Кики и её волшебство

Глава 4 Лавка «Всё на свете»

— Ой!

Кики летела себе на запад, но потом резко вильнула на север — и тут отняла руку от черенка помела, коснулась щеки. Ведьмочка почувствовала щекой прикосновение холодного ветра. Правда, длилось это лишь мгновение, ветер тут же снова сменился теплым.

«Вот когда ветер становится таким переменчивым, тогда и понимаешь — близится конец лета… Такие дела».

Кики чуточку грустно поежилась.

Своеобразная достопримечательность Корико, летний ураган «Морское чудище», всегда налетавший на город в разгар лета, в этом году заслужил прозвище «Детеныш чудища». Рыба, что ловилась в бухте Корико, становилась все крупнее. Перед зеленными и овощными лавками начали появляться выложенные рядами сочные груши и зеленые яблоки.

Этот год в Корико выдался на удивление мирным и потихоньку-полегоньку двигался к своему окончанию. «На удивление мирным» — это значит, что не было таких событий, которые стали бы в истории города чем-то вроде большого восклицательного знака. То же самое происходило и в жизни Кики. Они с Томбо два-три раза в месяц обменивались письмами, гладкими и вежливыми, ни один из них не писал ничего, что вызывало бы чувства, которые можно было бы отметить восклицательным знаком. Хотя порой Кики писала такие письма, которые можно было бы обозначить тремя восклицательными знаками. Но всякий раз заканчивалось тем, что на почту она их не относила…

— Ну сколько можно, уже даже меня потряхивает… — устало проговорил Дзидзи, когда Кики прочитала ему одно из таких неотправленных писем.

— Прости. Но на самом деле мне этого вполне достаточно. — Кики смяла письмо в комок. — Это помогает мне выговориться и успокоиться. У тебя ведь наверняка тоже бывало такое, что ты чувствовал себя позабытым-позаброшенным. Бывало такое, что ты чувствовал себя одиноким…

— Не бывало. Меня такие вещи не трогают. Я вполне могу и один побыть. — Дзидзи пристально посмотрел на Кики.

— Да ладно тебе кичиться своей самостоятельностью! Мы же с тобой с детства неразлучны! Что бы ни случилось, мы с тобой вместе, разве нет?

— Кики, ты уводишь разговори в сторону! Мы сейчас не обо мне говорим, так ведь? Почему бы тебе не высказать Томбо напрямую все, что ты хочешь ему сказать, вот этими самыми словами?

Кики только мола посмотрела на скомканное письмо.

— Тогда возникнет такое впечатление, будто только я по нему с ума схожу…

— А-а, ну да. И что с того? Почему это все усложняет, я не понимаю… — Дзидзи вздохнул.

— Фр! Тебе бы только важничать! — Кики недовольно взглянула на Дзидзи.

Ведьмочка снова поменяла направление полета и бросила взгляд вдаль. Погода стояла просто безупречная, воздух был кристально прозрачен и позволял отчетливо видеть стоящие вдалеке горные цепи. Ветер играл волосами Кики, и они будто бы тихонько шелестели:

Кики негромко замурлыкала себе под нос песенку омовения лекарственных трав. Как-то сейчас поживает ведьмочка с супом «Росинка»? пока что писем от нее не приходило.

Кики благополучно срезала лекарственные травы. Потом посмотрела на готовое зелье от кашля, и по ее телу разлилось блаженное тепло. Вышло без перебора, без недостачи, а ровнехонько столько, сколько нужно. Теперь оставалось лишь дождаться пятнадцатой ночи октября, чтобы срезать травы, оставленные на грядах, вылущить из них семена и убрать на сохранение в темном шкафчике до самого омовения по весне будущего года. Кики летела, медленно выписывая в небе крупными буквами: «О», «С», «Е», «Н», «B».

Беспокоиться было совершенно не о чем. На душе стояла тишь да гладь. И все же сердце Кики, пусть и безо всякой видимой причины, словно что-то легонько царапало.

«Дринь!» — зазвонил телефон.

— Привет, Кики, это ты? — послышался робкий голосок.

— Да.

— Можно к тебе обратиться с небольшой просьбой? Правда, привезти нужно сущую мелочь, и только одну всего…

Кики уже слышала где-то этот голос.

Конечно. «Ведьмина служба доставки» перевозит все, что угодно!

Кики говорила своим всегдашним бодрым и веселым голосом.

— Спасибо! Это из лавки «Все на свете».

— А-а! — У Кики вырвалось невольное восклицание.

— И прошу прощения, но это довольно срочно… — с запинкой произнесла девушка.

— Уже лечу! — Кики торопливо подхватила Дзидзи на руки и отправилась в полет.

— Нечего меня таскать, как младенца! — Дзидзи недовольно поморщился.

— Ура-а! Летим во «Все на свете»! — воскликнула Кики.

Лавка «Все на свете» находилась в одном из домов Старого города, окружавших часовую башню, примерно в том же квартале, где находился дом капитана Гого. Здесь было множество узеньких улочек, и на одной из них, которую вполне можно было не кривя душой назвать самой живописной, прижимались друг к дружке небольшие магазинчики. Лавочка «Все на свете» была одним из них. В последнее время Кики всей душой полюбила это место. Делами тут заправляла девушка по имени Ито. На вывеске в форме катушки было написано «Все на свете, нитки и пуговицы». Однако на деле там продавались далеко не только нитки и пуговицы. Это ведь была лавка «Все на свете», так что там и впрямь было все на свете. Если что-то хочешь смастерить, то тут тебе ни в чем недостатка не будет. Тут были… Да только ниток разных сотни цветов и оттенков! А еще иглы, булавки, молнии, липучки, линейки, ножницы, пинцеты, портновские мелки, шнуры, выкройки и еще уйма всяческой всячины. Кружева и ленты водопадами спускались с потолка. Пуговицы были рассортированы по банкам, которые рядами стояли на подоконниках. Все они были такие яркие и разноцветные, что их хотелось чуть ли не на вкус попробовать. Ткани, свернутые в длинные и тонкие рулоны, лежали на узких полках, выстроившихся рядами вдоль стен… так вы себе это представляете, да? Но нет, на полу стояли высокие объемистые круглые корзины, из которых и торчали рулоны. А еще были лоскутки, да такие чудесные, что так и подмывало набрать с собой целый ворох. В горошек, в цветочек, в полосочку, в сеточку, лоскутки самых разных размеров, разнообразнейших цветов и узоров, они мягкими горами высились в картонных коробках. Казалось, если сшить их вместе, то такой шали хватит, чтобы закутать весь Корико!

Кики тоже когда-то думала, что если уж заводить свою торговлю, то пусть это будут пуговицы. Она подумывала нашить на свое черное ведьмино платье много-много пуговиц и ходить продавать их с возгласами: «Не желаете ли пуговиц? Не желаете ли пуговиц?» Это был бы самый маленький и самый простой магазинчик во всем мире, Кики даже немного гордилась своей идеей.

Ведьмочка приземлилась на узкой улочке, подошла к магазинчику «Все на свете» и для начала посмотрела на витрину. За стеклом стояло маленькое деревце, на ветви которого были повязаны разные ленточки, а еще их украшали вишенки и виноградные грозди, сделанные из связанных между собой пуговиц. А прямо над деревцем была прикреплена лампочка и освещала его, словно солнышко с небес. Это было украшение в честь осенней поры урожая. Разглядывать витрины, смотреть, как они меняются от сезона к сезону, было одной из маленьких радостей Кики.

Она осторожно приоткрыла дверь, колокольчик звякнул.

— Как ты быстро, Кики! — Из глубины магазина вышла Ито, в ее волосы было вплетено множество маленьких ленточек. — У меня для тебя в самом деле совсем крохотное поручение, прости. Всего-то одну пуговицу доставить нужно.

Ито разжала руку, показывая Кики, что в ней. На ладошке лежала обтянутая кожей пуговица.

— Ну конечно, разумеется, я все сделаю. И с удовольствием! — почти пропела Кики.

— Оказалось, что буквально одной пуговицы недостает… Это меня Уи о ней попросила. И сказала, что это очень-очень срочно. А-а… Ты же знаешь Уи? Ее имя сейчас на слуху!

— Ты про Уи с рынка «Всякая всячина»? Да, знаю… А почему на слуху?

— Так она влюбилась, а-ха-ха!

— Влюбилась?

Кики застыла, как громом пораженная. В последнее время она стала крайне чувствительна к подобным словам.

Кики вспомнила, что случилось на второй год после того, как ведьмочка поселилась в Корико. Как-то летом, на аллее, где под открытым небом расположился рынок «Всякая всячина», она встретила Уи. Та торговала подержанной одеждой и заодно писала стихи.

Вот стихи, которые Уи написала, а потом прочитала Кики. А потом пояснила: «Это «Песнь любви». А теперь, оказывается, о том, что она влюблена, весь город судачит? «Ну надо же!» — невольно подумала Кики. Она вспомнила лицо Уи тем летом. Девушка совершенно не пользовалась косметикой, но у нее была чудесная улыбка и сияющие глаза.

— Уи… влюбилась? Взаправду? Ей можно только позавидовать, — проговорила Кики.

— Ой, Кики, а ты сама разве не влюблена?

— А-ха-ха… — негромко рассмеялась ведьмочка, потупившись. Дзидзи, сидящий у нее на плече, чуть насмешливо фыркнул носом.

— А ты знаешь, кто ее возлюбленный? — заговорщически подмигнула Ито.

— Нет, конечно… Откуда мне?

— Подсказка!.. Тот, кто работает под часовой башней!..

— Как, тот дядюшка-часовщик, что подкручивает шестеренки? Д-да нет, быть того не может… А! Как? Неужели сам мэр?..

— Угадала! Судя по всему, так и есть! То есть, по слухам. — Ито передернула плечами, казалось, ее забавляло происходящее, и она горела желанием узнать, как все сложится. — Я лично всей душой за них болею. Уи, конечно, немножко не от мира сего, но она добрая. Если они будут вместе, то наш мэр, который вечно с головой погружен в свою работу, научится высвобождать немного времени и для себя, как мне кажется. Вот только одна беда: он прекрасно знает, что заботит горожан, но в таких деликатных материях, как женские чувства, похоже, ни бельмеса не смыслит. Меня это беспокоит…

Кики слушала Ито и представляла себе, как Уи идет рука об руку с мэром. Мэр всегда так твердо кивал на все слова: «Хорошо, понял, я прекрасно все понимаю»… Но поймет ли он чувства Уи? Ее дрожь, которую не унять?.. Казалось бы, они подходят друг другу… Но есть о чем волноваться…

Кики сжала пуговицу в ладони и полетела на рынок «Всякая всячина». С тех пор, как ведьмочка в магазинчике Уи увела цветастое платье прямо из-под носа у другой покупательницы, прошло вот уже целых пять лет. С тех пор Кики не раз доводилось здесь бывать, и улица эта практически не менялась. Разве что прохожих, снующих туда-сюда, похоже, прибавилось. А еще тут и там выросли новые лавочки, выкрашенные в цвет листвы деревьев, под которыми они стояли. Они весьма гармонично вписывались в парк.

«А у мэра, оказывается, удивительно недурной вкус к подобным вещам. Так что, вероятно, он и достоинства Уи разглядит…»

Уи сидела на стуле у подножия дерева, служившего ей магазином: на ветвях были развешаны платья. Ее прическа — довольно небрежно подрезанные ножницами волосы — оставалась прежней.

— Ох, надо же, Кики, ты ли это! Давно не виделись! — Уи встала навстречу ведьмочке.

— И в самом деле, столько времени прошло…

— Я иногда любуюсь тем, как ты летишь по небу. Знаешь, это словно волшебство какое-то, небо в такие минуты меняется. Я каждый раз об этом думаю. «Именно благодаря этой чудесной ведьмочке небо над городом Корико становится таким…» Ты как будто служишь ниточкой между нами и небом, и от этого так радостно на душе! Ты теперь стала неотъемлемой частью города.

— Ох, спасибо! Слышать такое — честь для меня! Умеешь ты, Уи, красиво сказать… Я — ниточка к небу… Вот это да!.. — Кики улыбнулась и присела в легком реверансе. — А, да, точно! Я ж доставила тебе пуговицу по просьбе Ито! Вот, держи. Надеюсь, я вовремя? — Кики раскрыла ладонь.

— А-а! А-ха-ха! — Уи счастливо рассмеялась. — Да, мне как раз одной недостало. Туловище оказалось чуть объемистее, чем я предположила. А я очень хотела закончить сегодня, вот и заторопилась.

Уи открыла лежащую рядом сумочку и достала из нее что-то, сшитое из лоскутков.

— Вот, погляди. Это жилет.

Жилет был сшит из небольших кусочков ткани разнообразнейших оттенков зеленого цвета, по всему было видно, какая это кропотливая работа. От скошенного ворота вниз шел ряд пуговиц.

— Уи, это твоя работа? Какие чудесные зеленые оттенки — словно множество листочков с разных деревьев. Так красиво!

— Да, я из сшивала один за другим. Стежок за стежком… Словно сердца друг с дружкой сшивала… Очень было похоже на то, как я стихи пишу.

Уи достала из стоящей рядом коробки иглу с продетой в нее ниткой и привычными движениями пришила доставленную Кики пуговицу на место. А потом продела пуговицу в надлежащую петлицу, встряхнула жилет, разворачивая, и аккуратно сложила его.

— Вот, теперь все готово.

Уи прижала жилет к груди, словно обнимая его, а потом ее глаза немного растерянно забегали по сторонам.

— Послушай, Кики, у меня к тебе одна… просьба. — Уи вдруг порывистым движением протянула жилет Кики. — Вот, доставь его! Вместо меня!

— Что-о?

Этого Кики никак не ожидала. Ведь она сразу догадалась, что это подарок предназначен мэру.

— Отвези его мэру, он должен быть сейчас под часовой башней.

Кики не ошиблась. Но почему она?

Уи прятала взгляд.

— Но послушай, Уи, разве не лучше будет тебе самой отнести его? То, что сделано своими руками, и передавать нужно из рук в руки.

— Не нужно. Помоги, прошу.

Уи смущенно поежилась, сейчас она была сама на себя не похожа.

— Ну я прошу тебя! И передай, пусть надевает, если станет зябко. — Уи буквально втиснула жилет в руки Кики. — Там в кармане письмо вложено.

«Вот я бы на ее месте, если б сшила такое чудо, то пошла б сама, хотя бы для того, чтобы похвастаться… Какая она все-таки чуднáя!»

Кики полетела к часовой башне.

Мэр, в рубашке с закатанными рукавами, сидел и что-то записывал в бухгалтерской книге. Время от времени он протягивал руку к стоящим рядом счетам, сноровисто гонял туда-сюда костяшки и что-то бормотал себе под нос, кивая.

Застав мэра за таким серьезным занятием, Кики не осмелилась его окликнуть. В итоге она просто деликатно постучала в приоткрытую дверь.

— А, Кики! Давно не виделись!

Мэр отложил ручку и раскрыл Кики объятия. Лоб его поблескивал от пота. И живот в самом деле заметно выдавался вперед, как и сказала Уи.

Когда Кики прилетела в город, мэр только-только занял свой пост. Это был молодой и честолюбивый юноша, который теперь превратился в представительного зрелого мужчину. И по всему было видно, что человек он занятой и работящий.

— Вам посылка от Уи. Ну, той девушки с рынка «Всякая всячина»…

Кики протянула мэру жилет, а тот залился румянцем.

— Она просила передать, чтобы вы надевали его, если вам станет зябко. И что в карман вложено письмо для вас.

— Письмо! — Мэр вздрогнул всем телом. А потом как-то неуверенно погладил жилет, уставившись в пол.

Наконец он вздохнул, и с его губ сорвалось:

— Ну и как же мне быть?.. Она постоянно шлет мне письма… Ты только взгляни!

Мэр протянул Кики письмо.

— Я не могу понять смысла, как ни стараюсь! Судя по всему, это такие стихи… Ну, хотя бы это я способен понять.

У мэра был совершенно беспомощный вид, он даже словно бы съежился.

— Не могу же я попросить ее, чтобы она мне объяснила, что тут имеется в виду, это было бы страшно невежливо… К тому же, если вдруг кто узнает, что мэр не способен понимать поэзию, горожане могут забеспокоиться об уровне образования в городе…

Вот такие стихи были в письме:

— О-ох… — Мэр снова тяжело вздохнул и уставился на письмо.

— Ведьмочка, ты-то хоть понимаешь, что написано в этом стихотворении?

— Да, более-менее… И это чудесные стихи! — Кики подумалось, что они как нельзя лучше отражают ее собственные чувства.

— Раз ты более-менее понимаешь, то и мне должно быть понятно. Она наверняка написала это на берегу. И волны шелестели и плескались… От этого звука на душе спокойно становится. Мне очень нравится, красивое стихотворение. Но она ведь, наверно, хочет им что-то мне сказать? «Вечно там, вдалеке» — это значит, что город должен заботиться о своем побережье вдоль всей границы, содержать его в чистоте, так ведь, наверно?..

Мэр вперил глаза в пол. Кики тоже начала изучать свои ноги, но щека у нее так и дергалась. Ну надо же, он в самом деле такой толстокожий, ничего не понимает! Чем больше Кики думала о том, что смеяться нельзя ни в коем случае, тем смешнее ей становилось.

— Знаете, вы в самом деле замечательный мэр. Что бы ни случилось, вы все время только о благе города и печетесь.

— Ну разумеется! А как иначе?

Мэр энергично кивнул в ответ на слова Кики, словно она сказала самую очевидную вещь, и слегка выпятил грудь.

— В этот раз она написала о волнах, в прошлый — о камешке. Где же… А, вот оно.

Мэр вынул из-под стоящего на столе пресс-папье почти такое же письмо. Вот что в нем было написано:

— Ну, вот здесь я хоть немного, да понял. Раз деловитый и весь в заботах, то, думается, под камешком она имела в виду меня. Ну и «круглый-округлый» — это тоже вполне ко мне подходит.

Мэр похлопал себя по животу и чуть конфузливо улыбнулся:

— Она за меня беспокоится, поддерживает… Но в этот раз речь зашла о море! Милая Кики ты же сказала, что более-менее понимаешь, о чем речь, ты не могла бы поделиться со мной своими идеями на этот счет?

— Я считаю, что «волна» — это вы, мэр, а «берег» — это Уи. Мне думается, что это стихи о любви, и чудесные к тому же.

— Ох ты ж!..

Мэр громко сглотнул, будто у него в горле что-то застряло.

— Да как же я! — Он поспешил достать из кармана платок и промокнул пот на лбу.

Кики взглянула на мэра искоса и заговорила снова.

— Мне кажется, это стихотворение следует читать так… Не думаю, что я ошибаюсь…

— В это стихотворение вложены чувства Уи, очень сильные чувства. Оно замечательное, вы не находите?

Тут уже и сама Кики немного смутилась, руки у нее начали слегка подрагивать. Мэр неподвижно уставился в одну точку. Лоб его снова покрылся бисеринками пота, и их становилось все больше и больше.

— О-ох… — только и смог сказать он наконец. — Ну и как же мне быть? — снова повторил мэр и беспомощно взглянул на письмо.

— Так-так, теперь понятно… Страшная штука эти стихи! Вроде и понимаешь их, а ничего не понять!

Мэр нервно потер шею, словно пытаясь скрыть замешательство. И все же он радостно улыбался.

— Что же мне делать с ответом?.. Не могу я ее без ответа оставить… М-м… Хм…

Хмыкая и бормоча, мэр смотрел куда-то вдаль невидящим взглядом. А потом вдруг выпрямился и воскликнул: «Побережье!»

Кики чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— Ладно, значит, «побережье». Пусть будет так. Где волна, там и побережье! Гм-м… Ну-у… «Я побережье Корико. Пятьдесят три километра с запада на восток»… можно сказать и так, почему нет. Потом… «Вот такой длины у меня руки, ими я обнимаю Корико. Все волны, маленькие и большие, плывут в мои объятия, да-да». Угу… Ага… Готово. Вот, так пойдет. Как тебе такое, ведьмочка?

Мэр гордо расправил плечи.

— Простите, господин мэр, но вы, случайно, не забыли упомянуть один маленький бережок? — как можно вежливее и осторожнее уточнила Кики.

— Ох! — Мэр мгновенно снова залился румянцем. — А ведь в самом деле» Нужно обязательно добавить в конце одну строчку…

Мэр зажмурил глаза и глубоко задумался. Он что-то бормотал беззвучно, проговаривая про себя. Прошло несколько минут, а потом он снова открыл глаза и решительно кивнул:

— Да, «вместе», это важно.

— Ого! — вырвался у Кики невольный возглас. — Это прекрасно! Потрясающе! Чудесное стихотворение, просто великолепное!

— Здорово… — пробормотал Дзидзи, сидя у ног Кики.

— Да? Правда? В самом деле хорошо? Кики, я сейчас напишу это на гербовой бумаге, ты не могла бы доставить его Уи?

Мэр выдвинул ящик и достал из него белый лист.

— Нет, я вынуждена отказать, — решительно заявила Кики.

— Как, не станешь? Но ведь «Ведьмина служба доставки» берется за все, разве нет?

— Не стану. Вот в этот единственный раз откажу. Уважаемый камешек… в смысле, мэр, вы должны сами доставить его, лично. Тогда все встанет на свои места. И ни в коем случае не забудьте надеть жилет, когда отправитесь к ней!

Проговорив все это, Кики решительно развернулась на месте и, не дождавшись ответа от мэра, вылетела прочь из комнаты. Дзидзи стремглав помчался за ней следом. Когда они выбежали из башни, Кики почти задыхалась, а потом разразилась смехом:

— Умеют же люди себе жизнь усложнить!

— Кики, о тебе можно сказать то же самое, — возразил Дзидзи.

Кики вдруг почувствовала укол тоски и одиночества.

— Кики, почему бы и тебе не написать стихотворение? Может быть, тогда все наконец сложится? Томбо же тебе писал о своей живности? Так, может, и у тебя что-то есть? То, в чем ты мастерица?

— Ну как же, есть… У меня помело мое есть! Я же летать умею, ага! — Кики резко передернула плечами.

Дзидзи скривил мордочку и ответил в тон:

— «Ага», говоришь. Ну да, можно подумать, только летать, ага, как же!

Кики вернулась в лавку «Все на свете», и Ито тут же подлетела к ней с вопросом:

— И к чему она пришила пуговицу? К пиджаку?

— Что, Ито, так любопытно?

— Еще бы, страшно любопытно! Я же просто обожаю слухи! Наверно, потому, что обо мне самой люди совершенно не говорят… Но об этой парочке, похоже, вот-вот весь Корико судачить начнет! Страх как хочется побольше узнать!

— Ну, раз так, приоткрою тебе тайну! — Кики покачнулась на каблуках, делая дразнящую паузу. — Это был жилет!

— А, зеленый, наверное?

— Угадала!

— Значит, они стали жилетом… Уи в тот раз сказала, что ей нужны лоскутки цвета листвы, всю коробку перерыла, выбирая поярче, купила целую сотню. Выходит, они сшила их вместе в жилет. Стежок за стежком, шов за швом…

— Что, в самом деле? Вот это да! Оказывается, этот жилет еще замечательнее, чем я думала!

— Стежок за стежком, соединяя сердца… Да… — растроганно проговорила Ито, прижав руки к груди.

— Может, и мне что-то такое сделать? — вдруг обронила Кики.

— Почему нет? Мой магазин «Все на свете» — он не только лоскутки в одно целое помогает сшить, он и людей объединяет. Выбирай, что тебе по душе, не стесняйся. Ты мне помогла, так что я недорого возьму, — проговорила Ито с деловым видом хозяйки магазина.

— Но это же целых сто штук, нужно ли мне столько?.. — несколько озабоченно проговорила Кики, запуская руки в коробку с лоскутками.

— Кики, а ты что делать задумала? Жилет?

— Как знать…

— Жилет — это для зрелого мужчины скорее…

Кики погрузилась в молчаливое раздумье. И тут ей на ум вдруг пришла строчка из письма Томбо: «Кики, а каким бы было твое гнездо?»

— Я бы лучше сделала занавеску.

— Для твоей конторы? — На лице Ито было написано изумление. Щеки Кики залились розовым румянцем.

— Нет, это я еще не решила… — Из осторожности Кики проглотила рвущиеся с языка слова «для нашего гнезда».

— Хм-м, ну что ж, понимаю, хорошо. Но занавеска — это же огромный труд. Невероятно много лоскутков сшить нужно. Может, с тысячу понадобится, а может, даже больше. И все стежок за стежком!..

— Как, тысячу?! — Кики буквально выдернула руки из коробки. — Тысячу… — пробормотала она и застыла на месте.

— Решишься? — вклинился Дзидзи. По его глазам было видно, что он думает: «Не выйдет, невозможно». Поймав взгляд Дзидзи, Кики вдруг загорелась твердой решимостью.

— Послушай, Ито, а покрупнее лоскутков у тебя нет?

— Есть, как не быть! Правда, их лоскутками уже едва ли можно назвать… Есть вдвое, втрое, вдесятеро раз больше. Есть и вовсе нерезаные полотнища.

— Да, правда? Но если взять вдесятеро больше, то нужна будет сотня, а если вдвадцатеро больше, то всего пятьдесят! Да, так и сделаем! Я смогу сшить пятьдесят лоскутов. Стежок за стежком, соединяя ткани и сердца! — уверенно проговорила Кики, да с таким рвением, что даже горло надсадила, вышло хрипловато.

— Видать, и сердце у тебя большое, раз ты будешь сшивать такие большие лоскутья… — несколько язвительно проговорил Дзидзи.

Кики принялась выбирать из коробки лоскутки небесно-голубого цвета, живо представляя себе, как на ветру плещется занавеска, сама похожая на небольшой кусочек ясного неба.

«Наверно, в этом году уже не успею… Хотя, конечно, хотелось бы отметить так свое двадцатилетие…»

От Томбо пришло письмо.