КГБ в 1991 году

Утро и полдень 20-го. ГКЧП

По словам Крючкова, утром он, Язов и Пуго договорились разработать возможные меры по локализации возникшей напряженности в районе «Белого дома».

Там скопилось несколько тысяч человек. Их щедро угощали, в том числе и спиртным. Откуда-то возникли люди с оружием. В толпе распространялись слухи о якобы готовившемся штурме «Белого дома».

— Никакой команды на проведение штурма не давалось, — говорил впоследствии Крючков. — Никаких попыток взять «Белый дом» силой не предпринималось. Однако всевозможных спекуляций на этот счет тогда и в последующее время было в избытке.

Крючков приводил такой пример. В 1993 году Ельцин в одном из выступлений даже сказал, что якобы было предпринято восемь попыток штурма.

— Не было предпринято даже одной! — восклицал он.

«Тем не менее было инспирировано движение “защитников” “Белого дома”. Им воздавали должное за героизм и мужество, проявленные при отражении мифического штурма, наградили медалями. Были проведены торжественные мероприятия по вручению этих наград. И все это делалось совершенно серьезно!»

Члены ГКЧП продолжали обзванивать руководителей всех союзных республик, многих российских краев и областей. Все отмечали сложность ситуации, но осуждения по поводу ввода чрезвычайного положения не высказывали. Наоборот, некоторые просили согласия на такие меры из-за серьезной криминогенной обстановки.

В целом в стране было спокойно. Тревожно было лишь в Москве, да и то не во всей, а только около здания Верховного Совета. Не остановило работу ни одно предприятие, ни один коллектив не вышел в поддержку российского правительства.

Крючков подписал шифротелеграмму председателям КГБ республик и начальникам УКГБ по краям и областям РСФСР «О мерах по усилению контроля за политической и оперативной обстановкой».

В соответствии с заявлением советского руководства о введении чрезвычайного положения в отдельных местностях СССР Указом и.о. Президента СССР, постановлениями Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП) в стране начато осуществление решительных мер, направленных на преодоление глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости Родины.

В ГКЧП разработаны и вводятся в действие программы, смысл которых — достижение скорейшей стабилизации положения в СССР, нормализации социально-экономической жизни, проведение необходимых реформ и создание условий для всестороннего развития государства и общества. Предстоит в сжатые сроки осуществить настойчивые целенаправленные шаги для повышения организованности и дисциплины во всех сферах жизни общества, восстановления законности и правопорядка, нормального функционирования всех отраслей народного хозяйства, неукоснительного выполнения установленных объемов производства, улучшения социального положения трудящихся, защиты чести и достоинства граждан.

ГКЧП функционирует менее двух суток, в связи с чем было бы, разумеется, преждевременным ожидать немедленных результатов осуществления провозглашенных программных целей. Приняты лишь первоначальные меры для их реализации.

Судя по поступающей информации, в ряде мест предпринимаемые ГКЧП экстраординарные и твердые действия воспринимаются неоднозначно. Подавляющее большинство трудящихся, как видно из полученных писем, телеграмм, телефонных звонков, поддерживают ГКЧП, выражают надежду на стабилизацию ситуации, скорейший вывод страны из тяжелейшего кризиса.

Наряду с этим среди некоторых слоев населения высказываются недоверие и опасения по поводу введения чрезвычайного положения. ГКЧП, к сожалению, пришлось столкнуться и с серьезным противодействием, прежде всего со стороны высшего звена российского руководства. Оно распространяет призывы, обращения и лозунги, ориентированные на конфронтацию и затягивание политической игры, но не содержащие ни одного слова, проникнутого заботой об участии трудящихся, о выводе страны из состояния разрухи.

В этой связи нельзя не обратить внимания на изданные Президентом РСФСР указы №№ 59, 61, 63, в которых руководство РСФСР ставит под республиканскую юрисдикцию все союзные органы исполнительной власти, включая КГБ, МВД и Минобороны СССР.

Претендуя на роль «верховного арбитра», лидеры России, таким образом, намерены в обход Конституции СССР сломать сложившиеся общегосударственные структуры органов власти и управления, подменить общесоюзный закон российскими нормативными актами.

Разумеется, такой подход не может квалифицироваться как правомерный. Положения упомянутых указов Президента РСФСР не могут рассматриваться как законные, они не имеют юридической силы и поэтому не подлежат исполнению. Следует довести эту оценку до всего личного состава подразделений.

Особо подчеркнуть, что положения, касающиеся деятельности органов госбезопасности всей страны, выходят за рамки полномочий Президента РСФСР. В соответствии с Законом СССР «Об органах государственной безопасности в СССР» все органы госбезопасности на территории Союза, в том числе и КГБ РСФСР, УКГБ по краям и областям России, подчиняются высшим органам государственной власти республик и КГБ СССР.

С учетом изложенного органам госбезопасности в нынешней обстановке необходимо принять все исчерпывающие меры по безусловному выполнению решений ГКЧП, обеспечивающие полный контроль за развитием ситуации на местах. Надлежит, максимально расширив связи с трудящимися, опираться на поддержку людей, трудовых коллективов, всех здоровых сил, заинтересованных в спокойствии и стабильности. Весьма важно глубоко знать заботы и нужды населения, чутко реагировать на настроения, своевременно создавать заслон попыткам манипулировать общественным мнением.

Необходимо обеспечить полное, непрерывное и объективное информирование Комитета госбезопасности по всем аспектам складывающегося положения, прогнозировать вероятный поворот событий и своевременно выходить с обоснованными предложениями.

Исключительно важно сохранить единство и сплоченность чекистских коллективов, объединенных общностью задач и интересов, действовать с полным пониманием своей высокой ответственности перед народом.

Со Старой площади ушла шифротелеграмма первым секретарям ЦК компартий союзных республик, по должности входившим в состав Политбюро, с проектом заявления Политбюро ЦК КПСС. К тому времени они одновременно являлись президентами своих республик, и от их позиции зависело отношение к ГКЧП.

В проекте этого заявления, которое должны были рассмотреть главы республик и прислать свое заключение, давался краткий анализ причин кризисной ситуации в стране, после чего объяснялась необходимость введения чрезвычайного положения в ряде районов СССР. Эта мера была крайне нежелательной, но вынужденной. «Политбюро, — отмечалось в проекте, — принимает к сведению заявление о том, что М.С. Горбачев находится в условиях полной безопасности».

Проект одобрили главы компартий Украины, Азербайджана, Казахстана, Узбекистана, Туркменистана, Литвы. Хотя и с некоторыми поправками.

Крючкову, Янаеву и Язову не переставая звонили члены руководства России, спрашивали насчет штурма. Несмотря на опровержения слухов, звонили снова и снова.

Утро и полдень 20-го. Ельцин

Председатель КГБ РСФСР В. Иваненко вспоминал:

— В первой половине дня 20 августа возникла угроза штурма. Кажется, Юрий Скоков добыл информацию, что прорабатывается план захвата «Белого дома». Время «ч» — вечер 20 августа…

Собравшихся возле здания Верховного Совета людей разделяли на десятки. Мужчины вооружались палками. Женщин просили выйти к солдатам и уговаривать, чтобы они не стреляли в народ.

В 12 часов дня Ельцин с балкона «Белого дома» выступил перед собравшимися на многотысячный митинг москвичами. Сказал, что можно построить трон из штыков. Но долго ли на нем усидишь?

— Дни заговорщиков сочтены! — убеждал он толпу. — Возвра та к прошлому нет и не будет. Закон и порядок восторжествуют.

Россия будет свободной!

Выступили также Силаев, Хасбулатов, Руцкой, мэр Москвы Г. Попов, «архитектор перестройки» А.Н. Яковлев, экс-министр иностранных дел СССР Э. Шеварднадзе. Митинг продолжался несколько часов.

Ельцин издал указ о переподчинении себе Вооруженных сил СССР на территории РСФСР. Начиная с 17 часов 20 августа и до восстановления в полном объеме деятельности конституционных органов государственной власти и управления Союза ССР командовать войсками будет он. Отдал приказ командующему Московским военным округом вернуть их в места прежней дислокации.

Министр иностранных дел России Андрей Козырев вылетел в Париж с полномочиями представителя президента Ельцина. Провел пресс-конференцию. Заявил, что если ситуация в СССР будет ухудшаться, не исключена возможность создания российского правительства в изгнании.

После роспуска ГКЧП вернулся в Москву и рассказал журналистам, как он обманул бдительность гэкачепистов. Его якобы должны были задержать в зале для особо важных персон в Шереметьеве-2. Мол, номенклатурное сознание не допускало мысли о том, что министр иностранных дел может идти через таможню, как обычный пассажир.

По его словам, большинство советских послов за рубежом поддержали ГКЧП. В МИД приходили от них соответствующие телеграммы.

В Свердловск, в «вотчину» Ельцина, с секретной миссией направили вице-премьера российского правительства О.И. Лобова.

— О том, куда он убыл, знали Ельцин, Силаев и я, — говорил впоследствии Р. Хасбулатов.

Миссия Лобова заключалась в создании запасного пункта управления Россией. Резервное правительство расположилось в бункере, оборудованном для военных целей.

Нашлась работа и для министра внутренних дел В.П. Баранникова. От него потребовали доставить для обороны «Белого дома» курсантов учебных заведений МВД.

Министр печати и информации РСФС М.Н. Полторанин с редакторами ряда проельцинских изданий, закрытых ГКЧП, договорился о выпуске «Общей газеты». Ее первые экземпляры распространялись в «Белом доме» в ночь с 21 на 22 августа.

Руцкой, Силаев и Хасбулатов прибыли к Лукьянову в Кремль. С ультиматумом. Потребовали провести экстренное заседание Президиума Верховного Совета, в течение 24 часов предоставить возможность встретиться с Горбачевым, провести независимое обследование его здоровья с участием специалистов Всемирной организации здравоохранения, отменить действие чрезвычайного положения, распустить незаконно созданный ГКЧП.

Кстати, Ельцин в ходе телефонного разговора с экс-премьером Великобритании Маргарет Тэтчер просил ее возглавить международную медицинскую комиссию для освидетельствования здоровья Горбачева.

Уместно привести и выдержку из публикации в журнале «Пари-матч»: «Если катар верхних дыхательных путей в августе 1986 г. помешал Михаилу Горбачеву принять генерального секретаря компартии Японии, то простуда в июне 1990 г. имела все признаки “дипломатического гриппа”: так или иначе во время политического кризиса в Прибалтике президент СССР не смог встретиться с литовским премьером Казимерой Прун-скене.

По нашим сведениям, Михаил Горбачев не страдает никакими хроническими заболеваниями. Но у него имеется выраженная предрасположенность к диабету. Поэтому ему приходится соблюдать режим, исключающий не только употребление сахара, но также избыточное количество мяса и жира. Он питается в основном овощами и фруктами. Он совсем не пьет спиртного».

Встреча Руцкого, Силаева и Хасбулатова с Лукьяновым проходила и закончилась в мирной обстановке. Но консенсуса, как любил говорить Горбачев, не достигли. Каждая сторона осталась на своих позициях.

Между тем в Форосе начал проявлять активность Горбачев.

Через генерала КГБ Генералова направлял свои заявления в Кремль. 20 августа передал требование восстановить связь, прислать за ним президентский самолет, срочно созвать Верховный Совет СССР, Съезд народных депутатов, немедленно приостановить действия ГКЧП.

В 23 часа в Москве ввели комендантский час. В «Белом доме» перед депутатами РСФСР выступил министр обороны К. Кобец. Предупредил, что на час ночи намечено блокирование здания спецназом. Охрану будут обеспечивать около 2000 организованных защитников, среди которых 300 вооруженных профессионалов. Кобец предупредил о возможном применении спецназом так называемых психотропных генераторов.

Вечер и ночь с 20-го на 21-е. Ельцин

О том, что тогда происходило в «Белом доме», написано много. Как очевидцами, так и исследователями. В концентрированном виде основные версии изложены в книге «Ельцин».

«Охрана Ельцина составляла планы спасения Б.Н. в случае начала штурма. Через систему подземных люков и коридоров можно было выйти на другую сторону Москвы-реки к гостинице “Украина”. На этот случай ему приготовили парик и бутафорскую одежду. Другой вариант — подземный бункер, настолько хорошо оборудованный и автономный, настолько прочный (на случай ядерной атаки), что продержаться в нем можно было много дней, до прихода “наших”. В ночь с 20-го на 21-е Ельцин согласился туда пойти. Хотя понимал, что “наши” скорее всего не придут. Все “наши” были в здании и вокруг него (остальные сидели по домам и тихо ждали).

Наконец начальнику службы безопасности пришла в голову идея: вывезти Ельцина в американское посольство, задний двор которого находился через улицу, в 200 метрах от “Белого дома". Коржаков немедленно связался с дежурным в посольстве, и американцы приняли эту идею с воодушевлением.

Но Ельцин ехать в посольство отказался наотрез!» «Подробности!» — жаждут в таких случаях нетерпеливые читатели. Еще бы: парик, бутафорская одежда… Сразу в памяти всплывает образ Владимира Ильича.

Подробности? Пожалуйста. Притом первого лица.

Б.Н. Ельцин, книга «Записки президента», год издания 1994.

Раздел «Операция “Посольство”»: «Примерно в два тридцать ночи я посмотрел на часы, закрыл глаза и мгновенно отключился. Когда снова началась стрельба, меня растолкали помощники. Повели вниз, прямо в гараже надели бронежилет, усадили на заднее сиденье машины, сказали: “Поехали!"

Когда двигатель “ЗИЛа” заработал, я окончательно проснулся и спросил: “Куда?” Первая, еще полусонная моя реакция — все, начался штурм.

“Белый дом” — огромное здание, одно его крыло выходит на одну улицу, второе — на другую. И в том числе на тот переулок, где американцы выстроили незадолго перед этим новое жилое здание для своего посольства. Добраться туда — пятнадцать секунд. Связались с посольством, американцы сразу же согласились нас принять в экстренном случае. И затем сами звонили, даже приходили, предлагая свою помощь.

Были предусмотрены и другие способы эвакуации. Ни об одном из вариантов мне не докладывали».

Не докладывали? Читаем в воспоминаниях Хасбулатова: «“Жизнь Президента России слишком дорога, чтобы ею рисковать… Считаю, вы сделаете правильно, если прорветесь в посольство, расположенное рядом. Я же должен быть с депутатами и остаюсь с ними”. Повернулся и пошел к лифту».

И все же, пишет Ельцин, узнав, куда они собирались ехать, он категорически отказался покидать «Белый дом»: «С точки зрения безопасности этот вариант, конечно, был стопроцентно правильным. А с точки зрения политики — стопроцентно провальным… Это фактически эмиграция в миниатюре…»

Кроме того, замечает он, у нас не любят, когда иностранцы принимают слишком активное участие в наших делах.

Как же тогда понимать ту радость, которую испытал Ельцин от телефонного звонка президента США Дж. Буша, выразившего слова поддержки? Неспроста, наверное, приходили и визитеры из американского посольства в Москве, о которых Ельцин упомянул в своих «Записках».

И еще любопытная деталь. 12 сентября 1991 года в «Правде» было опубликовано письмо народного депутата РСФСР С. Перуанского под заголовком «Кто же спас Россию?».

«Мало кто знает такой факт: в ночь с 20 на 21 августа сотрудники американского посольства припарковали свои машины так, что проезжая часть одной из улиц, ведущей к “Белому дому”, была перекрыта, хотя танк прошел бы по ним, как по спичечным коробкам. Скажем же наше русское спасибо иностранным дипломатам за их трогательную солидарность. Россию спасали не одни москвичи. Россию спасла Россия при поддержке мирового сообщества наций».

В итоге Ельцина эвакуировали в бункер — подземное бомбоубежище, где он провел несколько томительных часов в ожидании штурма. Прислушиваясь к доносившимся звукам стрельбы, понимал, что выйти из бункера незамеченным уже вряд ли возможно.

Но штурма не было. Не планировался или отменили? Ельцин утверждал: все источники информации говорили о том, что ГКЧП к исходу 20 августа принял решение идти на штурм. Сначала он якобы был назначен на вечер 20-го, а затем перенесен на два часа ночи из-за недостатка сил и необходимости новых, свежих соединений, не подвергшихся агитации со стороны москвичей.

Ельцин приводит план этой операции. В нем девять пунктов.

1. Десантники под руководством генерала Александра Лебедя, взаимодействуя с мотострелковой дивизией особого назначения МВД (ОМСДОН), блокируют здание Верховного Совета со стороны посольства США и Краснопресненской набережной, взяв «Белый дом» в кольцо и перекрыв к нему тем самым доступ.

2. ОМОН и десантники вклиниваются в массу защитников оставляя за собой проход, по которому к «Белому дому» продвигается «Альфа», за ней — группа «Б», а потом — «Волна», подразделение КГБ Москвы и Московской области, в которое входят наиболее физически подготовленные сотрудники.

3. «Альфа» гранатометами вышибает двери, пробивается на пятый этаж и захватывает Ельцина.

4. Группа «Б» подавляет очаги сопротивления.

5. «Волна», разбитая на «десятки», совместно с другими силами УКГБ по Москве и Московской области осуществляет «фильтрацию»: выяснение личности и задержание подлежащих аресту, в числе которых — все руководство России.

6. Включенные в «десятки» фотографы запечатлевают ответный огонь защищающихся, чтобы можно потом сказать, будто те начали стрельбу первыми.

7. Спецназ КГБ блокирует все выходы из здания.

8. Проход в баррикадах проделывают специальные машины. Три танковые роты оглушают защитников пальбой из пушек.

9. С воздуха атаку поддерживает эскадрилья боевых вертолетов.

План был хорош, да случилось непредвиденное. Когда Ельцин поднялся из бункера, ему доложили: есть убитые, 3 человека.

«Во всех интервью и воспоминаниях военных, — излагает свою версию Ельцин, — почему-то упорно называют перемещение колонн бронемашин по Садовому кольцу, от улицы Чайковского к Смоленской площади, “патрулированием” московских улиц. Но это было не просто патрулирование, а последняя, отчаянная попытка какими-то перемещениями техники напугать, расшатать, разбросать толпу у “Белого дома”.

Так или иначе, но в подземном тоннеле на одну из машин набросили брезент, человек прыгнул на броню, раздались предупредительные выстрелы из люка — парень упал. Броневик рванул назад, волоча за собой по асфальту беспомощное тело. Еще двое, бросившихся на помощь упавшему, были застрелены… Ушли из жизни трое молодых ребят: Дмитрий Комарь, Илья Кричевский и Владимир Усов… Случилось то, чего в ту ночь, кажется, не хотел никто — ни военные, ни мы».

Несколько иная трактовка этого трагического происшествия дается в книге «Ельцин», появившейся в 2010 году — спустя шесть лет после выхода «Записок» самого Ельцина: «Три БМП двинулись в туннель под Садовым кольцом, чтобы перебраться на ту сторону Нового Арбата. Молодой защитник “Белого дома” влез на броню и попытался открыть люк, чтобы переговорить с экипажем. Офицер, который решил, что в руках у парня бутылка с зажигательной смесью и он сейчас заживо спалит экипаж, выстрелил в него. Двое других парней, подбежавших, чтобы оттащить упавшее тело, были задавлены машиной, которая неожиданно дала задний ход. Так трагически погибли Дмитрий Комарь, Илья Кричевский и Владимир Усов».

По словам Ельцина, это были жертвы, которые отрезвили всех. Уже наутро под давлением своих заместителей маршал Язов отдал приказ о выводе войск из Москвы.

Вечер и ночь с 20-го на 21-е. ГКЧП

Вечернее заседание ГКЧП, 20 часов. Янаев:

— Москва полна слухов о предстоящем штурме «Белого дома». Может, дать по телевидению официальное опровержение, чтобы успокоить людей. А то уже говорят, что на крышу «Белого дома» высадим десант…

Крючков:

— Не стоит. Это может породить новую волну слухов.

Все согласились: достаточно тех разъяснений, которые члены ГКЧП давали по телефону звонившим российским руководителям.

Крючков заявлял, что больше на заседаниях ГКЧП вопрос о штурме не поднимался и не обсуждался. На заседаниях ГКЧП — да, наверное, так и было. Но в его мемуарах есть туманная фраза о мерах «по локализации возникшей напряженности в районе “Белого дома”».

Некоторые исследователи полагают, что обсуждение этих мер проходило на совещании у заместителя министра обороны В.А. Ачалова. Некоторые историки называют имена участников того совещания, которое якобы проходило в здании Генштаба. Читаем у Р. Пихои: «В совещании у заместителя министра В.А. Ачалова участвовали начальник Генерального штаба М.А. Моисеев, личный советник Президента СССР по военным вопросам маршал С.Ф. Ахромеев, главнокомандующий Сухопутными войсками В.И. Варенников, вернувшийся из Киева в Москву, командующий Воздушно-десантными войсками П.С. Грачев, начальник группы “Альфа” В.Ф. Карпухин, начальник группы “Б” Б. Бесков, заместитель министра внутренних дел Б.В. Громов, первый заместитель председателя КГБ Г. Агеев — всего человек 20–25. Туда же прибыл и А.И. Лебедь».

Среди них, действительно, членов ГКЧП не было.

Но вернемся к тому, с чего начали — вечернему заседанию ГКЧП 20 августа. На том заседании приняли решение об отмене указов Ельцина. Потом вдруг Бакланов заявил, что он выходит из состава ГКЧП. При обыске у него было обнаружено недопи-санное заявление, официально адресованное и.о. Президенту СССР Янаеву:

«Уважаемый Геннадий Иванович! В связи с неспособностью ГКЧП стабилизировать ситуацию в стране считаю дальнейшее участие в его работе невозможным. Надо признать, что…» На этом заявление обрывалось.

Будучи допрошенным, Тизяков показал: такое заявление было. Он, Тизяков, тоже сделал официальное заявление, что выйдет из ГКЧП, так как не видит смысла быть в нем:

— Нет ничего, кроме говорильни…

Ночью Крючкову позвонил Ельцин, тоже спрашивал насчет штурма. Крючков отвечал ему: никакого штурма не намечается. Согласился: да, надо искать выход из создавшегося положения.

Ельцин предложил ему вместе съездить в Форос к Горбачеву, чтобы обсудить ситуацию. А также выступить с объяснением обстановки на открывавшейся 21 августа сессии Верховного Совета РСФСР.

Крючков посоветовался с Янаевым. Тот был не против поездки Крючкова с Ельциным в Форос и выступления перед российскими депутатами. Была назначена дата вылета — утро 21 августа.

Крючков впоследствии возмущался интерпретацией цели предполагаемой поездки, содержащейся в книге «Технология переворота» Руслана Хасбулатова. Якобы Крючков решил устранить Ельцина. «Оказывается… “путчисты, конечно, начали готовиться к тому, чтобы сбить самолет, на котором будет лететь Ельцин. Тем более, что они планировали сбить и тот самолет, который должен был привезти из Алма-Аты Ельцина еще 18 августа после подписания договора о сотрудничестве России и Казахстана”».

Между часом и двумя ночи на 21 августа произошло трагическое происшествие, которому Крючков дал совсем иную трактовку, чем Ельцин. Речь идет о трех погибших москвичах — Комаре, Кричевском и Усове.

Взвод БТР, патрулировавший улицы, двигался по Садовому кольцу от площади Восстания. Подойдя к Калининскому проспекту, по тоннелю намеревался проследовать дальше, в сторону Смоленской площади. По словам Крючкова, никаких мыслей повернуть на Калининский проспект в сторону «Белого дома» у экипажей не было, поскольку выполнялось совершенно другое задание.

«Но, тем не менее, в тоннеле под Калининским проспектом несколько БТР были заблокированы троллейбусами, — пишет Крючков в книге “Личное дело”, - грузовыми машинами, причем с обеих сторон. Не было возможности ни повернуть обратно, ни продолжать движение вперед. На машины посыпался град камней, тяжелых предметов, полетели бутылки с зажигательной смесью. Машины загорелись, на них лезли возбужденные, а некоторые явно нетрезвые молодчики. Попытки экипажей образумить людей не увенчались успехом. В результате провокации трое из числа нападавших погибли.

Следствие установило, что гибель людей произошла не в результате выстрелов на прямое поражение, а в сутолоке; двое из них были задавлены машинами, одного сразила пуля, которая срикошетила от стен тоннеля. Несколько человек получили ранения, были раненые и среди военнослужащих».

Московская городская прокуратура, проводившая следствие, прекратила уголовное дело, посчитав, что не было состава преступления ни со стороны нападавших, ни со стороны военнослужащих, которые подверглись нападению.

Но это стало ясно впоследствии, а тогда, сразу после трагической гибели трех гражданских лиц, этот эпизод ставился в вину ГКЧП. Понадобилось время, чтобы эйфория от победы над гэкачепистами прошла, и изумленные люди узнали изложенную юридическим языком прокурорского расследования правду об обстоятельствах гибели Д. Комаря, И. Кричевского и В. Усова. Думаю, что есть смысл привести здесь фрагменты обвинительного заключения по уголовному делу № 18/6214-91. Действительно, нет ничего тайного, что со временем не стало бы явным.

В ночь на 21 августа 1991 г. в тоннеле на пересечении ул. Новый Арбат с Садовым кольцом, в условиях комендантского часа, в результате столкновения военнослужащих и гражданских лиц погибли Д. Комарь, В. Усов, И. Кричевский, были причинены телесные повреждения другим гражданам.

По этому факту 21 августа прокурором Москвы по признакам ст. 252 УК РСФСР было возбуждено уголовное дело.

12 августа 1992 года уголовное дело о гибели Кри-чевсского, Усова, Комаря соединено в одном производстве с уголовным делом о заговоре с целью захвата власти в стране.

Основанием для этого послужило то, что происшедшее 21 августа 1991 года в районе Садового кольца г. Москвы столкновение гражданских лиц и военнослужащих непосредственно связано с преступной деятельностью участников заговора, использовавших вооруженные силы для захвата власти.

Проведенным расследованием установлено следующее. После ввода войск в Москву, объявления чрезвычайного положения и комендантского часа 20 августа 1991 г. министр обороны СССР Язов приказал коменданту города Калинину для его обеспечения организовать силами войск патрулирование.

Калинин, выполняя это указание, отдал соответствующее распоряжение командирам Кантемировской и Таманской дивизий войск МВО.

Это распоряжение было оформлено шифротелеграммами №№ 5756-281 и 3\345\41–43 от 21.08.91 г. за подписью начальника штаба МВО Золотова.

В частности, командиру Таманской дивизии Марченкову приказывалось организовать патрулирование на выездах с Садового кольца в центр города, выделив для этой цели 760 человек личного состава и 76 единиц бронетехники.

Патрулирование проводилось силами 15 полка, командир которого Налетов довел приказ до командиров батальонов, а они — до личного состава.

В 23 часа колонна БМП выдвинулась на патрулирование, при этом сопровождения колонны автомашинами ГАИ обеспечено не было.

На площади Маяковского был выстроен первый пост, где остался командир полка Налетов, батальон № 1 двинулся направо, а батальон № 2 — налево по Садовому кольцу.

Выставив по ходу движения три поста, командир батальона № 1 Суровикин с 14 БМП подошел к пересечению Садового кольца с проспектом Калинина, где неожиданно обнаружил баррикаду. Об этом Суровикин доложил по рации Налетову. Последний, уяснив из рассказа Суровикина, что препятствие можно обойти, дал согласие на продолжение движения.

При въезде в тоннель БМП и военнослужащие собравшимися гражданами были забросаны камнями, палками, бутылками, другими предметами.

За тоннелем военные обнаружили еще одну, более мощную, чем первая, линию заграждений.

Поскольку путь назад был отрезан, перестроиться в тоннеле БМП технической возможности не имели, а связь с командиром полка была прервана, Суровикин принял решение продолжить выполнение стоящей перед ним задачи.

Колонне БМП, двигавшейся по правой стороне Садового кольца, удалось пробить в преграде брешь и пройти через нее.

Из БМП, двигавшихся по левой стороне, не удалось пройти ни одной машине: БМП 601 провалилась в яму, БМП 602 при маневрировании сбросила гусеницу, БМП 535 была зажата между троллейбусами, а другие машины не могли двигаться из-за преграды, созданной ими.

БМП 536, экипаж которой состоял из военнослужащих срочной службы: командира БМП сержанта Семеняги Ю.А., механика-водителя рядового Булычева, наводчика-оператора рядового Нурбаева Ш.Д., а также командира отделения десанта младшего сержанта Вахрушева П.А. и рядового Баймуратова К.Т., в числе других боевых машин не смогла преодолеть преграды.

Увидев, что БМП, в которой находился командир их роты, прошла преграду, экипаж БМП 536 решил, что они остались одни.

Поскольку из-за повреждения антенного ввода на БМП оборвалась связь с командиром, экипаж самостоятельно принял решение выполнять приказ и продолжать движение вперед.

В то время, когда БМП выходили из тоннеля, находившиеся там граждане бросали в них камни, палки, другие предметы, вставляли в траки арматуру. Сотрудник редакции военного журнала «Морской сборник» Головко М.А., бросив плащ-палатку на смотровую щель двигавшейся БМП, предложил гражданским лицам последовать его примеру.

Люди стали запрыгивать на БМП, расстегивали брезентовые тенты и закрывали ими обзор экипажу.

Одну из машин накрыли Комарь и Чурин, но она прошла заграждение. Тогда они накрыли БМП 536, однако закрепить брезент не смогли, т. к. механик-водитель Булычев, маневрируя, сбросил их с машины, а оператор-наводчик Нурбаев, вращая башню, сорвал брезент. Но и после этого у механика-водителя видимость не появилась, поскольку были разбиты смотровые приборы (тримплексы), а смотровая щель накрыта одеждой.

При маневрировании от удара о колонну тоннеля открылся правый люк десанта. Догнавший БМП Комарь проник в десантное отделение.

Автоматчик Баймуратов, находившийся в левом десантном отсеке, полагая, что Комарь старается захватить боекомплект, потребовал от него покинуть БМП, но Комарь, имея в руках ломик, попытался им нанести удар Баймуратову.

На предупреждение последнего о возможном применении оружия он не реагировал, и Баймуратов, не имея намерения поразить Комаря, произвел выстрел.

При движении БМП Комарь выпал из машины в открытый люк, ударился головой об асфальтовое покрытие дороги и получил черепно-мозговую травму, повлекшую его смерть.

Опасаясь проникновения в БМП других лиц, Баймура-тов сделал через открытый люк несколько предупредительных выстрелов в воздух. При этом пуля попала в незафиксированную кормовую дверь, и в результате этого осколками оболочки пули получили огнестрельные ранения Хрюнов, Эстров, Веретильный, Чурин, Рыбаж, а Усов получил смертельное ранение в голову и уже мертвым был раздавлен гусеницами БМП.

Граждане, оказавшиеся очевидцами гибели Усова, стали наполнять бутылки бензином и бросать их в БМП, которая загорелась. Когда огонь прорвался во внутренние отсеки машины, в сержанта, открывшего люк, бросили камень, а затем — вылили ведро бензина, и он загорелся, получив ожог рук. Отдельные лица препятствовали выходу экипажа из загоревшейся БМП. Не выдержав натиска, военнослужащие переместились к стоящим с другой стороны дороги БМП 520 и БМП 521.

Во время посадки в БМП 521 члены экипажа горевшей машины Баймуратов, Вахрушев и Нурбаев продолжали делать предупредительные выстрелы в воздух. Находившийся здесь Кричевский, бросив в них камень, сделал шаг в сторону БМП, но был не установленным лицом убит выстрелом в голову.

Гибель Кричевского остановила проявление активных действий гражданских лиц в отношении военнослужащих.

Последние прекратили стрельбу и отошли в тоннель, а затем — к зданию Дома Советов России.

Изложенные выше обстоятельства объективно подтверждаются приобщенными к делу:

— телеграммой ЗАС № 5756-281 от 21.08.91 г. за подписью начальника штаба МВО Золотова, которой командиру 4-й танковой дивизии предписывалось организовать патрулирование территории г. Москвы с привлечением конкретных лиц и средств личного состава (т. 107, л.д. 138–141);

— телеграммой № 3\545-43 от 21.08.91 г., которой командиру 2-й мотострелковой дивизии приказывалось организовать патрулирование на выездах с Садового кольца в центр г. Москвы (т. 107, л.д. 194–196).

Свидетель Марченков В.И., бывший командир Таманской дивизии, допрошенный по обстоятельствам организации патрульной службы в г. Москве, показал, что дивизия выполняет особые задачи и в случае объявления повышенной боевой готовности обязана выходить из места постоянной дислокации с боеприпасами. Так было сделано и 20 августа, когда поступил приказ начать патрулирование в условиях комендантского часа. Времени на его организацию не было… ГАИ не обеспечило проезд техники, безопасность движения. Никто не предполагал возможности столкнуться с баррикадами, поэтому инструкций личному составу на преодоление баррикад не давалось. Посты надлежало выставить на Садовом кольце при пересечении его радиальными улицами. На каждый пост выделялись 2 боевые машины и 12 военнослужащих… Ситуация, в которую попали военнослужащие батальона Суровикина, была непредсказуема, условия экстремальные. Нужно учитывать и то, что солдаты и офицеры выполняли приказ (т. 134, л.д. 76).

Командир полка Налетов А.Г и врио командира батальона Суровикин С.В. на допросе показали, что, выполняя приказ командира дивизии о патрулировании в связи с вводом комендантского часа в г. Москве, они должны были выставить 21 пост в районе Садового кольца. На патрулирование вышли на БМП, имея задачу обеспечить порядок и не допускать прохода граждан большими группами. О наличии баррикад на маршруте их движения и как следовало поступать в этой ситуации не знали. Опыта патрулирования в городах, тем более в таких условиях, не имели.

Суровикин также пояснил, что, пройдя с 14 БМП к Новому Арбату, он увидел перед собой баррикаду из стоявших автомобилей, о чем доложил Налетову. Обойдя по его требованию это препятствие, проследовал дальше. Однако при выходе БМП из-под моста собравшиеся там граждане стали бросать в них камни, палки, бутылки с зажигательной смесью. Впереди оказалась другая линия заграждения, состоявшая из троллейбусов. Пройти ее смогли 6 БМП, остальные 8 были блокированы в тоннеле и не имели возможности двигаться ни взад, ни вперед. Приказав экипажам этих БМП закрыть все люки, не покидать машин и докладывать ему обо всем по рации, он прошел к прорвавшимся БМП и продолжил выполнение поставленной задачи. Об обстоятельствах гибели гражданских лиц в результате столкновения с подчиненными ему военнослужащими ничего не знает (т. 134, л.д. 93–95).

Картину событий, их динамику подробно изложил при допросе свидетель Зуев, показав, что 20 августа 1991 года, в двенадцатом часу ночи он направлялся домой по Калининскому проспекту от здания СЭВ. Когда находился в районе Садового кольца, то услышал автоматные очереди, которые раздавались в районе американского посольства.

Подойдя ближе, увидел колонну БМП, которая следовала в тоннель по Садовому кольцу. Он обратил внимание на то, что в тоннеле несколько машин-водовозов перегораживали проезжую часть. После того как БМП проехали первую баррикаду, они направились в сторону Смоленской площади. Он тоже направился вслед за машинами. Когда подошел, то БМП уже стояли перед баррикадой, сооруженной из троллейбусов. Ему известно, что на Б. Ордынке находится троллейбусный парк, и все троллейбусы были из него. Было примерно три ряда троллейбусов, которые перегораживали Садовое кольцо. Сначала БМП находились в одной колонне посредине Садового кольца. К ним подошли граждане, которые окружили передние машины и стали разговаривать с военнослужащими.

Затем военнослужащие закрыли люки, раздался сильный рев моторов. Он видел, как с БМП 536 упал парень.

Эта машина передней частью стала пробивать баррикаду с правой стороны. В то же время другая БМП с левой стороны тоже пыталась прорваться сквозь баррикаду. Остальные БМП стояли на месте. Подбежали несколько человек, которые накрыли БМП тентом.

После этого БМП, потеряв видимость, отошла назад. БМП, находившаяся с левой стороны, пробила баррикаду и ей удалось пройти через нее вперед.

БМП 536 проследовала задним ходом и остановилась в тоннеле. Вслед за ней побежали три человека. Затем машина на приличной скорости двинулась вперед.

По ходу движения один из парней догнал и на ходу смог открыть руками заднюю дверь, проникнув вовнутрь.

Он сам находился на расстоянии 10 метров, когда услышал одиночный выстрел и вспышку внутри БМП.

Парень, проникший в машину, выпал, его голова и руки свисали с БМП таким образом, что практически доставали до проезжей части.

Водитель протащил его в таком положении метров 10 и остановился. Он вместе с другими побежал к БМП, но из нее раздалась автоматная очередь.

Когда стрельба прекратилась, то он увидел, что один из окружавших машину парней остался лежать на асфальте.

В это время БМП стала давать назад и корпусом задела еще одного человека, который упал на асфальт.

В БМП стали кидать различные предметы. Это были камни, железки, бревна. В это время увидел, как со стороны Калининского проспекта подъехала автомашина — водовозка. Молодые ребята принесли ящик пустых бутылок. Он и другие лица стали из бака заполнять их бензином. После их закрывали тряпкой и поджигали, а затем бросали в БМП 536. Несколько бутылок разбились и загорелись. В это время с БМП стали стрелять вверх из автоматов, на противоположной стороне, у другой машины, тоже раздавались автоматные очереди (т. 132, л.д. 20–24).

Свидетель Лементуев, дав аналогичные показания, добавил, что отдельные граждане кидали в машины камни, палки сразу после появления техники из тоннеля, а он лично предпринимал попытки разбить экипажу БМП 536 смотровые приборы, чтобы ограничить видимость (т. 132, л.д. 46–48).

Свидетели Семеняга, Нурбаев, Вахрушев, Баймура-тов, Булычев — экипаж БМП 536 — показали, что 20 августа в 22–23 часа на построении командир батальона капитан Суровикин объявил личному составу приказ о патрулировании в г. Москве в связи с введением комендантского часа. Поэтому должны были быть выставлены посты в различных точках Садового кольца.

После расстановки части постов и движения колонны БМП в сторону Смоленской площади, при подходе к тоннелю, они встретили баррикады и большое скопление людей.

Пройдя первую линию баррикад, стали выходить из тоннеля, и в этот момент в них полетели камни, палки, различные предметы.

Гражданские лица брезентом закрывали смотровые щели, палками и камнями пытались разбить смотровые приборы, кидали в машину бутылки с бензином. После возгорания БМП им пришлось из нее эвакуироваться.

При эвакуации Булычева чем-то облили, и на нем загорелся плавжилет.

Среди присутствовавших раздавались крики, призывы отобрать оружие, физически расправиться.

Строительство баррикад на проезжей части Садового кольца, использование для этого подвижного состава общественного транспорта, забрасывание военнослужащих различными предметами, препятствование продвижению боевой техники и повреждение смотровых оптических приборов БМП, проникновение посторонних в десантное отделение БМП 536, поджог этой машины и троллейбусов подтверждаются, кроме приведенных выше доказательств, также:

— показаниями свидетелей Кирсанова, Чубарова, Синева, Яванова, Папиша, Крамзина, Данилова, Зиновьева, Сафонова.

В процессе следствия была обнаружена и приобщена к делу видеопленка, на которой зафиксированы события в ночь с 20 на 21 августа в районе Смоленской площади г. Москвы.

Осмотром видеопленки установлено, что запечатленные на ней события объективно подтверждают показания многочисленных свидетелей об обстоятельствах столкновения военнослужащих с гражданами.

При осмотре военной техники (БТР, БМП) на ней обнаружены повреждения.

В частности, при осмотре БМП 536 зафиксированы вмятины, царапины, дефомация, частичное или полное разрушение, а также отсутствие отдельных наружных узлов и агрегатов, смотровых приборов, следы возгорания в виде оплавления металла и вспучивания краски.

Согласно заключениям судебно-медицинских экспертиз военнослужащим Суровикину, Лапину, Буфетскому, Осауленко, Шаньгину причинены поверхностные раны и ссадины на различных частях тела. Булычеву причинен ожог 2-й степени правой кисти. Все повреждения относятся к легким телесным повреждениям, не повлекшим за собой кратковременного расстройства здоровья.

На основе собранных доказательств, оценивая действия гражданских лиц, соорудивших в районе Смоленской площади на пути движения колонны БМП баррикады и оказавших сопротивление, следствие пришло к выводу, что состава преступления они не образуют.

Противодействуя ГКЧП, незаконному вводу войск в город и объявлению комендантского часа, люди вышли на защиту конституционного строя, выполняя свой гражданский долг по ликвидации опасности, угрожавшей законно избранным органам власти, считая, что устранить эту опасность иными средствами нельзя, т. е. действовали в состоянии крайней необходимости (ст. 14 УК РСФСР) (т. 138, л.д. 226–238).

Что касается действий военнослужащих, то оценка им должна быть дана с учетом анализа обстоятельств гибели Комаря, Усова и Кричевского.

Согласно показаниям свидетеля Баймуратова, автоматчика БМП 536, Комарь проник в правый десант автомашины, и появилась угроза захвата боекомплекта. На его предложение покинуть БМП Комарь ответил угрозами и пытался нанести удар ломиком. И лишь после неоднократных предупреждений он выстрелил в направлении Комаря (т. 136, л.д. 23–24).

Аналогичные показания дал свидетель Вахрушев (т. 136, л.д. 17–18).

Изложенные обстоятельства подтвердили члены экипажа БМП 536 свидетели Семеняга, Нурбаев и Булычев, которые узнали о происшедшем со слов Баймуратова (т. 136, л.д. 10–12, 14–15, 20–22).

Кроме свидетеля Зуева, чьи показания подробно изложены выше, проникновение Комаря в БМП 536 и обстоятельства его гибели описали в своих показаниях и другие свидетели происходивших событий.

Потерпевший Чурин С.В. по этому поводу показал следующее: «…Я и Комарь запрыгнули на БМП 536, отстегнули ремни тента и стали распускать его на машине, чтобы закрыть ее. Однако машина переместилась назад к тоннелю, затем вперед, и тент сполз под гусеницы. Спрыгнув с машины, мы стали догонять ее. У БМП от удара о столб тоннеля открылся задний люк, и Комарь прыгнул с него. Раздался выстрел, и Комарь откинулся назад. Ноги его находились в люке, руки свисали вниз, касались земли и безжизненно болтались…» (т. 137, л.д. 222–224).

Свидетель Андрианов пояснил:

«…Один мужчина ловко вскочил на БМП сзади, сбоку, но это был не тот БМП, на который набрасывали брезент.

В это же время задние двери этого БМП открылись. Кто открыл дверь, он сам или военнослужащие, я не видел. Этот парень как бы ногами стоял в раскрытых дверях БМП, и в это время раздается вспышка изнутри машины. Выстрел был не слышен, так как стрельба шла непрерывно. Затем тот БМП, у которого по пояс свисает труп человека головой наружу, стал делать хаотичные движения…» (т. 132, л.д. 6–7).

Приведенное выше подтвердили также свидетели Чер-ногуз, Ткачев, Дмитриенко и другие (т. 132, л.д. 54–57, 145147, 150–152).

По заключению комиссионной судебно-медицинской экспертизы, смерть Комаря наступила от черепно-мозговой травмы сразу после ее получения. Повреждения могли образоваться при падении головой книзу с движущегося транспортного средства и последующим волочением тела в положении головой книзу. Об этом свидетельствуют характер, расположение и механизм повреждений: отсутствие каких-либо повреждений на нижней половине тела, наличие признаков ударных воздействий и действий по касательной к поверхности тела, характер включения в раны на лице и особенности повреждений одежды, в частности, наличие дефектов ткани рукава, свитера, расположение и характер повреждений на левом полуботинке. Признаков огнестрельного ранения (пулевого, осколочного) при исследовании трупа Комаря и его одежды не обнаружено (т. 137, л.д. 122–140).

Вывод экспертов о механизме травмы, повлекшей смерть Комаря, подтверждается показаниями очевидца событий Вострякова, который по этому поводу пояснил:

«..БМП ушел в тоннель… Я увидел, что задний люк открыт, Комарь находится в салоне, держится за поручень… Танк качнулся назад, Комарь свесился с него. В момент падения он ударился об асфальт, и мозги брызнули из головы…» (т. 132, л.д. 93–94).

Вышеизложеннное свидетельствует о том, что причиной смерти Комаря является не выстрел Баймуратова, а его падение с БМП.

Видя, что за БМП продолжают бежать люди и желая воспрепятствовать их проникновению в десантный отсек, Баймуратов, убедившись, что в проеме двери никого нет, произвел через нее предупредительные выстрелы в воздух.

В этот момент был смертельно травмирован Усов, получили огнестрельные ранения Чурин, Хрюнов, Рыбаж, Вер-тильный, Эстров.

При осмотре БМП 536 на задней правой дверце обнаружены огнестрельные повреждения (т. 133, л.д. 106–115).

Из заключения судебно-баллистической экспертизы следует, что одно из этих повреждений образовано при выстреле оболочечной пули 5,45 мм калибра, другое — оболочной пулей 5,45 мм или 7,62 мм калибра (т. 135, л.д. 16–17).

По показаниям свидетеля Зиновьева, в тот момент, когда люди подошли к БМП, чтобы снять труп Комаря, из десантного отсека раздался выстрел (т. 131, л.д. 149–150,153).

Нахождение Усова в момент выстрела возле БМП 536 подтверждается показаниями свидетелей Данилова, Крам-зина и других (т. 131, л.д. 129–132, 146–147, 142–143).

По заключению судебно-медицинской и комплексной медико-криминалистической экспертизы смерть Усова наступила от сквозного огнестрельного ранения в голову, которое могло быть причинено пулей 5,45 мм из автомата Калашникова (АК-74).

Огнестрельное ранение Усову причинено в тот период времени, когда он находился около двери правого десантного отсека БМП 536. При этом стрелявший находился спереди и слева от головы Усова в зоне траектории полета пуль, причинивших огнестрельные повреждения на внутренней стороне двери десантного отсека БМП 536 (т. 137, л.д. 82–89). Судебно-медицинскими экспертизами установлены: огнестрельные ранения осколками оболочки пули — у Чурина и Хрюнова, осколочные ранения у Рыбажа, сквозное пулевое огнестрельное ранение у Веретильного, пулевое ранение у Эстрова (т. 137, л.д. 229–230, 196–297, 308–309, 262–263).

Из показаний эксперта-баллиста Сониса следует, что при попадании в кормовую дверь возможно разрушение оболочки автоматных пуль. Учитывая крайне малое расстояние выстрела, фрагменты пуль обладают достаточным количеством кинетической энергии. При попадании в тело человека этих фрагментов они могут причинить повреждения различной степени тяжести (т. 135, л.д. 90–91).

Анализ приведенных доказательств позволяет следствию прийти к выводу о том, что в условиях нападения на БМП Баймуратов, обеспечивая собственную безопасность и безопасность экипажа, произведя через открытую дверь предупредительные выстрелы вверх, не мог и не должен был предвидеть, что незафиксированная поврежденная дверь в результате маневрирования БМП в момент выстрела пересечется с трассой пули, в результате чего будет смертельно травмирован Усов, а части оболочки ранят Чурина и других, поэтому в его действиях состав преступления отсутствует.

Смерть Кричевского наступила от одиночного огнестрельного пулевого сквозного ранения головы. Выстрел мог быть произведен от БМП 520.

Ввиду отсутствия в трупе пули идентифицировать оружие и установить, кем конкретно был произведен выстрел в Крического, не представилось возможным.

Не удалось восполнить этот пробел и путем допросов очевидцев происшедшего.

Против Калинина Н.В., Марченкова В.И., Налетова А.Т., Суровикина С.В., Семеняги Ю.А., Нурбаева Ш.Д., Захрушева Г.А., Баймуратова К.Т., Булычева Н.И. дело прекращено.

Думаю, небезынтересно привести мнение генерала армии Варенникова об этом ключевом эпизоде трехдневного «путча».

— Упреки в адрес ГКЧП, конечно, справедливы: он не довел дело до конца. По обе стороны баррикад была молодежь. Ее и на провокацию подтолкнули: засаду сделать в полутора километрах от «Белого дома», на Садовом кольце. Там заблаговременно посадили американских и других кино- и телерепортеров, чтобы они снимали эпизод, о котором никто не знал: ни милиция, ни, конечно, войска, осуществлявшие патрулирование и попавшие в засаду…

Так это была преднамеренная провокация? Слова Варенникова подтвердил генерал-майор КГБ В. Широнин:

— В те дни сотрудники КГБ, контролировавшие действия ряда иностранных разведчиков, прикрывавшихся журналистскими удостоверениями, предугадывали по их перемещениям «горячие точки» Москвы, которые могли стать эпицентром событий. Срочная их передислокация от «Белого дома» к Садовому кольцу вначале была для контрразведки непонятной. Но когда там произошла трагедия с поджогом БМП и гибелью трех молодых людей, все встало на свои места.