Кики и её волшебство

Глава 9 Круглое чувство

Кики тихонько выпростала ноги из-под одеяла, коснулась ими пола. Ступни тут же обожгло ледяным холодом. За окном еще царила кромешная темнота. Кики на цыпочках, чтобы не разбудить Дзидзи, прошла по комнате, проворно умылась, повязала на голову свою всегдашнюю ленточку. Она достала губную помаду, которой ни разу не воспользовалась с того памятного концерта Кары Таками, и слегка подкрасила губы. А потом посмотрела на себя в зеркале, легонько коснулась алых губ указательным пальцем. Ведьмочка пристально и пытливо вглядывалась в собственное лицо. Она сжала губы, потом приоткрыла рот, повернулась вполоборота и с огромным удовольствием изучила себя.

«Порядок».

Кики уверенно кивнула самой себе, быстро надела платье и взяла в руки висевшее на крючке помело. Она крепко сжала черенок помела, глубоко вздохнула, зажмурила глаза. И прошептала:

— Очень прошу. Я так давно этого хотела. Помоги мне исполнить задуманное. Пусть только на один день, но спустись с насеста, позволь мне полетать высоко. Будь добра. Ты же должна была уже немного излечиться от своего «выцветания» за это время, ну?

Ведьмочка вышла на улицу, холодный воздух вмиг окутал ее, Кики невольно втянула голову в плечи. Но тут же вскочила на помело, оттолкнулась обеими ногами от земли — топ! Ведьмочка направила конец черенка к Северной звезде, мерцающей высоко в небе.

— Мне исполнилось двадцать лет, — негромко проговорила Кики.

Сегодня, второго февраля, был ее день рождения.

Кики уже очень давно решила для себя, что первое утро своего двадцатилетия она встретит в небе, высоко над землей, полетит так высоко, как только сможет, и там увидит восход нового дня.

«Сегодня день, когда встретятся вместе три двойки». Я должна сделать все, чтобы мое двадцатилетие было счастливым».

Сразу за днем рождения Кики наступала весна, если смотреть по лунному календарю. Кики родилась точно на границе между двумя временами года, зимой и весной. Кокири в свое время была несказанно рада, что ее дочка родилась именно в этот судьбоносный день. Ведьмы — волшебные создания, очень прочно связаны со всем, что касается границ между чем бы то ни было. Светом и тьмой, землей и небом, границей между небом и морем… Ведь говорят, что и чудеса являются в мир из-за волшебной границы между зримым и незримым. И эта же граница служит местом зарождения ведьминского волшебства.

Кики перевела дух — и осознала, что помело летит неуклонно вверх. Летит! Летит выше и выше. Вот уже и звездное небо стало ближе. Ясное от мороза, небо было испещрено сверкающими и мерцающими льдинками звезд. А под ним, словно его отражение, далеко внизу сияли огни Корико. Впереди же, сколько хватало взгляда, простиралась темно-синяя гладь моря. И тут… Линия горизонта на востоке вдруг вспыхнула белизной, словно прочерченная чьей-то рукой. И черное небо готовилось заиграть утренними красками. Кики запрокинула голову и принялась дуть на звезды, снова и снова, словно задувая свечи на праздничном торте.

Яркая линия над морем становилась все шире, вокруг нее потихоньку светлело. И вот наконец заря изменила цвет с белого на оранжевый — и небо в один миг засияло голубизной. Звезды над головой и огни Корико стали постепенно угасать. И казалось, вместе с огнями растворяется в прошлое второе десятилетие жизни Кики.

— Мне исполнилось двадцать! — звонко прокричала Кики во весь голос.

Да, она праздновала свое двадцатилетие в одиночку. И тем не менее ее переполняло счастье, ей казалось, что она может дотянуться куда угодно, стоит только захотеть.

Снизу, словно в ответ на ее крик, раздался звонкий птичий щебет и пересвист.

Кики прищурилась на яркое утреннее солнце и начала медленно снижаться.

Помело слушалось беспрекословно. Может, магия как следует отдохнула и вернулась насовсем? Или она навестила Кики лишь на время, сделала ей такой подарок на день рождения? Как бы то ни было, у нее явно было прекрасное настроение.

На полпути вниз Кики зависла в воздухе, обратила взгляд на расстилающийся под ней город и внимательно оглядела его справа налево. А потом раскинула руки в стороны и от души вдохнула воздух, всей грудью.

Вернувшись домой, Кики обнаружила, что ее дожидается письмо от Томбо.

Кики слегка прикрыла глаза. Какое нежное письмо. Пусть Томбо опять писал о своем, но если б он не вспомнил сначала обо всей своей живности, то до Кики, наверно, дело бы не дошло. И все же письмо яснее ясного сообщало о том, что Томбо очень хочет поговорить о них двоих… Но письмо на этом не кончалось.

Кики порывисто сжала письмо. Дзидзи уже давно обрел свое «место, где можно говорить о будущем»… Кажется, теперь оно мало-помалу появлялось и у Кики.

Близилась ночь полнолуния перед весенним равноденствием. Ночь омовения семян лекарственных трав.

— Пожалуйста, пусть будет ясно. Чтобы я могла хорошенько омыть семена в лунном свете!

Кики ждала приближения ночи и беспрестанно волновалась о погоде. Увидев, что Дзидзи крутится и егозит, явно думая, как бы улизнуть в гости к Нуну, ведьмочка обратилась к нему:

— Дзидзи! Как бы тебя ни тянуло прихорашиваться, как бы мордочка ни чесалась, умываться нельзя! Есть же примета: «кошка умывается, дождь намывает». Так что потерпи, будь добр. Ведь нынешнее омовение особенное, оно посвящено моему двадцатилетию!

Дзидзи всегда намывался перед уходом, чтобы быть при полном параде.

— С чего это? — Дзидзи возмущенно надулся. — Кошки свободны делать что хотят. Облака тоже сами решат, приплывать им или нет. И дождь сам решает, хочет ли он пойти. Моей вины тут нет.

— Но значит, и я свободна обратиться к тебе с просьбой! — запальчиво возразила Кики в ответ.

— Именно. Рад, что ты это понимаешь. Облака, дождь, моя внешность — повелевай нами и заставь полную луну засиять на небе. Ты же ведьма — или кто? Так воспользуйся своими силами и устрой все сама. А не можешь — так научись отступаться, это тоже важно… — Дзидзи говорил низким скрипучим голосом, словно старый многоопытный котище.

— Вредина! — Кики, наоборот, вскричала совсем как маленькая девочка.

— Знаешь ли… Сколько можно твердить про свое двадцатилетие? Время на месте не стоит, оно неизменно движется вперед. И ночь полнолуния вовсе не приходится на твой день рождения.

— Ты только и делаешь, что язвишь. Но нынешнее омовение — особенное, в самом деле особенное, и я очень хочу сделать все идеально, неужели так сложно мне помочь? У меня мечта…

— Какая еще мечта?

— Это секрет. И вообще, ее сложно пересказать словами.

С Кики и раньше случалось такое, что ночь омовения не была совсем уж ясной. Бывало, что Кики пропускала полночь, ожидая появления луны. Бывали ночи, когда луна едва брезжила сквозь плотный слой облаков. Но… Но! В этот раз Кики так хотелось провести омовение под безукоризненно круглой и ясной луной, что она готова была взлететь в небо и вымести с него помелом весь мусор.

И вот наконец настал долгожданный день. Уже с полудня на небе стали собираться подозрительные тучи. Вереницы облаков выплывали на небо одна за другой, словно нарочно, чтобы позлить ведьмочку. А когда на землю опустилась ночь, за окном послышался мерный шелест дождя. И казалось, этот дождь не успокоится, пока не выплачет все до последней капли. Кики обессилено опустилась на стул. Дзидзи, кажется, проникся ее печалью, по крайней мере, он все время был рядом и не отходил ни на шаг. Устав тревожиться по поводу погоды, ведьмочка начала клевать носом и задремала. Дзидзи тоже заснул и тихонько посапывал во сне. И шелест дождя окутал обоих, словно покрывалом.

Кики проснулась и резко подняла голову. Под ее ногами на полу лежало светящееся пятно, повторяющее очертаниями оконный переплет. Кики вздрогнула всем телом и метнула взгляд на часы — до полуночи оставалось три минуты.

Ведьмочка вихрем подскочила со стула, распахнула дверь. В небе сияла безукоризненно круглая луна, огромная, чуть ли не вдвое больше обычного. Небо словно умылось дождем: ни единого облачка, ничто не мешало луне сиять во всей красе — так, что краше не бывает.

Ведьмочка схватила семена, выбежала наружу. За ней вдогонку помчался Дзидзи. Он посмотрел на небо и вдруг начал поспешно вылизываться.

Ну а потом, в день весеннего равноденствия, Кики благополучно высадила семена трав этого года. А затем на протяжении тринадцати дней поливала их, как и положено.

Кики пробегала строчки глазами все быстрее, и сердце у нее в груди билось все чаще. Закончив читать, Кики сжала письмо в руках. И все же губы ее чуточку кривились от всегдашнего недовольства.

— Нет, Дзидзи, ты только послушай! «Найдется ли у меня для него время»! Ну что за вопрос, как так можно, мне этого мало!

— Кики, ты что, до сих пор не привыкла к манерам Томбо?

— Дзидзи, а тебя бы не задело?

— Меня? Я не таков. Меня ни с кем не сравнить. Я просто бегу. Бегу, скачу, мчусь вперед. Вот так! — Дзидзи ухмыльнулся со смешком.

— Кхм… — только и выдавила Кики в ответ.

— Ох уже эти человеческие мужчины, вечно делают вид, что им все нипочем… — пробормотал Дзидзи, отвернувшись в сторону.

— Да ладно тебе, почему нет! Главное, что ждать недолго осталось! — Все недовольство Кики вмиг как рукой сняло, она весело закружилась по комнате.

— Ох уж эти человеческие женщины, такие простодушные… — Дзидзи все так же смотрел в сторону, только вздохнул тяжело.

Томбо стоял на берегу и смотрел на море. Волны подкатывались почти к самым его ногам, а потом исчезали с тихим шелестом, оставляя на песке полосы пены. Кики бесшумно приземлилась на берегу и подбежала к Томбо, увязая в песке.

— С возвращение-е-ем! — прокричала она.

Томбо вздрогнул и резко обернулся. Он часто заморгал, глаза за стеклами выдавали легко смущение.

— Похоже, у тебя все хорошо.

— А как же иначе!

Кики остановилась рядом с Томбо, привстала на цыпочки, весело кивнула. Проказливо кивнула, как маленькая девочка.

— Теперь я спокоен, — проговорил Томбо.

— Ты о чем? — Кики посмотрела Томбо прямо в глаза.

— Как тебя увидел, так сразу на душе спокойно стало, — улыбнулся Томбо.

Оба, не сговариваясь, уселись на песок.

День близился к вечеру, солнечный свет стал мягче, небо окрасилось в нежно-розовый цвет, напоминающий о весне.

— Слушай, давай присядем поближе друг к другу?

Томбо придвинулся, песок зашуршал. Кики тоже придвинулась к Томбо. А потом оба посмотрели друг на друга и тихонько рассмеялись.

— Как ты тут все это время? Дел много было? — спросил Томбо, положив руку Кики на плечо.

— Да. Знаешь, я начала шить кое-что. Сшиваю вместе небольшие лоскутки. Шов за швом, стежок за стежком… Это занятие чем-то напоминает неспешную беседую очень помогало, когда мне становилось одиноко.

— А тебе было одиноко?

— Да, иногда.

— Ты, говорят, помогала на модном показе? Модельеру Саяо?

— Да. Правда, я не совсем справилась… Но было интересно.

Томбо слегка покосился на Кики:

— Похоже, я стану школьным учителем. Пока что я числюсь как преподаватель биологии на полставки в средней школе. Школа в соседнем городе, не в Корико, но вполне можно доехать на велосипеде. Проработаю так два года, потом нужно будет сдать экзамен, а затем я уже стану настоящим педагогом. Как тебе все это? — Томбо слегка повысил голос.

— Я уверена, ты станешь прекрасным учителем.

— Думаешь? Я рад. Знаешь, у меня в голове столько мыслей вертится! Мне как-то раз разрешили провести занятие у первоклашек в средней школе по соседству с моей. Это-то меня и подтолкнуло. Я же до сих пор любой компании предпочитал насекомых или птиц. Но оказалось, что люди на самом деле гора-а-аздо интереснее! Может быть, потому, что с ними можно разговаривать на их языке. Особенно мне нравятся ребятишки лет тринадцати. Правда, совсем малыши тоже очень любопытные. Они уже начинают кое-что потихоньку понимать и познавать, но у них еще все-все впереди. И в их неведении есть что-то невероятно трогательное, как мне кажется. В детях в раной мере смешаны азарт и беспокойство, мне кажется, в этом я от них недалеко ушел. Эй, Кики, ты меня слушаешь?

Томбо втянул воздух и снова заговорил, не дожидаясь ответа ведьмочки.

— Один мальчик задал мне тогда такой вопрос: «А жуки-носороги могут что-нибудь чувствовать?» Интересный вопрос, правда ведь? Любопытно, где же гнездятся чувства у существа, у которого и сердца-то толком нет. Очень сложный вопрос… Я совершенно не знал, что ответить, мне хотелось сбежать… Но все же выпалил в итоге: «Думаю, есть». И ничего, что я ничем не мог это доказать, я решил, что надо ответить, как душа подсказывает. И тут же схлопотал второй вопрос: «Личинка и имаго — они же такие разные! А чувствуют они по-разному или одинаково?» И снова заковыристый вопрос! В итоге я ответил примерно так: «Мы можем думать, что по-разному, а можем думать, что одинаково, это в любом случае зависит только от вашего собственного воображения. Вы и жук-носорог — каждый из вас свободен представлять другого, как ему заблагорассудится, лишь бы вы уважали друг друга».

Так и сказал. И тогда все зашумели: Разве можно решать за другого, что он чувствует? Разве так можно?» На это я ответил: «Чувства другого существа нельзя увидеть глазами, так что вы вольны представить их себе на свой вкус». Больше мне ничего в голову не пришло. После этого все начали спорить и тараторить просто наперебой. Гвалт поднялся страшный, урок был, по сути, сорван… Кто-то из детей даже заявил, что нельзя быть таким безответственным учителем. Я растерялся…

Томбо развел руками и коротко рассмеялся. А потом заговорил снова:

— Там был еще один забавный паренек. Он сказал, что насекомые похожи на механизмы. Их крылья, их суставчатые ноги — все это так ладно сделано и подогнано, что невозможно не восхищаться. И предложил, то можно было бы перенять строение насекомых, чтобы делать стулья, например, или новые виды транспорта, может быть, даже что-то, что сможет вертикально взлетать.

Знаешь, у всех и каждого порой возникают такие идеи, что хочется воскликнуть: «Эге!» Вот и я хочу изумляться вслух вместе со школьниками. Как замечательно, если так и будет, каждый день! Ну здорово же, Кики?

Томбо повернулся к Кики:

— Ох, Кики, что с тобой? Тебе нехорошо?

Кики сидела неподвижно, уставившись вниз. По ее щекам текли ручейки слез.

— Прости меня, Кики! Я что, сделал что-то не то?

Томбо обеспокоенно глядел на ведьмочку.

Кики молча затрясла головой, встала, размазывая по щекам слезы, развернулась — и вдруг опрометью бросилась прочь.

— Кики! Кики! Да что случилось-то?

Томбо вскочил да так и застыл на месте от изумления. Кики даже не оглянулась, вскочила на помело, прямо на бегу, — и взмыла в воздух.

— Кики! Кики! — несся ей вслед голос Томбо.

Но мало-помалу он остался позади, его зов затих и растаял.

— Одни букашки на уме! — зло прошептала Кики.

Они ведь так давно не виделись, Кики была уверена, что Томбо будет рад ей… Утешит ее, когда она признается, как сильно скучала… Кики столько раз в нежностью представляла себе эту сцену! А Томбо остался в своем репертуаре.

Однако, добравшись до дома, Кики пожалела о своем опрометчивой бегстве. Ей стало стыдно, что она по-прежнему продолжает вести себя как взбалмошная маленькая девчонка.

«Что-то случилось, да?» — Дзидзи пристально посмотрел на Кики с немым вопросом в глазах, но ведьмочка не сказала ни слова, даже ужинать не стала, бросилась на кровать и зарылась под одеяло.

Щелочка между занавесками постепенно посветлела. Кики, так и не сомкнувшая глаз за всю ночь, вяло сползла с кровати и раздвинула занавески.

И застыла от изумления.

На противоположной стороне улицы стоял Томбо! Стоял себе в утренней туманной дымке, окутавшей его.

Кики даже не стала тратить время на то, чтобы обуться, босиком вылетела на улицу. Дзидзи, разбуженный ее топотом, удивленно поднял голову. Томбо молча взял подбежавшую к нему Кики за руку, и они зашагали по улице.

— Я хотел погулять с тобой… ждал, пока наступит утро.

Они прошли по Сумеречной тропе, дошли до грядок с лекарственными травами, где из-под земли только-только начинали проклевываться первые ростки. Кики и Томбо присели на зеленой лужайке перед грядкой, которая уже начинала благоухать пряными ароматами.

— Прости меня за вчерашнее. Я только о себе и болтал, — повинился Томбо, крепко сжав ладонь Кики.

Ведьмочка молча мотнула головой, отмахиваясь от извинений. А потом негромко прошептала:

— Ничего, забудь. И ты меня прости.

Томбо положил руку на плечо Кики и притянул ее к себе:

— Мне просто почему-то захотелось рассказать тебе все. То есть в самом деле все-превсе. Но я слишком увлекся. Ты ведь наверняка тоже хотела что-то мне сказать.

— Да, хотела… Но это так, мелочи. Знаешь, я ведь в школу так толком и не ходила никогда… Кажется, мне стало завидно.

Кики застенчиво прислонилась к Томбо, положила голову ему на плечо. Оба сидели мола и смотрели куда-то вдаль. Наконец Кики негромко спросила:

— Я тебе нравлюсь?

— Конечно.

— Правда?

— Чистая правда.

— Ты меня любишь?

— Ну конечно!

Объятие Томбо стало крепче.

— А насколько сильно?

Кики искоса, снизу вверх, посмотрела на Томбо. Тот растерянно посмотрел на Кики:

— Насколько сильно?.. Ну и вопрос…

— Ну же, скажи мне! Пожалуйста!

— Насколько…

Томбо отвел глаза, явно не зная, что сказать. Кики потерлась щекой о щеку Томбо, словно повторяя безмолвно свою просьбу. «Ну же, скажи…»

Томбо сидел неподвижно и смотрел в никуда. А потом взял руку Кики, повернул ладонью вверх и медленно нарисовал на ней кружок указательным пальцем.

— Вот так, — только и сказал он.

— А? — выдохнула Кики. Потом посмотрела на свою ладонь. Она все еще чувствовала выведенный на ней кружок, маленький, крохотный даже.

— И всего-то?

— Да, именно вот так.

Томбо мягко улыбнулся и снова нарисовал маленький кружок. А потом очень внимательно и пристально посмотрел на Кики. В глазах ведьмочки плескалась растерянность.

Такой малюсенький круг, крошеный кружочек… Какой-то там круг… Круг… Да что еще за круг такой?..

И вдруг Кики ахнула и захлебнулась вздохом. Поначалу она ни слова не могла выдавить, но потом отрывистые слова посыпались, как горох из мешка.

— А! Знаешь!.. Послушай!.. Ты же слышал, что ведьма непременно должна начинать самостоятельную жизнь в ночь полнолуния? Да, под полной… Полной и круглой луной. Идеально круглой, безукоризненно, без единой выщербинки! Сияющий круг, вечный круг…

Губы Кики все продолжали шевелиться, уже беззвучно, ее лицо сияло. В глазах стояли слезы, слезы радости. Кики распахнула объятия и от всей души обняла Томбо, так крепко, как только могла.

«Круг, круг, круг».

Когда Кики отправилась в самостоятельную жизнь, светила круглая луна. Когда она совершала омовение семян, всякий раз светила круглая луна. Но сейчас на ладони Кики горела ее собственная маленькая луна — и она была больше всех лун, что когда-либо видела Кики.

Спустя два года Томбо и Кики сыграли свадьбу.

И разумеется, свадьбу сыграли Дзидзи и Нуну.

А потом прошло тринадцать лет.

Так что следующая история начнется через тринадцать лет и два года.

Да, спустя пятнадцать лет.

Конец