Кики и её волшебство

Глава 7 Модный показ

А вот что было на следующее утро.

«Дринь!» — зазвенел телефон.

Кики взяла трубку, из нее раздался отрывистый мужской голос:

— Я хотел бы поручить вам доставку, если вы не против…

— Да, разумеется, — привычно ответила Кики. Она взялась за подол юбки и слегка поклонилась, все как обычно.

— Должен признаться… это я, Саяо.

Кики вздрогнула всем телом.

— Ох, только трубку не бросай, хорошо? Я звоню тебе по делу, по работе. А раз так, то отказать мне ты никак не можешь. Твой телефон ведь «один-два-три-восемь-один-восемь-один-алло-да-да», а не «один-два-три-восемь-один-восемь-один-алло-нет-нет»?

Кики ничего не ответила. Только выдохнула шумно, словно бы желая сказать: «Ну прекрати ты уже!» Ей в самом деле хотелось бросить трубку. Но с тех пор, как она открыла в Корико «Службу доставки», она ни разу не отказалась ни от единого заказа. Какие бы сложные поручения ей ни давали, она ухищрялась их выполнить, и справлялась с задачей. Она искренне считала, что в этом и состоит долг ведьмы.

— Да. Если речь идет о заказе, я готова его принять. Могу я спросить вас, в какое время мне следует прибыть?

Кики говорила вежливее, чем обычно. Даже чересчур вежливо, со стороны могло показаться, что это не Кики говорит, а автоматическая запись.

— Да, именно, это заказ и работа. Прошу вас явиться немедленно, — сухо ответил Саяо, резко сменив тон на официально-деловой.

— Ясно, будет исполнено, — так же холодно, в тон ему ответила Кики.

Она резким движением положила трубку, обернулась и обратилась к Дзидзи.

— Работа. Вылетаем. Летим в Закатный дворец.

— Мр-рау! — пронзительным голосом вскричал Дзидзи. Он подскочил, дважды кувыркнулся в воздухе, приземлился и завопил: — Летим-летим! Сейчас-сейчас!

— Нашел повод распрыгаться… — Кики неприязненно посмотрела на Дзидзи.

Однако Дзидзи не обратил ни малейшего внимания на ее колкость. Он усердно тер мордочку передними лапками, намываясь, распушил усы, потом одним махом подлетел к зеркалу и принялся приглаживать шерсть.

Подножие холма, на котором стоял Закатный дворец, было затянуто утренней дымкой, и казалось, дом словно плывет над ней. Из тумана слышался неугомонный птичий щебет.

— Ма-ау, мр-рау, мур-р, мя-а-ау-у-у… — Дзидзи сидел на венике помела и непрестанно негромко мурлыкал себе под нос. Он явно пребывал в прекрасном настроении.

«Кошачьи песенки такие безвкусные…» — Кики горько усмехнулась, сама того не заметив.

Ведьмочка слезла с помела, нажала на кнопку звонка у ворот, и те с легким скрипом растворились сами собой. Затем открылась и входная дверь дома. На пороге стоял Саяо.

— Проходите, я ждал вас.

Плавным движением правой руки Саяо указал вглубь дома. Сейчас его интонации не напоминали ни слова на карточках, ни манеру, в которой он обращался по телефону. Что-то изменилось, сейчас Саяо был неожиданно серьезен. Спокойный стиль одежды, уверенная осанка — теперь он производил впечатление взрослого и зрелого мужчины. Поддавшись этому впечатлению, Кики склонила голову в легком кивке и молча прошла в дом. Дзидзи последовал за ней. После залитой светом улицы казалось, что в доме темно, и поначалу глаза Кики видели плоховато. Дзидзи так волновался, что переступал лапами как-то скованно. Казалось, ткни его в бок — и он повалится, как статуэтка. На зато его глаза были распахнуты во всю ширь, так, что дальше некуда. Дзидзи напряженно озирался вокруг. Выражение его мордочки было настолько серьезным, что Кики невольно начал разбирать смех. И тут откуда-то из глубины дома послышалось ошеломленное:

— Ми-и!

Кошечка выбежала им навстречу. Это была Нуну. Та самая, которую так обожал Дзидзи. Нуну приблизилась, потерлась о Дзидзи, хлопнула его хвостом по спинке.

— УХ ты! Ну и ну, вы что, знакомы? — удивленно спросил Саяо.

— Мя-а-ау! — коротко, но выразительно проговорил Дзидзи, глядя на Саяо снизу вверх. Вероятно, он хотел сказать что-то вроде «рад знакомству». Однако Кики не поняла его слов, это был чистейший кошачий язык.

— Понятно. Как же я рад!

Саяо вдруг ощутимо расслабился, словно тот факт, что Дзидзи и Нуну знакомы друг с другом, успокоил его. Юноша повернулся к Кики, и на его лице заиграла широкая улыбка.

— Сколько раз я тебя ни приглашал, ты все отказывалась. Правда, может, я сам выбрал неверный путь… Впервые в жизни мне пришлось прилагать столько усилий. Но, милая ведьмочка…

— Меня Кики зовут, — сухо перебила Кики, не давая Саяо закончить фразу.

— Тебе не кажется, что можно было бы говорить со мной чуточку более теплым тоном? Я всего лишь хотел тебя пригласить, а ты так взвилась… Прошу прощения. Но, Кики, ми-ла-я. Раз уж ты ведьмочка, у тебя должно быть никак не меньше трех дюжин кавалеров, а то как бы волшебство не выдохлось!

Саяо передернул плечами и шутливо подмигнул Кики.

— Данный вопрос не стоит вашего беспокойства. Если у вас нет работы для меня, разрешите мне на этом откланяться.

Дзидзи одним махом взмыл к Кики на плечо.

— Мр-рау-у! Ур-р-рмр-р!

В этот раз Дзидзи говорил на ведьмо-кошачьем языке, понятном и Кики. «Зачем ты так? Сама себе настроение испортила, сама разозлилась, сама все за всех решила… Так и навредить себе можно, я же предупреждал!»

— Ми-ми-мяу!

Тут подала голос и Нуну. Судя по всему, она говорила что-то вроде: «Верно! Правильно!»

Настроение у Кики портилось все больше и больше. Внутри у нее все кипело и клокотало.

— Ох, ну что ж такое, чем больше я говорю, тем хуже выходит. А ведь я хотел, чтобы все прошло как по маслу!.. Должен признать, в таких делах я не мастер.

Саяо поскреб подбородок. Взгляд он отвел в сторону, а через неплотно сжатые губы вырвался легкий вздох.

— Все-таки какой-то я не такой, как все. От этого уже не отмахнуться. И все же работа есть работа. Я хочу творить от всей души, по вдохновению, никак иначе. Осенило идеей — свой настрой, согласна? Ведь каждому делу — свой настрой, согласна? Я предпочитаю работать на подъеме, на пике сил… И, честно говоря, с тобой тоже хотелось бы сотрудничать именно так.

«Сотрудничать со мной? Это еще что за новости?»

— В тот день, когда ты так внезапно взмыла в небо, я был не просто впечатлен до глубины души. Я почувствовал прилив сил, желание отринуть все привычные приемы работы, избавиться от них!

«Ну и пожалуйста!..»

Кики резко отвернулась в сторону.

— Признаюсь тебе как на духу, меня осенило тогда. И, сколько ни думал, как ни размышлял, ничего лучше в голову уже не приходило. Я тебе правду говорю. Я предельно серьезен.

Саяо самозабвенно продолжал свою пылкую речь.

«О чем он вообще болтает? Что он там себе нарешал? Сам по себе, меня не спросив! Дзидзи, вот если кто и может кому навредить, решая все и за всех, так это он!»

Кики продолжала про себя ворчать едкие колкости и сверлить Саяо ледяным взглядом. Дзидзи обеспокоенно вертелся у нее под ногами. За Дзидзи неотступной тенью и не менее обеспокоенно следовала Нуну.

— Я долго и серьезно все взвешивал, прежде чем позвонить тебе сегодня насчет работы. Это правда. Для меня этот проект очень важен.

Саяо немного подуспокоился. Он нажал выключатель на стене. Фух-х! Сверху хлынул свет, озарив комнату до самых укромных уголков. Там, у дальней стены, стояло множество манекенов, одетых в легкие струящиеся платья.

— В этом году я выбрал темой своей коллекции морские пейзажи Корико. Я глядел на море из дома и создавал эти платья. Должен признаться, я ими горжусь…

В голосе Саяо звучало довольство собой, однако Кики больше не хотелось ворчать и придираться к этому. Потому что, как ни досадно было это признавать, но, увидев платья, ведьмочка была потрясена их красотой. Каждое, какое ни возьми, переливалось цветами закатного солнца, неба и моря и было непередаваемо прекрасно.

Там были платья цвета закатных лучей, пробивающихся в просветы между облаками. И были платья цвета солнечных бликов от этих лучей, пляшущих и подрагивающих на волнах.

Стоящие рядом, перекликающиеся друг с другом, платья разнообразнейших цветов и оттенков были невероятно похожи на море в бухте Корико, каким оно предстает в надвигающихся вечерних сумерках. Можно было даже сказать, что они сами по себе были своеобразным «пейзажем».

— Волшебство какое-то… — невольно пробормотала Кики. И вдруг где-то в гуще платьев что-то блеснуло.

— Ага, видела проблеск? Это на самом деле пуговица, но я хотел показать ею вечернюю звезду, как она выглядит на закате. В ясную погоду она непременно появляется в вечернем небе самой первой, примерно в той части неба. Непременно, всегда, никогда о нас не забывает. Ее можно только похвалить за такое постоянство. Когда мне в голову пришла идея добавить к платью мерцание звезды, я так и подскочил: «Вот оно!»

Саяо указал на небо за окном.

Кики тоже очень любила эту звезду. Ведьмочка уже сама не смогла бы сказать, сколько раз она летела в небе прямо ей навстречу. В такие минуты казалось, будто звезда смотрит на Кики, и тогда ведьмочку охватывало чувство, словно бы от ее сердца к звезде тянется тонкая нить, объединяющая обеих. Бывало и так, что Кики снедало какое-нибудь желание, — и она снова и снова отправлялась в полет навстречу звезде. Как расценивать слова Саяо? Можно подумать, будто это он нашел эту звезду и сверкать заставил, каково? Кики, очарованная на какой-то миг красотой платьев, снова застыла и заледенела душой. Этот Саяо, с его манерой постоянно приплетать деликатность с бесцеремонностью… Словно кошачий язык, вплетшийся в речь Дзидзи и сделавший ее неузнаваемой.

И тут из коридора, выходящего в зал, вдруг послышался голос:

— Ну и ну. Что же ты, Саяо? Нельзя ведь так. Как ты мог не предложить девушке присесть?

Из коридора вышла красивая пожилая дама, ее серебристые волосы были собраны в гладкую прическу.

— Никакого с тобой сладу. Только и думаешь о том, как бы удивить да впечатление произвести. Как невежливо!..

— Ох, я что же, опять набедокурил? — На лице Саяо проступило капризное выражение.

— Ты вечно твердишь, что хочешь быть на гребне настроения, чтобы сердце трепетало. Но когда человек сталкивается с чем-то замечательным, то ему не нужно себя подхлестывать, он и так это чувствует. И нет надобности ни в какой лишней мишуре и изысках. У тебя есть талант и силы, чтобы действительно хорошо работать, но ты страшно опрометчив, вечно не знаешь покоя, егозишь, мчишься куда-то стремглав. У меня из-за тебя сердце не на месте. Корико не таков, как большие города с их вечной тягой к новому, с их вечным шумом. И отличие тут не маленькое, а разительное. Ведь это город, живущий бок о бок с ведьмой, ни больше ни меньше. Это город, который принял к себе живое чудо, город, который подружился с ним. Ведьмочка — это само по себе прекрасно, но прекрасны и горожане. Все они вместе просто потрясающие, и недооценивать их никак нельзя.

— Бабушка, я все это знаю и понимаю. Ты называешь мое поведение невежливым, пусть так, но разве желание удивлять не прекрасно? Из него порой возникают новые миры, разве ты со мной не согласна? Я не хочу давить в себе это желание, не хочу командовать себе: «Стой! Осади!» Я хочу бежать вперед!

— Ты все так же опрометчив, как всегда. Разве я тебя осаживала? — проговорила дама. И все же чувствовалось, что она по-своему любуется пылкостью Саяо.

«Хм… Не могу сказать, что я не разделяю желание Саяо что-то изменять. В стремлении бежать вперед есть что-то захватывающее дух». — Кики по-прежнему демонстрировала неприязнь к Саяо, но мысленно кивнула.

«Это место, где хочется говорить о будущем».

Слова Дзидзи и слова Саяо об иных мирах словно перекликались друг с другом.

— Мне кажется, в последнее время среди молодежи становится все меньше людей, чье сердце распахнуто навстречу приключению и авантюрам. Кики, скажи, ведь, когда ты только прилетела сюда, горожане наверняка были ошеломлены? А теперь все воспринимают тебя как должное, так ведь? Даже в Корико ведьмовство стало обыденностью, и мне от этого досадно. Кики, неужели ты смирилась с этим? Разве это не идет вразрез с самим предназначением ведьмы? Разве ты не должна раздвигать рамки этого мира, заставлять людские сердца биться чаще? Так ведь можно вовсе утратить понимание того, что волшебство — это чудо! А если сердце перестанет биться в предвкушении чуда — разве это не равносильно смерти? Ну же, ведьмочка! Нужно стать тем, что встряхнет этот город, ошеломит его, и мы с тобой станем такой встряской, вдвоем, ты и я!

Слова Саяо гулко отражались от стен зала, Кики слушала их молча.

«Встряска, скажет тоже! Я — да ошеломить? Любит он громкие слова, да вот только я не собираюсь вот так с бухты-барахты соглашаться и работать с ним в паре!»

Кики снова молча вскипела от гнева, и все же, несмотря на раздражение, пылкая увлеченность Саяо понемногу начинала действовать и на нее. Он же верно говорил про то, что в мире еще осталось место чуду. Чудеса заставляют сердца трепетать, порождают что-то новое, небывалое… И доносить все это до людей — и впрямь исконная обязанность ведьм. А Кики была опасно близка к тому, чтобы об этом забыть.

Он такой ребячливый… Но вместе с тем… кажется… таким зрелым и здравомыслящим…

— Вот, значит, как ты считаешь?.. — Пожилая дама чуть наклонила голову. — Знаешь, делать все по велению души — это, конечно, неплохо, но ты только следи за тем, чтобы не уподобиться мартышке, которая чистила-чистила лук в поисках сердцевины, — дама резко раскрыла сжатую ладонь, — а там пус-то-та.

— Я не настолько глуп. Сама посуди, разве я до сих пор хоть в чем-то ошибался?

— Я сейчас говорю не о прошлом, а о том, что тебе предстоит. Пустота… Она тоже что-то в себе да заключает. Иначе никак, — проговорила дама.

Пусть Саяо до сих пор и не сказал Кики, в чем же будет заключаться ее работа, однако она начала понемногу проникаться очарованием самой идеи того, чтобы стать чем-то ошеломительным.

«А то у меня в последнее время такое чувство, будто мне не хватает свежего воздуха».

Перед внутренним взглядом Кики вдруг на мгновение мелькнуло лицо Томбо, и она торопливо перевела взгляд на ряд великолепных платьев. К ним никто не прикасался, но подолы юбок тихонько шелестели и колыхались, словно подавая Кики знак.

Кики всегда носила черным-черное платье, того цвета, про который принято говорить «есть черный, а есть ведьмин черный».

«Но может быть, когда-нибудь, ну хотя бы изредка мне можно будет носить платья яркого цвета?.. Мне ведь уже девятнадцать! В этом возрасте даже школьницы отказываются уже порой от своей формы…»

Кики так завораживала красота платьев, что она порой была близка к тому, чтобы забыть о своем положении ведьмы, налагающем определенные обязательства. Прежде бывало, что горожане иногда обращались к ней со словами вроде: «Почему бы тебе не попробовать более женственный наряд?» Но в последнее время черное платье Кики стало восприниматься как должное. И точно то же самое произошло и с поднебесными полетами ведьмочки — они перестали удивлять. Вероятно, отчасти это было и неплохо, что все вернулось на круги своя. Теперь люди считали естественным жить бок о бок с чудом, это по-своему было правильно.

— Как они тебе? — спросил Саяо у Кики, которая все так и смотрела на платья.

— Очень красивые, — кивнула та в ответ.

Как ни досадно ей было, Кики не могла отрицать очевидного.

— Море в самом деле невероятно прекрасно. Я восхищался им всякий раз, когда приезжал сюда. Даже когда небо затянуто облаками, даже когда идет дождь, даже когда одиноко и не по себе, ну и, разумеется, когда на душе легко и радостно… посмотришь на море — и все тревоги словно испаряются. Может, вернее было бы сказать, что море забирает их себе. Вот я и задумал сделать для нового показа коллекцию платьев цвета моря. И не просто моря, а моря на закате. Название, может, вышло немного претенциозным, но я решил назвать ее «Одеваясь в чудеса». Мне во что бы то ни стало хотелось ввернуть слово «чудо» в название. А потом я совершенно случайно наткнулся на тебя. И в довершение всего, ты взяла и ни с того ни с сего взлетела в небеса прямо у меня на глазах. У меня тогда было такое ощущение, будто чудес в мире разом прибавилось вдвое. Видишь ли, я задумал провести показ вечером, под полной луной. В ночных сумерках, чтобы было видно сначала закат, потом первую звезду, а потом на небе зажгутся и остальные звезды. А вслед за ними над сценой появится полная луна, как тебе такая задумка? Единственное, я за погоду беспокоюсь, могу я попросить тебя разогнать тучи своим колдовством?

— Но я же не ведьма погоды. О ней сколько ни беспокойся, ничего не переменится, так что и не стоит. Все непременно будет хорошо, — ответила Кики.

— Я хотел бы, чтобы именно ты доставила эти платья к месту проведения показа.

— А куда именно?

— В город Вива-Вива.

— Только доставить — и все?

— Да. Ну разве что сделать это по-ведьмински.

— Но я всегда именно так и делаю…

— Значит, пусть так и будет. Ура, получилось!

Саяо вскинул вверх правую руку, сжатую в кулак.

— Я должен тебе признаться… Я ведь новичок на самом деле. Пусть я и наплел тут красивых слов с три короба, но все же… Однако обо мне говорят, я подаю надежды. Даже в газетах про меня писали, мол, от этого новичка можно ждать интересных находок. Мне кажется, если ты возьмешься мне помочь, это будет потрясающий показ. Первоклассный, я в этом уверен. Все будут ошеломлены. А ошеломительная красота — это именно то, чего я добиваюсь.

Произнося свои речи, Саяо то и дело исподтишка кидал взгляды вбок, туда, где молча сидела его бабушка. Когда он договорил, она встала, обронила только: «Это уж зрителям решать», — и так же бесшумно, как появилась, удалилась обратно в дальнюю комнату. Саяо проводил ее взглядом, а потом негромко обратился к Кики:

— Знаешь, моя бабушка — воплощенная рассудительность. А вот моя мама, наоборот, — сама порывистость…

— Мама?

— Матушка моя. Мы с ней в Вива-Вива вместе живем, но она вечно стоит за плечом с готовыми предложениями, не сделать ли мне так, не поступить ли мне эдак… Потому-то я и сбежал сюда, мне хотелось в этот раз сделать все самостоятельно, в одиночку, так сказать. Немного запоздало, но я все-таки решил встать на ноги, хе-хе… Однако тут со мной бабушка с ее вечными «помедленнее» и «всматривайся пристальнее в то, что не бросается в глаза»… Есть с чего быть сбитым с толку! — Саяо пожал плечами и горько усмехнулся.

— Со взрослыми всегда так, — проговорила Кики, искоса взглянув на Саяо. — Но они тебя любят. Вот моя мама, например, скорее воплощенная оглядка. Или даже «топтание на месте». Но наверно, всем ведьмам это, так или иначе, присуще. А ты что собой воплощаешь?

— Я тоже воплощенная порывистость, наверное… Или, скорее, взбудораженность. А ты?

— Кажется, когда я смотрю на эти платья, я и сама такой же становлюсь. Порывистость кажется мне весьма неплохо чертой для ведьмы. Да и будоражить людские сердца — это тоже одна из наших исконных обязанностей. — Кики повела плечом и подмигнула.

— Да, так и должно быть. Как же я рад! — Саяо хлопнул в ладоши. — Итак… — Юноша так и горел воодушевлением. — Повторюсь, я хочу, чтобы ты доставила эти платья. Пусть это будет словно подарок, прибывший из-за морского горизонта, из незримого мира. Из загадочного потусторонья. А люди, стоящие на земле, примут его. Так и начнется показ.

— В Вива-Вива… а где именно?

— В концертный зал под открытым небом. В Корико ведь тоже такой есть, насколько я знаю? Правда, у нас он побольше…

— Насколько больше?

— Ну, раза в три примерно…

— Значит, и зрителей втрое больше?

— Да, как-то так… — речь Саяо стала на удивление невнятно и неуверенной.

«Ох, да ведь он на самом деле не такой уж самоуверенный! Ну, раз так, то и мне полегче станет…» — подумала Кики.

Выражение лица ведьмочки смягчилось, Саяо явно заметил это, заговорил быстро и пылко:

— Я понимал, что ты можешь отказаться, но все же сделал для тебя кое-что особенное, хотел, чтобы ты это надела. Поддался порыву, так сказать…

Саяо рассмеялся и принес что-то вроде просторной накидки.

«Ох, опять черная…»

Кики была несколько разочарована. Она-то успела вообразить, что ее попросят надеть что-то такое же потрясающее, как выстроившиеся в ряд платья… Когда Кики отправлялась в самостоятельную жизнь, Кокири сказала ей: «Ведьме положено черное платье. Таков порядок» — и после этого Кики заставила себя отказаться от мечтаний о платьях ярких цветов вроде красного или розового. Всякий раз, когда речь заходила о платьях, Кокири категорично заявляла: «Ведьма должна знать свои рамки». Да, и впрямь воплощенная оглядка. Пусть Кики этого толком не осознавала, но слова матери неизменно звучали где-то в ее душе, сковывая порывы. Ведьмочка избегала отступать от этих заветов и своевольничать. И все же дважды случалось так, что Кики переступила запрет и надела платье яркого цвета. Первый раз был, когда она одолжила у мастерицы Уи с рынка «Всякая всячина» платье с цветочным узором. А во второй раз Кики, из чувства соперничества к странной девочке Кэкэ, разом швырнула на ветер все свои с трудом скопленные деньги, купив себе роскошное платье. Однако оба эти раза были грубыми проступками, и Кики не любила о них вспоминать. Но в этот раз речь зашла о работе, если б Кики попросили надеть яркий наряд, она бы не имела права отказаться! Ради работы можно носить даже самые кричащие цвета! И все же…

— Черный! — провозгласил Саяо, протянув накидку. — Я подумал, раз уж ее будешь носить именно ты, то она должна быть черной. И все же раз это мое произведение, то даже в черноту черного нельзя не добавить изюминку, нужно ведь идти в ногу со временем. Твоя чернота, Кики, — волшебная чернота, напоминающая о лесном мраке, о волшебной тьме иных миров, куда не проникает человеческий взгляд. Ну а я в свою черноту хотел вложить тайны Вселенной. Претенциозно, да? Но я люблю мыслить масштабно. В этом весь я, и я хотел бы продемонстрировать это зрителям.

Саяо встряхнул накидкой, разворачивая ее на полу. На первый взгляд она была просто черной. Однако стоило всмотреться пристальнее — и становилось видно, что сквозь черноту словно бы что-то поблескивает в глубине. Саяо набросил накидку на плечи Кики, и она окутала тело ведьмочки с легким шуршанием и шелестом. Стоило ее надеть — и стало ясно, что накидка являет собой черное небо с мерцающими на нем звездами.

— Хм, как хорошо пришлась! — удовлетворенно проговорил Саяо, несколько раз пробежав по Кики внимательным взглядом сверху вниз и снизу вверх. Кики повела плечами, подвигалась, блестки засверкали, словно рассыпанные по ткани осколки звезд.

— Я непременно доставлю все в наилучшем виде! — Восклицание сорвалось с губ Кики само собой.

«Похоже, я сама превращаюсь в воплощение взбудораженности».

— Я хочу, чтобы ты спустилась с неба со своим подарком почти сразу, как только сядет солнце. Подмечала этот момент, когда небо делится на черноту и синеву. Момент, когда на небе можно отчетливо разглядеть границу, отделяющую день от ночи? Да, это вроде бы естественно и само собой разумеется, но если вдуматься поглубже, если осознать, как тесно все переплетено друг с другом, — разве от этого не светлеет на душе? Знаешь, когда я был маленьким и смотрел на небо, начинающее темнеть, мне почему-то хотелось плакать. Оно было красивым, но оно меня пугало. Мне казалось, будто в небесных глубинах прячутся ужасные и непостижимые твари. Ты же знаешь, многие дети плачут на закате… В это время небо окрашено цветами начала и конца. Этот цвет хранит в себе одновременно и печаль, и ликование. По крайней мере, сейчас я так чувствую. До сих пор я не знал, как выразить это чувство, но теперь, когда увидел на тебе эту накидку, Кики, мне кажется, что я все понял. Когда ты ребенок, то и в радости чувствуешь печаль. Пока ты живешь, тебе приходится раз за разом пропускать эти чувства сквозь себя, кажется, какой-то частью своей души я всегда это чувствовал. А когда ты ребенок, тебе видны обе грани одновременно. Потому-то и хочется плакать.

Саяо говорил задумчиво и глубокомысленно, его взгляд был обращен куда-то вдаль и в никуда. Если раньше его можно было принять за беззаботного весельчака, то сейчас выражение лица Саяо никак не позволяло относиться к его словам легкомысленно. Юноша еще раз оглядел Кики с головы до ног, и тут его взгляд упал на Дзидзи и Нуну.

— Кстати! Как же я мог забыть! У меня ведь и для вас наряды есть!

Саяо выдвинул ящичек стоящего рядом шкафа, достал из него две ленточки, зеленую и золотистую, и, ловко работая пальцами, связал для Дзидзи галстук-бабочку, а Нуну повязал ленточку бантом на шею.

— Ой! — Кики посмотрела на Дзидзи. А потом утонила негромко: — Нуну что, тоже с нами полетит?

— Ну разумяуется! — ответил Дзидзи.

— Ах вот оно что… Вот, значит, как… Не тяжеловато ли выйдет?.. Ну, ничего не поделаешь, придется справляться…

Кики нагнулась к самому носу Дзидзи.

— Но взамен, будь так любезен, прекрати уже все время подмешивать кошачий язык к ведьмо-кошачьему!

— Все в порядке. Скоро я окончательно освою кошачий, — негромко ответил Дзидзи. К счастью, в этот раз он говорил на безупречном ведьмо-кошачьем языке.

И вот настал день модного показа.

Саяо выехал на место днем ранее, чтобы все подготовить.

Кики завернула объемистую коробку в лоскут переливчатой ткани и крепко-накрепко привязала к черенку помела. К концу метловища она прикрепила небольшой фонарик. Дзидзи и Нуну не стали затягивать со сборами, в нужное время они уже были готовы и при полном параде. Кики собралась с силами, глубоко вдохнула и закуталась в накидку. А потом перевела взгляд вверх, на небо. На самом горизонте виднелось несколько облачков, но в целом погода была вполне неплохой. Похоже, что небо прислушалось к желаниям Саяо.

— Ну-ка, ну-ка?

Сбоку послышался веселый голос, и в дом Кики вихрем ворвалась Соно, держа за руку Оле. Ноно, неизменно любящая все красивое и яркое, примчалась за ними вдогонку.

— Ух ты, вот это да! Дух захватывает!

Соно чуть отступила назад, округлила глаза и оглядела Кики.

— Здорово! Замечательно! А можно мне потрогать аккуратненько? — Ноно несмело протянула руку. — Как блестит! Как сверкает! Ух ты!

— Ну что, полетели?

Кики подала Дзидзи и Нуну знак, что пора отправляться.

— Ой, Дзидзи, эта кошечка — твоя подружка? — Соно только сейчас обратила внимание на Нуну, что семенила бок о бок с Дзидзи.

— Ми, — коротко мяукнул Дзидзи в ответ.

— Вы все вместе летите? — спросила Ноно.

— Да, так и есть! Это ведь твоя подружка, а, Дзидзи? — Кики улыбнулась, чуть поддразнивая кота.

— Э-эх, хорошо ей! Дзидзи, а как же я, я ведь тоже твоя подруга? Возьми и меня» Меня возьми с собой! — Ноно затопала ножкой и потянула за подол юбки Кики.

— Хорошо, в следующий раз обязательно. Поедем вместе на междугороднем автобусе. — Кики весело подмигнула.

Они вышли на улицу, Кики проверила, крепко ли завязан узел на черенке, а потом вскочила на помело. Дзидзи и Нуну только этого и ждали — тут же вскочили оба сзади на веник. Помело плавно поднялось в воздух. Коробка с платьями оторвалась от земли и закачалась в воздухе. Ветер подхватил накидку и развернул ее во всю ширь.

— Ух ты, какая красивая! Сверкает, глаз не оторвать! — раздался снизу голос Соно.

— Ну, не знаю даже… На большую летучую мышь похоже… — Ноно слегка поджала губы.

Вскоре они уже парили над Корико.

Кики захотелось, чтобы горожане полюбовались ее прекрасной накидкой, так что летела она в этот раз как можно ниже. Накидка шуршала и шелестела, и Кики, вторя этому звуку, наклонялась то вправо, то влево. Казалось, накидка была рада этому: ткань зашуршала сильнее и отчетливее. Кто-то, увидев над своей головой шелестящую черную тень, испуганно пригибал голову. Кто-то, наоборот, выпрямлялся во весь рост и зачарованно глядел Кики вслед.

— Что это такое? — воскликнул кто-то.

— Это Кики! — откликнулась Кики.

— Как эффектно!

— Что, какой-то праздник начинается?

— Я ненадолго, в командировку-у-у!

Кики махала рукой, привлекая к себе все больше внимания. Нужно питать ростки любопытства, заставляя сердца трепетать.

Совершенно довольная собой, ведьмочка резко набрала высоту.

Солнце клонилось к закату и постепенно погружалось в море. Кики летела, пронзая облака. Она направлялась на север, словно прощаясь с яркими солнечными лучами и набирая скорость.

Кики рассчитывала прилететь к открытому концертному залу города Вива-Вива, отделенного от Корико морем, к тому моменту, когда солнце окончательно скроется в бухте Корико. Как раз в это время небо будет поделено на синий и черный, именно под таким небом, проникающим в самую душу, маленький Саяо когда-то не мог сдержать слез. Кики поочередно оценивала то цвет неба, изменяющийся в согласии с движением солнца, то расстояние, оставшееся до Вива-Вива — и летела вперед.

Далеко впереди показались огоньки. Внизу уже совсем стемнело, яркие цвета сохранялись только в поднебесной вышине. Однако небо над городом Вива-Вива все еще было ярко освещено. Кики подумалось, что Дзидзи сидит как-то уж слишком тихо, и она обернулась. Дзидзи и Нуну сидели на венике помела бок о бок — и смотрели на ведьмочку круглыми от волнения глазами.

«Да… Я чуть не забыла, что у меня сегодня особая гостья…»

Кики звучно хлопнула в ладоши:

— Итак, господа, попрошу вас приготовиться к посадке!

— Мр-рау! — согласным мяуканьем отозвались оба.

Кики прибавила скорость: она собиралась набрать высоту. Ведьмочка намеревалась взлететь как можно выше, а потом одним духом упасть с неба, подобно падающей звезде. Однако помело почему-то начало артачиться и неуклонно кивало носом вниз. Кики попыталась задрать черенок, но помело, словно назло, все тянулось к земле.

— Что случилось?

Кики легонько похлопала по метловищу, однако помело и не подумало образумиться. Ведьмочка забеспокоилась, потянула вверх уже изо всех сил. Ее пробил холодный пот. Край развевающейся накидки мазнул по лицу.

Кики наклонилась к самому черенку помела и проговорила:

— Прошу тебя, пожалуйста. На тебя вся надежда. Лети вверх!

Казалось, слова возымели свое действие, помело резко дернулось вверх. А потом понеслось, все выше и выше, рывками набирая скорость.

— Да, именно, вот так!

Кики объяснили, что концертный зал расположен в парке, в самом сердце города.

— Там будут погашены все огни, как увидишь черную круглую площадь, знай — это он и есть, — так рассказывал Саяо. Но Кики ничего подобного не находила. Она рыскала взглядом, отчаянно напрягая глаза.

— А разве не вон там? — спросил Дзидзи. Он сидел на плече Кики — и когда только вспрыгнуть успел?

— А? Вон то?

Какая же это площадь, не больше суповой тарелки!

— Так мы ведь на порядочную верхотуру забрались!

«Как же далеко нам предстоит падать… Меня совсем не просили залетать так высоко…»

Кики легонько хлопнула по черенку помела. Сердце в груди отчаянно заколотилось.

— Прошу тебя, не подведи. Слушайся до конца, — снова обратилась она к помелу, а потом зажгла фонарик, свисающий с конца метловища. И тут же внизу, в центре «суповой тарелки» зажегся крохотный красный огонек. Это был знак от Саяо.

Ух-х!

Кики шумно вдохнула, чтобы успокоиться и взять себя в руки. И все же ее потряхивало от волнения.

«Спустись так, чтобы все поняли: вот оно, чудо!» — просил ее Саяо, прощаясь.

Спускаться и быть чудом при этом… Задачка не из простых.

— Прошу тебя! — Кики снова тихонько хлопнула по ручке помела.

Ведьмочка набрала скорость и стремглав ринулась вниз. Чуть погодя она резко изменила угол полета и теперь скользила по диагонали, словно спускаясь с горки. Сзади послышалось отчаянное захлебывающееся мяуканье на два голоса. Ветер пронзительно свистел в складках накидки, пронизывая ее насквозь, плащ сверкал и переливался светящейся пылью. Кики расчерчивала небо ломаным полетом, словно молния, кидаясь то влево, то вправо. Красный огонек внизу выписывал круги, качая фонариком. Накидка только-только успела красиво расправиться на ветру — а теперь ее начало метать из стороны в сторону.

— Не обращай ты внимания на огонь! Когда мы подлетим к месту, нужно будет широко и плавно покачаться туда-сюда, как на цирковых качелях, а потом мягко опуститься. Красиво и впечатляюще. Прошу тебя! — проговорила Кики, поглаживая помело ладонью. Но помело не перестало крутиться.

— Ну нельзя же так! Окажи любезность, слушайся, когда с тобой говорят!

Тут подал голос и Дзидзи.

— Кики, разве помело управляет полетом? Пилот — это ведь ты сама!

— Да, но… Оно не слушается! — вскричала Кики, сражаясь с бьющим в лицо ветром.

А между тем помело не прекращало кружиться. Оно вертелось, словно вне себя от восторга. Накидка, подхваченная этим вращением, начала обматываться вокруг Кики. И вот уже и Кики, и Дзидзи, и Нуну, и даже само помело плотно спеленуты тканью в кокон. И полет превратился в вертикальное падение, отвесно вниз.

— А-а-а! — вскричала Кики. Кажется, ее крик приняли за сигнал. Внизу вспыхнули огни, заиграла музыка — а Кики все падала и падала, прямо на звук. И тут ведьмочка заметила зрителей, их было столько, что дух перехватило. Какое там в три раза больше, чем в Корико! Нет, ничего подобного! Их было в десять раз больше, если не в сто!..

Кики камнем рухнула на землю рядом с протянувшим к ней руки Саяо, покатилась по полу кувырком, еле-еле, сумела затормозить. Ведьмочка распустила завязки накидки, удерживавшие ее на шее, и неуклюже выползла на свет, как гусеница из кокона.

— Мя-а-ау! Мяу! — Из недр накидки раздавались отчаянные полузадушенные вопли.

Кики поспешила взяться за край полотнища, рывком расправила его — и накидка, сверкая и переливаясь, распростерлась на залитой огнями сцене. Из складок ткани тут же молниями метнулись оба кота, взлетели прыжком на плечи Кики.

Грянула овация. Зрители свистели и топали от восторга.

— Кики, нужно поклониться! — громко мяукнул Дзидзи Кики в ухо. Кики вспыхнула от смущения, быстро наклонила голову.

«Я все испортила, я все испортила!» — эта мысль так и билась в голове.

Саяо подошел к ведьмочке и открыл коробку с подарками. Платья, которые до сих пор прижимала плотно подогнанная крышка, расправились и затрепетали. Саяо бросился на сцену, прижимая коробку к груди. И скоро ему на смену на сцену начали выходить модели, одетые в платья.

Платья цвета пылающей зари. От ярких и броских цветов до нежных, пастельных. От бледно-голубого цвета неба, только что покинутого солнцем, до глубокой и пронзительной темной синевы. Первая вечерняя звезда сверкала на платье, рассыпая свои лучи. Мрачная, почти пугающая чернота ночного моря. И наконец, платье, усыпанное звездами, словно осколками драгоценных камней. А меж тем над головами людей, любующихся этим зрелищем, зажглось такое же звездное небо. И вот все огни потухли — и на сцену вышли девушки в платьях, словно из лунного света, они прошли по краю сцены, взявшись за руки. Из-под ног моделей вдруг пробился неярки свет. И по этому знаку над сценой зажглась яркая полная луна, словно сошедшая с неба, осветила Кики, которая так и стояла посреди сцены, удрученно понурив голову и не поднимая глаз.

Музыка вдруг умолкла.

Звенящая тишина.

Это было словно тот самый волшебный миг, крохотный зазор между сумерками и ночью.

Несколько мгновений — и вновь раздался гром аплодисментов. Кики испуганно вздернула голову вверх, прижала Дзидзи и Нуну к груди, отвесила публике глубокий поклон и унеслась за сцену, словно пытаясь спастись бегством. В центре сцены осталось одиноко валяться позабытое в суматохе помело. А зрители все продолжали бить в ладоши.

— Это что угодно, но только не обычный показ мод!

— Это не платья, это прекрасные моменты жизни, в которые можно облачиться!

— А самое-то! Самое-то чудесное! Платье, в которое была ведьмочка одета, какой восхитительный черный цвет!

— Пусть он просто черный, но казалось, что в нем целые миры сокрыты!

— Цвет стародавних времен…

— Да, раньше ночи были именно такими!

Зрители на местах шумно переговаривались друг с другом.

— Кики! Помело! А как же помело! — вскричал Дзидзи. — Мы же без него домой вернуться не сможем!

Кики застыла на месте, резко развернулась, выскочила снова на сцену, подхватила помело.

— Ура-а! Ведьмочка! Полетай! Взлети снова! Ну же, ну же, ну!

Зрители начали кричать и хлопать в ладоши.

Изумленная аплодисментами, Кики рывком вскочила на помело и взмыла в небо. Дзидзи и Нуну метнулись следом за ней, вцепились в веник помела. Кики хотелось как можно скорее сбежать, скрыться с глаз долой, она стрелой помчалась ввысь. Ведьмочка летела навстречу небесной черноте, в которой не было ничего, кроме сияющих звезд.

На следующий день Кики позвонила Саяо, чтобы извиниться перед ним.

— Я просто не могу найти слов, чтобы выразить, как мне жаль, что я так неудачно приземлилась. Я не смогла толком показать зрителям накидку, которую ты для меня сшил…

— Да что ты такое говоришь? Это был ошеломительный успех! Теперь только и разговоров что о твоем платье… Похоже, все решили, что это тоже мое творение. Меня это, конечно, немножко задевает… Но именно на фоне твоего платья все мои заиграли еще ярче. Раньше я думал, бабушка несколько кичится тем, что живет в одном городе с настоящей ведьмой, но теперь я понял, что она имела в виду все это время. Есть вещи, которые глазами не увидишь, но они есть… и ты одним своим существованием предлагаешь приглядеться к ним попристальнее. Может, мне тоже в Корико переехать, а? Хочу, чтобы ты дарила и мне свое волшебство…

Саяо рассмеялся, а потом тихонько охнул:

— Я же должен тебе отдарок!.. Ох, прости, я только о себе и думал… Стыдно-то как!

— Не стоит об этом беспокоиться. Я же все не так сделала, как мы договаривались…

— Эй, ты что то? Решила со своей матери пример взять? Топчешься и оглядываешься назад?

— Ой! — Кики рассмеялась. — Ну что ж, тогда я попрошу об очень большом отдарке, можно?

— Ну разумеется! Так что? Чего бы ты хотела?

— Сшей мне свадебное платье.

— Что-о? Ты помолвлена? С кем? Кто твой жених?

— А-ха-ха!

Кики рассмеялась, ответила только: «Еще созвонимся!» — и повесила трубку.

Прошло несколько дней. Томбо сидел в школьной лаборатории над последним письмом, полученным от Кики, и негромко ворчал себе под нос.

Перед Томбо стояла коробочка для насекомых, в которых обитали два богомола.

— Да что ж такое, все Саяо да Саяо… Правда, кажется, она к нему равнодушна… Но, судя по всему, жизнь у нее бьет ключом…

Томбо вынул из коробочки богомола, взял за задние лапки. Богомол тут же свел вместе передние и принялся отчаянно кланяться. Глядя на него, Томбо рассеянно пробормотал:

— Кажется, мне тоже стоило бы помолиться богам…