Кай из рода красных драконов-2

Глава 27 Шпион

Дикари или нет — в темноте было не разглядеть — но кто-то шумно возился в кустах.

Без Бурки мне трудно было сообразить, что происходит, но позвать его — стало бы слишком странным поступком для моих новых «товарищей» — стражников.

Я оглянулся на мальчишек, что сидели возле большого костра, и увидел, что волк привстал и сосредоточенно вглядывается в темень.

Тревоги на его лице вроде бы не было. Кто бы там ни шумел — это не те дикари, что могут поджарить нас на вертеле.

Волки-ветераны тоже не демонстрировали агрессии: поволновались для порядка и снова легли. А значит, в кустах возился кто-то малоопасный для нас. Не грозный враг, и не какая-нибудь жуткая местная жаба, плюющаяся ядом, а… Кто?

Я быстро пошёл к лесу, сбросив с плеча руку одного из стражников.

Тот дёрнулся было за мной, пытаясь удержать, но отстал. И это — несмотря на мою хромоту. Трус несчастный.

Впрочем, это был стражник, а не воин. И ждать от него особенной доблести мне не стоило. Как и ума. Сумей мужик оценить поведение волков — без вопросов пошёл бы со мной. Но тогда он и не сидел бы в городской страже.

Зачем я пошёл? Надо было прокачивать авторитет Йорда, не сильно-то его пока уважали. Да и просто захотелось пройтись.

Меч был на поясе, в руках наконец-то заиграла привычная сила. Чего мне бояться? Разве что неведомый безобразник успеет смыться, и я не увижу, кто там ломает наши кусты?

Едва я дохромал до зарослей маральника, что топорщились перед первыми кедрами, как навстречу мне вывалились два наших же воина вместе с волками.

Я их не узнал в темноте, а вот они меня — сразу узнали. Я шёл от огня костров, да и луна светила довольно ярко, а они появились из темноты.

— Йорд, помоги! — окликнул меня один из воинов. — Вёрткий, зараза!

— Кто вёрткий? — я никак не мог разобрать, в чём проблема.

Надо было ветку, что ли, горящую взять?

Только столкнувшись с воинами нос к носу, я разглядел, что они вдвоём тащат что-то извивающееся и живое.

— Поймали, что ли, кого? — спросил я, не пытаясь им помогать.

Тот, кого несли, извивался, как ласка. Я даже не понял сначала, что это человек, а не зверь.

Волки лениво трусили рядом с хозяевами, и в переноске чужака тоже участвовать не хотели.

«Волки, которых поили молоком Белой горы, в темноте не видят!» — осенила меня запоздалая, но верная мысль.

И дошло, что же я, примерно, здесь наблюдаю: самоволку! То есть… самочеловечину. Волки-то сами бы никуда не попёрлись.

Видно, два наших воина увидели, что волки-ветераны на вечерней заре улетели охотиться. И решили, что вечер здесь долгий — успеют и себе к ужину что-нибудь подстрелить.

Ну, тут понятно — город, надоевшая баранина из общего котла…

Вайгальцы, видимо, далеко не так хорошо разбирались в поведении волков, как им это казалось. Не сообразили, как охотятся избегающие людей ветераны.

Это мне рассказал Бурка. Мол, волки, потерявшие всадников, частенько улетают в ночь, чтобы переночевать у реки, а на рассвете устроить копытным Армагеддон.

Не хотят они спать рядом с людьми. Мы напоминаем зверям о тех, к кому они были привязаны. «Многие из таких 'ветеранов», — сказал он, — вообще избегают потом «человеков».

Вайгальцы смылись тишком, Йорду не доложившись. Они не знали, как быстро в здешних горах спускаются сумерки — а тьма тут падает иногда в считанные минуты — и застряли в лесу.

Воины — люди бывалые, не растерялись, конечно. Понимали, в какую сторону нужно идти, чтобы вернуться в лагерь, ну и пошли, ведя зверей в поводу.

А на подходе к лагерю волки кого-то учуяли. Вот этого «кого-то» воины и ловили в кустах. Кое-как поймали. И тащили теперь за руки-за ноги, потому что связать как следует было нечем.

В общем, пока мы не подошли к костру, у меня оставался только один вопрос — почему не зарубили шпиона? Ведь понятно же, что шпион.

И только возле огня я разглядел, что воинам попался мальчишка.

Они его не жалели, конечно. Парень был уже прилично избит. Да и бросив его у костра, ему тут же добавили ногами.

— Зверёныш, — ругался старший из воинов, старательно пиная мальчишку, чтобы перестал уже отбиваться.

Стражники радостно присоединились к воинам, и мне пришлось оттолкнуть самого рьяного.

— Хватит! — рявкнул я. — Стоило вам тащить, чтобы убивать? Где вы поймали его, а?

Я кое-как вспомнил, что старшего воина звали его Касан, а второго Незур. Оба имени были непонятными, вайгальскими. И непривычно звучали на моё, привыкшее к именам волков и барсов, ухо.

— Прямо возле лагеря, — отозвался Касан. — Лёжку себе устроил, ямку вырыл и заложил ветками, да волки нашли! Хотели прирезать, а потом вспомнили, что у тебя-то один разбился волчонок. И колдунишка какой-никакой у нас есть. Обработаем — и пусть себе служит, раз сам пришёл.

— Так ведь шпион? — удивился я.

— Был шпион, а станет волчьим всадником! — захохотал Незур.

Он был молодой, весёлый. Ещё не хлебнувший всех тягостей военной жизни. А вот Касан казался и постарше, и помудрее. Хотя оба сегодня проштрафились.

— В лес-то вы зачем попёрлись на ночь глядя? — строго спросил я. — Хорошо, что пацан попался, а если б засада?

— Да откуда? — рассмеялся Незур. — Тут рядом дорога к Белой горе. Патруль каждый день дикарей гоняет, ну и колдуны то и дело таскаются поверху на драконах.

— Вот как налетим на засаду, так сразу и узнаем, откуда! — рассердился я и рявкнул. — Распустились! Чтобы без моего разрешения из лагеря — ни ногой!

— Ну ты это, Йорд… — развёл руками Касан. — Сильно-то не загибай?

Пришлось изобразить, что сейчас прямо возьму и загну обоим так, что потом разгибать будут долго.

Заорал:

— Я тут — за старшего! Что тут кому непонятно, мать вашу?

И добавил много красивых разных слов, которые ни воины, ни стражники ещё никогда не слышали.

Воины помрачнели, и я вспомнил верное средство, чтобы пресечь все возможные возражения:

— С колдуном мы уже сговорились! Вот наложит на вас жабье проклятие — будете квакать!

Лица обоих воинов вытянулись. Жабье проклятье я только что придумал, но впечатление оно произвело хорошее.

Касан с Незуром боялись признаться, что не слыхали такого. И сделали вид, что впечатлены, чем здорово напугали стражников. Те права качать и не собирались, а теперь и вовсе сникли.

В местной табели о рангах стражник по сравнению с воином — тварь дрожащая. Потому они и угощали меня сегодня лучшими кусками — пытались подмазаться.

А вот воины приняли «Йорда» как ровню. И не хотели признавать, что в лагере я всё-таки старший.

Потому я ещё поорал на них «на бис», поругал за отлучку. Велел докладывать всё мне лично: кто дежурит, куда собрались в свободное время. И чтобы знали: могу не пустить!

Мужики вроде прониклись. Но было заметно — они не очень-то ожидали от меня таких строгостей.

Йорд, видно, не успел на них намордники померить. Но у меня-то — не забалуешь!

Воспитав воинов, я стал разглядывать мальчишку.

Он был постарше многих — вроде Тоша или Байсура. Крепкий, рослый — выдирался здорово. Судя по одежде, наверное, волк.

Забавно. Это он по собственному почину за нами шпионил, или подослал кто?

Я не просил спасённого в городе охотника связываться с Майманом или посылать связного за нами следом. Просил только сигнал подать, когда прилетит Бурка.

Но охотник мог проявить инициативу. Раз нас повезли куда-то из города — мог и послать за нами мальчишку.

Ну, допустим. Только связной у него какой-то уж больно резкий для простого охотника. Руки бы у него посмотреть? Шасти должна знать заклинание, проявляющее воинские знаки.

Избитый парень и сейчас сжимал кулаки. И сопротивляться был готов до последнего. Вокруг него стояли пятеро воинов, с оружием. Но он поднялся на ноги, как только сумел. И смотрел дерзко.

Я решил, что парень из волков красной кости. Даже если воинских знаков на руках ещё нет, всё равно видно, что он воспитан иначе, чем те, кого набрали «для учёбы» вайгальцы.

Воинов этот вопрос, конечно, не волновал. Если колдун решит, что парень уже слишком взрослый и прошёл посвящение в воины, с такими же хмурыми рожами и прирежут.

— Чего скажешь? — осторожно спросил Незур.

Я же отругал. И паузу выдержал приличную, заставив воинов занервничать.

— Ну, хоть не без добычи вернулись, — буркнул я. — Может, и подойдёт ваш щенок, если колдун его не забракует.

— Надо бы допросить сначала, — лениво сказал Касан. — Но жрать сильно хочется.

— А вот не будете в самоволку бегать, — усмехнулся я. — Сидели бы сейчас и глухарятину жрали. А так — остыло уже.

Незур принёс верёвку и связал мальчишке руки и ноги. Мы подтащили пленника поближе к костру и уселись вечерять.

Оба крылатых волка тоже подобрались поближе, рассчитывая на подачку. И не прогадали — глухарь местами был такой жёсткий, что не угрызёшь!

Я жевал волокнистое мясо и злился. Поначалу-то думал, что стражники поедят и пойдут спать, а воины сядут себе у костра и не будут мешать мне. Я же планировал уложить мальчишек и отправиться помогать Шасти.

А придётся пленника допрашивать. Засада. И не бросишь его с этими долбодятлами. Пытать-то все любят, это же не доброе чего делать.

Мальчишки без окрика в юрту идти и не собирались. Они притихли и внимательно следили за нами.

Напившись чаю, я едва не пинками загнал их спать и «не заметил», как Бурка скользнул сначала в отхожее место — у нас там была яма и натянутая возле неё тряпка — а потом направился в юрту колдуна.

Шасти нужна была помощь, он тоже понимал это. И я понимал. Но от костра донёсся сдавленный вскрик, и я пошёл шпиона спасать.

Вернулся вовремя. С пытками у воинов было без особых фантазий — просунуть между связанными руками палку да закрутить.

Парень закричал — такое терпеть не для мальчишки, а я демонстративно заткнул уши.

— Тебе делать не хрен? — рявкнул я.

Стражники ушли спать, Касан занялся волками, развлекался один Незур.

— Ну так завтра ж колдуну его отдадим? — удивился тот. — А допросить?

— А кости переломаешь?

Незур вытащил палку и задумчиво потеребил подбородок.

— Это верно, — нехотя согласился он и предложил. — Ну давай мешок ему на башку наденем?

— А давай ты уже от… ся и дашь мне поспать? — предложил я неласково. — После колдуна парень нам и так всё расскажет. А нет, так пусть колдун его сам пытает, даром мы, что ли, его кормим? А ты, бездельник, иди уже охраной займись!

— Да кого тут бояться? — удивился Незур, щурясь на огонь.

— Я лично боюсь, что мои щенки разбегутся! Если утром хотя бы одного не досчитаюсь, я сам тебя суну башкой в мешок!.. Развлекаться сюда, что ли, нанялся? Иди работай!

Незур выругался. Бросил в костёр палку и пошёл в юрту к мальчишкам, объяснять, что с ними сделает, если попытаются убежать. Ему надо было на ком-то сорваться.

Я пожал плечами: ну пусть поорёт. И направился в малую юрту, где устроились на ночь стражники. Нужно было выждать немного, а потом как-нибудь проскользнуть «к колдуну».

Ждать мне пришлось долго. Я даже уснул, но потом подскочил: дрянь какая-то привиделась. Поглядел на храпящих стражников и вспомнил, что нужно добраться до Шасти.

Вылез из юрты, огляделся.

Воины тихо сидели у костра. Один спал, другой вроде как нет. Но, может, и дремал сидя. Его волк поднял голову, почуяв меня, но всадник даже не повернулся.

Я пошёл потихоньку в сторону выгребной ямы, а там, озираясь, свернул к юрте колдуна.

Прислушался у дверей — тихо. Нырнул под войлок и обомлел: Шасти и Бурка стояли надо… мной. То есть над телом Камая.

Парень беспокойно крутился во сне, словно ему снилось что-то страшное. Он был бледен как мел, на лице плясали разноцветные отблески.

И были они не от костра, ровно горящего в очаге.

Потому что между ладоней Бурки пылал фиолетовый шар света, а между ладоней Шасти — багровый! И шары эти всё росли!

Я застыл в дверях.

Шары вздулись, отделились от рук девушки и волка, встретились и… слились в многоцветное огненное кольцо!

Запахло озоном — в колдовском огне было, наверное, и что-то простое, сродни молнии. Но было и удивительное, ведь плазменный шар не может гореть, словно радуга!

Бурка потёр светящиеся ладони, а Шасти зашептала над кольцом света. Оно завертелось и повисло над телом Камая. А потом вдруг вспыхнуло и… погасло.

— Ну, почти получилось же! — печально воскликнула Шасти. — Ну что же мы опять сделали не так?

— Может, проблема в самом парне? — подсказал я.

Я подумал, что у Камая могла быть какая-нибудь колдовская защита от такого воздействия. Не простой он был мальчишка.

Шасти задумчиво прикусила губу.

— А на Байсуре вы пробовали? — спросил я.

Бурка мотнул головой. Его лоб был мокрым, глаза лихорадочно блестели.

— Чайку? — предложил я. — Давайте немного передохнём, а потом за Байсура возьмёмся? Мне кажется, дело в самом Камае… То есть… в Кае!

Язык мой — враг мой. Я понял, что крепко проговорился. Но Шасти посмотрела на меня пристально, понимающе.

— Я знаю, — сказала она. — Слышала, как ты говорил с Ичином, и догадалась, что ты — и есть Камай, младший сын правителя Юри.

— Вот бл… — выдохнул я и осёкся.

Хватит уже, в самом деле, ругаться. Этот день кончился. Для следующего надо бы подобрать какое-нибудь другое, более цензурное слово.