. И колдун менял их быстрее, чем меняют батарейки в фонарике.

И вдруг седой прямо-таки завёлся. Что его так задело? Что пацаны слушаются меня, а не его? Или что я выставил его идиотом перед мальчишкой-колдуном?

Один из стражников перехватил меня поудобнее и отцепил от пояса висящую на нём палку. Она была вроде ментовской дубинки, только подлиннее и деревянная.

Я ещё в ставке цеплялся за эту палку глазами. Такие носили городские стражники. Наверное, они разгоняли ими толпу. И непонятно было, зачем тащить это смешное оружие в поход? Вернее, теперь-то понятно.

— Берёза? — Йорд перестал ругаться и разглядывал палку с интересом и одобрением.

— Рябиновая, — ухмыльнулся стражник. — Берёза слишком ломкая для этого дела, а дуба тут не достать. Была у меня раньше отличная дубовая палка, да сломал о спины здешних дикарей.

— Всыпь ему как следует, — ухмыльнулся Йорд. — Жалко, что нельзя воину брать в руки такое «оружие».

Оказывается, раздавать нам тумаки ему мешал не гуманизм, а военный кодекс. Интересно тут всё устроено.

Второй воин рванул на мне рубашку, и вот это уже было лишнее. На шее у меня висел амулет, а рядом — противоколдовской ихор. Камень, подаренный кочевниками.

Камень, правда, был засунут в мешочек из кожи и обретался на шее в пёстрой компании деревянных «заячьих» оберегов. И в связке всё это не внушало опасности — мешочек да длинные ушастые деревяшки.

Увидев шрамы у меня на груди, стражник присвистнул, а потом быстро наклонился к моему уху и прошептал:

— Амулет прикуси, охотник. Наставник ваш сильно злой.

Я кивнул. У стражников зла на меня не было, наверное, даже посмеялись над Йордом.

Второй стражник протянул руку, чтобы снять с меня пояс с ножом.

— Можно, я сниму⁈ — крикнул Багай.

Я сообразил, что рубашку стражник швырнул на землю. И если туда же полетит пояс с ножом, это позор для моего оружия.

Конечно, на поясе у меня не меч, а всего лишь нож. Но здесь к таким вещам относились серьёзно.

Стражник за воина меня, конечно же, не считал, но и позорить — тоже не собирался. Он с сомнением посмотрел на нож, совсем небольшой, даже не охотничий, и кивнул:

— Бери парень.

Багай шагнул вперёд, но Бурка оттолкнул его плечом и первым подскочил ко мне:

— Нет! Я возьму!

Он протянул руку и тут же отпрыгнул с криком. А у стражника сделались такие глаза, словно у мышки, когда она какает.

Я опустил взгляд и сам обалдел: рукоять чёрного ножа, старательно очищенная мною и обмотанная полосками свежей кожи, вспотела густыми чёрными каплями.

Йорд кинулся ко мне. Ну и мальчишки стали подбираться поближе, чтобы успеть разглядеть диковинку, пока её не отобрали.

— А ну, стоять! — раздался резкий и пронзительный вопль колдуна.

Он под шумок подкрался ко мне сзади.

— Убери руки, красавчик! — приказал колдун Йорду, который уже тянулся к ножу на моём поясе. — А вы, — замахал он на мальчишек, — а ну, отошли от него все, если жить хочется! Быстро!

Стражники, услышав про «жить», как-то сразу ослабили хватку.

— Держите его осторожно, — предупредил их колдун. — И не вздумайте дотронуться до ножа! Это — темница для демона, чёрный нож самого Эрлика!

— Но как он попал к мальчишке? — растерялся Йорд. — Где он украл его? В саха?

— Такой нож невозможно украсть, не убив его владельца, красавчик, — оскалился колдун, как-то знакомо запрокинув голову. — Тащите мальчишку в мою юрту, я сам допрошу его и свяжу демона заклинанием.

— А может, сначала руки ему связать? — спросил стражник, с опаской косясь на меня.

— Язык себе к заднице привяжи, — ласково предложил ему колдун. — Хотя нет. Сначала сними-ка с него ножик, а я погляжу, что с тобой будет. Я только в рассказах тех, кто пришёл с той стороны гор, про это слыхал. Как демоны Эрлика пожирают жертву изнутри. Сначала они съедают печень, а глаза, язык — всё это вываливается от жуткой боли. Ха-ха.

Колдун захихикал, а стражники, быстро переглянувшись, волоком потащили меня в юрту, стараясь ненароком не коснуться не то, что перевязи с ножом, но даже моего бока.

Я извернулся. Успел разглядеть потрясённое лицо Багая и вполне довольную физиономию Бурки. Волк что-то знал, до чего я ещё не допетрил! Но что?

Стражники втолкнули меня в юрту и смылись прямо с порога, хотя такое тут — верх невежливости. В юрте не принято делать что-либо на пороге. Даже впихивать вот так пленника.

Колдун всё ещё вещал на улице про Эрлика и его тварей, и внутрь я прошёл сам. Нож был при мне, поиграемся и с колдуном. Посмотрим, кто тут кого испугает.

Юрта была большая, и оттого казалась совсем пустой. Пара сундуков с неразобранными вещами да постель в виде здоровенного деревянного ящика, застеленного вездесущим войлоком.

На одном из сундуков валялся небрежно брошенный плащ. Чёрный, с меховым подбоем. В таких плащах колдуны летают на драконах. Холодно наверху.

У очага в центре юрты лежал кусок войлока, обозначая место для сидения хозяина и его почётных гостей, а рядом с войлоком стояли на земле две каменные бутылочки с эликсирами, ступка и бурдюк с водой.

Похоже, колдун мне попался учёный, талантливый. Он и молнии фигачить умел, и печати эти поганые накладывать, и эликсиры варить.

Огонь едва теплился. Но сам очаг был оборудован основательно — не камни, чтобы установить кое-как котёл, а металлическая тренога. Очень дорогой по здешним меркам девайс, у барсов такой имелся один на всю деревню.

Рядом с треногой и большим котлом, установленным на неё, стоял маленький котелок с чаем или отваром из трав — от него хорошо пахло.

Я облизал губы — всё-таки полдня тащились по долине, чайку бы… Но продолжил осмотр. Ведь и неизвестно, что тут за дрянь у колдуна вместо чая. Да и еды совсем не было. Плохо. Пришью колдуна — перекусить бы потом.

У шеста, уходящего в дыру в потолке, было устроено из жердей что-то, похожее на сушилку для одежды. На таких, но поменьше, здесь сушили колбаску и сыр, однако колдун повесил два пучка трав и мокрое полотенце. Светлое, конопляное или льняное, тонкой работы, с вышивкой.

Привлекла меня в нём совсем не вышивка, а то, что полотенце было мокрое в центре, а по краям сухое. Ну, такое, словно бы им обернули чью-то мокрую голову.

И вот тут у меня триггер сработал наконец. Квартиру свою я наживал долго, помотался и по казармам, и по общагам. И когда видел у кого-нибудь в комнате такое вот полотенце — значит, к нам в общагу проникла девушка. Мужчины так волосы не сушат.

Я вспомнил запрокинутую голову колдуна, его тонкий смех. И довольную физиономию Бурки!

Б… ть, у него же нюх!

«Ах ты, зараза непослушная!» — выругался я про себя.

Колдун завозился в дверях, тщательно прикрывая дверь войлоком. И когда он вошёл, я уже содрал полотенце, скрутил его в жгут и…

— Ой! — пискнул «колдун», пытаясь увернуться от шлепка полотенцем.

— Щас тебе будет — ой!

Я схватил «колдуна» поперёк туловища и потащил на «постель».

Если внешне он был всё ещё похож на мальчишку, то наощупь — я сразу узнал свою вынужденную жену! Я помнил все её острые косточки, все маленькие упругие выпуклости.

— Щас ты у меня получишь за самодеятельность! — приговаривал я шёпотом. — Тебе кто разрешил за мной ехать, а?

Я плюхнул Шасти на войлок и влепил ей полотенцем по мягкому месту.

— Пусти! — зашипела она. — Ой-ой!

— И не фиг пищать! Полотенцем — не так уж и больно! А кто-то сегодня прямо-таки заработал!

— Я тебя от порки спасла! — выворачивалась из моих рук Шасти.

— А вот не надо было спасать! Ничего бы они мне не сделали! Не убивать же взялись! — Я вдавил её в войлок, примериваясь шлёпнуть ещё раз.

— Хи-хи, ой! — заверещала Шасти как-то подозрительно весело.

— Ты лучше радуйся, что у меня ремня нет! — выдохнул я.

Шасти была податливая, мягонькая. И вырывалась едва-едва.

Всё это больше походило на игру, чем на наказание. Видимо, местные полотенца не годились для воспитания блудных жён.

— Чего у тебя нет? — спросила Шасти и изогнулась, чтобы посмотреть на меня.

— Это я тебе потом объясню!

Я отшвырнул неудобное полотенце и шлёпнул Шасти ладонью.

— Ой, вот так не надо, так больно! — запищала она совсем по-другому, и я опустил уже занесённую для следующего удара руку.

— Ты зачем за мной поехала? — спросил я сердито. — Как у тебя вообще вышло колдовать без спросу?

— Так это же ты забыл запретить! — возмутилась Шасти. — Как разрешил тот раз, в бане, так я и колдую!

— Бл… — я подавил ругательство и отпустил её.

И Шасти тут же подскочила рассерженной пружинкой.

— И всё-таки, зачем ты приехала? — спросил я, стараясь делать вид, что всё ещё сержусь, хотя сердился уже больше на самого себя.

Совсем другое пришло в голову, когда прижал её и… И тут меня как огнём обожголо.

Шасти сказала, что колдовала!

— Ты там не убила никого в лагере? — спросил я строго.

— Зачем? — удивилась Шасти. — Они меня не обижали! Майа научила меня доить козу и делать чегень, а ты!.. — Она потёрла ягодицу.

— Это хорошо, — сказал я с облегчением. — А вот за мной гоняться — это ты зря. Ещё раз нарушишь своё обещание, точно всыплю. Ты что не понимаешь, как это опасно?

— Я привезла тебе меч, дурак, — огрызнулась Шасти. — Ты не сможешь справиться с колдунами без меча.

— Ну, так смог же. — Я шлёпнул ладонью по поясу, где висел чёрный нож Эрлика.

— Это потому что тебе повезло, — надулась она. — Я вообще не понимаю, как ты заполучил этот нож? Это нож очень сильного колдуна. Рассказывай, где его взял?

Рассказывать мне не хотелось. А хотелось…

Я вздохнул и прижал Шасти к себе.

— А давай, ты вернёшься в горы? Прямо сейчас?

— И брошу тебя? — изумилась она. — Вот здесь? Чтобы тебя били палками? Ни-ког-да! Слышишь?

Шасти прижалась ко мне всем телом и затихла.

— Ну, я же не могу тобой рисковать, как ты не понимаешь, глупая! — уговаривал я её, гладя по волосам и вдыхая знакомый запах.

Волосы были чужими, жёсткими, а пахли Шасти. Как же хорошо от неё пахло.

— Ну кто же тебе поможет, кроме меня? — прошептала девушка. — Ну ты подумай, а если бы здесь и в самом деле был сильный колдун чёрного слова? Тебя бы избили, а потом наложили печать подчинения.

— И ты думаешь, я бы не справился?

Она повозилась в моих руках, устраиваясь поудобнее.

— Уже не знаю. Ну, скажи, откуда у тебя нож Эрлика? Неужели ты без меча сумел убить колдуна? А где? В городе?

— Ага, в городе, — сдался я. — Мерзкий такой. Хотел перехватить власть у главного колдуна, Шудура. Вызвал демона и пытался скормить ему сразу троих. Пришлось скормить демону самого колдуна.

— И демон насытился? — Шасти отстранилась и уставилась на меня.

Лицо было чужое, мальчишечье, со скорпионом во всю щёку, и от этого хотелось зажмуриться.

— Вроде да. Он обещал служить мне. Помог припрятать кое-какие вещи.

— Демон проголодается, — покачала головой Шасти. — Чтобы не было беды, нож нужно спрятать, завернуть в кожу, обработанную заклинаниями. Его очень опасно носить на себе. Только самые сильные колдуны могут позволить себе такое.

— Но никакого дискомфорта от ножа не было. — Я пожал плечами и вспомнил жирные чёрные капли на рукояти. — Он всегда так потеет?

— Нет, — мотнула головой Шасти. — Это я разбудила его заклинанием. Это мальчишка мне подсказал, круглолицый такой. Он шепнул: У него на поясе чёрный нож Эрлика.

— Бурка? — Волколак, наверное, сразу понял, что наш «колдун» — Шасти.

— Кто? — так и вскинулась девушка. — Почему — Бурка?

— Потом объясню. А как тебе удалось всё вот это? Со змеями? Ты и в самом деле умеешь накладывать печати?

— Ну… — растерялась она. — Я учусь. Всю дорогу училась, пока ехала. Отец показывал мне, и записи есть. Но нужно тренироваться долгие годы. Я не могу вот так — на две дюжины человек сразу… Это очень трудно, пойми ты уже! Магия — не игрушки. Я думала, что буду тянуть время. Поиздеваюсь над этим Йордом. А тут — ты.

— А что она даёт, эта печать? — поинтересовался я.

— Человек становится очень послушным, словно собака, — пояснила Шасти. — И во всём боготворит своего хозяина, считая его слова — законом для себя.

Я покачал головой:

— Мне не нравится идея, что мальчишки начнут считать своим хозяином Йорда.

— Но что тогда делать? — Шасти даже руками развела. — Я могу не накладывать печать на тебя, ведь ты не выдашь. А среди мальчишек — обязательно найдётся предатель.

Она была права. Мальчишек я совсем не знал, и у них тоже не было причин мне верить. Кого-то я сумею связать клятвой, но дети — это всё-таки дети.

Тем более им придётся довольно долго учиться, потом идти со мной и Йордом к Белой горе.

Даже если не донесут и не проболтаются, любое подозрительное поведение может нас выдать.

— А что если ты… — мысль у меня мелькнула странная, но почему бы и нет? — Наложишь печать… на самого Йорда?

— На этого седого «красавчика»? — поморщилась Шасти.

— Ну да! — Идея нравилась мне всё больше. — Чтобы он слушался только меня? Тогда у него не будет никаких подозрений, если мальчишек мы заколдовывать не будем, понимаешь? Я буду командовать, а он меня… Ну, прикрывать, что ли. Как будто на самом деле командует он!

— Это… — Шасти наморщила лоб. — Это очень хитрый ход, Кай! Ты — великий воин!

Она чмокнула меня в щёку и покраснела от собственной смелости.

Я обнял её и прижал к себе.

Выглядела она как мальчишка, но наощупь-то всё на месте. А рядом был такой подходящий войлок…

И тут «с улицы» донёсся шум, потом крики. Очень нехорошие какие-то крики.

Шасти высвободилась из моих объятий, подбежала к дверям, выглянула.

— Похоже, там что-то стряслось! — сказала она. — Все бегают и орут, даже стражники. Давай выйдем? И, пожалуйста — оставь нож около очага и веди себя так, словно печать уже наложена на тебя!